Третий глаз Шивы

'Это хорошо' — подумала Комаль и быстрым движением потянулась к соколу и сорвала с его шеи заветный мешочек. Птица вскрикнула, вспорхнула и стала кидаться на девушку.

— Помогите! — воскликнула Комаль, отбиваясь от сокола.

Стражники кинулись к ней и ловко сбили озверевшую птицу наземь. Проклёкотав, сокол побарахтался в пыли дороги и тут же взлетел, стремительно уносясь прочь — его испугал нацеленный лук стражника.

Как только всё успокоилось, воины спустили Комаль с лошади и стали допрашивать: откуда, кто такая и что ей нужно у дворца?

— Я хотела увидеться с махараджей и рассказать ему об опасности.

— Какой опасности? — встрепенулись стражники, и Комаль поведала им о том, что узнала от Нарендры. Конечно, ей никто не поверил, а такие знания и странный дикий сокол в сопровождении привели стражу к мысли, что девчонка колдунья. Подхватив, воины притащили Комаль во дворец и показали новому советнику махараджи.

— Она колдунья, возможно, цыганка, — доложила стража. — Говорит, что хочет предупредить об опасности.

— Я клянусь, что говорю правду, — воскликнула Комаль. — Я знаю, что случилось с принцессой Сумдари и... ей угрожает опасность. Только чародей Агастия сможет помочь.

Советник презрительно оглядел девушку.

— Киньте её в яму к чародею, а к обеду махараджа разберётся с этими проклятыми колдунами, — решил советник и пошёл по своим делам.

Как Комаль ни просила — её не слушали. Протащив по двору, девушку кинули в яму, укрытую сверху тяжёлой решёткой.

— Ах, бедное дитя, — Комаль подхватили заботливые руки и осторожно усадили на сено. — За что тебя так?

Комаль подняла голову и узнала чародея Агастию — похудевшего, простуженного, но такого же доброго. Обняв его, словно любимого отца, девушка расплакалась и рассказала чародею всё, что случилось, и не забыла упомянуть о несчастье, постигшем Мансура.

— Это печально, — вздохнул Агастия, — но ты говорила о чудесных камнях. Прежде чем вернуть их в глазницы прекрасной статуи, нужно избавить их от скверны. Они должны завершить эту неприятную историю своим могуществом. Не спеши вручать их махарадже, дитя моё.

Комаль усмехнулась:

— Увижу ли я его вообще. Меня больше волнует судьба Сумдари.

Вскинувшись к верхушке ямы, Комаль взмолилась о том, чтобы чудесная птица укрывалась где-нибудь во дворцовых садах или прилетела в открытое окно своей комнаты, чтобы быть в безопасности от сокола.

Услышав бормотание девушки, стража решила, что она колдует. Миг и вниз спустились сердитые воины, подхватив под руки и девушку и бедного чародея.

— Махараджа заткнёт вам глотки, а потом велит обрезать языки, — ворчали они, волоча пленников во дворец.

И вот Агастия и Комаль оказались в знакомом зале, а перед ними на троне сидел грозный Садживахан. Опечаленный последними событиями, он недоверчиво осмотрел пленников и велел говорить.

— Что тебе известно о нашей дочери? — спросил он Комаль. — Ты пропала в один день с Сумдари, но посланник от принца Шриканта поведал, что ни тебя, ни принцессы у Чандавармана не было. Наши гости задержались, но скоро прибудут, но ты... почему ты появляешься раньше и тут же подтверждаешь слова сумасшедшего чародея о колдовстве?

— Потому что мне рассказал о том изменник Нарендра, — смело заявила Комаль и поведала махарадже о своём спасении из плена, скрыв лишь их диалог с самим принцем и его загадочную просьбу. — Я не помню, почему решила оставить спасительный отряд наследника Виджанешвара, но виной тому, думаю, была девушка по имени Шейла.

Услышав это имя, Агастия встрепенулся.

— Боги, она же сестра Чандавармана и давно считается пери, получившей дар от отца мага. Не мудрено, что колдунья смутила ваши мысли, Комаль, но почему?

Садживахан терпеливо смотрел и слушал пленников, но всё же решил напомнить им о том, в присутствии кого они отвлеклись на беседу. Комаль тут же виновато поклонилась, оставив задумчивого Агастию, и вернулась к своей истории.

— Я попала в руки коварного советника Нарендры, спешившего в город. Овладев чудесным способом обращаться в птицу, он хочет настигнуть принцессу в образе сокола.

— А мы слышали, что вы привезли сокола с собой и говорили какую-то чушь о подарке министру.

— Так меня научил советник, — потупилась Комаль и тут же оживилась, — но зато теперь у него нет волшебных камней.

— Ах, дитя, — снова вмешался Агастия, — не смотря на то, что Нарендра потерял камни, он всё равно сможет обернуться соколом и напасть на волшебную птицу, помня заклятия звездочёта Анджани. Мой махараджа, позвольте мне предотвратить беду и сотворить манок для птицы, — взмолился чародей.

Садживахан хмуро взглянул на кудесника и горестно вздохнул.

— Проводите Агастию в его башню, и пусть творит, что в его силах. Наши надежды ослаблены, и мы готовы взяться за любое обещание, сулящее помощь. — Голос махараджи дрогнул, и он поспешно отвернулся.

Агастия осторожно приподнялся и потянул за собой Комаль. Стража проводила их в башню чародея, и они вдвоём принялись готовить манок для птицы. Комаль помогала, как могла, и к вечеру маленькая свистулька была готова.

— Ты отдохни, — ласково предложил Агастия, — а я выйду в сад и буду призывать нашу Сумдари.

Комаль кивнула и осторожно спустилась на балкон — отсюда был виден сад, а если обойти башню, то открывался вид на дворцовую площадь. Она искрилась под лучами заходящего солнца, а над ним жалобно плыл призывный звук манка. 10.

Ранним утром топот копыт у ворот дворца отвлёк вышедшую на балкон Комаль от грустных мыслей. Присмотревшись, она узнала отряд принца Шриканта и повозку со спасёнными девушками. Сам принц вместе с другом Мансуром возглавляли въехавший во двор отряд.

Сердце Комаль дрогнуло: молодой горец скакал, опустив голову и, в отличие от Шриканта, не смотрел по сторонам.

'Возможно, они задержались в пути из-за девушек', — догадалась Комаль, но не могла отвести взгляда от Мансура.

— Ах, как бы я хотела, чтобы ты увидел не только меня, но и весь этот мир — как прежде, — тихо взмолилась девушка, сжимая в руке мешочек с камнями.

И вдруг...

— Ирррлааааа, — проклекотал поблизости сокол, но пролетел мимо Комаль и ринулся к площади.

Девушка подскочила, от души желая запустить в хищника чем-нибудь тяжёлым, но в руках были только волшебные камни. Бросить их во врага было бы глупо, тем более, проследив полёт сокола, Комаль увидела, что он гонится за маленькой цветной птичкой. Бедняжка испуганно рассыпала жалобные трели и металась так, словно что-то искала.

— В сад, Сумдари, летите в сад! — завопил прибежавший на балкон Агастия.

Его голос, конечно, услышали и внизу, так что чародея и Комаль ожидал неминуемый, но слегка изумлённый, взгляд Шриканта. Однако девушка не смутилась, и смело махнула принцу, указывая на коварного крылатого хищника:

— Не дайте ему проникнуть в сад, остановите сокола, скорее!

Шрикант тут же собрался и быстро выхватил у одного из воинов лук, взвёл тетиву... Коварный сокол гнал перепуганную птичку по всей площади, не позволяя проникнуть в заветный сад. Его страшные когти несколько раз зависали над хохлатой головкой пичужки, но она юрко уворачивалась, увлекая за собой хищника. Но едва птичка порхнула под повозку, принц Шрикант, наконец, отпустил тетиву лука. В тот же миг страшный крик сокола огласил площадь и, пронзённый стрелой, он, кувыркаясь, упал на камни. Но не успели принц и воины подойти ближе, как мёртвая птица задымилась и исчезла, а на камнях остался лежать бывший советник Нарендра со стрелой в груди.

— Меткий выстрел, — выдохнула Комаль и замерла, снова заметив на себе взгляд принца. Мансур стоял рядом с ним и тоже смотрел в сторону Комаль, но... не видел. Молодой человек хмурился и, видимо, пытался понять, не ослышался ли, не чудится ли ему.

— Ах, — испугалась Комаль и присела на балкон.

— Мы тебя видели, — грозно крикнул Шрикант. Потеряв Комаль из виду, он изумлённо оглянулся на Нарендру — советник был мёртв, а к ним уже спешил взволнованный чародей Агастия.

— Случилось, она услышала, — воскликнул он и довольно неучтиво пробежал мимо принца, ринувшись к повозке.

— Что здесь творится? — нахмурился Шрикант, но тут из-под колёс вылетела разноцветная птичка и... осторожно присела на его руку.

— Ах, моя дорогая, — восхитился Агастия, тут же возвращаясь к принцу, — вы вернулись. Шрикант, поднимите руку, будьте любезны. Только не спугните её. И да, кто-нибудь, уберите отсюда несчастного Нарендру и принесите накидку.

Комаль осмелела и снова повисла на перилах, наблюдая, как все послушно исполняют повеление чародея, а принц стоит с удивлённым видом и боится шелохнуться — из-за птицы на руке. А пичуга спокойно чистила пёрышки, косясь на него чёрными бусинками глаз. Мансур стоял рядом с другом и молча улавливал все шорохи и звуки. Слегка растерянный, он пытался понять, что же происходит и мог только чувствовать — творится нечто замечательное.

— Итак, — мурлыкнул Агастия, бочком проскользнув между Мансуром и принцем с красивой голубой накидкой в руках. — Минутку, моя дорогая, сейчас всё случится. Позвольте, — и чародей осторожно взял птицу за лапку.

Шрикант с изумлением увидел на ней маленькое колечко. Агастия нащупал на нём камешек и быстро повернул его в другую сторону. И в тот же миг принца и чародея окутало лёгким туманом, но едва он рассеялся, все увидели принцессу Сумдари. Она едва не упала на грудь изумлённому Шриканту, но ловкий чародей подхватил девушку и прижал к себе, одной рукой укрывая лицо принцессы накидкой.

— Вот и всё, моя ласточка, — бормотал он, не скрывая счастливых слёз, — ваш глупый чародей не успел сказать об обратном превращении. Надо было повернуть камешек. Птичка смогла бы...

— Но это вы, Агастия, — ахнула принцесса и обняла чародея.

Стража и все кто был на площади тут же пали ниц, Мансур оторопело отошёл в сторону, склонив голову, а изумлённый принц припал на колено.

— Принцесса Сумдари, — пробормотал он, — Агастия, я...

— Встаньте, прошу вас, — зашипел на него чародей.

— Простите, — не сдавался Шрикант и, поднявшись, с уважением коснулся пыльных загнутых носков на туфлях кудесника.

— Я и не сердился, но теперь позвольте нам с принцессой войти во дворец и обрадовать безутешных родителей.

Все расступились, стража последовала в сопровождении Агастии и принцессы, а на площади остались поражённые до глубины души гости и их охрана.

— Я полагаю, случилось чудо? — спросил с улыбкою Мансур. — Принцесса Сумдари была птицей и Агастия её расколдовал?

— О да, мой друг, — отозвался Шрикант, — и мне до сих пор не верится. Мне стыдно, Мансур. Мы не поверили мудрому чародею... боги, как стыдно. Из-за этого ты теперь...

— Не начинайте, мой принц, а то вы мне все уши просверлили своим нытьём — ох да ах.

— Ах, ты! — замахнулся Шрикант в шутку и обнял друга.

— А ещё вы едва не женили меня на Шейле — вот этого я вам точно не забуду. 'Красивая пара. Любит тебя!' Вот уж кто с ума сошёл — так это точно вы, мой принц.

— Но я всё равно оказался благосклонен к ней и отпустил с миром, — парировал Шрикант.

— О, да! Вы сама благосклонность.

— Ну, не сердись, Мансур. Посмотри, как всё обернулось: Сумдари нашлась, изменник повержен и...

Горец протянул руку к его лицу и схватил за нос.

— Позвольте поздравить вас от всей души, мой принц! — воскликнул он, но тут же нахмурился. — Что у вас с рукой, Шрикант? Я её не узнаю.

— Потому что это не рука, а мой нос, — прогундосил принц, позволяя другу даже такие вольности.

— Ах, нос! — засмеялся Мансур. — Боже, простите, мой принц, я думал, вы всё ещё в седле. Могу ли я просить вас в этот чудный миг оказать мне маленькую услугу?

— Конечно, Мансур.

— Спасибо! А теперь посмотрите, пожалуйста, где-нибудь поблизости не сидит другая заколдованная птичка — вы не видите? А то мне послышался её голос.

Шрикант оглянулся на балкон, где замерла Комаль.

— Нет, не сидит, — печально отозвался принц и сердито махнул рукой в сторону девушки. — Давай войдём, наконец, во дворец и поприветствуем махараджу Садживахана и его супругу. Невольно, но наше возвращение принесло им счастье.

Взяв Мансура за руку, Шрикант лично повёл его на дворцовую лестницу, не забывая при этом бросать гневные взгляды на Комаль. И вот парочка скрылась за воротами.

— Как хорошо, — пробормотала Комаль, — принцесса Сумдари расколдована и снова в своём прелестном облике, а коварный враг уничтожен и осталось только... — она открыла мешочек с камнями и осмотрела их с грустной улыбкой. — Осталось вернуть прекрасноокому Шиве его сокровище, чтобы мир воцарился в полном свете. А потом... я попробую поговорить с Мансуром.

Не в силах совладать со всем сразу — с волнением, мыслями, растерянностью и печалью — Комаль опустилась на каменный пол балкона и устало замерла, как будто впав в лёгкую дрёму.

Здесь её и нашла служанка, любезно сообщив, что по просьбе принца Шриканта девушке разрешили остаться на ночь.

— А ещё принц сказал, что вы получите обещанное вознаграждение за спасение, если же завтра уедите на свои земли. Там вас уже ждёт большой дом и слуги.

— Мои земли? — нахмурилась Комаль. — Ах, вот как?! Я подумаю. И скажите, прошу вас, могу ли я вернуться в женскую половину?

— Конечно, — удивилась служанка, посмотрев на Комаль так, словно та спросила какую-то глупость.

'Ну да, — подумала девушка, — Шрикант, наверно, узнал, что я всё это время провела в комнате для гостей и общалась с чародеем. О, как низко я пала в его глазах!'

Фыркнув, Комаль последовала за служанкой в женскую половину, где вскоре попала в плен взволнованной Сумдари. Подруги, забыв про ужин, болтали до первых звёзд, пока заботливые служанки не просили девушек вернуться в свои спальни.

Весь дворец и весь город уже с утра наполнился радостью и ликованием. Не успело солнце взойти, а во всех уголках уже звучала музыка. Люди танцевали и восхваляли имена махараджи и мудрого Агастии, славили храбрых Шриканта и его друга Мансура, и желали счастья прелестной принцессе Сумдари. Словно дивную сказку, из уст в уста передавали историю о победе над гадким Нарендрой, ставшим колдуном, и о чуде, совершённом Агастией. По всему городу и во дворце шло приготовление к празднику.

Махараджа Садживахан восседал в зале с другом Виджанешварой и с удовольствием слушал рассказ Шриканта об их путешествии. Мансур был с ними, но только согласно кивал, думая о своём.

Его мысли не могли смириться с пропажей Комаль: никто не знал о девушке, а перепуганные служанки, побывавшие в плену Чандавармана, все как одна твердили, что Комаль исчезла. И даже Шейла, упросив Шриканта взять её с собой, и обещая принцу помощь в спасении невесты, тут же решила напомнить Мансуру о своей любви. В которую Шрикант, между прочим, легко поверил. К тому же, коварная певунья заверила принца, что сможет вернуть его другу потерянное зрение — это всё и решило. Посвятив себя заботе о Мансуре, колдунья днями и даже ночами нашёптывала горцу страстные слова и обижалась, когда он её мило прогонял. В итоге, когда Шейла решила, что одних слов мало и, в завоевании горца пора переходить к действиям, Мансур не выдержал и грубо обругал девушку. На следующий день сам принц просил Шейлу оставить их и возвращаться домой.