Третий глаз Шивы

1.

На сверкающих тканях, украшавших трон во дворце, сидел великодушный махараджа Садживахан. Трон окружали министры и советники, а у колонны, загадочно витая в мыслях, замер мудрый чародей Агастия. Всех их созвали в честь прибытия долгожданных гостей. И вот, наконец, они торжественно вплыли в зал. Пятеро мужчин солидного возраста и вида с восторгом огляделись и, поклонившись, остановились недалеко от трона. Первым к махарадже вышел почтенный седобородый посланник.

— О, великий махараджа Сундардеса*, — пропел он, — правитель Виджанешвара шлёт вам поклон и желает здравствовать долгие годы! А мы с великой радостью сообщаем, что к вам едет славный сын раджи — принц Шрикант. Пришло время, когда ваш уговор исполняется, и вы сможете породниться, сочетав наследников прекрасным союзом.

— Благословенное время! — вздохнул махараджа. — Мы с нетерпением ждали его прихода, и наша дочь Сумдари — особенно. Но почему принц не приехал с вами?

— Он задержался в пути, желая насладиться очарованием ваших владений. Мы полагаем, что уже завтра отряд прибудет в Сундардес.

— Хорошо, — кивнул махараджа и пригласил гостей и своих подданных к трапезному столу.

А слуги в тот момент уже вносили в зал подарки и открывали сундуки с чудесными тканями и шелками, с украшеньями и камнями, а потом представили махарадже лучшее оружие восточных мастеров. Последней в зал внесли высокую статуэтку, укрытую плотной парчой. Заметив её, седобородый посланник отставил чашу и приблизился к статуе.

— Этот подарок вам прислал правитель далёких горных районов, — пояснил мужчина. —

Узнав о радостных переменах в вашей семье, он преподнёс вам Шиву Натараджа. И посланник осторожно скинул парчу, открыв всем любопытным взорам бронзовое тело многорукого танцующего бога.

— Ваши великие сражения остановили неприятеля и вернули покой и радость в горные края, — продолжал посланник. — Вместе с принцем Шрикантом в ваш город прибудет горец — молодой и смелый воин. Он передаст слова своего правителя вместе с прекрасным подарком.

— Какое божественное творение! — ахнули все. — Бог танца знаменует создание нового мира — молодой семьи.

— Восхитительно, — согласился Садживахан, важно оглянувшись на своих министров, — нам очень нравится. И тут махараджа заметил странный взгляд дворцового чародея.

— А вас что-то смущает, Агастия? — поспешил спросить Садживахан. Все взоры обратились на кудесника.

— О, да, мой повелитель, — поклонился мудрец и подошёл к статуэтке. — Мы видим прелестное рукотворное чудо, в которое человек вложил не только мастерство и душу, но и оставил нам загадку. Я ещё не знаю какую, но пытаюсь понять. Махараджа обернулся к посланнику:

— Это так? Статуэтка с загадкой?

— Право, великодушный, мне неизвестно, — поклонился гость, — но, возможно, что ваш мудрый чародей прав. Взор смущается, глядя на подарок.

— Погодите, уважаемый, — перебил его хриплый голос и вперёд вышел советник махараджи Нарендра.

Услышав замечание чародея, он не преминул вмешаться.

— Если наш Агастия столь мудр, что с одного взгляда видит тайну в статуэтке, пусть поведаёт о ней.

Махараджа согласился, приглашая гостя сесть.

— Наш советник прав, — заметил он, — чародей, уж если заговорил о загадке, то должен проявить мастерство и открыть её — ведь недаром же он считается мудрым. Агастия с улыбкой принял дерзкий взгляд советника и с любопытством склонился над фигуркой бога, внимательно рассматривая каждую деталь в бронзовой одежде танцора, в украшениях и символах. Через минуту он смог удовлетворить любопытство махараджи, поведав, что творец, создавая статую, думал о легенде, когда у бога Шивы открылся третий глаз.

— Случилось это во время божественной медитации. Верная жена Парвати подошла к Шиве сзади и игриво закрыла глаза. И в тот же миг солнце померкло, подул ветер, а миру грозило пришествие хаоса. Но Шива — бог, он должен видеть всё и всегда, и у него на лбу появилось третье око. И снова на небе воссияло солнце, и мир стал ещё прекраснее.

— Все знают эту легенду, — фыркнул Нарендра, — что же скажите о загадке, мудрец?

— Глаза должны открыться, — улыбнулся Агастия, — и в этом вся загадка.

— Совершенно верно, — кивнул гость, — я слышал, что однажды подобное случилось. Говорят, что глаза статуэтки распахнулись, и всем явилось чудо.

— Прозрение случится, но вот как... — Агастия снова перехватил презрительный взгляд Нарендры, — сразу сказать трудно, не спросив совета мудрых книг. Если мне дадут время, то я поразмышляю над всем и представлю вам объяснение.

Махараджа согласился, предупредив чародея, что все томятся в ожидании разгадки.

— Хорошо бы всё случилось не позднее утренней трапезы: у вас останется вечер и вся ночь, пока не прибудут дорогие гости. Удивите нас, Агастия, и ваше имя прославится в веках за мудрость. Если же загадку танцующего бога нам откроет лишь славный воин гор, то мы подумаем: а не назначить ли на вашу должность иного чародея.

И Садживахан велел проводить кудесника в его башню, а потом вместе с гостями и министрами вернулся к трапезе. Но никто из них не заметил, как из зала тихо ускользнул советник Нарендра. Войдя в коридор, он завернул за колонну и коснулся её — в соседней стене тут же открылся проход. Скользнув в темноту, советник зажёг приготовленный факел и смело пошёл по тайному входу. На середине пути его поджидал некто высокий, намеренно не желавший выйти на свет.

— Мой принц! — рассердился Нарендра. — Вы опаздываете.

— Отец и прочие знают, что я был на охоте, так что не шипи. Лучше расскажи, что там за новости?

Советник поклонился и сообщил о прибытии гостей.

— Нашим планам ничто не угрожает, — добавил он, — ведь будущий жених вашей сестры удачно отстал от каравана и прибудет только завтра. Мы сделаем так, что в дороге с его отрядом случится несчастье. К тому же, чародей нам не помеха.

— Агастия не узнает? — удивился мужчина, выступив из тени.

Взору советника предстало серьёзное лицо молодого наследника Садживахана — принца Рагхувира. Осмотрев его дерзкую стать, Нарендра хищно улыбнулся и, снова поклонившись, с удовольствием сообщил:

— Агастии не до того, мой принц. Ваш отец велел чародею открыть загадку подарка из горных краёв — бронзовой статуэтки Шивы. Если Агастия не исполнит всё к утренней трапезе, махараджа с лёгкостью выгонит чародея. Я собираюсь 'помочь' мудрецу, так что...

— Хорошо, — кивнул Рагхувир, — действуйте, как задумали, а я пойду, поприветствую отца и гостей.

Советник поклонился и продолжил путь, а принц, как ни в чём не бывало, вышел в коридор и закрыл потайную дверцу. Но прежде чем двинуться в тронный зал, Рагхувир решительно направился к лестнице, ведущей в женскую половину. Поднявшись на две ступеньки, он замер и довольно усмехнулся.

— Ты скоро уедешь в края иные, сестрёнка, — заметил принц, приглядываясь к колонне наверху, — так ты и там будешь дерзко подслушивать? Из-за колонны наверху выглянула сверкающая полоска сари, а потом и смущённое личико юной девушки.

— Нет, Рагхувир, — хмыкнула она, — я буду примерной женой для мужа. А сегодня мне хотелось услышать его голос, но... принц не приехал.

— Думаю, твой жених прибудет завтра, так что возвращайся в свои покои, Сумдари.

— Тогда я загляну к Агастии.

Прикрыв лицо накидкой, девушка смело вышла из-за колонны и сверкающим звенящим ручейком спустилась с лестницы. Но Рагхувир ловко удержал беглянку.

— Эй, Сумдари, — воскликнул он, дерзко откинув накидку девушки. — Ты так красива и юна, но всё же... скоро ты выходишь замуж. Пора оставить детские привычки бегать к чародею.

— В доме мужа не буду, — ответила девушка.

— Но там тоже есть чародей. Смотри, если муж узнает, а ещё хуже — раджа...

— Сказала же, что не буду, — сердилась принцесса. — Отпусти меня.

— Нет, Сумдари. Агастия, конечно, всегда любезен и обожает тебя, как дочь, но в данный момент он очень занят разгадкой тайны. От этого зависит его будущее, понимаешь.

Сумдари обиженно сдвинула бровки, кивнула и послушно поднялась наверх. Но как только брат скрылся за поворотом, девушка тут же ссыпалась с лестницы и юркой птичкой метнулась в башню чародея.

Несколько лун назад Агастия и чародей раджи Виджанешвара сотворили портреты жениха и невесты и отправили их обоим правителям. Тогда Сумдари не удержалась и упросила отца взглянуть на лик будущего супруга, а потом... принцесса то и дело бегала в башню чародея. Что она делала? Тайком любовалась в волшебное зеркало, которое показывало сквозь расстояния её наречённого — принца Шриканта. Конечно, за Сумдари внимательно следил сам чародей: невысокий и худой, обелённый сединой мудрец, всегда одетый в цветной балахон и туфли с загнутыми носами. Ещё не старый, временами строгий, но с доброй улыбкой — для принцессы — и с таинственной для остальных. Махараджа ценил чародея и прощал ему вольности — личное общение с любимой дочерью. За мудрость, теплоту и находчивость чародея любили даже слуги — правда, втайне от него и махараджи. А за чудеса и предсказания по звёздам — опасались и восторгались. И только один человек едва выносил мудрого Агастию — советник Нарендра. Он превосходил чародея молодостью и солидностью, считал его помешанным и впавшим в детство, а все чудеса — не более чем фокусами. Но кудесник не спорил и просто творил, поражая махараджу и радуя принцессу.

И вот, снова прокравшись в башню чародея, Сумдари осторожно поскреблась в двери и, не дождавшись ответа, скользнула в мрачный кабинет. Агастия сидел за столом и что-то читал. Услышав шаги принцессы, он привстал и улыбнулся.

— О, моя принцесса! Вы снова предпочли мою мрачную башню прелести сада.

— Ах, Агастия, — затараторила Сумдари. — Оказывается, мой жених задержится и будет только завтра.

Скользнув мимо стола чародея, девушка метнулась к большому зеркалу в углу кабинета. Овальное и с резным ободком оно стояло, прикрытое лёгкой накидкой. Принцесса сложила ладони и, привстав на цыпочки, капризно оглянулась на чародея.

— Позвольте мне посмотреть на него, Агастия. Я лишь одним глазком взгляну и сразу уйду.

Чародей улыбнулся. Отставив тяжёлый том, он с удовольствием шагнул к зеркалу и, сняв накидку, взмахнул рукой. По зеркальной глади скользнула дымка, скрывая отраженье принцессы и чародея, а потом... чудесным образом явило широкую дорогу среди пышных лесов. По ней неспешно двигался отряд из одного слона и всадников на лошадях. Мгновение и зеркало явило пред глазами Сумдари благородного и статного Шриканта, сидевшего в богато украшенной корзине на спине слона. Чалма чуть закрывала высокий лоб, глаза смотрели уверенно, а чёрные усы придавали облику принца выражение серьёзного мужа. Но Сумдари уже не первый раз наблюдала за принцем и знала, что Шрикант красиво улыбается и задорно смеётся. Скакавший рядом всадник смело беседовал с ним. Лица его девушка не видела, ведь зеркало исполняло желанье принцессы, показывая лишь милый её сердцу лик. И всё же Сумдари решила, что всадник — верный друг Шриканта: ну кто ещё мог бы себе позволить шутливо бросить что-то в корзину принца? А наследник, засмеявшись, тут же ответил тем же, закидав дерзкого всадника огрызками фруктов.

— Ах, большие дети, — усмехнулся чародей. — И не стыдятся ни погонщиков, ни слуг. Всё молодость.

Сумдари поспешно отступила от зеркала. Видение внутри стекла покрылось лёгкой дымкой и вскоре исчезло, отразив смущённую фигурку девушки.

— А мне такое нравится, — отозвалась Сумдари. — Я вижу, что мой будущий супруг смеётся искренно.

— Я думаю, что принц Шрикант таков во всём, — согласился Агастия. Принцесса смутилась.

— Ах, Агастия, мне кажется, что я в него влюбилась, — прошептала она. — Это глупо, да?

— Ну что вы, Сумдари. Люди называют это чувство любовью с первого взгляда, и я верю, что такое возможно. Теперь же, ваш пример — самое прекрасное доказательство чудесному чувству.

— Ах, Агастия! — воскликнула принцесса. — Вы великий волшебник! Разгадайте мой сон, прошу вас. Вот слушайте: у меня вдруг выросли крылья и, словно птица, я летала над шумным городом, глядя сверху на людей. А потом пустилась в путешествие — в джунгли, через реку, а оттуда — к облакам. Что это значит?

Чародей лукаво улыбнулся, вытащил с полки старую книгу и, пролистав её, торжественно заявил:

— Вы расцветаете, моя принцесса, как цветок под лучами солнца. Ваше сердце желает перемен, страсти и приключений.

— Ах, Агастия, всё верно! Как я хочу стать ласточкой и полетать над городом. Хочу запомнить каждый его уголок, прежде чем надолго уехать в чужие края.

— Вы полетаете, — загадочно заметил чародей, — и будете счастливы, как в своём прекрасном сне.

Сумдари тихо ахнула и с благодарностью коснулась руки чародея. И вот тут ей вспомнились слова брата.

— Вам стоит отругать меня, Агастия, — виновато вздохнула девушка. — Я так капризна и нетерпелива. Ведь мне известно, что вы очень заняты загадкой, а я со своими снами... А что за тайна?

Чародей осторожно снял накидку со стоящей неподалёку статуэтки бога Шивы. Сумдари ахнула и подошла ближе. Восхитившись творением, она не удержалась и сложила ладони, склоняясь перед божественной скульптурой, а потом, к великому удивлению чародея, исполнила посреди комнаты красочный отрывок танца, посвящённый великому Шиве. Закончив, Сумдари замерла, повторив позу бога.

— Благослови меня, прекрасноокий творец, великий Шива! — выдохнула она и стыдливо обернулась к чародею.

Кудесник стоял у стола, как громом поражённый, с удивлением переводя взгляд со статуэтки на принцессу и обратно. У него даже очки сползли на нос.

— Что с вами? — нахмурилась Сумдари. — Я плохо танцую? И тут Агастия очнулся.

— О, нет, что вы. Великолепный танец, и бог, воистину, одарил вас своим благословением. И меня заодно. Ах, вы только что помогли мне разгадать тайну.

— Неужели?! — девушка с любопытством кинулась к столу.

— Именно! Исполнив танец, вы повторили величественную позу бога... ах, как же я сразу не заметил...

Агастия заволновался, листая книгу и хватаясь за перо. Пролив чернила и испачкав руки, он едва не облил Сумдари, и только от её милого смеха пришёл в себя.

— Вы похожи на большого жука, — заметила принцесса. — Отчего вы так растерялись?

— Нет, я уже нашёлся. Совсем. И вы мне помогли. Какое счастье, что вы забежали ко мне, мой цветочек, — и чародей нежно взял девушку за руки. — Сумдари, вы сможете летать, когда захотите. Я хотел подарить вам это в день свадьбы, но так и быть...

И чародей достал из складок халата маленькую коробочку, внутри которой лежало красивое колечко.

— Ах, какая прелесть! — не сдержалась принцесса.

— Это волшебный дар чудесной пери. Стоит надеть колечко на указательный палец, как вы тут же обернётесь птицей и сможете летать. Но... не спешите, моя принцесса, прошу вас.

— Но я хочу полетать, — упрямилась Сумдари.

— Не сейчас, умоляю. А то вы улетите, а меня накажут.

— Хорошо, тогда раскройте мне тайну статуэтки. Что в ней такого таинственного?

— Я тоже ничего не находил, пока вы не помогли мне прозреть, моя дорогая.

Порывшись в книгах, Агастия нашёл изображение танцующего Шивы и показал девушке:

— Видите разницу?

Сумдари некоторое время сравнивала картину со статуэткой, а потом радостно воскликнула:

— Вижу! Вы великий мудрец, Агастия! Самый мудрый из всех на свете мудрецов. Я награждаю вас этим званием. А теперь, скажите: на какую руку надевать колечко?

Агастия только ахнуть успел, как принцесса украсила пальчик правой руки и... не обернулась птичкой. Чародей радостно выдохнул.

— На миг мне показалось, что вы надели правильно — как раз на этот пальчик, — заметил мудрец, — но, к счастью, память меня подвела. Птицей обернётесь, если наденете кольцо на левую руку. А теперь...

Сумдари чмокнула чародея в щёку и, укрывшись накидкой, скользнула за дверь. Но не успела девушка пробежать и половины лестницы, как столкнулась с советником Нарендрой. Мужчина с восторгом взглянул в её лицо, а когда Сумдари смутилась и укрылась накидкой, лишь усмехнулся.

— Прошу простить, если напугал, моя принцесса, — поклонился он. — Вы были у чародея?

Девушка коротко кивнула, но не сдержалась и дерзко взглянула в лицо советника.

— Не такой уж вы и страшный, Нарендра. Не хотела, чтобы кто-то узнал первым, но так и быть, вам скажу: мы с Агастией только что разгадали тайну бога Шивы.

— Вы? Вместе разгадали? — советник оторопело отступил и, воспользовавшись моментом, принцесса скользнула дальше по лестнице.

— Какая жалость, — заметил Нарендра, с трудом приходя в себя от новости. — Разгадали. Я не успел. Проклятье! Однако меня порадует другая новость: жених принцессы не доедет до Сундардеса. Ведь на пути каравана возникнет препятствие. Ах, кто же знал, что в тех краях водятся разбойники. Охрана, конечно же, будет наказана, зато рука Сумдари будет свободна, а на сердце — плевать.

Развернувшись, Нарендра поспешил в свой кабинет. Кинувшись к столу, на котором стояла большая клетка, он сорвал с неё покрывало, открыл дверцу и вытащил красавца коршуна.

— Ты поможешь мне, Рахназ, — прошипел советник, усаживая птицу на руку. — Гордый мой мыслитель, тебя ждёт свобода ради моего блага. Письмо готово, нужно только донести его до твоего бывшего хозяина. Помнишь Кришана — скверного изгнанника? Лети к нему. Настало время мести.

Привязав письмо к лапе коршуна, Нарендра выпустил птицу в окно.

А в это время отряд принца Шриканта неторопливо двигался по большой дороге, ведущей в Сундардес. Окруженный верными и сильными воинами, наследник ехал в прочной корзине, привязанной к спине слона. Его слегка укачивало, и голова в шикарной чалме невольно клонилась на грудь.

— Скуч-но-о, — зевнул принц, потирая глаза. — Где ты там, Мансур? Расскажи мне что-нибудь.

К слону подъехал молодой всадник. Красивая, но менее нарядная чалма также украшала его голову, упрямые чёрные волосы выбивались, спадая на плечи непослушной волной. Да и сам смуглый воин напоминал непокорного зверя, которому нипочём ни жара, ни дальняя дорога. С усмешкой взглянув на скучавшего принца, молодой человек сорвал длинную ветку и пощекотал ей нос наследника.

— Что вам рассказать, мой принц? — спросил он, увернувшись от пролетевшего над плечом яблока. — Быль или сказку?

— От твоих сказок я скорей усну, чем взбодрюсь, — проворчал Шрикант. — Лучше сделай что-нибудь такое, чтобы моя досада испарилась.

— Досада? — усмехнулся Мансур. — С чего бы, мой принц?

— Не поверишь, но когда пыл свободы и первых ощущений развеялся, я начал невольно сожалеть, что приказал отстать от главного каравана. Они, наверно, уже в городе и распивают вино с махараджей.

— О, да. Отменное вино Сундардеса. Их очи услаждает танец невольниц, а чресла массируют ласковые руки слуг.

— Ты издеваешься?!

— Нет, говорю как есть. А мы с вами славно погоняли по полям, заросшим высокими травами, повалялись под солнцем, а потом наполнили всё вокруг прекрасной музыкой стали. Кстати, я вам припомню тот выпад, мой принц.

Шрикант оживился и свесился с корзины.

— Что, испугался, когда тебе едва не отбрили часть усов?! А нечего было поддаваться.

— Ну, вы же принц.

— Я твой друг — это в первую очередь. И запомни, во время первой встречи с моей невестой, ты должен быть рядом.

— Зачем?

— Поддержать меня.

Мансур невольно присвистнул.

— О, Шрикант Виджанешвара боится смутиться в присутствии принцессы. Ну, если вас начнёт качать и трясти, я обещаю поддержать. А лучше за руку или за спину?

— Ты издеваешься?

— Да. Простите, но я не вижу смысла в своём присутствии при первой вашей встрече с Сумдари. Увидев её, я думаю, вы в миг забудете о поддержке и вообще обо всех присутствующих. Вы будете смотреть в её глаза, любоваться устами и мечтать о поцелуе.

— Сумдари — моя невеста, — ревниво заметил Шрикант.

— Безусловно, — прыснул друг. — Моя любимая ещё сокрыта от моего взора чудесной пеленой, но сердце верит...

Пустив коня вскачь, молодой горец встал в седле и, вскинув руки, с восторгом принял летящий в лицо ветер.

Твой нежный взгляд прекрасных глаз Меня чарует, манит красотой. Я верю, что любовь осветит нас Своею нежной чистотой. Цветок любви распуститься, пылая, В моих мечтах к твоим потянется устам. И шепчет сердце: 'где ты, дорогая?' И расстояния все чужды нам.

— Прекрасные стихи! — воскликнул принц, но молодой горец только усмехнулся, продолжая скакать впереди отряда.

А через миг его лошадь неожиданно заржала и, захрипев, стала валиться на бок. Горец едва успел вынуть ноги из стремени, но зацепился тяжёлыми ножнами и вместе с лошадью рухнул в пыль.

— Мансур! — тревожно крикнул принц.

Но тут во всём отряде поднялся переполох: в воинов полетели стрелы и, поражая, валили с ног и их и лошадей. Откуда-то из леса вылетали верёвки и скручивали растерянных слуг, сбрасывая наземь. Одна из стрел угодила в корзину и в ногу слона, рассердив послушное животное. Огласив дорогу зычным рёвом, слон двинулся к дереву и стал сбрасывать с себя корзину, не в силах дотянуться хоботом. Впрочем, это было принцу только на руку: оценив опасность, он стал спускаться, стараясь не угодить под ноги сердитого зверя. Но как только Шрикант оказался на безопасном расстоянии, на него тут же напали неизвестные мужчины и, скрутив руки, потащили от дороги в лес. Попытка сопротивления стоила наследнику крепкой затрещины. Ослабев и припав на колени, Шрикант туманным взором окинул всё происходящее: его отряд губили, слуг брали в плен, а друга Мансура, едва успевшего оставить лошадь, ранили стрелой. Вскоре немногих пленных погрузили в телегу. Принц и горец снова были вместе, но что их ожидало — никто не знал. Судя по тому, как один из нападавших грубо выдернул из плеча Мансура длинную стрелу, а потом засмеялся — это было начало. Телега со скрипом тронулась. 2.

Отряд разбойников двигался до темноты, к наступленью сумерек свернув в какую-то маленькую деревушку. Пленных сгрузили у амбара и словно скот грубо загнали внутрь. Но прежде чем Шрикант и Мансур доплелись до выхода, их остановил высокий и крепкий мужчина с давно нечесаной шевелюрой. Оглядев пленников, он сплюнул и прохрипел:

— Вот вас-то мне и надо, красавчики. Эй, Кумар! Пришли к ним свою девчонку — пусть подлечит. Мне нужен здоровый товар.

Пленники дёрнулись, но получили пару ударов и рухнули на колени.

— Не дёргайтесь, — прохрипел разбойник. — Я сказал, что вы мне нужны целёхонькими, но, возможно, слегка помятыми. Сейчас пожрёте и получите помощь, а потом — спать. И чтобы я ничего не слышал.

Молодых людей впихнули в амбар, а через несколько минут к ним подкралась, звеня браслетами, девушка. Лицо прикрывала накидка, но всё же было видно, как девушка тревожно закусывает губки.

— Где мы? — спросил Мансур, когда она склонилась обработать его рану.

— Разбойники давно навещают нашу деревню, — пробормотала девушка. — Здесь недалеко их лагерь. Возможно, вы завтра его увидите.

— А что этот чёрт говорил про товар? — придвинулся Шрикант.

Девушка закончила перевязку, поднялась и, немного помолчав, ответила:

— Вас продадут как рабов. Но я слышала, как Кришан говорил про богатых пленников, за которых могут дать хороший выкуп.

Молодые люди молча переглянулись.

— Вы знакомы с главой разбойников? — с сожалением заметил Мансур.

— Не важно, — фыркнула девушка и ускользнула из амбара. Двери за ней тотчас закрылись на запор.

А поутру пленных снова затолкали в телегу и повезли дальше — в разбойничий лагерь. Когда тронулись, всем представилась довольно жестокая картина: обругав какого-то старика, главарь шайки ударом оттолкнул его, а потом, ворвавшись в его жалкий дом, силой выволок возмущённую девушку. Узнав в ней ту, что вчера лечила его руку, Мансур сердито дёрнулся. Но самое ужасное, что никто не сдвинулся с места, не заступился, когда главарь взвалил девушку на лошадь и, запрыгнув сам, поскакал с ней впереди отряда. Беспомощно сжавшись, она затихла, но проезжая мимо телеги с пленными, горестно взглянула на Мансура.

— Красивая, — заметил Шрикант. — В таких случаях это губительно.

Горец не ответил.

К полудню их привезли в лагерь и, отделив от остальных, повели к большому шалашу главаря банды, где привязали к стоящему чуть в стороне столбу.

— Поухаживай за ними, Комаль, — загоготал главарь, нагло тиская в руках бедную девушку. — Хотя погоди, сегодня ты станешь моей невестой на ночь, так что пусть всё будет, как положено на всех нормальных свадьбах. Я и только я сниму твоё покрывало, ясно?

Набросив на голову девушки красивую накидку, разбойник подтолкнул её к пленникам.

— Вот вода, — сказала девушка, поднося к губам принца и горца кувшин. — Есть немного лепёшек и сыра, но много есть не советую — вас надолго оставят у столба.

— Я не голоден, — отвернулся Шрикант. — Лучше объясните этому грязному ублюдку, что я наследник трона и не потерплю подобного обращения.

— Не буду объяснять, — отрезала девушка. — И вам не советую хвастаться своим родом.

— Отчего же? — фыркнул принц. — Вы думаете, можно спастись как-то иначе?

— Всё возможно, — кивнула девушка и, приподняв накидку, с любопытством взглянула в лицо Мансура. — А вы тоже наследник?

— Нет, — выдохнул горец, стараясь избежать взгляда девушки. Уловив это, красавица укрыла лицо накидкой и поспешила на грубый зов главаря. Позже он и сам подошёл к пленникам и, повелев развязать, сорвал все их украшения и одежду, оставив на молодых людях лишь лёгкие рубашки и штаны.

— Надо поберечь вас от жадных кровососов, — заржал он. — Не уверен, что эти тряпки вас спасут, но всё-таки важные места, вроде ваших ценных задниц, прикрыты. А теперь, красавчики, нужно сказать ваши имена, чтобы Кришан — то есть я — правильно написал их в письме. И не телитесь, а то мой коршун заждался и рвётся в полёт. Ну, как тебя зовут? — он склонился над Мансуром.

— Горный орёл! — зло ответил горец и получил сапогом под рёбра.

— Козёл ты горный, а не орёл, — сплюнул разбойник и повернулся к принцу. — И тебе рёбра посчитать?

— Только попробуй! Я наследный принц из рода Виджанешвара и не позволю всякой дряни прикасаться ко мне!

— Уже прикоснулся, — захихикал главарь, пнув под бок и наследника. — Но вы грозный и бесстрашный, мой принц. Благоразумие — вот высшая мудрость — и вы ей одарены. Так и запишем — Виджанешвара и горный козёл, хе-хе.

Записав что-то в небольшом пергаменте, Кришан скрутил его и, свистнув и вскинув руку, дождался пока огромный коршун сядет у запястья. -

Красавец, — хмыкнул главарь и повелел другому разбойнику привязать письмо к лапе птицы. — А теперь лети!

Коршун проклёкотал и взмыл в небо, а Кришан велел привязать пленников и повернулся к шалашу, где испуганно, всё также не снимая накидку, стояла похищенная девушка.

— Комаль, теперь, когда дело сделано, можно подготовиться к чудесной внебрачной ночи. Я собираюсь съездить в городок пообщаться с приятелями, а заодно прикуплю тебе браслеты и красивый камиз. Ты будешь ждать меня и следить за пленниками. С тобой останутся Марди и Хиро — они хорошие, не обидят — знают, что убью.

Притянув к себе девушку, разбойник жадно поцеловал её и... получил по ноге. Заржав от восхищения, Кришан обозвал девушку тигрицей и потопал к остальной шайке. Вскоре они все вскочили на лошадей и поскакали прочь, оставив пленников и Комаль под присмотром двух крепких нечёсаных детин.

— Какое несчастье! Боги, какое несчастье! — бормотал чародей Агастия, торопливо спеша по коридорам дворца в покои махараджи. Длинный халат всё время мешался, заставляя чародея спотыкаться, так что он отважился приподнять его и побежал бодрее. И надо же было у самых дверей покоев столкнуться с советником Нарендрой! Округлив глаза, вредный советник с ужасом взглянул на торчащие из-под халата тощие ноги чародея, облачённые во вполне приличные узкие штаны, а потом с презрением перевёл взгляд на взмокшее от бега лицо.

— В чём дело, Агастия? — фыркнул Нарендра. — Почему вы носитесь по коридору в таком виде? Сиятельный махараджа только встал.

— Ах, советник, простите, но я спешу. Случилось несчастье: принц Шрикант и его отряд столкнулись с разбойниками — я увидел их в плену привязанными к столбу.

— Ах, это ваше волшебное зеркало, — хмыкнул Нарендра. — И вы смотрите в него, вместо того, чтобы разгадывать тайну статуэтки?

— Я её уже разгадал, — отмахнулся чародей. — Но вы меня не слышите? Принц Шрикант в беде.

Загородив собой вход в покои махараджи, советник злобно сказал, что сам сообщит правителю тревожные вести.

— Думаю, махараджа захочет всё проверить, так что подготовьтесь к встрече с ним в своей башне, — добавил он. — Приберите ваш бардак.

Агастия растерянно кивнул, провожая советника в покои махараджи. А через час в его башню действительно поднялся сам Садживахан и потребовал активировать волшебное зеркало. Всё оказалось, как и говорил чародей: молодые люди, в одном из которых махараджа сразу узнал принца, стояли привязанными к столбу — избитые, измученные солнцем, но не сдающиеся. Охнув и возмутившись, Садживахан велел немедленно собрать большой отряд лучших воинов и отправить его в логово разбойников.

— Освободить пленников, а нам привезти головы этих грязных лиходеев! — бросил он командиру отряда и сердито бросился в зал, где — как ему уже сказали — ждали прибывшие раньше принца гости. Сообщив им о несчастье, махараджа тут же заверил их и в скорости своих воинов, и в удачном исходе похода. Ведь чародей Агастия предсказал его по звёздам. Гости испуганно повернулись к застывшему в дверях чародею.

— Так и есть, — кивнул он с поклоном, — звёзды сказали, что принц Шрикант прибудет во дворец Сундардеса невредимым и здоровым.

Поверив, гости остались с махараджей обсуждать дальнейшие действия, а Агастия с волнением вернулся в башню. Приникнув к зеркалу, он долго наблюдал за всем, что происходит с пленниками, а потом спохватился:

— Я же могу послать вам силы, мой принц! — воскликнул он, хлопнув себя по лбу. Собравшись и на всякий случай порывшись в книгах, чародей встал у зеркала и, прикрыв глаз, стал активировать заклинание. Вскоре в его ладонях задрожал едва заметный шар. Пробормотав последние слова, Агастия направил его в зеркало, посылая через стекло в далёкое пространство — к привязанным у столба пленникам. Но как только прозрачная волна долетела до места и приготовилась влиться в тело принца, на её пути возникла девушка с кувшином. Чудесная сила незаметно проникла в неё, чуть осветив напоследок стройный силуэт в сереньком сари.

— Ох, ну-у что же, — растерялся Агастия, — стать немного сильнее этой девушке не помешает, тем более, что она тоже в логове разбойников. Надеюсь только, что она хорошая, а не какая-нибудь...

Договорить чародей не успел, услышав за спиной звон браслетов вперемешку с шуршаньем ткани. Оглянувшись, Агастия встретился с тревожным взглядом принцессы Сумдари.

— Это правда, Агастия? — воскликнула она, хватая чародея за руки. — Шрикант попал в беду? Мне никто ничего не говорит, так хоть вы... — она заметила зеркало, тревожно рванула к нему, но чародей поспешно взмахнул рукой — и виденье пленников исчезло.

— Не нужно, моя принцесса, — вздохнул он.

— Вы... вы злодей! Дайте мне увидеть его! Откройте, верните, прошу вас!

Но чародей оставался непреклонным. Он ласково объяснил принцессе, что её жених скоро будет в безопасности, а сейчас лишь терпит временные трудности, снося их как настоящий мужчина. Но лучше ей этого не видеть.

— Почему? — возмутилась Сумдари.

— Как вам сказать? — нахмурился Агастия, пытаясь подобрать подходящую причину. — Видите ли, принц Шрикант и второй пленник не совсем одеты. То есть, они совсем не одеты... ну... они обнажены, понимаете.

Сумдари залилась румянцем.

— О, боже! — пробормотала она, а как только первое смущение прошло, с тревогой оглянулась на окно. — Обнажены! Под таким солнцем! Боже! Я буду молиться за вас, Шрикант! За всех, кто попал с вами в беду.

И принцесса шустро кинулась из башни, оставив Агастию растерянным.

День у столба прошёл для молодых людей вполне сносно — ведь от них не отходила девушка и всегда приходила на помощь, не ожидая просьбы. Отыскав в лесу большие листья, она соорудила над головами пленников тень, не позволявшую сильному солнцу жечь их кожу, время от времени давала напиться и, не позволяя впасть в забытьё, засыпала вопросами. Ей хотелось знать о больших городах и о жизни во дворце, а узнав, что Мансур — горец, посыпались вопросы о буднях северных народов.

— А как вас зовут? — спросил он, предупредив новый вопрос девушки.

— Комаль, — опустив голову, девушка вздохнула. — Меня забрали из дома отца за долги, а теперь...

Голос её дрогнул и, не выдержав, она со слезами убежала в шалаш.

— Ненавижу бродяг! — рыкнул Мансур, пытаясь перетереть путы.

— А кто их любит? — усмехнулся принц, присоединившись к другу.

Но старания не привели к желанному успеху — верёвка оказалась прочной. К тому же, крепкие охранники, заметив движенье у столба, тут же подошли и 'успокоили' пленников, с удовольствием съездив по их 'благородным' бокам. Им так понравилось издеваться над связанными, что если бы не Комаль, бедных пленников пришлось бы приводить в чувство.

— Пошли вон! — закричала девушка, ловко и со свистом наградив спины разбойников тонким кнутом. Дёрнувшись, негодяи хотели броситься на девушку, но снова заработали по красной полоске — на сей раз на лице. Огрызнувшись, они отстали, а Комаль с удивлением смотрела на кнут и свои руки.

— Никогда не думала, что так смогу, — пробормотала она.

А позже, когда солнце стало клониться к закату, до слуха всех, кто оставался в логове, долетел топот копыт. Отряд разбойников возвращался из города. Подъехав к шалашу, Кришан скинул к ногам Комаль большой узел.

— Тебе подарки, — сообщил он, — переодевайся. А вы... — спрыгнув на землю, он с презреньем оглядел пленников. — Не сдохли и слава богу. Надо вам продержаться, пока не вернётся Рахназ с посланием — это мой коршун.

Молодые люди не ответили, тогда главарь подошёл ближе, обошёл столб кругом и, посмотрев на висевшие над головами пленных листья, хмыкнул:

— А Комаль умница, да. Правда, мне больше по душе глупые девки, но они далеко. Сегодня ночью послушаете нашу музыку брачной ночи, хе-хе, усладите слух вздохами умницы, а может быть и криками, а. Мне уже не терпится начать. Эй, Комаль, ты переоделась?

— Да, — выдохнула из шалаша девушка.

— Тогда иди к нам, покажись.

Комаль вышла в сочном бардовом камизе — длинной рубахе с красивой вышивкой и разрезами по бокам. Стройные ножки укрывали такие же бардовые узкие штаны, а голову покрывала тонкая бардовая накидка, расшитая по краям золочёными висюльками. Увидев девушку, Кришан и вся его банда очаровано ахнули.

— Ты станцуешь для нас, — воскликнул главарь. — Костёр, немедленно разожгите большой костёр и тащите сюда музыкантов! Я хочу танцев и огня.

И всё враз исполнили: костёр вскинул языки пламени почти до небес, а разбойники расселись кругом; откуда-то возникли бубны, гармонь и бараны, тут же наполнив ночь озорными звуками. Под их звучание связанные пленники смогли спокойно перетирать верёвку — на них никто не обращал внимания, любуясь нарядной Комаль.

— Танцуй, моя красавица! — вскричал Кришан, толкая девушку к костру. — Танцуй, моя Комаль.

Она сначала засмущалась, с ужасом осматривая грязную ватагу, а потом решилась и танцевала для них полночи, пока главарь совсем не захмелел.

— Хватит! — заорал он, выбив ногой из-под рук барабанщика пузатый инструмент. — Мы насладили взоры танцами, а теперь я желаю вкусить плоти. Этот нежный цветок мой.

Сграбастав девушку, Кришан потащил её в шалаш, а остальные разбойники продолжили пить и горланить песни. И снова никто не обратил внимания на пленников.

И вдруг из шалаша главаря раздался страшный вопль, а в следующий момент оттуда выскочил пылающий как факел Кришан и бросился на разбойников. Они в испуге отползали прочь, так что вскоре бедный главарь свалился наземь и остался без движения, продолжая пылать.

— Главарь сгорел, — пробормотал кто-то из шайки.

— И шалаш его горит! — подхватил другой. — А там золото.

Очнувшись как от волшебного слова, разбойники кинулись спасать драгоценности главаря, а после разодрались, пытаясь вырвать себе самое лучшее. И никто не вспомнил о бедной Комаль.

Впрочем, девушка спаслась ещё раньше пожара, который сама же и устроила. Боясь насилия Кришана, она вдруг почувствовала такую злость и силу, что смогла оттолкнуть главаря и даже ударить. Масляный светильник перевернулся ему на голову и тут же вспыхнул, в один момент превратив главаря в яркий факел. Поджигая ветхую постройку, Кришан бросился прочь из шалаша, а Комаль быстро схватила его меч и, прорубив деревянную стену, рванулась в лес. Она бежала, не разбирая дороги, и вдруг сорвалась в овраг, скатившись к заросшему травой берегу реки. Испугавшись, Комаль замерла на месте, с трудом сдерживая слёзы. И вдруг что-то мягкое и длинное коснулось её щеки. Дёрнувшись, девушка тут же решила, что это змея, но... оказалось, что над ней серой громадой возвышался обычный слон. Коснувшись заплаканного лица Комаль, животное как будто попыталось приласкать её и успокоить, а потом потянулось к руке и, обхватив тонкое запястье, повёл по берегу. Комаль послушно шагала за ним, пребывая словно в тумане от пережитого ужаса. Но вскоре, мысли её очистились.

— Их надо спасти, — ахнула Комаль, вспомнив пленников. — Но у разбойников оружие. Что же делать?

Девушка с горечью взглянула на слона и вдруг улыбнулась.

— Давай попробуем, — просияла она, погладив доброго гиганта.

Затаив дыхание, Шрикант и Мансур с ужасом наблюдали кровавую драку за сокровища павшего главаря. Разбойники уже вполовину сократили свою шайку, пустив в ход не только кулаки, но и мечи. Шум стоял невообразимый и всё же рёв животного враз перекрыл его, заставив драчунов остановиться. Рёв повторился и к логову из леса величаво выступил огромный слон.

Кто-то из разбойников хотел схватиться за лук, но тут же пал, сражённый странной тонкой как иголка веточкой. А пустила её всадница на слоне. Не разглядев её сразу, разбойники ершились, а как только увидали — обомлели. В свете костров им явилась сама богиня Праведного Гнева: в чёрных волосах — цветы лилий, на шее — ожерелье из раковин, а на руках — сверкающие браслеты. Вооружённая копьём и ещё какой-то трубкой, богиня что-то крикнула, заставляя слона двинуться на разбойников. Тех, кто не испугался праведного гнева, настигали странные стрелы-иголочки из трубки богини. Они тут же падали замертво, ещё больше вселяя ужас в хмельных лиходеев. Вскоре все, кто успел, скрылись в лесу.

— Ты молодец! — ахнула богиня и поцеловала слона в широкую макушку. Он ответил ей негромким рыком и касаньем хобота. — А теперь надо спасти пленников. Вон они, у столба.

Слон послушно, словно понимая речь богини, двинулся к обомлевшим Шриканту и Мансуру и, обхватив столб хоботом, легко выдернул из земли. Дождавшись пока пленники стянут верёвки, животное играючи покрутило столб, а потом отбросило в сторону.

— Забирайтесь наверх, — обратилась богиня к спасённым, — слон добрый и послушный.

Молодые люди не заставили себя долго упрашивать, да и добрый гигант любезно подставил им большую ногу. Забравшись на спину, Шрикант и Мансур с удивлением воззрились на счастливую Комаль.

— Богиня! — с восторгом выдохнул горец, не в силах отвести взгляда от её лица. А принц, устроившись поудобнее, взял руку девушки и легко чмокнул.

— Вы действительно очень умны, прелестное дитя, — заметил он. — Давайте покинем это жуткое место, пока разбойники не разгадали ваш розыгрыш.

— А что с Кришаном? — тревожно спросила Комаль.

— Сгорел, — отозвался Мансур. — Это вы его так?

Девушка смутилась.

— Я только толкнула, но оказалось — очень сильно. Фонарь упал и...

— Не тревожьтесь, Комаль, — горец осторожно тронул плечо девушки. — Разбойника постигла гневная кара владыки Агни. Справедливая кара. Вы не пострадали?

— Нет, — прошептала девушка и горестно опустилась на голову мирно шагавшего слона. Ей не хотелось, чтобы спасённые мужчины видели её слёзы, удержать которые не осталось сил. Наплакавшись, она тихо уснула.

Вечером того же дня советник Нарендра получил послание вместе с коршуном Рахназом. Прочитав, он с презрением отбросил свиток.

— Желаешь получить деньги, Кришан?! — воскликнул он. — Не убил наследника сразу, как велели?! Так будут тебе деньги!

Спустившись в дворцовый парк, советник отыскал одного из воинов и, вручив ему увесистый мешочек, шёпотом отдал приказ. Воин кивнул, и вскоре быстро выехал за ворота дворца, стремясь исполнить поручение.

Новое утро Комаль встретила, лёжа на мягком покрывале душистых трав. Тёплые лучи солнца пробивались сквозь густую листву деревьев, склонивших над девушкой свои ветви на подобии крыши. Улыбнувшись, Комаль потянулась и прислушалась к приятным лесным звукам. К ним прибавилось журчание воды и бурный плеск вперемешку с довольным мужским смехом. Приподнявшись, девушка увидела, что отдыхает недалеко от берега полноводной реки, а в ней рядом с довольным слоном резвились обнажённые до пояса молодые люди — принц Шрикант и Мансур. Глядя на них, Комаль невольно залюбовалась статными фигурами мужчин, но больше всего её привлёк смуглый горец. Поймав себя за смелыми мечтами, девушка смутилась и отвела взгляд, а молодые люди уже спешили к берегу. Накинув рубашку, Мансур первым заметил пробужденье девушки.

— Как вам спалось? — спросил он, с улыбкой приблизившись к спасительнице.

— Хорошо, спасибо, — отвечала она, сначала скосившись на него, а потом смело повернувшись — ведь теперь он был одет.

А Мансур не заметил её уловок и с удовольствием растянулся рядом, рассказав о том, как слон почуял воду и принёс их к реке.

— Я позволил себе опустить вас в траву, избрав удобное, безопасное место, — добавил он. — А потом мы с Шрикантом поупражнялись в рыбной ловле, и представляете, научились. Пообещав нам настоящий огонь, наш учёный друг в данный момент творит чудеса с камнями, а я — если костёр будет — обещаю сытный завтрак.

Комаль улыбнулась, но в глазах её и в душе невольно поселилась тревога. И ничто не могло разогнать её: ни радостные вопли принца, сотворившего живой огонь, ни чудесные поварские замашки горца. Мысли о будущем не давали Комаль покоя и грозили довести до отчаяния. Тогда девушка поднялась, расправила косу и, пройдясь по берегу, нашла безопасное место — от глаз мужчин. Скинув одежду, она с наслаждением вошла в воду. Прохладное течение тут же взбодрило, а идущий к девушке большой и гордый слон вызвал улыбку. Помотав головой, гигант набрал хоботом воды и устроил Комаль приятный душ. Она ответила, смело вынырнув из воды по пояс и обрызгав серую гору. Впрочем, лёгкий лиф скрывал обнажённость Комаль и она, заигравшись, уже без смущения обливала слона и плескалась рядом, позволяя животному ласкаться хоботом.

Тревога ушла, уступив место приятному и даже дерзкому чувству свободы. Наверно, из-за него Комаль и не смутилась сразу, когда увидела в воде — так близко — смуглого горца. Мокрый, но в рубахе, он наблюдал за игрой девушки и слона, а встретившись с её взглядом, не отвернулся и не смутился. Комаль застыла на миг, дерзко позволив горцу полюбоваться собой, а потом, гордо усмехнувшись, нырнула в воду. Мансур последовал за ней. А в следующий момент гигантский слон стал свидетелем странных людских игр: взгляды, касание, а потом бегство или толчок. Она сдалась первой, подплыв и стыдливо приникнув к боку серого гиганта. В ответ слон полил её из хобота и услышал довольный смех.

— Мне хорошо с тобой, — сказала Комаль доброму гиганту и осторожно взглянула на горца, — хорошо и безопасно.

Мансур задумчиво улыбнулся, ещё раз нырнул и выплыл уже у берега, тут же довольно припав на песок.

— А знаете, Комаль, — заметил он, прищурившись на солнце, — я думаю, что вам не стоит возвращаться в деревню. Будет лучше, если вы поедите со м... эм... нами.

— С кем? — удивилась Комаль.

— С нами, — прокашлявшись, уточнил Мансур. — Мы направлялись в Сундардес к самому махарадже Садживахану. Принц Шрикант — мой друг и названный брат — едет на смотрины к своей наречённой невесте.

И принц Шрикант как-то сразу объявился возле горца, словно джинн, которого только что выпустили из бутылки. Гордо подбоченившись, он торжественно заявил, что его невеста принцесса Сумдари — самая прекрасная, самая чудесная принцесса на свете.

— Но он видел её только на портрете, — пояснил Мансур.

— И сразу влюбился, — подхватил Шрикант. — Без сомнений, Сумдари — самая прекрасная в мире...

— Принцесса. Вы уже это говорили. Не повторяйтесь, мой принц.

— Не смей меня перебивать! — фыркнул Шрикант и обернулся к девушке. — Я лично приглашаю отважную спасительницу поехать с нами в Сундардес и быть гостьей и на моей помолвке и на свадьбе. А за спасение вы получите всё, что пожелаете: дом, землю, золото и слуг.

Комаль смущённо укрылась за широкой ногой слона, но вскоре осторожно выглянула, посмотрев на горца. Молодой человек улыбнулся и... подмигнул.

— Так вы поедите с нами? — повторил Шрикант и девушка кивнула. — Прекрасно, тогда давайте позавтракаем и тронемся в путь.

Отряд воинов Садживахана, спешащий на выручку принца Шриканта, невольно притормозил на полпути, заметив впереди громадного слона. На спине гиганта сидели трое — девушка впереди и двое мужчин — сзади. Как только они поравнялись с отрядом, старший воин обратился к наездникам, интересуясь о разбойниках и воинах принца Шриканта.

— Принц рода Виджанешвара перед вами, — гордо возвестил наследник. — Мой отряд был разбит негодяями, но нам удалось сбежать из плена.

Воин поклонился, а через миг для принца и его спутника нашли хорошую одежду и подобрали коней.

— А девушка и слон? — осторожно спросил воин.

— Думаю, зверь захочет вернуться в свои джунгли и получит на то полное право, — ответил Шрикант. — А наша гостья и спасительница едет с нами. Выделите ей лошадь.

Воин кивнул, но Мансур задержал его, с улыбкой наблюдая прощание доброго слона и Комаль. Протянув хобот, гигант ласково коснулся шеи девушки, а потом кивнул большой головой и, издав гордый рёв, неторопливо двинулся к лесу. Комаль проводила слона и неуверенно приблизилась к поджидавшей её лошади. Отряд уже готов был тронуться и нетерпеливо оглядывался на девушку и замершего неподалёку горца, и только принц усмехался.

— Давно бы сграбастал в седло и летел стрелой, нет же — мнётся, — заметил он хмурому воину. — Кстати, интересное сравнение, вы не находите?

Воин только изумлённо хлопал глазами, наверно, втайне сомневаясь, что перед ним настоящий наследный принц. Или — что вполне возможно — опасное приключение в логове разбойников довело рассудок наследника до странного безумия. Иначе воин и не мог подумать: ведь принц с таким восторгом отзывался об окружающей природе, а потом, вдруг что-то вспомнив, повернул коня и поравнялся с другой странной парочкой — девушкой и горцем. До слуха воина долетел восторженный вопрос принца о каких-то трубках и тонких стрелах, разивших разбойников, но вместо девушки ответил горец:

— Не поверите, мой принц, но я задал Комаль тот же вопрос и получил ответ.

— Поделись.

— Оказывается, наша спасительница прекрасно разбирается в растениях, а потому избрала орудием ядовитые шипы калхадры. У неё опасное остриё — человек или зверь сначала цепенеют, а потом умирают. Представляете, Комаль срывала их у основания и выдувала в разбойников через бамбуковую трубку.

— Какие полезные знания, — ухмыльнулся Шрикант. — Я вас уже боюсь.

Комаль смущённо улыбнулась, а принц поскакал вперед.

И вдруг перед его конём что-то грохнуло, выбив из дороги большие куски земли. Заржав и встав на дыбы, скакун едва не сбросил оглушённого принца, но тот ловко удержался, с трудом понимая происходящее. Тогда его конь очумело рванул по дороге, опасно двигаясь рядом с лесом. Такая скачка угрожала тем, что растерянный всадник мог в любой момент разбить голову о встречные толстые ветви, да и падение не принесло бы спасения.

Вовремя сообразив, Мансур тут же погнал свою лошадь следом и лишь слегка отставал, не упуская друга из вида. Вскоре они поравнялись, несясь бок о бок, так что можно было перехватить принца на своё седло.

— Руку, Шрикант! — крикнул Мансур, протянув в ответ свою.

Наследник понял, но только собрался оставить напуганного скакуна, как почувствовал, что седло под ним съезжает. Ещё немного и его бы сбросило вместе с седлом под копыта, но друг успел и в этот раз: схватив принца за руку, Мансур рывком притянул его к себе. Лошадь послушалась поводьев и верного голоса, стала тормозить и вскоре остановилась, а взбесившийся конь принца потерял седло и продолжил гонку.

— О боже! — только и смог сказать принц Шрикант, сползая наземь.

— Вы в порядке?

— Ну, если не считать того, что ты чуть не оторвал мне руку, то остальное... голова кружится и... в ушах звенит. Но могло быть и хуже, да?

Отдышавшись, наследник предпочёл дожидаться остальных всадников сидя на травке, а Мансур успокоился и вернулся к своей лошади. Шрикант цел и почти невредим, а значит, стоило обдумать остальные вопросы, которых возникало немало. И первым был: что за грохот напугал коня Шриканта? И почему погнал только он, а остальные лишь шарахнулись? Задумавшись, Мансур внимательно осмотрел свою лошадку и вдруг обнаружил что-то странное в её ушах. Похоже, их специально заткнули, чтобы животное не услышало нечто страшное — например, тот взрыв на дороге.

Пока Мансур задумчиво осматривал сброшенное седло, к сидящему у дороги принцу уже присоединилась взволнованная Комаль. Растерев в ладонях какие-то цветочки, она протянула их Шриканту с предложением понюхать, а когда наследник исполнил, подала длинный зелёный листик.

— Съешьте его, мой принц, — попросила девушка, — и вам сразу станет легче.

На удивление, так и случилось: Шрикант почувствовал, что головокружение прошло, и серость спала с его лица, вернув прежние благородные цвета.

— Вот уж у кого стоит поучиться нашему лекарю, — улыбнулся принц. — Вы чудо, Комаль.

— Посидите, пока ваш друг не примет решение, — шепнула девушка. — Здесь небезопасно, мой принц.

Шрикант нахмурился, но подчинился, а Комаль поспешила к Мансуру.

— Мне это не нравится, — пробормотала она, невольно схватив горца за руку. — Мне кажется, что в отряде воинов кто-то враждебно настроен против принца.

Мансур кивнул:

— Вы правы, Комаль. Думаю, и нападение разбойников тоже неспроста: насколько мне известно, дороги в этих местах всегда славились безопасностью. Махараджа Садживахан велел патрулировать их ради спокойного движения караванов. А в этот раз...

Голос старшего воина окликнул его и не позволил закончить, но Мансур кивнул Комаль и уверенно повернулся к отряду. Сообщив воинам, что путешествие до Сундардеса продолжается, он просил привести принцу Шриканту новую лошадь. Когда просьбу исполнили, Мансур помог другу сесть в седло, подсадил Комаль на её лошадку, а потом запрыгнул сам.

— Вы поедите впереди, — велел он старшему воину, на что мужчина с готовностью повиновался и, взяв с собой несколько солдат, выдвинулся во главе отряда. Сам Мансур, а с ним и Комаль, ехали рядом с принцем Шрикантом, словно надёжный и настороженный патруль. И к счастью, до приезда в славный Сундардес ничего страшного больше не случилось. 3.

Узнав о возвращении отряда, посланного в помощь принцу Шриканту, Сумдари не находила себе места. Как всегда, новости в женскую половину дворца доходили в последнюю очередь и с этим, увы, ничего нельзя сделать — так принято. Но в этот раз удача оказалась на стороне принцессы: посреди волнения в залах и коридорах, на лестницу вдруг — правда, всего лишь на одну ступеньку — поднялся воин в сопровождении какой-то девушки. Склонив голову, чтобы не видеть даже прикрытых накидками служанок, воин передал незнакомку им и, что-то сообщив, быстро поспешил прочь. Женщины заботливо приобняли девушку, поднялись с ней наверх и... на первом же повороте столкнулись с принцессой.

— Ах, кто вы? — воскликнула Сумдари. — Вас привезли с отрядом? А принц...

— Великого господина проводили в тронный зал, — поклонилась девушка, без труда догадавшись, что перед ней принцесса. — С ним всё в порядке, а я... меня зовут Комаль, ваша милость.

— Довольно поклонов, прошу вас, — ахнула Сумдари, взяв девушку за руки. — Добро пожаловать в Сундардес! Отдохните. Слуги исполнят любое ваше пожелание и... позвольте мне поскорее узнать всё, что случилось. Ведь вы всё видели, не так ли?

— Более того, ваша милость, — Комаль лукаво улыбнулась, — я и мой добрый друг спасли пленников из логова разбойников.

Сумдари потеряла дар речи, а совладав с собой, тут же сама повела гостью в её покои.

— Ванна рядом, — пропела она. — Я распоряжусь добавить лучших масел и много лепестков. Вы мне расскажите?

Комаль кивнула.

Спустя мгновение она уже нежилась в большой ароматной ванне, а принцесса сидела рядом и с жадностью ловила каждое слово девушки. Волнующий рассказ о приключениях принца Шриканта, его друга Мансура и бесстрашной Комаль сопровождался бесконечными 'ахами-охами'. Но некоторые моменты из истории — вроде купания в реке с Мансуром — милая девушка всё же утаила. Впрочем, Сумдари больше волновало всё, что было связано с принцем, так что, она ничего не потеряла, не узнав о чувствах молодых людей, а вот Комаль...

Когда ей, наконец, удалось остаться одной, она тревожно задумалась о будущем. Конечно, великодушный принц обещал наградить её, подарив всё, что она пожелает, но... что же будет дальше? Комаль станет богатой владелицей земли, дома и слуг, а стало быть, будет завидной невестой. Что же станет с тем чувством, что вспыхнуло в её душе к славному дерзкому горцу?

Возможно, ответ появится уже завтра — на обещанном приёме великого махараджи. Успокоив себя лёгкой надеждой, Комаль с удовольствием задремала в божественно мягкой и удобной постели.

— Твой приступ потерпел крах? — усмехнулся Шрикант, став свидетелем того, как возмущённые служанки едва не спустили Мансура с лестницы в женской половине.

— Как видишь, — кивнул горец.

— Неужели до сих пор не усвоил, братец — в ту половину может войти лишь евнух.

— О, боже! — Мансур сердито вышел на веранду. Принц последовал за ним.

После их приезда в Сундардес, махараджа в купе со всеми министрами не отпускали их, пока не узнали во всех подробностях историю путешествия. И конечно, им не верилось, что хрупкая деревенская девушка смогла погубить главаря разбойников, а потом чудом напугать остальную шайку.

Садживахан пожелал лично встретиться с бесстрашной девушкой и велел завтра же устроить пышный приём в честь приезда принца и всех гостей.

И вот теперь Мансур, расставшись с Комаль сразу у входа во дворец, желал увидеться с девушкой, чтобы хотя бы узнать о её самочувствии. Бесстрашие бесстрашием, но она такая хрупкая и нежная — пышные убранства дворца могут смутить Комаль. А вдруг кто-нибудь посмеет обидеть её?

— Похоже, мой друг, ты влюбился, — Шрикант по-дружески толкнул Мансура локтем.

— Зато я знаю в кого, — вернул тычок горец.

— Ещё один подобный намёк, и я...

— Понял-понял, — засмеялся Мансур. — Пойду повою на луну.

— Повоешь? Ты же горный орёл, а не волк.

— Перевоплотился.

Рассмеявшись, друзья расстались. Мансур же действительно залюбовался большой круглой луной, освещавшей бледным светом крыши и башенки дворца. В её сиянии ему виделось красивое лицо хрупкой, но храброй девушки.

На великолепных сверкающих тканях, украшавших трон во дворце, сидел великодушный махараджа Садживахан. С обеих сторон его трона в этот день восседали супруга Амрита и принц Рагхувир. Верные министры и советник Нарендра заняли свои места у колонн, а мудрый чародей Агастия замер у входа, поражая всех своей загадочной улыбкой. И неспроста рядом с троном стояла величественная статуя танцующего Шивы — сегодня наступил момент разгадки её тайны. С позволения махараджи и в связи со всеми событиями, сопровождавшими путешествие гостей, чудо решили отложить. И вот...

Первыми в зал вошли нарядные танцоры, объявившие жесткими, но завораживающими движеньями появление главных гостей. Выстроившись длинным коридором и вскинув мечи, они приветствовали принца Шриканта и Мансура. Молодые люди поклонились всем присутствующим, а потом торжественно замерли на середине, представ пред очи махараджи, его супруги и сына. Выступив вперёд, Шрикант сообщил о скором прибытии своих родителей и поддержал согласием их общее решение о родстве семей.

— Прекрасно, — улыбнулся Садживахан, — значит, вопрос о помолвке вскорости решится. О, нам будет приятно встретить доброго друга после стольких лет разлуки. Дети наши выросли, а вы, дорогой Шрикант, так похожи на Пратьяраджа, что мы невольно... — махараджа грустно усмехнулся — вновь почувствовали себя таким же безбородым молодцом.

— Когда-нибудь я отращу нечто подобное, — Шрикант вызвал смех и улыбки на строгих лицах министров, вежливо поклонился им и обернулся к другу. — Позвольте представить вам моего названного брата и лучшего друга Мансура Дартхура. Благодаря его ловкости и смелости, я избежал опасного несчастья, когда путешествовал в горах, и с тех пор мы стараемся чаще общаться — насколько это возможно. Узнав о моей поездке в Сундардес, он охотно согласился сопровождать меня и снова оказался рядом в трудные минуты.

— О, мой дорогой Шрикант, и вы, благородный Мансур, — воскликнул махараджа, поднявшись с трона и спустившись к молодым людям. — Мы все жаждем услышать историю ваших опасных приключений, постигших по дороге в наш город, но... пусть это будет позже. Мансур, — махараджа пожал горцу руку, — ваши родители могут гордиться тем, что воспитали такого отважного сына с большим и верным сердцем.

— Благодарю вас, мой махараджа! — молодой человек поклонился и узнал стоящую недалеко от трона статуэтку Шивы. Поклонившись ещё раз, он торжественно передал Садживахану послание от правителя своей горной страны и напомнил о подарке.

Махараджа лукаво улыбнулся.

— А мы его уже посмотрели, — заметил он, — и более того, наш чародей клянётся, что разгадал тайну прозрения великолепного Шивы. Мы все сегодня увидим это, а пока... — Садживахан взял за руку и принца Шриканта. — Прошу вас присоединиться к нам. Настал момент, когда нас порадует своим появлением наша дочь Сумдари. С ней будет и несравненная гостья, о которой по дворцу уже ходят легенды, а многие даже называют её истинной дочерью богини Дурги. Встретим же их.

Махараджа сам провёл молодых людей к их креслам, но как только он занял трон, зал снова наполнился музыкой. Открылись боковые двери и, словно разноцветные сверкающие лилии, в зал вплыли красавицы-танцовщицы. Вслед за ними в сопровождении служанок вошли Сумдари и Комаль. Увидев их, принц и горец невольно вытянулись, но, увы, лица девушек скрывали злополучные накидки. Во всём остальном — они были прекрасны и... неузнаваемы.

— И кто из них принцесса? — пробормотал Шрикант, толкнув друга локтем. — А если они, как и мы, сядут рядом?

— Непременно сядут, — усмехнулся Мансур. — Видите, для них двоих место вон под тем лёгким балдахином.

— Да, сейчас они поприветствуют родителей и уплывут туда, а мне только и останется судить по украшениям — у кого больше, та и принцесса.

— Да? — хмыкнул Мансур. — Вы думаете, что я не позаботился о нарядах Комаль?

— А ты позаботился?

— Да, ещё вчера вечером, но из-за накидки мне, пожалуй, их не узнать.

— Выходит, мы на равных.

Меж тем, девушки неторопливо поплыли к балдахину и, оставшись для приятелей самой заветной загадкой, дружно присели, тут же о чём-то зашептавшись. Зазвучала музыка и на середину залы вышли танцоры. Конечно, они услаждали взор красивыми движеньями, но Шриканту и Мансуру их вращающиеся юбки и руки только мешали. Особенно, в те моменты, когда кто-нибудь из девушек тянулся ручкой к фруктам или за чашей с питьём.

— Ничего не видно, — прошипел Мансур и в итоге предложил принцу дождаться особого случая.

— Когда он будет, — вздохнул Шрикант и смирился, согласившись с тем, что со стороны они, скорее всего, походят на вытянувших шеи птиц.

А после танцев наступил важный момент, когда объявили выход мудрого чародея Агастии. Статуэтку вынесли на середину залы, загадочно оставив под накидкой. Кудесник Агастия стал рядом и таинственно улыбнулся, пока махараджа не просил его говорить.

— О, великодушный, — поклонился чародей, — я открыл загадку прекрасного подарка и в этот миг представлю вам.

Все министры придвинулись ближе, а советник Нарендра изо всех сил старался сдерживать ярость и не верил, пока...

— Владыка танца! — воскликнул Агастия.

Яркий свет упал на статуэтку бога и тени придали облику Шивы выражение свирепости. Ах, как волновался чародей, рассматривая чудесное творение так, словно владыка танца свирепствовал из-за него — разгадавшего тайну.

— Если присмотреться внимательно, мой повелитель, — продолжил Агастия, — то можно увидеть, что поза Шивы расположена неверно, как обычно принято изображать бога танца. Его рука обращена влево, но вернее будет повернуть её вправо.

Чародей взял одну руку статуэтки и вдруг легко направил её в другую сторону. И в тоже мгновение третий глаз во лбу бога плавно поднял веко, а другие два закатили зрачки. В каждом из них засверкали крупные агаты, а на лбу блеснул красной искрой рубин размером с палец и формой как лепесток лотоса.

— Вот, мой махараджа, это и есть прозрение Владыки танца, — торжественно возвестил Агастия. — Рубин зовётся камнем Исцеления, а агаты — Зерцалами Мира. Некогда, как гласит легенда, эту статуэтку создали мастера для правителя древнего рода Бхали. Верно, она стояла в хранилищах долгое время без прозрения, так как никто не догадался повернуть руку в нужном направлении.

Чародей с улыбкой повернулся к Мансуру и молодой человек молча кивнул. И тогда тишину нарушил громкий голос советника Нарендры. Обратившись к махарадже, он восславил имя мудрого чародея и просил награды для кудесника.

— Без сомнения, — добавил он, повернувшись к Мансуру, — это божественный подарок от дружеского княжества.

— Вы правы, Нарендра, — подхватил махараджа Садживахан, — волшебные камни открылись очень кстати к помолвке нашей дочери. Владыка танца принесёт в их семью благополучие, а нам подарит скорую надежду дождаться внуков. Благодарим вас, Агастия! Вас ждёт награда. А в этот миг мы просим вас присоединиться к нам и отпраздновать.

Чародей послушался, но прежде чем последовать в трапезный зал, он оглянулся на приунывших молодых людей и притихших девушек. Хитро улыбнувшись, он дерзко склонился к уху махараджи и что-то нашептал.

— О, боги! — покачал головой Садживахан. — Опять вы со своими чудесами, Агастия. Ну, хорошо, мы позволяем, но только чтобы никто об этом не узнал, и... помните о наших традициях — ничего лишнего и дерзкого. Вы обещаете?

— Да, мой повелитель, — просиял Агастия и повернулся к молодым людям.

В первое мгновение Шрикант и Мансур слегка растерялись, заметив как к ним по залу поплыл странный розовый туман. Он удивительным образом скрыл всех, кто был вокруг, засверкав яркими как звёзды огнями. Заиграла музыка, и в тумане проявились два лёгких сияющих силуэта — девушки в накидках. Проплыв мимо растерянных молодых людей, они словно сговорившись, тронули их за руки и... снова исчезли в тумане. Друзья встали спина к спине и жадно вглядывались в розовую дымку, опасаясь неловким движением разогнать это чудо. И оно вознаградило их: выплыв с двух сторон с чарующими танцами, девушки обошли молодых людей кругом и замерли — одна возле Шриканта, а другая — рядом с Мансуром. Сквозь туман поплыли нежные голоса:

Если любишь, ты меня узнаешь, Пусть много жизней проживёшь. Ты по голосу поймёшь, Что это я — и отгадаешь.

Мансур засомневался, а вот Шрикант обрадовался, что нашёл принцессу Сумдари, протянул руку и... девушки тут же исчезли в сверкающем вихре. Вторая попытка оказалась немного проще: красавицы явились в совершенно иных нарядах, но в накидках с вырезом для глаз. Но всё же

Шрикант и Мансур растерянно переглянулись.

Если любишь, ты меня узнаешь, И стороною не пройдёшь. Ты по глазам моим прочтёшь, Что это я — и отгадаешь.

Молодые люди смело сделали шаг, вглядываясь в сияющие глаза девушек, а через миг Мансур притянул за рукав Шриканта и прошептал:

— Перед вами Комаль, а возле меня — принцесса.

— Уверен?

— Я бы узнал её глаза, клянусь, а эти...

Шрикант быстро развернул друга на своё место и взглянул на девушку.

— Моя принцесса! — прошептал молодой человек, и прекрасные чёрные жемчужины в разрезе накидки засияли озорством. А через миг, вскинув руки и зазвенев браслетами, девушка медленно, очень медленно приподняла лёгкую накидку и... Шрикант обомлел: ему открылось дивное лицо принцессы — ещё лучше портрета.

— Сумдари!

— Мой принц! — улыбнулась девушка.

И розовый туман начал таять, унося с собой фигурки девушек. Чудо закончилось, оставив молодых людей стоять у выхода из зала. Кроме них, охраны и нескольких слуг в тронном зале находился лишь чародей Агастия, да и тот тут же собрался присоединиться к махарадже в трапезной. Прошествовав мимо Шриканта и Мансура, он загадочно улыбнулся и, замурлыкав песенку, скользнул в двери.

— Ты понял? — принц толкнул друга локтем. — Это всё его проделки.

— Кого? — нахмурился Мансур.

— Чародея. Он обманул нас, понимаешь? Устроил... как же это называется? Ах, да — иллюзию. Наш чародей тоже так умеет — он мне показывал. Но как обидно, что всё это был лишь обман!

— А вы уверены? — нахмурился Мансур. — Я взял Комаль за руку и чувствовал её тепло.

— Да? А я только смотрел. Но идём в трапезную, а то махараджа не поймёт наше отсутствие. И приготовься: нам придётся рассказать о наших приключениях во всех подробностях.

Известие о несчастном случае во время путешествия с отрядом подняло много шума. Махараджа Садживахан велел немедленно призвать к ответу всех воинов и, в первую очередь, их командующего. Пока за ним послали, взволнованный чародей Агастия подсел к Мансуру и просил рассказать всё, что тот видел. Особенно, про грохот, от которого взметнулась земля, и взбесился конь. А услышав подробности, кудесник глубоко задумался.

— Всё неспроста, молодой человек, и вы это знаете, я вижу. Совсем недавно, до вашего визита, ко мне приходил один неразумный, вообразивший себя колдуном. Он показал мне странный порошок, который мог вспыхнуть на земле, стоило только бросить. Грохот при этом ужасный. Ну... мы не поладили с колдуном и разошлись. Так у меня возникло подозрение, что тот чудесный порошок и прогремел на дороге, напугав скакуна принца.

— Вы полагаете, это магия? — нахмурился Мансур.

— Боюсь, что да. Самое ужасное, что она в руках коварных людей. Возможно, что-то ещё случится. Но... я постараюсь предвидеть опасность, а вы пока будьте возле принца.

Мансур кивнул.

Однако поиски старшего воина, возглавлявшего отряд, не увенчались успехом: по словам солдат, он сразу же после прибытия во дворец, собрался и ускакал в город. Больше его никто не видел. Махараджа рассвирепел и велел сделать всё возможное, чтобы отыскать изменника и допросить по всей строгости.

— Отец, — поднялся вдруг Рагхувир, — думаю, вам не стоит напрасно гонять своих солдат — они не найдут старшего. Дело в том, что он уже никому ничего не сможет сказать, потому что умер.

Садживахан и все, кто был в трапезной, изумлённо взглянули на принца — в его руках вдруг сверкнул обнажённый меч. И мало того: к нему со всех сторон подтягивались вооружённые воины, окружая всех, в том числе гостей и махараджу. Насладившись картиной захвата, Рагхувир важно прошествовал к отцу и, встав между ним и Шрикантом, продолжил свою речь, приставив оружие к груди принца.

— Командующий должен был уничтожить вас, наследник Виджанешвара, любым способом: либо в лагере разбойников, либо по дороге в Сундардес, но... как мы поняли, у него ничего не получилось.

— Рагхувир! — вскричал махараджа, но принц быстро перекинул меч к его груди.

— Ты правильно понял, отец, я требую твоего отречения. Мирному правлению Садживахана должен прийти конец — мы так решили с храбрым воином Чандаварманом. Помнишь его?

— Ещё один предатель! — огрызнулся махараджа.

— Хватит просиживать зады и копить жир, отец! — вскричал Рагхувир. — Вокруг столько возможности обогатиться и расширить границы, а ты ведёшь какие-то переговоры и заключаешь мир с бывшими врагами. Ты затоптал своё бравое прошлое в дорожную пыль. Ты не воин более, а болтливый осёл. Теперь я правитель Сундардеса!

— Стража, схватите принца Рагхувира!

Но махараджу никто не послушался. Тогда сидевший рядом Шрикант попытался схватиться с изменником, но после короткой стычки оказался в руках воинов. Сразу трое вцепились и в подскочившего Мансура.

— Смелые друзья или даже больше — братья, — ухмыльнулся Рагхувир, — чудом избегают смерти, как везунчики. Но от меня не убежите — я сам перережу верёвки, на которых вас завтра повесят.

И тут у выхода раздался шорох одежд и, оглянувшись, все увидели чародея Агастию, пытавшегося тихо улизнуть. Но как только он открыл двери, крепкий удар в лицо свалил чародея с ног. На пороге возник довольный советник Нарендра.

— Давно мечтал это сделать, — хмыкнул он и кивнул Рагхувиру. — Я поставил стражу у женской половины — туда и мышь не проскользнёт. Со всеми непокорными мы уже разобрались, а остальных зачисляют в ряды вашей армии, мой повелитель. Так что, пока не прибыл Чандаварман, вы можете запереть пленников в темнице вместе с вашим отцом. Теперь вы махараджа Сундардеса, Рагхувир, и не нужно преждевременного кровопролития.

— Предатели! — вскричал Садживахан, но сын грубо толкнул его, опрокинув на пол, и пригрозил мечом.

— Заткнись! Твоя власть закончилась, — рыкнул он, но заботливая рука советника Нарендры удержала его от грубых действий.

— Мой повелитель, ваши министры ждут указаний. Они стали живыми свидетелями отречения махараджи в вашу пользу, а кто не захочет помогать новому правителю, испустит дух — тут же, в трапезной.

Принца Шриканта и Мансура поволокли к выходу, а следом за ними скрутили благородного Садживахана. Но не успели воины дойти с пленными до дверей, как увидели странную картину: стражники, охранявшие выход, валялись на полу и... спокойно храпели. Оторопев, воины окликнули советника.

— Агастия! — вскричал Нарендра и сердито пнул спящих охранников. — Как они посмели?! Почему никто не видел, как уполз колдун? Что вы все делали? На нас смотрели? Идиоты! Найдите чародея! Немедленно! А этих, — он кивнул на пленных, — запереть в подземелье!

Приказ Нарендры был тотчас исполнен. 4.

Как только пленников грубо скинули в подземные камеры, над крышами дворца вдруг поплыл странный пронзительный звук, напоминающий тревожный зов. Уловить источник оказалось невозможным — он шёл откуда-то и отовсюду сразу. И вряд ли кто-нибудь мог сказать, какой инструмент использовал зовущий: его звук не шёл в сравненье с тем, к чему привыкло человеческое ухо.

— Чародей! — взревел Нарендра, зажимая уши. — Найдите его и заткните навсегда!

— Он зовёт подмогу? — предположил Рагхувир.

— Полагаю, да, но вот кого... не берусь сказать, мой повелитель.

— Возможно, это послание каравану Пратьяраджа — отца Шриканта, — предположил принц, но Нарендра хмыкнул:

— Даже если и так, мой повелитель, толку от его зова мало: пока караван приедет, вы уже не только расправитесь с наследником Виджанешвара, но и выдадите замуж свою сестру Сумдари.

— За кого?

— Вы забыли? — фыркнул советник и так удивлённо взглянул в лицо молодого правителя, что тот всё сразу вспомнил.

— Что вы, Нарендра, — усмехнулся он, как будто и не было никакой неурядицы. — Мы сыграем свадьбу, как только пожелаете. А потом... вы слышите, Нарендра, зов стих.

И действительно, смущавшие слух звуки резко оборвались. Оба изменника бросились из трапезной, надеясь на то, что воинам удалось схватить Агастию и, прибежав, они увидят его труп. Но, увы, поиски чародея не имели успеха: воины виновато опускали глаза, докладывая советнику о том, как перерыли все возможные места во дворце, но никого не нашли.

— А женскую половину осмотрели? — прорычал Нарендра. Л

ица воинов побелели и едва не пошли пятнами.

— Вы правы, советник! — вскричал тогда Рагхувир. — Конечно же, он там! Агастия — любимец матушки и Сумдари. Он проник к ним и пустил зов — скорее всего, с большой веранды. Не дайте ему уйти.

Все бросились в другое крыло дворца и, разогнав визжащих служанок, кинулись в главную залу, куда загнали махарани и остальных девушек. Сумдари и Комаль испуганно держались вместе, а благородная Амрита стояла у фонтана, невидящим взглядом наблюдая за сверкающими струями воды. Рагхувир бросился к ней и грубо встряхнул.

— Где чародей? — вскричал он.

— Не смей со мной так разговаривать! — гордо ответила махарани.

— О, простите, матушка, но мне хотелось бы узнать, где вы спрятали проклятого Агастию. Мы знаем, что он недавно был здесь и подал сигнал с веранды. Где он?

— Здесь никого, кроме нас, нет.

Рагхувир зарычал, но как всегда вовремя подоспел советник Нарендра: оттолкнув принца, он вежливо склонился перед Амритой.

— О, мудрая из женщин, простите горячность вашего сына, — пропел он, пронзительно взглянув в лицо махарани. — Он забылся от гнева. Но вас зовут в народе милосердной, так что, есть возможность доказать людскую молву.

— Я вас не понимаю, Нарендра, — смутилась женщина.

— Только в ваших силах сделать казнь Садживахана быстрой и не такой мучительной. Скажите, где скрывается чародей Агастия, и я обещаю вам, что свергнутого махараджу обезглавят, вместо того чтобы четвертовать.

Услышав такие слова, махарани побледнела, а Сумдари вскрикнула и едва не упала, к счастью, оказавшись в надёжных руках Комаль.

— Вы не посмеете! — закричала сквозь слёзы принцесса. — Рагхувир, братец, что он говорит?

— Твой будущий супруг говорит, что отца может ожидать жестокая казнь с мученьями, если вы сию же секунду не скажите, где чародей.

— Нет-нет, ты не можешь так поступить, — зарыдала Сумдари. Тогда Рагхувир подскочил к ней и, оттолкнув Комаль, хорошенько встряхнул.

— Где Агастия? Говори!

— Он спустился в парк, — воскликнула девушка и без сил сползла на пол.

— Если ты солгала, я велю тебя выпороть, — предупредил Рагхувир, и вместе со всеми бросился на поиски чародея.

Женщины некоторое время молчали, а потом Амрита быстро кинулась к стене и, открыв тайник, выпустила чародея. Агастия поцеловал руки махарани и кинулся к принцессе, ласково поднимая девушку за плечи.

— Не бойтесь, ласточка моя, — пробормотал он, — принц не успеет исполнить свои угрозы. Вам нужно втроём укрыться в моей башне — там безопасное место. Вот порошок, который поможет вам избежать столкновений с солдатами — сыпните на них и они тотчас уснут.

— А как же вы, Агастия? — волновалась Амрита. — Куда вы?

— Спасать моего повелителя и весь город.

Агастия улыбнулся и, проводив женщин до лестницы, метнулся на одну из стен дворца. Достав из кармана подзорную трубу, он посмотрел на мечущихся по парку изменников, а потом вскинул взгляд на небеса. Там виднелись едва заметные очертания нескольких летящих птиц, но до чуткого слуха чародея уже доносились грозные звуки — как будто их издавали вырвавшиеся из горных пещер демоны.

Меж тем, советник, Рагхувир и вооружённые воины уже заметили на стене храброго Агастию и велели скинуть его оттуда стрелами.

— Не убивать! — приказал Нарендра. — Я хочу получить удовольствие, лично вспоров живот колдуну.

В чародея полетели стрелы, но он удивительным образом увиливал от них, как будто играясь и насмехаясь над стрелками.

— Снимите его оттуда! — взревел советник, но только солдаты кинулись исполнять, как над парком пролетел страшный рёв и несколько теней мелькнули над изменниками. Две из них принадлежали странным крылатым ящерам, летящим по небу подобно птицам, а пара других теней шла от брошенных ими камней. Рухнув на остолбеневших воинов, они чудом не задели принца и советника.

— Колдун вызвал чудовищ! — вскричал Рагхувир. — Я убью его!

И принц кинулся во дворец, чтобы забраться на стену по лестнице и достать чародея. В это самое время, вторя крикам страшных ящеров, до слуха Нарендры донёсся звук сигнальных труб, что означало прибытие к воротам дворца каравана или армии. Кинувшись туда, советник с радостью узнал о том, что подъехала армия Чандавармана. Тогда, забыв о принце Рагхувире, чародее и ящерах, Нарендра сам открыл ворота. Армия торжественно въехала во двор и... тут же попала под каменный обстрел чудовищ. К уже прилетевшим двоим, быстро присоединились ещё пятеро ящеров. Они скидывали на воинов Чандавармана огромные камни, а половину — на забор и пристройки вокруг дворца. Разваливаясь, они тем самым давали чудовищам новое оружие — каменные осколки.

Но самое ужасное, что стрелы не брали крылатых ящеров: ткнувшись в их чешуйчатые бока, они падали наземь, не причинив вреда. Зато их камни навели заметную панику в рядах славной армии Чандавармана, да и среди воинов-изменников тоже. Не слушая криков и приказов Нарендры, они испуганно бросились во дворец, но как только вбежали внутрь, столкнулись с отрядом во главе принца Шриканта и Мансура. Оказалось, что среди воинов Садживахана остались солдаты, верные доброму махарадже и, как только началась паника с прилётом ящеров, они напали на изменников и одержали победу. Тут же освободив пленников, воины проводили Садживахана в безопасное место, а сами встали под командование отважного Шриканта Виджанешвара и его друга горца. Вооружившись мечами, отважные друзья ринулись в сражение, а вскоре сумели освободить дворец от изменников.

— Уважаемый Нарендра, — раздалось из рядов вражеской армии, и к советнику гордо, неторопливо выехал высокородный всадник в военной одежде. Обернувшись, советник узнал изгнанника визиря — чернобородого крепкого мужчину с неприятными маленькими глазками.

Чандаварман вперился в застывшего советника и одарил его мерзкой улыбочкой.

— Господин Чандаварман, — коротко приветствовал Нарендра. — С возвращением.

Оба — и советник, и бывший визирь — нервно дёрнулись от прилетевшей рядом глыбы, брошенной ящером. Несколько воинов не успели уйти и пали, погребённые под камнем и его обломками.

— Чудесный приём, — хмыкнул Чандаварман. — Вы обещали мне мирный въезд во дворец махараджи, а теперь, как видите, гибнут мои люди. Как это понимать?

— Но в город вы въехали без препятствий, господин Чандаварман.

— Я хочу во дворец. Что происходит?

Нервно скривившись, Нарендра поборол свою злость и поведал бывшему визирю о хитрости чародея, вызвавшего неведомых птиц.

— А что вы скажете про тех молодцов, что сражаются у входа во дворец? А, Нарендра, это тоже проделки чародея? — хмыкнул Чандаварман, указывая на Шриканта и Мансура, возглавлявших отряд воинов. Им удалось сместить противников к воротам, а юркие ящеры помогали сверху, бросая в солдат-изменников куски разрушенных стен.

Оглянувшись, советник не сдержал злобный рык:

— Проклятие! Пленники свободны, а значит, и Садживахан с ними!

— И что? — мурлыкнул Чандаварман.

— Ваша армия должна атаковать, мой господин.

Бывший визирь поманил к себе советника и склонился, хитро заглянув в его глаза.

— Мы не тронемся с места, пока над дворцом летают эти твари. Мне дорог каждый воин, вам ясно? У нас уже есть потери, но больше нам не нужно. Армия отступит, а вы решайте вопросы с монстрами, понятно?

Нарендра сжал зубы и кивнул. Тогда Чандаварман вскинул руку, подавая воинам знак отступления. Армия дрогнула и развернулась к городу.

— Проклятье! — прошипел советник. — Где Рагхувир? Неужели он ещё не достал чародея? Метнувшись к парку, Нарендра кинулся к стене, где был замечен Агастия. И тут его глазам предстала страшная картина. Впрочем, с начала она была не так ужасна: принц Рагхувир, вооружившись луком, подбирался к застывшему на стене чародею. Колдун, как видно, чудесным образом общался с одним из ящеров, присевшим на край стены. Ни зверь, ни чародей не открывали рта, просто глядя друг на друга и изредка кивая головой. Принц собирался поразить Агастию стрелой, но тут... с высоты раздался противный рёв другого ящера. От неожиданности Рагхувир вздрогнул и ранил чародея в плечо, а в следующий миг на него обрушился громадный камень и, скинув со стены, вдавил в землю.

Нарендра поморщился и перевёл взгляд на раненного чародея: Агастия нетвёрдо стоял на ногах, а рукав его халата заметно пропитался кровью. Однако ему достало сил взглянуть вниз на погибшего принца Рагхувира и горестно повернуться к поджидавшему ящеру. Обнюхав его руку, чудовище фыркнуло, издало противный скрежет-крик и медленно слетело со стены, а через миг все семеро монстров собрались в стаю и скрылись за дворцом.

— Они не улетели, — сообразил Нарендра. — Это лишь передышка — для них и для отряда молодцов. Вот сейчас бы атаковать, так нет же, Чандаварман не уверен. Осёл! А теперь ещё и наследник погиб! Великолепные планы рушатся на глазах. Если ещё подоспеет караван Пратьяраджа и ударит с тыла в армию труса Чандавармана... — в глазах советника сверкнули искры злости. — А они подоспеют — благодаря Агастии. Дьявол! Надо покончить, наконец, с колдуном.

И советник, укрывшись за пышными растеньями двора, осторожно проник через тайный ход во дворец. Переодевшись в своих покоях и захватив всё необходимое, Нарендра прокрался в тронный зал и кинулся к статуэтке танцующего Шивы. Вооружившись кинжалом, он выцарапал все три камня из глаз статуи, спрятал и хотел бежать к башне чародея, но не успел: в зал вошли махараджа Садживахан и славные друзья — Шрикант и Мансур. Спрятавшись, советник стал свидетелем радостной встречи.

Поблагодарив молодых людей, махараджа хотел что-то добавить, но его перебил лёгкий звон браслетов и шуршание одежд — в залу вбежали махарани, Сумдари и Комаль. Принцесса тут же со слезами кинулась на грудь отцу, совсем не думая о том, что её лицо открыто.

— Ах, они грозили страшной расправой над вами, — всхлипывала Сумдари, — а Рагхувир... как он мог?!

Вперёд, печально склонив голову, вышел принц Шрикант и сообщил о гибели наследника Садживахана. Махараджа горестно закрыл глаза и обнял дочь. Махарани присоединилась к ним и тоже прижалась к плечу супруга.

— Значит, такова судьба, — вздохнул Садживахан. — Теперь наши надежды только на вас, дорогой Шрикант. Когда у нас не останется сил править страной, мы вручим вам право занять наше место.

Сумдари словно очнулась. Заплаканное личико повернулось, взволнованный взгляд устремился на принца.

— Бог даст вам долгих лет и сил, — ответил Шрикант, с едва скрываемым восторгом любуясь ликом Сумдари. — А пока, повелитель, нам нужно подумать об армии противника — они остались у ворот.

— Ненадолго, — прохрипел в ответ знакомый голос, и в зал, поддерживая раненую руку, вошёл чародей Агастия. Поклонившись Садживахану, он гордо встал рядом с Мансуром. — Мой повелитель, я только что отправил вестника с письмом к господину Пратьяраджу, где подробно описал положенье наших дел. Думаю, раджа...

Но ему не дали договорить: заметив его рану и слабость, махараджа передал Сумдари в руки матери и поспешил к чародею.

— Драгоценный Агастия, вам нужна помощь, — воскликнул он.

Но кудесник поклонился и отступил, заметив, что с ним всё в порядке.

— Позвольте мне помочь вам, — откликнулась Комаль.

Шрикант и махараджа переглянулись и тут же согласились, восхвалив таланты девушки, показавшей своё умение ещё в путешествии с принцем.

— Хорошо, — кивнул чародей. — Тогда, если великий махараджа и... господин Мансур не будут возражать, мы поднимемся в мою башню и займёмся лечением там. Видите ли, мне нужно кое-что закончить для великодушных ракшасов в благодарность за оказанную помощь. Они не улетят, пока не увидят, что людям и самому махарадже не грозит опасность.

— О, боги! — ахнул горец. — Это те крылатые чудовища?

Чародей кивнул.

— Их вождь Красхуршастра не забыл оказанной некогда великим правителем Садживаханом доброй помощи и, услышав мой зов, прилетел лично, возглавив своих крылатых воинов.

— Мы оказали помощь ракшасам? — изумился махараджа, и чародей лукаво улыбнулся, напомнив правителю один случай из его похода.

— Вы тогда освободили смуглого юношу, прикованного к дереву и брошенного умирать. Он и был Красхуршастра — юный сын вождя крылатых демонов. Вам он представился Красхуром и с благодарностью проводил вас до ближайшего города, а потом улетел. Спустя время я получил от него послание и рожок, способный призвать демонов. В письме говорилось, что великий махараджа Садживахан в недобрый час может рассчитывать на помощь славной армии ракшасов. И вот момент настал.

У махараджи не было слов, чтоб выразить свои чувства. Пожав чародею руку, он поклонился Комаль и, заглянув в лицо смущённой девушки, просил вернуть мудрейшему Агастии прежний здоровый и бодрый вид.

— Вас никто не побеспокоит, — добавил он.

Но тут принцесса Сумдари порхнула птичкой к подруге и стала упрашивать отца отпустить её вместе с ней и чародеем.

— Я буду помогать Комаль, — заверила принцесса.

Тогда Садживахан переглянулся с махарани и принцем Шрикантом и, улыбнувшись, отпустил Сумдари, заметив, что в башне Агастии действительно безопасно. Зная, что его любимая дочь рядом с чародеем, сердца Садживахана и её наречённого супруга будут спокойны — ведь опасность ещё не миновала.

Как только троица оставила тронный зал, махараджа немедленно проследовал с принцем Шрикантом и Мансуром к поддержавшим их воинам — они собирались обсудить дальнейшие действия. И только когда их голоса стихли, советник Нарендра тихо скользнул к выходу.

— Значит, принцесса и чародей будут в башне, — бормотал он, ловко пробираясь к лестнице, ведущей в кабинет Агастии. — Прекрасно! Я смогу покончить с ненавистным колдуном и забрать Сумдари. Камни со мной, а Чандаварман... пусть этому ослу отрежут его упрямые уши!

Комаль уже закончила с перевязкой руки чародея и теперь вместе с Сумдари они с удовольствием следили за тем, как Агастия варил в небольшом котле чудесное средство, которое застыв, превращалось в волшебный порошок. Чародей сказал, что ловкие ракшасы смогут распылить его над армией Чандавармана и... все воины уснут.

В момент, когда зелье было готово и уже медленно застывало, превращаясь в мелкие как песок хрусталики, в башню тихо проскользнул советник Нарендра.

— Твоё колдовство уже никого не спасёт! — прошипел он и кинулся к Сумдари. Схватив принцессу, советник отбросил чародея ударом ноги, а осмелевшей Комаль пригрозил кинжалом, тут же приставив его к шее Сумдари. — Только дёрнись, и я убью её.

Комаль испуганно отпрянула, а Нарендра поволок принцессу к выходу.

— Моя ласточка, колечко, — простонал Агастия. — На правую ручку. И улетайте!

Сумдари тихо ахнула и, не пытаясь сопротивляться, осторожно надела волшебное колечко с левой руки на правую. Вспыхнул яркий свет, ослепив советника и окутав лёгкой дымкой, а через миг из его рук порхнула чудесная птичка и тревожно вылетела в открытую дверь.

— Какое счастье! — проскрипел бедный чародей. — Боги услышали нас! Летите прочь, Сумдари, и укройтесь в безопасном месте. Я непременно вас найду.

— Проклятье! — взревел советник и хотел броситься на Агастию, но ему на голову обрушился чан со странным порошком. Расчихавшись, Нарендра оглянулся на смелую Комаль и... поспешил прочь из башни. Его чихание ещё долго слышалось на лестнице и в коридоре.

— Не уснул, — озадачился Агастия. — Значит, я что-то перепутал.

Всхлипнув, Комаль бросилась ему на шею.

— Ну, тише-тише, моя девочка, — улыбнулся чародей. — Теперь всё позади. Нам нужно попробовать ещё раз приготовить волшебный порошок, но прежде, я хочу попросить вас сбегать — очень осторожно — в покои принцессы и принести мне что-нибудь из её личных вещей — лучше одежду, которую она уже носила.

— Но зачем? — удивилась девушка, вытерев мокрое от слёз личико.

— Чтобы изготовить чудесный манок для волшебной птички. Звук его, наполненный духом принцессы, долетит до неё и призовёт домой.

— Вы мудрый волшебник! — ахнула Комаль и побежала в покои Сумдари.

Тайный ход вывел советника Нарендру за ворота дворца, но уйти так просто не получилось: оказалось, что Чандаварман оставил с той стороны охрану, обходивший караулом у ворот и дальше. Вот к ним в лапы и попался коварный советник, но через мгновение, представ перед сердитым взглядом бывшего визиря, Нарендра уже 'заливался' соловьём. Он рассказал Чандаварману о потайном ходе во дворец: мол, он специально проверил его, чтобы обезопасить путь армии.

— Веди! — велел бывший визирь и, взяв с собой несколько крепких воинов, Чандаварман и Нарендра двинулись в обратный путь — во дворец. По дороге они обсудили план убийства главных героев — махараджи и его гостей, а потом — похищение принцессы.

— Я наслышан, что дочь Садживахана выросла такой красавицей, что о ней слагают песни, — мурлыкнул Чандаварман. — Хотелось бы взглянуть лично, а то и испробовать лакомый кусочек.

Нарендра невольно замер, преградив остальным дорогу.

— Сумдари — моя! — прошипел он, резко повернувшись к Чандаварману.

— Ты что-то сказал? — удивился бывший визирь и... вонзил в бок советника кинжал. Оттолкнув противника, он с усмешкой последовал дальше.

Заскочив в покои Сумдари, Комаль кинулась к вещам принцессы и стала взволнованно искать что-нибудь подходящее. Девушка терялась: что же Судари надевала часто, а что ещё не успела? В чём больше закрепился её дух? И тут на глаза попался топ, в котором принцесса была на встрече с принцем Шрикантом. Обрадовавшись, Комаль подхватила топ и... вдруг услышала шорохи и тихие голоса мужчин. Они не походили на знакомые речи махараджи, принца Шриканта или Мансура. Испугавшись, Комаль быстро спряталась за ширму.

— Это где-то здесь, — ворвался в покои один из мужчин. — Я чувствую аромат принцессы.

И он стал осторожно заглядывать во все углы и приподнимать мебель, а потом добрался и до ширмы. Увидев Комаль, радостный Чандаварман — а это был он — схватил девушку за руку и притянул к себе.

— А вот и красавица принцесса. Песни не лгут, ты подобна цветку у ног богини красоты. Ты мне нравишься, мой персик. Я буду вкушать тебя ласково и бережно.

Схватив девушку, похититель так же крадучись двинулся к выходу.

— Но я не... — вскричала Комаль, но ей зажали рот и потащили коридорами. Вскоре, спокойно миновав тело умирающего Нарендры, беглецы вышли за ворота дворца и, спеленав девушку её же сари, кинули на поджидавшего коня.

— А теперь пошлите Садживахану приятную весть о его дочери, — засмеялся Чандаварман и вскочил на другую лошадь, не выпуская поводья той, где лежала пленница. 5.

Первым о нападении советника Нарендры сообщил, конечно, чародей, а потом, молитвенно сложив ладони и взглянув на Мансура, признался, что потерял и Комаль.

— А где принцесса? — возмутился Садживахан. — Где наша дочь?

— Обернулась птичкой и улетела, но она в безопасности, уверяю вас, а вот Комаль...

Рассказав о том, как он послал девушку в покои принцессы, а через несколько минут заволновался, обнаружив её отсутствие, чародей беспомощно упал на колени.

— В покоях Сумдари всё было перевёрнуто, — охнул он, — а ещё ужасно пахло мужским присутствием. Боюсь, с девушкой что-то случилось.

Мансур попросил у махараджи разрешения осмотреть покои принцессы и бросился в женские покои. Принц Шрикант тут же поспешил за ним.

Оставшись с супругой в зале подле чародея, махараджа Садживахан никак не мог принять на веру слова о превращенье дочери. Конечно, он знал о чудесах и волшебных опытах своего чародея, но успокоиться от мысли, что Сумдари чудесным способом спаслась — не получалось. В конце концов, махараджа не выдержал и хорошенько встряхнул Агастию.

— Успокойтесь и скажите, где наша Сумдари? — велел он.

— Стала птичкой, надев волшебное колечко, — жалобно ответил чародей. — Теперь мне нужно сотворить волшебный манок, чтобы призвать её во дворец, но лучше всего сделать это, когда вокруг станет безопасно.

И тут сообщили о посланнике от Чандавармана. Когда Мансур и принц вернулись, махараджа уже читал письмо, а махарани горько рыдала на его плече. Узнав о похищении Сумдари, принц Шрикант сердито обнажил меч.

— Нет-нет, — пробормотал Садживахан, останавливая героя. — Они пригрозили надругаться и погубить нашу дочь, если с нашей стороны последует сопротивление — хоть малейшее.

— Надо просить помощи ракшасов, — предложил чародей.

Не сдержавшись, Садживахан схватил Агастию за ворот и затряс с такой силой, что казалось, будто у чародея вот-вот отвалится голова, сорвавшись с тонкой шеи.

— Вы сошли с ума! Там наша единственная дочь! — кричал махараджа. — Ваши ракшасы не станут разбираться и закидают армию камнями! Они же демоны!

— Не верьте, мой повелитель, — дрожащим голосом отозвался Агастия, протянув к махарадже руки. — Чандаварман обманывает вас — принцесса Сумдари стала птичкой и упорхнула из рук Нарендры.

Шрикант легко остановил руки махараджи, заставляя перевести взгляд от чародея на себя.

— А если Агастия прав и вас обманывают? — заметил он. — Как Чандаварман мог проникнуть во дворец?

— Этот подлец знаком с потайными ходами — он наш бывший визирь. И Нарендра мог помочь старому другу.

Мансур и Шрикант переглянулись.

— Возможно, — хмуро заметил горец, — обе девушки в его руках, а Комаль приняли за служанку. — Руки молодого человека сжались так, что побелели костяшки пальцев. — Медлить нельзя. Позвольте мне тайно подобраться к их лагерю и попытаться спасти девушек.

— Хорошо, вас проводят к одному из ходов, который ведёт за ворота, — согласился Садживахан и тут же удержал принца. — Прошу вас остаться со мной, Шрикант, и подготовить воинов к возможному сражению.

— А ракшасы? — вскричал Агастия. — Я...

Но махараджа с тяжёлым взглядом повернулся к воинам и велел запереть сумасшедшего чародея в одной из темниц — ради его же безопасности.

— Мой повелитель! — взмолился Агастия. — Поверьте, я в своём уме!

Воины грубо подхватили его и уволокли из зала. После этого, тяжело вздохнув, Садживахан обратился к Мансуру, напутствуя его быть осторожным у лагеря неприятелей. Кивнув, молодой человек принял у воина запасной кинжал, достал из ножен меч и двинулся к потайному ходу.

Вечер медленно входил в свои владения, погружая всё вокруг в лёгкий сумрак. В лагере вражеской армии разбили несколько палаток, повсюду горели костры, и воины негромко переговаривались. Подобравшись ближе, Мансур услышал бурные рассказы о том, как на воинов напали крылатые чудовища, погребя под тяжёлыми глыбами не один десяток храбрецов. Хмыкнув, горец осторожно скользнул к высокой палатке, предполагая, что там укрылся Чандаварман.

'Возможно, девушки с ним' — подумал Мансур, но только решил обойти палатку, чтобы сделать надрез и проникнуть внутрь, как наткнулся на высокий тёмный силуэт. Жарким пламенем блеснули глаза, а руки крепко вцепились в ворот горца.

— А-а, это ты, чужеземец, — сказал с усмешкой бархатный голос и, странно осветившись, Мансуру открылось лицо смуглого молодого мужчины. В глаза сразу же бросился длинный нос с заметной, какой-то птичьей горбинкой и тяжёлой серьгой в ноздре. — Что ты тут делаешь? — спросил он.

— Мне нужно спасти девушек, захваченных коварным Чандаварманом. А ты... ракшас? Ты

— Крас...

— Не ломай язык, горец, — усмехнулся демон. — Зови меня Красхур.

— Благодарю, а что ты здесь делаешь?

— Изучаю обстановку. Завтра будет славный бой, в котором я и мои братья-демоны примем участие.

— Бой? — удивился Мансур и услышал от ракшаса новость о том, что недалеко отсюда — на окраине города — остановился караван чужеземцев. Главному в караване стало известно, что во дворце случился переворот и на смену власти доброго махараджи Садживахана пришёл его сын Рагхувир.

— Больше всего великого мужа рассердило то, что кто-то осмелился угрожать жизни его другу и родному сыну — наследному принцу, — продолжал Красхур. — Оставив караван, владыка направил армию в город, где они и поджидают утра, чтобы неожиданно напасть на врага. Я встретился с благородным мужем и предложил помощь, а получив согласие, вернулся, чтобы проверить подготовку противника. И я узнал, что в их крови поселилась неуверенность в своём полководце, связавшего войну с именем женщины.

— Что это значит? — не понял Мансур.

— Трусливый муж прикрывается ей, предлагая врагам сдаться вместо того, чтобы провести равный бой. Так что, ступай, чужеземец, и передай махарадже добрые новости.

— Но я хочу спасти женщин, — упорствовал Мансур. — Помоги мне вызволить их из грязных лап негодяев.

— Нет, не буду помогать, и тебе не советую лезть — можешь пострадать. Вспомни, что я — демон. Мне дано предвидеть будущее. Знай же, что женщины не пострадают в этой битве ни телом, ни духом, а вот тебе может грозить опасность. Вернёмся вместе во дворец, и я, так и быть, сам успокою великого мужа этой страны и расскажу о завтрашнем бое.

Мансур заупрямился, но Красхур развернул его от палатки и, подталкивая в спину, повёл обратно к потайному ходу. Вернувшись во дворец, демон, как и обещал, поведал Садживахану о завтрашних планах. Конечно же, махараджа поверил ракшасу.

— А Агастия? — спросил вдруг Красхур, а узнав о сумасшествии чародея, лишь усмехнулся и заметил: — Возможно, великий муж прав — все волшебники — безумцы.

С тем, слегка кивнув в знак прощания, молодой демон удалился.

Едва взошло солнце, со стороны лагеря Чандавармана поднялся шум. Воины махараджи тут же побежали на стены и радостно сообщили о нападении дружеской армии Пратьяраджа. Тогда Садживахан велел всем собраться и, открыв ворота, ринуться к противнику, чтобы зажать врагов с обеих сторон. Принц Шрикант и Мансур вскочили на коней и направили отряд в лагерь. Со стен их прикрывали меткие лучники, а в небесах уже парили жуткие ящеры, вооружившись громадными глыбами. Они напали в одно время с отрядом принца Шриканта и взгрели и без того растерянных воинов — ведь с тыла их уже громила армия Пратьяраджа.

Но Чандаварман не хотел сдаваться, чтобы подвергнуться жестокой казни.

Вооружившись, он кинулся в палатку, где держали Комаль, и, подхватив девушку, побежал к лошади.

— Я не доставлю Садживахану радости долгожданной встречи, — зашипел он, гадко улыбаясь испуганной пленнице. Кинув её, словно мешок, на спину лошади, Чандаварман вскочил в седло и, что есть силы, погнал в сторону, идущую вразрез со всеми нападающими. Чудом избежав острых стрел, он рванул на холм, а оттуда — в густой лес, спасительно укрывший беглеца от погони. И хоть это были владенья махараджи, бывший визирь прекрасно знал, какой дорогой двигаться, чтобы не нарваться на охрану.

Тем временем сражение воинов Пратьяраджа и отряда Шриканта было выиграно. Никто из сдавшихся воинов даже не знал, что их предводитель сбежал, так что известие об этом стало и для них неожиданной новостью. А молодые люди — принц Шрикант и Мансур — тщательно обыскивали лагерь, надеясь отыскать девушек. Увы, они пропали. В палатке Чандавармана нашлась лишь порванная нить цепочки, и Мансур узнал украшение, подаренное Комаль. Шрикант со злостью сжал обрывок тонкой ткани, пробормотав, что видел такое на Сумдари.

— Чандаварман увёз их с собой, — нахмурился Мансур, а Шрикант крепко сжал меч.

— Мы вернём принцессу и Комаль — во что бы то ни стало! — воскликнул он. — Идём. Я только приветствую отца — и двинемся в путь.

Молодые люди бросились во дворец, сразу же направившись в тронный зал, где героев уже поджидали махараджа Садживахан и его верный друг Пратьярадж. В лице доброго правителя Сундардеса не было и следа от радости победы: мысли о пропавшей дочери и гибель сына-предателя подломили гордый дух Садживахана. Приняв объятия друга, он не сдержался и, склонив голову на его верное плечо, зарыдал.

Выждав трагический момент, принц Шрикант и Мансур переглянулись и решительно вышли к трону махараджи. Поклонившись обоим правителям, они сообщили о своём намеренье броситься в погоню и спасти девушек. Пратьярадж нахмурился:

— Негодный Чандаварман похитил не только Сумдари? Он осмелился...

— Да, — кивнул Мансур. — Вместе с принцессой Сумдари пропала и моя невеста — они были подругами.

Услышав такие слова, махарани Амрита горько всхлипнула:

— Ах, отважная Комаль пыталась помочь нашей Сумдари! Доброе, храброе сердце! Помогите, спасите их!

Мансур и Шрикант поклонились.

— Наши жизни и честь будут порукой словам, о, владыки! — воскликнул принц.

— Мы вернём радость в ваши души и покой — в этот дом! — подхватил горец, а друг Пратьярадж добавил, что пошлёт с героями отряд верных воинов.

— Мы будем ждать и молиться за вас, — кивнул Садживахан.

Комаль лежала в нарядном платье на роскошных подушках большой кровати. Отведённая ей комната была уютной, а как только девушка открыла глаза и шевельнулась, рядом с ней оказалась служанка — красивая, но грустная.

— Кто ты? Где я? — ахнула Комаль.

— Я Назия, — ответила девушка, — наложница Чандавармана. Мы в его тайном укрытии. А вы принцесса?

— О, нет, меня спутали с ней.

— Но всё равно, вы пленница, — вздохнула Назия. — Меня тоже увезли из родительского дома и... обрекли на позор.

Девушки обнялись и горько заплакали.

Отряд Шриканта ещё до обеда оставил дворец, а вскоре выехал за главные ворота Сундардеса. Двигаясь довольно быстро, они уже к полудню подъехали к небольшой деревеньке, где было решено остановиться и напоить лошадей. Но только отряд выехал на улицы, направляясь к ближайшему колодцу, как их взорам открылись старые обветшалые дома, сухие деревья и поля с гибнувшим урожаем. Казалось, что в деревне все умерли.

— Что происходит? — нахмурился Мансур. — Ни души вокруг. Неужели мор?

И никто так и не вышел к ним. Деревня была пуста, и только вода в колодце встретила гостей чистым блеском и прохладой.

— Может быть, отряд Чандавармана побывал и здесь, — предположил принц. — Значит, мы на верном пути. Вперёд!

И отряд с новыми силами бросился в погоню.

В это самое время коварный Чандаварман сидел в своём укрытии — таинственном замке, построенном прямо в высокой скале. Разглядывая себя в зеркало, бывший визирь наводил красоту, готовясь навестить принцессу Сумдари. И в этот момент в распахнутое окно влетел огромный коршун. Заклекотав, он важно переместился на спинку кресла и отразился в зеркале.

— Вот как, — усмехнулся Чандаварман, — говоришь, что принц Шрикант Виджанешвара отправился с отрядом спасать свою невесту? Что же, пусть попробует. Я сотру их в порошок и посыплю им клумбы, чтобы цветы стали благороднее.

Коршун снова заклекотал.

— Миновали мёртвую деревню? Скоро будут близко? — Чандаварман задумался. — Ох, тогда придётся обратиться за помощью к сестричке Шейле. Она любит красивых и молодых мужчин. Слетай к ней, Рахназ, и попроси сбить отряд принца Шриканта с верного пути. И пусть делает с ними всё, что хочет.

Заклекотав, коршун сорвался и вылетел в окно.

Солнце за весь день разморило всадников, и даже к вечеру, как будто зная, что запасы воды кончались, палило так, словно хотело выжать из воинов последние соки.

Принц Шрикант и Мансур уже подумывали о привале с последующей ночёвкой, но с тоской оглядев окрестности, поняли, что нужно продержаться и дождаться захода солнца. Ведь вокруг — ничего, никаких следов, словно всё вымерло так же, как в оставленной недавно деревне.

Но вдруг едущий впереди воин остановился.

— Мне кажется, я слышу звуки музыки, — сообщил он принцу.

— Это у него в голове звенит, — отозвался другой воин.

Но третий заметил:

— Но я тоже слышу. И... посмотрите вперёд — там движение.

Вглядевшись в пыльный горизонт, всадники вскоре увидели странную процессию, неровным строем шедшую навстречу. Все были пешие, кроме одного всадника.

— Это Чандаварман, — обрадовался Мансур, погнал коня и вдруг замер. Его взору предстала всадница на белой лошади: волнистые распущенные волосы, богатые одежды, а под лёгкой накидкой с вырезом — таинственный и гордый взгляд. Но как только всадница приблизилась, тут же сдёрнула накидку. Послушный слуга бросился к ней с бурдюком и, красавица с наслаждением напилась, а потом хитро взглянула на воинов Шриканта. Они не могли отвести глаз от влажных струек, стекавших с её алых губ на изящную шею. И даже принц с Мансуром замерли.

— Кто вы, госпожа? — спросил Шрикант. — Куда вы держите путь в сопровождении пеших слуг?

Всадница улыбнулась и воины, а с ними сам принц и Мансур, поспешили оставить сёдла, с восторгом взирая на красавицу.

— Я Шейла Хатвиспур, — пропела она, — дочь звездочёта и магистра Анджани. Надеюсь, вы не задержите меня, храбрые воины? Мне нужно домой. А ещё лучше, если такие смелые мужчины проводят меня.

Мансур поклонился:

— Нет, госпожа, пути наши расходятся. Мы направляемся на свадьбу нашего друга и боимся опоздать.

Шейла надула губки.

— В пути столько опасностей поджидает меня, — пожаловалась она, глядя на принца. — Дикие звери могут истребить моих слуг, и некому будет спасти меня от смерти.

Мансур пожал плечами, поклонился и вернулся в седло, но принц Шрикант остался, любуясь всадницей.

— Уважаемый Виджанешвара, — окликнул его друг, — нам нужно спешить. Сумдари и Комаль не могут ждать.

Но неведомая сила не отпускала Шриканта от женщины, однако он сделал усилие и вернулся к своему коню. Тогда Шейла достала небольшой фигурный жезл и взмахнула им. Её слуги тут же начали танцевать под зазвучавшую неведомо откуда музыку, а на отряд принца налетело странное оцепенение. А тут ещё сама Шейла запела: Пустынный горизонт зазеленеет И ароматом голову вскружит, Когда моя песнь умами овладеет И взгляд вас всех заворожит

Слуги всадницы, танцуя, подбежали к воинам и протянули им бурдюки с водой. Двое мужчин, сияя беззубыми улыбками, кинулись к Шриканту и Мансуру, а голос певуньи настолько овладел сознанием друзей, что они забыли гордость и с удовольствием утолили жажду.

А Шейла пела: Я опьянительней вина любого. Смотрите — вот неземная красота. Душа моя полна огня живого Вглядитесь — я сама мечта.

Одна из служанок всадницы подошла к принцу и поманила танцевать. Он послушался и двигался вместе с ней, не спуская глаз с чарующей Шейлы. Не отводите жаждущего взора Я опьяню вас без вина. Во мне любви и удовольствия основа, И только в том моя вина.

От воды и песни всадницы голова Мансура закружилась, а в глазах поплыли разноцветные круги. Прекрасный голос Шейлы, казалось, проникал в самую душу и манил подойти, остаться с ней навсегда. Но тут с расслабленной руки Мансура соскользнула цепочка Комаль и упала на дорогу. Молодой человек почувствовал, а подняв золотую нить из пыли, тут же вспомнил глаза любимой девушки. Они смотрели ласково, с любовью, и воспоминанье помогло Мансуру пересилить странное влияние певицы. Встряхнув головой, он огляделся и с удивлением заметил, что весь отряд во главе с принцем Шрикантом радостно танцует и подпевает красавице Шейле.

Её голос по-прежнему манил к себе, но Мансур заткнул уши и зажмурился. Песня как-то резко оборвалась. Открыв глаза, горец заметил, что все его спутники присоединились к красивой всаднице и собрались следовать за ней.

— Ну же, — ласково позвала Шейла, — иди с нами. Ты же не оставишь друзей? Или я тебе не нравлюсь?

Мансур взглянул в глаза певунье и снова испытал головокружение — сила исходила от её голоса, глаз и даже жестов.

— Ты колдунья, — ответил молодой человек. — Тебя нужно связать и заткнуть рот. И я это сделаю, если ты не освободишь моих людей и тех, кого захватила.

Для верности Мансур обнажил меч и спрыгнул наземь. Но всадница продолжала улыбаться, направив на дерзкого горца витой жезл.

— Ты гордый, да? — засмеялась она. — Ах, а какой сильный и красивый. Я люблю дерзких мужчин, но не теплю верных. Твое сердце заняла другая, да? О, она всё время будет мне мешать. Попробуем ещё раз.

Уставившись в глаза Мансура, красавица подъехала ближе, склонилась над ним и, ткнув жезлом в грудь, забормотала странные слова. И горец не отвёл взгляда, чувствуя как под одежду, под кожу — прямо в сердце — вливается дурманящая волна. Зажмурившись, Мансур собрался с силами, схватил жезл и отодвинул руку коварной колдуньи.

— Демоны иссушили твоё сердце, так ты ищешь другое? — прохрипел он. — Моё — не для тебя!

— А жаль, — хмыкнула Шейла и, грустно скривившись, ударила в парня яркой молнией, змеёй скользнувшей из жезла прямо в грудь дерзкого горца. Мансур тут же упал в дорожную пыль и остался неподвижен.

— Так будет с каждым влюблённым гордецом! — с горечью и злостью воскликнула колдунья. — Я — само наслаждение и сама любовь, вам ясно? А теперь идите все за мной. И танцуйте, танцуйте.

Слуги, а с ними отряд принца и сам он, продолжили танцевать, дружно подхватив лошадей под узду. И Шрикант, шагая мимо, даже не взглянул на лежавшего на дороге друга, с упоеньем танцуя и любуясь красивой колдуньей. 6.

Сбежать не получилось: окно комнаты, где держали Комаль, выходило на глубокую пропасть, не позволяя даже по выступам спуститься на скалу или землю, а двери охраняла чуткая стража. Отчаявшись, девушка вооружилась вилкой, припрятанной с обеда, и приготовилась к появлению Чандавармана. Он не заставил себя ждать: скрипнув, дверь открылась и Комаль почувствовала пронзительный, жадный взгляд. Обернувшись, она увидела довольного хозяина замка.

— Ну, вот я и пришёл навестить мою принцессу. Мы будем вместе при свечах, и хоть кричи, хоть плачь, никто не придёт и не разлучит нас.

Он поставил на столик канделябр, скинул халат и медленно развязал на голове чалму, распустив по плечам длинные волнистые волосы. Гадко улыбнувшись, Чандаварман двинулся к девушке.

— Не подходите! — предупредила Комаль.

— Ух, какая храбрая принцесса, — хихикал Чандаварман, — я уже трепещу.

Он надвинулся и Комаль попятилась. Метнувшись в сторону, девушка сделала вид, что хочет спрятаться за штору, а сама быстро достала вилку, мечтая вонзить её в шею Чандаварману. Заметив оружие, негодяй ловко перехватил руки Комаль, надавил на запястье и... вскрикнув от боли, девушка уронила 'грозное' оружие на пол.

— Храбрая принцесса, — повторил Чандаварман, собираясь обнять Комаль и прижать к себе, но шустрая девушка ловко присела и проскочила сбоку, тут же кинувшись к дверям. Увы, они оказались заперты. Взгляд Комаль окинул комнату и уловил неподалёку, на столике, канделябр с горящими свечами. Девушка кинулась к нему и сжала в руках.

— Ух, какая юркая! — мурлыкал Чандаварман. — Мне нравится. Ящерка моя, саламандра.

Тогда Комаль решительно запустила канделябр в голову Чандавармана, но негодяй ловко увернулся. Однако одна свеча свалилась ему на плечо и подпалила волосы. Вскричав, Чандаварман кинулся к кувшину с водой и стал быстро заливать себя. Комната наполнилась противным запахом паленых волос и дымом, однако перепуганный негодяй выглядел так смешно, что Комаль не удержалась.

— Смеёшься? — взревел Чандаварман. — Так я приучу тебя к покорности. А знаешь как? Посажу в сырую темницу с крысами. Ишь, дикая львица! А ещё принцесса!

Комаль не успела ничего объяснить, как он впустил в комнату двух воинов, тут же схвативших девушку. Они потащили её по коридорам и бросили в темницу с одним маленьким окошком. Со стен капала вода, где-то скреблись крысы, но Комаль почувствовала себя спокойней. Горько кинувшись к окну, она взглянула в потемневшее небо и взмолилась:

— Бог милосердный! Защити. Ты благословил меня, подарил любовь и зажёг в сердце надежду. Донеси её жар до любимого, согрей и скажи, что я до последнего дыхания буду думать о нём. Пусть ветер подхватит мои слова любви и защитить того, кого люблю. Навсегда.

И в волны ветра влилась грустная песня, направляясь вдаль, туда, где на дороге остался недвижный Мансур. Возле него стоял верный конь и печально клонил голову к хозяину, обнюхивая похолодевшую руку. Налетел ветер и шевельнул волосы Мансура, словно пытаясь пробудить от крепкого сна. Проступившие в небе звёзды печально мигали, глядя на поверженного горца, и вдруг одна из них сорвалась и покатилась, наполнив пустынную дорогу тихим звоном. И от её падения на плечи Мансура посыпалась сверкающая пыльца, а через миг молодой человек вздрогнул, приоткрыл глаза и закашлялся от дорожной пыли. Сквозь туман в голове он уловил нечёткие звуки и вскоре догадался, что это цокот копыт. Приподнявшись, Мансур пригляделся и заметил на дороге несколько тёмных всадников, едва различимых в свете звёзд. Когда они приблизились и остановились, молодой человек насчитал семерых — вооружённые мечами и луками мужчины с суровыми лицами. Первый из них долго присматривался к Мансуру, а потом спрыгнул и ногой перевернул на спину.

— Неожиданная встреча, — прохрипел знакомый голос, но только спустя мгновение, когда пелена оставила взор, а говорившему подали факел, Мансур узнал его. В дорожном чёрном одеянии, в чалме и с мечом за поясом над ним склонился сам советник Нарендра.

— Названный брат принца Шриканта Виджанешвара валяется на дороге в жалком виде, — посмеялся советник. — Пусть у меня не всё прошло так, как хотелось, но подкрепить свою удачу гибелью одного из щенков, так близких Садживахану, было бы очень кстати. Я как раз на пути к исполнению заветного желания.

— Я так понимаю, вы направляетесь к Чандаварману, чтобы забрать у него принцессу? — Мансур попытался подняться, но Нарендра ткнул его сапогом и прижал к земле.

— Принцесса у Чандавармана? — рассмеялся советник. — Глупости. Она упорхнула птичкой, будучи уже в моих крепких объятиях. И всё благодаря колдовству проклятого чародея.

— В самом деле? — изумился Мансур. — Агастия говорил правду? Он не тронулся умом?

Нарендра радостно рассмеялся:

— Какие славные вести — чародею не поверили и сочли сумасшедшим. Да ты, горец, просто льёшь бальзам на мою душу. Терпеть не могу Агастию. Ты знаешь, что он считает себя великомудрым, а по праву такой только один — звездочёт и маг Анджани Хатвиспур. Он отец Чандавармана. На моё счастье, у звездочёта есть ещё и дочь — умница и красавица, получившая дар от отца. Она хитрее и коварнее брата, ей внимают звёзды и боготворят. Мой путь лежит к её дворцу. Не хочешь спросить зачем, горец?

Мансур кивнул.

— Она поможет мне вдохнуть ещё большую силу в камень из твоей статуи. Третий глаз Шивы уже доказал слова чародея Агастии — он исцелил меня от смертельной раны. В доме Шейлы же есть кое-что ценное, что поможет мне с помощью камня стать ещё сильнее. Я верну себе власть, и отыщу принцессу Сумдари. Вселившись в тело коршуна, я изловлю волшебную птицу раньше чародея, а потом женюсь на ней. И тогда...

— Шейла — это... сестра Чандавармана? — нахмурился Мансур.

— Да, она любимица звёзд. Они дарят ей свою силу, а Шейла обожает играться с...

Нарендра осмотрел парня, усмехнулся налетевшим мыслям и окликнул своих спутников. Повелев связать горца, он дождался исполнения, а потом схватил Мансура за волосы и заглянул в глаза.

— Я не стану проливать твою кровь — много чести, — фыркнул Нарендра, — лучше сделаю тебя безвольной тряпкой у ног Шейлы. У неё отлично получается околдовывать голосом и взглядом таких молодчиков, как ты. А теперь поехали.

Мансура заставили бежать рядом с лошадью Нарендры, а если пленник отставал, то бывший советник с удовольствием подхлёстывал его плетью. Но Мансур не обращал внимания: он бежал следом и думал о том, что сказал негодяй.

'Значит, чародей был прав, и принцесса обернулась птицей. И если Чандаварман захватил девушку, то это Комаль, а Сумдари где-то парит, одиноко и испуганно. Она может думать, что её родной дом захватили. Если махараджа поверит чародею, то принцессу можно спасти раньше Нарендры. Но как послать весть в княжество?'

Кусая губы, Мансур оглянулся на довольного советника.

'Вот он едет к дому Шейлы, дочери звездочёта, а ведь она...'

Припомнив всё, что с ними случилось на дороге, молодой человек мысленно благодарил бога, что повёл его верным путём. Пусть таким способом — связанным и пленным — но он идёт туда, где весь отряд и принц Шрикант. И если певунье не удалось погубить Мансура, то он отомстит ей за унижение других.

Они двигались всю ночь и лишь под утро, с первыми лучами солнца, отряд Нарендры подъехал к роскошному дворцу Шейлы. Хлестнув пленника, советник радостно засмеялся, наслаждаясь видом рухнувшего на колени парня. Горец и без того едва держался на ногах, но резкая боль вмиг разогнала застилавшую разум слабость.

— Смотри, какая красота, — воскликнул Нарендра, дёрнув Мансура привязанной к рукам верёвкой.

Перед ними за кованой решёткой забора открывался вид на широкую лужайку и удивительный дворец.

— Истинно, звездочёт был мудрым и одарённым человеком, — усмехнулся советник. — Эй, трубите сигнал — пусть хозяйка узнает, что приехал Нарендра Калмандер с подарками.

Воины поспешили исполнять приказ, но на звук сигнальных труб никто не отозвался. Несколько минут стояла тишина, а потом вдруг на одной из башенок яркой звёздочкой сверкнуло сари. И тут же тишину нарушил протяжный голос, исполненный чудными переливами.

Нарендра поспешил заткнуть уши, а Мансур, продолжая стоять на коленях, быстро уткнул голову в связанные руки. Получилось не очень, и голова всё равно закружилась, однако парень удержался и не рухнул без чувств, в отличие от других воинов. Они свалились из сёдел, как подкошенные и замерли без движения. Когда же вой прекратился, в сознании остались только Нарендра и Мансур.

— Прекрасная дочь луны и звёзд! — крикнул советник. — Я приехал к тебе с миром и привёз подарки. Прими благочестиво друга семьи — Нарендру.

Женская фигурка исчезла с башни и ворота стали открываться. Мансур поднял голову, встал на ноги и не удивился, заметив за воротами всадницу на белой лошади. Нарендра тут же оставил седло и кинулся к ней с поклоном.

— Прекрасная Шейла, приветствую вас!

Но она даже не взглянула на него, уставившись на Мансура.

— Ты жив, гордец? Значит, они тебя пожалели. Что же...

Нарендра подтащил Мансура ближе и уронил перед Шейлой.

— Этот пленник станет вашим рабом, о, прекрасная. Мой подарок вам — один из многих. Я привёз для вас чудесные волшебные камни.

Но женщина по-прежнему ухмылялась, рассматривая Мансура.

— Зачем они мне? А вот этот подарок я приму с удовольствием. Знаешь, Нарендра, мои звёзды вернули ему жизнь, заставив это влюблённое сердце, — она ткнула горца в грудь, — снова биться.

Мансур молча смотрел в глаза красавицы и вёл с Шейлой равный бой — гордость против гордости. Понаблюдав за ними с минуту, Нарендра не выдержал и кашлем напомнил о своём присутствии.

— Я не забыла о тебе, — хмыкнула красавица. — Благодарю за такой подарок. Он послужит нам с женихом, а ведь он у меня не кто-нибудь, а принц Шрикант Виджанешвара.

Лицо Нарендры изумлённо вытянулось.

— Принц Шрикант — ваш жених?

— Да и скоро мы поженимся. Так и что вам от меня нужно?

Нарендра таинственно склонился к ушку Шейлы и зашептал о славе её отца, знавшего всё о свойствах камней.

— Он хранил записи о каждом, — услышал Мансур, — там мне бы хотелось изучить их.

— Ах, вот оно что, — отмахнулась всадница, — изучайте. Мне нет до этих записей никакого дела — я не люблю камни. Даю вам срок два дня: управитесь — ваша удача, не успеете — уберетесь ни с чем.

— Я успею, о, богиня!

Шейла ухватила верёвку Мансура, сорвала её из рук Нарендры и повела пленника во дворец. Сжав зубы, он подчинялся, но уже пытался строить планы по спасению Шриканта. Его совсем не волновали происки Нарендры — главное, что он рассказал Мансуру правду, а это поможет ему и принцу.

Тем временем, бывшего советника отправили в другую половину дворца, где хранилась библиотека с записями звездочёта. Шейла пообещала прислать завтрак и, проводив гостя, повернулась к пленнику:

— А ты обслужишь нас с принцем в большом зале. Я пока оставлю тебе твой разум, а знаешь почему?

— Догадываюсь, — усмехнулся Мансур. — Тяжело жить в окружении неразумных, слепо верящих вам на слово.

— Совершенно верно, — мурлыкнула Шейла. — Но если ты ослушаешься, я вмиг разобью твою броню вот здесь. — И она ткнула Мансура жезлом в грудь. — На этот раз точно — звёзды не помогут. А теперь, скажи мне, как тебя зовут?

— Друг, моя красавица, — усмехнулся Мансур. — Для вас я буду зваться так, но другом никогда не буду.

— Какой упрямец. Не терплю упрямцев, — мурлыкнула певунья и погладила взмокший пыльный лоб Мансура. На него тут же навалилась странная тяжесть и муть, как после излишней дозы вина. — Скажи мне своё настоящее имя, друг.

Молодой человек старался не поддаваться чарам и сжал зубы, а закрыв глаза, представил лик красавицы Комаль.

— Дру... — проговорил он, но открыв глаза, столкнулся с холодным взглядом Шейлы, — Ман... н-нет, меня зовут Друг.

Шейла рассердилась и залепила ему пощёчину. Призвав слуг, она велела им принять нового раба.

— Пусть он обслужит нас за завтраком. Если он сделает хоть что-то не так, я поджарю вам пятки.

— Но почему им? — удивился Мансур.

— Потому что я так хочу.

И Шейла ушла, наградив слуг и нового раба коварной улыбкой. А Мансуру ничего не осталось, как повернуться к приглашённым слугам. Их звали Парима и Радж — как оказалось, оба в своём уме, да к тому же, муж и жена. Рассмотрев Мансура, они поклонились и с мольбой просили нового раба подчиниться.

— Развяжите меня, — кивнул он, — и я сделаю всё, что вы скажите.

Супруги обрадовались, а скинув верёвки, быстро проводили Мансура на кухню.

Пока готовили завтрак, Нарендра перерыл все книги в кабинете звездочёта и нашёл-таки нужную, описывающую свойства чудесного рубина. Там было написано: ' рубин кровавый ' Исцеляющий', получил своё название от свойства, исцеляющего не только раны телесные и душевные, но и возрождающий силу жизненную и физическую'

— Прекрасно, — прошептал Нарендра, — так оно и было. Не будь со мной рубина, я бы умер, истекая кровью. Проклятый Чандаварман! Но не только за тем я добрался до записей звездочёта — где-то здесь есть те, что научат меня прибавить к силе исцеления другую — волшебную. Я стану не хуже Агастии, а даже в сотню раз могущественней. Обернувшись коршуном, я настигну заколдованную Сумдари, а после — сниму заклятие. Тогда принцесса будет моей. Садживахану придётся туго!

И он бросился переворачивать другие записи. Нарендра верил, что сможет с лёгкостью превращаться в зверей и птиц и стать ужасом среди себе подобных. Он соберёт такую же страшную армию и будет захватывать города и страны.

— Если я за два дня обучусь превращениям, то первой, на ком всё испробую, будет гордая Шейла. Змеем прокрадусь в её спальню и...

Нарендра едва не завыл от восторга. 7.

Парима и Радж подобрали для Мансура новую одежду и повязали на голову чалму со старыми истрепанными кистями. Одна из них никак не хотела вправляться и всё время свешивалась на нос Мансуру. Он с улыбкой кивнул:

— Пусть будет так. С ней даже веселее, а Шейле и принцу будет не всё равно.

Слуги переглянулись.

— Вы собираетесь их злить? — испугались они.

— Не беспокойтесь, — успокоил Мансур, — я не сделаю ничего такого, чтобы грозило вам наказанием, клянусь.

Супруги поверили и собрали поднос с завтраком. Мансур водрузил его на голову, в руку подхватил кувшин с питьём и пошёл за Раджем в зал, где его ожидали Шейла с женихом. Но не успели они войти, как услышали томный голос хозяйки:

— Ты так хорош, Шрикант, я — прекрасна, а вместе мы будем самой красивой парой. Когда же ты забудешь ту, что не даёт нам быть счастливыми?

— Мне нужно забыть её? — вопрошал Шрикант, и Шейла мурлыкнула:

— В твоём сердце должна быть только я. Поведай всё, что ещё помнишь о сопернице моей и имя, а мне предоставь право вычеркнуть её из сердца и из памяти.

Но тут, прервав беседу, в двери вплыл Мансур с подносом на голове. Шейла велела уставить стол яствами, но продолжала наблюдать за принцем. Она не замечала, как кисточка от чалмы Мансура предательски болталась над блюдами, пока он старательно разливал питьё и соусы. Но вот зато принц Шрикант сразу приметил беспокойную ткань и, уловив момент, тут же ухватился за неё, потянув к себе Мансура.

— Ты негодный слуга, — прошипел он сердито, — тебя мало били по пяткам?

— Мало, — кивнул Мансур, — всего один раз в жизни. Но зато, меня отшлёпал сам наследник — то есть вы.

— Чушь, — фыркнул Шрикант и оттолкнул лгуна на пол, но... Шейла была уже тут как тут, подхватывая историю Мансура.

Она переврала её на свой лад, сказав, что слуга прав и именно принц приезжал к ней в гости с подарками.

— Тогда ты, дорогой, тоже рассердился на нерадивость моего слуги и наказал собственноручно.

Проворные пальцы Шейлы гладили Шриканта по волосам, голос звучал ласково и чарующее, так что даже Мансур заслушался. И принц поверил:

— Я вспомнил, дорогая. Мы тогда пили вино и этот неуклюжий болван пролил его на твоё чудесное сари.

Чаровница торжествовала, а Мансур стоял, хлопая глазами.

'Если так будет и дальше продолжаться, — подумал он, — то Шрикант совсем запутается, где правда, а где ложь'

— Ну что застыл? — фыркнула Шейла. — Ступай и пока не позову, не суй свой нос в залу. Понял?

Мансур неохотно попятился к выходу. Когда его позвали снова, оказалось, что принц прилёг отдохнуть.

— Возьми опахало и освежи нам воздух, — приказала Шейла.

— А может, лучше открыть окна, — предложил он, кивая в сторону наглухо закрытых окон, отчего в зале было сумрачно и душно.

— Нет, — отрезала певунья и, забыв про Мансура, вернулась к зачарованному принцу. Она бесстыдно прилегла рядом с ним, поманила нового слугу с опахалом и заставила махать над ними.

— А можно я с боку встану? — попросил Мансур, косясь на глубокий вырез на груди колдуньи.

— А что такое? — пропела она.

— С боку ветер будет дуть вам прямо в лицо и благоуханно освежать. Разве нет?

— Ну, попробуй.

Потом был обед и Мансур снова обслуживал воркующую парочку, пытаясь уловить опьянённый чарами взгляд Шриканта. Но никак не получалось — на пути всё время возникала Шейла и либо отпихивала неповоротливого слугу, либо сама ловила его.

— Что ты пытаешься углядеть? — сердито спросила она, в очередной раз застав Мансура близко с принцем. Ухватив парня за длинные волосы, певунья со всей силы потянула их. Мансур зажмурился, но выдержал.

— Я тебя ещё раз спрашиваю, что тебе надо?

— А вы не поняли? Мне очень хочется спасти друга от ваших чар и вернуть ему память.

— Вот если бы ты напомнил принцу имя его невесты...

— А разве не Шейла?

— Это моё имя. Ты хочешь пыток? Так я могу начать.

— Лучше не надо — всё равно не скажу.

Шейла отшвырнула Мансура на пол и сердито вернулась к столу, где её ждал принц.

— Ох, воспитание слуг отнимает много сил. Прогони его, дорогой.

Шрикант грозно оглянулся, ухватил большое блюдо и запустил им в Мансура.

— Убирайся! — крикнул он.

Увернувшись, Мансур решил, что на сегодня с него достаточно. Но и на завтра попытки вернуть память Шриканту не принесли успехов: Шейла всё терпеливо сносила, временами даже подпускала слугу совсем близко к принцу, чтобы посмеяться над его ухищрениями.

И вот солнце взошло на небосклоне в третий раз. Парима и Радж поддерживали Мансура и сообщали обо всех разговорах принца и Шейлы, когда те оставались наедине. Казалось, что колдунья уже близка к победе и получила доверие и послушание принца почти во всём — кроме одного: он не говорил имя любимой. В этот день, рассердившись, Шейла вылетела из зала и ворвалась на кухню в поисках Мансура.

— Ты скажешь мне имя этой дряни или я немедленно превращу тебя в безмозглую тряпку, — вскричала она, потрясая жезлом.

Мансур отложил овощи и нож, встал и с улыбкой уставился на разъяренную колдунью.

— Во-первых, она не дрянь, а очень чистая красивая девушка, а во-вторых, давайте.

— Что давать? — оторопела Шейла.

— Превратите меня в безмозглую тряпку. У меня уже нет сил смотреть на ваши страдания и пустые попытки, а поскольку я вам не помогу, вы...

— У-у-ур! — зарычала певунья, махнула жезлом и выскочила из кухни.

— И чего это она? — удивился Мансур, обращаясь к Париме. — Один раз едва не прибила, а теперь не может?

— А мне кажется, что здесь другое, — прошептала женщина. — Наша госпожа не может разобраться в себе. Вы её смущаете.

— Я? — удивился Мансур, но обдумать не успел — громкий голос Шейлы позвал его в зал.

Здесь всё было как прежде: парочка сидела на диване и лакомилась фруктами. Шейла просила принца рассказать о томлениях в душе и сердце, обещая покой и наслаждение.

— Поверь мне, дорогой, — мурлыкала она, — поведав о той, что затмевает образ мой, ты откроешь дорогу к сердцу, где поселюсь только я. А двоим — там места нет.

Мансур сердито махнул опахалом, так что причёска Шейлы вздрогнула. Смолкнув, чаровница медленно повернулась к негодному слуге и одарила убийственным взглядом. И если бы не принц Шрикант, не сдержалась бы колдунья, потянувшись к волшебному жезлу.

— Я закрываю глаза и вижу, — пропел вдруг наследник Виджанешвара, — лицо красивой девушки. Но она другая — не ты. Я вижу её лицо, и мой дух охватывает волнение. Хочется любоваться её красотой, коснуться нежного бархата кожи, а уста, что схожи с лепестками роз, коснуться...

— Хватит! — не выдержала Шейла. — Ты помнишь её имя?

Но тут Мансур смело кинул опахало между ней и принцем, устроив лёгкий барьер. Склонившись к колдунье, он хитро заглянул в её чёрные как смоль глаза.

— Скажите, Шейла, — прошептал Мансур, — почему вы всё время выпытываете имена? Это даёт вам власть над их носящими?

— Конечно, — зашипела певунья и решительно достала жезл. Но не успела она уверенно взять его в руку, как Мансур накрыл её опахалом, а потом завалился сверху, беспардонно вжав колдунью в подушки.

— Вспомните, мой принц, — воскликнул он, обращаясь к другу, — прекрасный образ — юный, нежный. Взгляд бездонных глаз чарует, а губы шепчут: Если любишь, ты меня узнаешь, И стороною не пройдёшь.

Шрикант нахмурился, но тут же подхватил: Ты по глазам моим прочтёшь, Что это я — и отгадаешь.

— Да-да, — подхватил Мансур, — вы слышали эту песню во дворце Садживахана, а он...

— Отец моей возлюбленной, а ты... мой друг... не помню...

— Ну, как же, мой принц, — усмехнулся парень, подпрыгивая под возмущённой Шейлой, — вспомните, как вы смешно представляли меня своему отцу Пратьяраджу, когда у вас после несчастного случая в горах возникла милая шепелявость.

— После несчастья? А что случилось?

— Вы едва не сорвались. Я был в сопровождении и помог вам выбраться. Ваше лицо было разбито и губы... они распухли. Вот и получилось, что моё имя звучало...

— Масюр Датьхур, когда надо было... — не сдержавшись, принц умолк и горестно зажмурился. В наступившей тишине был слышен его виноватый вздох. Потом глаза распахнулись, и руки радостно потянулись к Мансуру.

Но только друзья собрались обняться, как из-под опахала выбралась рука колдуньи с волшебным жезлом и вонзила его в бок нахального горца. Раны не было, но молодого человека дёрнуло, а потом отбросило в сторону. На глазах поражённого принца, Шейла выбралась на свободу, отшвырнула ногой опахало и сердито ринулась к дрожавшему от слабости Мансуру.

— А теперь, дорогой, — прорычала она, наставив жезл на парня, — скажи мне имя своей возлюбленной. Немедленно или я вышибу одним махом все воспоминания из этого болтуна. А заодно и его жизнь — он мне более не нужен.

— О, нет, не смей! — ахнул принц.

— Имя!

И в подтверждении угрозы, волшебный жезл снова вонзился в Мансура, снова причинив боль. Молодой человек выгнулся и застонал.

— Стой, Шейла! Имя моей возлюбленной — Сумдари.

— О, нет, принц, — прошептал Мансур, но Шейла ликовала. Подскочив к наследнику, она быстро заткнула ему уши и вдруг завыла так, что невидимый поток её голоса подхватил Мансура с места и вынес в коридор. Как он ни пытался, но волна увлекала его дальше, дотащив до большого зала с колоннами. Уцепившись за одну из них, Мансур остановился. Громко хлопнули двери в зал, поток стих и наступила внезапная тишина. Молодой человек беспомощно сполз на пол, воззрившись в высокий потолок с уходящими в них верхушками колонн. И вдруг дымка вокруг рассеялась, и Мансур заметил над собой не холодный камень с рисунком, а чистую синеву небес. Волшебные вопли Шейлы притащили его в какой-то особенный зал, где был выход к живым лучам солнца и таинствам звёзд по ночам.

— А ведь у нас получилось, — вздохнул Мансур, замечая в небе парящую птицу, — Шрикант всё вспомнил, но что теперь будет, когда колдунья узнала имя принцессы?

Но ответом стал быстрый топот шагов.

'Шейла' — подумал Мансур, но, подскочив, неожиданно увидел вбегающего в зал Нарендру. Бывший советник размахивал бумагами и бормотал что-то не понятное, прося в итоге превратить его в сокола.

— Ну, давай же, — вопил он, потрясая в руке красный рубин, — дай мне жизненную силу и помоги заклинанию — я должен стать соколом. Я хочу немедленно им стать.

— Чтобы изловить Сумдари? — выглянул из-за колонны Мансур.

— Да, побери вас демоны! Она будет моей.

И тут в зал ворвалась Шейла.

— Конечно, будет, — воскликнула она и вскинула жезл.

Но Мансур изловчился и бросился к Нарендре, укрывшись за его спиной. Миг и сверкающая молния ударила в бывшего советника и... превратила в сокола. Громко вскрикнув по-птичьи, Нарендра забился в руках Мансура, больно клюнул и заставил выпустить. Ещё мгновение громадная птица махала крыльями и клёкотала, бросая сердитые взгляды на изумлённых Шейлу и Мансура, но потом бодро взвилась над колоннами и вылетела в открытое небо.

— О, нет! — вскричал Мансур.

— Да! — прорычала Шейла, снова вскинув жезл. — Ему помог камень, я полагаю, и вот теперь он навсегда приберёт к рукам принцессу Сумдари. Я вычеркну её из сердца принца. А вот что поможет тебе?

— Я не стану ждать пока ты забьешь голову принца словами ложной любви.

— Так может, научишь меня истинным словам, Друг?

Он усмехнулся.

— Моё имя Мансур. Я друг принца. Подобно любви, дружба также сильна и выбор в ней тяжёл. Шрикант верен сердцу, но желая помочь другу, назвал имя любимой. Тебе никогда не понять со всеми своими чудесами, что такое желание быть преданным человеку душой — в дружбе или любви. Ты одна и ты не любима, Шейла.

— Не правда!

— Ты любишь только себя и хочешь властвовать над другими.

— А ты, как видно, совсем не боишься и смеешь мне дерзить. Я накажу тебя, — вскричала Шейла, вскинув жезл.

Молния сбила с головы Мансура чалму и тут же обратила её в пепел. Но это было только начало: метнув следующую молнию, колдунья сердито топнула ногами, заметив, что парень укрылся за колонной. И хоть во все стороны посыпались осколки, молодой человек остался невредим, усмехаясь колдунье от другой колонны.

— Ты решил играть со мной? — крикнула Шейла.

— А что же, прикажешь воевать? Я не дерусь с женщинами.

— А я уничтожаю врагов.

И посыпались молнии одна за другой, и рушился зал, но Мансур ловко уклонялся, продолжая посмеиваться.

— Я — враг, но почему ты не уничтожила меня у ворот дворца, да ещё и впустила внутрь?

— Захотела исправить, привлечь, но теперь понимаю, что ошиблась. Я уничтожу тебя.

— Ух, сколько злости, Шейла, а просишь любви. Она не придёт насильно.

Но тут сверкающая молния попала в одно из зеркал на стене и луч, отразившись, ударил в колонну позади колдуньи. Не рассыпавшись, колонна рухнула и покатилась по полу в сторону разъярённой Шейлы. Но колдунья была в такой ярости, что ничего не замечала вокруг, кроме юркого противника.

— Придёт! — кричала она, обстреливая Мансура. — Я заставлю себя любить. И принц будет, и ты...

Но закончить не получилось: колонна сбила Шейлу с ног, жезл выпал из её руки и откатился в сторону, а Мансур тут же бросился к нему.

— Не смей! Не трогай! — вскрикнула колдунья. — Тебе нельзя, потому что он создан для меня.

— Был создан, — отозвался Мансур, — а теперь пора с ним покончить. Пусть хоть одно зло в тебе исчезнет.

— Постой, если ты погубишь жезл, то сделаешь хуже только себе. Здесь он был создан — под сводом этого неба, в сиянии звёзд. Он заключает в себе их силу, и они не простят тебе её гибель.

— Ты не запугаешь меня звёздами.

И Мансур схватил жезл двумя руками и переломал пополам. В лицо брызнула яркая вспышка, и холодный жар ударил по глазам. Где-то прогремел гром, да так, что показалось будто небеса над головой вздохнули сотней недовольных голосов. Перед глазами Мансура вспыхивали и гасли звёзды, а в уши вливался тихий, но сердитый шёпот: 'Зачем? Зачем? надо было ответить на её удары тем же, погубить её, но не силу'

— Нет! — вскричал Мансур и зажмурился. Шёпот стих, и молодой человек измученно открыл глаза, но... ничего не увидел. Поражённый, он отбросил обломки жезла и закрыл лицо руками.

— О, боги, — всхлипнула Шейла, поднимаясь на ноги, — за что вы меня наказываете? За мою злость? Но я не хотела. Он сам.

Печально подвывая, колдунья дохромала до замершего Мансура и осторожно взяла за руки.

— Открой лицо. Взгляни на меня.

Он послушался, но отняв ладони, опять оказался в полной темноте.

— Почему так темно? — нахмурился Мансур. — Я ничего не вижу.

— Ты погубил себя, а ведь я просила...

Мансур жестом остановил её голос.

— Я ослеп? Или...

— Тебя покарала сила звёзд, лишив зрения, — всхлипнула Шейла.

— Ну... и чего же ты ревешь? Разве тебе не этого хотелось? Радуйся, ты победила упрямца.

Колдунья потерянно сползла к его ногам.

— Нет мне радости, Мансур. Не знаю почему. Мне больно видеть тебя таким, а сердце сжимается от горя. А всё ты виноват — заставил его биться иначе. Никогда... никто не мог... все боялись.

Он присел рядом и взял колдунью за руки.

— Возможно, твоё сердце оттаяло и... нечаянно влюбилось. И такое бывает, но... в моём нет места для тебя.

— Я знаю — оно принадлежит другой! — взвизгнув, Шейла подскочила и бросилась из зала, наполнив весь дворец горестным, обиженным криком:

— Я не хочу так! Больше ничего не хочу! Ни-че-го!

И дворец в тот же миг ожил и стал меняться: кончилась власть очарования, все люди вспомнили себя и своё прошлое — родных и близких. Они радовались, как дети, узнавая друг друга, а потом волновались, что оставили свои дома.

— Надо вернуться в деревню. Как можно было всё бросить? Это всё негодная Шейла! — кричали они.

Довольные и возмущённые враз, люди поспешили на улицу. Шрикант был вместе с ними и радостно встречал воинов из своего отряда. Они рвались продолжить путешествие, чтобы вернуть возлюбленную принцессу.

— Прежде, нужно найти Шейлу и Мансура, — сказал Шрикант. — Если она не причинила вред моему другу, то возможно, будет помилована.

И тут все услышали знакомый голос:

— Да что вы, принц. Неужели помилуете?

Все обернулись и увидели колдунью.

— Я могу быть милосердным, — заметил принц, — могу забыть твоё коварство, если только никто не пострадал. Отвечай, где мой друг Мансур?

Но Шейла словно не слышала, медленно спускаясь с лестницы.

— Почему он? — говорила девушка, печально глядя в небо. — Почему сердце выбрало не того, кого нужно? Жестокое. Я хотела иного, обманывала сама себя и теперь... мне не страшен позор.

Тогда Шрикант подошёл к девушке и встряхнул её:

— Где мой друг Мансур?

— В открытом зале с колоннами.

Бросившись на поиски друга, принц вскоре отыскал его в разрушенном зале — Мансур стоял у обломка колонны и задумчиво смотрел в пол, усыпанный осколками.

— Как я рад тебя видеть! — вскричал Шрикант. — Ты цел, а я всё вспомнил. Ты снова спас меня, дружище.

Мансур поднял голову.

— И сделаю это ещё не раз, мой принц, если потребуется, — улыбнулся он, отыскав руку Шриканта. — А для начала, послушайте, что удалось узнать: принцесса Сумдари не захвачена Чандаварманом — он похитил Комаль. Вам нужно поскорее вернуться в княжество Садживахана и вытащить из темницы чародея Агастию. Он сможет помочь Сумдари и призвать в родной дом. Никто не поверил, а принцесса, в самом деле, обернулась птицей — чародей помог ей, спасая от советника Нарендры.

Принц оторопел от услышанного, а поверив, обрадовался. Но Мансур остановил его:

— Погодите, Шрикант. Я видел, как Нарендра воспользовался силой волшебного камня — он украл его, осквернив статую танцующего Шивы. Но не это главное: Нарендра обернулся соколом, чтобы настигнуть чудесную птицу. Понимаете, он хочет первым изловить Сумдари. Поспешите и опередите его.

— Мы вместе, — воскликнул принц, но Мансур возразил:

— Нет, я должен поехать к Чандаварману и освободить Комаль.

Решительно двинувшись вперёд, Мансур вдруг с маху врезался в колонну и упал, потирая лоб. Однако упрямство его было сильнее боли — поднявшись, он снова пошёл и всё равно споткнулся.

Шрикант смотрел на него во все глаза и не понимал:

— Что с тобой такое, Мансур?

Подняв его на ноги, принц внимательно осмотрел друга, но не нашёл ни ран, ни чего-либо другого. Тогда Мансур с благодарностью склонил голову:

— Простите, мой принц, но ваш друг больше ничего не видит.

— А как же ты поедешь искать Комаль?

— Как смогу, так и поеду. Прикажите подать коня и... поспешите сами. Принцессу нужно спасти.

И тут из-за колонны прозвучал знакомый голос:

— Я помогу добраться до места, где скрывается мой брат Чандаварман, — заявила Шейла. — Лошади уже ожидают у ворот, а вы... — колдунья сверкнула глазами на принца — поспешите к своей принцессе — сокол летает быстро и нападает стремительно.

Шрикант вскипел и хотел кинуться на коварную колдунью, наказавшую его друга, но Мансур ловко удержал принца за руку.

— Не надо, не трогайте её. Шейла проводит меня к Чандаварману.

— Ты ей веришь? — поразился Шрикант. — После всего, что она сделала?

— Я доверюсь, — твёрдо отвечал Мансур, — мне не сложно удержаться в седле. Я мог управлять лошадью с закрытыми глазами и сейчас смогу, — и он протянул колдунье руку.

Вдвоём они вышли из зала, но принц бросился следом и хмуро наблюдал, как колдунья призвала свою лошадь и подвела к ней Мансура. Молодой человек легко вскочил в седло, а потом ещё и Шейлу подсадил. Но не успели они тронуться, как следом в седло вскочил и сам принц. Подозвав старшего из своих воинов, он велел им разделиться и отправить часть отряда в княжество Садживахана, передать махарадже, чтобы дал свободу чародею и прислушался к его словам.

— А вы, мой принц? — спросил воин.

— Я не брошу названного брата — он столько раз помогал мне, а я... пришло и моё время.

Воин поклонился и исполнил повеление принца, а сам остался с теми, кто двинется под его командованием во дворец злодея. Лошади Шриканта и воинов двинулись следом за Мансуром и колдуньей, но не приближались, наблюдая издали. Но даже с расстояния было видно, что колдунья и её спутник мирно беседуют.

— Откуда ты знаешь, что твоя девушка в плену у Чандавармана? — спрашивала Шейла.

— Произошла путаница при нападении на дворец, но обе девушки попали в беду — и принцесса, и моя... — Мансур смолк, вспомнив о коварстве спутницы.

— Не скажешь имя? Боишься?

Горец хмыкнул.

— Моя Комаль попала в плен твоего брата. Она зовёт и просит о помощи.

— Я не слышу никакого зова.

Нахмурившись, он не ответил и погнал лошадь быстрее.

— Значит, — не унималась Шейла, — любовь можно чувствовать и слышать её зов? Почему же ты, Мансур, не слышишь и не чувствуешь меня?

— Потому что мне жаль тебя и только.

Колдунья в отчаянье кусала губы. Как хорошо, что Мансур не может видеть её горьких слёз, но лучше бы...

— Ах, — воскликнула она, — мне не хочется жалости. Я хочу быть любима. Ненавижу твою Комаль. Ненавижу тебя. Но ты попадёшь во дворец Чандавармана.

— Где ты возьмёшь нас в плен?

— О, как бы мне хотелось этого.

— Но...

— Замолчи! — огрызнулась Шейла, сердито ударив лошадь каблуками. На этом разговор закончился. Они скакали и не видели спешащего следом принца с воинами, но Шрикант не спускал с них глаз. 8.

Когда солнце клонилось к полудню, на горизонте показалось убежище Чандавармана. Не отстав от лошади Шейлы, принц тоже увидел странный замок, частью уходящий в скалу. Но он не стал приближаться, заметив на одной стене человека с подзорной трубой. Укрывшись за большим валуном, Шрикант решил понаблюдать, а потом удивить хозяина своим присутствием.

А Чандаварман в этот момент уже удивлялся, рассматривая всадников на одной лошади:

— Что же это за храбрецы? О, да это сестрица Шейла с каким-то спутником. Может, это принц Шрикант? Сестра желает получить благословение на свадьбу от любимого братца? Ха, да я с превеликим удовольствием. И ещё можно в один день сыграть свадьбы — я женюсь на принцессе Сумдари.

И тут на него сверху кинулся большой сокол и выбил из рук трубу. Надрывно крикнув, птица разжала когти и сбросила на балкон Чандавармана красный камень. Не успел злодей опомниться, как вместо сокола рядом опустился советник Нарендра и быстро поднял рубин.

— Удивлён, Чандаварман? — с коварной улыбкой воскликнул он. — Ты думал, что я до сих пор гнию в потайном ходе? А вот как видишь, жив и наделён волшебной силой. Пришёл твой конец, дружище!

Противники схватились, пытаясь вырвать друг у друга меч. Они и не подозревали, что за ними с удивлением наблюдает не только Шейла, но и принц Шрикант. Узнав Нарендру, он тут же потребовал лук и, натянув тетиву, пустил стрелу в изменника. Увы, она вонзилась в стену — настолько неспокойной оказалась цель. Но Нарендра заметил опасность, а увидев вдали принца, готового снова пустить стрелу, бывший советник выругался, оттолкнул Чандавармана к стене, а сам... чудесным образом обернулся змеёй. Зажав в пасти рубин, тварь шустро скользнула прочь с балкона.

В это время к воротам подъехала лошадь Шейлы, а следом, чуть в отдалении, неторопливо скакал всадник, стрелявший в Нарендру. Чандаварман не знал его, но судя по тому, что за всадником двигался целый отряд вооружённых воинов, он был высокородным.

— Жених принцессы Сумдари, — догадался бывший визирь и сжал кулаки. — Так просто не отдам! Я ещё не вкусил прелестный персик.

И тут подала голос подъехавшая Шейла.

— Эй, братец! — крикнула она. — Отпусти пленницу взамен своей сестры. Не бросай меня в беде.

Чандаварман с досадой свесился с балкона.

— Убирайся прочь, предательница! — крикнул он. — Ты привела сюда моих врагов, не удержала их, не выполнила моей просьбы, а значит, стала не годной. Ты мне не нужна.

— Что ты говоришь? — ахнула Шейла. — Спаси меня и ты узнаешь, на что я способна.

— Я знаю, но ты выдохлась, сестрёнка! Ты меня не напугаешь! Звёзды отвернулись от тебя.

— Ты уверен? — и Шейла протяжно заголосила, заставляя спутника вздрогнуть и спасать слух. Чандаварман последовал его примеру и, спотыкаясь на ступеньках, спустился с балкона. Нырнув в одну из дверей, он вернулся уже с луком и стрелами, а потом быстро выстрелил в сестру, но... промахнулся.

— Ах, вот ты как? — вскрикнула Шейла. Они вместе с Мансуром соскочили с лошади и, взявшись за руки, двинулись к воротам.

Заметив это, принц Шрикант тоже оставил седло и перебежками, как можно тише, догнал суровую парочку. Однако Шейла заметила его: бывший жених жестами просил не выдавать его другу раньше времени, на что девушка кивнула. Повернувшись к воротам, она громко крикнула:

— Ты отказался от меня, братец, забыл любовь ко мне и заботу. Ты разбил моё сердце.

— Ты предательница, — отвечал Чандаварман. — Не уберёшься, я уничтожу тебя вместе со всеми.

Шейла прикрыла глаза. Было заметно, что её душа страдает, но гордость оказалась сильнее.

— Все, кто не хочет потерять разум, закройте уши и слушайте только своё сердце — оно не подведёт, — сказала колдунья вполголоса. Вскинув голову, она вознесла к небесам завораживающую песню на странном, только ей известном языке. Однако чары от того не были слабее: мгновение, и из дворца Чандавармана прямо к певунье высыпали все воины бывшего визиря. Открыв ворота, они зачарованно уставились на Шейлу. Тогда она закружилась в танце, звеня браслетами, тут же заставив всех воинов тоже пуститься в дурманный пляс. А Чандаварман, прикрыв уши, с ненавистью смотрел на сестру и своих околдованных солдат. С их приходом лицо коварной певуньи осветила победная улыбка и, ощерившись в лицо брату, она запела уже понятные для всех слова: Придёт награда сладостных побед И сердце и душа ликуют. Но кто-то здесь со мной воюет?

И воины дружно заорали, протягивая к певунье руки: О, нет, красотка, нет-нет-нет!

Они попадали на колени, стремясь дотянуться с поцелуями до её пальчиков и платья.

Шейла посмеивалась:

— Вот так-то. Видишь, Чандаварман, на что я способна.

Но тут вперёд вышел принц Шрикант и громко окликнул злодея:

— Выходи, трусливый шакал. Или ты можешь только с женщинами воевать?

— Шрикант? — нахмурился Мансур, узнав голос друга.

— Я с тобой, брат, — кивнул принц, но поздно вспомнил, что Мансур не видит.

Однако на разговор не было времени: Чандаварман уже свесился с нижнего балкона и злобно хихикал:

— Да это принц Шрикант — жених без невесты.

— Да, это говорит наследник рода Виджанешвара. Я вызываю тебя на бой.

— О, вы не погнушаетесь схватиться с трусливым шакалом?

Не выдержав, Шрикант выхватил меч и бросился в ворота.

— Мой принц! — вскричал Мансур и, нашарив пристёгнутый к седлу кинжал Шейлы, спотыкаясь, направился следом за другом. Колдунья поспешила за ним и, схватив за руку, повела за собой.

— Глупый, ну что ты сможешь сделать? — бормотала она. — И почему вы мужчины такие упрямые? Чем ты поможешь, когда не видишь?

— Я чувствую, — коротко бросил Мансур.

И в этот момент до их слуха долетел звон стали: Чандаварман заманивал принца Шриканта на лестницу, со смехом играясь и дразня его. При этом, злодею удавалось ловко парировать удары принца, а от некоторых легко увиливать. Он всё дальше и дальше заманивал Шриканта, уводя с крепкого балкона на высокую скалу, стеной примыкавшей к дворцу.

— Ах, как хороша ваша невеста, — дразнил Чандаварман. — Такая гладкая, нежная, сочная!

Удары Шриканта стали уверенней и злее, а оттого ещё опаснее. Несколько точных выпадов и Чандаварман взвыл, получив рану ноги.

— Проклятье! — простонал он. — И это месть за то, что я открыл для вас ворота в мир наслаждений?

— Что?! — взревел Шрикант, одним прыжком настигая раненого злодея и сшибая на камни. Холодная сталь упёрлась в его шею.

— Принц! Принц! Клянусь всеми богами и жизнью, — заверещал Чандаварман, — я не тронул девушку — она чиста. Клянусь! Не убивайте меня. Девчонка оказалась такой дикой, что испортила мне причёску! В наказанье я три дня держал её в темнице.

— Что с девушкой? — рычал Шрикант.

— Жива и невредима, клянусь! Я нарочно дразнил вас. О, по-ща-а-дите-е меня! Я больше не буду! Я трусливый шакал.

Одарив его презрительным взглядом, Шрикант фыркнул и убрал меч. Бросив Чандавармана, он повернулся к другу сообщить новости о Комаль, но тут...

— Вы забыли, что я тоже из рода славного мага Хатвиспура, — зашипел сзади злодей и, скрючив руки, пробормотал заклинание. Край скалы, у которой стоял принц, затрещал и резко обрушился. К счастью, Шрикант успел услышать бормотание Чандавармана и оглянулся. Почувствовав под ногами дрожь, он рванул вперёд и, сорвавшись, успел ухватиться за уцелевшие камни. Тогда злодей решил отдавить ему руки, чтобы всё же скинуть, но как только он кинулся к принцу, в его грудь метко ударил кинжал. Охнув, Чандаварман подошёл к краю стены и глянул вниз: там, рядом с Мансуром, стояла Шейла. Без сомнений, она метнула оружие, а теперь смотрела на умирающего брата, не скрывая слёз. Миг и Чандаварман сорвался, оставшись лежать на дворе собственного дворца. Шейла бросилась к нему, а Мансур, прислушиваясь ко всем звукам, ринулся к скале.

— Мой принц, — крикнул он. — Подайте голос.

— Что ты задумал? Я сам справлюсь, — упрямо ответил Шрикант.

Прислушавшись, смелый горец бросился на голос друга и, опередив всех воинов, спешащих на выручку принцу, первым полез на скалу. Ловко отыскивая нужные выступы, он вскоре поднялся к Шриканту и, отыскав крепкую опору, протянул другу руку.

— Хватайтесь за меня, мой принц! Я удержу вас.

Шрикант послушался, а потом с помощью друга смог поставить ногу на выступ. К ним уже с лестницей спешили воины, но прежде чем помощь подоспела и друзьям помогли спуститься, принц крепко сжал руку Мансура.

— Ты снова меня спасаешь, даже в таком виде, — с восторгом и благодарностью заметил принц.

— В каком? — усмехнулся Мансур.

— Ты же ничего не видишь!

— Я вырос в горах, мой принц. Я чувствую каждый камень.

На земле молодые люди радостно обнялись, а потом Шрикант рассказал другу, как погиб негодный Чандаварман.

— А где сейчас Шейла? — спросил Мансур.

— Оплакивает брата. Я провожу тебя к ней, а сам пойду искать Комаль.

— И я...

— Нет, друг, — перебил Шрикант, — жди нас здесь, прошу тебя.

Горец согласился.

— Не жалей меня, Мансур, — попросила Шейла, сидя над бездыханным телом Чандавармана. — Благодаря тебе я поняла, что такое любовь. Как жаль, что так поздно. Ты не представляешь, как мне хочется умереть, исчезнуть и даже не быть чьим-то воспоминаньем. Смерть — достойное наказание тому, кто лишил другого света и возможности... видеть лицо любимой. И виной тому — я.

— Не говори так, — покачал головой Мансур. — Никто не достоин смерти, кроме тех, кто сам её несёт. А я... всегда вижу лицо любимой.

— Она счастливица.

Помолчав, Мансур присел рядом с девушкой и осторожно взял за руку.

— Тебе тоже повезёт, я чувствую.

Всхлипнув, Шейла не ответила, с горечью вглядываясь в доброе лицо горца.

Много девушек томилось в плену коварного Чандавармана. Шрикант освободил их, а потом, расспросив о темнице, отыскал испуганную Комаль.

— Вот и ты, — кивнул он, выпуская девушку. — Я приехал, чтобы освободить тебя, как когда-то ты освободила нас.

— О, мой принц! — Комаль со слезами склонилась к стопам Шриканта, но он удержал её.

— Погоди благодарить меня, лучше скажи... — он смутился, невольно отводя взгляд. — Ты же не хотела бы, чтобы твой любимый человек страдал рядом с тобой или, скрывая от тебя свою боль, мучился.

— Нет, конечно, но... я не понимаю, мой принц.

— Подумай, Комаль, мысли о том, что ты страдаешь из-за него, будут терзать ему душу.

— Да чью же? О ком вы говорите? — воскликнула девушка.

— О Мансуре, — Шрикант заглянул в её глаза. — Ты, если любишь его, то не будешь искать встречи. Сейчас ты присоединишься ко всем девушкам и не проронишь ни слова, проходя мимо него.

— Но...

— Комаль, прошу тебя, не выдай себя ничем — Мансур не должен знать, что ты здесь. Ты же любишь его?

— Да.

— Тогда сделай это ради любви.

Комаль растерялась, а принц приобнял её за плечи и повёл к выходу из дворца — туда, где его ожидали воины, Шейла, Мансур и все спасённые девушки. Подталкивая Комаль мимо друга, Шрикант заметил, как тот прислушивается, пытаясь угадать то, что происходит. Тогда принц стал громко отдавать приказы, заглушая голосом шуршание одежд и звон украшений Комаль. Благодаря этому, Мансур ни о чём не догадался, а девушка изумлённо смотрела на него и не могла понять, что же случилось. Присмотреться хорошенько Шрикант не позволил, оставив Комаль рядом со всеми спасёнными девушками.

— Ни звука, — напомнил он и Комаль кивнула.

Однако как только девушка решилась тайком понаблюдать за горцем, обзор загородила странная красавица. Чудесная юбка нарядной девицы была испачкана, кажется... сердце Комаль ёкнуло — это были пятна крови. Испугавшись, девушка тут же перевела взгляд на лицо красавицы и заметила, что та недоумённо хмурится, а потом, оглянувшись на беседующих друзей, загадочно качает головой. Не выдержав, Шейла — а это была она — решительно подошла к девушке.

— Ведь ты Комаль, так ведь? — спросила колдунья шёпотом и девушка кивнула. — Тогда... я чего-то не понимаю. Принц просил тебя молчать, а значит...

— Что же случилось? — забормотала шёпотом Комаль. — Скажите мне, если вам известно, прошу вас!

— Не сказал, — выдохнула Шейла и на миг зажмурилась. — Значит, и я не в праве, простите. Но ты должна исполнить просьбу принца и молчать, если любишь горца.

— Господи, люблю! — Комаль зарыдала и мудрая Шейла быстро повела её к подготовленным для девушек повозкам. Забравшись внутрь, девушки смогли позволить себе вволю наплакаться, и притом Шейла так ласково и заботливо гладила Комаль по голове, что та вскоре забылась сном. На лице колдуньи отразилась надежда.

— Вы уверены? Вы хорошо искали, звали её? — допытывался Мансур, когда друг проводил его к лошади и сообщил о том, что не нашёл Комаль.

Шрикант виновато взял руки друга и покаялся:

— Я всё испробовал. Девушки сказали, что с непокорными Чандаварман быстро расправлялся, сначала подвергая наказанью, а потом либо применяя силу, либо... Жутко было слышать, что многих постигла участь быть сброшенными в пропасть. Те, кто видел Комаль, сказали, что она долго сопротивлялась. Поверь, я надеялся до последнего и обошёл все комнаты, все темницы и возможные места. Мне жаль, Мансур. Прости.

Но горец не верил, утверждая, что чувствует — Комаль жива и где-то здесь. Шриканту пришлось успокоить его, выказав обиду недоверием.

— Мне незачем лгать и обманывать, — воскликнул он, — когда я знаю, как дорога тебе Комаль, как ты любишь её. Но... поиски отнимут время.

— Да, — собрался Мансур, — нам нужно спасти принцессу из лап Нарендры. Поспешим.

Сжав зубы, принц молча пошёл отдавать приказания воинам. Вскоре повозки со спасёнными девушками направили под охраной солдат из отряда принца в княжество Садживахана. Сам Шрикант вместе с Мансуром поскакали вперёд, надеясь до темноты достигнуть земель княжества.

Но как только небольшой караван встал на ночлег, никто не видел, как две девушки осторожно оставили лагерь. Пошептавшись, одна из них вручила другой тугой мешочек и, поцеловав на прощанье в лоб, отпустила в темноту. Вернувшись обратно в лагерь, девушка юркнула в палатку и притихла, а вторая...

Странно шатаясь, она тихо побрела прочь от лагеря и вскоре скрылась в непроглядной тьме. 9.

Голова кружилась, перед глазами плыли разноцветные круги, а сон — такой желанный — не принёс облегчения. Комаль чувствовала себя так, словно кто-то насильно напоил её крепким вином, а потом бросил в траве и ушёл. И самое ужасное, что девушка хорошо помнила, что проводила её из лагеря странная девица, назвавшая себя Шейлой. Но вот о чём она при этом говорила — Комаль забыла. Видимо, слова были настолько убедительны, что девушка согласилась, а теперь... теперь Комаль очнулась совсем одна в незнакомом месте, не зная, что делать дальше. Хуже всего, девушка так и не поняла причины, почему принц Шрикант не допустил её к Мансуру. Причём здесь были слова о муках, страданиях и её любви? Конечно, Комаль всё сделает, чтобы не причинить горцу боли, потому что... любит его, но как, с чем это связано?

Девушка растерянно вышла на дорогу и печально двинулась по свежим следам копыт и борозды повозки — видимо, отряд принца уехал чуть раньше её пробуждения. Комаль надеялась, что следуя строго по ним, сможет добраться в земли княжества Сундардеса. Останавливаясь в небольших деревеньках, Комаль воспользовалась врученным мешочком с деньгами и покупала еду и питьё, а один раз даже заплатила крестьянину, добравшись с ним из одной деревеньки в другую. По словам встречных людей, она двигалась в верном направлении и уже через несколько дней будет у ворот города. И надежда на встречу вселяла в Комаль силы. Она решила нарушить обещание, данное принцу Шриканту, и обязательно найти способ, чтобы увидеться с Мансуром. И эта встреча, верила Комаль, даст ответы на все вопросы. Пусть горец сам попросит её не причинять ему боль и уйти — вот тогда...

Не думая о том, что случится после такой просьбы, Комаль всеми силами желала сначала увидеть Мансура. А уж как она себя ругала за покорность принцу!

'Ведь я люблю, так почему же слушаюсь других, а не своё сердце? Глупая-глупая дура!'

Ночь настигала её далеко от деревни, но девушка продолжала идти по дороге, надеясь найти удобное и безопасное место для ночлега. Неожиданный топот конских копыт за спиной заставил Комаль прижаться к обочине и затаиться, но цокот копыт тоже замедлился. Вскоре на дороге показалась одинокая белая лошадь с пустым седлом. Учуяв девушку, она довольно фыркнула и потянулась к волосам Комаль, словно вдыхала их запах. Потом ласковые губы потянулись к рукам девушки.

— У меня нет ничего. Но можно мне просить тебя о помощи? Давай вдвоём поедем туда, где есть добрые люди. Они приголубят тебя, накормят.

Лошадь не возражала против того, чтобы девушка забралась в седло — ожидала, пока она расправит юбки и робко возьмётся за узду. Потом они поехали — сначала неторопливо, а потом быстрее, сокращая путь под первыми звёздами.

Огонь горел ярко и потрескивал, поглощая старые сухие ветки. Джунгли вокруг были живые и опасные, пусть и недалеко от дороги, но Нарендра смотрел на них с пренебрежением.

— Ни одна тварь не посмеет приблизиться к хозяину рубина, могучего волшебника, способного обернуться зверем, — проговорил бывший советник, озираясь на темнеющие деревья. — Я и в тигра смогу обернуться, если захочу.

В отблесках костра в руке его сверкнул чудесный камень. На лице Нарендры заиграла улыбка.

— Чандавармана нет, но все камни Шивы у меня. Если бы не усталость, я бы сумел найти прекрасную птицу Сумдари ещё затемно. А может...

Советник посмотрел на камень. — Может, ты исцелишь меня от прожитых годов и вернёшь юность, подстать принцессе?

Но камень только переливался, а Нарендра довольно расхохотался своим мечтам. И вот тут сквозь его смех донеслось цоканье копыт. Подхватив пылающую ветку, Нарендра кинулся на звук и увидел всадницу на белой лошади — она неторопливо ехала по дороге, испуганно прижавшись к шее животного. Осветив лицо девушки, советник без труда узнал приблудившуюся с гостями Комаль.

— А-а, деревенщина, — захихикал он, — очень кстати.

Схватив девушку за руку, он грубо стащил её с лошади и уронил в траву.

— Молчи и слушай, если хочешь дожить до рассвета. Ты будешь подчиняться мне. Можешь кивнуть, я позволяю.

Комаль кивнула.

— Так вот, мы вдвоём поедем на этой лошади в княжество Садживахана. Перед городом я обернусь соколом, и ты провезёшь меня сквозь стражу. Посмеешь выдать, я выклюю тебе глаза, и ты ослепнешь, как тот поганый горец, ясно?!

— Что? — ахнула Комаль, не веря своим ушам. — О ком вы? О Мансуре? Боги, он ослеп?

— Ах, ну ты же не знаешь, — расхохотался Нарендра и кинул девушку к костру. Сунув ей кусок лепёшки, бывший советник с удовольствием рассказал девушке всё, что случилось в доме колдуньи Шейлы, не забыв вдоволь поиздеваться над принцем Шрикантом, потерявшим память.

— Он забыл Сумдари и хотел жениться на Шейле, но его дружок горец помешал. Он, конечно, помог, но колдунья не простила дерзости и ослепила его. Не думаю, что принц станет ему поводырём — он же побежал спасать Сумдари. Ха, но я, не смотря ни на что, окажусь быстрее.

Страшное злобное лицо приблизилось к Комаль и обожгло взглядом.

— Я ведь теперь тоже колдун, — прошипел Нарендра.

— Тогда верните зрение Мансуру, — взмолилась Комаль, — прошу вас.

— Ещё чего. Я не стану растрачивать силы на каких-то горцев. Спи, если хочешь. Завтра ты исполнишь моё приказание, а камень... — Нарендра полюбовался рубином и показал девушке, — исполнит моё желание и поможет поймать принцессу-птичку.

— Это... третий глаз Шивы? — изумилась Комаль.

— Да, я придал ему силы, потом помогла Шейла, но сам камень наделён таким могуществом, что даже самому Агастии не снились.

Он оттолкнул Комаль в траву и остался на всю ночь сидеть у костра.

Утром испуганную Комаль разбудил крик сокола. Рядом с потухшим костром сидела нахохлившаяся птица с мешочком на шее. Как догадалась девушка, в ней лежали камни. Они нисколько не стесняли полёта сильной птицы и вскоре, взвившись, сокол сделал круг над головой Комаль, а потом резко кинулся вниз. На землю опустился Нарендра.

— Видела? А теперь садись на лошадь — до ворот города поедешь со мной. Я обещаю кормить тебя и доставить в Сундардес целой и невредимой, но ты...

— Я помню, — кивнула Комаль. Она всё ещё не могла прийти в себя от того, что узнала о Мансуре.

Так вот что имел в виду принц, говоря о боли. Да, если Комаль сможет остаться рядом с Мансуром, то обречёт его на большие страдания, чем просто тьма. Нет, она не станет, но... взглянуть на него так хотелось. Последний раз. Тихо заплакав, девушка уткнулась в траву и покорно кивала на все указания Нарендры.

Они были в пути два дня, добираясь до княжества Садживахана. Нарендра относился к девушке на удивление заботливо: кормил, оберегал от чужих глаз и даже купил новое платье взамен старому, испорченному в темнице Чандавармана. Он объяснил это тем, что в город не пустят грязную девчонку с дорогой птицей на плече.

— Я не буду летать, слышишь, — прошипел он, — ты провезёшь меня через ворота.

— Но почему? — удивилась Комаль. — Было бы легче, если бы вы летели.

— А ты знаешь, что все воины Садживахана отличные стрелки? Они уже знают, чем опасно в городе появление любой дикой птицы. Если не пристрелят, то захотят поймать — а мне этого не надо. Я буду твоим ручным соколом, а ты скажешь, что везёшь меня в подарок министру Дарвидре. Тебя засмеют, но проводят во дворец, поняла?

Комаль кивнула.

Вечером они прибыли к воротам города и их спокойно пропустили внутрь. Сокол хохлился на плече девушки и таращил глаза на каждую птичку. А Комаль бросала тревожные взгляды на мешочек с камнями на шее сокола. Когда они въехали на дворцовую площадь, девушка приметила несколько суровых стражей у ворот, внимательно следивших за ней.

'Это хорошо' — подумала Комаль и быстрым движением потянулась к соколу и сорвала с его шеи заветный мешочек. Птица вскрикнула, вспорхнула и стала кидаться на девушку.

— Помогите! — воскликнула Комаль, отбиваясь от сокола.

Стражники кинулись к ней и ловко сбили озверевшую птицу наземь. Проклёкотав, сокол побарахтался в пыли дороги и тут же взлетел, стремительно уносясь прочь — его испугал нацеленный лук стражника.

Как только всё успокоилось, воины спустили Комаль с лошади и стали допрашивать: откуда, кто такая и что ей нужно у дворца?

— Я хотела увидеться с махараджей и рассказать ему об опасности.

— Какой опасности? — встрепенулись стражники, и Комаль поведала им о том, что узнала от Нарендры. Конечно, ей никто не поверил, а такие знания и странный дикий сокол в сопровождении привели стражу к мысли, что девчонка колдунья. Подхватив, воины притащили Комаль во дворец и показали новому советнику махараджи.

— Она колдунья, возможно, цыганка, — доложила стража. — Говорит, что хочет предупредить об опасности.

— Я клянусь, что говорю правду, — воскликнула Комаль. — Я знаю, что случилось с принцессой Сумдари и... ей угрожает опасность. Только чародей Агастия сможет помочь.

Советник презрительно оглядел девушку.

— Киньте её в яму к чародею, а к обеду махараджа разберётся с этими проклятыми колдунами, — решил советник и пошёл по своим делам.

Как Комаль ни просила — её не слушали. Протащив по двору, девушку кинули в яму, укрытую сверху тяжёлой решёткой.

— Ах, бедное дитя, — Комаль подхватили заботливые руки и осторожно усадили на сено. — За что тебя так?

Комаль подняла голову и узнала чародея Агастию — похудевшего, простуженного, но такого же доброго. Обняв его, словно любимого отца, девушка расплакалась и рассказала чародею всё, что случилось, и не забыла упомянуть о несчастье, постигшем Мансура.

— Это печально, — вздохнул Агастия, — но ты говорила о чудесных камнях. Прежде чем вернуть их в глазницы прекрасной статуи, нужно избавить их от скверны. Они должны завершить эту неприятную историю своим могуществом. Не спеши вручать их махарадже, дитя моё.

Комаль усмехнулась:

— Увижу ли я его вообще. Меня больше волнует судьба Сумдари.

Вскинувшись к верхушке ямы, Комаль взмолилась о том, чтобы чудесная птица укрывалась где-нибудь во дворцовых садах или прилетела в открытое окно своей комнаты, чтобы быть в безопасности от сокола.

Услышав бормотание девушки, стража решила, что она колдует. Миг и вниз спустились сердитые воины, подхватив под руки и девушку и бедного чародея.

— Махараджа заткнёт вам глотки, а потом велит обрезать языки, — ворчали они, волоча пленников во дворец.

И вот Агастия и Комаль оказались в знакомом зале, а перед ними на троне сидел грозный Садживахан. Опечаленный последними событиями, он недоверчиво осмотрел пленников и велел говорить.

— Что тебе известно о нашей дочери? — спросил он Комаль. — Ты пропала в один день с Сумдари, но посланник от принца Шриканта поведал, что ни тебя, ни принцессы у Чандавармана не было. Наши гости задержались, но скоро прибудут, но ты... почему ты появляешься раньше и тут же подтверждаешь слова сумасшедшего чародея о колдовстве?

— Потому что мне рассказал о том изменник Нарендра, — смело заявила Комаль и поведала махарадже о своём спасении из плена, скрыв лишь их диалог с самим принцем и его загадочную просьбу. — Я не помню, почему решила оставить спасительный отряд наследника Виджанешвара, но виной тому, думаю, была девушка по имени Шейла.

Услышав это имя, Агастия встрепенулся.

— Боги, она же сестра Чандавармана и давно считается пери, получившей дар от отца мага. Не мудрено, что колдунья смутила ваши мысли, Комаль, но почему?

Садживахан терпеливо смотрел и слушал пленников, но всё же решил напомнить им о том, в присутствии кого они отвлеклись на беседу. Комаль тут же виновато поклонилась, оставив задумчивого Агастию, и вернулась к своей истории.

— Я попала в руки коварного советника Нарендры, спешившего в город. Овладев чудесным способом обращаться в птицу, он хочет настигнуть принцессу в образе сокола.

— А мы слышали, что вы привезли сокола с собой и говорили какую-то чушь о подарке министру.

— Так меня научил советник, — потупилась Комаль и тут же оживилась, — но зато теперь у него нет волшебных камней.

— Ах, дитя, — снова вмешался Агастия, — не смотря на то, что Нарендра потерял камни, он всё равно сможет обернуться соколом и напасть на волшебную птицу, помня заклятия звездочёта Анджани. Мой махараджа, позвольте мне предотвратить беду и сотворить манок для птицы, — взмолился чародей.

Садживахан хмуро взглянул на кудесника и горестно вздохнул.

— Проводите Агастию в его башню, и пусть творит, что в его силах. Наши надежды ослаблены, и мы готовы взяться за любое обещание, сулящее помощь. — Голос махараджи дрогнул, и он поспешно отвернулся.

Агастия осторожно приподнялся и потянул за собой Комаль. Стража проводила их в башню чародея, и они вдвоём принялись готовить манок для птицы. Комаль помогала, как могла, и к вечеру маленькая свистулька была готова.

— Ты отдохни, — ласково предложил Агастия, — а я выйду в сад и буду призывать нашу Сумдари.

Комаль кивнула и осторожно спустилась на балкон — отсюда был виден сад, а если обойти башню, то открывался вид на дворцовую площадь. Она искрилась под лучами заходящего солнца, а над ним жалобно плыл призывный звук манка. 10.

Ранним утром топот копыт у ворот дворца отвлёк вышедшую на балкон Комаль от грустных мыслей. Присмотревшись, она узнала отряд принца Шриканта и повозку со спасёнными девушками. Сам принц вместе с другом Мансуром возглавляли въехавший во двор отряд.

Сердце Комаль дрогнуло: молодой горец скакал, опустив голову и, в отличие от Шриканта, не смотрел по сторонам.

'Возможно, они задержались в пути из-за девушек', — догадалась Комаль, но не могла отвести взгляда от Мансура.

— Ах, как бы я хотела, чтобы ты увидел не только меня, но и весь этот мир — как прежде, — тихо взмолилась девушка, сжимая в руке мешочек с камнями.

И вдруг...

— Ирррлааааа, — проклекотал поблизости сокол, но пролетел мимо Комаль и ринулся к площади.

Девушка подскочила, от души желая запустить в хищника чем-нибудь тяжёлым, но в руках были только волшебные камни. Бросить их во врага было бы глупо, тем более, проследив полёт сокола, Комаль увидела, что он гонится за маленькой цветной птичкой. Бедняжка испуганно рассыпала жалобные трели и металась так, словно что-то искала.

— В сад, Сумдари, летите в сад! — завопил прибежавший на балкон Агастия.

Его голос, конечно, услышали и внизу, так что чародея и Комаль ожидал неминуемый, но слегка изумлённый, взгляд Шриканта. Однако девушка не смутилась, и смело махнула принцу, указывая на коварного крылатого хищника:

— Не дайте ему проникнуть в сад, остановите сокола, скорее!

Шрикант тут же собрался и быстро выхватил у одного из воинов лук, взвёл тетиву... Коварный сокол гнал перепуганную птичку по всей площади, не позволяя проникнуть в заветный сад. Его страшные когти несколько раз зависали над хохлатой головкой пичужки, но она юрко уворачивалась, увлекая за собой хищника. Но едва птичка порхнула под повозку, принц Шрикант, наконец, отпустил тетиву лука. В тот же миг страшный крик сокола огласил площадь и, пронзённый стрелой, он, кувыркаясь, упал на камни. Но не успели принц и воины подойти ближе, как мёртвая птица задымилась и исчезла, а на камнях остался лежать бывший советник Нарендра со стрелой в груди.

— Меткий выстрел, — выдохнула Комаль и замерла, снова заметив на себе взгляд принца. Мансур стоял рядом с ним и тоже смотрел в сторону Комаль, но... не видел. Молодой человек хмурился и, видимо, пытался понять, не ослышался ли, не чудится ли ему.

— Ах, — испугалась Комаль и присела на балкон.

— Мы тебя видели, — грозно крикнул Шрикант. Потеряв Комаль из виду, он изумлённо оглянулся на Нарендру — советник был мёртв, а к ним уже спешил взволнованный чародей Агастия.

— Случилось, она услышала, — воскликнул он и довольно неучтиво пробежал мимо принца, ринувшись к повозке.

— Что здесь творится? — нахмурился Шрикант, но тут из-под колёс вылетела разноцветная птичка и... осторожно присела на его руку.

— Ах, моя дорогая, — восхитился Агастия, тут же возвращаясь к принцу, — вы вернулись. Шрикант, поднимите руку, будьте любезны. Только не спугните её. И да, кто-нибудь, уберите отсюда несчастного Нарендру и принесите накидку.

Комаль осмелела и снова повисла на перилах, наблюдая, как все послушно исполняют повеление чародея, а принц стоит с удивлённым видом и боится шелохнуться — из-за птицы на руке. А пичуга спокойно чистила пёрышки, косясь на него чёрными бусинками глаз. Мансур стоял рядом с другом и молча улавливал все шорохи и звуки. Слегка растерянный, он пытался понять, что же происходит и мог только чувствовать — творится нечто замечательное.

— Итак, — мурлыкнул Агастия, бочком проскользнув между Мансуром и принцем с красивой голубой накидкой в руках. — Минутку, моя дорогая, сейчас всё случится. Позвольте, — и чародей осторожно взял птицу за лапку.

Шрикант с изумлением увидел на ней маленькое колечко. Агастия нащупал на нём камешек и быстро повернул его в другую сторону. И в тот же миг принца и чародея окутало лёгким туманом, но едва он рассеялся, все увидели принцессу Сумдари. Она едва не упала на грудь изумлённому Шриканту, но ловкий чародей подхватил девушку и прижал к себе, одной рукой укрывая лицо принцессы накидкой.

— Вот и всё, моя ласточка, — бормотал он, не скрывая счастливых слёз, — ваш глупый чародей не успел сказать об обратном превращении. Надо было повернуть камешек. Птичка смогла бы...

— Но это вы, Агастия, — ахнула принцесса и обняла чародея.

Стража и все кто был на площади тут же пали ниц, Мансур оторопело отошёл в сторону, склонив голову, а изумлённый принц припал на колено.

— Принцесса Сумдари, — пробормотал он, — Агастия, я...

— Встаньте, прошу вас, — зашипел на него чародей.

— Простите, — не сдавался Шрикант и, поднявшись, с уважением коснулся пыльных загнутых носков на туфлях кудесника.

— Я и не сердился, но теперь позвольте нам с принцессой войти во дворец и обрадовать безутешных родителей.

Все расступились, стража последовала в сопровождении Агастии и принцессы, а на площади остались поражённые до глубины души гости и их охрана.

— Я полагаю, случилось чудо? — спросил с улыбкою Мансур. — Принцесса Сумдари была птицей и Агастия её расколдовал?

— О да, мой друг, — отозвался Шрикант, — и мне до сих пор не верится. Мне стыдно, Мансур. Мы не поверили мудрому чародею... боги, как стыдно. Из-за этого ты теперь...

— Не начинайте, мой принц, а то вы мне все уши просверлили своим нытьём — ох да ах.

— Ах, ты! — замахнулся Шрикант в шутку и обнял друга.

— А ещё вы едва не женили меня на Шейле — вот этого я вам точно не забуду. 'Красивая пара. Любит тебя!' Вот уж кто с ума сошёл — так это точно вы, мой принц.

— Но я всё равно оказался благосклонен к ней и отпустил с миром, — парировал Шрикант.

— О, да! Вы сама благосклонность.

— Ну, не сердись, Мансур. Посмотри, как всё обернулось: Сумдари нашлась, изменник повержен и...

Горец протянул руку к его лицу и схватил за нос.

— Позвольте поздравить вас от всей души, мой принц! — воскликнул он, но тут же нахмурился. — Что у вас с рукой, Шрикант? Я её не узнаю.

— Потому что это не рука, а мой нос, — прогундосил принц, позволяя другу даже такие вольности.

— Ах, нос! — засмеялся Мансур. — Боже, простите, мой принц, я думал, вы всё ещё в седле. Могу ли я просить вас в этот чудный миг оказать мне маленькую услугу?

— Конечно, Мансур.

— Спасибо! А теперь посмотрите, пожалуйста, где-нибудь поблизости не сидит другая заколдованная птичка — вы не видите? А то мне послышался её голос.

Шрикант оглянулся на балкон, где замерла Комаль.

— Нет, не сидит, — печально отозвался принц и сердито махнул рукой в сторону девушки. — Давай войдём, наконец, во дворец и поприветствуем махараджу Садживахана и его супругу. Невольно, но наше возвращение принесло им счастье.

Взяв Мансура за руку, Шрикант лично повёл его на дворцовую лестницу, не забывая при этом бросать гневные взгляды на Комаль. И вот парочка скрылась за воротами.

— Как хорошо, — пробормотала Комаль, — принцесса Сумдари расколдована и снова в своём прелестном облике, а коварный враг уничтожен и осталось только... — она открыла мешочек с камнями и осмотрела их с грустной улыбкой. — Осталось вернуть прекрасноокому Шиве его сокровище, чтобы мир воцарился в полном свете. А потом... я попробую поговорить с Мансуром.

Не в силах совладать со всем сразу — с волнением, мыслями, растерянностью и печалью — Комаль опустилась на каменный пол балкона и устало замерла, как будто впав в лёгкую дрёму.

Здесь её и нашла служанка, любезно сообщив, что по просьбе принца Шриканта девушке разрешили остаться на ночь.

— А ещё принц сказал, что вы получите обещанное вознаграждение за спасение, если же завтра уедите на свои земли. Там вас уже ждёт большой дом и слуги.

— Мои земли? — нахмурилась Комаль. — Ах, вот как?! Я подумаю. И скажите, прошу вас, могу ли я вернуться в женскую половину?

— Конечно, — удивилась служанка, посмотрев на Комаль так, словно та спросила какую-то глупость.

'Ну да, — подумала девушка, — Шрикант, наверно, узнал, что я всё это время провела в комнате для гостей и общалась с чародеем. О, как низко я пала в его глазах!'

Фыркнув, Комаль последовала за служанкой в женскую половину, где вскоре попала в плен взволнованной Сумдари. Подруги, забыв про ужин, болтали до первых звёзд, пока заботливые служанки не просили девушек вернуться в свои спальни.

Весь дворец и весь город уже с утра наполнился радостью и ликованием. Не успело солнце взойти, а во всех уголках уже звучала музыка. Люди танцевали и восхваляли имена махараджи и мудрого Агастии, славили храбрых Шриканта и его друга Мансура, и желали счастья прелестной принцессе Сумдари. Словно дивную сказку, из уст в уста передавали историю о победе над гадким Нарендрой, ставшим колдуном, и о чуде, совершённом Агастией. По всему городу и во дворце шло приготовление к празднику.

Махараджа Садживахан восседал в зале с другом Виджанешварой и с удовольствием слушал рассказ Шриканта об их путешествии. Мансур был с ними, но только согласно кивал, думая о своём.

Его мысли не могли смириться с пропажей Комаль: никто не знал о девушке, а перепуганные служанки, побывавшие в плену Чандавармана, все как одна твердили, что Комаль исчезла. И даже Шейла, упросив Шриканта взять её с собой, и обещая принцу помощь в спасении невесты, тут же решила напомнить Мансуру о своей любви. В которую Шрикант, между прочим, легко поверил. К тому же, коварная певунья заверила принца, что сможет вернуть его другу потерянное зрение — это всё и решило. Посвятив себя заботе о Мансуре, колдунья днями и даже ночами нашёптывала горцу страстные слова и обижалась, когда он её мило прогонял. В итоге, когда Шейла решила, что одних слов мало и, в завоевании горца пора переходить к действиям, Мансур не выдержал и грубо обругал девушку. На следующий день сам принц просил Шейлу оставить их и возвращаться домой.

— А как же зрение Мансура? — всхлипнула девушка.

— Да я лучше останусь слепым, чем слушать её голос! — вскричал горец.

— Не останешься, — гордо заметила Шейла и, скрывая горечь обиды, оставила отряд принца Шриканта.

Конечно, Мансур не особо поверил словам колдуньи, а после и забыл о них, вспоминая Комаль. И вот вчера ему послышался её чудесный бархатный голосок — откуда-то сверху, как будто она, подобно Сумдари, прилетела как птичка и расколдовалась в один миг с принцессой. Но верный друг не мог обмануть — в этом Мансур не сомневался. Просто он так много и часто думал о Комаль, что она стала ему мерещиться.

'Но я чувствую, что она жива и в безопасности, — думал горец, — возможно, где-то близко, но где? Я бы отдал всё, что есть у меня, лишь бы узнать о её судьбе, а лучше найти. Я бы сам...'

Мансур закрыл глаза и представил бледное лицо Шейлы. 'Я лишила тебя света и возможности... видеть лицо любимой'

И образ колдуньи сменился личиком Комаль — с милыми ямочками на щёчках.

— Нет, Шейла, — прошептал Мансур, — я всегда вижу только Комаль — сквозь любую тьму, и даже слышу звуки её браслетов. Вот даже сейчас.

И его слух действительно уловил мелодичный ритм, отбиваемый по каменному полу. Где-то танцевали, и горец поднялся, желая прийти на звуки.

— Мансур, — окликнул его Шрикант, — ты куда?

— Хочу подышать воздухом.

И молодой человек отвесил низкий поклон махараджам и в сторону, где, по его мнению, сидели махарани и принцесса. Хотел уйти сам, но к нему проворно подскочил слуга, предлагая помощь.

— Я хотел бы выйти в сад, — сказал Мансур и отдёрнул руку. — Просто направляй меня голосом.

На миг в зале воцарилась тишина: все провожали горца печальными взглядами. Мансур сжал зубы и твёрдо двинулся вперёд, но...

— Ах, дорогой Агастия, — долетел до него голосок Сумдари.

Прошуршала ткань, и чародей послушно склонился у балдахина принцессы.

— Хочу, чтобы вы свершили ещё одно чудо и вернули славному Мансуру зрение.

— Ему больше хочется другого, — отвечал Агастия.

— Так исполните его желание, прошу вас.

— О, моя принцесса, скоро всё случится, и поверьте, без моего волшебства. Нужно набраться терпения — оно уже близко. А пока я хочу поведать нашему великодушному махарадже о предсказании звёзд. Скоро, очень скоро наш великий правитель осчастливит свой народ рождением наследника — второго сына.

— Твои звёзды смеются, негодный чародей! — усмехнулся Садживахан. — Скорее мне предстоит увидеть внуков.

— Внуки тоже не заставят себя ждать, но сын явится немного раньше, — просиял Агастия, поклонившись смущённой махарани.

Мансур не стал слушать дальше и уверенно двинулся на звуки бубенцов, которые для него не мог перебить весь шум во дворце и на площади. Вот и сад. Здесь звуки стали отчётливее, рука улавливала пульсирующий ритм.

— Оставь меня, — приказал Мансур слуге и неторопливо двинулся вперёд через заросли душистых кустарников.

И тут до него долетел бархатный голос, обращавшийся пением к великому богу танца Шиве. В молитве девушка просила пролить живительный свет на погружённый во тьму мир, каясь о том, что грубые руки, а потом и она сама посмели коснуться чудесных божественных глаз. Зазвенел колокольчик и, прислушавшись, Мансур догадался, что девушка опустилась на колени и замерла, молясь теперь мысленно. Решив не мешать, горец осторожно приблизился, но... в его положении быть осторожным оказалось довольно сложно: взмах рукой и ваза с цветами опрокинулась наземь. Сквозь грохот, однако, довольно отчётливо было слышно, как девушка ахнула.

— Простите, — воскликнул Мансур, — я не хотел вас напугать.

Девушка молчала, но всё же решилась и подошла ближе. Тогда Мансур протянул руку.

— Скажите что-нибудь, прошу вас, — попросил он. — Я услышал ваш голос и боюсь, что мог обознаться. Скорее всего, так и есть. Моя Комаль не молчала бы так скромно, увидев меня после стольких дней.

— Ваша? — изумилась Комаль — и это была она. — Да как вы смеете?

Лицо Мансура вмиг осветилось улыбкой.

— Я подумал, что вас больше заденет напоминание о скромности, — заметил он.

— И это тоже, — фыркнула Комаль.

— Теперь я узнал. Не исчезайте больше, прошу вас.

Девушка позволила опуститься его тёплым ладоням на плечи и не удержалась, ласково приклонившись к одной из них.

— Я не исчезну, — прошептала она.

— Чтобы увериться, что больше не потеряю вас, я хочу связать наши нити судьбы. Останьтесь со мной, прошу вас. Навсегда. Я вас...

Девушка ускользнула так неожиданно, что Мансур оборвал себя и горестно взмахнул руками.

— Ну что не так, дорогая Комаль? — воскликнул он. — Я первый раз делаю предложение. Я что-то напутал?

— Нет, всё правильно, — выдохнула девушка, стоя в шаге от него.

— Тогда что? Неужели вас смущает моя слепота?

— Нисколько, — поспешно выдохнула Комаль и, шагнув к Мансуру, быстро вложила в его ладони чудесные камни статуи танцующего бога.

— Что это? — пробормотал Мансур. — Я не понимаю...

— Просто теперь я сгораю от скромности, — прошептала Комаль и, в самом деле, прикрыв лицо руками, стыдливо отступила. — Я согласна... связать наши нити судьбы.

Улыбнувшись, Мансур услышал быстрый топот убегающих ножек. Сжав в ладони острые рёбра камней, он, совершенно бездумно, а скорее, просто от удовольствия, приложил их ко лбу, с улыбкой облокотившись на пустую тумбу для вазы.

Неожиданное волнение пришло со стороны террасы, выходящей в сад: оттуда прибежали испуганные слуги и завопили о колдовстве. Все всполошились, но чародей Агастия выскочил вперёд и преградил всем дорогу, раскинув руки у выхода в сад.

— Не волнуйтесь, прошу вас! — воскликнул он. — Колдовства нет. Это божественное благословление.

— Мы вас не понимаем? — удивлённо заметил махараджа.

— В вашем саду случилось чудо, — просиял Агастия и громко чихнул.

— Но там что-то сияет, неужели вы не видите? — ахнули обиженные недоверием слуги.

Не выдержав, принц Шрикант ловко обогнул чародея и выскочил в сад. К его удивлению, прибежавшие на зов воины с вытянутыми лицами стояли вдоль примятых кустов и таращились в сторону небольшого алтаря бога Шивы. Подойдя ближе, Шрикант увидел Мансура, как-то устало, но с улыбкой прислонившегося к пустой стойке для вазы. По всему было видно, что горец чему-то тихо радовался, с улыбкой подперев рукой лоб. И вот нечто, сжатое в его кулаке, изливало дивное свечение, дрожащей волной кружившее вокруг головы Мансура. Он, казалось, ничего не замечал, поглощенный счастливыми мыслями, а потом, резко открыв глаза, уставился на туфли принца. Не поверив своим глазам, Мансур зажмурился и снова открыл глаза.

— Господи! — пробормотал он.

Сияющая дымка медленно уплывала от его руки и головы, испаряясь в ароматном воздухе сада.

— Мансур, — позвал Шрикант, — ты меня слышишь?

Горец медленно поднял взгляд к его лицу.

— Более того, вижу, — отозвался он.

Шрикант неуверенно подошёл к другу.

— Это я, мой принц, — улыбнулся Мансур, — не надо смотреть на меня, как на умалишённого, хотя... разум меня слегка покинул. И я благодарен вам.

— За что? — растерялся Шрикант, не понимая его состояния.

— За вашу дружбу. Если бы не она, я бы никогда не встретил Комаль, никогда бы не пережил столько всего потрясающего. Потеряв свет, я вновь обрёл его. Простите, Шрикант.

— За что? — нахмурился принц. — Не понимаю.

— Сейчас я покину вас, чтобы догнать свою судьбу. Она всё время ускользает от меня, хотя обещала... — кивнув, Мансур стремительно бросился на террасу и налетел на чародея. — Агастия, возьмите камни, и пусть великий Шива прозреет снова. Спасибо вам!

И он сунул в руки чародея три чудесных камня из бронзовой статуэтки.

Быстро помчавшись мимо изумлённых махараджей, стражников и министров, Мансур неуклюже раскланялся и кинулся к выходу.

— Ах, дерзкий! Ах, мальчишка, — просиял чародей Агастия и торжественно протопал к Садживахану, показывая три камня.

— А что произошло? — удивился Виджанешвара, выглянув из-за плеча друга-махараджи.

— Кажется, горец сошёл с ума, — фыркнул Садживахан.

— Но он... — испугался Шрикант.

— Прозрел, — перебил его чародей. — Я же говорил, что случилось чудо. Сила камня и желание влюблённых сердец победило наказание звёзд и обернуло ночь сияньем солнца. Ах, истинная любовь... а-а-апчхи! Проклятая простуда.

Махараджи усмехнулись, поманили Шриканта к себе и, обняв принца с двух сторон, довольные вернулись в зал.

— Что ни говори, а мне нравится ваш чародей, Садживахан, — заметил Виджанешвара, посмеиваясь, — такой загадочный. И к слову, может быть, вы прислушаетесь к его предсказаниям и потрудитесь над вторым сыном?

Махараджи дружно рассмеялись, Шрикант с подавленным видом шагал за ними и молчал, а следом... чихая, вышагивал довольный Агастия.

Он нашёл её на ступеньке лестницы, ведущей в женскую половину. Удивительно, но принцесса Сумдари, как верная подруга, была рядом с Комаль, пытаясь толи утешить, толи успокоить. Но как только Мансур приблизился, принцесса стыдливо отступила и повернулась спиной, прикрыв лицо накидкой.

— Комаль, — окликнул Мансур, присев рядом с девушкой. — Куда же вы всё время исчезаете? А вам этот цвет к лицу.

Вздрогнув, девушка подняла голову и, как будто впервые, взглянула на алый цвет своего сари.

— Его купил для меня советник Нарендра, — призналась она.

— Кто?! — усмехнулся Мансур. — Выходит, у злодея был хороший вкус.

— Он мечтал стать моим мужем, — задорно заметила с лестницы принцесса Сумдари, — но проиграл другому — с лучшим вкусом. А к вам вернулось зрение, Мансур?

— Да, принцесса, — кивнул горец, — благодаря нашей Комаль.

Девушка одарила его недовольным взглядом, и Мансур поправился:

— Моей Комаль, — и тут же спросил, заглядывая в её глаза: — Моей?

Комаль улыбнулась и кивнула.

— Не исчезайте больше, прошу вас. Хотя, я в любом случае буду искать вас и найду. А знаете почему? Я хочу всю жизнь смотреть на вас, слушать ваш голос и чувствовать тепло руки. Даже если бы я не видел, всё равно.

Комаль взяла его руки и ласково приникла к ним. Мансур улыбнулся:

— А хотите покататься? — предложил он.

Сумдари от переживания даже на цыпочки встала и закивала подруге. Комаль же смутилась.

— А куда мы поедем? — робко спросила она.

— Хотите в горы?

— Хочу.

— Тогда поехали.

По залам дворца то тут, то там раздавалось громкое 'а-а-апчхи', но после каждого чихания происходило чудо: 'а-а-апчхи' и лестницы украшены гирляндами, 'а-а-апчхи' и цветы на стенах и везде-везде, 'а-а-апчхи' и в зале появился свадебный шатёр вместе с изумлённым пандитом и костром. Возле него тут же проявился довольный чародей.

— А-а-апчхи, — чихнул он и полез за платком. — О боги, ох уж эта простуда. Вот что значит сидеть в яме. Вы пробовали? — кивнул он пандиту и тот испуганно покачал головой. — И не советую: сыро, гадко, а как холодно. Ужас. А вы знаете, что сегодня надо провести два обряда, вместо условленного одного? Знаете? Хорошо. По-правде говоря, совершив путешествие в горные районы, я простудился сильнее, нежели сидя в яме. Вы были в горах? Нет. И не советую. Народ суровый, гордый и дерзкий, но очень хороший. Как-то так. А-а-апчхи!

— Будьте здоровы, дорогой Агастия! — улыбнулся Мансур, приподняв от лица свадебную цветочную накидку.

— И долгих вам лет! — вторил принц Шрикант, выглянув из-за своей накидки. Счастливые правители Садживахан и Пратьярадж уже вели под свадебный шатёр красавиц-невест — Сумдари и Комаль.

— А-а-апчхи! — чихнул чародей, и высокая чалма его задела свадебный колокол. — — — — — — — — — — — — — — — — — — — * Сундардес — выдуманный город. В вольном переводе с хинди — Красивое место