Королевский секретарь

— Интересное предложение, — господин Дерси сделал вид, что задумался. — Может быть, если вы поручитесь, что они выполнят пару моих незначительных просьб...

— Можете быть уверенным в этом, — с жаром заверил его бывший советник. — Я сегодня же им напишу и отправлю.

— Не стоит, я сам отвезу, — еще неизвестно, что этот тип там напишет. Миррисав картинно вздохнул и продолжил. — А Его Величество ведь отправил меня сюда, чтобы я нашел, кто же так тлетворно влияет на принца.

— Ну, думаю, что Его Величеству придется удовлетвориться тем, что ничего сверхинтересного вы ему не привезете, — заулыбался Митади.

— Почему же? Я привезу ему информацию о вас, — приподнял одну бровь Сав.

— Но... — растерялся бывший советник. — Я думал, мы договорились.

Господин Дерси обернулся и громко позвал хозяина:

— Эй, любезный. Бумагу и перо нам.

Когда потребованное было принесено кокетливо стреляющей глазками служанкой, Миррисав подвинул бумагу Митади.

— Пишите.

Тот машинально взял перо.

— Что писать?

— Расписку, что передаете короне...за сколько вы, кстати, продали то месторождение?

Его собеседник непонимающе смотрел в ответ.

— Три тысячи пятьсот, вроде.

— Ну, эту самую сумму и пишите. Деньги передадите мне.

Митади вскинулся и хотел было что-то сказать, но осекся.

— А что вы хотели? — спокойно спросил Миррисав. — Фактически, вы взяли эти деньги из королевской казны, пришло время их вернуть. К тому же, тут нечему возмущаться, с учетом инфляции за все эти одиннадцать лет сумма получается вполне божеской. И не забудьте датировать документ числом, когда та сделка была совершена. Если не помните, то это было 18 августа 526 года от Распада Империи.

Митади вздохнул и послушно начал писать. Когда расписка была составлена, он протянул ее королевскому секретарю и недоверчиво покачал головой:

— Все равно это ничего не даст. Даже если Онар Гирийский поверит, что ошибся тогда, так просто он это не признает. Да и то, что я якобы передал эти деньги короне, никак не подтвердишь, и бумага эта слишком новая для одиннадцатилетней давности.

— Не волнуйтесь, нам и не нужно, чтобы король вас помиловал, достаточно, чтобы он просто больше не хотел вас преследовать. И бумага будет старой, и главный казначей подтвердит, и маленькая бюрократическая ошибка, из-за которой до Его Величества вовремя не дошла эта расписка, появится, да и то, что Ориентское месторождение сегодня совсем убыточно, тоже нам на руку, — рассеянно ответил господин Дерси, складывая лист и убирая за пазуху. — Это уже моя задача. В Лигорию вам путь, конечно, будет закрыт, но хоть легализоваться сможете. Взамен я хочу, что вы со всей семьей уехали из Икары, особенно это касается Исари. Закончит обучение еще в каком-нибудь университете, но чтобы близко не подходил к принцу. О чем вы вообще думали, позволяя этой дружбе продолжаться?

— У меня были здесь важные дела. Если бы уехал в тот момент, крупная сделка могла сорваться, — с досадой ответил Митади.

Миррисав внутренне поморщился. Все-таки правильно бывший советник выбрал себе новую профессию. Только купец сначала думает о выгоде, а потом о собственной безопасности.

— Теперь это не имеет значения, уезжайте, — безапелляционно заявил он. — Но перед этим, нужно сделать еще кое-что. Его Величество иногда бывает слишком... хм, настойчивым, да. Он может все равно потребовать у Фоссы вашей выдачи.

— Что же делать?

— Вашей младшей дочери сейчас сколько? Шесть?

— Да, — удивленно ответил Митади.

— Можете обрадовать свою жену. Вы нашли ей прекрасную партию, — Миррисав улыбнулся явной растерянности собеседника.

— Какую партию..? О чем вы? — Митади нервно подался вперед.

— А вы считаете принца Юги недостаточно подходящим зятем?

— Какой принц Юги?! О чем вы?! — вскричал Ширин. — У них же там многоженство и вообще черте что. Вы хотите отдать мою девочку незнамо какой женой по счету, да о чем вы? Ей всего шесть лет!

— О, люди. Юга ведь уже давно активно вышла на международную арену, а представление о ней до сих пор предвзятое, — покачал головой господин Дерси, но соизволил объяснить. — Во-первых, у югийцев принято иметь не более четырех жен, а не дюжину или сотню, как думают многие. Во-вторых, в этой стране заключение ранних браков чрезвычайно распространено, единственное условие, чтобы один из супругов достиг совершеннолетия. Они могут не жить вместе и вообще не видеть друг друга. И уж совсем мало кто знает, что пока второй или вторая не достигнет четырнадцати лет, брак можно расторгнуть по взаимному согласию сторон. Но вот потом все, никаких разводов. Ваша старшая дочь именно поэтому и не подходит, ей уже пятнадцать.

— Но зачем это нужно? — не сдавался Ширин.

— Господин Монерон. Я, конечно, понимаю, что вы несколько удивлены, но вы же умный человек. С Югой у Лигории очень тесные связи, Его Величество наверняка задумается, прежде чем портить отношения с таким важным союзником казнью тестя принца. В общем, готовьтесь к помолвке. На этом позвольте откланяться.

С этими словами Миррисав поднялся из-за стола, но был остановлен все еще сомневающимся Митади:

— А разве югийский принц на это согласится? Ему-то какая выгода?

— Прямая, в том числе материальная. Так что понадобятся еще деньги, — усмехнулся Сав, ничуть не огорченный, что приходится изрядно потрясти кошелек бывшего советника. — Предоставьте это мне. Когда вы понадобитесь, я передам через Исари.

Резко повернувшись, господин Дерси вышел из таверны.

Глава 9

На самом деле, Миррисав почти не сомневался, что ему удастся убедить Лирана ас-Тодсима принять участие в этой авантюре. Во-первых, тот постоянно нуждался в деньгах, и щедрое вознаграждение, скорее всего, его заинтересует само по себе. Ну а во-вторых, насколько Сав знал, данный югиец был еще не женат и активно противился настойчивым попыткам родителей подобрать ему хотя бы одну жену. Быть вообще не женатым после семнадцати в этой стране считалось несколько зазорным. Господин Дерси собирался намекнуть ему на способ решить эту проблему, хотя бы временно.

К выбору места для встречи Монти подошел с явной выдумкой, пытаясь, видимо, реабилитировать себя в глазах шефа после промаха с ас-Тодсимом. Соревнование по распитию такхы (крепкого алкогольного напитка, широко распространенного не только в Фоссе, но и в других странах континента) настолько заинтересовало югийского принца, что первое время он только и мог, что наблюдать за этим действом с почти благоговейным трепетом. Перед участниками ровными рядами выстроились небольшие глиняные стаканчики с теплой такхой, и тут же были предложены на выбор всевозможные виды закуски. Впрочем, многие закуску откровенно игнорировали, пытаясь выпить как можно больше исключительно из-за скорости потребления. Вот только такху выпить залпом было сложновато из-за специфического резкого покалывания при первом глотке. Поэтому, чтобы не обжечь пищевод, приходилось сначала держать ее некоторое время во рту. Выбывших участников, горланящих пьяные песни или тихо посапывающих в обнимку с тарелкой незаслуженно забытой закуски, уже не способных продолжать соревнование, оперативно выносили на улицу, проветриться. Зрители громко делали ставки и то и дело норовили сами вступить в неравную борьбу с такхой, требуя еще выпивки, но уже не для участников, а для себя, чтобы показать, так сказать, личный пример.

Ас-Тодсим с ошеломленным выражением на лице провожал глазами стакан за стаканом, содержимое которых исчезало в чьей-то глотке. В Юге, долгое время изолированной от остальных стран, пить алкоголь было не принято, предпочтение отдавалось настоям из трав. Хотя слабенькие местные напитки все же встречались, Югийцы имели репутацию убежденных трезвенников, что, впрочем, объяснялось скорее особенностью организма этого народа. Не имея богатой истории употребления спиртных напитков, они отличались низкой устойчивостью к алкоголю. Все, что было крепче шести-восьми градусов, буквально сбивало их с ног и награждало жуткой головной болью наутро. Естественно, в таких обстоятельствах любителей выпить в Юге практически не наблюдалось. Поэтому для Лирана видеть фоссов, так отважно вливающих в себя напиток под тридцать градусов, было тем более удивительно.

Дав принцу в полной мере насладиться увлекательным зрелищем, Миррисав выслушал восторженные слова благодарности за столь интересные новые впечатления и перешел, наконец, к тому, зачем собственно и позвал югийца. Нельзя сказать, что предложение жениться было принято тем благосклонно. Но поток бурных возмущений немного утих после упоминания солидного вознаграждения. А уж обещание расторгнуть брак до вступления того в законную силу и отказ семьи Монерон от любых претензий в этом случае заставило задуматься.

— Вы ничем не рискуете, — увещевал ас-Тодсима господин Дерси. — Да, может этот брак и не соответствует вашему статусу, но, насколько мне известно, первая жена в Юге считается самой младшей в правах и не обязательно должна быть одобрена родителями жениха, так как ее дети не имеют прав наследования. К тому же, вы кроме как на свадьбе больше вообще не увидите невесту, а потом через несколько лет просто расторгнете этот брак и все. Можете брать другую жену.

— Другую...хм, — пробормотал принц.

Лиран верно ухватил мысль, что, будучи формально женатым, он сможет еще на некоторое время обезопасить себя от попыток родителей женить его на ком-нибудь под предлогом требований традиций. А потом можно еще разок взять первую жену, желательно тоже помладше. Хотя, конечно, отец все равно разгадает эту простую уловку, но несколько лет он выиграет. Так что, как и ожидал Миррисав, ас-Тодсим согласился. Полностью удовлетворенные достигнутым соглашением, мужчины разошлись.

Церемония бракосочетания состоялась в узком кругу ровно через неделю в доме, снимаемом бывшим советником для своей семьи в Икаре. Результатом сего мероприятия все остались вполне довольны. Лиран уходил с заметно потяжелевшим кошельком, Ширин несколько успокоился, убедившись, что югийский принц не хочет и лишней минуты задерживаться рядом с новоиспеченной супругой, Миррисав получил обещанные письма к друзьям Митади в Лигории. Даже сама маленькая невеста, воспринимавшая все скорее как игру, была в полном восторге от пестрого национального наряда жениха. А уж сумев-таки к концу церемонии отвертеть блестящую пуговицу с рукава югийца, осталась в твердой уверенности, что ее мучения в новом красивом, но неудобном платье, в которое ее заставила облачиться матушка, были вполне оправданы.

Спровадив на следующий день Митади из города, господин Дерси вздохнул несколько свободнее. Неделька вышла на редкость тяжелой. О договоренности между собой королевский секретарь и опальный советник по понятным причинам не распространялись, причем Митади, судя по всему, ничего не сказал даже своей жене. И хотя его домашние были в курсе свадьбы младшей дочери, но в подробности их никто посвящать не собирался. Поэтому для Исари последующее решение отца забрать его из Икарского Университета и уехать из столицы стало полной неожиданностью. Конечно, он этому не обрадовался, но перечить не решился, занявшись оформлением документов. А вот расстроенный предстоящим прощанием с другом принц Алур весьма подозрительно поглядывал на невозмутимого Миррисава и явно обеспокоенную Анареллу. Девушка, кстати, осторожно попыталась выяснить причину ухода Исари из Университета, но не преуспела, поскольку тот и сам ничего определенного не знал.

А через пару дней пришло письмо от короля Лигории с требованием немедленно возвращаться. Верно оценив нервный тон послания, господин Дерси сорвался с места, буквально на следующий день отправившись в путешествие почтовыми каретами. Ректор был и рад этому обстоятельству, и в то же время зол. С одной стороны, он избавлялся от нелюбимого преподавателя, а с другой — учебный план был сорван в середине семестра. Впрочем, Миррисав особо не обратил внимания на его ворчание, занятый экстренным упаковыванием вещей, которых неожиданно оказалось многовато. Хотя королевский секретарь предпочитал путешествовать налегке, в Икаре он все же не устоял и купил несколько книг, а также пару подарков матери.

Уехать по-тихому, как он хотел, у господина Дерси все же не получилось. Сначала принц Алур отловил его в коридоре и в своей неподражаемой неуверенной манере попытался выяснить, не решил ли Сав все же рассказать королю о Митади. Кое-как замяв этот скользкий момент и пообещав даже напомнить Онару Гирийскому о просьбе наследника о переводе на другой факультет, королевский секретарь уже почти покинул стены Университета, когда наперерез ему устремилась Анарелла Лигови.

— Сав, подожди, — девушка запыхалась, пытаясь подстроиться под его быстрый шаг.

— Элла, у тебя, если не ошибаюсь, сейчас лекции должны идти? — как бы ни спешил господин Дерси, заставлять девушку буквально бежать за собой было невежливо, поэтому он остановился.

— Да бог с ними, — отмахнулась госпожа Лигови. — Держи.

Она протянула небольшой, аккуратно упакованный сверток.

— Что это? — машинально принимая его, спросил Миррисав.

— Подарок твоей матери. От меня. Там риолинская пряжа, она давно хотела связать тебе перчатки из нее, но в Лигории такой не купишь. Передавай ей привет и скажи, что я навещу ее, как только приеду на каникулы. Мы так давно не виделись.

— Хорошо, спасибо, — господин Дерси невольно улыбнулся.

Несмотря на развод, Анарелла продолжала поддерживать связь с его матерью, женщины часто обменивались маленькими презентами.

— И.., Сав — Элла неуверенно посмотрела на Миррисава. — Ты же понимаешь, что герцог скоро захочет с тобой поговорить?

— У меня тоже найдется, что с ним обсудить, — недобро ухмыльнулся господин Дерси. — Не волнуйся, ты свою работу выполнила, дальше мы с ним сами разберемся.

— Прости еще раз, — виновато потупилась девушка.

Смотря на нее, не смеющую поднять глаза, королевский секретарь честно признался сам себе, что уже не сердится. К тому же, шансы на успешное разрешение данной проблемы были высоки. В конце концов, он приложил к этому немало сил, хотя впереди еще предстоял трудный разговор с королем. Но об этом он подумает чуть позже. Поэтому Сав поднял руку и мягко придержал запястье Анареллы, нервно теребящей прядь волос.

— Не надо, — покачал он головой на удивленный взгляд. — У тебя слишком красивые волосы, чтобы так безжалостно с ними обращаться.

Кивнув неуверенно улыбнувшейся на комплимент девушке, господин Дерси развернулся и покинул, наконец, Университет, чувствуя ее пристальный взгляд в спину, но ни разу не обернувшись.

Через несколько часов он уже трясся в душной карете под аккомпанемент звучного храпа одного из попутчиков, огромного, грузного мужчины с совершенно роскошными усами, свисающими почти до самой груди. Кирив и Монти сидели рядом, и если первому храп, кажется, совершенно не мешал мирно дремать, то Тараб периодически печально вздыхал и невидяще смотрел на монотонный пейзаж за окном. Миррисав только едва заметно улыбался такой эмоциональной реакции на их внезапный отъезд. Прощание Монти с той кухарочкой, а может и еще с кем, видимо вышло весьма бурным, так как к отъезжающей карете он явился в слегка помятом виде.