Школьный демон. Курс четвертый

Под мерный стук колес мы любовались проплывающими за окном пейзажами и обсуждали реакцию министерства магии на события, произошедшие на финале Чемпионата мира по квиддичу. Реакция была... неоднозначной. Правильнее сказать — наблюдались пресловутые "шок и трепет", сдобренные нехилой порцией истерики, а заодно каждое подразделение министерства старалось спихнуть с себя ответственность за происходящее.

Министр Фадж активно валил все на аврорат. Мол "не предусмотрели, не обеспечили, не... и так далее". Аврорат лихо переваливал все на Крауча, с его "гостям не следует показывать чрезмерную опеку, поскольку это может привести к мыслям, что у нас не все ладно и есть какие-то проблемы". Крауч прилюдно удивлялся, "как это досужее рассуждение, не подкрепленное каким-либо документом, могло быть принято за официальное распоряжение и повлиять на действия многоуважаемых авроров?"

Впрочем, постепенно все шло к тому, что крайним окажется именно Крауч. Отбивался он странно вяло для многоопытного бюрократа, собаку съевшего на таких вот игрищах. Видимо, Барти-младший все-таки сумел вырваться, и сейчас мысли Крауча-старшего больше посвящены сыну, нежели политической борьбе.

— Вот, смотрите! — раздался голос из коридора. — Это же Крам! Представляете: сам Виктор Крам!!!

— Братик, — выдохнула Джинни, предпочитающая нашу компанию как близнецам, так и, естественно, младшему из своих старших братьев. — Все так и носится с этой фигуркой... А еще всех достал со своей "парадной мантией"...

— А что с ней не так? — "удивился" я.

— Да все так, — усмехнулась Джинни. — просто из-за затрат на поездку на финал Чемпионата всей семьей, мы оказались в более тяжелом положении, чем обычно. Вот папа и купил на распродаже подержанные парадные мантии. Рон сразу заявил, что "такое носили разве что в тысяча восемьсот девяностом... а к девяносто пятому — она уже совершенно устарела...

— А ты о своей что думаешь? — поинтересовалась Миа.

— Мантия как мантия, — пожала плечами Джинни. — Ты же поможешь мне найти подходящие заклинания и привести ее к приемлемому виду?

— Конечно, — кивнула та. — А еще попросим Ильку помочь...

— Представляете, я видел его прямо на расстоянии вытянутой руки! Я же был в самой верхней, министерской ложе! — продолжал разоряться Рон в коридоре вагона.

— А мама не стала брать билеты... — вздохнул Невилл. — Сказала, что из-за ее... отсутствия накопилось слишком много дел, а мне — самое время начинать учиться тому, что должен знать наследник благородного дома. Они из-за этого даже с бабушкой поругались... очередной раз. Бабушка сказала, что мне еще рано, и что я — слишком слабый и мягкий, а ма... В общем, главную гостиную к рождественским каникулам отремонтируют... наверное. Очень уж мама разозлилась. Там теперь репаро через раз срабатывает, да все как-то криво.

— Да, — притворно сочувствуя, вздохнул Рон. — Зря это она. Там было так интересно!

— Вот только самое интересное ты пропустил, — вмешался подошедший Нотт. — Как я слышал, мамочка и папочка взяли маленького Ронникинса за ручку и отвели домой, чтобы не путался под ногами у сестренки...

— Да ты... — задохнулся Рон. — Пожирательское отродье!

— Повторяешься... — Тео стоял дальше по коридору, но представить, как он сокрушенно кивает головой — труда не составило. — Даже оскорбить как следует — ума не хватает. Не то что Джинни. Она-то уже пролезла в подружки к Избранному. И магией Хаоса пользуется, хоть инициации и не проходила. И на балу наверняка будет не в каком-то рубище, а в настоящем платье. Уж наш-то Мальчик-который-Выжил — позаботится, чтобы его подружка не позорила его бедностью наряда! Он же все-таки Поттер, а не какой-то там Уизли. Да и наследство Блэков получил...

— А уж как Грейнджер разоденется... — вздохнула Паркинсон. — Даже представить — и тоска берет. Папочка ни за что не даст столько денег, чтобы можно было хотя бы надеяться ее превзойти...

Мы с Миа переглянулись и улыбнулись почти одинаково. В таком тонком деле, как костюм для бала, деньги решают, конечно, многое... но не все. Далеко не все. Некоторые вещи за деньги не продаются принципиально. И пока что у меня не было возможностей приобрести полноценное одеяние работы мастеров К'Сала... но кое-что уже лежало в моей сумочке, в специально зачарованном экранирующем контейнере, который сам по себе стоил как половина заказа.

— Эх, — откинулся Драко к спинке сиденья. — Все-таки хорошо, что мама смогла уговорить папу не отправлять меня в Дурмстранг, а то "темная магия, темная магия"... Так, как в Хогвартсе, Хаос там точно не преподают...

— В Китиже, говорят, хорошая школа, — откликнулась Миа, чуть-чуть повышая голос, чтобы ее точно услышали в коридоре. — Там Тьму чуть ли не сам Bessmertniy преподает... — на русском слове она запнулась, но все-таки сумела произнести почти близко к оригиналу.

— Подожди-ка... — задумался Драко. — "Bessmertniy"... — он сумел произнести почти без акцента. — Это же "undead"! Нежить?! Преподает в школе?

— Говорят, когда-то он был живым... — Миа наморщила лоб, вспоминая. — Но потом — сделал себе крестраж... в виде иглы.

— Ага, "Игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце... заяц в шоке!" — усмехнулся я. — Вот только это была приманка, на которую многие и попались. А где настоящий филактерий — до сих пор никому неизвестно.

— Почему ты так думаешь? — заинтересовалась Миа.

— Да убивали его как-то больно часто, — ответил я. — Если бы крестраж действительно был разрушен, то он бы уже давно упокоился.

— Или он сделал несколько крестражей, — ответила она.

— Да ты что?! — Нотт от изумления даже забыл о вежливости и ворвался в наше купе. — Да что б ты, гр... — он подавился, и опасливо посмотрел на меня, — Обретенная, понимала в таких вещах! "Несколько крестражей"... Да тут с одного можно с ума спрыгнуть!

— Так он и спрыгнул, — спокойно ответила Миа, не обращая внимания на почти произнесенное оскорбление. — Триста лет так колобродил, что о нем до сих пор сказки рассказывают. Страшные. Даже сейчас он, чтобы унять жажду крови, периодически куда-то уходит и впадает в долгий сон на несколько лет. Когда Германия напала на Советскую Россию, его полгода добудиться не могли... Зато когда разбудили...

Миа вздрогнула. Ну Ари. Шутник недоделанный. Прислал нам тогда вместе с Мимигаром книжечку, тоненькую такую, даже местного "дракона" не прибьешь с одного удара... наверное. Не апробированную* версию истории Второй мировой с иллюстрациями. Там было и про Аненербе, и про "отряд 400", скрывшийся под Статутом и потому не получивший такой же известности, как печально известный "отряд 731", ну и о том, как воевали британские и американские волшебники — тоже рассказывалось. Правда до этих глав Миа не дочитала, упершись в описание деятельности Кащея. Надо признать, действовал лич с размахом, и всякие представления о "гуманности" и "подобающем обращении с военнопленными" — игнорировал, заявив, что "из числа достойных воинов, коим даже в плену полагаются почести — они себя вычеркнули". Так что, после прочтения глав о нем, Миа вздрагивала, заходя в темную комнату, и просила посидеть с ней, пока она будет засыпать...

/*Прим. автора: АПРОБИРОВАТЬ — [лат. approbare] официально одобрить, утвердить, обнародовать что л. (напр., проект, задание, новый препарат, материалы диссертации и т. п.). Словарь иностранных слов. Комлев Н.Г., 2006.*/

Старшие Грейнджеры смотрели на это с некоторым недоумением и недовольством... пока Дэн не отобрал книгу у Миа и не прочитал ее сам. Книга после этого испарилась в неизвестном направлении, а отец Миа пару дней ходил бледный. Сама девочка пришла в себя еще через три дня. Уж очень реалистичными были движущиеся колдографии и очень подробными и жизненными — описания в тексте.

Разумеется, сам я о многом из того, что было написано в толстой книге, знал и еще о большем — догадывался. Но отбирать книгу — не стал. Девочке пора было приходить к мысли, что Тьма и Хаос не сводятся к тем практически безопасным фокусам, которым я их учил до сих пор.

Между тем, в купе разгоралась дискуссия о теоретических основах черной магии. Миа взмахом руки развернула доску, на которую выписала несколько формул. Нотт их яростно оспаривал, временами — блистательно игнорируя реальность и подменяя ее собственными об этой реальности представлениями. Я присмотрелся к написанному, и мне стало нехорошо. Радовало только одно: дети пока что просто не понимают, что в действительности означают эти красивые, изящные формулы*... и, даст Изменяющий пути — не узнают как можно дольше.

/*Прим. автора: да, это привет профессору Риддлу и его "Хроникам ..."*/

Глава 21. Теоретические вопросы темной магии

Спор получился увлекательный. Настолько, что в дверях купе, за спиной Нотта нарисовались любопытные мордашки Асти и рубиновых сестренок. Девочки элегантно оттеснили открывающего и закрывающего рот Ронникинса, и просочились поближе, чтобы внимательно послушать кое-что интересное.

— Так что должно быть вот так... — Нотт поправил несколько символов.

— Почему? — от возмущения Миа даже вскочила с моих колен, где сидела с начала поездки.

— Но это же очевидно! — бросил слизеринец.

— Кому "очевидно"? — усмехнулась Миа. — Мне вот — совершенно не очевидно. Более того, вот этот переход, — она ткнула в только что исправленную Ноттом строчку, — нуждается в более чем серьезном обосновании.

— С чего это? — удивился Нотт. — Песок — желтого цвета и это всем известно!

— Не всегда, — пожала плечами Миа. — Я видела белый, серый и багровый песок лично, — я внутренне поморщился. Упоминать багровые пески К'Сала при непосвященных — не стоило. — И читала о том, что он бывает и черным. Так что вот это, — и он ткнула в третью сверху строчку, — отнюдь не константа.

— Это не играет никакой роли. Песок — желтый. Он должен быть желтым и это совершенно очевидно!

— Хм... — попытался я прервать спорщиков. Миа оглянулась, и только теперь обратила внимание, что мне, мягко говоря, нехорошо.

— Гарри! Что с тобой? Ты прямо позеленел...

— Пожалуйста, — криво улыбнулся я, — прервите свой занимательный спор о цветах и оттенках, и поясните, что значит вот это число... — и я пальцем ткнул в одну из строчек выписанной формулы.

— Это... ну... — Миа замялась, а потом — побледнела. До нее дошло. Нотт смотрел на нас совершенно непонимающим взглядом.

— Правильно. Это — число душ, которые навсегда будут сброшены с кругов существования в результате обсуждаемого вами ритуала, — пояснил я ситуацию. — Обратите внимание: не "отправлены на перерождение", а "уничтожены", навсегда покинув цепочку перерождений. Некоторые сказали бы, что они "достигнут нирваны"... Однако я в этом как-то сомневаюсь.

— Уничтожены? — спросил Нотт, а потом кинулся перепроверять выкладки. Быстро придя к тому же выводу, что и Миа, он приобрел нежно-салатовый оттенок.

— Именно, — кивнул я. — И не так уж много демонов за всю свою долгую жизнь добиваются такого результата, — я еще раз постучал пальцем по обсуждаемому числу. Оно было велико. Даже очень велико. — К тому же откат, который последует за таким деянием, будет тяжел. Очень тяжел. И немногие решатся принять его на себя... А у тех, кто решатся — он начисто нивелирует любую пользу проведенного ритуала.

О том, что шансов провести его правильно, и получить помимо отката хоть какую-то пользу — немного даже у Волдеморта, я промолчал. В свое время мой было сюзерен поднялся над миром из пламени именно такого ритуала, проведенного лишь чуть-чуть ошибочно... что оказалось фатально как для планов тех, кто проводил данный ритуал, так и для них самих.

— Над интересными вещами размышляет ныне молодое поколение, — улыбнулся отец Себастьян.

Инквизитор уже некоторое время стоял возле купе так, чтобы его не было видно в прозрачную дверь. Однако Силу свою он совершенно не маскировал, так что я чувствовал его присутствие уже довольно давно. В принципе, Мия и Драко с Дафной так же должны были его почувствовать, но чересчур увлеклись разговором. И в этот факт я еще натыкаю их носом. Впрочем, оно и к лучшему. Подобные косяки лучше откалывать в хотя бы частично контролируемой обстановке с хотя бы условно дружественными контрагентами. А то, что косяки эти неизбежны — есть одна из первооснов мироздания. "Если неприятность может случиться — она случается. Если неприятность не может случиться — она все равно случается".

— Мы... — заикнулся побледневший Нотт. — ...мы можем пообещать никогда-никогда не применять это...

— Думаешь, святой отец нам поверит? — грустно спросила Миа, постепенно осознающая, что именно она спорола в горячке спора, и кто это слушал.

Я всячески поддерживал ее при помощи эмпатической связи. Рассказать девочке, в чем именно она была не права — можно будет и позже. Сейчас от меня требовалась только поддержка и уверенность, что все кончится хорошо.

— Почему нет? — пожал плечами инквизитор. — Вы действительно не прибегнете ни к чему подобному. Просто потому, что не сможете. Вот смотрите... — святой отец с жаром включился в спор, доказывая, что обеспечить начальный толчок ритуала дети просто не смогут: слишком уж серьезная потребуется гекатомба. — ...и, таким образом, ни у вас, ни даже у Темного лорда, такое не выйдет. Тут нужны силы другого порядка. И если такие Силы вмешиваются в бытие смертных, то это, как правило, говорит о близости Того-кто-придет-с-Юга.

— Кого?! — удивился Нотт.

— Ох, простите, — усмехнулся инквизитор. — Просто мне случилось довольно долгое время работать в Исландии, и я нахватался их привычек. В частности, Тот, кто придет с юга — это Сурт, предводитель огненных великанов, сынов Муспельхелль, Огненной Бездны. Саги (истории, которые рассказывали обитатели северных стран до прихода в эти земли христианства... да и некоторое время после) рассказывают, что существует пророчество, что когда Сурт поведет своих воинов на Асгард — под копытами их коней подломится небесный мост Бивёрст...

— Радуга? — спросила Миа.

— Именно, — кивнул отец Себастьян. — Рухнет радуга и падут небеса. Так что приближение Того-кто-придет-с-Юга — это эвфемизм для Рагнарека, Готтесдаммерунга, Сумерек Богов... — он вопросительно посмотрел на нас, как будто спрашивая, поняли ли мы его.

— Конца света, — прошептала Миа.

Инквизитор снова молча кивнул.

— Но ведь бывает и так, — вздохнул я, вспоминая рассказ былого сюзерена о кроваво-красном океане, — что смертные сами обращаются к Силам в попытке улучшить неправильно, на их взгляд устроенный мир. Ну там, "счастье для всех даром, и чтобы никто не ушел обиженным".

— Бывает, — согласился инквизитор. — Но разницы, по сути, все равно никакой. Пришел ли мир к концу сам, или его привели к завершению амбиции смертных — для погибающих это все равно.

— Да такого вообще не может быть! — возмутился Рон, которого мы все, признаться, несколько выпустили из виду. — Как это может быть, чтобы хотеть сделать мир лучше...