— Чешется, жутко! — призналась она. В то время как Веня включил лампу чтобы было идеальное освещение, и Маришка притянув к себе руки начала разглядывать, при этом не дав нормально посмотреть врачу.

— Кто из нас врач? — уточнил Веня. Марина вздохнув протянула свои руки обратно. Тот долго внимательно разглядывал, водил пальцем, марина хихикала, причем так весело что мы все улыбались:

— Щекотно, перестань.

— Я вообще то проверяю как идет заживление, и регенерация, и останутся ли шрамы. Я так понимаю, вы не поскупились на лечение, хорошей мазью ей обрабатывали, надо еще неделю в перчатках, я дам специальные, все также с этой же мазью. Потом я посмотрю, и может другую принесу. Мне кажется обойдемся без хирургического вмешательства. Руки были ладонями обращены к очагу возгорания. Они больше пострадали. Если где и останутся шрамы, то на ладонях, надо стараться чтоб руки все время были выпрямлены, чтоб кожа нарастало ровно, а то рвать ее потом придётся. А так я тебе могу сказать, что у тебя отличный лечащий врач. — Похвалил он под конец своих нравоучений Федьку. — Когда ты ее выписываешь? Я приеду заберу, поедем пообщаемся, нам надо многое друг другу рассказать.

Я от такого заявления аж дар речи потерял. И только собрался возмутиться как услышал ответ от Марины.

— Вень, давай ты ко мне завтра или послезавтра придешь, я так понимаю ты в будние дни на работе. А забрать меня есть кому.

— Хорошо я завтра к тебе с самого утра приеду. Меня же пропустят?

— Без проблем, пропуск я тебе выдам.

А мне все это не нравилось, я стоял и пыхтел возле Маришки.

— Меня ты надеюсь не выгонишь завтра? — решил расставить все точки над и, я. — Я же вам не помешаю?

— Макс ты прости, но я хотел с ней тет-а-тет поговорить.

— Макс, честно не ревнуй. У него жена есть, и ребенок маленький, и я его как женщина никогда не интересовала, младшая сестра, вот это да.

— Откуда ты про жену и ребенка узнала?

— Ну во-первых на руке у тебя кольцо одето обручальное, а это по крайней мере признак того, что ты женился, и уважаешь жену, раз его носишь, а про ребенка? От тебя молочной смесью пахнет, вперемешку с присыпкой, запах такой, что не с чем не спутаешь.

— Нюх как у собаке. — Засмеялся Веня.

Я даже и не знал теперь как постараться остаться при их разговоре, мне очень хотелось узнать о ее прошлом, и выказывать признаки ревности я тоже уже не мог, после пояснения того, что она для него как сестра.

— И сколько вам времени надо будет, во сколько мне приезжать?

— А ты завтра не езди, отдохни от меня да и Федю не гоняй, и в воскресенье мне надо будет побыть одной. Ты уж прости, но я хочу отдохнуть и обо все поразмыслить, наш с тобой откровенный разговор уже и так надолго затянулся, вот и надо приходить к решениям, как дальше жить. Хорошо?

— А как же ты питаться будешь? — последний довод привел я.

— Я ей завтра на два дня привезу не волнуйся.

Я беспомощно посмотрел на Федю, ища у него поддержки и выход из ситуации, но тот только сочувственно пожал плечами, и повел Веню на выход.

— Я от тебя такого не ожидал! — обиженно произнес.

— Иди ко мне, мне руки освободили я хочу тебя обнять. — Так нежно и с такой мольбой в голосе она это произнесла, что я сразу забыл все обиды. И поддался всем телом, но очень осторожно к ней. Маришка сначала аккуратно провела руками по моим щека, очертила контур губ, при этом пощекотав их, и вызвав тем самым у меня улыбку, потом аккуратно обняла мою голову и притянула к себе. Повторив путь своих пальчиков но уже губами, сначала нежно мои глаза, прикрытые от удовольствия, потом щеки и нежно спустилась к губам, поцеловав уголок губ, я не выдержав этой игры впился поцелуем в ее губы. Я выпил ее вздох, как путник жадно пьет воду после изнуряющего путешествие через пустыню, я наслаждался этим поцелуем как гурман получивший возможность отведать деликатес. Я не могу толком придумать сравнение, которое смогло бы полно описать, те чувства которые вызвали ее губы. Она была для меня как амброзия. Когда Маришка оторвалась от меня, немного задыхаясь, отодвинулась, и смущаясь заглянула в мои глаза.

— Каждый раз когда я тебя целую, я вспоминаю фразу: И пусть весь мир подождет. Я не могу тобой насытиться, мне каждый раз очень трудно оторваться, и только судорожная нехватка воздуха, заставляет от тебя оторваться.

В моих глазах наверно засверкали звезды.

— Я тебя люблю, — признался ей, — мне наплевать на все, что было у тебя в прошлом, я сделаю все чтобы ты была счастлива со мной. Я боюсь тебя потерять, и мне больно только из-за мысли, что ты попросила целых два дня к тебе не приезжать.

— Макс... — простонала Маришка и опять потянулась к моим губам. Я впился в ее губы и стал неистово ее целовать, пытаясь показать языком, все что ей предстоит испытать со мной. Я хотел, чтоб она плавилась, подо мной. Я ХОТЕЛ ее. Не разрывая поцелуя, я пересадил Маришку к себе на колени, и аккуратно стал поглаживать ее округлые груди. Она идеально помещалась ко мне в ладошку. Маришка застонала, и я поглотил этот явный знак одобрения.

— Кхе, кхе — раздалось покашливание от дверей. Я оторвался от Маришку и посмотрел на того смертника, который нас отвлек. Федя. — Во-первых ей нельзя повышать пульс и кровяное давление. Во-вторых я пришел перевязать еще раз руки, и мы уже уезжаем..

— Мы торопимся?

— Ну вообще то у меня то же есть жена, и я по ней очень соскучился.

— Ладно давай, ты пока проводи процедуры, а я покормлю Маришку, а то уеду и будет не кому.

На прощание я пообещал ей завтра и послезавтра звонить, но она попросила ограничиться смс. Утро субботы, а я уже со вчерашнего вечера, изнываю от того что скучаю, и мне без моего солнышка, ясный солнечный день, кажется пасмурным и темным. Я со вчерашнего вечера уже замучил ее своими сообщениями, но она мне после пятого моего прислала короткое, что взаимно, и что она спит. Я после этого умерил свой пыл, при этом изнывая, от вопроса на что взаимно, потому что я много, что успел ей написать.

Я решил ограничиться только 'добрым утром, солнышко', в ответ 'без тебя и твоих рук спиться очень плохо, так что у меня оно не доброе', я от этого растекся лужицей на диване в гостиной у Феди. Мое решение ее не беспокоить уже было забыто, поэтому 'выздоравливай, и все оставшиеся ночи в своей жизни обещаю, держать тебя в своих крепких и надежных объятьях', а в ответ тишина. Ладно не будем форсировать события. В таких незначительных переписках, но очень поднимающих настроение я провел два дня.

В понедельник зайдя к Маришке в палату, меня охватила паника, ее кровать была заправлена, и моей девочки не где не было видно. Я уже хотел выскочить и побежать искать того кто мне скажет куда она делась, когда из туалета, медленно выплыло мое собственное солнце. Я в три шага преодолел разделяющее нам пространство и заключил ее в свои крепкие объятия.

— Я соскучился!

— И в половину не так как я!

— Ты все таки сама ходишь, тебя же просили этого не делать.

— Я даже уже сама ем, ложку хорошо в руках держу, и у меня голова только гулом, и резью в глазах напоминает, о том что у меня были какие то проблемы. Может меня Федя отпустит домой? И ты меня заберешь отсюда?

Мне так было приятно слышать, что она мой дом называет нашим.

— Во-первых пока Федя не скажет, что ты здорова, ты отсюда не уйдешь. А во-вторых я как бы труп, и нам нельзя там появляться.

— Чем сегодня займемся? — решила она сменить тему?

— Ну так как ты уже поставила цветы в вазу, давай попьем чай, позавтракаешь, Вера передала тут вкусностей, все что не съешь в холодильник на обед и ужен.

— Мммммм, да на Верочкиной стряпне я скоро в дверь не войду! — но все таки залезла в пакет, чтобы вытащить себе что по вкусу, на завтрак.

— Как прошла встреча? Расскажешь? — решил я аккуратно закинуть удочки.

— Встреча прошла хорошо, но вот все тебе рассказать я еще не готова, понимаешь тут несколько моментов прояснилось, что я даже не знаю, что делать, надо распрощаться с темным прошлым, со всеми призраками из него, чтобы нам с тобой не мешало оно. Ну а первым делам конечно, вычислить заказчика на твою голову. А потом...

— А потом все таки Бали? — рассмеялся я.

— Не помешаю? — к нам заглянул Федя, — мне надо осмотреть больную.

— Я выздоравливающая! — возмутилась Марина, в то время, пока Федя проводил свои манипуляции.

— Так еще томографу сделаем сегодня, если все хорошо, то еще три дня уколы, и в пятницу наверно тебя отпустим.

— Но вот куда? — не весело уточнил я.

— Ну хорошо, заберу вас к себе. — Улыбнулся Федя, — Ладно не скучайте. — попрощался. На Маришку опять нацепили перчатки предварительно намазов руки плотно кремом. Сказал, что за ней зайдет медсестра, чтоб проводить на томографию.

Мы спокойно проводили день, отшучиваясь и переговариваясь не о чем, пообсуждали уже и так за неделю вылизанный бизнес план. Потом Маришка ушла с медсестрой на томографию, от каталки она конечно отказалась, сказала, что вдоль стеночки и с поддержкой доберется, что надо восстанавливать навыки и больше она не собирается вести себя как инвалид. Пока отсутствовала Маришка, я позвонил Леониду Сергеевичу, но результатов все еще не было, не чем он меня обрадовать не мог. Я уже не знал, что делать, если сегодня еще результатов и от Виктора не будет, то я наверно перестану быть трупом, и опять стану живой мишенью. Осталось только вопрос, как обезопасить Маришку, больше ее жизнью не должно не чего угрожать. Я даже подумал может уехать с ней на некоторое время куда-нибудь? Только вот вопрос, без моего присутствия смогут ли найти заказчика. Или без меня ни как?

Примерно через час пришла Маришка, я ей помог добраться до кровати, потому что силы ее были уже на исходе. Больше хорохориться, а сама еще слаба. Ну это так, я поворчал, и конечно про себя.

— Я тут пока ходила, подумала, дай мне посмотреть собранные данные на этих трех лиц, который ты подозреваешь, я почитаю, подумаю, может ко мне в больную голову какая умная мысль придет? Надоела это неопределенность. И нам действительно надо будет перед выпиской решать, оживаешь ты или нет.

— Я не хочу больше тобой рисковать.

— И как ты себе это представляешь? Если я знаю, что могу тебе помочь, что я должна стоять в сторонке и смотреть как тебя пытаются убить? Или может ждать пока пострадает еще куча невинных людей. Полномочия телохранителя ты с меня даже если снимешь, то я все равно буду подставлять свою спину, чтобы закрыть тебя.

— Как ты не понимаешь, я не смогу жить без тебя! — воскликнул со всей бурей эмоций которые испытал, когда думал, что она умерла, в голосе я.

— Смерть любимого человека, это еще не конец света, даже если со мной что то случится ты сможешь жить дальше, поверь моему опыту.

Я от той боли которая прозвучала в ее голосе, от испытываемых и разрываемых мое сердце чувств, я ж присел на стул стоящий рядом с ее кроватью.

— Я не хочу.

— От наших желаний не чего не зависит. 'Хочешь рассмешить бога, расскажи ему свои планы на завтра!' Меня эта мудрость, очень часто ставила на место.

— Но я могу сделать все от меня зависящее, чтобы ты не пострадала.

— Да, найти убийцу, раньше чем произойдет следующее покушение.

— А если я ... тебя уволю, и с тобой расстанусь? — зло сказал я.

— Ну давай, произнеси эти слова, и посмотрим, что будет дальше. — Не купилась она на мой блеф. Но в глазах появилась обида, и засверкали слезы.

Господи! Какой же я дурак, если даже от легкого намека на то что, она обидится и не дай бог расплачется, мне становиться плохо, то о каком расстанусь может идти речь?

— Прости, мои слова, я дурак, очень сильно боюсь за тебя, и не хочу больше сидеть возле твоей больничной кровати, и ждать когда ты придешь в себя! — попытался я оправдаться, при этом пересел к ней, и перетянул к себе в объятия. Маришка не поворачивала голову, все так же скрывая от меня свои глаза. А я уткнулся в ее макушку носом, и встал вдыхать ее неуловимый аромат.

— Ну проси, что хочешь. Только прости меня?

— Какая милая сцена, я смотрю ты по мне не долго тосковала, а как в любви признавалась, и верность хранить обещала! — вдруг раздалось от двери.

Я в недоумение перевел взгляд на вошедшего мужчину. И почувствовал, что Маришка в моих руках вся сжалась, и как будто попыталась в меня вдавиться, чтоб ее здесь не стало. Потом все таки посмотрела на меня, а в ее глазах плескалась такая гремучая смесь: боль, горе и ненависть, все поглощающая, и я постепенно увидел, а потом и почувствовал что в моих руках находиться, не мое солнышко, а снежная королева. Она очень аккуратно перевела взгляд на вошедшего. Потом не торопясь от меня оторвалась, я встал с кровати, но когда попытался убрать свои руки от ее, она чуть сильнее сжала их, и я понял, что тем самым она просит меня остаться. Чтоб не причинять боль ее только заживающим ручкам, я перехватил ее кисть в свои ладони, и присел рядом на стул. Маришка все это время молча сидела на своей кровати, и гипнотизировала вошедшего своими фиолетовыми глазами. И с каждой секундой они становились все темнее и темнее.

— Что не оторвешься от этого мальчика, и не обнимешь после долгой разлуки? — спросил этот... я даже не могу подобрать культурного эпитета. Хотя он и выглядел вполне прилично одетым, джинсы, мокасины, голубой льняной пиджак, под ним белая футболка, на вполне прокаченном теле. Блин у Маришки все знакомые имеют, статный вид и без лимитный абонемент в качалку?

— А вы не ошиблись палатой? — решил мирно начать я разговор. Хоть и понимал, что звучит глупо, из-за того, как Маришка на него отреагировала. Но хоть что то надо было сказать. А то эта тишина была гнетущей. На меня ни кто не отреагировал.

— Мариш, ты его знаешь? Может его выгнать из палаты.

— Эта тебя сейчас выгоним из палаты, и она не Марина, она Оксана.

— Ну это однозначно говорит о том, что вы палату перепутали.

— Нет, макс, он просто меня знает под именем Оксана. — Улыбнулась мне Маришка. Теперь мне стало любопытно, и я уже так же пристально стал разглядывать ее. Сколько же еще она хранит секретов, и как долго я буду задаваться новыми вопросами, все так же не получая на них ответ?

— Ну раз ты сам к нам пришел, — вдруг промолвила Маришка, таким не естественно рубленным голосом, как будто она не со старым знакомым разговаривает, а по крайней мере с заключенным повинным в куче смертей, — то давай рассказывай, чем жил последний год, как так получилось, что я везла ваши гробы и хоронила потом их, оплакивала всю нашу группу, кто еще жив, как же ты клявшейся ни когда меня не бросать, допустил чтобы я провела на принудительном лечение, столько времени. — К концу своих вопросов она уже просто кричала. Мне было наплевать на вошедшего, я схватил Маришку за голову.

— Солнце не кричи, у тебя голова болит, он того не стоит. Марина перевела дух, потом посмотрела в мои глаза и я понял, что она во-первых успокоилась, а во-вторых что то для себя решила. Протянула руку, нежно меня погладила по щеке, своими забинтованными или точнее одетыми в перчатку пальчиками. И прошептала.