Наследники богов

Усевшись на каменную скамью, он посмотрел на арену. Двое рабов в стеганых "доспехах" как раз выталкивали на арену темнокожего мужчину в набедренной повязке, почти полностью скрытой под объемистым брюхом. Его ноги то и дело подгибались, и он обвисал на руках удерживавших его рабов. Заскрипела поднимаемая решетка, и на арену вышел лев. Швырнув приговоренного на песок, рабы начали обходить льва с двух сторон, беря его в клещи. В руках они сжимали длинные тонкие копья-стрекала. Лев остановился, переводя взгляд с одного раба на другого и словно не замечая распластавшуюся на земле жертву. Один из рабов неожиданно выбросил вперед руку с копьем и кольнул заднюю лапу льва. Зверь взрыкнул и отскочил в сторону, повернувшись к нападающему, и в ту же секунду его уколол в зад второй раб. Лев снова обиженно зарычал и неохотно зашагал к приговоренному. Могучие мускулы волнами перекатывались под золотистой шкурой, и его жертва не могла оторвать от него глаз.

Лев шел вперед медленно, словно ему не нравилось то, что предстоит сделать, хотя его и не кормили с самого утра. А, быть может, животное просто приболело и его раздражали громкие крики толпы.

Неожиданно приговоренный встрепенулся и со всех ног бросился бежать к ограждавшей арену сетке. Лев, вопреки ожиданиям отозвавшейся разочарованным вздохом толпы, присел, а потом зевнул и вовсе улегся на песок.

— Будь ты проклят, проклятый ростовщик! Пусть Хорус заберет твою черную душу! — вскочив на ноги, исступленно орал сосед Гектора. — Из-за тебя моего сына продали в рабство!.. Жри его! Жри!..

Рабы на арене переглянулись, и один из них снова кольнул непокорного зверя в круп. Лев огрызнулся и резким ударом лапы переломил копье, но раб не растерялся — в своей пропитанной солью "каменной" броне он чувствовал себя неуязвимым — и наотмашь ударил льва обломком копья, а второй раб тут же снова кольнул зарычавшего зверя.

Лев отскочил и, переведя взгляд на почти добравшегося до сетки раба, неспешно потрусил к нему. Отчаяние придало беглецу сил, и он в мгновение ока взобрался на сетку. Но на этом его удача закончилась. По верху защитного ограждения тянулся круглый костяной валик, который непрерывно вращался благодаря усилиям нескольких специальных рабов. Эта штука удерживала заключенных получше любых пик — из-за того, что валик все время вращался, не было никакой возможности за него ухватиться — рука просто соскальзывала и все.

Лев, добравшись, наконец, до своей не в меру прыткой жертвы, сел прямо под ним и, задрав голову, немигающим взглядом уставился на скулившего от ужаса ростовщика.

Над трибунами пронеслась волна смеха. Жертва не могла перебраться через сетку, но и прыгать в пасть льва тоже не собиралась. Осознав, что этак дело может затянуться, командовавший казнями надсмотрщик отрывисто взмахнул рукой, подавая сигнал стоявшим в нишах арены лучникам. Взвизгнули стрелы. Одна, вторая, третья... Лучники намеренно целились в конечности, чтобы не убить приговоренного, а лишь сбросить с сетки. Так и случилось. Получив стрелу в бедро, плечо и руку, ростовщик вскрикнул от боли и повалился на песок. Лев наклонил голову и лениво понюхал истекавшую кровью жертву, а потом... просто лег рядом.

Дааа, кому-то влетит, что выпустили на казнь больного зверя. Лицо надсмотрщика перекосилось от гнева, и он снова взмахнул рукой, на этот раз указывая на льва. Сразу две стрелы впились в бок зверя. Лев вскочил на ноги, зарычав от боли, и попытался вырвать зубами причинявшие муку занозы, но мощные челюсти перекусили древки, а наконечники так и остались в его теле. Боль помутила разум льва, и он бросился на лежавшего у его лап приговоренного, в мгновение ока разодрав мощными когтями грудь. Челюсти льва сомкнулись, дробя лицевые кости ростовщика. Несчастный лишился носа и левой глазницы, но он был еще жив. Над ареной неслись дикие крики...

Впрочем, Гектор давно уже не смотрел на окровавленный песок, его взгляд шарил по забранным решетками камерам, в которых сидели, ожидая своей участи, другие приговоренные. Им повезло чуточку больше, как в свое время и самому Гектору — приговор суда звучал не "съедение животными", а травля, что означало, что с утра они получили возможность защитить свою жизнь с оружием в руках. А после обеда им предстояло сразиться за нее уже с людьми...

За другими арками толпились надсмотрщики и прочий обслуживавший представление люд. Наконец, взгляд Гектора отыскал того, кого он надеялся увидеть, и мужчина быстро поднялся с каменной скамьи. Спустившись с трибун, он протолкался сквозь толпу к небольшой арке с бронзовой статуей Юпитера. Повернувшись лицом к стене так, что людское море осталось за его спиной, Гектор снял с пояса приготовленный для Вариуса мешок и вытащил из-за пазухи узел с монетами. Надсмотрщики были народ жадный, да и стоило учесть риск, на который они шли, занимаясь незаконной торговлей рабов...

Прикинув все это, Гектор увязал в полотняный мешок примерно четверть от приготовленной для Вариуса суммы. Немного поколебавшись, он сыпанул туда еще горсть монет и спрятал кожаный мешок с деньгами генерала за пазуху. Снова взвесив в руке мешок, предназначенный на оплату, Гектор удовлетворенно кивнул и, вынырнув из ниши, локтями проложил себе путь к служебному коридору.

Перед ним стоял, привалившись спиной к стене, дюжий надсмотрщик с дубиной на поясе.

— Куда?! — отклеившись от стены, угрожающе рявкнул он, преградив Гектору дорогу.

— Мне нужен надсмотрщик Гримель, — еще тогда, готовясь выйти на арену, Гектор краем уха услышал имя надсмотрщика, которому был поручен, и сейчас был рад, что тогда запомнил его.

— Не знаю такого! — хмуро буркнул громила, поигрывая дубиной.

— Он наблюдает за ареной. Позови его или дай пройти! — меж пальцев Гектора засверкала серебряная монета.

Привратник нервно сглотнул и, отерев мигом вспотевший лоб, опасливо покосился на текшую по коридорам Колизея толпу, но никто не обращал на них внимания.

— Проходи! — наконец, выдохнул он и, выхватив монетку из пальцев Гектора, быстро затолкал его в дверь за своей спиной.

Миновав пару коридоров, Гектор схватил за руку пробегавшего мимо раба в набедренной повязке и повторил свое желание видеть надсмотрщика Гримеля, но раб, как и охранник, такого не знал. Поплутав по служебным коридорам Колизея еще с четверть часа, он, наконец, смог найти того, кто мог ему помочь.

За пару медяков один из рабов отвел Гарника в тесную комнатушку с усыпанным соломой полом и пообещал привести Гримеля. Вокруг отчетливо пахло зверинцем, должно быть, в поисках надсмотрщика Гектор забрел в ту часть комплекса, где держали животных. Правда, он не знал, кто мог поместиться в столь тесной клетушке.

Через добрых пол часа ожидания Гектор понял, что раб его просто-напросто обманул и снова принялся за поиски. Наконец, он попал в ту часть Колизея, где держали купленных на невольничьем рынке рабов. Из-за поворота коридора вывернул дюжий надсмотрщик, тащивший за веревку троих понуривших головы мужчин. Увидев Гектора, он резко замер, оторопело глядя на него.

— Ты как сбежал?! — изумленно выдохнул громила и потянулся к висевшей на поясе дубине.

Гектор нахмурился, а потом до него вдруг дошло — ведь у него на шее до сих пор красуется ошейник "собственность распорядителя игр". Удивление надсмотрщика сразу стало понятным — какой-то раб, вместо того, чтобы сидеть себе в камере и ждать своей очереди на смерть, спокойно бродит по коридорам, да еще и вооружившись дубинкой.

— Не сто?ит, приятель! — подняв руку, угрожающе процедил Гектор.

Наткнувшись на его ледяной, свирепый взгляд, надсмотрщик резко остановился, будто натолкнувшись на невидимую стену. Возражать Гектору было все равно, что спорить с голодным львом: последнее слово все равно останется за ним. И надсмотрщик трусливо поджал хвост, пасуя пред преградившим ему дорогу хищником.

— Мне нужен Гримель! Позови его или, если не хочешь, мне придется звать лекаря!

— Зачем? — захлопал глазами туповатый надсмотрщик.

— Чтоб тот констатировал смерть одного идиота, который препирается тут со мной вместо того чтобы исполнить простейшее поручение!

На этот раз до него дошло. Надсмотрщик сглотнул и, судорожно кивнув, бросился прочь, позабыв про оставленных рабов. Впрочем, те и не думали бежать, продолжая стоять там, где он их оставил, бессмысленно глядя в землю перед собой.

Пару минут спустя надсмотрщик вернулся в компании здоровенного детины в серой тунике. Гримель окинул Гектора цепким взглядом, и на его лице отразилось узнавание.

— Опять ты? Тебя ж вроде отдали генералу...

Имя Вариуса было хорошо известно везде, даже на задворках Колизея.

— Я пришел от его имени, чтобы выкупить рабыню.

— Нда? — Гримель цинично сощурился. — Тогда чего ж ты меня кликал? Я рабами не торгую.

Гектор закусил губу. Все верно. Если бы его и вправду официально отрядили для покупки рабов, он бы со специальной бумагой обратился к одному из писцов.

Взгляд надсмотрщика упал на мешочек в руке Гектора.

— Ладно, поговорим, — решил он и, поманив Гектора рукой, скрылся в одной из подсобных комнат.

Они оказались в царстве метел, грабель и ящиков для песка. Усевшись на один из них, Гримель похлопал рукой по ящику напротив.

— Ну так и зачем ты тут? На самом деле? — наклонившись вперед, с нажимом спросил надсмотрщик, не сводя глаз с приятно позвякивавшего, увесистого мешочка.

— Ты — единственный кого я здесь знаю, — негромко проговорил Гектор, опускаясь на ящик с песком. — Поэтому я к тебе и обратился...

— Это я уже понял, — хохотнув, кивнул надсмотрщик. — Так зачем ты меня искал, раб?

Гектор нахмурился. Заметив его реакцию, Гримель развел руками.

— А ты что хотел? Как мне тебя величать, господином?

— Я — Гектор!

— Ну так зачем же ты здесь, Гектор? — с насмешкой превосходства снова спросил надсмотрщик.

Гектор вдруг резко метнулся вперед и стиснул рукой его шею. Ощутив, как стальные пальцы сжались вокруг его горла, Гримель захрипел и, вытаращив глаза, попытался вырваться, но не тут-то было.

— Послушай, ты, боров, у тебя есть шанс немного разжиться деньгами, но если ты будешь меня злить, я сверну твою жирную шею! — зло процедил Гектор и отпустил горло надсмотрщика.

Гримель шарахнулся назад, врезался головой в стену, ойкнул, прикусил язык и возмущенно засопел, потирая шею, однако в его взгляде появилось то, чего не было раньше — уважение. Дав ему время прийти в себя, Гектор спокойно проговорил:

— Когда я был здесь, я видел рабыню, Алексию, она тоже сражалась на арене. Очень красивая девушка с золотыми волосами и татуировкой на внутренней стороне левой руки. Ты знаешь, что с ней?

— Аааа! Перегринка! — мгновенно смекнув, о ком идет речь, звонко причмокнул губами Гримель. — Ну, положим, знаю, а тебе-то что?

— Она... жива? — затаив дыхание, быстро спроси Гектор.

— А как же! Жива — живехонька! Уложила кучу народа! Ее сам Назика Кальв себе забрать хотел, ну, девка-то видная, — он хохотнул. — Да только кто-то пустил слух, что у нее там, ну, ты понимаешь, все ядовитое. И, вроде как, кто позариться, у того член, того, и отвалится. Она ж перегринка, кто его знает, что у них там за болячки бродят...

Гектор усмехнулся. Ага, как же, "кто-то распустил". Небось, она сама и распустила, что б не трогали. Илион был островным государством, отрезанным от материка Ладенийским морем, и здесь исторически не любили иностранцев, пренебрежительно называя их "перегринами". Ну и слухи о них ходили самые разнообразные, некоторые так и вовсе поражали своей нелепостью. Так что, пущенный Алексией слушок никого особенно не удивил. Подумаешь, и не такое слыхивали! А проверять его правдивость никто особенно не стремился, да и зачем, когда вокруг полно "нормальных" баб.

— Она сражается не на каждых играх, ее для особенных случаев берегут. Ну, когда ожидается присутствие кого-нибудь из верхушки, — надсмотрщик махнул рукой над своей макушкой и снова причмокнул, с явным сожалением покачав головой. — Все ж девка видная...

— Я хочу ее купить, — твердо сказал Гектор. Он и сам не знал, зачем ему это и что он будет с ней делать, ежели ему удастся ее выручить, но отчего-то не мог поступить иначе.

— Скажешь тоже! — фыркнул Гримель, но его глаза жадно заблестели, а взгляд снова упал на мешок. — Я не продаю рабов, я всего лишь надсмотрщик...

— Но ты же можешь ее тайно вывести, скажем, через черный вход, — наклонившись вперед, вкрадчиво проговорил Гектор.

— Ну... — Гримель задумчиво почесал подбородок. На его лице отчетливо отражалась борьба жадности и страха за свою шкуру. — А сколько дашь?

— Десять золотых в серебре и меде, — не колеблясь, предложил Гектор, намеренно назвав лишь половину приготовленной суммы.

— Не пойдет, — категорично покачал головой надсмотрщик и с хитрющим выражением лица, словно проворачивал гениальную аферу, ткнул пальцем в мешок в руках Гектора. — Я возьму все, — в голосе Гриммеля так и звенело превосходство, надсмотрщик явно считал, что обвел своего собеседника вокруг пальца.

Впрочем, Гектор только этого и ждал.

— А не жирно ли будет? — напустив на себя раздосадованный вид, тоскливо протянул он.

— Ты девку хочешь или нет? — крохотные поросячьи глазки надсмотрщика жадно заблестели, и он даже хрюкнул от удовольствия. Облизав от нетерпения толстые мясистые губы, Гриммель судорожно сжал пальцы, словно уже ощущал в них заветный мешок.

Гектор тяжко вздохнул и, несколько мгновение помедлив, будто никак не мог заставить себя расстаться с деньгами, решительно сунул ему в руки звякнувший мешок. Пускай ощутит его вес, что б наверняка не передумал.

— И этого еще мало, это я так, навстречу тебе иду! — сунув нос в мешок, с деланным недовольством проворчал Гримель. Но, судя по его показавшейся из мешка роже, явно остался довольным его содержимым. — Через два часа у западных служебных ворот.

— Отлично, тогда и деньги получишь, — кивнул Гектор и, ловко выхватив мешок из рук надсмотрщика, поднялся с ящика. — А теперь будь-ка любезен, проводи меня к выходу.

— Половину вперед!.. — вскочив на ноги, взволнованно потребовал Гриммель.

Гектор на мгновение отодвинул в сторону все эмоции. Голова стала привычно пустой, а душа замерла, словно большой кусок чистейшего льда с вершины Тенгерийских гор. Когда то он придумал это упражнения, обучаясь лицедейскому мастерству у пожилого актера-трагика, и с тех пор нередко использовал это умение в подобных ситуациях.

Гектор правда и сам не понимал, почему его взгляд в подобном состоянии так пугает людей, но заметив раз подобное, с удовольствием пользовался найденным преимуществом. Мальчишка вор, когда-то пытавшийся стащить у него кошелек, пойманный за руку и обмочивший себе тунику при встрече взглядами, невнятно пытался говорить о причинах подобного, утверждая что сквозь глаза Гектора в таком состоянии словно сам Хорус выглядывает. Но Гектор не стал его слушать. В конце концов, ради оправдания своей трусости, тот мог придумать еще и не такое.