Щепотка соли в твоем чае (общий файл)

— Ты меня преследуешь? Уже ...

 Реплика оборвалась, оставив меня мучиться любопытством. Сестра скинула вызов, переключившись на какого-то таинственного собеседника.

— Ну?

  Обратив очи к ждущей откровений Тамаре, я коротко и ясно обрисовала нашу перспективу.

— 20 минут — и мы по ту сторону, мужайся ратник — родина тебя не забудет.

  Сидеть на полу стало слишком холодно и нам пришлось гуськом прохаживаться по лестничной клетке, чтобы хоть как-то убить время. Время убивалось весьма охотно за легкими разговорами, жалобами на нерадивых братцев и планами по созданию ОЗПМС — организации по защите прав младших сестер. В разгар полемики о мерах наказания громко хлопнула дверь в подъезде, и по ступеням взбежала растрепанная Альбина.

— Ваш Чип и Дейл в одном лице прибыли, — у сестренки немного сбилось дыхание и, наверняка, с мороза раскраснелись щеки.

  Вдумчиво поковырявшись в сумке, Аля величественным жестом извлекла на свет божий звякнувшие ключи. Я даже дыхание затаила, пока не щелкнул двойной замок, и дверь не отошла от косяка. Отпихнув сестру в сторону, я первой влетела в квартиру, со скоростью света стаскивая куртку и кеды. Громко топоча, я небольшим тайфуном пронеслась по прихожей и коридору.

  Дверь в комнату брата была немного приоткрыта, жадные до членовредительства пальцы вожделенно вцепились в ручку и распахнули ее настежь.

  Что и требовалось доказать. Драконово порождение находилось в комнате. Тихонько подкравшись, я протянула скрюченные пальцы к шее брата.

  Рин лежал, запутавшись в проводах от наушников, растрепанные волосы темными солнечными лучиками раскинулись по подушке вокруг головы. Парень тихонько посапывал, подложив ладошку под щеку. Из наушников вырывалась спокойная мелодия. Полюбовавшись умиротворенным выражением лица, я задумчиво прошлась по комнате, не отрывая испытующего взгляда от спящего тела. Коварные мысли бурлили в голове, ратуя за отмщение. И вскоре они одержали верх над умилением.

  С боевым кличем я прыгнула на постель, нещадно щекоча брата. Сдав-ленно охнув, Рин уперся руками мне в живот, пытаясь отпихнуть. Наушники слетели, осоловелые темные глаза взглянули с укоризной и мировой скорбью. Я лишь взобралась брату на живот и запрыгала с большим усердием.

— Сгинь, мерзкая девчонка, — Рин лениво отмахивался, пытаясь избежать щекотки.

  Одеяло из-за нашей возни сползло до бедер, давая возможность рассмотреть новую татуировку брата. Выпучив глаза, я уставилась на повисшего на полумесяце скелета. Зацепившись ногой за покатый бочек растущей луны, костяк тянулся по левой стороне живота, ныряя за резинку боксерок.

— Когда это ты успел разрисовать свои телеса? — я с любопытством потыкала в живот пальцем, отчего Рин сердито заворчал.

— Руки прочь, вандалка, ты так до кишок докопаешься.

  Ссадив веселящуюся меня, Рин поднялся, заразительно потягиваясь и зевая.

— Что за бучу ты подняла?

 Беззаботно хлопнув ресницами, я невозмутимо отмахнулась от обвинений, продолжая наблюдать за братом.

— По-твоему, это нормально скакать на мне бешеной газелью? Я спал, если ты не заметила, у меня ночные дежурства и ненормированный график, я предавался блаженству сновидений, пока твоя задница не впечатала мои кишки в позвоночник.

  Грозно нахмуренный брат смотрелся так потешно, что я не выдержав, вскочила с кровати, бросаясь ему на шею.

— Рин, маленький гад, я тебя обожаю, — умиленно проворковала, сцепляя ноги на пояснице брата.

  Тот охнул и накренился вперед.

— Бедный Кит, радикулит ему обеспечен.

  Пренебрежительно хмыкнув, я обняла братишку за плечи, утыкаясь носом в ключицу.

  Напряжение сегодняшнего дня постепенно отпускало, изнутри съедаемое теплом. Раньше, если что-то случалось, я всегда могла прийти к брату, прижаться лбом к его груди, и все тревоги утихали, словно их развеивали карие родные глаза.

  Поддавшись очарованию момента, брат ласково погладил меня по голове:

— Ты подозрительно мила для человека, пытавшегося втоптать меня в матрас.

  Отстранившись от худощавого плеча, я залюбовалась белоснежной улыбкой и выточенными по-вампирски клыками. Рин забавно морщил нос и старательно сгибался под тяжестью моего веса.

— Ууууу, зараза клыкастая, ты меня не любишь, — я обиженно надула губы и отстранилась от вредного родственника, царапнув того при спуске на пол.

— Стервозина.

— Сам такой, ты меня в дом не пускал, засранец.

— Может быть, я спал?

  Темная бровка скептично изломилась.

— Наделал гадостей и в кроватку? Детское время, братик, ты еще не смотрел "Спокойной ночи, малыши", как только сумел уснуть без Степашки?

  Рин погрозил мне кулаком и, не слушая отчитывающую браваду, устремился из комнаты, только боксерки в дверном проеме сверкнули. Упрямым хвостом я зашагала следом.

  Темноокий Сусанин, почесывая вихрастую макушку, ввалился в обитель приема пищи, приковывая к себе взгляды Томы и Альбины. Следом, не снискав внимания, в помещение просочилась я.

  Рин, не обращая внимания на любопытные взгляды, привычно зарылся в холодильник.

— В этом доме опять нечего жрать, — темные глаза значительно погрустнели.

 Сестра недовольно скривилась и нырнула в свой ноут, над которым с рекордной скоростью замелькали острые ноготки.

— Эй, двое из ларца, одинаковых с лица, может что-нибудь приготовите? — Рин вопросительно уставился на нас с близняшкой.

 Стрекот клавиш немного сбился, когда Аля отвела взгляд от экрана.

— Я — пасс.

  И с тем же увлечением продолжила пружинисто цокать по клавишам.

— Ты не поверишь, но я — тоже, — я пакостно ухмыльнулась, подпирая щеку кулаком.

— Я могу, — Томка подняла руку, выказывая искренность своего желания.

  Взгляд медово-карих глаз, будто зачарованный, был прикован к забавной татуировке.

— Кхм.

  Рин зябко передернулся от столь пристального внимания, ощутимо отдающего маньячеством. Зуб даю, мой братец страстно мечтал прикрыть своего скелета ладошкой, чтобы не искушать Томкино любопытство.

  Выхватив из холодильника тарелку с полукружием шоколадного торта, Рин молчаливо шлепнул ее на стол. Недрогнувшей рукой он смешал в кружке почти ведерного размера ароматный чай, остатки кипятка и немного сахара. Все также отстраненно отпилил вил-кой небольшой кусок торта, оставляя его нам, и потащил добычу себе в логово.

— Приятного, — выкрикнула я в спину брату.

  Члены любительского кружка "Посиделкино" одновременно уперли взгляд в шоколадный бисквит, стоило главному сладкоежке покинуть кухню. Альбина старательно принюхалась, забавно по-кроличьи дернув носом.

— Избавьте меня от искушения, — жалобно простонала она, отползая на край дивана.

— Будешь должна, — Тома пододвинула к себе тарелку, заразительно облизнувшись.

 Сестренка взглянула на блондинку со священным ужасом. Моя близ-няшка едва ли не окропляла холодильник святой водой, после шести забывая к нему дорогу. По-этому Тамара резко пала в ее глазах, пополнив ряды святотатцев.

  Пока девушки перебрасывались колкими репликами и гримасничали, я заглянула в ноут сестры и задумчиво хмыкнула. Поверх фоновой фотки висело свернутое окошко блокнота, белизну которого окропили выбитые строчки. Я успела выхватить лишь пару предложений, прежде чем сестра заметила пристальный взгляд в ее бук и захлопнула его.

— Не обращай внимания, скопировала отрывок из книги, тренируюсь писать рецензии, — сестра светло улыбнулась, убирая со стола предмет моего интереса и кокетливо поправляя прядку темных волос.

  Я ей не поверила, печенкой почуяв, что каждая выбитая буковка принадлежит ее тонким пальцам, а не какому-то подставному писателю.

— Скинешь потом книжку, хочу почитать.

— А ты умеешь? — Альбина в притворном восторге хлопнула в ладоши.

— Сама в шоке, — на языке упорно вертелось "лицемерка", но я сладила с несвоевременным порывом и смогла проглотить едкое словцо.

  Близняшка легонько под столом сжала мои пальцы.

— Не скучайте, девушки, я вас покину. Иль, поругаемся завтра, у меня еще не домученная рецензия на хвосте висит.

  Я царским жестом отпустила сестру восвояси, на что мелкая стервозина лишь фыркнула, лебедой выплывая из помещения. Тома яростно царапнула тарелку вилкой.

— Твоя сестра меня провоцирует.

— А ты представь, что жаришь ее на сковородке со сливочным маслом, мне помогает, — я шумно шлепнула коммуникатор на стол, вяло ковырнув кнопку вызова.

  Затаившийся блондин начинал нервировать.

— Почему на сливочном? — заинтересованно вскинулось маленькое зло.

— Она не ест пищу животного происхождения, — я сладко зевнула, культурно отгородившись от подруги ладошкой.

— Вегетарианка?

— Не-а, ее с детства воротит от жирного из-за проблем с печенью.

— Несчастный человек, — Тамара жалостливо посмотрела на дверь, за которой не так давно скрылся объект обсуждения.

— Угу. Кит не отвечает.

 Томка отложила вилку, тяжело сглотнув кусочек бисквита. Светло-карие глаза мокро блеснули, но девушка, мотнув головой, ровно проговорила:

— Оставь, он еще не отошел. Братику нужно перекипеть, свариться в обиде, словно в собственном соку.

— О, да, мой мальчик самозаварной, аки бичлапша.

  Томка укоризненно ткнула в меня пальцем.

— Не посягай на великое, детка.

— Твое великое предложило мне встречаться.

— Вау, — подруга округлила медовые глаза, жадно на меня уставившись, — надеюсь, ты не тормозила и согласилась?

— Расслабься, Томаш, хэппи-эндом еще и не пахнет.

— Что за дрянь? — Томыч угрожающе прищурилась. — Вы меня огорчаете.

 Я лишь плечами пожала, не желая вступать в бессмысленные дебаты. Услужливо изъяв из-под носа царицы зла тарелку и прибор, я подступила к раковине, являя тыл новоиспеченному гуру в области серьезных отношений.

— Ты глупа, друг мой, ты глупа, — полетело мне в спину нелицеприятное и субъективное.

  Только на правду обижаться не принято, и Ила-умничка тактично промолчала.

— Мне страшно, Том. Я боюсь привыкнуть к нему, если мы разойдемся после того, как я по-верю в эти отношения, я останусь совсем разбитой.

  Вода бежала по рукам, приятно холодя кожу, а круговые движения губкой вносили размеренность в излишне сумбурные мысли.

— Трусиха, — ласково укорила блондинка, — он любит тебя.

  Я спокойно поместила тарелку в сушилку, но нервно звякнувшая вилка выдала меня с головой. С остервенением захлопнув ящик со столовыми приборами, я обернулась к подруге.

— Тебе не кажется странным, когда вместо человека о его любви говорит кто-то другой? Не странно ли, что ты ждешь откровенности и разговора по душам с моей стороны, хотя сама прики-дываешься консервной банкой? Ты молчишь о своих проблемах, Том, позволь и мне смаковать собственные в одиночку.

  Девушка внимательно выслушала прочувствованный монолог, обиженно поджав губы.

— Мне лучше уйти.

  Тамара попыталась подняться, но я подскочила к ней и надавила на плечи, усаживая на место.

— Прости, солнце, у меня дурной язык, — я обняла Томку за плечи, покаянно засопев, — я так не думаю, правда, просто отношения с твоим братом для меня больная тема.

  Тамара покачала головой, отстраняясь.

— Думаешь, и ты права.

  Подруга подтолкнула меня к дивану, предлагая исчерпать больную тему.

— Давай сначала тебе кости перемоем, поверь, у меня такая жо** произошла, что на трезвую голову лучше и не браться о ней говорить.

— Хорошо, моя болячка вне очереди, потом душ, чистка зубов и рассказ о твоем Армагеддоне.

  Я присела напротив Томы, подобрав под себя ноги.

— Итак, мораль сей басни такова, что девочка Маня немножко сохнет по милому мальчику с невероятными глазами. Мальчик Кит непонятно, как к ней относится: сначала игнорирует, потом раздражает до синих бесенят, потом мило и дружелюбно переговаривается, и, как апогей его завуалированного издевательства, топит в странных взглядах и прикосновениях.

  За окном взвизгнула чья-то сигнализация, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Тома устроилась на диване, зеркально отразив мою позу. Ее острый подбородок лежал на колене, а светлые прядки разметались по обе стороны от задумчивого лица.

— Сама знаешь, в детстве у меня открылся страшный недуг — я запала на твоего брата, а он начал вести себя, как форменный козел, встречаясь с кучей девчонок. Мне тогда казалось, что я его придушу или четвертую, но заставлю чувствовать всю ту дрянь, что происходила в моей душе.

  Вы переехали, когда я дошла до точки кипения. Я никогда не верила в правдивость страдающих вздохов и резаных во имя великой любви вен, но тогда отчетливо поняла, что сохну изнутри, потому что рядом нет моего светлого мальчика, нет его улыбок и простых прикосновений. Я была согласна терпеть его взрослость, его часто меняющихся девушек, лишь бы мне перепадали его чуточку особенные взгляды. Он был самым лучшим другом, без которого самая безудержная радость, казалось, тускнела, и он же превратился в парня, с которым хотелось ошибаться, но пробовать на вкус первую любовь. Потом я вроде бы переросла все это, шрамики от безответности совсем рассосались, а он взял и вернулся в мою жизнь.

  Бесцеремонно и нагло опутал меня воспоминаниями, которые охотно возвращались во всей красе, такими же яркими, словно и не было почти четырех лет на расстоянии. Каждая случайная встреча в универе — это новая иголка под кожу. Я бесилась, срывалась, видя насмешливого мальчика, нет уже парня, с теми же бесятами в глазах. Я понимала, что ничего дружеского между нами уже не будет, я не позволю, потому что боюсь подпускать блондина на прежнее расстояние. Только глаза эти и запах зеленого чая уже не отпускали. Я кляла себя, но с предвкушением ждала случайных встреч.

 Чертенок не умеет отпускать тех, кто попал под его очарование. Он пришил меня к себе. Я смотрела на других парней, пробовала встречаться с кем-то, но это было фоном. Чужие прикосновения не дарили ничего, кроме отторжения. Я до сих пор люблю его. Чертенок — часть моей жизни, я скучаю по нему, но впустить его за ту линию, с которой он сможет ударить, я не могу. Трушу. Не хочу его терять, но страх, что Кит снова окатит меня безразличием, сильнее желания греться теплом любимого светлого мальчика.

 Тамара покачала головой, жалостливо посмотрев на меня.

— Я не буду тебя распекать и говорить, что ты перестраховщица. Ты в чем-то права, и доверие нужно заслужить. Я очень хочу, чтобы у вас с братом сложились именно такие отношения, которых вам всегда хотелось. Время друзей прошло, вы это переросли, пора становиться парой, ведь чувства есть, как бы вы не отнекивались.

 Мой любимый сорванец грустно кривил губы, говоря несвойственные ей по тональности вещи.