Основательно перетряхнув все сохранившиеся воспоминания о разговорах с Веданой, я всё-таки сумела вытащить из клочков и обрывочков нечто полезное. Потом разложила всё по полочкам, посидела несколько минут, собираясь с духом, и, осенив себя, на всякий случай, охранительным знаком, подошла к зеркалу.
Зеркало самое обычное, но чуть маловато для моих целей, и это внушало опасения. А если не получится, что тогда? Перед глазами встала изумительная картинка: Карис просыпается, а от меня в комнате осталась только половина, вовсю дрыгающая ногами, второй же половины не видно вовсе, и где она — неизвестно. Красота, одним словом.
Я осторожно сняла с шеи амулет. На посторонний взгляд, самая обычная безделушка: серебряный овал с чеканкой — лежащий волк, на серебряной цепочке. А для меня дороже хранителя не было, пожалуй, ничего. Без него я бы уже давно гуляла на четырёх лапах и обитала в логове, начисто позабыв о человеческой жизни. К счастью, потерять я его не могла ни в каком случае — наговор возвращения, наложенный умелым магом, очень сильная штука.
Впрочем, любуясь хранителем, я несколько отвлеклась, и моя хищная подруга не замедлила дать о себе знать. Я выгнала из головы все посторонние мысли и вспомнила симпатичную небольшую полянку, в лесу недалеко от Светлена. Воображение не подвело: я словно наяву видела трепещущие ветви берёз, блики солнца на сочно-зелёной листве, рвущиеся ввысь чёрно-белые стволы, ощущала под ногами манящую упругость травяного ковра.
Я шагнула к зеркалу и прижала амулет к стеклу. Хранитель словно вплавился в стекло, и прозрачная глубь обернулась дымчато-серебристой завесой. Я, трепеща от ликования, (снова получилось!) шагнула за Грань, тут же мысленно обругав себя последними словами — уходить нужно уже волком, так безопаснее.
В глазах на мгновение потемнело, и я оказалась на той самой поляне.
'Давно пора, — довольно оскалилась волчица, — кого поймаем? Зайца или что-нибудь побольше?'
'Никого', — отрезала я, меняя облик. Всё-таки Хозяин Леса надо мной подшутил, темноволосая девушка становится мечтой охотника — серебристо-белой волчицей. Хотя могло быть и хуже, например, чёрно-бурая лиса или соболь, в них лучше вообще не оборачиваться, если жить хочется.
Домой я вернулась очень поздно, а единственное, что сделала, перед тем, как провалиться в сон — сняла с зеркала амулет, и, зажав его в кулаке, рухнула в кровать.
— А-а-а! Ой, мама! Зараза!
А что ещё можно сказать, если твой сладкий сон грубо прерывается ковшом холодной воды? Ну и что, что почти всю ночь меня не было — это ещё не причина так гадко обращаться с любимой сестрой.
— Что за выражения! Просыпайся, соня.
Карис стоял рядом с моей кроватью, держа пустой ковш, и ехидно улыбался.
Я не подумав, ответила:
— Да чтоб ты провалился!
— Если не встанешь, провалюсь. Ещё немного, и мы опоздаем.
— Мама! — я вскочила с кровати и кинулась к своему мешку, — Карис, уйди!
Впрочем, проспала не я одна. Братец, судя по впопыхах надетым штанам, тоже встал совсем недавно, так что одевались мы со всей возможной быстротой. А из гостиницы вылетели, как олени, поднятые загонщиками, даже не поев.
Когда мы, встрёпанные и нервные, примчались на площадь, на помосте уже шла какая-то веселина, (3) но труппа была чужая. Похоже, мы успели в последнюю минуту. К счастью, Карис договорился с хозяином, что на первом выступлении мы показываем только номер с ножами.
Три фургона стояли полукругом позади помоста. Труппа, наверняка, собралась в хозяйском — он обычно самый просторный.
Угадала я точно. На месте возницы сидел Авет, и, похоже, караулил именно нас. На веснушчатой рожице отчётливо отражалась смесь нетерпения и любопытства: наверно, очень уж хотелось увидеть, что могут эти новенькие. Как-никак, в труппу мы попали, отчасти, с его помощью.
Теперь всё ясно — дамы в дверь, мужчины — через борт. Карис пошёл к Авету, а я, взлетев по ступенькам, открыла дверь и словно вернулась в детство, так всё было привычно и знакомо. На женской половине стоял дым коромыслом. Хозяйка закрепляла корону на волосах Феллы, а темноволосая красотка, вчера смотревшая на Кариса, как сладкоежка на горшок варенья, пыталась зашнуровать скромное серенькое платье. Я направилась прямо к ней.
— Давай помогу. Только возьмись за балку.
— А сможешь? — Айрена, кажется, её так зовут, глянула на меня с сомнением. — Шнуровка капризная.
— Ничего, управлюсь.
Я постаралась на совесть, найдя золотую середину между стройностью и необходимостью дышать. Теперь мужской половине зрителей будет на что посмотреть, может, и денег побольше дадут, особенно если сравнят Айрену с собственными жёнами.
Так, совсем неплохо! После нашего номера, деньги пойду собирать я. Кто у них вообще додумался отправлять мальчишку? Здесь нужно обаяние.
Пока я размышляла, фургон опустел. Снаружи хозяин объявил 'Историю о принцессе, служанке и рыцаре'.
Конечно, я не могла упустить такой случай, надо же взглянуть, с кем нам предстояло работать, и присоединилась к зрителям. Не знаю, что случилось, но играли они намного лучше. Я от души смеялась, когда служанка начала гоняться за принцессой с веником (вечная история — две женщины делят мужчину).
По крайней мере, после того, как Авет вернулся с подносом, монет было заметно больше, чем вчера.
Всё ещё улыбаясь, я направилась к фургону, но почти сразу остановилась. В голове испуганно билась одна-единственная мысль: 'Где щит?!! Сейчас наша очередь!'
Я развернулась, отыскивая взглядом Кариса, но его нигде не было. Вот теперь мне стало по-настоящему страшно: чуть не опоздали, да ещё и вот-вот провалим номер, после такого нас вообще никто не возьмёт. Только и останется, что встать с миской на площади.
Я глянула на подмостки — там появилась высоченная ширма, за которой мелькали чьи-то силуэты. Я осторожно поднялась по ступенькам, следя, чтобы из-под тёмно-синего верхнего платья не выглянуло нижнее — для выступлений, и едва не свалилась в обморок. Карис, прихватив в помощники Авета, преспокойно устанавливал щит.
— Дара, — он наконец-то соизволил меня заметить, — иди, петли посмотри.
— И как он сюда попал? — спросила я, подойдя почти вплотную. — Вроде вчера, после тренировки, мы его во дворе оставили.
— Угу, — кивнул Карис, — но когда я наш фургон забирал, договорился в соседней лавке, что он у них постоит. А когда ты ушла обед заказывать, увёз его сюда.
— Мог бы и предупредить, — выдохнула я, — я чуть с ума не сошла.
Зайдя за тыльную сторону щита, я оставила верхнее платье на незаметном крючке и распустила волосы. Потом прислушалась к себе и поняла, что волнуюсь.
Хорошо, хоть платье длинное: если колени задрожат — видно не будет. Я мысленно сосчитала до десяти, вдохнула поглубже, обошла щит и нос к носу столкнулась с Карисом.
Братик, видимо, устав дожидаться меня, решил проверить петли лично. Я уверенно отстранила его:
— Пусти, пожалуйста, — продела руки в петли и, прислонившись к уже знакомой поверхности, ясно поняла, что всё будет хорошо.
Карис, поймав мой взгляд, улыбнулся в ответ и занял своё место — на другом краю помоста.
Рон и Севет утащили ширму, и мы оказались под прицелом множества глаз. По площади волнами пошёл шёпот, но едва первый кинжал воткнулся в щит над моей головой, толпа утихла. Молчание прерывали только восхищённые возгласы после каждого броска.
Последние кинжалы Карис отправил в полёт одновременно, с двух рук. Трепещущие серебряные полосы вошли в дерево на уровне моих висков, и в то же мгновение тишина разразилась воплями восторга.
Выскользнув из кинжального контура, я ловко перехватила поднос у оторопевшего Авета и спустилась к зрителям. После первого же обхода, (всего их пришлось сделать три) поднос потяжелел настолько, что мне пришлось отдать его Карису.
Но теперь я точно знала, что уроки родителей не пропали зря.
Глава VIII
Девять месяцев спустя. Южная Раттея. Вельта.
— Вы меня, что, в гроб загнать хотите?!! — от вопля почтенного Шалиса у меня чуть уши не отвалились. Он был готов рвать на себе волосы, но вот беда, волос-то почти не осталось. Бледная, с перевязанным горлом, Фелла испуганно смотрела на отца, едва сдерживая слёзы. — Да мы за этот спектакль должны были получить, как за неделю работы! Уйди с глаз моих! И где я теперь за два часа найду ещё одну блондинку? — обращался почтенный Шалис, скорей всего, к небесам, но оттуда ему отвечать не пожелали.
Мужская половина труппы (точнее, Рон, Севет и Авет) при первых признаках скандала благоразумно засела в одном из фургонов и носа не показывала. Даже почтенная Верета, успокаивавшая захлюпавшую носом Феллу, бросала на мужа сердитые взгляды, но не возразила ни слова: блондинок у нас, и в самом деле, больше не было. А первую встречную девчонку на главную роль не возьмешь.
Похоже, мы попали в переплет: маркиз эн-Приатт заказал спектакль ко дню рождения дочери и заплатить должен был очень хорошо.
— Почтенный Шалис...
— Чего ещё? — раздраженно буркнул хозяин.
Карис, появившийся словно из-под земли, не обращая внимания на недовольство, продолжил:
— Может, Дара подойдёт? Роль она наизусть знает, а волосы можно покрасить.
Хозяин приоткрыл рот, но тут же опомнился и постарался вернуть на лицо умное выражение.
Неожиданно в разговор вступила почтенная Верета:
— А и вправду, чем не замена! Костюм подходящий мы найдём, а для волос... — она на мгновение задумалась, — сварю тебе настой, в волосы вотрёшь, высохнет, и на три часа будешь самой что ни на есть блондинкой. Молодец, Карис!
— Роль точно знаешь? — уже деловым тоном поинтересовался хозяин. nbsp;
— Назубок, — я усмехнулась про себя.
Почтеннnbsp;Отведя нашу новую живность по кличке Купавка в конюшню, Карис именно этим и заняnbsp;лся.
ая Верета походила на тётю Виату не только хозяйственностью. Им обеим было совершенно бесполезно сопротивляться, если они что-то решили.
Через двадцать минут я уже примеряла тёмно-синее, отделанное золотистой тесьмой, бархатное платье. Для праздника у благородного сета наши обычные костюмы не годились, и Айрена, тяжко вздыхая, пожертвовала один из своих праздничных нарядов — подарок очередной 'Великой Любви', чтобы подсластить горечь расставания.
Правда, мне он оказался слегка свободен в талии, от чего наша 'краса и гордость' чуточку позеленела (сама виновата, не надо быть такой сладкоежкой). Впрочем, меня гораздо больше беспокоило другое — то, что Лерна играл Рон. Мне стало плохо при мысли о том, что этот юбочник получит отменный предлог целых три часа безнаказанно меня лапать. (Когда мы только пришли в труппу, он начал осаждать меня по всем правилам, и упорно пропускал мимо ушей не то что намёки, но и прямые отказы. Свою прыть Рон поумерил только после того, как Карис отвел его в сторону и вежливо сообщил, что следующие пару дней красавчик будет исполнять роль мишени).
В обед я решила вспомнить корчемные навыки и, подхватив поднос с кружками, обнесла всех травяным напитком. Полчаса спустя мы приступили к репетиции, но внезапно с Роном что-то случилось. Герой-любовник, чуть ли не облизывавшийся от предвкушения, слегка перекосился, побледнел и начал подозрительно часто отлучаться в кустики, а потом и вовсе обосновался там обстоятельно и надолго.
Почтенный Шалис орать уже не мог, но зловещим тоном пообещал, что если этот смазливый ... ... провалит спектакль, то он лично кое-что оторвёт нашему красавцу, после чего Рон запоёт сопрано. Но страшная угроза ни к чему не привела. Рон не собирался покидать кустики даже под страхом смертной казни. Хозяин почесал в затылке и сообщил во всеуслышанье, что Лерна сегодня будет играть Карис.
Я быстренько заскочила в фургон, еле сдерживая ликующую улыбку. Карис, вошедший следом за мной, похоже, был слегка растерян и не особенно рад.
— Надо же как некстати! — судя по всему, у братца провалились какие-то планы на вечер.
— А что такого? — словно невзначай, спросила я. — Ты уж точно сыграешь лучше Рона.
— Может быть... — Карис взъерошил волосы, — но... мы же должны играть влюблённых.
— Подумаешь... — я дёрнула плечом, наклоняясь над тазом, — полей, пожалуйста.
— Что? — брат явно не понял.
— На столе кувшин с настоем, — невнятно сообщила я из-под упавшей на лицо гривы. — Полей на волосы. Мне же нужно стать блондинкой.
— Платье не замочишь? — раздался совсем рядом голос Кариса.
— А, да... Я ворот развязала, стяни немного с плеч, и всё, — в следующее мгновение я чуть не завопила благим матом, — Карис, у тебя пальцы ледяные, что ты делал?
— Ничего, купался.
— Где?!! — я резко развернулась, откидывая волосы за спину.
— В водопаде, — Карис усмехнулся. — Что-то не так?
Я едва не cвалилась на пол.
— Ты с ума сошёл, там вода невыносимая, простуду подцепить — раз плюнуть.
— Ничего со мной не случится, — в глазах брата появился сердитый блеск. — Перестань, наконец, меня опекать.
— Как скажешь, — спокойно согласилась я, — но не говори потом, что я тебя не предупреждала.
— Так тебе полить или нет? — Карис явно растерялся от моей уступчивости.
— Конечно, — я снова склонилась над тазом. — А чтобы получилось убедительно, представь вместо меня, скажем, Айрену, — я украдкой взглянула на Кариса через мокрые пряди.
— Всё что угодно, только не это, — брат скривился и чуть не выронил кувшин. Впрочем, его реакция была насквозь понятной. Айрена усердно пыталась завлечь Кариса к себе в постель, едва ли не с первой недели нашей жизни в труппе и до сих пор, а он стоически оборонялся. — Но спасибо за совет.
— Пожалуйста.
Я как следует прополоскала волосы в настое и обмотала голову полотенцем: интересное должно получиться сочетание — светлые волосы и карие глаза.
— Почтенный Шалис не сказал, репетировать будем или он в нас уверен?
— Конечно, будем.
— Надеюсь, я успею волосы высушить, — я хихикнула, представив Эвельду Златокудрую в полотенце вместо короны. Волновалась я зря. Волосы успела не только высушить, но и расчесать (вернее, расчёсывал Карис, хотя я честно пыталась справиться сама).
Поскольку спектакль был заказан для девушки, из всего 'Сказания' почтенный Шалис выбрал только самые интересные эпизоды, на полную легенду нужны были люди и время, а у нас ни того, ни другого не было.
Всё прошло как нельзя лучше, репетиция закончилась на четверть часа раньше, чем обычно. В отличие от Феллы и Рона, мы с Карисом не выясняли отношения через каждые три минуты, и не пытались указывать почтенному Шалису, что и как надо делать.
Только Карис изредка морщился, ловя на себе откровенно плотоядные взгляды Айрены. Но я её не осуждала: на брата и впрямь стоило посмотреть. Впрочем, я помимо любования успела ещё и сравнить — Рон так и не смог вжиться в роль, а вот Карис был словно создан для неё. И, судя по алчно блестящим глазам хозяина, братцу в ближайшее время придётся забыть если не о ножах, то о лютне точно.
