Эффо, королевская колючка

Надолго моего сосредоточения не хватало и меня попросту выталкивало из воспоминаний, как пузырь с воздухом.

После нескольких более глубоких погружений я обнаружила, что оборванные нити легко склеиваются и так же легко рвутся. Особенно, пока я только смотрела.

Контактировать с моей — не моей памятью становилось все болезненней. По крайней мере голова у меня уже разболелась. Пришлось остановиться и полностью вынырнуть на поверхность.

Мельком оглядевшись, я поняла, что мы все еще движемся по правым поворотам. И, похоже, что эти самые повороты вели нас к центру лабиринта, а не наоборот. Бесконечно жаль.

Но... но вернуться мы всегда успеем. Я искренне на это надеялась.

Разорвать нити. Надо только разорвать их.

Но как? Руки плотно примотаны к мягкому шерстяному зверю.

Очень хороший вопрос. И своевременный.

Я припомнила Дара. Ему вообще для нашей упаковки руки не понадобились. Значит, все — таки можно обойтись без рук...

Скажи им... — Я вздрогнула. — Просто скажи им.

Мысль более четко отпечаталась в моей многострадальной голове.

Просто сказать? Я последовала совету. — Развяжитесь.

И еще раз чуть уверенней и вслух. — Развяжись!

Но ответом мне стал лишь беззвучный вскрик Шемля. Синеносый предупреждал — мы приближались к самому центру лабиринта — ловушки.

Последний скачок и зверь замер на краю широкой, неровной площадки суетливо ограниченной ритмично вспыхивающими каменными столбами. Шемль в одно мгновение превратился в подобное изваяние. Настороженное, недоверчивое, тоже слегка переливающееся серебристо-голубым.

Имеющее три головы. Собственную. Мою. И пару пепельных кос Итарии.

Напротив нас, по центру выщербленных временем плит, на высоком постаменте, стоял один из народа шанаи, приветственно вытянув вперед сухую руку. Руку с хищными длинными когтями.

От такой неожиданной встречи, я обмерла еще и мысленно.

Черный капюшон грубой простой мантии полностью скрывал лицо чужака. Разглядев вначале тусклые пиктограммы на его одежде, землистого цвета кожу на руке, а потом и отвалившийся кусочек локтя, и отсутствующее за давностью лет плечо, я выдохнула. Каменный!

Но тощий торчащий подбородок и подозрительная темнота под капюшоном не вызвали у меня должного доверия.

— Уходим!

Нам не хватило жалкой доли мгновения, которые, похоже, в лабиринте выделялись очень скупо и приоритетно.

Рука, встречающего нас древнего, разжалась быстрее мысли — приказа. Швыряя в непрошенных гостей, пылающую оранжевым, пыль.

К пыльным облакам, в мире иррау, мое отношение давно стало субъективно отрицательным. А в особенности к таким — больно режущим глаза и откровенно угрожающим...

Уже прыгая, Шемль, невероятным кульбитом, изменил направления полета, уходя одновременно от огненной смеси и затянувших проход нитей. Отпускать нас явно не собирались.

Пыль, плотным сгустком влепилась в натянутые нити и торопливо впиталась в них.

Но прицельная стрельба еще не окончилась. Шемль, вновь предугадал, на грани чужих мыслей, момент броска. Отскакивая изваянию за спину.

Лишнее мгновение чтобы собраться с мыслями! И не только нам. Каменный шанаи приберег для каждого гостя свой персональный сюрприз. Окутавшись непрозрачной дымкой, во весь свой немалый рост, он развернулся! Вернее раздвоился. А через мгновение замкнул идеально правильный треугольник еще одной своей копией! И дело сразу пошло шибче!

Шемль носился, в замкнутом пространстве, спасая свою шкуру и уж заодно наши!

Вскоре мне вообще стало казаться, что целящихся в нас рук гораздо больше чем три.

Почти вся паутина по периметру, уже покрылась ярко оранжевыми ядовитыми пятнами, продолжающими расползаться, по чудом не занятым местам. Приближаться к ней не рекомендовалось!

Так мы и метались уворачиваясь от пыльных сгустков, торгуясь за мгновения, пока угадывая обжигающую опасность, только благодаря чутью зверя. Страшная и завораживающая песня из резких хлопков, скрипа когтей Шемля по черным плитам и нарастающему стону искрящихся камней. Отмеренное удачей время заканчивалось. Я точно поняла это по затягивающейся тревожной пружине внутри меня. Которая распрямившись, потащит за собой необратимую череду событий. И скорее всего наши жизни.

Мешанина из пылевых хлопков и прыжков зверя участились. Клепсидра каменного лабиринта злорадно отсчитывала последние вдохи и выдохи.

В этом должен быть какой-то смысл! — Воздух давно напитался сухостью яда.

Так и есть... — Моя последняя надежда не оставила меня. Чужая и самая близкая, та которую я не вспомню.

Она знает. — Поняла я. — А может, это я знаю...

Уверенность, как раньше глубокое зрение, пришла ко мне, успокаивая. Та, всегда делилась, щедро одаривая меня знаниями. А сейчас не пожалела спокойствия, наглости и чуточки презрения — шанаи, они не умеют иначе...

Немного прищурив глаза, я внимательно, но бегло рассмотрела все вокруг — каждую деталь. Тянущие на излете низкую ноту камни, пропитанные сухим ядом потоковые нити, агрессивные статуи в не комплекте... И черные каменные плиты. Выщербленные, растерявшие несколько узких лучей, но помимо времени над ними явно когда-то трудились умелые руки мастеров шанаи, врезая, незамеченные мной ранее, символы. Слишком тусклые и невзрачные, чтобы заметить их ранее. Под легковесной потоковой дымкой скрывалась вторая встреченная нами книга исчезнувшей расы. И мне предстояло ответить на невысказанный стражами ТомИрИку вопрос. Ответить правильно и очень, очень быстро.

* * *

— Шемль! — Я крикнула, привлекая внимание, в голос, а продолжила молча: — Шемль! Ты должен попытаться наступать на те плиты, которые я буду проговаривать! Ты же увидишь их моими глазами.

Он был недоволен — раздражен, но согласился, делясь со мной своей неуверенностью.

Шемль, — Я все еще была заряжена эмоциями. — У нас должно получиться! Давай!

Все-таки иногда удобно общаться на глубоком уровне восприятия. Зверь точно увидел нужную плиту и за крохи отпущенных нам мгновений перепрыгнул на нее. Полустертый круг с заключенными в него четырьмя фигурками вспыхнул, когда мои губы произнесли — Арнаур!

Глухое рычащее произношение, интонация — все это как, оказалось, хранилось в не моей памяти. Хранилось уже очень долгое время.

— Ркоткам!

Резкий рывок мощных лап и робкое кольцо света разгорается на знаке дороги. Или дороги — которая — вернулась — назад.

Хлопок. Но Шемль уже летит дальше!

— Корвур лисш!

Пять лучей Каралиса до сих пор символизируют не зло — хорошее намеренье и свет.

Нет лишнего вздоха. Мы уязвимы для трех вскинутых каменных рук. Хлопок.

— Укир.

Прыжок! Знак места — где — мы, вплетается в начатый мною узор.

— Ларриу.

Покинуть. Уйти. Забыто.

Хлопок!

Я рассказывала, откуда мы пришли и, одновременно просилась выйти отсюда. Под лапами Шемля раскинулась более чем богатая коллекция древних знаков. Владеющий глухим говором шанаи, мог сочинить любую историю, которую с готовностью выслушает лабиринт. Правда, только под оранжевые вспышки.

Прыжок!

Замедлившееся было время, заметив цепочку вспыхивающих пиктограмм, теперь ускорилось. Догоняя нас по ним как по грязным следам. Хлопок! Шемль взвыл не успевая. Пружина распрямилась, обнажая нервы и оставляя обнаженный остов. Горящий сгусток летел мне в лицо. А я не могла пошевелиться...

А синеносый зверь опаздывал. Вернее уже опоздал.

Самое удивительное, что я вспомнила, как разорвать потоки. И располовинила нити освобождая наши тела. Поздно!

Я почувствовала горечь ржавой пыли и надрывный стон чужой памяти, когда ларриу — выход — конец, вспыхнул и пропал в этой вспышке.

Падали мы в разные стороны, но в одном направлении. Кажется, древняя книга все-таки удовлетворилась нашим узором.

Далеко наверху еще мерцала растаявшая под лапами Шемля плита, а я знакомо приземлялась на полусогнутые ноги, привычно замедляя падение. Зверь вообще аккуратно скатился и мягко упал чуть в стороне. Повернувшись к Итар, я вздохнула свободнее — девушка стояла на своих двоих.

— Получилось! — Крупная дрожь донимала до сих пор! — Шемль!

Я благодарно улыбнулась нашему спасителю. Когда он внезапно закричал и замахиваясь когтистой лапой прыгнул на меня.

Я не успела увернуться. Потому что удар по голове пришелся сзади, от иррау.

* * *

Долго ли, коротко ли, продолжалось мое забвение так и осталось тайной. Но, вернувшись в сознание и нехотя открыв правый глаз, я смогла лицезреть причудливую композицию тел серебристого зверя на сопротивляющейся иррау.

Шемль мягкими подушечками огромных лап аккуратно распялил девушку по полу. Все четыре лапы и хвост участвовали в захвате противника. Итар яростно, но безуспешно вырывалась, а синеносый задумчиво порыкивал. Похоже, он пребывал в некоторой растерянности.

Я, непроизвольно застонав, приподнялась на руках и села. Как голова болит! Ощупав многострадальную, обнаружила здоровенную горку гематомы под слипшимися волосами. Чем это иррау меня осчастливила?

Шемль, почувствовав мое возвращение в сознание, радостно атаковал вопросами — образами. Все они сводились к банальному — что ему делать с Итарией? А далее его сложно-восприимчивые размышления хаотично метались от одного варианта к другому...

Перекатившись на колени мое утомленное тело, вяло поползло к противоборствующим. Хотелось лечь и просто бесцельно полежать на холодном каменном полу, остужая стучащую в висках кровь. Но заданный ТомИрИку ритм существования не отпускал.

Итар под лапами зверя забилась как яркая бабочка, почуявшая, что ей отрывают крылья.

В голове вольготно расположилась только одна мысль — Какого..? Хм. Чем я не угодила Ит? Не представляю, зачем Итар избавляться от меня. Что-то тут не чисто...

Оказавшись рядом, я внимательно осмотрела иррау. Девушка неприятно много прибавила в возрасте. На меня с лица постаревшей Итар смотрели чужие светлые глаза. Яростные и как мне показалось безумные. Не одного слова не слетело с искривленных мукой губ Итар, только гримасы наползали и скатывались словно рябь.

Меня передернуло. Спасибо Дару за крепкий кокон потоков удерживающий Это у меня за спиной в неподвижности.

Шемль? — Мне хотелось верить, что можно обратить этот чудный процесс вспять. — Ты чуешь, где сидит инородное?

Моя Итар была спрятана где-то глубоко под покровом чужой сущности, рвущейся наружу. Я ясно это чувствовала, но не видела, куда заползла дрянь. И не представляла, как ее вынуть...

Шемль? И он ответил, затягивая мое сознание, стараясь бесконечно медленно пробраться под холодную кожу иррау и буквально вынюхать чуждое. Как Шелестящий смотрел моими глазами, так теперь я крохотной былинкой приклеилась к его разуму.

Мы погружались глубже, чем нитевые потоки, подкрадываясь к невесомому и хрупкому энергетическому телу Итар. Где-то здесь Шемль учуял то самое, проскользнувшее незамеченным и своровавшее черные радужки иррау.

Я, так глубоко, существовала как яркая мерцающая крупинка, а вот Шемль как неровное серебристое облако, которое медленно опустилось на потускневшую болезненно пульсирующую звезду. Обнимая и просматривая ее насквозь.

Мой тотем, оказался зверем холодных энергий!

Инородная нить затрепетала, ощущая приближающуюся опасность. Заметалась, выпутываясь из переплетений основывающих изумрудную звезду. Пытаясь ускользнуть от сжигающего холодного света Шемля. Но Шелестящий ловко подхватил юркий клубок и не раздумывая впитал.

Прокормить его, может быть сложным делом... — Подумала я выныривая из глубоких слоев сплетенной реальности мира. Шемль ласково вынес мерцающую алую песчинку и вернул на место. Я открыла глаза.

Зверь осторожно освободил руки ноги Итар, отступив в сторону. Чувствовалось, что он доволен.

Возрастная волна вернула положенную свежесть лицу Итар, смывая чужие страшные черты.

— Ит! — Но девушка спала. Организм иррау восстанавливался и когда она проснется, я не знала. Растолкав, разбудить ее не удалось.

* * *

Рассматривая, темнеющий разлом далеко наверху, я внезапно осознала, что мы провалились на более низкий уровень старого здания. Поначалу светивший из проема свет камней угас вместе со стонами и мы давно суетимся в полной темноте.

Хотя для не моего зрения, окружающая нас тьма существовала как сумрак с отчетливо проступающими трепещущими нитями. Шемль ненавязчиво светился серебристым пушистым контуром, да и трудностей со зрением также не испытывал. А Итар было все равно.

Я гадала — достаточно ли хорошо мы спрятались от призрачной Твари?

Впрочем, сидеть в каменном мешке особого желания не было. Тем более маленький периметр с высокими стенами немного смахивал на хитрую мережу.

Я осторожно усадила Итар на горбатую спину зверя и перемотала их обоих нитями, выдернутыми из ближайшей стены. Голова спящей девушки легла бледно серой щекой на голубую мягкую шерсть, создавая уютную ямку. Шемль осторожно поднялся, осознавая беспомощность ноши.

Собрала разбросанные падением вещи — нетканую сумку Ит, две, выскользнувшие из растрепанных кос, данки, разобранный лук, упакованный в две прочных половинки из мелехового дерева пропитанных остом. И свой узелок с прорехой, неаккуратно подвязанной за края.

Одна из стен покрытых черным камнем тускло поблескивала вкраплениями оста. Я с легкостью вычислила теперь уже такой знакомый символ. Ларриу — вход — выход. И не сомневаясь, дотянулась, вскрывая дверь, пережившую неизвестно, сколько поколений иррау. Первой шагнула в недра затопленного города.

Шемль, шевеля синим носом, мягко крался следом.

Стало прохладно, так, не холодно, просто зябко. Тонсовый воздух пронизывающий город уже не казался стоячим. Легкие, шелестящие по обнаженным рукам, ветерки щекотали и торопились дальше по тихим изворотливым коридорам. Черный камень, впаянный в стены, притягивал взгляд своей фактурой. Шероховатый, сначала он казался пушистым, мягким, но, поддавшись внешнему виду, я дотронулась до стены коридора и рукой ощутила гладкость остового сплава. Невероятно твердый и прочный. Способный просуществовать дольше народа создателей.

Прошагав по довольно узкому для Шемля проходу до поворота, мы вышли на более главную подземную дорогу. От которой ответвлялись множество похожих троп.

Я погладила Шелестящего по нежной голубой шерсти, задумчиво рассматривая высокий свод. Строители затопленного города казались мне большими оригиналами. Я не сомневалась, что незатопленная часть древнего города изобилует ловушками и веселыми сюрпризами. После появления здесь Яото город просыпался, по-видимому, активируя стражей оставленных для охраны секретов шанаи.

Особенно мне приглянулись огромные шары из желтого камня, повисшие на подпирающих их черных столбах. Со стороны казалось, что вся эта конструкция держится на честном слове, а так как дававшие честное слово исчезли, то спросить будет не с кого.

В целом выглядело симпатично. Вся дорога была выполнена мастерами шанаи в нарочито грубоватом стиле. И этот громоздкий пупырчатый потолок очень подходил к ней.