Поднимается ветер (главы 1-17)

— Если ты еще скажешь хоть слово, то не доживешь даже до того момента, как тебя повесит дворцовая гвардия, — в голосе девушки не было даже намека на тихую покорность, присущую всем знакомым Киёмицу женщинам.

— Грррм? — прохрипел он. — Прошу прощения, госпожа, но я не хотел сделать ничего плохого.

Договорить он не успел. К ним подлетел Танака, лицо которого было белее мела и бухнулся в ноги девушке.

— Госпожа Юи! — завопил он во всю глотку. — Не убивайте господина самурая!

— И не собираюсь, — презрительно фыркнула та. — За покушение на честь принцессы его и так четвертуют.

— Принцессы?! — просипел Киёмицу.

Ему вторили Бандзан и Ямага.

— Это воины, сопровождающие господина Якуси, брат господина Тахо! Они только сегодня прибыли во дворец и Ваш отец дал им разрешение выбрать снаряжение из дворцовых запасов, чтобы завтра сопровождать господина Гокомё и сёгуна в Исэ.

— Да? — в голосе принцессы Юи сквозило разочарование. — Какая жалость. Придется отпустить нашего дорогого гостя.

Незаметным движением веер исчез из рук девушки. Киёмицу поспешно отскочил назад, держась обеими руками за горло, словно хотел убедиться, что веер принцессы не проковырял в нем дырку.

— Я прошу прощение за своего друга, госпожа Юи, — Бандзан склонил голову. — Трудно было бы сдержаться при виде столь очаровательной особы.

— Короче, — буркнула принцесса. — Вам чего надо?

— Не очень-то вы похожи на принцессу, — пробормотал Киёмицу, как только понял, что его шея цела.

— Ну так и ты не принц Гэндзи! — огрызнулась Юи.

— Меня зовут Кумадзава Бандзан, я стражник в Эдо, — Бандзан тактично сделал вид, что ничего не произошло. — Моего маловоспитанного друга зовут Сато Киёмицу, и у него уже вошло в привычку создавать нам проблемы своим поведением. А вот этого молодого человека зовут Ямага Соко и я льщу себе надеждой, что когда-нибудь из него тоже получится что-то путное.

Ямага пропустил намек мимо ушей.

— Если только он не будет брать пример с Сато, — добавил Бандзан, отвешивая подзатыльник Ямаге, никак не догадывающемуся проявить необходимую вежливость.

— Какая вы красивая! — мечтательно пробормотал он, ловко уворачиваясь от тяжелой руки Бандзана.

Юэ рассмеялась, закину голову.

— Неужели тебе нравятся такие женщины? Учти, я не черню зубы, не ношу женских одежд и причесок, и, самое страшное, не знаю наизусть весь "Маннъесю".

— Да, — хором ответили Ямага и Киёмицу, после чего отпустили друг другу по крайне красноречивому взгляду.

Бандзан счел за лучшее промолчать.

— Зато вы не похожи на привидение, — добавил Ямага, скромно потупившись.

Этим он окончательно развеселил Юи. Отсмеявшись, она вытерла выступившие слезы и сказала:

— Молодой человек, если бы тебя слышали придворные дамы, они бы лопнули от злости.

Теперь принцесса излучала веселье.

— Танака, заканчивай вытирать рукавами грязь и возвращайся к отцу. Я сама займусь нашими гостями.

Подперев руками бока она обратилась к оставшимся.

— Ну, доблестные воины, вы все-таки скажете, зачем вы ко мне пожаловали?

— Госпожа принцесса, мы всего лишь бедные стражники из Эдо, — затянул Бандзан, незаметно пнув ногой Киёмицу, раскрывшего было рот при слове "бедные". — То, что сейчас на нас есть даровано милостью вашего отца, который разрешил нам посетить дворцовые сокровищницы. И все это лишь потому, что волею случая мы сопровождаем Го-Ти Якуси в его пути к Оракулу Коодай Дзингу. В сокровищнице мы выбрали себе достойные мечи и доспехи, но было бы позором выйти завтра пешком, поэтому мы поспешили подобрать себе достойных татиком. И, судя по всему, не ошиблись придя сюда.

— Вообще-то в Исэ проложена железная дорога. И отец наверняка отправится туда поездом.

— Конечно. Но даже для императора не подведут пути прямо к храму. Так что нам все равно придется на чем-то ехать. А поскольку мы бедные стражники из Эдо...

— Да-да-да, это я уже слышала. Почему татикомы, а не лошади?

— Непрактично, — пожал плечами Бандзан. — И хлопотно. Хороший татикома больше подходит для боевых походов чем самый лучший конь.

— Значит дело так серьезно, — Юи помрачнела. — Отец сам не свой из-за того, что творится на юге. И в Исэ вы едете из-за этого, верно?

— Точно, — согласился пораженный Бандзан. — Откуда вам все известно?

— Одна из немногих привилегий принцессы, кроме вот этого, — махнула рукой в сторону мастерской Юи. — Поскольку отец ничего не может поделать с моим характером, он готов на все, лишь бы я поддерживала образ двора на официальных церемониях. Даже позволяет быть в курсе событий, происходящих в стране.

Развернувшись к своей мастерской, принцесса махнула самураям рукой:

— Впрочем, пойдемте внутрь. Я подберу вам подходящих татиком.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ,

повествующая о том, как Кумадзава Бандзан вновь встретился с небесным царем и познакомился с мё-о

Выехав на новеньком татикоме за ворота Дворца Девяти Врат, Бандзан вздохнул с облегчением. Он не находил придворный образ жизни привлекательным и в глубине души сочувствовал принцессе Юи, которую двор, наверно, вообще сводил с ума. Нахождение там было необходимым, однако утомительным. Получив от принцессы Мотоко и Бато (так она назвала татиком), Бандзан чуть ли не силком поволок за собой спутников, дабы поскорее покинуть императорские чертоги. Однако прекрасный бунтарский образ Юи прочно обосновался в его памяти.

Принцесса, как выяснилось, не только конструировала и строила татиком. Сикигами, крошечных духов, без которого татикома останется мертвой грудой проводов и железа, она тоже вызывала сама. Бандзан был поражен — редкий мастер обладал одновременно двумя этими талантами, однако он сам стал свидетелем вселения сикигами.

Указанных Юи татиком рабочие из мастерской вынесли под мандариновые деревья. Это были великолепные машины — изящные и идеально отлаженные. Каждой из них на плоский железный лоб принцесса прикрепила по полоске-фуда с заклинанием призыва. Опустившись на одно колено, она склонила голову, и по памяти начала читать заклинание, сопровождая тягучие напев движениями тэссэна. Внезапно она выбросила руки в стороны и подняла голову. Взметнулись ее волосы и над еще неподвижными татикомам возникли переливающиеся полупрозрачные сикигами, похожие на разноцветных сорок. С резким гортанным выкриком, принцесса загнала их внутрь машин, которые в тот же момент принялись беспокойно двигать конечностями. Юи устало поднялась на ноги, приглаживая непослушные волосы, и подошла к татикомам. Убедившись, что механизмы двигаются нормально, она заставила их пробежать несколько кругов вокруг мастерской. Оставшись недовольной, Юи принесла коробку с инструментами и еще какое-то время копалась внутри машин. Лишь после этого она передала их Бандзану и Киёмицу.

Мотоко и Бато удались принцессе на славу. Они отлично слушались седоков, а кроме того сами умели выбирать дорогу. После прощания с Юи, Бандзан только шепнул Мотоко, куда ему надо попасть, как тот потрусил к главным воротам. Поворачивая за мандариновые деревья, Бандзан обернулся. Принцесса стояла около ворот мастерской, провожая самураев задумчивым взглядом. Ветер отбросил волосы с лица, которое она тщательно вымыла перед призыванием сикигами, дав возможность Бандзану убедиться, что, следуй принцесса моде, она славилась бы свое красотой на всю страну. Хотя, если подумать, так Юи ему нравится даже больше.

— Ну, куда дальше? — прервал романтические измышления Бандзана Киёмицу.

Татикомы беспокойно переминались с ноги на ногу перед воротами дворца. Перед самураями вновь лежал проспект Судзаку, народу на котором к вечеру стало так много, что в глазах рябило от разноцветных одежд.

— Полагаю, стоит вернутся в Нидзё и как следует отдохнуть перед завтрашней поездкой. А ты, Ямага, куда собрался?

— Господин Якуси был столь добр, что выдал мне некоторое количество денег, — ответил Ямага. — Так что я, пожалуй, сделаю некоторые приобретения на местных рынках.

— Ну-ну, — хмыкнул Бандзан, — Надеюсь, на оданго он тебе тоже что-нибудь накинул.

— Точно, — подхватил Киёмицу. — Милосердие господина Якуси не знает границ. Хотелось бы верить, что уважение к нему заставит тебя отказаться от воровства еды.

Уши Ямаги вспыхнули пунцовым цветом, лицо обиженно вытянулось.

— Ну ладно, ладно, — смилостивился Бандзан. — Пошутили мы. Никто из нас не думает, что ты снова будешь воровать. Просто постарайся не потеряться.

Ямага поклонился и моментом смешался с гуляющими. Вслед за ним тронулись и самураи. Судя по всему, люди на проспекте принимали Бандзана и Киёмицу, обряженных в новые доспехи, за важных военачальников, возвращающихся с приема у императора. Не смотря на запруженность улицы, перед ними всегда находилось свободное пространство — никому не хотелось попасть под ноги сверкающим новехонькой отделкой татикомам. Проехав чуть дальше и оказавшись на торговых улицах, Бандзан и Киёмицу стали привлекали внимание всех лавочников, нестройный хор голосов которых зазывал важных господ обратить внимание на продающиеся товары. При этом каждый второй предлагал столь немыслимые скидки, что волей-неволей приходилось задумываться о том, что эти жулики собрались тебе втюхать.

— Бандзан!

Бандзан оглянулся. Учитывая окружающий гам, ему показалось что негромкий окрик прозвучал прямо у него в голове. Он посмотрел по сторонам и взгляд его зацепился за стоящего в переулке бродягу в травяном плаще до пят и низко надвинутой соломенной шляпе. Бродяга поманил его рукой.

— Это что еще за оборванец? — удивился Киёмицу, тоже заметивший его.

— Не знаю, но по-моему ему что-то от меня надо, — ответил Бандзан разворачивая татикому.

Приближаясь к незнакомцу он опустил руку на рукоять нового меча. Киёмицу последовал за ним. Бродяга, убедившись, что самураи едут к нему, отступил вглубь.

Странное дело, но как только татикомы вошли в темный переулок, уличный шум исчез как за высокой стеной. Здесь царила зловещая полутьма и непроизвольно Бандзан освободил меч, обнажив лезвие. Усилием воли подавив желание вынуть меч полностью, Бандзан дал знак рукой Киёмицу, чтобы тот остановился и приблизился к стоящему в конце тупика бродяге.

— Ты кто? — спросил он.

Хотя Бандзан не видел лица незнакомца, ему показалось, что тот улыбается.

— Отпусти свой меч, Бандзан, — сказал бродяга, сдергивая шляпу.

Самураи ахнули.

— Что вас так удивило? — продолжая ухмыляться спросил Дзигоку. — Вы ведь не думаете, что небесный царь может спокойно шататься по улицам Киото и оставаться неузнанным? Вот и приходится маскироваться.

Друзья мгновенно спрыгнули с татиком и преклонили колени.

— Все, спасибо, достаточно, — Дзигоку подошел к Бандзану и рывком поставил его на ноги. — Как-нибудь потом покланяетесь, а сейчас нет времени.

— Что вы хотите от нас господин Дзигоку? — спросил Бандзан.

— Кое с кем познакомить, Бандзан. И этого кое-кого тебе надо будет завтра взять с собой в Исэ.

— Но почему бы вам не самому не сказать об этом императору...

— Император сейчас занят, а кроме того это не его дело. Киёмицу, ты можешь вернуться в Нидзё. Я и Бандзан управимся сами.

Киёмицу молча поклонился, вскочил на татикому и направил его обратно на улицу.

— Ты тоже садись обратно, — сказал Дзигоку. — Я проведу тебя к одному моему старому другу.

— Как я могу ехать, когда вы идете пешком?

— Бандзан, ты достал своими церемониями. Надышался дворцовым воздухом? Езжай давай, а я пойду рядом. Все подумают, что я твой слуга, так мы меньше будем привлекать внимание. Давай, давай, садись. Не тяни время.

Все внутри Бандзана восставало против такой вопиющей бестактности, но он заставил себя сесть в седло и, подождав пока Дзигоку пройдет вперед, тронуться за ним.

— С кем вы хотите меня познакомить?

— Ты слышал когда-нибудь о мё-о?

— Конечно. Это великие просветленные воины, защищающие людей от демонов. Но их давно никто не видел...

— Просветленные говоришь, — Дзигоку почесал под шляпой затылок. — Боюсь ты будешь несколько разочарован, Бандзан.

— Почему?

— Видишь ли, для мё-о имеет значение только битва. Мирное время для них хуже смерти. Во время мира героев войны быстро забывают, да и сами они многое могут забыть.

Татикома послушно шел за Дзигоку. Бандзан не обращал особого внимания на то, куда он его ведет, но дома вокруг становились все беднее и беднее.

— Мё-о в последний раз сражались вместе с людьми на Том Краю Света, — сказал Дзигоку, останавливаясь. — Большинство из них там и осталось. Но кое-кто вернулся.

Они оказались у постоялого двора с покосившимися грязными стенами. Кучка оборванцев, закутанных в лохмотья, жалась к ним со страхом глядя на Бандзана в надраенных доспехах.

— Неужели вы думаете найти здесь мё-о? — Бандзан был поражен до глубины души.

— Я же говорил тебе, что они почти не переносят мирное время.

Из глубины дома донесся оглушительный рев от которого хлипкие стены заходили ходуном.

Дзигоку вздохнул.

— Знаешь, Бандзан, дай-ка я лучше сначала с ним сам поговорю.

Дзигоку скрылся в доме, оставив растерянного Бандзана рядом с Мотоко.

"Неужели мирное время может заставить воина опуститься до такого? — подумал Бандзан, рассматривая развалюху. — Да здесь и не всякий нищий бы поселился, просто притон какой-то."

Он вспомнил своих друзей и знакомых из тех, кто воевал еще за первого сёгуна Токугаву. Это были ветераны, усмирившие не одну бунтарскую провинцию и принесшие своим военачальникам десятки вражеских голов. И все они как-нибудь, но устроились в новой жизни. Самые искусные открыли свои школы, кто-то нанялся в охрану к даймё, кто-то остался в войсках бакуфу, как и Бандзан неся стражу, кто-то подался в пожарные команды. Были и те, кто ушли в монахи. Но выпивая с ними вечером чарку-другую саке Бандзан видел в их глазах тоску по более беспокойным временам. Как жители Ямато, умом они понимали, что после кровавой круговерти Сенгоку Дзидай стране был нужен стабильный мир. Но как воины, душой, рвались в бой. Большинство из них пока держалось. А сколько может продержаться мё-о, полумистическое существо, у которого нет ни семьи, ни дома — только воинское искусство? Как долго ему осталось до того, как он совсем озвереет, и станет подобен обезумевшему ронину, бродящему по дорогам только с одной целью — затеять драку? Бандзан знал и таких. И большинство из них окончили свою жизнь даже не в поединке с достойным противником, а на копьях оккапики.

В этот момент стены лачуги затряслись и снова раздался ужасающий рев. С треском ломая дряхлые бамбуковые стены из дома, кувыркаясь, вылетело чье-то тело, приземлившееся в лужу у ворот. Затем раздался еще один удар, сотрясший домишко, и вслед за первым телом вылетело второе.

— Никогда не стоит воину, даже пьяному в хлам, предлагать сыграть в кости на его оружие.

Бандзан обернулся. Дзигоку уже стоял рядом. Он появился абсолютно незаметно.

— Простите, господин, о чем вы? — удивился Бандзан.