Королевский секретарь

Глава 1

Карета в очередной раз опасно накренилась, и Миррисав Дерси судорожно попытался схватиться за воздух руками, больно ударившись при этом плечом о локоть соседа, который смешно распластался по сиденью, тоже стараясь удержать равновесие.

— Чертова таратайка! — недовольно проворчал полномочный посол Лигории в Фоссе после того, как карета, наконец, выровняла ход. — Чертова дорога. И чертова Фосса!

Миррисав согласно промычал что-то неопределенное, потирая плечо, и выглянул в окно. Пейзаж все также не радовал: бесконечное открытое пространство, изредка разбавленное парочкой сиротливо стоящих деревьев. Деревень не встречалось уже второй день подряд. Он, конечно, слышал, что север Фоссы особо не обжит, но не представлял, что настолько. Последний раз они видели жилые строения вчера утром, когда выезжали из довольно-таки затрапезного вида постоялого двора на самой границе с Лигорией.

Отсутствие поселений около главного тракта, соединяющего две страны, заставляло с грустью задуматься о дипломатических отношениях между ними. Несмотря на то, что страны были соседями, большого дележа территорий в их истории не наблюдалось, а взаимная торговля шла ни шатко, ни валко. Хотя, фосская аристократия с удовольствием носила меха из богатого лесами севера Лигории, а рыба и экзотические морепродукты из имеющей выход в море Фоссы пользовались спросом при лигорском дворе. Но это, пожалуй, были единственные статьи взаимного интереса.

Покосившись на опять впавшего в дрему посла, Миррисав со вздохом зашторил ядовито зеленого окраса занавеску и откинулся на сиденье с опять-таки зеленой обивкой, казавшееся в начале пути таким мягким и комфортным, а сейчас жестко впивавшееся в спину. Делать было совершенно нечего. Снаружи противно завывал ветер, отбивая всякую охоту делать остановку, чтобы размять затекшие от долгого сидения ноги. Типичный городской житель, привыкший считать долгим путешествием путь в соседний городок на расстоянии двадцати километров, господин Дерси откровенно мечтал поскорее попасть в конечный пункт назначения — столицу Фоссы, Икару. И недавняя ночевка в карете посреди огромного поля его совсем не обрадовала. Хотя, ради справедливости надо признать, что Миррисаву было все же гораздо комфортней в тесной, но теплой карете, чем его помощникам — Монти и Кириву, которым пришлось устраиваться под открытым небом вместе с охранниками и слугами. Впрочем, его люди не жаловались, найдя себе прекрасную компанию для распития припрятанной бутылочки вина, втайне от посла Пэри. Миррисав сделал вид, что тоже не в курсе, отчего шутки охраны становятся все острее, а взрывы смеха все громче.

Дерси потер затекшую шею. Он не был неженкой, а часы, проведенные на охоте, и строгая муштра отца сделали из него прекрасного наездника. Пусть у него и не было большого опыта дальних поездок, но он не привык долго находиться в неподвижном состоянии и чувствовал в себе силы выдержать путь из Лигории в Фоссу наравне со своими людьми — верхом. Однако приказ короля был четок — присоединиться к новому послу в Фоссу. А господин полномочный посол предпочитал путешествовать в карете, распивая дорогое вино и ведя неспешную беседу. Но Миррисав был равнодушен к спиртному, а занудные философствования Пэри приелись еще в первый день совместного путешествия.

Прикрыв глаза, молодой человек снова вспомнил тот злополучный день, когда Его Величество Онар Гирийский решил отправить своего личного секретаря на неопределенный срок в соседнюю Фоссу присматривать за наследным принцем, который обучался в знаменитом на весь континент Икарском Университете. Миррисав вполне отдавал себе отчет, что в своей фактической высылке он виноват сам. Не надо было допускать неодобрительной гримасы на своем лице, когда король Лигории приказывал убираться из столицы очередному отпрыску одной из семей, имевшего глупость отстаивать свое мнение в присутствии правителя. Незадачливый молодой человек, надо сказать, был талантлив, и его ветвь постепенно набирала силу. Возможно, даже смогла бы сменить главный род врачевателей, который постепенно дряхлел и уже не справлялся со своими обязанностями. Дерси успел поработать с предаваемой анафеме семьей и очень надеялся, что она сможет закрепиться у власти. И тут такой печальный, но вполне ожидаемый итог.

Поэтому на обычно бесстрастном лице секретаря невольно проскользнуло недовольное выражение, замеченное зорким взглядом короля. Критику своих решений, даже молчаливую, Его Величество не терпел. В тот же вечер, выслушав ежедневный доклад о текущих делах, правитель не отпустил Дерси на заслуженный отдых, а принялся пристально его разглядывать, многозначительно молча. Миррисав, прекрасно знавший значение этого молчания, почувствовал внутреннюю дрожь от нехорошего предчувствия, но вида не подал, продолжив стоять перед своим королем с равнодушным и даже где-то безмятежным выражением лица.

— Я тут подумал, — словно кот, поймавший птичку, улыбнулся король. — Его Высочество не был дома вот уже почти год. Приглашение младшего принца Фоссы погостить у него лишило меня общества сына на время каникул, и теперь меня терзают печальные думы о том, как там дела у моего мальчика. Вы ведь, кажется, в хороших отношениях с принцем? По-моему, вы на него положительно влияете, Миррисав.

Дерси внутренне содрогнулся от воспоминаний о принце Алуре и их "хороших" отношениях, но лишь вежливо улыбнулся.

— Я надеюсь, Его Высочество считает меня своим преданным слугой, — спокойный ответ заставил короля разочарованно вздохнуть.

Миррисав все чаще подозревал, что правитель догадывается о его не слишком гладких отношениях с наследником, к которому он должен был перейти как секретарь после коронации.

— Не сомневаюсь, — Онар резко откинулся в кресле, выдав свое раздражение. — Однако считаю, что ваше общение нужно продолжить. Через два дня в Фоссу отправляется новый посол. Вы едете с ним и поработаете некоторое время в Икарском Университете на должности преподавателя. Не мне вам объяснять, что о вашем истинном статусе распространяться не стоит, принц будет предупрежден. Жду ваших отчетов раз в неделю. Вопросы?

— Кому мне передать дела на время отсутствия?

— Риму Онори. Министр финансов обойдется пока без него. Свободны.

Миррисав отвесил глубокий поклон в строгом соответствии с придворным этикетом и вышел из кабинета, размышляя над тем посланием, что читалось между строк в словах короля. "Ты взял слишком много воли. Незаменимых у нас не бывает. Знай свое место". Отношения с кузеном Римом у него были прохладные. Тот был амбициозным молодым человеком и давно с завистью посматривал на место королевского секретаря, ничуть не смущаясь, что оно уже занято родственником. Однако Миррисав был пока вполне спокоен за свою должность, зная, что короля интересует в первую очередь личная преданность своих помощников. Род Дерси был в этом отношении почти идеален.

Семь поколений мужчин из семьи Миррисава служили королевскими секретарями. Старших сыновей в семье с детства готовили к этой почетной обязанности, не только давая прекрасное образование, но и воспитывая в соответствии с жестким принципом абсолютной преданности королю, ведь секретарь становился подчас самым приближенным к трону человеком. "Правитель всегда прав и его решения не обсуждаются". Этот постулат маленький Сав впитал в себя буквально с молоком матери, мечтая пойти по стопам отца, который с ранней юности служил королю. Он с жадностью ловил любые новости о наследном принце, резонно предполагая, что тот станет его будущим работодателем, и приставал к отцу с просьбами рассказать о поручениях, которые он выполнял для короны. Орхэн Дерси отшучивался государственной тайной, а его жена с затаенной тоской вздыхала. Как-то раз Миррисав подслушал ссору родителей. Мать со слезами в голосе просила отца не рисковать собой на службе, подумать о ней и сыне. Орхэн ответил фразой, надолго запомнившейся мальчику: "Я могу не одобрять решений Его Величества, но выполнять их я обязан". Правда, Сав так и не понял тогда, о каком риске вела речь мать, говоря о вроде бы обычной работе секретаря.

В пятнадцать лет к великой радости Миррисава отец взял его с собой ко двору в качестве своего помощника. Юноше предстояло на практике узнать, что значит быть королевским секретарем, наблюдая за работой отца. Да и не мешало познакомиться с Алуром Гирийским, которому он должен был служить в будущем. Однако первая встреча с наследным принцем откровенно разочаровала. Тот был младше Миррисава на семь лет и совершенно не походил на своего отца, короля Лигории. Его Величество был высокого роста и сухого телосложения. Острые скулы, глубоко посаженные, серые как сталь мечей на родовом гербе глаза, хриплый голос. Все это создавало ощущение колючести и жесткости. Наследник же был каким-то округлым, мягким, если не сказать рыхлым. Робко поглядев на представленного ему Миррисава и еле заметно кивнув, он с откровенным облегчением поспешил удалиться, бросив напоследок испуганный взгляд на своего отца. Чуть позже Миррисав понял, что Онар придерживался жесткой дисциплины в воспитании сына и пресекал любое непослушание. В результате Алур, который был вообще легко внушаемой личностью, испытывал просто священный ужас перед родителем. Короля такое положение дел вполне устраивало, позволяя полностью контролировать жизнь наследника. Вот только характер Алура, над которым он столько бился, приводил его в уныние. Принц был незлобив, немного ленив и откровенно неконфликтен. Неплохие качества для человека, но, как признался сам себе Дерси, совершенно неприемлемые для будущего правителя.

Однако разочарование Миррисава наследником ни в коей мере не освобождало от обязанности стать его слугой. И младший Дерси решил научиться всему, что понадобится ему знать о работе королевского секретаря, даже если эти знания он не сможет применить с таким правителем. Кроме того, тлела слабая надежда, что Алур с возрастом станет более достойным своего титула. Поэтому, неотрывной тенью следуя за отцом, Миррисав старался запомнить как можно больше о тонкостях своего будущего ремесла. А на плечах Орхэна лежал поистине титанический труд. Королевский секретарь обязан был повсюду сопровождать Его Величество, готовый тут же подсказать нужные сведения, наблюдая и запоминая все сказанное, чтобы потом напомнить, если нужно, о назначенных встречах или принятых решениях. Секретарь должен был мгновенно угадывать настроение короля, чтобы распорядиться о том, чтобы принесли его любимое питье, пригласили музыкантов или, наоборот, оставили в одиночестве. Он решал, кого можно немедленно допускать в святая святых — кабинет Его Величества, а кого лучше подольше продержать в приемной. Учился также Миррисав и скрывать свои собственные эмоции, быстро поняв, что Онар Гирийский был слишком тяжелой личностью, чтобы терпеть рядом с собой приближенных, которые пытались проявить характер. Поэтому бесстрастная маска вскоре прочно обосновалась на его лице.

Все изменилось десять лет назад, когда Саву было семнадцать и до четырнадцатилетия Алура, когда младший Дерси должен был перейти ему в подчинение, оставалось еще четыре года. Печальные вести пришли с запада страны, куда Орхэн Дерси отправился с очередным заданием короля. Миррисаву с матерью сообщили, что на карету королевского секретаря напали разбойники. Никто не выжил.

Как-то само собой получилось, что Миррисав продолжил выполнять обязанности отца при короле Лигории, тем более что принцу личный секретарь был пока совсем не нужен. Чуть позже его мать также получила приказ приехать в столицу и поступить на должность фрейлины королевы. С одной стороны, это было неплохо. После смерти мужа молодая еще женщина откровенно сдала, а придворная жизнь заставляла хоть немного отвлечься. С другой стороны, теперь Сав прекрасно понимал, что никуда он уже от короля не денется. Его Величество предпочитал иметь несколько веревочек, за которые мог дергать, контролируя свое окружение. И родственные связи были его любимым средством напомнить окружающим об их зависимости от короля.

Карету резко подбросило на очередном ухабе и посол Пэри выпал из своей дремы, недовольно ворча о криворукости кучера. Широко зевнув, ничуть не смущаясь присутствия королевского секретаря, посол похлопал себя по округлому животику и предложил чего-нибудь перекусить. Разомлев от принятой пищи и запив все это немалым количества красного вина, Пэри почувствовал острую душевную необходимость в разговоре со своим попутчиком. Разглагольствуя о каком-то новом поэтическом течении, ставшем безумно модным в столице этим летом, он совершенно не смущался явной невнимательности своего единственного слушателя, который изредка что-то согласно бормотал, иногда, правда, совершенно не к месту.

— И вы представляете, этот болван Порами написал в своем поэтическом послании дочери нашего герцога, что он бы быстроногой ланью устремился к своей возлюбленной, и даже равнинный лев не остановил бы его. Это при том, что в мирийской кампании, где мы чуть не проиграли, на гербе герцога был равнинный лев, а у мирийцев — лань. Это надо же было такое написать! — посол экспрессивно махнул рукой, словно приглашая Дерси разделить его возмущение.

Миррисав ощутил легкое беспокойство от упоминания герцога в разговоре и спросил:

— И что же ответила госпожа Торквийская?

— О, девушка тактично напомнила ему, что быстроногие лани, несмотря на всю свою быстроногость, все же входят в рацион равнинных львов, — Пэри басовито рассмеялся. — И мы недавно стали этому свидетелями.

Миррисав внутренне поморщился. Вот только та лань чуть не стала при этом последней трапезой льва. Прошлогодняя мирийская кампания с самого начала была обречена на провал. Численность армии соседней страны почти в полтора раза превышала лигорскую, они имели хорошо подготовленные тылы, способные эффективно доставлять припасы к своим войскам, да и банально в экономическом плане Мирия превосходила Лигорию. А на войну нужны немалые деньги. Мирийцы и не беспокоились особо, не спеша выстраивая линию обороны.

От этой авантюры Его Величество Онара Гирийского отговаривали чуть ли не все главы семей. Но король не пожелал ничего слушать о стратегической нецелесообразности нападать на такого сильного соседа, насмешливо заметив, что для решения военных вопросов у них есть Гориус Торквийский. А семьям лучше бы заниматься своими делами. Король не был дураком, он прекрасно понимал печальные перспективы затеваемой им войны. И у Миррисава где-то в глубине души неприятно копошился червячок сомнения, что Его Величество поставил свои личные амбиции впереди заботы о благе страны. Онар терпеть не мог герцога. Их семьи на протяжении вот уже нескольких столетий являлись двумя основными политическими силами в Лигории. У них даже отдаленные родственные связи были. Семья Торквийских ведала в Лигории военными делами. И армия в случае чего готова была насмерть стоять за своих полководцев. Что было еще хуже с точки зрения короля — Торквийских любил народ. Они были удачливыми командирами, не раз приносившими победу в казалось бы безвыходных ситуациях. Это очень грело национальную гордость лигорцев. Дерси не хотел об этом думать, но слишком явно все указывало на то, что мирийской кампанией король хотел подорвать эту любовь к ненавистному герцогу.

Миррисав откинулся на сиденье, почти не прислушиваясь к болтовне посла. Его мысли были сейчас далеко. Ценой огромных потерь герцог все же вытянул прошлогоднюю войну. Была подписана мировая и Мирия отказалась в пользу Лигории от некоторых пограничных территорий. Несмотря на свою быстротечность, эта военная кампания основательно измотала экономики обеих стран, и подписание мирного договора стало желанным событием для обеих сторон. Утерянные земли не представляли особой ценности для Мирии, так как были сплошь затоплены болотами, а Лигория формально получила откупные, которые, впрочем, ей тоже были совсем не нужны. Глупый итог глупой войны. А популярность герцога еще больше возросла.

Король был в ярости. Миррисаву пришлось выдержать несколько неприятных дней, когда Его Величество срывал злость на первом попавшемся. Попадался, естественно, секретарь, который практически неотлучно вынужден был находиться при своем правителе. Впрочем, Дерси привык и к этому. Плохое настроение преследовало короля после каждой неудачной акции против герцога, будь то очередная попытка дискредитировать противника в глазах окружающих или провалившееся покушение. О последних мало кто знал, но Дерси был наблюдателен и по долгу службы часто имел дело с семьями военных чинов. А утаить такое совсем уж ото всех — дело нелегкое. Однако, герцог и сам был тем еще интриганом и на открытый конфликт не шел, прекрасно понимая, что в Лигории — абсолютная монархия, несмотря на авторитет семей.

Однако в последние месяцы в воздухе носилось какое-то беспокойное предчувствие. Миррисав привык прислушиваться к своей интуиции. Она его редко подводила. Осторожные шепотки, переглядывания, оборванные при его приближении разговоры. В общем-то, все это было естественным состоянием королевского двора, где закулисная жизнь бурлила гораздо яростней, чем официальное политическое болото. Вот только накал страстей явно начал нарастать, и Дерси совсем не хватало времени во всем этом разобраться. А теперь уже и не хватит, наверное. С безошибочным чутьем Миррисав понимал, что именно в свое отсутствие в Лигории он пропустит все самое важное.

— — — — — — — — — — — —

Примечание: в фамилиях, заканчивающихся на "И", ударение стоит на последнем слоге.

Глава 2

В столицу Фоссы, Икару, карета лигорского посла прибыла через два дня. Господин Пэри любезно предложил Миррисаву, пока тот не устроится на новом месте, остановиться в посольстве и пообещал на следующий день представить его ректору Икарского Университета, так как все равно собирался идти с ним знакомиться.

Выбираясь из осточертевшего за время пути транспортного средства, Сав чуть не последовал примеру посла, который по-старчески закряхтел, спускаясь с подножки кареты. Их уже встречал такой же круглый, как господин Пэри, мужчина, который с объятиями устремился к новому послу.

— Брат! Как я рад тебя видеть! Хорошо добрались?

— Нет, эта проклятая дорога совсем меня вымотала! И я очень рад, наконец, постоять на твердой земле, — господин Пэри с явным удовольствием ответил на объятия брата. — Мы все так гордимся тобой! Подумать только, наша ветвь удостоилась чести представлять Лигорию на восточном направлении. Твое новое назначение в Орроко будет как кость в горле для Тинири. Они всегда были послами на востоке, а тут мы, даже не главный род, которому и уступить-то не стыдно!

Брат господина Пэри довольно заухмылялся, а Миррисав с иронией подумал, что вот он, ставящий в тупик иностранных дипломатов лигорский принцип семейственности.

В Лигории была монархия, однако всеми делами в стране, от вопросов армии до продажи свежего мяса, ведали семьи. Главный род участвовал в работе Совета Семей, который фактически руководил делами государства. Естественно, все решения Совета могли быть блокированы королем. При этом разговора о неповиновении его приказам не шло, ведь и сами семьи были заинтересованы в сохранении правящей династии, как гаранта их собственной власти. Главный род не только контролировал многочисленные побочные ветви, но и был обязан выполнять ряд общественно-полезных функций в своей сфере, как, например, содержание больниц для бедняков, раздача зерна в особо неурожайные годы, поставки для королевского двора и выполнение любых работ, в которых на тот момент нуждалось государство. Главный род менялся крайне редко, только если прерывалась линия наследования или семья попадала в немилость королю. Зато остальные семьи рода постоянно грызлись между собой за власть, близость к королевскому двору и заветному Совету Семей, куда допускались и побочные ветви, если те обладали реальным уважением и силой. Существовала в Лигории и достаточно большая прослойка бессемейных, по большей части из бастардов, изгоев общества и просто авантюристов. Но их практически не допускали до участия в жизни страны. Поэтому, наблюдая за встречей двух послов, Миррисав ничуть не удивился, что они были братьями. Напротив, было бы странно, если бы это было не так.

Братья тем временем обратили, наконец, внимание на своего гостя и предложили ему зайти внутрь посольства, в котором и жила семья посла. Миррисава разместили в гостевых покоях, ядовито зеленой расцветки. Королевский секретарь со вздохом осмотрел свое временное пристанище и вспомнил карету с занавесками и сиденьями такого же цвета. Видимо, семья Пэри питала к зеленому особо нежные чувства. Наказав молоденькой служанке из местных достать из его вещей в тяжелом дорожном сундуке только необходимый минимум, который может понадобиться на ближайшие два дня, Миррисав оставил кокетливо стреляющую в него глазками девушку в комнате, а сам пошел проверить, как разместили его людей.

Кирив Лерок и Монти Тараб нашлись в небольшой комнатке на два спальных места в восточном крыле здания.

— Как вы тут? — спросил Миррисав.

— Все хорошо, шеф, — вскочил Монти с заправленной пестрым покрывалом кровати, на которой сидел, подогнув одну ногу и обхватив колено другой руками.

— Да сиди ты, чего вскочил? — проворчал господин Дерси, опускаясь на единственный в комнате стул. — Хотел посоветоваться насчет завтра.

— Ты все еще настаиваешь, что хочешь жить в этом Университете один? — недовольно нахмурил поседевшие раньше времени брови Кирив.

— Оставь, мы это уже обсуждали. Я для всех там буду простым преподавателем, по крайней мере, первое время. Как мне объяснять твое присутствие? Господин посол обещал королю представить ректору только меня.

— Мне все равно это не нравится, — ответил Лерок. — И зря ты не позволил мне осмотреть комнату, что тебе сейчас выделили, да и поселили нас слишком далеко.

— Кирив, — засмеялся Миррисав, — не будь параноиком. Я, конечно, понимаю, что тебе хочется опять строить из себя телохранителя, но это посольство. Его охраняют от всех и вся, причем, не только сами лигорцы, но и фоссы. Никто здесь не хочет дипломатического скандала.

— Вообще-то, я и есть твой телохранитель.

Миррисав подавил стойкое желание закатить глаза. Он до сих пор не очень понимал такой навязчивой опеки со стороны Кирива. Хотя, конечно, тот более чем подходил для этой работы. Лерок был младше отца Сава на несколько лет и воспитывался в семье Дерси с самого детства. Но Орхэн в основном налегал на гуманитарные науки, верховую езду да танцы (мало ли куда придется сопровождать короля секретарю), а вот с фехтованием его знакомили лишь по необходимому для наследника главного рода минимуму. А Кирива обучать очередному па никому и в голову не приходило. Мальчика отдали старому отставному сержанту, прижившемуся в имении с незапамятных времен. Тот и натаскал Лерока по всем основным военным дисциплинам. Так что, когда Орхэн начал свою работу в качестве королевского секретаря, во всех поездках, дальних и не очень, его словно тень повсюду сопровождал Кирив. Он даже умудрялся постоянно маячить где-то неподалеку от секретаря в просторных коридорах дворца, умело избегая встреч с придворными, которые, конечно, не потерпели бы присутствия в своем обществе низкородного. Развлекался Лерок и постоянной скрытой конфронтацией с личной гвардией короля. Те испытывали к слуге королевского секретаря прямо какую-ту ненависть, изрядно сдобренную презрением. Может быть, дело было в том, что он получил образование и должность, приличествующие отпрыску семьи военного, хотя ни в коей мере к этому роду не относился. Кирив был из той презираемой семьями прослойки общества, которая не могла похвастаться родственными связями. Проще говоря, он был подкидышем, которому крупно повезло, что Дерси оставили его при себе, а не сдали в приют, после которого он, скорее всего, пополнил бы ряды самых неблагополучных граждан Лигории.

Миррисав настолько привык, что Лерок постоянно сопровождает отца, что воспринимал его уже скорее как еще одного дядьку, чем слугу. Этому весьма способствовало и то, что с тринадцати лет Орхэн Дерси приставил Кирива к своему сыну, и в качестве учителя, и в качестве охранника. Так и получилось, что личный слуга королевского секретаря перешел к его сыну по наследству. Субординация между ними соблюдалась только на людях. При этом Лерок предпочитал играть роль прожженного вояки, далекого от даже намека на интеллект. Этому способствовал и весь облик слуги. В возрасте чуть больше сорока он был уже практически полностью седым, а правую бровь пересекал заработанный в молодости в стычке с разбойниками шрам, делавший его и так резковатое лицо еще более суровым. Миррисав подозревал, что амплуа недалекого солдафона Кирив вместе с воинской наукой позаимствовал у своего наставника. По крайней мере, громогласный голос и командирские замашки точно наличествовали у старого сержанта, каким Сав его помнил.

— Мы уже все обсуждали, — сказал Дерси. — Завтра вы съезжаете на постоялый двор, а я иду знакомиться с ректором. Как обустроюсь немного, встретимся где-нибудь в городе.

— Хорошо, — вроде бы смирился Кирив, но Миррисав, хорошо знавший это его кроткое выражение на лице, понял, что к этому разговору они еще вернутся.

Укладываясь спать тем же вечером, Сав подумал, что в его окружении наверняка бы не поняли такие вот панибратские отношения с бессемейным. Но молодой человек ценил своего охранника, как, пожалуй, никого другого. И в то же время понимал, что настоящими друзьями им никогда не стать. Кирив мог относиться к своему господину покровительственно, мог оспаривать его решения и даже подшучивать, не боясь быть осаженным. Но он никогда не забывал, чем был обязан семье Дерси. И вся его жизнь была подчинена в первую очередь интересам приютившего его рода. Для Миррисава не было секретом, что преданность его слуги распространялась только на членов семьи Дерси и дела королевства его совершенно не интересовали. И даже королевский приказ будет исполнен только в том случае, если это не навредит роду Сава.

На следующий день Миррисав трясся в служебной карете посольства по узким улочкам Икары по направлению к Университету, расположенному в западной части города и занимающему почти одну шестую часть столицы Фоссы. Икарский Университет представлял собой своеобразный город в городе, со своими магазинчиками, несколькими учебными и жилыми корпусами и даже парочкой трактиров. Правда, студенты предпочитали на свои гулянки выбираться в город, резонно предполагая, что там будут подальше от преподавателей, которых можно было нередко встретить в близлежащих питейных заведениях, чинно потягивающих из своих кружек не сильно алкогольное местное пиво.

Господин Пэри с отвращением оглядел внутреннюю обивку кареты и тяжело вздохнул:

— Пожалуй, мне нужно заняться пешей ходьбой. От карет меня в ближайшее время, видимо, будет коробить.

Миррисав невозмутимо кивнул, про себя отметив, что пухленькому послу лишние физические нагрузки не повредят.

В главное здание Университета они попали как раз во время перерыва между занятиями. Повсюду сновали студенты в строгой форменной одежде и мелькали серые с белой оторочкой мантии преподавателей. Девушек в этой шумной толпе было совсем немного, но их присутствие не заметить было сложно. Длинные юбки красиво покачивались при ходьбе, взгляд свысока, тонкая ручка, кокетливо поправляющая выбившуюся из прически прядь. Среди преимущественно мужского коллектива любая чувствовала себя королевой. А парни вокруг не скупились на маленькие знаки внимания.

Изначально в университет женщин не принимали. В Фоссе, да и в большинстве стран на континенте женщины были традиционными хранительницами домашнего очага и разменной монетой в династических браках. Случалось, что на трон садилась представительница слабой половины человечества, но на общую ситуацию это особо не влияло. Женщинам давали преимущественно домашнее образование. Вот только Лигория постепенно набирала все больший вес на международной арене, заставляя мириться со своими порядками. А на родине Миррисава аристократия определялась принадлежностью к семьям, пусть даже эта семья занималась самым простым ремеслом. Существовали исключительно женские профессии, например, ткачихи. И если главы этих родов входили в Совет Семей, они имели полное право требовать для своих дочерей приличествующего их положению образования. И никого уже не интересовало, что ткачихе нужно знать больше о свойствах шерсти или хлопка, а не о тонкостях международной политики. Особо влиятельные семьи уже давно не занимались своим непосредственным ремеслом, отдав это на откуп менее удачливым родственникам.

Скрепя сердце, Икарский Университет разрешил лигорским женщинам из главных родов учиться в своих стенах, хотя отношение к ним изначально было более чем прохладное. Но дамы были настойчивы и имели за плечами реальную силу своих семей, способных надавить на короля и закатить дипломатический скандал. Постепенно аристократия других стран также стала нет-нет, да и отправлять своих девушек на обучение в Университет. Поэтому увидеть в разношерстной толпе студентов прекрасных дам было теперь делом обычным, хотя отношение к ним было все равно преувеличенно покровительственным.

Ведомые университетским секретарем, ловко лавировавшим между группками учащихся, лигорский посол и господин Дерси были доставлены в ректорский кабинет, расположенный на последнем, пятом этаже здания. Огромное окно во всю стену ярко освещало заставленную стеллажами с папками и книгами комнату с большим массивным столом из темного дерева посередине. Ректор Икарского Университета встретил гостей вежливой, но достаточно холодной улыбкой. Сухонький невысокий мужчина преклонных лет с почти полностью поседевшими волосами и аккуратной окладистой бородой, он почти терялся за своим широким столом, заваленным книгами и бумагами.

— Добрый день, я ждал вас, — хриплый, кажется, даже когда-то сорванный голос ректора прозвучал неожиданно громко.

— Очень приятно познакомиться, господин Инапром, — блеснув профессиональной улыбкой дипломата, ответил посол и шагнул к столу. — Его Величество Памир Бороквийский сможет принять мои верительные грамоты только на следующей неделе, но я подумал, что просто обязан как можно скорее заверить в моем почтении руководителя самого уважаемого учебного заведения на континенте. И представить заодно господина Дерси.

Миррисав внутренне поморщился от грубой лести посла, но обозначил неглубокий вежливый поклон в ответ на внимательный взгляд Дарамира Инапрома.

— Что ж, я рад приветствовать вас в нашем Университете, — ответил ректор. — Прошу, присаживайтесь.

Он указал на два массивных кресла с высокими спинками, стоящих напротив письменного стола.

— Мы получили письмо короля Лигории по поводу господина Дерси, — продолжил хозяин кабинета.

Инапром выудил из-под вороха бумаг на столе уже изрядно помятый лист и пробежался по нему взглядом. Сав отметил, что этот жест должен был, видимо, продемонстрировать достаточно равнодушное отношение ректора к письму правителя соседней страны, с которой у Фоссы были не слишком тесные двусторонние отношения. Следующие слова подтвердили его догадку:

— Признаться, настойчивая просьба Его Величества ставит меня в тупик, — ректор в упор посмотрел в глаза Миррисава, но, увидев там лишь вежливое внимание, перевел взгляд на посла. — У нас, как вы сами заметили, уважаемое учебное заведение. И принимать на должность преподавателя человека без рекомендаций, да еще и с неясными целями? Мы долго шли к своей независимости от политики, и это было особенно сложно, если учесть, что здесь учатся наследники многих правящих домов. И мы не хотим терять свою репутацию, если лекции в этих стенах будет читать некомпетентный человек.

Пэри нервно провел рукой по подлокотнику кресла. Как и любой дипломат, он не любил столь открыто выраженные мысли и теперь судорожно пытался найти выход. Дерси покосился на посла и еле заметно вздохнул. Все же этой семье явно рановато позволили выдвинуться вперед. Он намекал королю на неудачность выбора кандидатуры посла в Фоссу, но, как и во многих подобных случаях, был проигнорирован.

— Мы все это прекрасно понимаем, господин Инапром, — Миррисав решил все-таки прийти на помощь Пэри, вмешавшись в разговор. — Но неужели у вас нет какой-нибудь открытой вакансии на должность преподавателя? Ни за что не поверю, что в таком огромном Университете все места заняты.

— Вообще-то, работать у нас считается величайшей честью, — хмуро ответил ректор. — И желающие получить здесь должность выстраиваются в очередь.

— О, не сомневаюсь, — вежливо кивнул Сав. — Но, как и в любом учебном заведении, у вас должны быть некоторые предметы, найти на которые преподавателя довольно затруднительно. Просто по причине редкости или сложности такого предмета. Я прав? И кто знает, может, я вполне подойду на эту должность.

— Ну, только если вы знаток древнегопосского, — тон ректора стал непередаваемо саркастичен. — Сейчас у нас есть только одна открытая позиция — преподавателя древнегопосского. Но не думаю, что вы являетесь знатоком этого забытого языка, если вообще о нем слышали.

— Напротив, — невозмутимо ответил королевский секретарь, с удовольствием отмечая, как удивленно расширились зрачки сидящего напротив мужчины. — Считайте, что вам повезло. Я довольно неплохо знаю этот язык.

Ну, на самом деле повезло-то как раз Миррисаву. Еще в Лигории, сразу после того, как ему был озвучен приказ короля, господин Дерси поручил своему помощнику, Габриэлю Вари, узнать, какие именно преподаватели сейчас необходимы Икарскому Университету. Прекрасно понимая, что ректор может заартачиться и не захотеть брать навязанного ему человека, Миррисав решил продумать все возможные варианты будущего разговора. Надеяться на короля в этом случае было бесполезно. Тот был твердо убежден, что его высочайшего распоряжения более чем достаточно, не принимая во внимание тот факт, что Икарский Университет никаким боком ему не подчинялся. Поэтому Сав весьма обрадовался, узнав, что уже давно и безуспешно Университет ищет преподавателя древнегопосского.

Этот язык сейчас уже никто не использовал, но на нем был написан ряд научных трудов древности, особенно по математике. Гопосское государство существовало более тысячи лет назад и век его, откровенно говоря, был недолог. Каких-то семьдесят-восемьдесят лет. Оно создавалось, скорее, в качестве эксперимента и должно было объединить наиболее прогрессивных ученых того времени, дав им возможность заниматься наукой без контроля и цензуры со стороны государства. Закончилось все банальным завоеванием соседним государством, так как вояки из ученых были никакие. Но они успели создать много научных трудов на изобретенном ими же языке, этакой смеси существовавших тогда наречий, математических терминов и условных обозначений. Спустя тысячелетие, изучать древнегопосский считалось престижным, хотя и не обязательным. Однако если человек хотел в будущем заняться изучением точных наук, знать этот язык было просто необходимо.

По счастливой случайности Миррисав в юности из чистого упрямства выучил древнегопосский, так как на нем была написана одна очень заинтересовавшая его книга в обширной библиотеке отца. Она описывала весьма любопытную теорию случайных чисел, позволяющую, по мнению автора, выигрывать в любой карточной игре. А у Сава была одна слабость, ради которой он готов был выучить хоть все мертвые языки мира, — азартные игры. О нет, он не просаживал деньги за карточным столом, не делал ставок на бегах или боях. Но готов был часами наблюдать за игрой других. Господину Дерси доставляло настоящее удовольствие угадывать результаты розыгрыша или определять победителя на петушиных боях. И в большинстве случаях он угадывал. Сав пытался подвести под свое везение научное обоснование, перелопатив множество книг и рукописей, но, в конце концов, просто признал, что интуиция у него развита гораздо лучше, чем у других людей. Поэтому, смирившись с таким антинаучным объяснением, Миррисав просто отдался своему хобби. При этом сыграть самому ему совсем не хотелось, а было достаточно иллюзорного чувства контроля над ходом игры. Контроля, которого ему в собственной жизни, полностью подчиненной интересам короны, как раз и не хватало. При дворе мало кто догадывался о странном увлечении королевского секретаря, потому что тот старался посещать очередной бой или бега неузнанным, чему хорошо способствовала неприметная, совершенно обычная внешность и плащ с глубоким капюшоном. Но в столице не осталось ни одного злачного места, которое бы Миррисав не посетил в сопровождении крайне недовольного таким времяпрепровождением Кирива.

Ректор тем временем поднялся из-за стола и прошел к высокому книжному шкафу, выудив оттуда свернутый свиток желтоватой бумаги, явно преклонного возраста. Он протянул свиток Саву.

— Что здесь написано, господин Дерси?

Королевский секретарь осторожно развернул рукопись и бегло пробежался глазами по первым строчкам.

— Сей труд есть собственность Лориона Дурас, главного астролога при дворе Его Величества Рихарда III, — хорошо поставленным голосом начал он. — И посвящен звездному телу Параква, что находится между Анаква и Лемоква. Мне продолжать?

— Нет, достаточно, — ректор с явной досадой забрал свиток и вернул его на место, после чего опять уселся за стол. — Признаю, что с языком вы знакомы.

— Так это же прекрасно! — с энтузиазмом воскликнул посол. — Теперь у вас есть необходимый вам преподаватель.

— Хорошо, — сдался Инапром и потянулся за небольшим колокольчиком на краю стола. Громкий перезвон прозвучал крайне пронзительно.

В кабинет заглянул приведший их сюда секретарь. Ректор кивнул на Миррисава.

— Это господин Дерси, Тарис. Он будет нашим новым преподавателем древнегопосского. Оформи все необходимые документы. — Инапром повернулся к Миррисаву. — Вы ведь будете жить в посольстве?

— О нет, — смущенно воскликнул посол, не дав Саву и рта раскрыть. — К сожалению, здание посольства совсем маленькое и гостевая комната всего одна. Да и добираться до Университета долго. Но ведь у вас есть комнаты для преподавателей?

— Есть, — ректор неохотно кивнул. — Но, может, господину Дерси будет удобнее снимать жилье в городе?

— Думаю, мне будет лучше жить при Университете, — невозмутимо заметил Миррисав. — Это позволит поскорее познакомиться с коллегами и войти в курс дела.

— Ваше право, — сдался Инапром.

Бюрократия в Фоссе процветала не меньше, чем в Лигории. Миррисав в полной мере почувствовал это на своей шкуре после того, как посол покинул его на попечении Тариса, уехав наносить еще кое-какие визиты. Новоиспеченного преподавателя потащили сначала в канцелярию, потом опять к ректору на подпись документов, потом к коменданту преподавательского корпуса, после этого на осмотр самой комнаты и опять к ректору на подпись следующей партии документов. В общем, освободился Дерси только ближе к вечеру, изрядно измученный и нагруженный всевозможными бумагами, среди которых оказалось и направление в учебную часть факультета языкознания для составления расписания занятий. Его людей в посольстве уже не было — пока он бился с бюрократической машиной Икарского Университета, Кирив и Монти перебрались на постоялый двор, оставив его адрес у служанки. Чуть позже Миррисав намеревался снять для них комнаты в городе, ведь неизвестно, сколько им предстояло пробыть в Икаре. Король мог с равным успехом вернуть своего опального секретаря, как через месяц, так и через год.

На следующий день, забрав вещи, Сав перебрался в Университет.

Глава 3

Несколько дней спустя Миррисав стоял за кафедрой, философски размышляя над тем, куда и в каком качестве жизнь может забросить человека. Студенты встретили его равномерным гулом перешептываний и десятками внимательных глаз, в которых читалось любопытство и желание внимать истине познаний. Однако истина упрямо не желала открываться и самому Саву. Не привык королевский секретарь вот так вот быть у всех на виду, предпочитая всегда оставаться в тени. Да и публичные речи ему приходилось произносить не часто. Потому и сдавило сейчас грудь предательское волнение, тем более неприятное, что было неожиданным. Всего час назад новый преподаватель был похвально спокоен и собран.

Древнегопосский язык не был обязательным предметом и шел как спецкурс, поэтому просторная аудитория с небольшим наклоном, чтобы студентам было лучше видно преподавателя, была заполнена далеко не полностью. Господин Дерси весьма смутно представлял себе загруженность среднестатистического преподавателя в Икарском Университете, но свое собственное расписание считал весьма плотным. Три дня в неделю лекции по два часа, утром и после обеда. Остальные три дня — семинары, тоже по два в день. Если учесть необходимость проверять работы студентов, скучать ему здесь не придется.

Учебная часть постаралась сформировать группы по уровню знаний древнегопосского, поэтому сейчас перед Миррисавом был смешанный класс из студентов с первого по седьмой курсы (совсем уж начинающих, к его облегчению, не было). Удивительно, но желающих приобщиться к забытым письменам оказалось довольно много, причем не только с факультетов точных наук, которым древнегопосский был необходим для более полного изучения профильных предметов, но и с некоторых других направлений.

Молчание начинало уже немного давить на нервы, и лигорец решил не затягивать с представлением.

— Доброе утро, господа студенты, — несмотря на внутренне волнение, голос Миррисава уверенно разносился по аудитории. — Меня зовут Миррисав Дерси, и я буду читать вам спецкурс древнегопосского, а также вести семинары. Встречаться мы с вами будем два раза в неделю, с расписанием можете знакомиться на факультете языкознания.

Некоторые студенты поспешно записали что-то у себя в тетрадях, видимо, имя нового преподавателя.

— Древнегопосский язык, — продолжил Сав, — не настолько сложный, чтобы потребовать от вас каких-то особых способностей. Грамматика не отличается большим количеством правил, но вот написание отдельных слов может стать кошмаром любого студента. Поэтому рассчитываю на ваше внимание. А сейчас проведем перекличку, чтобы я смог познакомиться с вами.

Громкий стук в дверь прервал его слова.

— Извините, можно войти? — темноволосый парень с чересчур густыми бровями выглянул из-за небольшой группки опоздавших, которые молча топтались на пороге аудитории. Отчего-то он чувствовал себя явно неуверенно и поэтому в его голосе отчетливо прозвучал вызов.

Сав окинул четверых вновь прибывших взглядом.

"Здравствуйте, Ваше Высочество. Как-то нерадостно вы выглядите", — задумчиво протянул он про себя, разглядывая полноватую фигуру принца, стоявшего в самом центре компании. Алуру Гирийскому было двадцать лет, но он до сих пор не избавился от какой-то детской пухлости, которой всегда отличался. Его отец, привыкший контролировать в жизни принца все, так и не смог заставить того похудеть, хотя не раз брал процесс питания наследника в свои твердые руки. Но Миррисаву было доподлинно известно, что Алур имел слабость к сладким пирожным, которыми пичкала юношу мать. А так как покои королевы принц посещал стабильно хотя бы раз в день, никакие диеты с таким постоянством справиться не могли. Королевский секретарь искренне удивлялся, как Ее Величеству удается скрывать эту маленькую тайну от мужа, тем более что тот, явно подозревая что-то, не раз неожиданно наведывался в ее покои. Но принца с пирожным во рту так ни разу и не застал.

Господин Дерси мог бы просветить своего короля о наличии небольшого колокольчика в будуаре королевы, который мелодично звенел каждый раз, когда сиятельный супруг направлялся с очередной инспекцией. Однако он слишком хорошо помнил слова отца, что с Ее Величеством лучше не связываться.

— Проходите, молодые люди. Однако прошу вас в следующий раз не опаздывать, потому что своим вторжением посреди занятия вы мне можете помешать. Лучше зайдите в перерыве, — Миррисав посмотрел на класс. — Вы уже не дети и следить за вашей посещаемостью я не собираюсь. Сами решайте, что для вас важно.

Принц с компанией проследовали на задние парты, и Сав мимоходом отметил, что Алур явно был не рад видеть королевского секретаря, хотя и не стал разводить истерику из-за несоответствующего обращения к нему подданного Лигории.

Проводя перекличку, господин Дерси мысленно сверялся со списком, который он успел составить перед отъездом. На сегодняшний день в Университете обучалось сто двадцать девять лигорцев, в этой группе было трое. Официальное представление своих отпрысков королю главы семей, заслуживших на то право, проводили только по достижении ими двадцатипятилетия, поэтому никто из этих студентов не мог знать его в лицо. По фамилии опознать его тоже вряд ли могли, потому что в столице родной страны Миррисава уважительно (а иногда и язвительно, как повезет) называли "господин секретарь". Сомневался также Сав и в том, что студенты будут упоминать его в своих письмах домой. Так что оставался вполне неплохой шанс сохранить до поры до времени свое инкогнито. Хотя, конечно, рано или поздно все выйдет наружу. Или сам принц расскажет, или еще кто узнает. Но особой беды в этом Миррисав не видел, в конце концов, ни один из лигорцев в этом университете, за исключением принца, не мог попрекнуть его в чем-либо. Он исполняет приказ короля.

Остаток занятия прошел более-менее спокойно, за исключением того, что господин Дерси время от времени ловил на себе хмурые взгляды принца и почему-то того темноволосого парня, что попросил разрешения войти. Хотя во взгляде последнего, скорее, была какая-то опаска. Сдав в конце занятия свой лист с тестом, который Миррисав предложил студентам, чтобы оценить их уровень знания языка, парень вылетел из аудитории, как будто за ним гнались тысячи демонов. Озадаченно посмотрев ему вслед, Сав продолжил собирать работы, отвечая попутно на вопросы некоторых чересчур любопытных студентов. Наконец, через пять минут все разошлись, но господин Дерси не спешил покидать аудиторию. Сидя за преподавательским столом, он неторопливо перебирал свои записи и ждал.

Дверь тихонько приоткрылась, и в класс, немного помедлив, зашел Алур Гирийский. Он сделал шаг к Миррисаву, но заговорить не спешил.

— Ваше Высочество, — Сав поднялся из-за стола и спустился с возвышенности.

Негоже подданному стоять выше своего будущего сюзерена. Господин Дерси низко поклонился и продолжил:

— Прошу простить меня за неуважительное обращение сегодня на занятии. Но здесь я присутствую в качестве вашего преподавателя и должен вести себя на людях соответственно. Таково желание Его Величества.

— Да, понятно, — ответил принц, тень неуверенности скользнула в его глазах. — Господин секретарь, скажите, а отец...он что-нибудь просил передать мне?

— Прошу вас, Ваше Высочество, называйте меня здесь по фамилии. Это избавит от ненужных вопросов. Нет, Его Величество ничего не просил передать вам.

Алур вздохнул и отвел взгляд. Миррисав прекрасно знал причину расстройства принца. Он уже давно просил отца разрешить ему перевестись на литературный факультет, а не изучать политологию, как велел король. Его Высочество был неплохим поэтом и всерьез увлекался восточной лирикой. Придворные красотки и так соревновались за его внимание, ведь быть возлюбленной наследника престола престижно, но если Алур действительно увлекался девушкой, ни одна не могла остаться равнодушной перед его поэтическими посланиями.

— Надеюсь, вы сразу же скажите, если получите от него письмо для меня? — принц снова взглянул на господина Дерси.

— Конечно, Ваше Высочество, — мягко ответил Сав, склоняя голову.

Алур рассеянно кивнул и, не прощаясь, вышел из аудитории. Миррисав покачал головой, глядя ему в след.

— Господин секретарь, — проворчал он. — Так и не отучился.

Сав давно понял, что принц побаивается его. Возможно, сказалось то, что с самого детства Алур видел господина Дерси за спиной своего отца и их образы слились у него в подсознании. И испытывая настоящий страх перед Онаром Гирийским, Его Высочество начал переносить это чувство и на королевского секретаря. С одной стороны, из-за этого работать с принцем было легче. Он не пытался подавить личность Миррисава, как делал это король, и можно было расслабиться. Да и убедить в чем-либо Алура было легче, хотя он никогда не позволял себе пользоваться такой слабостью принца. Но с другой стороны, Сав неоднократно благословлял способность Его Высочества скрывать этот страх от отца. Наверное, Его Величество даже предположить такое не мог, ведь сам он привык распоряжаться своим секретарем, как собственным рабом, поднимая иногда посреди ночи только для того, чтобы тот принес ему чашку чая или сделал внеочередной доклад. У короля иногда бывали приступы бессонницы, из-за которой он становился очень раздражительным и начинал искать причины попридираться к Миррисаву. Онар считал, что сын просто недолюбливает его слугу, но господин Дерси в полной мере осознавал, что ему грозит, если истинное положение дел выйдет наружу. Король не позволит своему наследнику бояться кого-либо, кроме себя. А так как избавить принца от его страха, скорее всего, не удастся, легче будет убрать причину этого чувства. То есть Дерси.

На следующий день, задумавшись, Миррисав не спеша шел по полупустым коридорам Университета, когда услышал странные глухие звуки из-за закрытой двери одной из аудиторий, находящейся дальше остальных. Он уже знал, что там проходят занятия фехтования, и обычно звонкий звук шпаг весело разносился из этого просторного помещения. Но сейчас там работали явно не шпагами. Любопытство было Саву не чуждо, да и какое-то неясное чувство подсказывало, что заглянуть за двери может оказаться интересным. Поэтому господин Дерси целеустремленно прошел к аудитории и осторожно заглянул внутрь. Тяжелый вздох вырвался из его гуди.

В ярко освещенном помещении перед замершими в сторонке студентами сражались двое. Глухой звук ударов, привлекший внимание Миррисава, теперь стал более звонким и объяснялся тем, что вместо шпаг эти двое использовали длинные гладкие палки. Быстрые, точные удары, почти незаметные из-за скорости движения и светлого цвета дерева. Это чем-то напоминало сражение на мечах, вот только мужчины время от времени перехватывали "меч" за другой конец или лихо закручивали его мельницей, держа посередине. Бой был явно показательным, так как палки лишь обозначали удары то в корпус, то в голову, то в основание шеи. И Сав с удовольствием насладился бы мастерством сражающихся, если бы не узнал в одном из них своего помощника, Кирива Лерока. Тот был явно сильнее своего противника, и ему приходилось иногда сдерживать свои удары, что понял даже Дерси, лишь отдаленно знакомый с этим видом оружия.

Мужчины резко разошлись и поклонились друг другу. Учитель фехтования, с которым Миррисав уже успел познакомиться, обернулся на звук закрывающейся двери и воскликнул:

— А, господин Дерси! Заинтересовало наше занятие? Я как раз представлял студентам нового преподавателя. Он потрясающе хорош в работе с палками, гораздо лучше меня, — Торий Моросова радостно засмеялся. — Давно хотел ввести этот курс нашим оболтусам, а тут увидел, как Кирив недалеко от моего любимого трактира местных грабителей вразумляет. Большая удача, что он согласился к нам в Университет устроиться.

— Согласился? — возмущенно перебил тот. — Да ты ж от меня два дня не отлипал со своим "пойдем к нам" да "пойдем к нам"!

— Ну, я просто не мог поверить, что ты откажешься от такого заманчивого предложения, и ректор был не против. Тем более что ты все равно сейчас не занят ничем толком, сам говорил. — Моросова повернулся к Миррисаву. — Это Кирив Лерок, ваш соотечественник, между прочим.

Сав невозмутимо кивнул своему помощнику:

— Приятно познакомиться. Но прошу меня извинить, я должен идти.

Дерси вышел из аудитории, слыша, как разносится за его спиной громкий голос Лерока:

— Так, молодежь! Палка — это вам не те зубочистки, что вы привыкли считать оружием. В умелых руках она может дать фору и хорошему мечу, а не то, что...

Миррисав покачал головой, удаляясь прочь. Кирив не любил шпаги, считая их новомодным увлечением богатеньких аристократов. Он любил и умел работать с мечом и давно увлекался боями на палках. Так что стать учителем в этом Университете он вполне мог, тем более, что рекомендация другого преподавателя, видимо, была для ректора лучшим аргументом, чем письма короля соседней страны. И господин Дерси в глубине души чего-то такого от своего помощника и ожидал, уж больно спокойно тот воспринял отказ взять его с собой. Он только надеялся, что Монти один не влипнет в какую-нибудь историю.

Спустившись вечером ужинать в преподавательскую столовую, Сав был встречен громогласным хохотом Лерока и Моросовы, оккупировавших дальний стол.

— Господин Дерси! — помахал рукой Моросова. — Идите сюда, специально для вас местечко оставили.

Дерси заколебался на секунду, но направился к ним. Давно уже нужно было налаживать контакты с местными, а этот конкретный преподаватель водил дружбу практически со всеми в Университете, от ректора до последней посудомойки.

— Добрый вечер, — поприветствовал он мужчин, устраивая свой поднос с ужином на столе. — Вы можете называть меня Миррисавом и на "ты".

— О! Это по-нашему, — вновь рассмеялся учитель фехтования. Он вообще много смеялся, как заметил Сав. — Тогда и ты зови меня также. И Кирива тоже.

— Да, верно, — кивнул Лерок. — Мы ведь оба лигорцы, а свои должны поддерживать друг друга в дали от дома.

— Хорошо, — Миррисав налил себе сока из кувшина на столе. Мужчины потягивали слабоалкогольное пиво. — Чем занимается твоя семья?

Это был верный вопрос для уроженца Лигории. И не задать его Дерси не мог. К их разговору многие прислушивались за соседними столиками, а раскрывать своего знакомства с Киривом Сав не хотел. Если уж тому приспичило играть в эту игру, то он ее поддержит. Да и общаться с ним легче будет, если они станут друзьями в глазах окружающих.

— Навряд ли ты знаешь мой род, мы всего лишь младшая ветвь. Занимаемся охраной. А твоя семья?

— Мы секретари, — врать Миррисав не видел смысла. — Род главный.

— И что это значит? — Заинтересовался Торий.

— То, что в нашем подчинении находятся младшие ветви.

— О! Как у Кирива?

— Почти, — улыбнулся Сав, — только наши младшие ветви тоже занимаются секретарским делом.

Он одобрительно отметил, что Кирив выбрал себе хорошую легенду. Семья, занимающаяся охраной, могла позволить своим сыновьям обучаться бою с разными видами оружия, и тут вопросов не возникнет. Также хорошо, что Моросова плохо разбирается в лигорской системе семей, как и большинство фоссов. Ведь то, что двое лигорцев занимаются не семейным делом, означает либо, что они ушли из рода, либо, что их ветвь находятся в крайне плачевном положении и вынуждены искать другие источники заработка. Однако в разговоре от своих семей они не отрекались, поэтому первый вариант отпадает. А во втором случае даже находящиеся в Университете лигорцы не будут особо удивлены. Такое случалось. Главное, чтобы никто не узнал, что Кирив — бессемейный. Терпеть рядом с собой парию согласится не каждый, и если при дворе открыто третировать слугу королевского секретаря никто не решался, то здесь статуса Миррисава было недостаточно. Но он не верил, что принц, который был в курсе дела, выдаст Лерока, даже в желании досадить Дерси. Алур был, в общем-то, незлым человеком и на подобное пошел бы только в импульсивном порыве. А провоцировать его Миррисав не собирался.

Ужин прошел в приподнятом настроении, и даже обычная молчаливость господина Дерси не помешала Лероку и Моросове весело смеяться над какими-то своими шутками. Сав только хмыкнул про себя, видя такое единодушие у тех, кто еще недавно был вообще незнаком. Впрочем, Кирив умел находить нужных людей.

— Миррисав, — отвлек его от последнего кусочка мяса на тарелке голос Тория. — А айда с нами в трактир тут неподалеку? То, что подают в этой забегаловке вместо вина, может удовлетворить разве что ребенка, но не мужа.

Моросова презрительно отодвинул от себя пиво. Дерси задумался на секунду, просчитывая про себя возможные ходы, но решил отказаться. За те несколько дней, что он провел в Университете, все привыкли, что новый преподаватель избегает шумных компаний, и было бы странно вот так сразу менять свои привычки. Чуть позже.

— Нет, спасибо. Мне еще работы студентов проверять, завтра семинар.

— Ууу, и не лень тебе? Хорошо, что у меня семинаров не бывает. — Торий хлопнул ладонью о колено. — И у тебя, Кирив, кстати, тоже. Цени, какую хорошую работу я тебе нашел.

— Да ценю уже.

Они распрощались, и двое мужчин отправились добирать свое в трактире, а Дерси пошел наверх в маленькую комнатушку, что ему выделили.

Следующим утром, проведя семинар, Миррисав выходил из аудитории, как всегда немного задержавшись, чтобы не толкаться в коридоре среди студентов во время перемены. Однако при виде невысокой фигуры у окна его сердце предательски пропустило пару ударов. Что ж, он знал, что она тоже здесь и ожидал, что рано или поздно они пересекутся. Но первым ее искать не хотел.

Анарелла Лигови оттолкнулась от подоконника и стремительно направилась к нему, но остановилась в паре шагов. Резким движением руки заправила прядь черных, как смоль, волос за ухо и вскинула голову. Миррисав знал, что это не признак волнения, хотя и его он видел в глазах девушки. Ее движения всегда были такими стремительными.

— Сав, — глубокий, завораживающе мягкий голос заставил дыхание сбиться, но господин Дерси был уверен, что ни один мускул не дрогнул на его лице. — Рада видеть тебя.

— Я тоже, Элла. Мы ведь давно не виделись.

— Четыре года, Сав, — тихо ответила девушка. — Как твои дела?

— Все хорошо.

— Ну, не думаю, раз ты тут. Его Величество, наконец, вывел тебя из себя, и ты решил сбежать? — Анарелла закусила губу, видя, как нахмурился мужчина. — Прости, это глупая шутка, ты предан нашему королю. Приглядываешь тут за принцем?

— Ты, как всегда, проницательна, — усмехнулся он. — Только не распространяйся особо об этом. Я простой преподаватель для всех.

— Не волнуйся, я буду молчать.

— Анарелла! Что ты тут делаешь?

Явно недовольный Алур Гирийский почти подбежал к ним. За ним следовала небольшая компания, в которой Миррисав заметил уже знакомого ему темноволосого парня. Он запомнил, что его звали Исари Монерон.

— Ничего, просто спросила, могу ли я посещать лекции господина Дерси.

— Зачем тебе? — Его Высочество помрачнел еще больше.

— Ну, ты же посещаешь их.

— Мне отец велел, он хочет, чтобы я был знаком с древнегопосским на всякий случай.

— А мне давно хотелось выучить какой-нибудь забытый язык, чтобы можно было иногда осадить вас, мужчин. А то вы своими знаниями так кичитесь, — Анарелла резко обернулась к Миррисаву. — Спасибо, господин Дерси, я завтра же приду на ваше занятие.

Она схватила за руку принца и потащила его дальше по коридору.

— Мы уже опаздываем на лекцию старухи Раскинии, пошли скорее.

Отметив про себя, что тот был совсем не против такого фамильярного обращения с собой, Сав также направился прочь. На душе скребли кошки от все тише раздававшегося за спиной голоса бывшей жены и что-то отвечающего ей принца.

Глава 4

Трактир был полон. Громкий гомон десяток луженых глоток уже подвыпивших посетителей заставлял каждого заходившего внутрь на секунду опешить, а запах винных паров почти сбивал с ног после прохладного вечернего воздуха улицы. Господин Дерси окинул ничего не выражающим взглядом почерневшие от грязи и копоти стены, сновавших туда-сюда служанок в изрядно потрепанной одежде, которая больше показывала, чем скрывала, посетителей, многие из которых наводили на мысль немедленно проверить сохранность своего кошелька, и, наконец, крепкий дубовый стол с изрядно порезанной острыми ножами столешницей, за которым они сидели в самом углу зала.

— Ты в своем репертуаре.

— Что?! — возмущенно спросил Монти Тараб, держа в руках ножку какой-то птицы неизвестного происхождения.

— Поприличнее ничего найти не мог? — Миррисав с интересом посмотрел на своего самого младшего помощника. — И, кстати, не советую ее пробовать. Еще не известно от чего эта птичка скончалась.

— Так вкусно же, — юноша с пшеничного цвета волосами и россыпью забавных веснушек на лице бесстрашно впился острыми зубками в мясо. Тщательно прожевав, он продолжил. — И место хорошее. Недалеко от постоялого двора и меня тут все знают, так что неприятностей не будет.

— Тебя уже и тут все знают? — вопросительно приподнял бровь Кирив.

— Место может быть и не плохое, — продолжил тем временем Сав, — да вот только совсем неподходящее для почтенного преподавателя Икарского Университета.

— И для королевского секретаря Лигории тоже, — вставил Кирив.

Господин Дерси предпочел проигнорировать его замечание.

— Ладно, спишем, если что, на незнание города. Ты все же не хочешь съехать с постоялого двора на съемную квартиру? Теперь, когда ты один остался, — Миррисав укоризненно посмотрел на Лерока, на что тот постарался принять невинный вид, что было трудновато с его внешностью.

— Вы, конечно, можете приказать, шеф, — Дерси хмыкнул, своим подчиненным он редко приказывал делать что-то против их воли, — но на постоялом дворе мне будет лучше. Я уже и знакомства кое-какие свел. Здесь оказывается много наших, из Парисы. Вы же знаете, мой род главный, мы и бессемейных опекаем, а они такое не забывают.

Бессемейные были настоящими перекати-поле, и многие из них уходили искать счастья из Лигории в другие страны, где их клановый статус никого не волновал. Вот только встать на ноги на чужбине еще сложнее. Поэтому ничего удивительного, думал Миррисав, что Монти нашел здесь тех, кто был обязан его роду. Хотя его несколько и беспокоило то, что в большинстве своем это были сплошь криминальные элементы. Однако если вспомнить чем занималась семья его помощника, беспокоиться становилось как-то неудобно. Тарабы держали весь криминальный мир Парисы в железных руках.

Господин Дерси до сих пор с улыбкой вспоминал первое знакомство с Монти. В тот день, семь лет назад, он возвращался после посещения очередного подпольного боя, на котором не отказал себе в удовольствии подсказать симпатичной болельщице, явно не последнего достатка, на которого из бойцов лучше ставить. Конечно, он угадал. Как всегда, впрочем. За что заслужил благодарный взгляд прекрасных глаз и многообещающую улыбку. Но был вынужден отказаться от столь явного приглашения, так как уже наступало утро, и Его Величество мог скоро хватиться своего секретаря. Так что, идя тем утром через базарную площадь между снующими по торговым рядам горожанами под ворчание Кирива, как всегда недовольного ночными походами своего господина, он был в самом приподнятом расположении духа. Поэтому и не позвал стражу, когда буквально за руку схватил воришку, попытавшего облегчить его и без того нетяжелый кошелек. Вместо этого он с широкой улыбкой, напугавшей попавшегося подростка еще больше, чем перспектива вызова стражи, отдал ему столь желанную добычу. Денег в кошельке было немного, Миррисав никогда не брал с собой в такие вот вылазки крупных сумм. А наблюдать настоящее изумление в смышленых глазах мальчишки было забавно. Потом, повинуясь какому-то наитию, так часто приносящему ему удачу, он негромко шепнул уже собравшемуся сбежать парню: "Если понадобится тихое место, приходи во второй дом по улице Фиолетовых роз. Покажешь этот кошелек — не прогонят".

И ведь как знал, что придет. В первый раз Монти отсиживался у него во время очередной облавы в городе, когда Дерси не было дома. Сав позаботился, чтобы его жилище было в приличном, но не слишком богатом районе, ориентируясь в первую очередь на тишину улицы. Однако, королевский секретарь редко бывал дома, днюя и ночуя при дворе, всегда под рукой короля. Второй и третий раз они тоже не пересеклись. Миррисав только улыбался на ворчание Кирива, что этот мальчишка уже прописался в его доме и скоро точно что-нибудь стянет. Этого он не боялся, воришке гораздо важнее было тихое место, где можно переждать неприятности, чем мимолетная выгода. А потом почти год его новый знакомый то приходил, то уходил, словно кот, который гуляет сам по себе. Улица его явно манила, но приветливый дом, где добрая кухарка всегда угостит чем-нибудь вкусненьким, становился все больше необходим. Сав не торопил парня, чувствуя, что давить в этом деле нельзя. Понадобилось еще два года, прежде чем Монти сам попросился ему в услуженье. И даже принес официальное разрешение от семьи. Отчего господин Дерси, уже знавший, кто родственники его потенциального работника, облегченно вздохнул. Просто так от таких семей не уходят. Но там, видимо, просчитали всю выгоду этого сотрудничества и дали добро. Так у Миррисава появился еще один помощник, о чем он никогда не жалел, в очередной раз благословляя свое везение. Монти, хотя и завязал с воровством, старых связей не рвал, а также активно принялся заводить новые, среди слуг практически всех влиятельных семей, что околачивались в столице. Лучшего осведомителя о внутренней жизни города Саву было бы трудно найти. Ведь слуги, беспризорники, воришки и прочие достойные граждане Парисы часто были гораздо лучше осведомлены о разных интригах и авантюрах, чем даже сами интриганы.

Пока господин Дерси отвлекался на воспоминания, обстановка в трактире накалялась. Наконец, кто-то кого-то толкнул или не так посмотрел, и завязалась драка. Настоящая, трактирная драка, с подлыми приемчиками и летящими каплями крови из разбитых носов и бровей. Подогретая больше желанием выместить все равно на ком накопившееся за день раздражение, чем винными парами. Поэтому за ножи пока никто не хватался. Местный вышибала явно не справлялся с разгулявшимися посетителями, утянутый в самую гущу дерущихся. Трактирщик нырнул под прилавок, а подавальщицы юркнули на кухню, с любопытством подглядывая через дверную щель.

Когда развлекающие мужчины добрались до дальнего угла, в котором сидел королевский секретарь с помощниками, Кирив не выдержал:

— Так, мне это надоело.

С этими словами он поднялся с места и пошел сам доказывать, что мирных посетителей этого трактира трогать не стоит. К его чести стоит сказать, что до оставшихся за столом Миррисава и Монти теперь не долетали даже осколки разбитой посуды, так что Сав спокойно повернулся к Тарабу и продолжил:

— Ты узнал, что я просил?

— Конечно, — парень тоскливо взглянул на разошедшегося Лерока, явно испытывая желание к нему присоединиться. Но вопрос начальника требовал ответа. — Студенты Икарского Университета собираются чаще всего в трактире "У Микона", что двумя кварталами дальше отсюда. Достаточно приличное место, где уже привыкли к студенческим гулянкам.

— И..

— С завтрашнего дня я там работаю. Один новый знакомый устроил.

— Молодец, — Миррисав откинулся на стуле, стоявший вокруг грохот, казалось, ему ничуть не мешал. — Скажешь еще что-нибудь жизнеутверждающее?

— Скажу, — улыбнулся во все тридцать два зуба Монти. — Зря вы ругаете этот трактир. Хороший трактир. А уж какой у него подвал...

Тараб хитро прищурился, наблюдая за реакцией шефа. Тот вопросительно приподнял бровь, поощряя его продолжать.

— Вам понравится этот подвал. А особенно то, что происходит там дважды в неделю.

Явное удовольствие отразилось в глазах господина Дерси, и он с улыбкой спросил:

— Карточные игры или что посерьезней?

— Крысиные бои.

— О, — улыбка Сава стала еще шире, — такого у нас я не видел. Когда следующий бой?

— Я знал, что вам понравится! — Монти радостно взмахнул рукой. — Все проходит обычно по вторникам и четвергам. Когда желаете поприсутствовать?

— Пожалуй...в четверг, — задумчиво проговорил Миррисав, будто прислушиваясь к чему-то, одному ему слышному. — Организуешь все?

— Конечно. Только не выдавайте Кириву, что это я вас навел, а то опять мораль читать начнет.

— Он может, — серьезно кивнул Сав, оглядываясь в поисках второго помощника.

Тот уже заканчивал вразумлять посетителей трактира и вместе с вышибалой выбрасывал особо невразумляемых на улицу, подышать свежим воздухом.

— И охота ему? — пробормотал господин Дерси.

Кирив вернулся к их столу, сердито хмуря брови.

— Этот парень совсем никуда не годится, только и знает, что в дверях стоять.

— Ну, ты показал ему хороший пример, — пожал плечами Миррисав, поднимаясь. — Нам пора уже, а то в Университете не поймут, чего это новые лигорские преподаватели возвращаются за полночь. Не будем позорить отчизну.

Они вышли из трактира, сопровождаемые признательным взглядом местного вышибалы, которого явно впечатлило показательное выступление Кирива.

— Монти, тебе денег дать? — спросил Сав на перекрестке двух плохо освещенных улиц, где им предстояло расстаться.

— Нет, у меня еще с прошлого раза полно осталось, — отрицательно мотнул головой тот.

— Экономный Колосок, — хмыкнул господин Дерси.

— Шеф! Я же просил не называть меня так! — обиделся тот на старую, оставшуюся еще с улиц Парисы кличку.

— Прости, уж больно тебе подходит.

Светлые волосы бывшего воришки действительно были насыщенно пшеничного цвета и сейчас светлым пятном маячили в темноте.

— Найдешь, как связаться со мной в Университете? — спросил Миррисав.

— А то! Я уже кое с кем там познакомился. Знали бы вы, какая кухарочка работает в студенческой столовой, — Монти многозначительно присвистнул.

— Тебе что, лавры Габриэля покоя не дают? — отвесил ему легкий подзатыльник Кирив.

Тараб покраснел и недовольно насупился. Он по-юношески соперничал за полезность в глазах шефа с третьим помощником королевского секретаря, оставшимся в Лигории. Габриэль Вари прослыл настоящим дамским угодником, женские сердца были крайне неустойчивы к чарам этого красивого, загадочно бледного брюнета. Поэтому господин Дерси регулярно получал от него весьма ценную информацию, ведь столько всего "совершенно случайно" узнается в извечном женском любопытстве.

Распрощавшись с Монти, Дерси и Лерок поймали наемный экипаж, который буквально чудом нашелся в столь тихом, отдаленном от главных улиц города местечке. Покачиваясь на жестких сиденьях, в полутьме, они некоторое время молчали, думая о своем. Наконец, когда высокие шпили Университета стали уже выглядывать из-за более низких городских построек, Кирив нарушил молчание:

— Вчера я видел Аннарелу Лигови.

Миррисав молча посмотрел на него.

— Она сделала вид, что не узнала меня, — несколько неуверенно продолжил его спутник.

— Элла всегда была умной девочкой, — пожал плечами господин Дерси.

На секунду опять воцарилась тишина.

— Я не знал, что она здесь, — Кирив с беспокойством взглянул на своего шефа.

Он не знал точно, что произошло между его господином и этой девушкой после года совместного брака, но слишком хорошо знал Миррисава, чтобы не заметить, что какое-то время он был крайне расстроен. Даже иногда отвечал невпопад королю, чему тот настолько удивился, привыкнув к быстрым и четким ответам секретаря, что даже не стал язвить по этому поводу.

— Она сейчас на последнем курсе литературного факультета. На этом поприще они и сошлись с Его Высочеством, — Сав открыл дверцу остановившегося экипажа и вышел. — Надо же, свет еще кое-где горит.

Возница довез их до университетской ограды, но жилые корпуса Университета было видно и отсюда. Несмотря на позднее время, некоторые окна действительно были освещены. Путь туда занял еще почти двадцать минут, во время которых Кирив не возвращался больше к прерванному разговору, интуитивно почувствовав, что эта тема неприятна его шефу. Только уже перед самым входом в преподавательский корпус он решил все-таки уточнить кое-что для себя:

— Что мне делать, если она подойдет?

— Она не подойдет, не волнуйся.

В комнате Миррисава ждала почта, просунутая, видимо, в его отсутствие в щель под дверью. Первый пакет был от Его Величества Онара Гирийского, а второй к удивлению Сава — от его кузена, Рима Онори. Усевшись в единственное в комнате кресло, молодой человек открыл сначала послание от кузена. Читая неровные строчки, он только хмыкнул. Рим, который сейчас временно исполнял его обязанности, спрашивал, где лежат документы по делу о разработке нового соляного месторождения, отчет по которому король внезапно возжелал получить как можно скорее. Несмотря на то, что внешне стиль письма был вполне вежливым, общий тон послания был непередаваемо нахальным. Создавалось такое впечатление, что Миррисав специально спрятал эти документы перед отъездом или вообще забрал их собой. Вспомнив последний разговор с кузеном, во время которого тот явно злорадствовал над невольной ссылкой своего родственника, а также приняв во внимание тот факт, что оставил все надлежащие инструкции у себя на столе, но которые Рим, как всегда рассеянный, скорее всего, просто потерял, господин Дерси решил про себя, что может проигнорировать это письмо.

Он отложил бумагу, внутренне посетовав на свою мелочную месть, и взял следующий пакет, запечатанный печатью с королевским вензелем, в принципе, предполагая, что там может быть. Его Величество требовало немедленного отчета об окружении принца, считая, что его секретарь уже вполне освоился на новом месте. Прочитав сухое и, как всегда, краткое послание, Миррисав задумчиво уставился в окно, покусывая кончик бумаги (глупая привычка, от которой он с детства не мог избавиться). Что-то беспокоило его в словах короля. Привыкнув читать между строчек не только в устных, но и письменных посланиях Его Величества, Сав явно почувствовал, что тот хочет от него чего-то совершенно конкретного, раз требует отчета так быстро. Ведь чтобы оценить обстановку в совершенно новом месте, полторы недели недостаточно. Он вздохнул, потерев виски, и достал письменные принадлежности. Что ж, раз он не знает, чего именно ждет от него король, он напишет то, что сочтет нужным упомянуть, положившись в очередной раз на свою интуицию. Но как же он не любил эту часть своей работы.

Зная, что Его Величество может совершенно неожиданно спросить своего секретаря о любой мелочи и привыкнув выполнять свою работу хорошо, господин Дерси постепенно стал вникать в вопросы, далеко не всегда связанные с его непосредственной деятельностью. Так делал еще его отец, а он всегда считал его образцом для подражания. Кроме того, по долгу службы бывая во многих местах и имея дела совершенно с разными людьми, Миррисав был в курсе практически всех дел в государстве. Самое печальное, что король подчас не стеснялся использовать его, как своего соглядатая. "Королевская мышь" — так за глаза называли главного секретаря государства при дворе за достаточно неприметную, серую внешность и срыв пары готовящихся заговоров, когда он совершенно мистическим образом оказывался в курсе всех планов, подслушав их не иначе как через мышиные лазы, что были практически во всех апартаментах дворца. Дерси же сам себя язвительно называл "королевской крысой". Сколько раз Саву приходилось наступать на горло собственному чувству справедливости, передавая Его Величеству очередную компрометирующую информацию о какой-либо семье. Он мог уважать этих людей, мог даже восхищаться ими, но не мог допустить, чтобы их действия причинили вред короне. Это не было бы так тяжело, если бы король иногда не устранял неугодных ему лично людей, которые могли бы принести настоящую пользу стране. Господин Дерси был патриотом, но его воспитали, что король и государство — едины. Поэтому, в очередной раз совершая сделку с совестью и помогая Его Величеству потешить свои амбиции, он испытывал настоящий разлад в душе, ясно видя, что это единство было только в его воображении. Однако вбитые с детства принципы подчинения приказам брали верх.

Знакомый трактир встретил их громкими криками, доносящимися изнутри, под аккомпанемент звона бьющейся посуды. Господин Дерси только вздохнул и двинулся было вперед, но Монти придержал его за рукав.

— Нам к задней двери, — кивнул он в сторону плохо освещенного угла дома.

Миррисав последовал за своим помощником, сопровождаемый недовольно ворчащим Киривом, который долго пытался отговорить шефа от столь пагубной, на взгляд охранника, привычки посещать все злачные места города. Зайдя за угол, Тараб заколотил в невзрачную серую дверь.

— Кто? — хрипло спросили из-за нее.

— Свои, — негромко ответил Монти. — Мы к Лютому.

Дверь со скрипом отворилась. Огромный мужик, стоящий на пороге, окинул визитеров неожиданно внимательным взглядом, отчего Сав с Киривом инстинктивно пригнули головы в капюшонах, не желая быть запомненными. Нечего тут делать университетским преподавателям. Привратник понимающе хмыкнул и взглянул на Монти.

— Кого ты привел, Колосок?

Парень досадливо поморщился от нелюбимой клички, явственно ощущая насмешливый взгляд своего шефа.

— Я обо всем договаривался. Тебе разве не говорили?

— Говорили, — кивнул мужчина. — Но у меня бывают приступы любопытства.

— Не сегодня.

— Не сегодня, — неожиданно легко согласился привратник, посторонясь с дороги.

Они вошли внутрь и инстинктивно остановились. Если на улице было хоть немного светло от ночного неба и факелов на мостовых, то тут оказалась практически полная темнота. Благо, огромную фигуру встретившего их мужчины было сложно потерять из вида, поэтому с некоторой заминкой господин Дерси и его люди проследовали за провожатым по шаткой лестнице вниз.

Подвал трактира был большим. Больше, чем обычно делается для таких заведений, здесь явно рассчитывали при строительстве на некоторые иные его функции. Освещенное тусклым светом масляных лап, подвешенных на крюки почти к самому потолку, помещение было практически полностью заполнено галдящими людьми, собравшимися вокруг свободного пространства в центре. Следуя за уверенно нырнувшим в толпу Монти, Сав пробрался к самому краю этого круга, так что ему открылся замечательный вид на все действо. На утоптанной площадке под ободряющие крики болельщиков в тесный клубок сплелись две большие крысы, размером с хорошую кошку. Их серая шерсть покрылась слоем крови и пыли, превратившись в неприглядную бурую массу. Животные не обращали ни на кого внимания, стараясь дотянуться острыми белыми зубами до шеи противника. Секунду спустя, одной все же повезло, и под пронзительный визг другой она с трудом, но ухватила зубами желаемую цель. Победитель определился, и половина толпы разразилась довольными криками, а другая недовольно заворчала. Площадку быстро расчистили, осторожно накинув на оставшуюся в живых крысу мешок, и так и унеся ее с поверженным соперником в зубах, с которым она, видимо, не пожелала расставаться. К кругу подтащили новые клетки, в которых уже бесновались от запаха крови и шума другие крысы. Щуплый мужичонка шустро принялся бегать среди посетителей, собирая ставки, пока хозяева крыс демонстративно раззадоривали их еще больше перед боем, просовывая сквозь прутья деревянные палки. Скорее всего, животным еще и предварительно что-то дали, чтобы вызвать неконтролируемую агрессию.

На некоторое время Миррисава полностью увлекло новое зрелище, пока он со вздохом не убедился, что и в крысиных боях он, видимо, был бы обречен на успех, если бы решил делать ставки. Отвлекшись на минуту от очередного боя, в итоге которого уже не сомневался, он с удовольствием отметил, что Кирив стоит за его спиной, держа под наблюдением больше толпу вокруг, чем саму крысиную возню. Так что Сав мог безбоязненно отдаться своему любимому развлечению, зная, что его спина под надежным прикрытием. Монти не остался рядом с шефом и нашелся в другом конце подвала, сердито втолковавшим что-то совершенно бандитского вида мужчине. Видимо, тому самому Лютому. С трудом удержавшись, чтобы не покачать неодобрительно головой на такую явную тягу к криминальным элементам, господин Дерси перевел взгляд на противоположный край импровизированной арены и с удивлением увидел в толпе знакомое лицо.

Его Высочество принц Алур Гирийский с азартом выкрикивал что-то, активно размахивая руками. Присмотревшись, Миррисав отметил, что все трое из компании, вечно ошивающейся рядом с наследником, также наличествовали. Покопавшись в памяти и выудив из устава Икарского Университета однозначный запрет для студентов посещения таких вот мест, господин Дерси тяжело вздохнул и стал пробираться к выходу, кивнув следовать за собой Кириву.

Глава 5

— Тише ты, — приглушенный шепот пугающе громко прозвучал в пустом холле.

— Да здесь все равно никого нет, — ответил второй голос таким же громким шепотом, — все спят уже давно.

— Это не значит, что надо шуметь. Смотри под ноги!

— Так темно же, — явно обиделся голос.

— Да прекратите вы, — вмешался третий невидимка, — от вас двоих больше шума. Пошли.

Четыре еле различимых в темноте фигуры быстро проскользнули к двустворчатым дверям, за которыми в следующем помещении находилась большая мраморная лестница, ведущая на второй этаж и выше, к комнатам студентов, живущих при Университете. Тихонько скрипнула дверь, и первая фигура уже хотела было прошмыгнуть внутрь, но резко остановилась на пороге.

— Ты чего встал?

— Проходите, господа, не стесняйтесь, — негромкий голос заставил всех вздрогнуть.

У самой лестницы, небрежно облокотившись на перила, стоял в подчеркнуто расслабленной позе господин Дерси. Тусклого света от свечи, стоящей на нижней ступеньке, явно было не достаточно, чтобы пробиться сквозь дверную щель у пола и предупредить поздних гостей о том, что их ожидают. Студенты нерешительно прошли внутрь в неловком молчании под внимательным взглядом Миррисава. Он отметил про себя, что Его Высочество выглядит почти испуганным, Исари Монерон, что странно, тоже, а вот оставшаяся парочка, с которыми лигорец еще не успел пообщаться, явно пыталась придумать правдоподобное объяснение своему такому позднему возвращению в Университет. В общем, вели себя, как нормальные студенты.

Сав не был в восторге от необходимости играть роль строгого преподавателя. В конце концов, он сам был не без греха и прекрасно помнил себя в таком возрасте. И походы на подпольные бои были еще не самым безобидным его развлечением. Но Дерси всегда сопровождал Кирив, а кроме того, то, что позволено простому студенту, или даже королевскому секретарю, было совершенно непозволительно наследнику престола. Тот трактир был местом более чем сомнительным, и идти туда без надежной охраны для принца было верхом глупости. Он подверг свою жизнь серьезной опасности, и хорошо еще, что никто там не узнал его, а то бы желающие поживиться за счет лигорской казны обязательно нашлись.

— Я не буду спрашивать, где вы были, — спокойно начал Миррисав. — Мне это и так прекрасно известно. Однако хочу напомнить вам, что устав Икарского Университета, который вы все на вступительной церемонии обещали соблюдать, запрещает посещения нелегальных азартных игр, боев и прочих запрещенных развлечений. И если устав для вас пустой звук, тогда вы должны были хотя бы задуматься, какой опасности подвергали наследника лигорского престола в подобном месте. Не знаю, кто из вас был инициатором этой авантюры, надеюсь лишь, что это ваша первая такая вылазка. Но больше она не повторится, это я вам обещаю.

— Откуда вы узнали? — удивленно спросил коренастый парень с округлым, почти простодушным лицом.

Господин Дерси с мрачной улыбкой взглянул на него и иронично приподнял одну бровь. Под этим взглядом студент как-то стушевался и предпочел больше вопросов не задавать.

— Но ничего ведь не произошло, — попытался возразить высокий парень с темными волосами, чуть отливающими рыжиной.

— Как тебя зовут? — Сав решил, что в данной ситуации вполне может отбросить вежливое "вы".

— Ролин Карп.

— То, что ничего не произошло, Ролин, чистое везение. В этом Университете, — Дерси перевел взгляд на удрученно молчащего принца, — учатся дети самых влиятельных семей континента, в том числе наследники правящих домов. И администрация несет ответственность за вас перед вашими родителями.

На минуту установилась тишина. Миррисав давал своим студентам время осознать сказанное, мало надеясь, впрочем, на успех. Молодости свойственно завидное упрямство.

— Вы расскажите ректору? — нарушил молчание принц, избегая смотреть ему в глаза.

Королевский секретарь окинул наследника внимательным взглядом. Это явно была завуалированная просьба, что было для Алура редкостью по отношению к Дерси. Обычно он старался свести контакты к минимуму. Однако угроза того, что эта история станет известна ректору, а значит и его отцу, заставляла Его Высочество преодолеть свою нерешительность. В принципе, решение ничего не сообщать о проделках этих юных бездельников Миррисав принял уже давно, еще по дороге в Университет. Он чувствовал в себе силы повлиять на принца и не допустить подобного в будущем, да и сам этот поступок был совсем не характерен для Алура. Трудно было представить обычно безвольного наследника в таком месте, как крысиные бои, азартно делающим ставки. Видимо год, проведенный вдали от властного отца, положительно повлиял на Его Высочество. Сав находил произошедшие в своем будущем сюзерене перемены даже обнадеживающими. Каждый должен пройти период юношеского безумия, а у Алура он явно подзадержался.

Не получив ответа, принц решился посмотреть на Дерси и внезапно обнаружил себя смотрящим прямо в серые глаза лигорца. Он резко отвел взгляд.

— Нет, Ваше Высочество, не расскажу, — голос Сава был подчеркнуто безэмоционален, еще больше выводить Алура из равновесия он не хотел. — Позвольте только я займу еще немного вашего времени, а остальные свободны.

— Но... — попытался было возразить Ролин.

— Идите, — льда в голосе господина Дерси существенно прибавилось.

Молодые люди не стали больше медлить и поспешили по лестнице наверх. Пождав, пока они не скроются из вида, Сав повернулся к Алуру.

— Простите мою резкость, Ваше Высочество, однако обстоятельства заставляют спросить. Знаете ли вы, сколько покушений на вас было предотвращено за последние десять лет?

Принц покачал головой.

— Двадцать одно, — мягко сказал Сав.

— Но почему я ничего не знал? — озвученная цифра явно произвела нужное впечатление.

— Его Величество считает, что лишние беспокойства вам ни к чему. Но теперь вы понимаете причину моей неучтивости? Наш король решился отправить вас сюда не только из-за традиций, но и потому, что за все время существования Икарского Университета здесь не произошло ни одного политического убийства. Однако ни одна служба безопасности не может защитить студентов от их собственной глупости.

— Что вы себе позволяете?! — вспыхнул принц.

— Простите мою дерзость, — господин Дерси глубоко склонился. — Я лишь преданный слуга Вашего Высочества. Но мой король велел мне позаботиться о безопасности наследника, и я сделаю все, чтобы выполнить его приказ.

Алур Гирийский расстроено закусил губу и, резко повернувшись, быстрым шагом, почти бегом устремился наверх. Господин Дерси выпрямился и проводил его взглядом. А потом, подхватив уже совсем догоревшую свечу, направился к боковым дверям, ведущим в коридор до преподавательского корпуса. В комнате его поджидал Кирив, устроившийся в единственном в комнате кресле.

— Ну, что? Вправил немного мозги Его Высочеству? — спросил он.

— Не начинай, — поморщился Миррисав, садясь на кровать.

Он прекрасно был осведомлен о неприязни своего помощника к принцу. Тот был явно невысокого мнения об их будущем правителе.

— Кстати, тебе бы тоже не помешало прислушаться к собственным словам. Это твое увлечение когда-нибудь добром не кончится.

— Мы же договорились, что я всегда буду брать тебя с собой, — Сав устало откинулся на подушку.

— Да, и это хоть немного меня успокаивает.

— Меня другое волнует, — сменил тему Дерси. — Как они пробрались за ограду? Там же охрана.

— Ну, нас ведь пропустили без проблем, — пожал плечами Лерок.

— Мы преподаватели, — покачал головой Миррисав, — Студентов пропускать не должны. Разберись с этим.

Кирив кивнул и, пожелав своему начальнику спокойной ночи, ушел к себе.

Следующий день проходил как обычно, однако читая лекцию в группе, в которую входил принц с товарищами, господин Дерси постоянно ловил на себе их беспокойные взгляды. Сам он невозмутимо делал свою работу, однако внутренне подобрался. Напрягало еще и то, что при взгляде на Монерона, сидящего по правую руку от Алура Гирийского, он начинал ощущать какое-то смутное беспокойство. Как будто пытался вспомнить что-то, но никак не мог. Не прибавляло хорошего настроения и то, что Сав постоянно ловил себя на желании посмотреть в сторону Анареллы Лигови. Девушка исправно посещала вот уже третью его лекцию, хотя была на нулевом уровне в древнегопосском языке. Но это не помешало ей добиться разрешения в учебной части ходить на занятия и теперь сидеть на второй парте у самого окна.

Почти не вдумываясь в произносимые слова, Сав отстраненно размышлял, что Элла была как всегда эффектна. Черные, без единой светлой прядки волосы были свободно распущены по плечам и привлекали внимание своим почти синим блеском. Бледная, идеально ровная кожа, красивой формы зеленые глаза. К форменному темно-синему платью она кокетливо повязала шейный платок нежно бирюзового цвета. Девушка, казалось, с трудом усиживала на месте, то и дело наклоняясь вперед, вертя перо в руках и наматывая прядь волос на палец. Смешная привычка, так хорошо знакомая Саву.

С трудом дождавшись окончания занятия, господин Дерси чуть ли не быстрее своих студентов покинул аудиторию, но уже в коридоре вспомнил, что забыл на столе записи. Удивляясь своей такой непривычной забывчивости, он вернулся обратно. Решив зайти во вторую дверь, находящуюся в самом конце класса, он не ожидал, что там еще кто-то будет, ведь занятия на сегодня закончились. Однако у самой кафедры обнаружилось трое студентов. Исари Монерон уселся на первую парту, на которую облокотился Алур Гирийский, а Анарелла стояла рядом, постукивая тонкими пальцами по столешнице. Молодые люди не заметили тихо вошедшего Дерси, который остановился в дверном проеме, надежно спрятанный за косяком, раздумывая, что предпринять.

— А ты не можешь ему приказать? Он же твой будущий личный секретарь, насколько я понимаю, — Исари подался вперед, увлеченный этой идеей.

— Нет, — издал неуверенный смешок принц. — Какое там приказать? Все знают, что для королевского секретаря приоритетом является приказ моего отца.

— Жаль, — протянул Монерон, — было бы хорошо не беспокоиться, что Онар Гирийский все узнает.

— Прекратите, — раздраженно перебила их Анарелла. — Если Миррисав сказал, что не сделает этого, значит, не сделает. Он всегда прикрывал мелкие огрехи таких вот горячих голов, как вы. Хотя следовало бы рассказать, видит бог. Чего вас туда потянуло?

— Ты просто не понимаешь мужчин! — пафосно воскликнул Исари. — Это же такое приключение!

— И хорошо, что не понимаю. В который раз благодарна природе за то, что создала меня женщиной.

— Не заводись, Элла, — примиряющее поднял руки Алур. — В любом случае, не думаю, что нам удастся это повторить.

— Это точно. Насколько я знаю Дерси, он позаботится об этом, — довольно проговорила Анарелла.

Молодые люди только скривились, как от зубной боли. Госпожа Лигови резко тряхнула головой, отбрасывая непослушную прядь волос.

— Ладно, мне пора. Я договорилась встретиться с подругами после занятий. Постарайтесь больше не напрашиваться на неприятности, — сказала она уже на ходу, быстрым шагом выходя из аудитории.

— Ты мне вот что скажи, — задумчиво протянул Исари. — Разве Дерси прислали сюда не специально, чтобы следить за тобой и докладывать все королю?

— Не обязательно, — нехотя признал Алур. — Элла правду сказала, по мелочи он старается справляться сам. Только если что-то действительно может угрожать короне, или если этого требует отец. Но я точно знаю, что пара семей обязана ему сохранением своего положения, когда он охолодил излишне горячие головы их наследников, ввязавшихся в дворцовые интриги. За это его при дворе уважают, хоть и не любят.

— А не любят за что?

— Кому понравится иметь под боком человека, который в курсе многих твоих не совсем чистых делишек? — хмыкнул Его Высочество. — Уж не знаю как, но он в курсе практически всего, что творится в столице. Начальнику нашей Тайной Канцелярии до него далеко. Его и Королевской Мышью прозвали, потому что так же незаметен, но никогда не знаешь, где наткнешься.

— А Элла?

— А что Элла? — достаточно резко спросил принц.

— Ну, — замялся Исари. — Ты вроде говорил, что они были женаты. Может, ее мнение предвзято?

— Этот брак не был ее идеей. И не его тоже. Отец просто глаз на мать Анареллы положил. А моя матушка очень щепетильна в таких вопросах. Если уж он берет в фаворитки никому неизвестную провинциальную особу, то должен позаботиться о приличном объяснении ее переезда ко двору.

Дальше слушать хорошо знакомую ему историю Миррисав не стал, хотя мнение принца о нем и было несколько неожиданным. Бесшумно выскользнув из аудитории, он прошел к основной двери, и, нарочно зашумев, распахнул ее.

— Что вы здесь делаете, господа? — спросил он обернувшихся к нему студентов. — Занятия уже давно закончились.

Молодые люди молча проскользнули мимо него в открытую дверь, а Сав прошел к преподавательскому столу и задумчиво взял в руку забытые записи. Что-то беспокоило его в невольно подслушанном разговоре, осев на самом краю сознания. Это постоянное навязчивое чувство уже стало ему надоедать.

— Что же ты вопишь-то? — спросил он свою собственную интуицию, но она, естественно, не ответила.

Резко помотав головой, господин Дерси повернулся на каблуках и вышел из класса, решив довериться своему чутью. Поднявшись к себе, он быстро составил коротенькую записку Монти с просьбой повнимательнее присмотреться к Исари Монерону и описанием его внешности. Миррисав не сомневался, что Его Высочество с друзьями являются завсегдатаями трактира "У Микона", где почти каждый вечер собирались студенты Икарского Университета, и куда устроился его помощник. Молоденькая кухарка студенческой столовой, кстати сказать, оказалась действительно на редкость симпатичной, так что передать ей сложенный в несколько раз лист под прикрытием легкого флирта выглядело вполне естественным. Теперь оставалось только ждать, когда записка попадет к Тарабу.

Только через три дня Монти вызвал его в знакомый трактир. Сав не стал брать с собой Кирива, хотя и заглянул все же в фехтовальный зал. Лерок был занят. То и дело срываясь на ругательства, плохо маскируемые за шипением сквозь зубы, он гонял студентов по кругу с палками наперевес, заставляя отрабатывать какие-то загадочные движения, больше всего напоминающие ритуальный танец дикарей острова Пахара, что находится в Огненном океане.

Решив не прерывать данное священнодейство, господин Дерси отправился на встречу один. Монти уже поджидал его за тем же самым столиком и опять-таки с жареной ножкой птицы в руках. Сав надеялся, что все же не той же самой.

— Вы были правы, шеф, — после короткого приветствия перешел сразу к делу Тараб. — Этот Монерон весьма подозрительная личность. У нас бы за таким следили особенно тщательно. Или шпик, или человек конкурирующей семьи.

— Продолжай.

— Вчера во время гулянки в трактире ему передали что-то. Одна из подавальщиц. После чего он распрощался со своей компанией и пошел по направлению к Университету. Вот только по пути его забрала карета и повезла в совершенно другую сторону. Я всегда говорил, что вы удачливы. Не думаю, что парень так уж часто совершает такие вот вылазки, и если бы мы установили за ним наблюдение всего двумя днями позже, — Тараб не стал договаривать и так понятное.

— Удалось узнать, что за карета?

— Нет, — нехотя признал Монти. — Обычная серая карета без каких-либо опознавательных знаков или гербов. Беспризорники, которым было поручено следить за Монероном, конечно, шустрые, но лошадей догнать не могут.

— Плохо, — задумчиво проговорил господин Дерси, машинально потянувшись к жареной птице, все еще лежащей в большом блюде на столе.

Но тут же, опомнившись, отдернул руку. Подняв глаза, Сав увидел, что на лице Тараба буквально расползается широкая улыбка.

— Ну, давай, признавайся.

— Удалось узнать, что именно передали нашему другу. Это записка, совершенно случайно выпала из его кармана, представляете?

— Так, я надеюсь, что ты не лично этому способствовал? — нахмурился Миррисав.

— Э...— смутился парень. — Ну, шеф! Я же квалификацию так потеряю.

Господин Дерси не стал говорить вертящиеся на языке слова о том, что квалификация у Монти и раньше была не ахти. Он только недовольно покачал головой, но решил не заострять на этом внимания. В конце концов, его помощник проделал хорошую работу.

— Постарайся в следующий раз найти другого исполнителя, ты мне нужен с целыми руками. Но все равно, молодец.

Монти слегка покраснел от похвалы и вытащил из-за пазухи смятый клочок бумаги, передав его Миррисаву. Записка была до неприличия лаконична: "Через полчаса в Илистом переулке". Вот только внизу красовалась подпись с затейливой закорючкой. Сав машинально потер переносицу, что делал всегда, когда что-то обдумывал. Эта закорючка совершенно определенно что-то ему напоминала, но вот что? Он даже написал тем же вечером письмо Габриэлю, в которое вложил копию записки, в надежде, что тот сможет хоть что-то разузнать по своим каналам. Сава не оставляла мысль, что зацепки нужно искать именно в Лигории. Сам же он решил продолжить поиски на месте.

Чтобы узнать немного больше об Исари Монероне к ректору идти не пришлось, чему королевский секретарь, если честно, был даже рад. Господин Инапром каждый раз при встрече с Миррисавом в коридоре как-то мрачнел и недовольно хмурился, что, в общем-то, было ожидаемо. Мало того, что ему фактически навязали постороннего человека в качестве преподавателя, так этот новичок еще и буквально ткнул ректора в вопиющее нарушение внутреннего режима Университета. После небольшого разбирательства Кирива, Сав пришел к Инапрому с требованием уволить двоих охранников внешних ворот Университета, которые за определенное вознаграждение выпускали всех желающих студентов в город по ночам. Студенты, наверняка, тоже были не в восторге от потери такой возможности, но, по крайней мере, новые охранники еще не скоро соблазняться на их заманчивые посулы, помня о судьбе своих предшественников.

Информацию о Монероне принес все тот же Моросова, который, как оказалось, свел знакомство не только с преподавательским составом и местной обслугой, но и с большинством студентов. Его общительность прямо-таки зашкаливала, и достаточно было маленького наводящего вопроса, чтобы на Миррисава вывалили буквально ворох ненужной информации о бедняге Исари. В большинстве своем она касалась, конечно, успехов парня в фехтовании, но господин Дерси смог уяснить для себя, что его обучение в Университете оплачивал отец, а семья Монерон была в Икаре приезжей, кажется, откуда-то с севера. Ничем особым не известна и в городских сплетнях не замешана.

За всеми этими выяснениями преподавание в Университете проходило как-то незаметно, лишь Его Высочество стал заметно более нервным и попусту уже откровенно избегал господина Дерси. В воздухе определенно витало напряжение, и Миррисав четко чувствовал, что идет по какому-то следу, который приведет, либо к очередному пшыку, либо к действительно интересным результатам.

Все разрешилось на праздник Холодных Ночей, который в Фоссе отмечали в последнее воскресенье октября, причем Миррисав совсем не думал, что так все сложится. Было уже довольно поздно, праздник они с Киривом отмечали в довольно приличном питейном заведении в компании коллег, но Сав внезапно почувствовал усталость и решил на сегодня на этом закончить. Лерок почти без сопротивления отпустил шефа одного, тем более что неугомонный Моросова никак не хотел расставаться с новым приятелем, обещая хорошее пиво и какое-то особое представление после полуночи. Городские улицы, несмотря на позднее время, были празднично многолюдны, и поймать экипаж было нереально. Поэтому, неторопливо направляясь в сторону Университета, Миррисав никак не ожидал от себя, что ноги сами собой вынесут его к неширокой улице неподалеку от трактира "У Микона", где королевский секретарь практически нос к носу столкнулся с Его Высочеством и Исари Монероном. Господин Дерси в последний момент успел инстинктивно резко остановиться и машинально шагнуть в тень. Неприметная серая карета перегородила практически всю улицу. Алур Гирийский положил руку на плечо другу, явно прощаясь. Тот сказал что-то и забрался в карету, но на секунду, в открытую дверь, Миррисав сумел увидеть среднего возраста мужчину, сидящего внутри, лицо которого он с изумлением узнал.

Перестук копыт пары лошадей, запряженных в карету, скоро затих, а господин Дерси все пытался осмыслить произошедшее. Внезапно он резко поднял глаза и увидел, что принц смотрит прямо на него. Мгновение поколебавшись, Миррисав поклонился в глубоком придворном поклоне. Почти паника отразилась на лице наследника, он даже приоткрыл рот, чтобы сказать что-то, но потом резко закрыл его и, развернувшись, почти бегом направился прочь.

Королевский секретарь дождался, когда Алур скроется из вида, и выпрямился.

— Да уж, — он встряхнул головой и вышел из тени.

Практически тут же к нему подбежал словно из-под земли выросший Монти.

— Вы, наверное, мысли читать умеете! — запыхавшись, сказал он. — Я не успевал вас вызвать, когда Монерону снова записку передали, не думал, что так скоро. Да еще Его Высочество с ним пошел. Вы видели, кто был в карете?

— Видел, — мрачно ответил господин Дерси.

О да, он видел. Теперь не надо было ждать ответа от Габриэля, все и так вставало на свои места. И знакомая закорючка подписи, которую Миррисав не раз видел в детстве среди документов отца, и неестественная реакция Монерона на королевского секретаря, изрядно сдобренная непонятной опаской, и тот разговор между ним и принцем, что вызвал подсознательное беспокойство Сава. Тогда Исари назвал короля Лигории Онаром Гирийским, чуть растянув первую букву. Так естественно для слуха лигорца, который привык к правильному произношению этого имени, но совсем не обычно для фосса.

Теперь Миррисав все отчетливей видел явное сходство Исари Монерона, а правильнее было бы называть его Иссом Митади, с бывшим советником лигорского короля, приговоренного на родине к казни, но сумевшего сбежать. Вот уже больше одиннадцати лет он как в воду канул, чтобы внезапно оказаться здесь, в фосской столице, тем самым загадочным пассажиром неприметной серой кареты.

Глава 6

Отец Ширина Митади был ближайшим соратником предыдущего короля Лигории. Они были настолько близки, что Ширину в детстве позволялось играть с наследным принцем. Парень был не глуп и сумел как-то подстроиться под проявлявшийся с самого раннего возраста тяжелый характер Онара Гирийского. Да так успешно, что тот, вступив на престол, сделал Митади своим советником. Кроме того, как глава одной из самых влиятельных семей в стране, занимающейся ювелирным делом, Ширин имел место в Совете Семей и был поставщиком драгоценностей для королевской семьи. Положение его казалось незыблемым.

Все изменилось буквально за считанные часы. Король весь день ходил хмурым, срывая злость на любом, кто подвернется. Двор затаился, стараясь как можно реже попадаться на глаза Его Величеству. А уже вечером из кабинета короля вылетел гонец с приказом арестовать советника, а все его имущество конфисковать в пользу короны. Вот только стража, прибывшая в дом Митади, так и не нашла его хозяев. Лишь испуганные слуги рассказали, что господин советник с семьей срочно уехал куда-то буквально три часа назад. Почти все вещи остались в доме, только драгоценности, деньги, несколько подлинников картин известных художников, столовое серебро да кое-какая одежда исчезли вместе с хозяевами. Король был в ярости и приказал прочесать все дороги, ведущие из столицы, но беглецов так и не нашли. Поиски продолжались еще почти два месяца, пока не стало окончательно ясно, что семья Митади покинула Лигорию.

Отец Миррисава, когда узнал о приказе об аресте советника, только покачал головой и пробормотал:

— Ему все-таки это удалось.

Почти восхищение сквозило в его голосе. Потом, взглянув на удивленно смотрящего на него сына, Орхэн Дерси сказал:

— Никогда не связывайся с нашим герцогом, Мирри. Даже находясь на ножах с Его Величеством, он умудряется управлять им.

Отец не стал тогда пояснять, что он имел ввиду. А шестнадцатилетний Миррисав был слишком поглощен своим обучением при дворе, чтобы возвращаться к этому разговору. Лишь несколько лет спустя, осторожно наведя справки и сопоставив факты, он смог для себя более или менее уяснить, что же тогда произошло. Ширин Мидати просто немного потерял чувство реальности, решив, что может провернуть пару сделок с новыми месторождениями драгоценных камней за спиной короля. Ему это даже удалось. Вот только утаить все от герцога Торквийского оказалось советнику не под силу. Они были давними политическими соперниками, и лигорский полководец не преминул воспользоваться удобным моментом, устроив так, чтобы король узнал о вольностях Митади. Сав думал об этой истории даже с некоторой ревностью, ведь герцог обошел здесь его отца. Он был в курсе махинаций советника, а королевский секретарь нет. Его Величество устроил потом Орхэну настоящую выволочку, которую тот, впрочем, воспринял на удивление легко. Это и то, как спокойно отец отреагировал на новость об опале семьи Митади, заставляло Миррисава иногда сомневаться, а не был ли тот все же в курсе, но по каким-то причинам не спешил рассказывать королю.

И вот теперь, спустя столько лет, вся эта история опять всплыла, заставив Сава глубоко задуматься по дороге в Университет. Так глубоко, что он чуть было опять не свернул не на ту улочку, лишь в последний момент осознав, что идет не туда. Добравшись, наконец, до своей комнаты, господин Дерси зажег все три свечи в тяжелом, грубовато сделанном подсвечнике на столе и хмуро уставился на письменные принадлежности, как будто они были причиной всех его бед. Он не хотел писать королю о том, что узнал. Очень не хотел. И в то же время понимал, что обязан. Компания сына осужденного советника (а в том, что Исари был сыном Ширина, сомневаться не приходилось, вспомнив их явное сходство и слова Моросовы) для принца была именно той опасностью, которой опасался Его Величество. Алур был слишком легко внушаем. С трудом верилось, что эта встреча случайна. Проблема была в том, что Монерон нравился Миррисаву, и портить парню жизнь он не хотел. А ведь король Лигории скорее всего потребует у фосского короля выдачи Митади. И даже если его сына оставят в покое, что с ним будет без поддержки отца? Обучение в Университете стоит дорого, да и скандал, который обязательно разразится, добавит новых проблем. Как уже понял Сав, ректор серьезно относится к репутации своего детища, навряд ли он станет терпеть среди студентов сына преступника, даже если приговор тому вынесен в соседней стране.

Терзаясь сомнениями, королевский секретарь проворочался в постели до трех часов ночи и на следующее утро встал совершенно не выспавшимся. Он надеялся, что внешне это не заметно, но хорошо знавший его Лерок, встретив господина Дерси утром в шумном коридоре между двумя парами, забеспокоился настолько, что, не говоря ни слова, утянул его в ближайший пустой кабинет.

— У меня семинар через десять минут, — недовольно проворчал Миррисав, не делая, впрочем, попыток уйти.

Посоветоваться хоть с кем-то очень хотелось.

— Что у тебя случилось? — не обратил внимания на его ворчание Кирив. — Опять с принцем поцапался?

— Да лучше уж поцапался бы, — криво усмехнулся королевский секретарь. — Только это вряд ли. Ты же знаешь, Его Высочество меня избегает.

Он помолчал немного, а потом со вздохом признал:

— Он всегда сбегает от серьезного разговора. А вчера мне особенно нужно было с ним поговорить.

— Так и знал, что не надо было тебя одного отпускать! — его помощник досадливо взмахнул рукой. — Все этот чертов Моросова. Расскажешь?

Кирив не имел права настаивать, чтобы Сав все ему рассказал. В конце концов, некоторые вещи лучше вообще никому не доверять, даже ближайшему соратнику. Прекрасно осведомленный о специфике работы королевского секретаря, Лерок и сам предпочитал держаться подальше от всякой сомнительной информации. Однако его главной задачей было защищать господина Дерси, поэтому он все же хотел выяснить причину беспокойства своего шефа. Поколебавшись немного, Миррисав, все же рассказал о вчерашней встрече с пассажиром серой кареты.

Минуту стояла тишина, наконец, Кирив негромко спросил:

— Ты напишешь королю?

— Не знаю! — господин Дерси даже повысил голос, что с ним крайне редко бывало, потом, уже тише, добавил, — Но ведь я должен.

— Тут я тебе не советчик, — тяжело признался Лерок. — Ты ведь знаешь, для меня все эти слова о долге перед короной пустой звук. Но я обязан позаботиться о твоей безопасности, поэтому должен спросить. Чем тебе это чревато, если ты все скроешь от Онара Гирийского?

— Не задавай глупых вопросов, — усмехнулся Сав. — Его Величество плохо воспринимает такие шутки.

— Ты ведь не хочешь ему ничего рассказывать, я правильно понял?

— Правильно, — кивнул господин Дерси. — Исари Монерон, то есть Исс Митади, неплохой парень. Я не хочу навлекать на него столько проблем, да и история вся эта была уже так давно. Если бы только они не были с принцем друзьями.

Он замолчал, не договаривая очевидное. Если бы не большая вероятность, что Монерон не просто так затесался в компанию наследника лигорского престола, Сав не стал бы ничего писать королю. А так — он просто обязан.

В серьезном внутреннем разладе он отправился на семинар, который, как назло, должен был проходить в группе принца и Исари. Его Высочество выглядел бледным и нервно покусывал потрескавшиеся губы. Сын бывшего советника выглядел не лучше, даже не пытаясь поднять глаза на Миррисава. Их друзья, Ролин Карп и Дарек Жунир, с беспокойством и удивлением поглядывали на них, пытаясь понять, в чем дело.

Проведя семинар, господин Дерси поскорее покинул класс, не имея никакого желания терзать себя и дальше видом понурого Монерона. Он даже почти не обратил внимания на Анареллу Лигови, задумчиво проводившую его неожиданно хмурым взглядом. В коридоре королевского секретаря догнал Ролин Карп.

— Господин Дерси, — окликнул он его.

— Что вам, господин Карп? — обернулся Миррисав, внутренне досадуя.

— Скажите...что-то случилось с Алуром и Исари? — Ролин неуверенно взглянул на своего преподавателя.

— Почему вы считаете, что я должен это знать? — удивленно приподнял бровь Сав.

— Ну-у, — потупился тот. — Просто они на вас даже глядеть избегали на семинаре.

Надо же, этот студент оказался неожиданно наблюдательным.

— Знаете, — внезапно сбивчиво заговорил Ролин. — Исари хороший парень, хотя он и странно на вас реагирует. Но вы не подумайте...и это вовсе не он уговорил нас тогда в тот трактир пойти, это я был, просто услышал от старшекурсников, что там бои проходят и вот... А Исари и Дарек нас даже отговаривали...

— Зачем вы мне это рассказываете? — перебил его Миррисав.

— Простите, — стушевался Карп.

— В любом случае, — спокойно продолжил господин Дерси, — почему бы вам не спросить все у своих друзей? Я то тут причем?

Он отвернулся и пошел прочь, уже краем уха слыша, как Ролин расстроено ответил:

— Так не говорят ведь.

Этот разговор внес еще большую сумятицу в мысли Миррисава. "Нашелся защитничек", — с досадой думал он.

Днем пришло теперь уже ненужное письмо от Габриэля. Вари был талантливым парнем и сумел выяснить, кому принадлежала присланная ему подпись, хотя никогда в жизни не встречал советника. Теперь он спрашивал дальнейших инструкций, нужно ли ему что-то предпринять. Сав не знал, что ответить. С одной стороны, семья Митади столько лет успешно скрывалась, не ввязываясь ни в какие интриги и скандалы. Они не пытались создать оппозицию королю за границей, не появились ни в одной из враждебных Лигории стран (а таких из-за подчас опрометчивой политики Его Величества было достаточно). С другой стороны, доложить все королю было долгом господина Дерси. Тем самым долгом, ради которого не пожалел своей жизни его отец, ради которого Сав практически превратился в тень за спиной короля и обрек сам себя на одиночество при дворе. Ради которого он сначала согласился на брак с почти незнакомой девушкой, а потом, не говоря ни слова, отпустил ее, хотя, видит бог, хотел удержать. И теперь этот долг снова встал перед ним, заставляя его разум лихорадочно метаться в поисках выхода. Но не находя его.

К вечеру Миррисав сдался. Укоренившаяся годами привычка думать прежде всего о делах государства одержала победу, и он решительно взялся за перо, усилием воли давя лишние сомнения. Сейчас перед чистым листом бумаги должен был сидеть королевский секретарь, а не Миррисав Дерси двадцати семи лет от роду, запутавшийся в собственных совести и долге. Твердой рукой он вывел наверху страницы красивым, размашистым подчерком: "Его Величеству Онару Гирийскому, королю Лигории". Но тут тихий стук в дверь прервал его.

— Да, входите, — откликнулся Сав, оборачиваясь.

Дверь как-то нерешительно приоткрылась, и на пороге возник уже привычно бледный принц.

— Господин секретарь, — почти неслышно произнес он, но, зацепившись взглядом за лист бумаги на письменном столе, побледнел еще больше, хотя Сав думал, что это не возможно.

— Нет, прошу вас! — быстро закрыв за собой дверь, подошел почти вплотную Алур.

Господин Дерси торопливо встал из-за стола и, сделав шаг назад, склонился в поклоне.

— Ваше Высочество.

Привычное учтивое обращение явно сбило принца с толку, так что он замолчал, расстроено смотря на королевского секретаря. Наконец, видя, что Миррисав не пытается начать разговор, он произнес, медленно подбирая слова:

— Господин секретарь, я приказываю вам...нет, я прошу вас не писать ничего Его Величеству о том, что вы видели вчера вечером. Уверяю, все совсем не так, как кажется.

Дерси еле подавил тяжелый вздох, рассматривая Алура. Вот зачем он пришел? Только еще больше все запутает. Но решение уже принято.

— Простите, Ваше Высочество, но я обязан выполнить приказ Его Величества. Кто знает, какие цели преследует семья Митади, сблизившись с вами.

— Вы не понимаете! — почти с отчаяньем вскричал наследник. — Исари не знал, что я принц, когда мы впервые встретились. Это было накануне поступления в Университет. На нас разбойники напали по пути в Икару, а он рядом был и помог. Наша охрана оказалась никуда не годной.

— Ваше Высочество, это классический...

— Знаю, знаю, вы сейчас скажите, что и разбойники те были им наняты, и что охрана подкуплена. Но мы ехали в обычной карете, без королевских гербов, как отец настоял. Потом, в Университете, когда Исари узнал, кто я такой, он даже меня избегал сначала. А мне обидно стало, я и решил все выяснить. Выяснил на свою голову. Он сам мне сказал, кто его отец, и что нам вообще не стоит общаться. А я его убедил, что никто не узнает. Здесь ведь только лигорская молодежь собралась, никого нет из старшего поколения. Только посол мог заметить сходство, но он в Университет почти никогда не заглядывал. А отец Исари, когда узнал все, едва не увез всю семью из столицы, нам чудом удалось уговорить его остаться.

Алур замолчал, тяжело дыша. Миррисав с удивлением констатировал, что это была самая длинная речь, когда либо слышанная им от принца. При Его Величестве тот вообще почти не говорил, ограничиваясь лишь кратким "да, отец" и "нет, отец". При этом, чутье говорило господину Дерси, что Его Высочество верит в то, что говорит.

— Поэтому, господин секретарь, — продолжил Алур, — отцу вовсе не обязательно быть в курсе настоящей фамилии моего друга.

Он запнулся на мгновение, а потом продолжил:

— Мне вовсе не грозит никакая опасность, я прекрасно знаю, кто такие Митади, и не позволю собой манипулировать, если вы именно этого боитесь.

"Сегодня день открытий", — печально подумал Миррисав. Его Высочество всегда был немного безвольным и редко спорил с кем-либо. Скорее всего, именно постоянное давление отца сделало его таким. Однако сейчас он явно дает понять, что знает, каким его считают окружающие. Всего год вдали от лигорского двора и такие перемены. Да, господин Дерси честно признался сам себе, такой новый принц ему гораздо больше по душе. Эта неожиданная черта характера — стремление защитить друзей, даже если для этого необходимо переступить через свою робость, — не это ли предвестник еще больших изменений? Ведь двадцать лет, это совсем немного, может быть в будущем Алур Гирийский сможет сбросить с себя детские комплексы и стать хорошим правителем. И прямая обязанность Миррисава помочь ему в этом, ведь других наследников у лигорского престола нет. Королевский секретарь на секунду ощутил себя тем канатом, что перетягивают из стороны в строну почти равные по силе противники, грозя вот-вот порвать.

Алур напряженно всматривался в лицо господина Дерси, пытаясь найти там ответ на мучавший его вопрос, но Миррисав давно уже научился контролировать свое выражение, какие бы демоны не терзали его изнутри. Поэтому принцу показалось, что все его убеждения не сработали. Он весь как будто сник и устало повел рукой по лбу. Привычно негромкий голос чуть не заставил его вздрогнуть.

— Хорошо, Ваше Высочество. Я не буду ничего писать в Лигорию.

"Только не заставляйте меня пожалеть о своем решении. Пожалуйста, не теряйте этой своей настойчивости", — Сав мысленно перерезал воображаемый канат, только теперь тот крепил навесной мост через пропасть.

— Спасибо, я... — Алур не знал, что сказать.

— Уже поздно, мой принц, — устало заметил господин Дерси. — Вас могут хватиться.

— Да, — кивнул тот и направился к двери.

Но Миррисав внезапно окликнул его:

— Ваше Высочество, а кто-нибудь еще знает о Митади? То есть Исари Монероне, думаю, так лучше его называть.

— Что? — обернулся принц. — Нет, никто не знает.

— И Анарелла Лигови?

— Нет! — даже с каким-то возмущением ответил Алур. — Если вы думаете, что если Элла служит в...

Он осекся, испуганно смотря на господина Дерси.

— В Тайной Канцелярии? — мягко продолжил за него Сав.

— Вы знаете? — тихо спросил принц.

— Да.

В конце концов, это его работа — знать. Даже если ему это не нравится.

— Но Элла не в курсе, — упрямо покачал головой Алур. — А если бы и подозревала что-то, уверен, никому бы не сказала. Я ее лучше вас знаю. Она тоже друг Исари...и мой.

Последнее слово прозвучало с каким-то вызовом. Что это? Ревность? Вот только этого не хватало для большего счастья.

Принц ушел, пробормотав напоследок еще раз слова благодарности. Миррисав почти машинально кивнул, в мыслях своих находясь уже далеко. Брак с Анареллой Лигови, который для многих при дворе стал настоящим сюрпризом, не был идеей ни его, ни самой девушки. Фактически, это был приказ Его Величества, который не смог устоять перед чарами матери Анареллы, Лисовы, которую встретил в одной длительной поездке в провинцию. Хотя Лисова была уже далеко не юной девушкой и имела за плечами вдовство и совершенно взрослую дочь, красота ее с годами как будто стала еще насыщеннее и совершенно непреодолимой для короля, который посчитал подлинным преступлением скрывать такое богатство в захолустном имении на самом севере своей страны. Однако, существовала одна маленькая проблема — Ее Величество. Эта властная женщина, связываться с которой остерегался подчас и сам ее сиятельный супруг, была ярой поборницей приличий. Она была совершенно не против увлечений своего мужа, но требовала, чтобы его похождения не выставлялись на глаза публике. Поэтому из той поездки королевский секретарь приехал уже женатым, а его новоиспеченную супругу сопровождала ее матушка, которая, слава богу, поселилась не в доме Дерси, а сняла себе апартаменты в городе. Конечно, ни у кого не вызывал сомнения статус Лисовы Лигови, ослепительно засверкавшей при дворе, но столь явно шитая белыми нитками история вполне удовлетворила королеву. Внешне приличия были соблюдены.

Тот год брака был самым странным временем в жизни Миррисава. Сначала они привыкали друг другу, ведь были совсем незнакомы до этого. Он учился делить свой дом с кем-то еще, помнить, что его теперь ждут вечерами. Анарелла училась тонкостям светской жизни, внимательно слушая все, что объяснял ей Сав, проявив неожиданный ум и хорошее чутье на людей. Постепенно она стала все больше окружать Сава заботой, в мелочах стараясь сделать его жизнь более комфортной. Это оказалось неожиданно приятно. Он не мог не признать ту смелость, с которой девушка окунулась в совершенно незнакомую для нее жизнь. А еще он никогда не забудет случайно подслушанный разговор, когда Анарелла, только недавно начавшая выходить в свет, дала резкий отпор одной из придворных красавиц, которая нелицеприятно отозвалась о королевском секретаре. То, что он не пользуется большой популярностью при дворе, не было для господина Дерси новостью, но вот то, с какой яростью его жена обрушилась на собеседницу, заставив ту даже опешить, это было неожиданно. Впрочем, Элла всегда была ураганом в миниатюре. Настоящая красавица, казалось с трудом заставляющая себя сидеть на месте, постоянно готовая куда-то стремительно сорваться. Полная противоположность своему мужу, даже где-то флегматичному на вид, с тихим голосом и безмятежным взглядом, правда, иногда слишком пугающе спокойным.

За их спинами постоянно перешептывались, судачили, но Миррисав не обращал внимания. После полугода совместной жизни он внутренне уже принял решение. По лигорским законам брак мог быть расторгнут после года, с момента его заключения. И под конец этого срока королевский секретарь собирался поговорить с женой. Он не хотел отпускать Анареллу, надеясь что и она не захочет уйти. Вот только накануне Монти принес ему известия, перевернувшие все с ног на голову. Его жена состояла на службе в Тайной Канцелярии. Как он не заметил этого раньше, почему не обратил внимания на ее иногда странное поведение, Сав и сам не мог понять. Впрочем, его не удивил такой исход дела. В конце концов, завербовать дочь фаворитки короля было неплохим ходом для тайной полиции. Слишком значимой фигурой та была в Лигории, тем более, что Лисова явно запала Онару Гирийскому в душу, раз вот уже пять лет он не отпускает ее от себя на зависть всем соперницам. Миррисав не знал, в курсе ли Его Величество службы Анареллы, хотя, скорее всего, ему было на это наплевать. И если честно, господина Дерси тоже охватила какая-то странная апатия. Он просто пустил все на самотек, решительно отказываясь обращать внимания на ожидающие взгляды своей жены. Разговора так и не состоялось, и госпожа Дерси снова стала госпожой Лигови. Миррисаву показалось, что она покидала его дом с каким-то разочарованием, но он был уверен, что ей совсем не нужен лишний балласт в жизни в виде ревнующего мужа.

Королевский секретарь очнулся от тяжелых воспоминаний, когда догорела последняя свеча, погрузив комнату в темноту. Он поднялся из кресла и на ощупь нашел новую, после чего пристроил ее на подсвечник и зажег. У него осталось еще одно небольшое дело, несмотря на поздний час. Надо было все-таки написать письмо королю, а также своему помощнику, Габриэлю Вари, с указанием пока ничего не предпринимать по поводу Митади. Решение уже принято, обещание принцу дано. Теперь осталось лишь следовать ему. Но Миррисав пообещал сам себе, что он не выпустит Исари Монерона из поля зрения. Хотя интуиция подсказывала ему, что навредить Алуру парень не хотел, однако теперь Сав нес ответственность не только за наследника лигорского престола, но и за сына бывшего советника.

Глава 7

Следующие две недели выдались на редкость суматошными. Наступило время промежуточных контрольных, и Миррисаву пришлось серьезно засесть за учебники по древнегопосскому, составляя проверочные тесты для своих студентов. Требовалось подготовить что-то посерьезней, чем то, что он давал им на первом занятии. Сав подозревал, что методические материалы ему должны были все-таки выдать в учебной части, но там лишь развели руками, говоря, что предыдущие преподаватели занимались по своим методикам. Судя по довольной полуулыбке ректора, иногда встречаемого в коридорах, сей почтенный муж не удержался от маленькой мести лигорцу и непосредственно приложил руку к создавшейся затруднительной ситуации. Господин Дерси лишь невозмутимо улыбался в ответ с легким полупоклоном и шел корпеть над книгами дальше. Хорошо хоть привез из дома несколько своих собственных учебников, как чувствовал, что понадобятся.

Решил провести нечто вроде промежуточных смотров и Лерок, хотя Моросова убеждал его, что по их предметам никаких промежуточных контрольных не предусмотрено. Но Кирив то ли поддался всеобщему ажиотажу, то ли ему просто стало неудобно, глядя, как Миррисав погряз в своих лексических оборотах и грамматических конструкциях, но он все же решил осчастливить своих студентов, устроив проверку того, что они успели уяснить из его уроков. Парни (а девушек на занятия Моросовы и Лерока не пускали) были "рады". Особенно искренняя радость читалась на их лицах, когда они буквально выползали из тренировочного зала, держась кто за побаливающий бок, кто за плечо, куда пришелся пропущенный удар, под аккопонимент громких ругательств своего наставника и неприлично заразительного хохота Моросовы. Первый грозился выбить из ректора в три раза больше дополнительных уроков, если хоть кто-то из этих ленивых оболтусов не покажет хотя бы одно приличное движение, а второй, беспардонно напросившийся на занятие, искренне забавлялся цветастыми выражениями коллеги. Лексикон у Кирива был богатым, но господин Дерси, пару раз проходивший мимо, вынужден был признать, что он не использует и четвертой его части. Его помощник явно старался подбирать слова, помня, что здесь обучаются все же не будущие солдаты, которым запас непечатных выражений в будущем может очень пригодиться, а дети аристократии. Студенты морщились от особо экспрессивных выражений, но возразить не смели. В Икарском Университете перечить преподавателю было не принято. Можно было вмиг вылететь, несмотря на все твое происхождение.

К сожалению, Миррисав так и не выбрался на эти небольшие представления, хотя искренне хотел посмотреть, над чем так громко смеется Моросова. Однако к нему самому на занятия зачастил ректор, якобы с целью проверки успехов нового преподавателя. Это нервировало студентов, и заставляло господина Дерси внутренне скрипеть зубами. Он не любил, когда что-то отвлекало его от лекций. Поэтому, решив отбросить лишнюю щепетильность, он с ледяной вежливостью попросил ректора больше не приходить на занятия, а успехи его работы предложил оценить по итогам промежуточных тестов. При этом, Миррисав обнаружил, что постепенно начинает закипать. Это состояние было несколько непривычным для королевского секретаря, поэтому с каким-то отстраненным любопытством он понял, что даже хорошо контролируемый гнев все же прорывается наружу. Иначе с чего бы заупрямившийся было ректор, нечаянно глянув ему в глаза, резко перехотел спорить и поспешил удалиться? Философски пожав плечами, господин Дерси решил, что надо поучиться маскировать и эту непривычную эмоцию.

Впрочем, причин для раздражения у Сава было предостаточно. С памятного разговора между ним и принцем тот с усердием, достойным лучшего применения, принялся опять его избегать. Исари Монерон солидарно присоединился к нему. Это создавало определенные неудобства, так как Миррисав предпочел бы, чтобы эти двое были постоянно у него на глазах. Интуиция интуицией, но он пока совсем не доверял другу наследника. Однако, так как эти двое постоянно бегали от него, приходилось идти на разные ухищрения, чтобы не выпускать их из вида. В Университете они с Киривом справлялись сами, но за его стенами Монти и его многочисленные знакомые становились просто незаменимыми.

Потом появилась новая беда. Анарелла Лигови решила вдруг тоже присоединиться к этой беготне друг за дружкой, только охотилась она за Миррисавом. Господин Дерси не стал выяснять с чего это девушка так захотела пообщаться без свидетелей, что ему приходится, бормоча какие-то оправдания, буквально вырываться из ее рук, тянущих в очередную пустую аудиторию. Может, это и трусость, что Сав не хотел встретиться лицом к лицу с новой проблемой. А то, что Элла собирается навесить на него именно проблему, говорило королевскому секретарю не только шестое, но и все пять первых чувств. Вот только Миррисава охватила какая-то апатия, и совсем не хотелось идти бывшей жене навстречу. Поэтому он просто бегал от нее, прикрываясь то необходимостью подготовить лекции к следующему занятию, то срочной встречей с коллегой, то банальной ложью о вызове ректора. А еще, с каким-то злорадным удовольствием он наблюдал, как все больше мрачнеет принц, наблюдая эти догонялки. Чем настойчивее госпожа Лигови стремилась переговорить с Миррисавом, тем более недовольным становился Алур. И то и дело мелькавшая в его глазах ревность становилась все более заметной.

Но доводить до открытого конфликта ни в коем случае было нельзя. Его Высочество чувствовал себя сейчас крайне неуверенно, так как был не просто обязан Саву фактическим спасением друга, но и откровенно побаивался, что тот передумает и расскажет все королю. В то же время принц явно хотел, чтобы Дерси куда-нибудь исчез, желательно подальше. И не мог ничего для этого сделать. Конечно, Алур был не тем человеком, чтобы начать устраивать пакости исподтишка, но и накапливавшееся напряжение могло вылиться в необдуманные поступки. Миррисав прекрасно понимал это и дал себе обещание в самое ближайшее время разобраться с неприятной ситуацией.

К первым выходным после промежуточных тестов Сав почувствовал настоятельную необходимость немного развеяться. Принц отправился с очередным визитом к наследнику фосского престола, Исари Монерон затаился у себя в комнате, поэтому господин Дерси собирался в эту ночь посетить новое для себя место, носившее гордое название "игровой клуб Икары" и найденное вездесущим Монти. Даже всегда ворчащий по поводу походов по злачным местам Кирив в этот раз молча последовал за своим шефом. С Тарабом они встретились за два квартала от Университета. Парень приветственно помахал им рукой и повернулся к мужчинам спиной, показывая дорогу. Однако Сав, почувствовав неладное, схватил его за локоть.

— Ну-ка, взгляни на меня, — королевскому секретарю показалось странным, что его помощник слишком низко склоняет голову, так что длинная челка падает ему на глаза, скрывая еще больше и так плохо видное в темноте лицо.

— Зачем? Лучше пойдемте, а то самое интересное пропустим, — Тараб попытался вырвать руку.

— Монти, — чуть жестче произнес Миррисав и вытащил его на тусклый свет от ближайшего уличного фонаря.

Парень недовольно насупился и попытался что-то возмущенно возразить, но стушевался под укоризненным взглядом подошедшего Кирива.

— Откуда такое украшение? — спросил Лерок.

Свежий синяк красовался под левым глазом бывшего воришки, угрожая завтра приобрести просто огромные размеры.

— Да так, — упрямо поджал губы Монти.

— Мальчишка! — сквозь зубы пошипел старший мужчина. — Сколько раз тебе говорили не встревать в драку по любому поводу? Забудь свои уличные замашки.

— Но тебе же можно! — возмутился все-таки Тараб.

— Это могла быть простая провокация. Вот когда научишься ее распознавать, тогда и тебе можно будет.

— Не было это провокацией, мы из-за девушки...

— Еще и из-за бабы! — сокрушенно покачал головой Кирив.

— Девушки, — укоризненно взглянул на него господин Дерси.

— Девушки, — послушно повторил Лерок и со вздохом уточнил, — Она хоть красивая?

— Очень, — расплылся в улыбке парень, — вы бы ее видели, прям райская птичка.

— И кто победил? — с нездоровым интересом решил уточнить Миррисав.

Кирив чуть ли не закатил глаза, словно говоря: "Кто о чем, а этот о своем".

— Он, — посмурнел Монти.

Сав кивнул сам себе и напомнил, что они все же куда-то собирались. Тараб с радостью ухватился за возможность свернуть неприятный разговор и быстро повел их по направлению к северной части города. Они прошли еще несколько кварталов, пересекая широкие, хорошо освещенные столичные улицы с праздно шатающимися горожанами, но чаще маленькие, затемненные закоулки и переулки. Наконец, Монти вывел их к трехэтажному неказистому зданию, покрашенному в какой-то болотный цвет. То, что гордо звалось "игровой клуб", напоминало скорее какой-то доходный дом, но пара охранников внизу без лишних вопросов пропустила их внутрь, окинув профессиональным взглядом. Миррисаву даже почудилось, что на него повесили бирку с оценкой его платежеспособности.

На первом этаже их встретил угодливо улыбающийся слуга и повел за собой по широкой лестнице с высокими перилами. Распахнув двери, он впустил их в просторное помещение, встретившее мужчин тяжелым запахом табака и белой завесой дыма, а также громким смехом и пьяными возгласами. Слуга предложил пока осмотреться здесь, а если господам ничего не понравится, он проводит их наверх, на третий этаж, где уж точно посетители подберут себе что-нибудь по вкусу. Миррисав рассеянно кивнул, почти не прислушиваясь, и двинулся вдоль столов. Его помощники последовали за ним.

На них никто не обращал внимания, хотя то, скорее всего, объяснялось тем, что из-за стоящего в воздухе дыма сидящие за соседними столиками почти не видели друг друга. Господин Дерси не спеша проходил мимо, приглядываясь, где бы ему остановиться ненадолго и понаблюдать за игрой. А выбор был большим, одновременно столько разных азартных и не очень игр Миррисав давно не видел. За одними столами играли в карты, за другими кидали кости, за третьими раскладывали какие-то дощечки. В углу кидали дротики в нарисованный прямо на стене круг, размеченный делениями на секции. Сава развеселили двое уже пожилых мужчин у окна, которые, задумчиво подперев головы, медитировали над шахматами. Зачем они пришли играть сюда, а не расположились где-нибудь в городском парке или у дома на лавочке, было непонятно. Наверное, привычка. Увидел королевский секретарь и парочку совсем незнакомых для себя игр. У одной из них он даже остановился на некоторое время. Четверо мужчин в национальных одеждах одной из стран, что находилась за Огненным океаном, уселись прямо на полу, на заботливо постеленном кем-то покрывале. Перед ними лежал большой лист плотной грубой бумаги с нарисованными жирными точками кругом и крестом, вписанным в него. На некоторых из точек лежали разноцветные кругляши, а мужчины по очереди подкидывали в воздух четыре небольшие палочки, сделанные в форме полуцилиндров, и придирчиво изучали, как они упали, после чего двигали разноцветные кругляши.

Господин Дерси постоял немного рядом, разбираясь с нехитрыми правилами. Игра вроде была совсем не азартна, однако мужчины воодушевленно кидали свои палочки и с такими сосредоточенными лицами двигали кругляши, что становилось даже интересно, кто придет к финишу раньше. Как понял Миррисав, выигрывал тот, кто первый проходил весь путь от центра креста и по кругу к точке, с которой стартовал. Дождавшись итога розыгрыша и убедившись, что выиграл именно тот, на кого он мысленно поставил, королевский секретарь двинулся дальше, утянув с собой недовольных Монти с Киривом, которые, кажется, тоже засмотрелись на экзотическую игру.

Внезапно его взгляд наткнулся на пестрые одежды сидящего за одним из столиков иностранца. Здесь вообще было много иностранцев, Миррисав и сам к ним относился. Однако конкретно этот был ему знаком, пересекались пару раз в Лигории. Что характерно, тоже в таких вот "игровых клубах". Лиран ас-Тодсим был одним из младших принцев Юги, вечной головной болью своих властительных родителей. Будучи седьмым ребенком в семье, но далеко не самым младшим (в Юге было принято иметь четыре жены), он вырос чересчур самостоятельным. Поэтому решил по полной воспользоваться традицией своей страны, отправляться в путешествие по достижении семнадцати лет, мир посмотреть, себя показать. Вот только Лиран забрался как-то уж очень далеко, на взгляд господина Дерси. Обычно его соплеменники ограничивались своей страной, но этот конкретно взятый югиец пересек пять государств и одно море, и все это только для того, чтобы стать завсегдатаем всех злачных мест Лигории, а теперь и Фоссы.

Миррисав был знаком с ним совсем поверхностно, знал только, что принцу вечно не хватало денег, потому что он совершенно легкомысленно к ним относился. Мог спустить за раз огромную сумму в карты, а мог купить дорогую безделушку очередной своей мимолетной любовнице. Он вообще был охоч до женского пола и развлечений и равнодушен ко всему остальному. Его Величество Онар Гирийский не раз пытался зазвать югийского принца к себе, потому что с Югой у Лигории были очень тесные торговые контакты. Почти все пряности в стране приходили оттуда. Король надеялся, что привечая Лирана у себя, ему удастся заручиться поддержкой королевской семьи Юги, вот только тот явно больше предпочитал проводить время за карточным столом, чем скучать на пышных приемах во дворце.

Ас-Тодсим тоже узнал господина Дерси, но, кажется, нисколько не удивился. Он учтиво кивнул ему, но взглянув за спину Миррисаву, недобро сузил глаза. Услышав недовольный вздох за спиной, Сав обернулся к Монти, чувствуя, как неприятные подозрения становятся все больше похожими на правду. Полюбовавшись секунду на раздосадованное и одновременно сердитое лицо своего помощника, Дерси обернулся к югийцу и вежливо ему улыбнулся. После чего схватил Тараба за шкирку и буквально потащил в сторону, проявив неожиданную для своего, в общем-то, среднего телосложения силу.

— Только не говори мне, что именно с ним ты умудрился подраться, — почти не надеясь на отрицательный ответ, решил все же уточнить Миррисав.

Монти кивнул, сердито бросив взгляд в сторону соперника, который, казалось, потерял к ним всякий интерес, окунувшись в игру.

— Дурище! — рука Кирива почти поднялась, чтобы отвесить парню подзатыльник, но он каким-то чудом сдержался. — Это же принц Юги.

— Но я же не знал, на нем не написано. И потом, какая разница, он мою девушку увел.

— Вот именно об этом мы и говорили тебе. Нужно же понимать, — Кирив укоризненно посмотрел на Тараба.

Дерси устало потер переносицу.

— Значит так, — он вроде тихо говорил, но Монти, очень хорошо знавший этот тон, решил пока помолчать. — Ты сейчас пойдешь и сделаешь все, чтобы Лиран ас-Тодсим забыл о твоем поведении. Мне все равно, что ты будешь делать, напоишь его, будешь рассказывать анекдоты или отведешь в самые лучшие местные бордели, но чтобы к утру вы были друзьями не разлей вода.

— Но... — попытался что-то возразить Тараб.

— Я что-то непонятно сказал?

Глядя в спокойные непроницаемые глаза своего шефа, парень зябко пожал плечами и отрицательно покачал головой. Кажется, на этот раз он серьезно проштрафился, обычно Миррисав не отдает приказов в столь жестком тоне. Поэтому Монти поспешил скрыться с его глаз.

— Хм, а стоит ли?.. — Кирив не договорил.

— Стоит, — кивнул головой господин Дерси. — Надо думать с кем затеваешь драку. И из-за чего. Ас-Тодсим может стать опасным противником и не слишком хорошим союзником. Но я бы предпочел второе. Король Юги, несмотря на немалое количество своих детей, никогда не оставляет их полностью без присмотра.

Он обернулся и сквозь табачный дым увидел, что Монти решительно направился к принцу.

— Пошли, Кирив. Не будем ему мешать.

Они вышли на улицу, где уже совсем стемнело, а воздух ощутимо посвежел. Охранники проводили их удивленными взглядами, видимо, не часто клиенты выходят отсюда так рано да еще и при своих вещах. Кирив с Миррисавом успели отойти от входа в здание буквально на пару шагов в сторону неосвещенного угла соседнего дома, когда Дерси внезапно услышал знакомый голос. Обернувшись, он увидел, как Ролин Карп и Дарек Жунир подходят к игорному дому.

"Не столица страны, а какая-то деревня. На каждом углу встречаешь знакомых" — раздосадовано подумал он, притормаживая.

Кирив вопросительно посмотрел на Миррисава и тоже обернулся. Увидев студентов, он снова взглянул на своего шефа, ожидая указаний. У тех в это время возникли неожиданные трудности — охранники усомнились в их платежеспособности. Ролин возмущенно доказывал, что это не так, а Дерек даже полез за пазуху, не иначе как за кошельком, доказать, что они имеют достаточно средств, чтобы приходить сюда. Внезапно за их спинами раздался негромкий спокойный голос. Что самое ужасное — знакомый.

— Не думаю, что вам следует это делать.

Резко обернувшись, парни встретились взглядом со стоящим на расстоянии вытянутой руки господином Дерси. Кирив пока оставался в тени, невидимый для студентов.

— Господин... — начал было Ролин.

— Только очень храбрый человек будет доставать кошелек на всеобщее обозрение в таком месте, — перебил его Миррисав, смотря прямо в глаза Дереку.

Тот растерянно оглянулся. Охранники с любопытством прислушивались к этому разговору, какой-то пьянчужка мирно посапывал в близлежайшей канаве, а через один дом в тени от большого четырехэтажного здания напротив стояла группа из трех мужчин, тихо переговаривающихся друг с дружкой. Выглядели они не слишком презентабельно.

— Ваша последняя авантюра, видимо, вас ничему так и не научила, — продолжил тем времени Сав.

Парни подавленно опустили глаза. Слишком большим сюрпризом для них встала встреча с преподавателем в таком месте, так что они даже не догадались спросить, а что, собственно говоря, он тут делает. Господин Дерси вздохнул и мысленно поморщился. Надо заканчивать с этим.

— Ну, что стоим? — спросил он.

— А... — удивленно раскрыл рот Жунир.

— Быстро вернулись в Университет и чтобы завтра утром были у меня на кафедре, — ледяным тоном произнес Миррисав.

Студентов как ветром сдунуло.

— Они, наверное, подумали, что ты за ними следишь, — со смешком заметил подошедший Кирив.

— Дети, — проворчал Сав, внимательно наблюдая, как подозрительная кампания, стоявшая в стороне, нерешительно потопталась на месте, а потом отправилась вслед за Ролином и Дереком.

— Проводи их, — сказал господин Дерси.

Кирив недовольно нахмурился и спросил:

— А ты?

— А я, — улыбнулся Миррисав, — вернусь, пожалуй, под крышу этого замечательного заведения.

Он кивнул на вход в игорный дом со скучающими охранниками и продолжил:

— В конце концов, я еще не осмотрел третий этаж. Иди, Кирив, а то можешь опоздать на выручку этим оболтусам. Потом возвращайся.

Лерок тяжело вздохнул, но подчинился.

Вечером следующего дня господин Дерси сидел за столом в своей комнате, сочиняя очередное послание королю, когда раздался стук в дверь. Весьма характерный, надо сказать, стук, отбивающий задорный ритм. Так стучался только один человек, и Миррисав на секунду почувствовал, как у него перехватило дыхание, в то время как его губы уже произносили:

— Входи.

На пороге возникла Анарелла Лигови в синем неформенном платье и с накинутой поверх него шалью. Ни слова не произнося, закрыла за собой дверь и направилась прямиком к кровати. Взметнув пышными юбками, она уселась на нее, внимательно изучая хозяина комнаты, который вежливо встал из кресла, когда девушка вошла.

Миррисав снова сел за стол и машинально прикрыл недописанное письмо бумагами, отложив в сторону писчие принадлежности.

— Чем обязан, Элла? Студентам запрещено появляться в преподавательском корпусе, — нарушил он установившуюся тишину.

— Мне надоело за тобой бегать, — проигнорировала это замечание госпожа Лигови. — Я тебя не узнаю, Сав. Раньше ты не стал бы избегать трудностей, а, наоборот, поспешил бы встретиться с ними лицом к лицу.

— Старею, наверное, — философски пожал плечами Миррисав. — Что тебе все-таки нужно?

Девушка помолчала немного, провела рукой по покрывалу на кровати, дернула себя за прядь волос и, наконец, взглянула на ожидающего ее ответа бывшего мужа, видимо, решившись на что-то.

— Скажу прямо, — ее голос был тверд, но в глазах Саву почудилось какое-то сожаление. — Я знаю, что ты не рассказал королю об Исари Монероне, а точнее, об Иссе Митади. Знаю не только я, но и некоторые люди в Лигории. Мы хотим, чтобы ты сделал кое-что для нас, если не хочешь, чтобы эта твоя ложь стала известна Его Величеству. Сам знаешь, как он реагирует на такие вещи.

Господин Дерси ничего не ответил, продолжая спокойно смотреть на девушку. Выражение его лица не изменилось, но внимательный человек заметил бы, как побелела рука, сжавшая подлокотник кресла. Это был удар оттуда, откуда он меньше всего был готов его принять.

— Что мешает мне сказать, что я не знал о Митади на момент, когда писал королю? — безэмоционально спросил он.

— Твое письмо Габриэлю Вари. Там однозначно сказано пока ничего не предпринимать по поводу бывшего советника. Оба письма датированы одним днем.

Они помолчали.

— И кто же эти люди в Лигории? — медленно проговорил Миррисав.

Анарелла на секунду замялась.

— Сначала тебе не хотели ничего объяснять, — отвела она глаза. — Но это глупо. Ты все равно быстро бы обо всем догадался. Я не хотела, чтобы герцог тебя в это впутывал, но раз другого выхода нет, играть с тобой нужно в открытую.

— Ах, герцог... — устало вздохнул господин Дерси.

Гориус Торквийский был предметом его постоянной головной боли. Этой семье, единственной из всех в Лигории, было позволено носить титул, что ставило их на один уровень с Гирийскими, которые владели королевскими регалиями. Больше в стране не было ни герцогов, ни графов, ни маркизов. И привилегия эта была ими заслужена совершенно справедливо богатой на победоносные сражения историей рода. Все это и безусловная любовь народа позволило Торквийским на протяжении многих лет выступать чуть ли единственной реальной оппозицией королевской власти, с которой почти ничего нельзя было поделать. Во-первых, армия нужна любой стране, и ссориться с ней, по меньшей мере, глупо. Ну а во-вторых, главы этого рода были достаточно умны, чтобы не выступать в открытую против правящей династии без достаточной поддержки со стороны остальных семей. Но если младшие ветви в целом с симпатией относились к Торквийским, то главные роды крепко держались за Гирийских и, как правило, были на редкость консервативны. А удержать страну одной лишь военной силой без реальной экономической и финансовой поддержки кланов было невозможно.

Вот и получалось, что между двумя самыми сильными семьями страны постоянно шла тихая подпольная война. Одни хотели свергнуть старую власть, но не имели значимой поддержки, другие хотели устранить своих оппонентов, но не имели для этого возможностей. Такое положение дел буквально бесило нынешнего короля, Онора Гирийского, к тому же, человека до крайности подозрительного. Поэтому любая информация, поступавшая от армии, немедленно подвергалась самой пристальной проверке, из-за чего Миррисав, на чьи плечи и ложилась эта забота, буквально сбивался с ног.

Так что, само по себе известие, что герцог снова что-то задумал, не очень удивило господина Дерси. Не в первый и не в последний раз, главное, чтобы до государственного переворота не дошло. А оно, судя по всему, именно к тому и шло, если Торквийские решили привлечь королевского секретаря, о котором каждая собака в Лигории знала, что тот предан только своему сюзерену.

— А я думал, тебя Тайная Канцелярия завербовала, — Миррисав уже немного успокоился и оторвал руку от подлокотника, собираясь взять писчее перо со стола. Но передумал. Сейчас он не был уверен, что его пальцы не будут дрожать слишком заметно, поэтому вернул руку на прежнее место.

— Ты знаешь? — искренне удивилась девушка. — Хотя, о чем это я? Ты вообще очень быстро обо всем узнаешь. В Тайную Канцелярию я попала уже после.

— Видимо, не так уж обо всем я и знаю, — Миррисав подавил тяжелый вздох. Это был ощутимый щелчок по его носу, ведь он думал, что в курсе всех дел, происходящих при лигорском дворе. — А вот главный род, курирующий тайную полицию, давно надо было сменить, его наследник совершенно бездарен. Я неоднократно говорил об этом Его Величеству.

— Согласна, — кивнула Элла.

— Что герцог хочет от меня? — вернулся к главному Сав.

— Передать королю один документ, — в голосе госпожи Легови послышалась надежда. — Там о некоторых финансовых махинациях главы семьи Шипари. Все правда, между прочим, но нам не удалось заставить Его Величество даже взглянуть на эти бумаги. Ты сможешь сделать это.

— Семья Шипари занимается поставками для армии, — задумчиво проговорил Сав. — А еще, они самые сильные союзники власти короля, имеющие влияние на многие семьи в Совете. И не в ладах с Торквийскими.

— Все верно, — тихо подтвердила Анарелла.

Внезапно она порывисто вскочила с кровати и, почти подбежав к Дерси, наклонилась и взяла его руки в свои.

— Сав, пойми, я не вижу другого выхода. Когда герцог спросил, сможем ли мы убедить тебя помочь нам, я сразу сказала, что добровольно ты на это не пойдешь. Королевский секретарь слишком предан Гирийским. Но ты нам нужен, очень нужен. Ты на сегодня являешься, пожалуй, единственным человеком, которому король хоть как-то доверяет. Не полностью, конечно, не тот он человек, но тебе может поверить. Поэтому мы и решились на это. Знаю, это мерзко...это шантаж, в конце концов, но я...я просто не знаю, как еще уговорить тебя помочь нам. Мы должны перетянуть на свою сторону Совет Семей, и в твоих силах сделать это реальным. Поэтому прошу, пойми...

Она прерывисто и тяжело дышала, ожидая ответ на свою эмоциональную речь. Но Миррисав аккуратно освободил свои руки и встал из кресла, пройдя к окну. Девушка осталась стоять посередине комнаты, с тоской во взгляде смотря на него.

— Ты поможешь? — тихо спросила она.

— А у меня есть выбор? — не оборачиваясь, спросил господин Дерси.

— Нет, — отвела взгляд девушка. — Скоро король вызовет тебя обратно. Постоянные ошибки Рима Онори уже окончательно вывели его из себя.

Она помолчала немного, ожидая, что мужчина еще что-нибудь скажет. Но он все также стоял у окна, разглядывая там что-то. Тяжело вздохнув, Элла тихо произнесла:

— Прости, Сав.

И направилась к выходу.

— Как ты оказалась в этом замешана? — остановил ее голос Миррисава.

— Я? — девушка обернулась. — Я с самого начала с герцогом. Мой отец был двоюродным братом его жены. Седьмая вода на киселе, но Торквийские никогда не теряют связь со своими родственниками. При дворе никто не знал. Отец умер уже очень давно, а его последняя жена, Лисова, дала мне свою фамилию. То, что она мне не родная мать нигде не афишировалось.

Она помолчала немного.

— Я сначала не хотела во все это влезать, так и сказала герцогу. Но он попросил подождать с окончательным ответом, осмотреться в столице. И знаешь, что я поняла, Сав? Он будет гораздо лучшим королем. То, как Онар Гирийский обращается с семьями, как он обращается с тобой, это не достойно настоящего правителя. Я хотела тебе все рассказать, еще тогда, когда год нашего брака почти истек. По тебе этого не скажешь, но я была уверена, что тебе тоже не нравятся решения короля, как бы предан ему ты не был. Но, Сав, ты стал вдруг таким холодным, таким далеким, что я...я не решилась. А теперь жалею.

Она вышла из комнаты, тихо притворив за собой дверь. Господин Дерси постоял еще немного у окна, а потом вернулся за стол, бездумно смотря на незаконченное письмо. Его зажали со всех сторон. Самый очевидный выход, который подсказывает долг, — рассказать о своем намеренном укрывательстве Митади королю и безропотно принять на себя его гнев. Про себя Миррисав уже давно не волновался, но вот его близкие? При дворе служат много его дальних и не очень родственников, о которых Дерси, как глава рода также был обязан подумать. Реакции Онара Гирийского всегда были непредсказуемы, не известно, чем обернется для них опала королевского секретаря. И что тогда будет с его матерью, служащей фрейлиной королевы, и... с Эллой? А кроме того, Миррисав не мог не согласиться со своей бывшей женой, что из герцога получился бы гораздо лучший король, чем из Онара Гирийского или принца Алура. Он управлял армией не менее твердой рукой, чем король страной, но при этом не пренебрегал советами своих подчиненных и умел ценить талантливых людей.

Можно было бы смириться, уговорить свою совесть, что он ничего не может сделать. Пойти на поводу у эмоций, в конце концов, ведь, чего греха таить, Элла была все еще дорога ему. Он не хотел ей зла, какие бы проблемы она ему не доставила. Вот только Миррисав признался вдруг сам себе, что ему не нравится, что его используют против воли. Такое он позволял только королю. И ни от кого другого терпеть не собирался.

Глава 8

Господин Дерси несколько ошарашено наблюдал за тренировкой студентов. Разбившись на пары, они с удивительной быстротой наносили друг другу удары длинными палками из светлой древесины, но умудрялись при этом остановить замах в каком-то миллиметре от партнера по спаррингу, лишь обозначая место удара. Выглядело все это, надо признать, красиво и на удивление синхронно. Особенно сильно увиденное впечатляло, если вспомнить откровенно плачевный вид тех же самых студентов, после первых промежуточных смотров, что не так давно устроил им Лерок. Прогресс был налицо и заставлял почувствовать немалое уважение к снующему сейчас между своими учениками Кириву. Он громко комментировал каждую пару, не стесняясь порой в выражениях, и крайне редко расщедривался на скупую похвалу. Наконец, не обойдя никого вниманием, Лерок направился к сидящему в сторонке на длинной широкой скамье Миррисаву и несколько устало опустился рядом. Следующую пару минут тишину нарушали лишь звонкие удары палок да резкие выкрики студентов на выдохе.

— Как там дела у Монти с принцем Юги? — поинтересовался господин Дерси.

— Да вроде ничего, — ответил Кирив, не отрывая взгляд от тренировки. — Друзьями они, конечно, не станут, но Лиран ас-Тодсим оказался довольно отходчивым. По крайней мере, он с удовольствием позволил таскать себя по всем злачным местам Икары.

— Ну, думаю, Монти выбрал все же места поприличнее. Это для тебя все такие развлечения сомнительными кажутся, — усмехнулся Миррисав.

Лерок только неодобрительно вздохнул и тут же недовольно нахмурился при взгляде на ближайшую пару спаррингующихся.

— Горон, ты что творишь!? У тебя что в руках, дубина? Сейчас я тебе грабли вручу и заставлю мельницу Сины отрабатывать! Не позорь меня перед господином Дерси!

Он сердито проворчал что-то нелицеприятное о всяких неумехах и перевел взгляд на Миррисава, который о чем-то глубоко задумался, невидяще уставившись куда-то в пространство.

— Сав, — негромко позвал его Лерок, — у тебя все в порядке?

Господин Дерси сморгнул, очнувшись от своих дум, и рассеянно потер переносицу.

— Не волнуйся, я потом все расскажу. А пока передай Монти, чтобы устроил мне встречу с югийцем завтра вечером. Лучше, если это будет в каком-нибудь интересном для принца месте, — Миррисав поднялся со скамьи. — Ну, у меня лекция через двадцать минут, так что пойду, пожалуй.

— Подожди, — спохватился Кирив и, вытащив из-за пазухи сложенный в несколько раз лист бумаги, протянул его своему шефу. — Монти передал вчера вечером через ту кухарочку. Совсем девочке голову вскружил, кстати.

Мужчина неодобрительно покачал головой.

— Дело молодое, — улыбнулся Сав, чувствуя себя сейчас на пару десятков лет старше. — Главное, чтобы она его на себе женить не вздумала, а то лишимся мы нашего Колоска в самом расцвете лет.

Он направился к двери, но вдруг остановился и обернулся.

— Кстати, ты хорошо с ними поработал, — кивок на продолжающих тренировку студентов. — За такое короткое время большой прогресс. Я впечатлен.

Явное удовольствие от похвалы отразилось в глазах Лерока, но он лишь сдержанно кивнул.

Уже в коридоре господин Дерси развернул переданную Тарабом записку. Сразу после того, как выяснилось, кто именно скрывается под фамилией Монерон, он дал поручение Монти разузнать что-нибудь о том самом пресловутом месторождении драгоценных камней, из-за которого одиннадцать лет назад бывший советник лигорского короля вынужден был бежать из страны. В записке говорилось следующее:

"Шеф, выяснить удалось немного, у меня здесь почти нет связей с нужными людьми. Ориентское месторождение расположено соответственно в Ориентской провинции Месонании, добывают там сапфиры. Первоначально принадлежало Ласу Зани, он нашим был, лигорцем, но постоянно жил почему-то в Месонании. Этот Зани был странным типом и завещал всю свою собственность после смерти Лигории, считай нашему королю. Потом Ориентское месторождение при мутных обстоятельствах было продано одному месонанцу, Дориорху Халавскому. К месонанской аристократии он не относился, но по слухам был побогаче тамошнего короля и выложил за ту сделку весьма крупную сумму. После, месторождение перепродавалось еще пару раз, а сейчас принадлежит графу Ларосскому, троюродному брату короля Месонании. Сначала оно считалось очень перспективным, и там активно велась разработка, но ожидания не оправдались, и сейчас оно совсем не приносит прибыли, а одни только убытки. Но тому графу это, кажется, до лампочки. В общем-то, это все".

— Хорошо, — пробормотал Сав. — Это даже очень хорошо.

Лекция в этот день прошла привычно неторопливо. Так как господин Дерси никого не заставлял силой ходить к себе на занятия, но при этом требовал полного внимания к предмету, автоматически отсеялись самые слабые и ленивые. Остались только те, кому древнегопосский язык был действительно интересен, и те, кому деваться было некуда из-за требований своей основной специализации. Такое положение дел существенно облегчило жизнь начинающему преподавателю, сократив количество учащихся. Хотя читать лекции именно в этой группе Миррисав не особо любил, так как наблюдать вечно хмурое лицо принца и такое же однообразно обеспокоенное выражение у Исари Монерона было удовольствием ниже среднего. Не прибавляло радости и присутствие Анареллы, хоть на нее и приятно было посмотреть с чисто эстетической точки зрения. Форменное платье на этот раз было украшено дымчато-голубым шейным платком, а густая копна черных волос убрана в замысловатую прическу. Девушка как всегда с трудом усиживала на месте, постоянно ерзая, но при этом виновато отводила глаза, стоило Миррисаву взглянуть в ее сторону. Неожиданно то, что Элла явно чувствует за собой вину, принесло господину Дерси некоторое удовлетворение. Хотя он и признавал, что это совершенно детское желание, чтобы и твой обидчик почувствовал себя плохо.

Перед тем, как отпустить студентов, Сав раздал им проверенные работы с семинара и напомнил о необходимости больше тренироваться в правильном написании шести на первый взгляд совершенно одинаковых букв алфавита изучаемого языка. Лишь трудно различимый наклон пары черточек, из которых и состояли эти буквы, давал совершенно разное значение.

Аудитория быстро опустела, студенты как всегда шумные, поспешили на следующие занятия. Госпожа Лигови тоже не стала задерживаться, чему Миррисав внутренне порадовался, так как сейчас ее присутствие помешало бы. Наконец, в помещении остались только Сав, сидящий за преподавательским столом на возвышении, и замешкавшийся Исари. Принц Алур бросил обеспокоенный взгляд на друга, но ждать его не стал.

Монерон медленно встал из-за парты и сделал пару неуверенных шагов к господину Дерси, несколько нервно сжимая в руках полученную ранее проверенную работу, на которой помимо оценки была написана аккуратным подчерком королевского секретаря просьба задержаться после лекции. Миррисав с интересом рассматривал причину своих проблем, невозмутимо игнорируя повисшее в воздухе напряженное молчание. Обычный в общем-то парень, лицо его даже в чем-то располагало к себе. Вот только нервный слишком.

"И совершенно не умеет держать паузу", — с усмешкой подумал Сав, когда Исари, не выдержав и полминуты такого вот разглядывания, робко произнес:

— Эм...господин Дерси...

— Да? — с готовностью откликнулся Миррисав.

Нервировать парня и дальше он не хотел, поэтому предпочел больше на того не давить. А кроме того, если он все правильно понял, быть приглашенным гораздо лучше, чем приглашать самому.

— Мой отец просит вас оказать ему честь и встретиться с ним.

— С удовольствием обсужу с ним вашу успеваемость, господин Монерон, — улыбка господина Дерси была безукоризненно вежлива.

Исари растерялся, явно не зная, что ответить. Миррисаву почти послышался скрип его мозгов, и он невольно вздохнул. Видимо правильно говорят, что на детях талантливых людей природа часто отдыхает.

— Хм...да, в общем, он ждет вас в любое удобное для вас время, — наконец, ответил парень.

— Хорошо, тогда передайте ему, что я могу встретиться с ним завтра утром, в восемь. Вот только мне было бы удобно, если встреча произойдет в таверне "Жирный гусь", в Синем квартале. Это хорошее место, там вкусно кормят.

Конечно, господин Дерси уже давно выяснил, где именно в Икаре живет семья Монерон, но он почему-то был уверен, что туда его никто не позовет. Так что встречаться лучше на своей территории, под надежным присмотром Кирива и некоторых специфических приятелей Монти.

Исари кивнул и поудобнее перехватил уже порядком измятые листы своей работы. Он как-то растерянно осмотрел пустую гулкую аудиторию и снова взглянул на королевского секретаря. Наткнувшись на внимательный и даже выжидающий взгляд, он потупился.

— Что-то еще? — сжалился над ним Миррисав.

— Н-нет, до свидания, — парень поспешно направился к двери, но у самого порога остановился. — А зачем вы просили меня остаться после лекции?

Опомнился. Господин Дерси был более чем доволен, что в роли просителя в этом разговоре выступила другая сторона, и просвещать Монерона о том, что он все равно собирался назначить встречу с бывшим советником, было не обязательно. Вместо этого Сав сам задал вопрос:

— И как давно ваш отец рассказал вам о своей просьбе ко мне?

Парень немного покраснел, но ответил честно:

— Три дня назад. Я просто не мог подобрать удобного случая с вами поговорить.

Миррисав только покачал головой. Не удивительно, что они с принцем нашли общий язык, тот тоже был на редкость нерешительным. Хотя надо признать, что Исари в этом смысле несколько поживей будет и, кроме некоторых вопросов, ведет себя в общем как обычный парень своего возраста.

Утро в Икаре было сонным и разительно отличалось от бурной ночи или шумного дня. Не было на улицах ни спешащих по делам горожан, ни подвыпивших гуляк, стремящихся в очередную забегаловку. Не звучал зычный голос торговки, предлагающей горячие пирожки, или более тихий и вкрадчивый голосок представительницы древнейшей профессии, зазывающей обещаниями телесных удовольствий. Не отбивали уверенный ритм по звонкой мостовой сапоги патрулирующей улицы стражи, которая волшебным образом всегда оказывалась где угодно, кроме того места, где раздавались крики о помощи. И даже оглушительный, с истерическими нотками, голос жены башмачника не отчитывал как всегда нетрезвого мужа за пропитый заработок. Только несколько хозяек спешили с большими корзинами по пустым улицам на начинающий оживать рынок, чтобы закупить продуктов да посплетничать с соседками.

Таверна "Жирный гусь" в этот час была почти пуста, только хозяин меланхолично натирал видавшую виды большую питейную кружку, да мальчишка-слуга скоблил деревянные столешницы. Но заведение славилось тем, что открыто было круглосуточно, и даже в такой вот неурочный час его двери гостеприимно были распахнуты для редких посетителей.

Господин Дерси выждал ровно десять минут после назначенного времени встречи, когда Ширин Митади уже начал нервничать, но еще не успел устать ждать, прежде чем войти в просторный зал. Кирив остался на улице, готовый в случае чего поспешить на помощь, где-то рядом наверняка отирался Монти с парой взятых в поддержку приятелей. Бывший королевский советник, конечно, тоже явился не один, хоть и потрудился скрыть этот факт. Но пока ничего не предвещало возможных неприятностей. Миррисав приветственно кивнул Митади, но извиняться за опоздание даже не подумал. Тот, впрочем, сделал вид, что так и надо, любезно улыбаясь в ответ. Этот средних лет мужчина при довольно высоком росте явно не страдал от излишней худобы, грузно расположившись на стуле и положив одну руку, украшенную перстнями, на обширный живот. Глядя на него, Сав понял, от кого у Исари Монерона такие густые, почти сросшиеся брови.

— Доброе утро, господин Дерси, — голос Митади был густым и мелодичным, подходящим более для какого-нибудь менестреля, чем бывшего политика. — Рад, что вы приняли мое приглашение.

— Доброе, господин Монерон, — Миррисав быстро сделал заказ подошедшей девушке. — Отчего же не поговорить с отцом моего студента о его успеваемости?

— Да, об успеваемости, — кивнул его собеседник. — Я как раз собирался попросить вас дать ему несколько дополнительных уроков. Уверяю, они не покажутся вам обременительными, но оплачены будут очень хорошо. Очень, очень хорошо.

Митади чуть наклонил голову, выжидающе глядя на господина Дерси. Сав понимающе усмехнулся. Бывший советник решил времени зря не терять, но откровенно грубая попытка подкупа разочаровывала. Королевский секретарь довольно плохо знал его раньше, однако, от человека, столько лет успешно справлявшегося с тяжелым характером Онара Гирийского и наверняка сумевшего не раз поживиться за счет короны, пока не попался, как-то ожидалось более тонкой игры.

— Нет, благодарю. Я не беру учеников, — Миррисав спокойно отхлебнул из своей кружки чуть горьковатую дохору, местный тонизирующий напиток, что фоссы пили исключительно по утрам.

— Но ваши труды будут достойно оплачены, — улыбка Митади несколько поблекла, но все еще оставалась завидно белозубой.

— И все же, нет, — легкой насмешке было дозволено мелькнуть во взгляде королевского секретаря.

Воцарилась тишина. Бывший советник растерянно оглянулся вокруг, господин Дерси с нарочитой ленивостью последовал его примеру. Хозяин таверны все также выводил круги уже ставшей ветхой тряпочкой по гладкому боку кружки, кажется, заворожив этими движениями самого себя. Мальчишка-слуга уже давно закончил свое нехитрое дело и куда-то испарился. Все разносчицы тоже пропали, хотя приглушенное хихиканье из-за потемневшей от времени двери, ведущей, видимо, на кухню, позволяло почти наверняка предположить, куда именно они скрылись. Вообще-то, с почти стопроцентной уверенностью Миррисав был уверен, что и Монти там обнаружится.

— Давайте поговорим начистоту, — вернул его из задумчивости голос собеседника. — Я знаю, кто вы. Вы знаете, кто я. Сын сказал, что вы пообещали принцу Алуру сохранить это в тайне. Но мы с вами взрослые люди, и поэтому я вас спрашиваю: чего вы хотите за свое молчание?

Господин Дерси секунду внимательно изучал округлое лицо Митади, а затем с усмешкой снова сделал глоток из кружки. После чего негромко заговорил, вынуждая, бывшего советника невольно наклониться вперед, чтобы лучше слышать.

— Давайте я вам лучше расскажу, что бы было, если бы я исполнил свой долг и написал Его Величеству. Наш король милостив, но тех, кто думает, что может проворачивать всякие сомнительные делишки за его спиной, не любит. Он обязательно потребовал бы вашей выдачи, и его просьбу фоссы бы, конечно, удовлетворили. Согласитесь, незачем ссориться с соседней страной из-за одного беглого преступника. Ну, вас бы казнили на главной площади Парисы, и может даже кто-нибудь пролил бы пару слезинок по этому поводу. Семью бы вашу, может, и не тронули, но Исари пришлось бы бросить учебу, чтобы заменить вас. Не факт, что ему удалось бы. Вы ведь не оставили ювелирное дело и сейчас стали, хм, купцом, не так ли? — Миррисав язвительно улыбнулся, как бы показывая свое презрительное отношение к главе рода, опустившемуся до уровня банального торговца. — Почти наверняка мальчик не сможет удержать ваших партнеров в случае вашего ареста, да и репутация семьи... хм, Монерон, будет безвозвратно потеряна после такого скандала. Так что перспективы вырисовываются, согласитесь, не радужные. Вам будет уже, конечно, все равно, вы будете мертвы, но у вас же еще есть две дочери? Да и сын. Что с ними станет?

— Чего вы хотите? — еще раз повторил свой вопрос бывший советник, улыбка на его лице уже испарилась.

— Исполнить свой долг и выполнить поручение Его Величества, конечно, — делано удивился господин Дерси. — Оградить Его Высочество от всякой нежелательной компании.

— У меня остались влиятельные друзья в Лигории, они могут многое сделать для вас, раз уж деньги вас не интересуют.

О да, соглашаясь выполнить просьбу принца и не рассказывать Онару Гирийскому о Митади, Миррисав руководствовался еще и этими соображениями. У Ширина действительно было несколько преданных друзей в Совете Семей, которых связывали не только общие интересы или взаимная выгода, но и совместные детство и юношество. Такие друзья и бывают самыми верными. Королевский секретарь всей кожей чувствовал, что они не стали бы спокойно смотреть на казнь Митади, а лишние волнения Лигории были не к чему.

— Интересное предложение, — господин Дерси сделал вид, что задумался. — Может быть, если вы поручитесь, что они выполнят пару моих незначительных просьб...

— Можете быть уверенным в этом, — с жаром заверил его бывший советник. — Я сегодня же им напишу и отправлю.

— Не стоит, я сам отвезу, — еще неизвестно, что этот тип там напишет. Миррисав картинно вздохнул и продолжил. — А Его Величество ведь отправил меня сюда, чтобы я нашел, кто же так тлетворно влияет на принца.

— Ну, думаю, что Его Величеству придется удовлетвориться тем, что ничего сверхинтересного вы ему не привезете, — заулыбался Митади.

— Почему же? Я привезу ему информацию о вас, — приподнял одну бровь Сав.

— Но... — растерялся бывший советник. — Я думал, мы договорились.

Господин Дерси обернулся и громко позвал хозяина:

— Эй, любезный. Бумагу и перо нам.

Когда потребованное было принесено кокетливо стреляющей глазками служанкой, Миррисав подвинул бумагу Митади.

— Пишите.

Тот машинально взял перо.

— Что писать?

— Расписку, что передаете короне...за сколько вы, кстати, продали то месторождение?

Его собеседник непонимающе смотрел в ответ.

— Три тысячи пятьсот, вроде.

— Ну, эту самую сумму и пишите. Деньги передадите мне.

Митади вскинулся и хотел было что-то сказать, но осекся.

— А что вы хотели? — спокойно спросил Миррисав. — Фактически, вы взяли эти деньги из королевской казны, пришло время их вернуть. К тому же, тут нечему возмущаться, с учетом инфляции за все эти одиннадцать лет сумма получается вполне божеской. И не забудьте датировать документ числом, когда та сделка была совершена. Если не помните, то это было 18 августа 526 года от Распада Империи.

Митади вздохнул и послушно начал писать. Когда расписка была составлена, он протянул ее королевскому секретарю и недоверчиво покачал головой:

— Все равно это ничего не даст. Даже если Онар Гирийский поверит, что ошибся тогда, так просто он это не признает. Да и то, что я якобы передал эти деньги короне, никак не подтвердишь, и бумага эта слишком новая для одиннадцатилетней давности.

— Не волнуйтесь, нам и не нужно, чтобы король вас помиловал, достаточно, чтобы он просто больше не хотел вас преследовать. И бумага будет старой, и главный казначей подтвердит, и маленькая бюрократическая ошибка, из-за которой до Его Величества вовремя не дошла эта расписка, появится, да и то, что Ориентское месторождение сегодня совсем убыточно, тоже нам на руку, — рассеянно ответил господин Дерси, складывая лист и убирая за пазуху. — Это уже моя задача. В Лигорию вам путь, конечно, будет закрыт, но хоть легализоваться сможете. Взамен я хочу, что вы со всей семьей уехали из Икары, особенно это касается Исари. Закончит обучение еще в каком-нибудь университете, но чтобы близко не подходил к принцу. О чем вы вообще думали, позволяя этой дружбе продолжаться?

— У меня были здесь важные дела. Если бы уехал в тот момент, крупная сделка могла сорваться, — с досадой ответил Митади.

Миррисав внутренне поморщился. Все-таки правильно бывший советник выбрал себе новую профессию. Только купец сначала думает о выгоде, а потом о собственной безопасности.

— Теперь это не имеет значения, уезжайте, — безапелляционно заявил он. — Но перед этим, нужно сделать еще кое-что. Его Величество иногда бывает слишком... хм, настойчивым, да. Он может все равно потребовать у Фоссы вашей выдачи.

— Что же делать?

— Вашей младшей дочери сейчас сколько? Шесть?

— Да, — удивленно ответил Митади.

— Можете обрадовать свою жену. Вы нашли ей прекрасную партию, — Миррисав улыбнулся явной растерянности собеседника.

— Какую партию..? О чем вы? — Митади нервно подался вперед.

— А вы считаете принца Юги недостаточно подходящим зятем?

— Какой принц Юги?! О чем вы?! — вскричал Ширин. — У них же там многоженство и вообще черте что. Вы хотите отдать мою девочку незнамо какой женой по счету, да о чем вы? Ей всего шесть лет!

— О, люди. Юга ведь уже давно активно вышла на международную арену, а представление о ней до сих пор предвзятое, — покачал головой господин Дерси, но соизволил объяснить. — Во-первых, у югийцев принято иметь не более четырех жен, а не дюжину или сотню, как думают многие. Во-вторых, в этой стране заключение ранних браков чрезвычайно распространено, единственное условие, чтобы один из супругов достиг совершеннолетия. Они могут не жить вместе и вообще не видеть друг друга. И уж совсем мало кто знает, что пока второй или вторая не достигнет четырнадцати лет, брак можно расторгнуть по взаимному согласию сторон. Но вот потом все, никаких разводов. Ваша старшая дочь именно поэтому и не подходит, ей уже пятнадцать.

— Но зачем это нужно? — не сдавался Ширин.

— Господин Монерон. Я, конечно, понимаю, что вы несколько удивлены, но вы же умный человек. С Югой у Лигории очень тесные связи, Его Величество наверняка задумается, прежде чем портить отношения с таким важным союзником казнью тестя принца. В общем, готовьтесь к помолвке. На этом позвольте откланяться.

С этими словами Миррисав поднялся из-за стола, но был остановлен все еще сомневающимся Митади:

— А разве югийский принц на это согласится? Ему-то какая выгода?

— Прямая, в том числе материальная. Так что понадобятся еще деньги, — усмехнулся Сав, ничуть не огорченный, что приходится изрядно потрясти кошелек бывшего советника. — Предоставьте это мне. Когда вы понадобитесь, я передам через Исари.

Резко повернувшись, господин Дерси вышел из таверны.

Глава 9

На самом деле, Миррисав почти не сомневался, что ему удастся убедить Лирана ас-Тодсима принять участие в этой авантюре. Во-первых, тот постоянно нуждался в деньгах, и щедрое вознаграждение, скорее всего, его заинтересует само по себе. Ну а во-вторых, насколько Сав знал, данный югиец был еще не женат и активно противился настойчивым попыткам родителей подобрать ему хотя бы одну жену. Быть вообще не женатым после семнадцати в этой стране считалось несколько зазорным. Господин Дерси собирался намекнуть ему на способ решить эту проблему, хотя бы временно.

К выбору места для встречи Монти подошел с явной выдумкой, пытаясь, видимо, реабилитировать себя в глазах шефа после промаха с ас-Тодсимом. Соревнование по распитию такхы (крепкого алкогольного напитка, широко распространенного не только в Фоссе, но и в других странах континента) настолько заинтересовало югийского принца, что первое время он только и мог, что наблюдать за этим действом с почти благоговейным трепетом. Перед участниками ровными рядами выстроились небольшие глиняные стаканчики с теплой такхой, и тут же были предложены на выбор всевозможные виды закуски. Впрочем, многие закуску откровенно игнорировали, пытаясь выпить как можно больше исключительно из-за скорости потребления. Вот только такху выпить залпом было сложновато из-за специфического резкого покалывания при первом глотке. Поэтому, чтобы не обжечь пищевод, приходилось сначала держать ее некоторое время во рту. Выбывших участников, горланящих пьяные песни или тихо посапывающих в обнимку с тарелкой незаслуженно забытой закуски, уже не способных продолжать соревнование, оперативно выносили на улицу, проветриться. Зрители громко делали ставки и то и дело норовили сами вступить в неравную борьбу с такхой, требуя еще выпивки, но уже не для участников, а для себя, чтобы показать, так сказать, личный пример.

Ас-Тодсим с ошеломленным выражением на лице провожал глазами стакан за стаканом, содержимое которых исчезало в чьей-то глотке. В Юге, долгое время изолированной от остальных стран, пить алкоголь было не принято, предпочтение отдавалось настоям из трав. Хотя слабенькие местные напитки все же встречались, Югийцы имели репутацию убежденных трезвенников, что, впрочем, объяснялось скорее особенностью организма этого народа. Не имея богатой истории употребления спиртных напитков, они отличались низкой устойчивостью к алкоголю. Все, что было крепче шести-восьми градусов, буквально сбивало их с ног и награждало жуткой головной болью наутро. Естественно, в таких обстоятельствах любителей выпить в Юге практически не наблюдалось. Поэтому для Лирана видеть фоссов, так отважно вливающих в себя напиток под тридцать градусов, было тем более удивительно.

Дав принцу в полной мере насладиться увлекательным зрелищем, Миррисав выслушал восторженные слова благодарности за столь интересные новые впечатления и перешел, наконец, к тому, зачем собственно и позвал югийца. Нельзя сказать, что предложение жениться было принято тем благосклонно. Но поток бурных возмущений немного утих после упоминания солидного вознаграждения. А уж обещание расторгнуть брак до вступления того в законную силу и отказ семьи Монерон от любых претензий в этом случае заставило задуматься.

— Вы ничем не рискуете, — увещевал ас-Тодсима господин Дерси. — Да, может этот брак и не соответствует вашему статусу, но, насколько мне известно, первая жена в Юге считается самой младшей в правах и не обязательно должна быть одобрена родителями жениха, так как ее дети не имеют прав наследования. К тому же, вы кроме как на свадьбе больше вообще не увидите невесту, а потом через несколько лет просто расторгнете этот брак и все. Можете брать другую жену.

— Другую...хм, — пробормотал принц.

Лиран верно ухватил мысль, что, будучи формально женатым, он сможет еще на некоторое время обезопасить себя от попыток родителей женить его на ком-нибудь под предлогом требований традиций. А потом можно еще разок взять первую жену, желательно тоже помладше. Хотя, конечно, отец все равно разгадает эту простую уловку, но несколько лет он выиграет. Так что, как и ожидал Миррисав, ас-Тодсим согласился. Полностью удовлетворенные достигнутым соглашением, мужчины разошлись.

Церемония бракосочетания состоялась в узком кругу ровно через неделю в доме, снимаемом бывшим советником для своей семьи в Икаре. Результатом сего мероприятия все остались вполне довольны. Лиран уходил с заметно потяжелевшим кошельком, Ширин несколько успокоился, убедившись, что югийский принц не хочет и лишней минуты задерживаться рядом с новоиспеченной супругой, Миррисав получил обещанные письма к друзьям Митади в Лигории. Даже сама маленькая невеста, воспринимавшая все скорее как игру, была в полном восторге от пестрого национального наряда жениха. А уж сумев-таки к концу церемонии отвертеть блестящую пуговицу с рукава югийца, осталась в твердой уверенности, что ее мучения в новом красивом, но неудобном платье, в которое ее заставила облачиться матушка, были вполне оправданы.

Спровадив на следующий день Митади из города, господин Дерси вздохнул несколько свободнее. Неделька вышла на редкость тяжелой. О договоренности между собой королевский секретарь и опальный советник по понятным причинам не распространялись, причем Митади, судя по всему, ничего не сказал даже своей жене. И хотя его домашние были в курсе свадьбы младшей дочери, но в подробности их никто посвящать не собирался. Поэтому для Исари последующее решение отца забрать его из Икарского Университета и уехать из столицы стало полной неожиданностью. Конечно, он этому не обрадовался, но перечить не решился, занявшись оформлением документов. А вот расстроенный предстоящим прощанием с другом принц Алур весьма подозрительно поглядывал на невозмутимого Миррисава и явно обеспокоенную Анареллу. Девушка, кстати, осторожно попыталась выяснить причину ухода Исари из Университета, но не преуспела, поскольку тот и сам ничего определенного не знал.

А через пару дней пришло письмо от короля Лигории с требованием немедленно возвращаться. Верно оценив нервный тон послания, господин Дерси сорвался с места, буквально на следующий день отправившись в путешествие почтовыми каретами. Ректор был и рад этому обстоятельству, и в то же время зол. С одной стороны, он избавлялся от нелюбимого преподавателя, а с другой — учебный план был сорван в середине семестра. Впрочем, Миррисав особо не обратил внимания на его ворчание, занятый экстренным упаковыванием вещей, которых неожиданно оказалось многовато. Хотя королевский секретарь предпочитал путешествовать налегке, в Икаре он все же не устоял и купил несколько книг, а также пару подарков матери.

Уехать по-тихому, как он хотел, у господина Дерси все же не получилось. Сначала принц Алур отловил его в коридоре и в своей неподражаемой неуверенной манере попытался выяснить, не решил ли Сав все же рассказать королю о Митади. Кое-как замяв этот скользкий момент и пообещав даже напомнить Онару Гирийскому о просьбе наследника о переводе на другой факультет, королевский секретарь уже почти покинул стены Университета, когда наперерез ему устремилась Анарелла Лигови.

— Сав, подожди, — девушка запыхалась, пытаясь подстроиться под его быстрый шаг.

— Элла, у тебя, если не ошибаюсь, сейчас лекции должны идти? — как бы ни спешил господин Дерси, заставлять девушку буквально бежать за собой было невежливо, поэтому он остановился.

— Да бог с ними, — отмахнулась госпожа Лигови. — Держи.

Она протянула небольшой, аккуратно упакованный сверток.

— Что это? — машинально принимая его, спросил Миррисав.

— Подарок твоей матери. От меня. Там риолинская пряжа, она давно хотела связать тебе перчатки из нее, но в Лигории такой не купишь. Передавай ей привет и скажи, что я навещу ее, как только приеду на каникулы. Мы так давно не виделись.

— Хорошо, спасибо, — господин Дерси невольно улыбнулся.

Несмотря на развод, Анарелла продолжала поддерживать связь с его матерью, женщины часто обменивались маленькими презентами.

— И.., Сав — Элла неуверенно посмотрела на Миррисава. — Ты же понимаешь, что герцог скоро захочет с тобой поговорить?

— У меня тоже найдется, что с ним обсудить, — недобро ухмыльнулся господин Дерси. — Не волнуйся, ты свою работу выполнила, дальше мы с ним сами разберемся.

— Прости еще раз, — виновато потупилась девушка.

Смотря на нее, не смеющую поднять глаза, королевский секретарь честно признался сам себе, что уже не сердится. К тому же, шансы на успешное разрешение данной проблемы были высоки. В конце концов, он приложил к этому немало сил, хотя впереди еще предстоял трудный разговор с королем. Но об этом он подумает чуть позже. Поэтому Сав поднял руку и мягко придержал запястье Анареллы, нервно теребящей прядь волос.

— Не надо, — покачал он головой на удивленный взгляд. — У тебя слишком красивые волосы, чтобы так безжалостно с ними обращаться.

Кивнув неуверенно улыбнувшейся на комплимент девушке, господин Дерси развернулся и покинул, наконец, Университет, чувствуя ее пристальный взгляд в спину, но ни разу не обернувшись.

Через несколько часов он уже трясся в душной карете под аккомпанемент звучного храпа одного из попутчиков, огромного, грузного мужчины с совершенно роскошными усами, свисающими почти до самой груди. Кирив и Монти сидели рядом, и если первому храп, кажется, совершенно не мешал мирно дремать, то Тараб периодически печально вздыхал и невидяще смотрел на монотонный пейзаж за окном. Миррисав только едва заметно улыбался такой эмоциональной реакции на их внезапный отъезд. Прощание Монти с той кухарочкой, а может и еще с кем, видимо вышло весьма бурным, так как к отъезжающей карете он явился в слегка помятом виде.

Длинное путешествие давало возможность немного подумать. Вынужденное бездействие заставляло мысли течь медленно и как-то лениво. Господин Дерси в своем воображении репетировал разговор с королем и продумывал варианты его развития. И задумался, наконец, о своей реакции на попытку шантажа со стороны герцога (то, что шантажировала его фактически Анарелла, подсознание мягко опустило). Собственное лицемерие несколько удручало. Столько лет он пресекал любые попытки пошатнуть королевскую власть и с высокомерным неодобрением смотрел на тех, кто покрывал смутьянов и интриганов, а сейчас сам оказался на их месте. Ведь он не собирался рассказывать своему королю ни о попытке шантажа со стороны герцога, ни даже о тех изменениях, что сейчас происходили с принцем Алуром. Более того, господин Дерси был намерен предоставить Его Величеству заведомо ложную информацию. На душе скребли кошки. Конечно, с одной стороны, герцог всегда что-то затевает, а о Митади, дай бог, он больше не услышит. Но то, что Миррисав собирался нарушить собственные принципы, лишь только дело коснулось непосредственно него — все это заставляло чувствовать себя неуютно. И только нежелание плясать под дудку Торквийских немного смягчало муки совести. Как бы то ни было, к концу пути, несколько отупев от монотонности движения кареты, господин Дерси достиг почти просветленного состояния. Он просто решил плыть по течению и решать проблемы по мере их поступления.

Париса встретила королевского секретаря с помощниками привычной суетой и гомоном, чему не помешала даже вступающая в свои права ночь. В сущности, все столицы мира похожи, жизнь также бьет ключом, горожане и приезжие бегут по своим делам, и никому нет ни до кого дела. Добравшись до улицы Фиолетовых роз, господин Дерси велел вознице наемного экипажа остановиться в соседнем проулке, предусмотрительно решив зайти в свой дом с черного хода. Совершенно не хотелось быть замеченным любопытными соседями и особенно королевским гонцом, который вполне может оказаться где-то неподалеку с приказом срочно явиться во дворец. Это могло подождать и до завтра, а на сегодняшний вечер, а может, и ночь, у него еще были планы.

Черный ход столичного особняка Дерси вел на кухню, которая в отличие от остального практически неосвещенного уже спящего дома встретила хозяина приветливым потрескиванием огня в печи и вкусными запахами съестного. На скрип открывающейся двери от разделочного стола обернулась сухонькая невысокая женщина с заправленными под белую косынку волосами, тронутыми сединой.

— Ох, господин, вы вернулись, — всплеснула она руками и принялась снимать запыленный мукой фартук. — А мы вас только завтра утром ждали.

— Хочешь сказать, Марта, что нежданного хозяина кормить никто не будет? — негромко засмеялся Миррисав, опуская вещи на пол.

Женщина укоризненно посмотрела на него.

— Как вы могли такое подумать? Сейчас я быстренько все разогрею, правда, уж не обессудьте, все самое простое, что мы для себя готовили. Эх, а я пирог к вашему приезду затеяла, тесту хотела отлежаться дать. Теперь вот не успею.

— Ничего, завтра попробую. Ты просто перекусить нам сделай, на что-то большее нет времени — успокоил ее Сав, а потом обернулся к Кириву, собиравшемуся отнести их вещи наверх. — Постарайся не зажигать свет, нас ни для кого нет дома. Да, и найди мне Габриэля.

Лерок понятливо кивнул и вышел. Монти примостился за широким кухонным столом и попытался стащить кусочек сыра, что нарезала Марта, но получил по рукам.

— Не перебивай аппетит. На вот, порежь лучше, — ему была вручена большая краюха хлеба.

— Меня кто-нибудь искал сегодня? — спросил кухарку Миррисав, также устроившись за столом.

— Искали, как не искать? — не отвлекаясь от работы, ответила Марта. — Они ж вашего приезда с самого утра ждут, наверное. Торговцы были со счетами, принесли несколько писем, гонец королевский пару раз заходил.

— А матушка дома?

— Нет, госпожа уже неделю как во дворце живет. Ее Величество опять себя нехорошо чувствует и чтение госпожи Ракель ее очень успокаивает.

Сав согласно кивнул. У его матери был очень красивый мелодичный голос и хорошее чувство ритма, что позволяло ей замечательно рассказывать сказки сыну в детстве, так что мальчик с нетерпением ждал каждого вечера. Потом этот талант был по достоинству оценен королевой, которая нашла в своей фрейлине во всем устраивавшую ее сиделку на время своих довольно частых недомоганий.

— Марта, накорми сначала Монти, — сказал Миррисав. — А то у него есть еще одно срочное дело.

И пояснил в ответ на вопросительный взгляд Тараба:

— Сбегай в дом главного казначея. Я хочу навестить его через час-полтора, мне нужно, чтобы он был в курсе. Только, естественно, это все неофициально, найдешь, как поставить его в известность.

Монти кивнул. У него было полно знакомых среди слуг практически всех домов хоть сколь-нибудь значимых людей в Парисе. Особняк главного казначея находился недалеко от улицы Фиолетовых роз и был уже давно в сфере интересов Тараба.

— Тогда мне будет достаточно этого, Марта, — парень встал из-за стола и быстро взял один из уже готовых бутербродов. — Съем его по дороге, а после забегу к друзьям, там и поужинаю.

— Только возвращайся завтра с утра, возможно, ты мне будешь нужен, — усмехнулся господин Дерси. — А то знаю я твоих друзей, опять в какие-нибудь неприятности влипнешь.

Монти хитровато улыбнулся и заверил, что будет завтра с первыми лучами солнца. Это значило, что ждать его надо было не раньше полудня. Но Миррисав только махнул рукой, отпуская помощника.

Буквально через минуту после ухода Тараба вернулся Кирив, приведя с собой Габриэля Вари. Этот высокий брюнет, одетый в белоснежную рубашку и узкие черные брюки, несколько странно смотрелся на кухне. Казалось, что это именно он хозяин дома, а не Миррисав, сидящий за простым деревянным столом в помятой с дороги одежде. Все движения Габриэля были пропитаны какой-то неосознанной ленивостью. Создавалось такое ощущение, что он постоянно не высыпался или только что встал с постели. Семья Вари занималась писарским делом и до недавнего времени была вполне успешна, однако потом потеряла расположение главного рода. В результате они практически разорились и были вынуждены позволить своим отпрыскам искать работу не по специальности. Так, три года назад Габриэль оказался в помощниках господина Дерси по рекомендации одного старого друга семьи. И надо признать, что сотрудничество это было вполне успешным. Будучи большим любимцем женщин, Вари, однако, не отличался чересчур трепетным отношением к ним и не испытывал никаких угрызений совести, передавая информацию от проболтавшихся прекрасных дам своему нанимателю. К вопросам смешения личных отношений и работы он подходил практично и даже где-то цинично.

— А где Монти? — спросил Кирив.

— Отправился в дом главного казначея, — ответил ему Миррисав, наблюдая, как Марта расставляет перед ним поздний ужин.

Лерок на секунду задумался, а потом задумчиво проговорил:

— Пойду, пожалуй, за ним. Осмотрюсь там, а потом вернусь.

Миррисав кивнул, давая свое разрешение.

— Куда? — всполошилась кухарка. — А поесть?

— Пока обойдусь этим, — засмеялся Кирив, подхватывая с тарелки еще один бутерброд, в точности как Монти ранее, и выскальзывая из кухни.

Марта только неодобрительно покачала головой и перевела сердитый взгляд на господина Дерси:

— Ну, вы-то хоть останетесь поесть?

— Конечно, — клятвенно заверил ее Сав, демонстративно придвигая к себе тарелку с холодным мясом. — Тем более что теперь мне больше достанется.

Он перевел взгляд на стоящего в дверях с полусонным видом Габриэля и выудил из-за пазухи расписку Митади.

— Вот, это должно выглядеть лет на десять старее. Сможешь?

Мало кто при дворе знал, что помощник королевского секретаря имел довольно странное для своего положения увлечение алхимией. Вари тратил почти все заработанные деньги на соответствующие книги и даже, с позволения господина Дерси, оборудовал себе небольшую лабораторию на чердаке. Пообещав предварительно ничего не взрывать. Выуживая в очередной раз оттуда Габриэла после нескольких дней практически безвылазного добровольно затворничества, Миррисав внутренне посмеивался, представляя, как удивились бы столичные дамы, увидев предмет своей страсти вот таким вот. С нечесаными волосами, в не первой свежести одежде с пятнами неизвестного происхождения и с полубезумным взглядом твердящего что-то о неидущей реакции.

Габриэль взял протянутый лист и без разговоров направился прочь, притормозив, правда, у самой двери:

— Ммм...с возвращением, кстати, — протянул он и вышел.

Сав остался на кухне, заканчивать ужин, и под тихое ворчание Марты невольно расслабился. Уютно освещенное помещение с потрескивающим огнем в печи навевало какое-то умиротворение и совершенно не хотелось никуда спешить. Однако все когда-нибудь заканчивается, и примерно через полчаса вернулся Габриэль, протянув Миррисаву расписку, которую теперь было почти не узнать. Бумага порядком пожелтела и даже кое-где поистрепалась по краям, а замины в тех местах, где лист складывали, стали более заметными и почти прозрачными.

— Великолепно, — одобрительно заметил Миррисав, принимая расписку.

Правда, ему явственно почудилась тень неодобрения в глазах Вари. Однако, как на это реагировать, он придумать не успел, так как Габриэль, резко обернувшись, пожелал всем спокойной ночи и покинул помещение.

В тишине прошло еще несколько минут. Марта вернулась к тесту для пирога, а господин Дерси задумчиво вертел в руках нож, размышляя над странным поведением помощника. От раздумий его отвлек возвратившийся Кирив.

— Ну что там? — спросил Миррисав.

— Все в норме, Монти передал кому-то в доме, что вы собираетесь нанести им визит.

— Вас не видели?

— Нет, — покачал головой Лерок. — Ночь уже на дворе, а это респектабельный район. Все давно спят.

— Хорошо, — Миррисав поднялся из-за стола. — Марта, спасибо большое. А ты, Кирив, останься и поужинай, наконец.

— Я бы хотел пойти с тобой, — нахмурился тот.

— Зачем? — поинтересовался господин Дерси. — Сам же сказал, что это респектабельный район.

— И все же, — добавил настойчивости в голосе Кирив.

— Как знаешь, — устало вздохнул королевский секретарь.

В доме главного казначея их уже ждали. Вход с внутреннего двора был открыт, и слуга с тяжелым подсвечником на три свечи гостеприимно распахнул двери перед поздними гостями. Кирив остался в холле, а господина Дерси проводили в гостиную, где нетерпеливо ходил взад-вперед перед камином сам хозяин дома, Жакин Олани.

— Прошу прощения за столь поздний визит, — отвесил легкий вежливый поклон Миррисав.

— Ничего, я еще не ложился, — так же вежливо, но немного настороженно ответил господин Олани.

Усадив гостя в удобное кресло и предложив выпить, главный казначей выполнил свою обязанность хозяина дома и выжидающе посмотрел на Миррисава. Этот высокий мужчина не отличался красивыми чертами лица, но, увидев его раз, забыть было сложновато. Во многом благодаря непропорционально большому, с горбинкой носу, являющемуся самой примечательной деталью его внешности. Он поразительно напоминал хищную птицу, с чем соглашались многие главы семей, вспоминая, как господин Олани буквально налетал на них, если начинал подозревать тех в нерациональных тратах казенных денег.

Господин Дерси немного помедлил, понимая, что ступает на тонкий лед, но как обычно доверился интуиции, которая подсказывала, что главный казначей не откажет в просьбе. Дело в том, что этот почтенный господин был обязан Миррисаву. Несколько лет назад королевскому секретарю стало известно о новом увлечении так называемой золотой молодежи. Несколько сыновей глав семей возомнили себя великими заговорщиками и основали некое тайное общество с громким названием "За равноправие в Лигории". По правде говоря, на что-нибудь серьезное они так и не решились, довольствовавшись туманными лозунгами о необходимости предоставить большие права неглавным семьям ветви. К счастью, Саву удалось решить дело мирным путем, не привлекая к нему короля, однако, поставив в известность родителей заигравшихся заговорщиков. Те, прекрасно представляя реакцию Его Величества на такие забавы, крепко взялись за своих отпрысков, и многих из них потом долгое время не было видно в столице. Наследник семьи Олани оказался в их числе. Главный казначей был готов пообещать господину Дерси все, что угодно, лишь бы не предавать дело огласке, но тогда Миррисаву ничего было не нужно. Теперь же он собирался вернуть часть долга.

— Помнится, — начал, наконец, королевский секретарь, — что вы обещали когда-то выполнить любую мою просьбу.

— Сколько лет прошло, — задумчиво проговорил Жакин. — Признаться, думал, что вы уже об этом не вспомните.

— Никогда не знаешь, как повернется жизнь, — ответил Миррисав.

— И то верно, — пробормотал главный казначей, как будто вспомнив что-то свое, а потом, посерьезнев, спросил, — так чем я могу вам помочь?

— Подпишите это, — господин Дерси протянул ему расписку Митади.

Олани бегло пробежал ее глазами, а потом перевел задумчивый взгляд на спокойное лицо королевского секретаря. Помолчав немного, он заговорил:

— Знаете, будь сейчас на вашем месте кто-нибудь другой, у меня возник бы большой соблазн воспользоваться этим, — он потряс распиской в руке. — Согласитесь, неприятно осознавать, что у постороннего человека есть компромат на тебя, и желание обезопасить себя любыми способами — естественно.

Ни единый мускул не дрогнул на лице Миррисава, он лишь все так же бесстрастно продолжал смотреть на собеседника.

— Но передо мной сейчас вы, — продолжил он, откинувшись на спинку кресла. — И я подпишу. Даже не буду спрашивать, зачем вам это. Ведь вы не обязаны тогда были помогать моему сыну, как и остальным тем юным идиотам.

Господин Олани поднялся и прошел к письменному столу. Поставив быстрый росчерк на бумаге, он обернулся к также вставшему из кресла Саву.

— Вот, держите, — твердо сказал он. — Надеюсь, только, это не принесет мне неприятностей?

— Я сделаю все, чтобы этого избежать, — ответил господин Дерси, принимая расписку и протягивая взамен кожаный кошелек, туго набитый монетами. — Здесь упомянутая в бумаге сумма. Думаю, вам не составит труда оформить ее задним числом?

— Все продумали? — улыбнулся Жакин.

Королевский секретарь в ответ вежливо поклонился, чуть глубже, чем предписывал этикет, показывая тем самым свою благодарность, и попрощался. Ему еще предстояли несколько бессонных часов работы над бумагами для Онара Гирийского. Миррисав нисколько не сомневался, что завтра утром его разбудит королевский гонец.

Глава 10

Утро для господина Дерси наступило как-то внезапно. Было бы резонно предположить, что после вчерашней бессонной ночи, ему захочется подольше поваляться в кровати, но что-то разбудило королевского секретаря. Полежав несколько минут, прислушиваясь к приглушенным звукам просыпающегося дома, Миррисав резко поднялся с постели и отправился совершать положенные утренние процедуры.

Такое раннее пробуждение хозяина, кажется, несколько удивило слуг, но не помешало им быстро накрыть завтрак в столовой. Отдавая должное обещанному вчера пирогу Марты, господин Дерси просматривал список подготовленных вчера документов, проверяя, не забыл ли чего. Он уже почти закончил, когда в столовую бодрым шагом вошел Кирив, привычный к ранним побудкам еще со времен своего обучения у отставного сержанта.

— Доброе утро, — поприветствовал он Миррисава, усаживаясь за стол и сразу же намазывая на свежий хлеб толстый слой масла.

— Доброе, — ответил Сав. — Габриэль еще не проснулся?

Господин Дерси всегда настаивал, чтобы все три его помощника питались вместе с ним, естественно, если представлялся такой случай. Его мать была не против, а посторонних, которые могли бы осудить чересчур большие вольности, позволяемые, по сути, слугам, в этом доме за стол обычно не сажали. Лерок и Вари без разговоров приняли заведенный порядок, хотя Монти было явно комфортнее на кухне.

— Какой там, он вчера ночью, кажется, опять на своем чердаке заперся, — ответил Лерок, кладя сверху масла еще и кусок сыра, а потом с удовольствием откусывая от получившегося бутерброда. — Да, к тому же еще и семи нет. Ты чего в такую рань поднялся?

— Не думаю, что мне дали бы сегодня поспать, — рассеянно ответил Миррисав, просматривая список.

Словно в подтверждении его слов раздался громкий мелодичный звон дверного колокола, возвещавший о том, что кто-то пришел. Через минуту в столовую вошел слуга с вестью о прибытии королевского гонца. Господин Дерси, аккуратно промокнув губы салфеткой, поднялся из-за стола и не спеша прошел в просторный холл. Гонец, одетый в ярко синий костюм и с таким же синим пером на шляпе, нетерпеливо постукивал каблуком о пол. Рядом двумя молчаливыми статуями возвышались стражники в форме королевской гвардии.

— Вам предписано срочно явиться к королю, — требовательные нотки в голосе гонца были почти на грани приличия, однако вежливый поклон тот все же отвесил, протягивая письмо.

Окинув взглядом столь ранних посетителей, Миррисав внутренне вздохнул. Его Величество иногда перебарщивал с театральными эффектами. Можно только представить, что подумают соседи, увидев королевского секретаря, уходящего из собственного дома под конвоем стражи.

— Десять минут, — равнодушно бросил гонцу господин Дерси и, демонстративно отвернувшись от вспыхнувшего от такого пренебрежения королевского посланника, направился вверх по лестнице, забрать необходимые документы.

На улице их поджидала мрачновато выглядящая черная карета с узкими проемами окон. Миррисав забрался в нее, несколько брезгливо оглядев внутреннюю, порядком уже поизносившуюся обивку, когда гонец преградил путь Кириву, двинувшемуся за ним.

— У меня приказ только насчет господина Дерси, — сказал он.

— Мой телохранитель имеет личное разрешение Его Величества находиться при мне во дворце, — вмешался Сав. — Вы что-то имеете против?

Он невинно приподнял бровь, вопросительно смотря на выделенного ему провожатого. Кажется, отдавая приказ доставить королевского секретаря перед свои очи, Онар Гирийский был порядком раздражен, и гонец решил, что имеет право на некоторые вольности. Непрофессионально.

— Нет, — пошел на попятный парень.

Лерок демонстративно обошел его и забрался в карету, бросив довольный взгляд на хмуро наблюдавших за этой сценкой стражников. В извечной взаимной неприязни с гвардией он был рад досадить им любым способом. Даже просто подчеркивая свое привилегированное положение телохранителя королевского секретаря.

Сонный город только-только просыпался, воздух был бодряще свеж. Путь до дворца по пустым улицам не занял много времени, и совсем скоро перед казенной каретой распахнулись тяжелые ворота огромного дворцового парка. Еще через десять минут Миррисав поднимался по знакомым ступенькам главной дворцовой лестницы. Гонец почему-то решил его проводить, хотя это и не входило в его обязанности. Господин Дерси с улыбкой отметил про себя, что парня прямо-таки распирает от гордости. Неужели привезти королевского секретаря во дворец было столь важным поручением?

По коридорам, несмотря на ранний час, туда-сюда сновали слуги, встречались даже кое-кто из придворных. Отвечая на их приветствия, Миррисав то и дело замечал неприкрытое облегчение в глазах окружающих при виде себя. Кажется, Его Величество порядком запугал свое окружение в отсутствие секретаря, который часто принимал первый удар на себя и выступал своеобразным громоотводом для остальных. Но видеть такую вот радость при своем появлении было непривычно. У дверей в личный кабинет короля привычно стояла стража. Дюжие парни недовольно покосились на Кирива, устроившегося неподалеку и всем своим видом показывая готовность ждать своего шефа хоть до скончания веков.

Его Величество сидел за огромным столом, покрытым темным лаком, что-то быстро строча на листе бумаги. Он бросил раздраженный взгляд на склонившегося в низком поклоне господина Дерси и опять вернулся к своему занятию, демонстративно не обращая на того внимания. Миррисав терпеливо ждал, когда ему позволено будет говорить, отмечая глубокие тени, залегшие под глазами короля. Кажется, его опять мучила бессонница.

В молчании, под скрип пера прошло несколько минут, когда Онар Гирийский вдруг откинулся в кресле и в упор посмотрел на своего секретаря.

— И где же вы были? — резко спросил он. — Вас ждали в Парисе еще вчера.

— Прошу прощения, Ваше Величество, — снова склонил голову Миррисав. — Дороги сейчас не в лучшем состоянии.

Король раздраженно вскинул руку, как будто отметая все оправдания.

— Ну? — нетерпеливо спросил он.

Господин Дерси, верно уловив желание своего сюзерена, шагнул к столу и протянул приготовленную папку с документами. Его Величество предпочитал знакомиться с материалами самостоятельно, а не заслушивать устный доклад.

Время тянулось медленно. Естественно, присесть королевскому секретарю никто не предложил, поэтому он просто стоял посередине кабинета, рассеянно скользя взглядом по обстановке комнаты, предусмотрительно минуя ее хозяина. Король не любил, когда его пристально рассматривали. Сердце билось слишком часто, реагируя на внутреннее напряжение. Следующие несколько минут будут решающими. Внезапно тишина была нарушена громким фырканьем Его Величества, и столь тщательно подготовленные Миррисавом бумаги были брошены в его сторону одним раздраженным движением руки. Господин Дерси с чувством сожаления, но внешне бесстрастно наблюдал, как белоснежные, теперь уже немного помятые листы мягко опускаются на пол, размышляя, не лучше ли было использовать менее дорогую бумагу.

— Это ваша недоработка, — жестко сказал король. — Вас и вашего отца. За что я вам деньги плачу, в конце концов? Чтобы вы следили за моими делами и докладывали о таких вот случаях, как с Митади! Кто тот олух, из-за которого до меня не дошла эта расписка? Я так просто этого не оставлю.

Последние слова он почти прорычал. Миррисав осторожно ответил:

— Прошу прощения, Ваше Величество, но тот писарь пять лет назад скончался от воспаления легких. Видимо, после оглашения приговора Митади, это показалось уже неважным. Ведь мало кто был в курсе сути обвинений...

— А вы куда смотрели!? — перебил король. — Я повторяю — это ваша недоработка. И не надейтесь теперь, что получите хотя бы треть жалования в этом квартале, я прослежу.

Миррисав благоразумно промолчал, ожидая, когда Его Величество немного успокоится. Тот еще несколько минут распекал своего секретаря, при этом в глазах короля явно проскальзывало удовольствие от устроенного разноса. Наконец, выдохшись, Онар Гирийский уже более спокойным тоном продолжил:

— Хотя это не меняет дела. Никто не имеет права действовать за моей спиной, — он с видимым сожалением вздохнул. — Но югийский принц...

Король задумчиво побарабанил длинными жилистыми пальцами по столу.

— Этот парень, сын Ширина, точно ушел из Икарского Университета? Надеюсь, вы понимаете, что это недопустимая компания для наследника?

— Я лично проследил за этим. Исс Митади забрал документы и уехал вместе с отцом из фосской столицы за пару дней до моего отъезда.

— Почему не поставили меня в известность?

— Простите, Ваше Величество. Я решил, что сам привезу эту информацию быстрее, чем дойдет письмо.

— Решил он. Не дай бог кому-нибудь из Митади снова оказаться в пределах ста метров от моего сына, — угрожающе прищурился король.

Господин Дерси мысленно понадеялся на благоразумность опального советника.

— Ладно, указ о казни Митади мы отменим, — задумчиво проговорил Его Величество. — Не дело это, чтобы родственнику принца Юги был вынесен такой приговор в Лигории. Но вот заменять его на оправдательный, это уже перебор...так что пусть будет пожизненная высылка из страны.

Он с явным недовольством посмотрел на королевского секретаря, почти навытяжку стоящего перед ним.

— Подготовьте все документы. Но обойдемся без официального оглашения.

— Слушаюсь, Ваше Величество, — учтиво склонил голову Миррисав.

Однако король, кажется, был не удовлетворен разговором. Внезапно его тонкие губы растянулись в довольной улыбке, заставившей Сава напрячься.

— К завтрашнему дню мне нужен подробный отчет о новом соляном месторождении, — сказал Его Величество. — Онори так и не подготовил его для меня. Ваши родственники совсем распоясались, должен заметить. Хотя, чего еще ожидать от вашей семьи, если вспомнить все те ошибки, что допустили вы и ваш отец?

Миррисав внутренне вздрогнул от незаслуженного упрека, в груди что-то болезненно сжалось. Никогда и никто не мог сказать, что род Дерси выполняет свои обязанности спустя рукава. И никому бы он не позволил так отзываться о своем отце, но возразить королю...Упрямо молча, Сав чувствовал себя предающим память покойного родителя.

— Да, то ли вчера, то ли сегодня должны были приехать послы Розании, — продолжил король, довольный, что сумел задеть его. — Узнайте, что им нужно. А в пятницу на балу, устраиваемом Ее Величеством, мне нужно поговорить с главой рода Ларини. Организуйте. И передайте повару, что мне надоели пересоленные блюда. Если он не хочет смены главного рода, пусть думает о еде, а не о черт знает чем, когда готовит.

Его Величество небрежно подтолкнул к господину Дерси внушительную стопку писем на своем столе.

— Разберите это и подготовьте ответы. Если будет что-то, заслуживающее моего внимания, я должен знать это до полудня. Потом у меня встреча с главным лекарем.

Король помолчал немного, прикидывая, видимо, что бы еще поручить секретарю. Но идеи, кажется, иссякли, поэтому он сказал:

— Вы мне надоели. Свободны.

Миррисав поклонился и вышел, переведя про себя дух. Ну, могло быть и хуже, хотя этот короткий разговор его серьезно вымотал. Иногда казалось, что Его Величество буквально выпивает силы своих собеседников. Стража в коридоре проводила его почти сочувственными взглядами, из-за чего господин Дерси даже немного развеселился.

У лестницы он столкнулся с королевой в сопровождении трех фрейлин. Кирив тут же исчез из поля зрения, прекрасно зная, что Ее Величество не будет терпеть безродного рядом с собой. Королева была все еще красива, несмотря на взрослого сына, которого она родила, уже будучи зрелой женщиной. Невысокий рост, белокурые волосы, тонкие черты лица и хорошо сохранившаяся изящная фигура создавали ощущение фарфоровой хрупкости. Лаура Гирийская почти терялась на фоне своего царственного супруга, но назвать ее просто красивой витриной никто бы не решился. Потерявшие ее расположение надолго при дворе не задерживались, причем, непонятно было, как Ее Величество умудрялась влиять на короля, который не считал обязательным вообще выслушивать мнение своей жены. Однако же неосознанно подстраивался под ее желания, взять хотя бы тот же вопрос с королевскими фаворитками. За все время их брака Онар Гирийский так и не решился в открытую пренебречь правилами приличия, ревностной поборницей которых была королева, и поселить своих любовниц во дворце хотя бы без видимости прикрытия. Господин Дерси иногда задумывался, как эта умная женщина относится к подчас странным распоряжениям короля. Внешне она принимала все с холодным достоинством и никогда на людях не перечила мужу. Единственный раз, когда Ее Величество вступила в открытую конфронтацию с королем, это когда он захотел отдалить принца от матери, едва тому исполнилось десять лет. Дворец тогда пережил своеобразную войну в миниатюре, победителем из которой вышла все-таки королева. Алур продолжил хотя бы раз в день навещать покои Лауры. Сав честно признавался сам себе, что своей королевой он может гордиться. Но, также как и его отец, предпочитал держаться подальше.

— Доброе утро, Ваше Величество, — поздоровался Миррисав, поклонившись.

Королева окинула королевского секретаря холодным взглядом и небрежно кивнула.

— Вы уже вернулись?

Она спросила это так, как будто господин Дерси покидал Лигорию всего на пару дней, и, не дожидаясь ответа, направилась прочь. Миррисав проводил ее взглядом и продолжил путь, размышляя, что в этот раз реакция королевы ему чем-то не понравилась. Обостренные после разговора с Его Величеством чувства говорили, что в ней было какое-то беспокойство наряду с глубокой задумчивостью. Как будто она чего-то ждала.

— Я отойду ненадолго? Хочу осмотреться, кажется, здесь многое изменилось за время нашего отсутствия, — отвлек господина Дерси Кирив, снова пристроившийся за ним.

Сав рассеянно кивнул, толкнув дверь своего кабинета. Хотя часто он был вынужден неотрывно находиться при короле, у него было и свое собственное рабочее место на том же этаже, где размещался личный кабинет Его Величества. Здесь господин Дерси мог спокойно поработать, когда был не нужен Онару Гирийскому, здесь же обитали его помощники. Две небольшие, соединенные между собой сквозной дверью комнаты были отданы в распоряжение королевского секретаря еще при его прадеде. Оставшись один, Миррисав пересек комнату, где обычно сидел Габриэль, но сейчас пустовавшую, и вошел в свой кабинет. На столе ожидаемо высилась внушительная гора неразобранных бумаг, скопившихся за время его отсутствия. Разобрать их, конечно, никто не удосужился. Что-то было не срочное, что-то мог решить только он, другое просто было не важным, но обязательным к рассмотрению, да еще и кузен Рим, наверняка что-то подбросил. Отчеты, расписки, письма и уведомления.

Миррисав присел за стол. Неожиданно навалившаяся усталость заставила откинуться на спинку кресла и закрыть глаза — сказывалась бессонная ночь накануне. Господин Дерси сидел в тишине кабинета, чувствуя, что напряженные мышцы никак не хотят расслабляться, а в голове образовывалась пугающая пустота. Думать ни о чем не хотелось. Даже легкие приближающие шаги не заставили Сава открыть глаза, но знакомые руки, обнявшие сзади поперек груди, вызвали теплую улыбку.

— Мирри, мой мальчик, — красивый мелодичный голос и мягкие губы, целующие в висок. — Устал?

— Немного, — со вздохом ответил господин Дерси.

Освобождаться от родных объятий он не спешил, ведь так редко выдавалась возможность расслабиться под ласковыми прикосновениями тихонько поглаживавших его волосы рук. Иногда Миррисав жалел, что беззаботное время детства, когда желание искать утешения у матери не считалось слабостью, прошло. Его воспитанием, как наследника рода, в основном занимался отец, и Сав довольно рано отдалился от матери, видя ее все реже. Подростком он стыдился, когда госпожа Дерси хотела его обнять или приласкать, с юношеским максимализмом требуя относиться к себе, как к взрослому. И только с возрастом он все чаще стал замечать, с какой грустью иногда смотрела на него мать, как сложно ей бывало смириться с методами воспитания мужа. И все же она его поддерживала во всем. Когда-то давно королевский секретарь надеялся, что сможет найти такую же опору в жене, но обжегся на собственном доверии. Осознавать, что женщина, к которой начал испытывать нечто большее, чем просто уважение, оказалась вовсе не той, кем привык ее видеть, было больно. Горькое разочарование почти осязаемо осталось на языке.

Наконец, Сав неохотно открыл глаза и осторожно потянул мать за руку, выводя из-за своей спины и усаживая в стоящее рядом кресло. Если королева была похожа на фарфоровую статуэтку, то Ракель Дэрси скорее была выточена из теплой древесины. Которая даже после шлифовки не стала безупречно гладкой, но при этом осталась удивительно близкой, как только может быть близка природа человеку. По крайней мере, именно так она выглядела в, чего уж греха таить, пристрастных глазах сына. Для Миррисава мать безо всяких сомнений была красивее королевы, несмотря на появившиеся раньше времени морщинки и глубокие тени под глазами, залегшие там после смерти мужа.

— Как ты тут? — спросил он.

Госпожа Дерси выглядела усталой. Миррисав с неодобрением отметил, что до его отъезда мать была бодрее.

— Нормально, — улыбнулась Ракель. — Просто Ее Величество последнее время часто болела и нуждалась во мне.

— А других фрейлин у нее нет?

— Ну, что ты, — укоризненно покачала головой женщина. — Мне не в тягость. А кроме того, королева обычно не сильно загружает нас, так что поработать иногда чуть больше не помешает.

Сав недоверчиво покачал головой, но эту тему оставил. Госпожа Дерси посидела с ним еще несколько минут, выспрашивая, как прошла его поездка, но вскоре была вынуждена уйти. Ее Величество в любой момент могла хватиться своей фрейлины.

Остаток дня прошел в бешеном темпе. Миррисав углубился в бумаги, загрузив и пришедшего Габриэля, то и дело отвлекаясь на вызовы короля. После обеда объявился Монти, слегка помятый, но чем-то явно довольный. Оторвавшись от очередного письма, господин Дерси успел поручить ему пару мелких дел, требующих быстрых ног, прежде чем непоседливый парень улизнул в людскую или еще куда, налаживать старые связи. В середине дня заявился кузен Онори, принеся с собой незаконченные дела, которые он вел во время отсутствия Миррисава. Как и следовало ожидать, ничего объяснять он не собирался, просто пренебрежительно свалив все документы на стол, и в горделивом молчании удалился, чуть не сбив по пути входящего в кабинет Габриэля.

— Что это с ним? — лениво поинтересовался помощник, забирая очередную порцию бумаг на подпись.

— Господин Онори просто не в духе, — улыбнулся Сав. — Раздражен и разочарован.

— Раздражен — это понятно, он всегда такой. А разочарован чем?

— Ну, как же? — еще шире улыбнулся господин Дерси. — Ему представился такой шанс занять место королевского секретаря, показать себя с лучшей стороны, а там, глядишь, и до смены главного рода недалеко. А тут такой облом с моим возвращением.

Он немного подумал и продолжил:

— Знаешь, подготовь-ка мне небольшой отчет о состоянии дел семьи Онори. В конце концов, мой долг, как главы рода, следить за младшими ветвями и принимать меры, если они не справляются со своими обязанностями.

Габриэль только покачал головой на ставшую совсем уж неприлично предвкушающей улыбку шефа и вышел из кабинета.

Следующие два дня прошли в не менее жестком темпе. Чтобы выполнить все поручения короля, Миррисаву пришлось ночевать во дворце, на большом диване в своем кабинете, поставленном там специально для таких случаев. Даже по утрам Его Величество не давал своему секретарю отдыха. Страдающий бессонницей, он поднимался ни свет, ни заря, и горе было тем придворным, которые окажутся в сонном состоянии перед его глазами.

Однако на выходные Онар Гирийский собирался на охоту, куда Миррисава обычно не брали. И хотя дел еще было невпроворот, господин Дерси решил все же дать себе небольшой отдых, собираясь посетить одно занимательное событие. Как принес на хвосте вездесущий Монти, менестрель квартала Короля Геора, наконец, вызвал на состязание в своем искусстве менестреля квартала Веселой Трактирщицы, дабы выяснить, кто из них заслуживает звания лучшего музыканта Южной Парисы. Событие обещало быть зрелищным, так как оба менестреля принадлежали к равным по силе семьям, давно соревнующимся за внимание главного рода, развлекающего самого короля.

Музыкальная дуэль проходила в самом богатом в Южной Парисе трактире, который предприимчивый хозяин давно уже превратил в своеобразный мини-амфитеатр для увеселения зрителей. Он устроил на втором этаже над общей залой маленькие уединенные кабинеты, хитро скрывающие своих обитателей в тени, куда провожали тех посетителей, которые не хотели быть узнанными, или считали ниже своего достоинства находиться внизу, среди разношерстной толпы. В одном из таких кабинетов и сидел в субботу вечером Миррисав, отпустив Кирива, равнодушного к музыке, нести свою вахту, где тому больше захочется. Певцы настраивали свои инструменты, кое-кто в толпе уже умудрился организовать небольшой тотализатор на исход дуэли, перед королевским секретарем стояла большая кружка отменного пива, а принесшая ее служаночка, уходя, призывно улыбнулась молодому господину. В общем, вечер обещал быть интересным. Вот только насладиться им Миррисаву не дали. Стоило одному из менестрелей взять первый аккорд, как за спиной господина Дерси бесшумно возник Лерок.

— К тебе гость поднимается, — наклонившись, тихо сказал он. — Тот, кого ты и ожидал.

Сав кивнул в знак того, что все услышал, одновременно отпуская Кирива. Оборачиваясь, чтобы встретить посетителя лицом к лицу, он непроизвольно тяжело вздохнул. Все-таки он надеялся, что герцог даст ему послушать хотя бы половину импровизированного концерта.

Глава 11

Вошедший мужчина был плотно укутан в неприметный серый плащ, однако знающие глаза любого обитателя нижних улиц Парисы заметили бы, что пошит он был из дорогой ткани и слишком свободно свисал с широких плеч, явно скрывая что-то колюще-режущее. В общем, прежде чем подойти к такому господину, местные грабители подумали бы дважды, а то и на телохранителей, почти наверняка бы обнаружившихся где-нибудь неподалеку, нарваться можно.

Миррисав не стал подниматься, чтобы поприветствовать герцога, хотя формально тот и был выше его по положению. Однако, строго говоря, распоряжаться господином Дерси могла только королевская семья, что приносило иногда свои преимущества. В то же время, правила вежливости пока не отменяли, поэтому королевский секретарь все же отвесил поклон, получившийся немного смазанным из-за неудобного сидячего положения.

— Здравствуйте, герцог, — этикет предписывал также поздороваться первым. — Какая неожиданность встретить вас здесь. Тоже любите музыку?

Гориус Торквийский насмешливо улыбнулся на это предположение. Забавно, но два самых непримиримых соперника, герцог и король, внешне были похожи. Сухощавые, высокие фигуры, немного хищный разлет бровей, тот же цвет волос, лишь с небольшой разницей в оттенках.

— Добрый вечер, господин Дерси.

А вот что действительно отличало герцога от короля, так это голос. Богатый обертонами, он казался насыщенным, приятным и почти согревающим, подсознательно вызывающим доверие. У Онара Гирийского голос был холодным, заставляющим собеседников зябко ежиться.

В тесном кабинете хватало места только на небольшой стол и два стула, на одном из которых сидел Миррисав, а другой занял герцог. Перед ним тут же оказалась большая кружка чего-то горячего, принесенная самим хозяином таверны, моментально испарившимся после этого. Внизу вовсю старался певец, беря с равным искусством то высокую, то низкую ноту.

— Признаться, вас сложно застать одного, — начал герцог, улыбаясь.

— Работа, — пожал плечами господин Дерси. — Кроме того, я не совсем понимаю цель этого разговора. Ни за что не поверю, что вы не знаете о решении короля по поводу Митади.

Миррисав не сомневался, что люди герцога успели очистить соседние кабинки от любопытных ушей, поэтому решил говорить прямо, стремясь захватить лидерство в неприятном для себя разговоре. Его не оставляло ощущение, что герцог открыл еще не все свои карты.

— О да, знаю, — со странным воодушевлением кивнул Торквийский. — Позвольте выразить мое восхищение, вы очень изящно вышли из затруднительного положения.

— Благодарю, — совершенно серьезно ответил королевский секретарь. — Однако, вы не боитесь, что я поставлю в известность короля обо всех этих ваших закулисных играх?

— Не боюсь, — покачал головой герцог. — Он, в общем, и так о многом подозревает, но ничего не может сделать.

Мужчина издал довольный смешок.

— В этом-то и вся прелесть положения. Онар порядком наследил в Совете Семей со своим дурным характером, да еще война эта недавняя. Главы поддерживают его формально, подчиняются приказам, но оказать реальную помощь, хотя бы в устранении моего рода от руководства армией, не хотят. Из него получился на редкость скверный политик.

— Если вы и дальше продолжите говорить о Его Величестве в подобном тоне, я буду вынужден прервать наш разговор, — безэмоционально произнес Миррисав.

Гориус внимательно посмотрел на него и вздохнул.

— Вижу, вы все еще придерживаетесь этих ваших принципов — о короле ни слова дурного. Печально, очень печально, особенно если учесть, что вы-то уж лучше других осведомлены о его недостатках. Меня это еще в вашем отце удручало.

Сав промолчал, демонстративно сосредоточив внимание на разворачивающемся внизу действе. Второй музыкант был как раз на самом кульминационном моменте своей баллады. Красивые, но довольно пафосные слова об одном из великих королей прошлого, павшего смертью храбрых в сражении с захватчиками-варварами, звучали почти насмешкой над их разговором.

— Знаете, — доверительным тоном продолжил герцог. — Я хотел привлечь вас к нашему делу уже давно, когда вы только-только заняли свой пост. Надеялся, что с вами будет легче, чем с Орхэном Дерси. Но сначала я решил подождать, дать вам несколько лет, ведь еще неизвестно было, смогли бы вы удержаться на своей должности, учитывая характер короля. Однако вы превзошли мои ожидания, быстро освоившись, и я решил действовать. Вы тогда как раз женились на моей племяннице, хотя, конечно, о наших родственных связях никто не знает.

Его прервали громкие аплодисменты снизу, приветствовавшие закончившуюся песню. Дождавшись, когда они стихнут, Торквийский снова заговорил, прекрасно видя, что Миррисав внимательно прислушивается.

— Говорят, у женщин хорошая интуиция, и я в это, в общем-то, верю. Анарелла долгое время отговаривала меня заняться вами вплотную, утверждая, что вы слишком преданы королю, и попытка надавить на вас приведет скорее к совершенно нежелательным результатам.

В груди у господина Дерси внезапно потеплело. Выходит, благодаря бывшей жене он получил несколько лет относительного спокойствия. Очень хотелось верить, что за ее действиями стояли не сухой расчет и корысть, а желание защитить мужа от неприятностей. Пусть даже это будет всего лишь самообман. Иногда он жалел, что так и не поговорил с ней сразу же, в тот день, когда узнал о ее работе на Тайную Канцелярию. Может быть, это расставило бы все на свои места. Конечно, нельзя сказать, что он был лишен женского внимания эти четыре последних года, но иногда возникало острое чувство сомнения, а не допустил ли он тогда ошибки.

— Я тянул до последнего, — продолжил тем временем герцог, — однако сейчас без вашей помощи не обойтись. В некоторой степени я даже рад, что вам удалось обойти ловушку с Митади, наверное, я ошибся, когда затеял это дело. Признаюсь, мне хотелось бы сотрудничать с вами на добровольных началах, и чтобы и в дальнейшем вы оставались королевским секретарем. Род Дерси слишком ценен, и я хотел бы видеть его среди моих союзников.

Миррисав задумчиво смотрел на него. Приходилось признать, Гориус Торквийский умел располагать к себе. Сейчас он не давил, не приказывал, а просил о помощи, признав свои предыдущие действия ошибкой и приправив все это капелькой лести. К тому же, упоминание вскользь Анареллы, как будто напоминая Саву, с кем на самом деле он собирается бороться. Господин Дерси прекрасно видел все эти маленькие уловки, но честно признавал, хотя бы перед самим собой, что ему нравится герцог, и как человек, и как возможный король Лигории. Но все же "правитель всегда прав", так говорил его отец и упрямо следовал этому принципу, передав свои убеждения и сыну. Как ему самому передал их его отец. Слова о долге семьи Дерси, как бы пафосно и высокопарно они не выглядели, не были пустым звуком для Миррисава.

— Нет, — твердо произнес королевский секретарь. — Я не смогу вам помочь.

Герцог сокрушенно покачал головой и некоторое время молча рассматривал его. А потом серьезно произнес:

— Вы не оставляете мне выбора. Видит бог, я не хотел прибегать к этому средству, боясь, что после вы уж точно не захотите иметь со мной никаких дел.

Господин Дерси напрягся, но Гориус безо всяких объяснений поднялся и, не прощаясь, покинул помещение, оставив Миррисава наедине с дурными предчувствиями. Настроение было окончательно испорчено, и даже красивая музыка уже не радовала. Поэтому, не став дожидаться исхода певческой дуэли, королевский секретарь покинул таверну. На улице Лерок осторожно спросил:

— Чего хотел твой посетитель? Разве ты не решил проблему?

— Не знаю, Кирив, не знаю. Но герцог, кажется, не особенно расстроился по этому поводу и это напрягает. К тому же, он смутно намекнул на какое-то последнее средство воздействия на меня.

— Может, это просто блеф? — попытался успокоить шефа Лерок.

— Ты сам-то в это веришь? — скептически посмотрел на него Миррисав.

Однако следующая пара дней прошла относительно спокойно, если не считать вернувшегося короля, с прежним энтузиазмом принявшегося загружать своего секретаря. Когда, наконец, среди бесконечной череды поручений появился небольшой просвет, господин Дерси отпустил всех своих измотанных помощников проветриться в город, а сам решил все же провести хотя бы одну ночь в собственном доме, а то слуги могли уже забыть, как выглядит их господин.

К его удивлению госпожа Дерси была дома, видимо, здоровье королевы пошло на поправку, и она отпустила ненадолго от себя свою любимую фрейлину. Ужинали они вдвоем, заведя ничего не значащий разговор об общих знакомых. Накопившаяся усталость давала о себе знать, все же выносливость человека не беспредельна, поэтому Миррисав с трудом подавлял зевок. Но даже сквозь мутный туман, окутавший голову, он замечал, что его мать что-то явно гложет. Она сидела, как на иголках, и Сав то и дело ловил на себе ее взгляд, полный сомнения, как будто она никак не могла решиться на что-то. Он попытался осторожно выспросить у матери, что ее беспокоит, но она только замыкалась в себе и неестественно легкомысленным тоном уводила разговор в сторону. Будь Миррисав в более бодром состоянии, он бы обязательно выяснил, в чем суть проблемы, негоже позволять родным людям так нервничать, но сейчас у него просто не было на это сил. Поэтому он пошел сам с собой на компромисс, пообещав мысленно матери, что обязательно серьезно поговорит с ней завтра утром. А сейчас — сон, сон, сон.

Пожелав госпоже Дерси спокойной ночи, Сав на автомате поднялся к себе в комнату. Именно в такие минуты приходило сожаление о том, что в их семье не принято было держать личных слуг, которые могли бы помочь раздеться. Пришлось делать это самому, подавляя малодушное желание упасть на кровать прямо в одежде. Стоило голове коснуться подушки, как сознание заволокла спасительная темнота. Снов ему не снилось.

На следующее утро господин Дерси проснулся около девяти утра. Он прекрасно умел просыпаться по собственным внутренним часам, поэтому дополнительной побудки ему не требовалось. Миррисав едва успел умыться принесенной слугами водой и одеться, как к нему в комнату осторожно постучались, и голос матери из-за двери приглушенно спросил:

— Мирри, к тебе можно?

— Конечно.

Госпожа Дерси вошла в комнату и присела на кровать, рассеянно улыбнувшись устроившемуся в стоящем у окна кресле сыну.

— Что случилось? Я думал, мы за завтраком встретимся, — спросил Сав.

Ракель как-то устало вздохнула и, медля, провела рукой по мягкой поверхности покрывала.

— Тяжело начать, — виновато пробормотала она, опустив глаза. — Понимаешь, герцог...

— Ее Величество надолго тебя отпустила? — резко прервал ее Миррисав. — А то я свободен сегодня до двух, мы могли бы пойти в центральный парк. Мы давно там не гуляли, можем посетить теплицы, там сейчас, говорят, выставка роз проходит. Уверен, тебе понравится, ты же любишь розы...

— Мирри, прошу тебя!

Господин Дерси замолчал, сдаваясь. Тягучая тишина заполнила комнату. Потом Ракель тихо продолжила:

— Герцог просил поговорить с тобой.

Сав молчал, склонив голову и напряженно рассматривая ковер на полу.

— Почему? — наконец, как-то безжизненно спросил он. — Почему, мама? Почему и ты оказалась на его стороне? Как будто мало мне было Эллы. А как же преданность королю, как же все то, во что верил отец?

— Почему?! — мать внезапно вскочила с кровати и нервно заходила по комнате.

Потом она остановилась прямо перед ним и дрожащим от ярости голосом почти выплюнула:

— Да потому что я ненавижу Онара Гирийского! Ненавижу всеми фибрами души, до дрожи в коленях, до безумия. Меня тошнит всякий раз, когда я вижу его, когда вынуждена склоняться в поклоне перед этим ничтожеством, лишившим меня мужа, а теперь прибирающим к рукам и сына. И я искренне желаю герцогу убрать этого мерзавца как можно дальше от всех нас и от трона Лигории.

— О чем ты? — пересохшими губами спросил Миррисав, пораженный таким всплеском эмоций от обычно спокойной матери.

— Орхэн знал, что не вернется из той поездки. Знал, что король посылает его на верную смерть. Знал, но все равно подчинился приказу. Этот проклятый долг семьи Дерси! Слово короля — закон. Да чушь!

Неподдельная обида звучала в голосе женщины. Как будто она все еще не могла простить мужу, что он выбрал не жену с ребенком, а долг перед своим сюзереном.

— На его карету напали разбойники, — помотал головой Сав. — Их было слишком много, при чем тут король?

— А разве отправлять королевского секретаря практически одного в провинцию, стоящую почти на грани мятежа, где орудуют десятки банд, да и сами местные главы не прочь поразбойничать, разве это не фактическое убийство?! Ты не знал, тебе тогда поручили съездить в летний домик Гирийских, и провожала Орхэна я одна, но твой любимый король отправил его одного, без охраны, даже Лерока не разрешил с собой взять. Просто так, из прихоти. Ненавижу!

Ракель резко развернулась и почти упала на кровать. Ее грудь ходила ходуном от частного дыхания, а руки бессознательно смяли покрывало.

— Когда вы разошлись с Анареллой, я все не могла понять почему. Вы явно были неравнодушны друг к другу, я ведь уже даже внуков надеялась понянчить. Поэтому решила поговорить с ней, поехала в дом Лигови и встретила там герцога. Я ведь внезапно к ней сорвалась, без предупреждения, почти ночью уже. А может, герцог специально устроил эту встречу, не знаю, — госпожа Дерси снова тяжело вздохнула. — Мы поговорили, серьезно поговорили. И, думаю, вполне поняли друг друга. Меня бы устроило простое свержение Гирийского, но герцог и правда является идеальным кандидатом на престол. Только посмотри, как он устроил дела в армии. Там действительно чувствуется семья, они поддерживают друг друга, нет этой извечной грызни между младшими ветвями, нет постоянного желания подсидеть главный род. Именно это является настоящей силой Лигории, а не занимающийся только личными сварами Совет Семьи. Король только поддерживает бесконечные интриги при дворе, как вампир питаясь всей этой злобой. Герцог никогда ни о чем меня не просил, хотя я и была готова морально помочь ему. И вот сейчас он впервые обратился ко мне. Правда, я не думала, что это будет касаться тебя и что будет так тяжело.

Она печально посмотрела на молчащего сына.

— Он рассказал мне о своей неудачной попытке надавить на тебя в Фоссе, признал свою ошибку, — женщина фыркнула. — Конечно, ошибку, как будто мой мальчик не избежит любой ловушки. Теперь герцог просит тебя не доносить ничего королю.

— Только это? — рассмеялся Миррисав каким-то нервным смехом. — Господи, мама, если бы только это.

Он обессилено покачал головой.

— Конечно, — нахмурилась госпожа Дерси. — Я бы никогда не стала просить тебя преступить через свои принципы и пойти против короля. Но тут речь идет только о небольшом умалчивании, ведь ты же и раньше так делал.

— Герцог хочет, чтобы я принял самое непосредственное участие в этой затее. Фактически, он просит меня предать короля.

— Да нет же! — воскликнула мать. — И я, и Анарелла не раз говорили ему, что это пустая идея, и он всегда соглашался.

— Именно поэтому он приказал Элле шантажировать меня? Гориус Торквийский действительно умеет убеждать, правда, мама? — с непередаваемым сарказмом спросил Сав, но тут же осекся. — Прости.

Как бы он не был расстроен, однако грубить матери воспитание не позволяло.

— Герцог ввел тебя в заблуждение, — Миррисав продолжил спокойнее. — И хочет он не простого молчания с моей стороны. Реальность такова, что ты и есть его последний нераскрытый козырь.

Госпожа Дерси растерянно смотрела на него, нервно кусая губы.

— Я поговорю с ним, — решительно сказала она. — Здесь какая-то ошибка.

Королевский секретарь только усмехнулся, но переубеждать ее не стал, иначе он опять сорвется. Вот только еще один вопрос он все же задаст:

— Скажи, мама, а тебе не приходило в голову, что будет с королевой и Алуром после смены династии? Ведь их не оставят в живых, особенно принца.

— Герцог обещал решить эту проблему. Если он хочет поддержки семей, придется избежать лишней крови.

Миррисав только покачал головой, мысленно удивляясь наивности женщин. Они почему-то всегда склонны видеть людей в лучшем свете, чем они есть.

Госпожа Дерси поднялась и подошла к сыну. Склонившись, нерешительно обняла его, погладив по волосам, совсем как в детстве. Он принял ласку, но промолчал.

— Прости, что вывалила на тебя все это, — прошептала мать. — Но я не хочу потерять еще и тебя.

Она знала, что поступает нечестно по отношению к своему собственному ребенку, чувствовала сейчас себя практически предательницей. Ведь видела, что причинила боль сыну, но не могла поступить иначе. Не могла позволить, чтобы он повторил судьбу отца. Она просто не сможет выдержать еще одной потери, и если для того, чтобы избежать этого придется увидеть разочарование в глаза Мирри, что ж, она готова пойти на это. В конце концов, мать всегда знает, что лучше для ее дитя.

Во дворце придворные собрались поглазеть на очередное развлечение — павлиньи бега. При дворе уже довольно давно разводили этих красивых, но глупых птиц, устраивая периодически соревнования между ними, чтобы определить самого быстрого бегуна. В королевском парке, где проходило это мероприятие, собралось довольно много народу. Придворные неторопливо прохаживались по дорожкам, останавливаясь иногда перед небольшим загоном, куда поместили птиц с плотно привязанными к спинам крыльями, пытаясь определить для себя фаворитов этого забега. Его Величество сидел в богато украшенном кресле, установленном на небольшом возвышении, чтобы лучше было видно заранее подготовленную и огороженную площадку, длинной прямоугольной формы, по которой в скором времени должны были бежать павлины. Король с благосклонностью внимал объясняющему что-то главному смотрителю королевского птичника. Скорее всего, собирался сделать ставку на забег, как и многие придворные, среди которых деловито сновал специальный слуга с писчими принадлежностями и маленьким, сшитым шелковыми нитями блокнотом, в который аккуратно заносил все ставки.

Королевский секретарь стоял чуть левее Его Величества, равнодушно рассматривая окружающих, внимательно прислушиваясь при этом к словам правителя, готовый среагировать на любое его желание. Однако резкий раздраженный взгляд, брошенный на него королем, показал Миррисаву, что сейчас его присутствию совсем не рады. Он поспешил незаметно отойти в сторону, чтобы не вызвать вспышку гнева Его Величества, который считал естественным, что его желания понимаются без слов. Отойдя на достаточное расстояние, чтобы не попадать в поле зрения короля, господин Дерси внезапно поймал на себе взгляд королевы, сидящей на таком же возвышении, как ее муж, но на другой стороне площадки. Обычаи требовали, чтобы царственные супруги сидели рядом только в главном пиршественном зале, и когда нужно было показаться народу Лигории. Помедлив секунду, Миррисав направился к Ее Величеству, понимая, что она не стала бы просто так выискивать его в толпе, если бы не хотела поговорить. Приблизившись, он отвесил идеальный придворный поклон под хихиканье стоящих неподалеку фрейлин.

— Разрешите ли смиренному подданному насладиться немного вашей красотой, Ваше Величество? — учтиво спросил он.

Королева благосклонно кивнула и небрежно указала на низенькую скамейку у своих ног, на которой сидел обычно маленький паж, убежавший сейчас с каким-то очередным поручением. Миррисав осторожно устроился на хлипкой, не рассчитанной под его вес конструкции, с иронией отметив про себя, что ему вроде как оказали честь. Сидеть в присутствии королевских особ позволялось далеко не каждому и не всякий раз. Впрочем, это положение сейчас было для него очень удобным. Прямо напротив располагался постамент короля и можно было беспрепятственно наблюдать за ним, чтобы не пропустить момент, когда он снова понадобиться Его Величеству.

— Скажите, господин Дерси, — сказала королева, рассеянно обмахиваясь изящным веером, — на какую птицу мне лучше всего поставить? Вы известны своей удачей в азартных играх.

Сав с улыбкой оглядел томящихся в загоне павлинов, на лапках которых были привязаны чрезвычайно яркие ленты всех цветов и оттенков радуги, хорошо видные издали. Безошибочно определив будущего победителя, он вновь повернулся к королеве:

— Вон тот, с голубой лентой, Ваше Величество, явно может опередить своих соперников.

— Но он какой-то маленький, — слегка разочарованно произнесла Лаура Гирийская. — Я думала ставить на птицу с оранжевой лентой. Она кажется крупнее остальных и сильнее.

— Не смотрите на его маленькие размеры, Ваше Величество. Это всего лишь значит, что ему чаще доставалось от своих собратьев и чаще приходилось убегать.

— Ну что ж, доверюсь вашему мнению.

Королева небрежным жестом отстегнула от пояса небольшой кошелек и протянула его одной из фрейлин:

— Данира, пойди, поставь на птицу с голубой лентой.

Молоденькая фрейлина присела в легком реверансе, почти книксене, принимая кошелек, и убежала. Ее Величество как-то недовольно оглядела оставшихся фрейлин и одним движением руки приказала им удалиться. Миррисав посмотрел им в след, что заметила королева.

— Вашу мать я сегодня заняла другим делом, — сказала она, как будто он произнес свой невысказанный вопрос вслух.

Господин Дерси вежливо кивнул в знак благодарности за объяснение и вновь перевел взгляд на противоположную сторону площадки. Но мыслями он был далеко. Честно говоря, Миррисав не видел мать со вчерашнего утра, после того памятного разговора ее срочно вызвали во дворец. И Сав был этому рад, ему нужно было спокойно все обдумать. Вернувшийся Кирив сразу безошибочно понял, что что-то произошло, и попытался выяснить, что именно. Но господин Дерси совершенно не хотел что-либо ему объяснять. Как бы близки они не были, есть вещи, которые нельзя рассказывать никому, кроме семьи. Неохотно, но Кирив уступил. Габриэль, если и заметил состояние шефа, то ничего не сказал, так как всегда держался с тактичностью, граничащей иногда с почти равнодушием. А Монти никогда не отличался чуткостью к настроению других людей, по возвращении в Парису полностью окунувшийся в привычную шебутную жизнь. Невероятно, но даже под завязку нагруженный работой у королевского секретаря он находил время улизнуть к своим старым друзьям.

— Скажите, — вернул королевского секретаря к действительности голос королевы. — Как там мой сын?

— Все хорошо, Ваше Величество. Когда я видел его в последний раз, он был в добром здравии. Преподаватели его хвалят.

В это время начался забег. Несколько мальчишек, одетых в зеленые костюмы, выстроились у линии старта, держа каждый по птице. По пронзительному звуку рожка они отпустили их и с громким улюлюканьем и хлопаньем в ладоши погнали вперед, не давая по возможности свернуть в сторону. Испуганные пернатые припустили от своих преследователей, вытянув вперед головы и смешно перебирая лапами. Кончики их шикарных хвостов волочились по земле, напоминая большие разноцветные метелки.

Придворные возбужденно загалдели, ничем не напоминая сейчас ту рафинированную публику, что гуляла по дорожкам несколько минут назад. Перед азартом все равны. Королева отвлеклась от разговора и чуть подалась вперед, внимательно наблюдая за действом. Дистанция была не слишком длинная, поэтому через несколько минут победитель был уже определен. Небольшой павлин с ярко голубой лентой на лапке почти на два корпуса обогнал своего ближайшего соперника и испуганно семенил лапами в руках поймавшего его слуги.

— Вы принесли мне несколько лишних монет, — с явным удовольствием сказала Лаура Гирийская, с улыбкой наблюдая, как ее супруг напротив недовольно хмурится.

Кажется, он поставил не на того павлина.

— Всегда к вашим услугам, Ваше Величество.

— Жаль, что при такой удачливости вы так редко принимаете участие в наших придворных играх.

Господин Дерси промолчал, что он старается держаться подальше именно от придворных игр, но берет свое в городе, в тех местах, где обычно добропорядочных лигорцев не встретишь.

— Впрочем, вы благоразумны, — продолжила королева. — Искушение азартных игр подчас бывает непреодолимо. К сожалению, мой сын довольно сильно склонен к его воздействию. Вы ведь заметили это за ним, не так ли? Здесь, в Парисе он был постоянно под присмотром, но вдали от дома, думаю, желание испытать себя в удачливости победило в наследнике здравый смысл?

Ее Величество внимательно смотрела на королевского секретаря, ожидая его ответа. Миррисав медлил, осторожно подбирая слова. Да, действительно, наследник был слишком падок на такие развлечения, а уж если вспомнить его безумную вылазку на крысиные бои... которая, скорее всего, была не первой. Вот только имеет ли он право говорить об этом королеве? Не всякой матери понравится, что ее сын подвергался такой опасности, возникнет вполне резонное желание найти виноватого. С другой стороны, она может в будущем повлиять на Алура, ведь ее он, в отличие от отца, не боится, а любит. И желание угодить ей может быть куда большим стимулом, чем страх перед королем.

— Значит, я права, — спокойно констатировала королева, видя его колебания. — Не волнуйтесь, я знаю о его похождениях в Икаре, просто хотела еще раз убедиться. Вы ни в чем не виноваты, просто, Алуру нравится азарт.

Холодные в своей фарфоровой бледности черты лица Ее Величества внезапно смягчились, а на губах заиграла легкая, но чуть грустная улыбка.

— Весь в отца, — негромко вздохнула она, а потом резко вернулась к своему обычному тону. — Вас, кажется, ищет мой супруг. Не буду вас больше задерживать.

Она рассеянно махнула веером, опуская его. Королевский секретарь поднялся со скамейки и, низко поклонившись, направился к королю, который, действительно, начал уже кидать по сторонам требовательные взгляды. Лавируя среди придворных, ожидающих следующего забега, Миррисав размышлял, что даже такая поборница правил приличия, как Ее Величество, готова мириться с недостойным, в общем-то, увлечением любимого сына.

Выслушав очередной нагоняй от Онара Гирийского за свое слишком долгое отсутствие, господин Дерси привычно пристроился за его спиной. Однако вскоре, оглянувшись, заметил Габриэля, ленивой, но в тоже время довольно стремительной походкой направляющегося к нему. При этом он не забывал раздаривать придворным дамам ослепительные улыбки, на которые многие из них отвечали более чем благосклонно. Как наследник довольно родовитой семьи, Габриэль мог позволить себе иногда мелькать среди придворных, не боясь оскорбить чей-то взыскательный вкус.

Сав кивнул ему и отошел чуть в сторону, чтобы перекинуться парой слов.

— Вы просили сообщить, когда посольство Розании соберется уезжать из дворца, — негромко сообщил Вари.

— Не вовремя, — нахмурился королевский секретарь, — я хотел до этого поговорить с ними еще раз.

Он окинул взглядом пока не собирающихся расходиться придворных, прикидывая, что это развлечение продлится еще как минимум пару часов.

— Задержи их еще хотя бы на три часа, я не хочу ловить их потом в городе.

Габриэль согласно кивнул и направился обратно. Однако по пути его перехватила миниатюрная брюнетка в ярко лиловом платье, совершенно ей не шедшем. Кокетливо обмахиваясь таким же лиловым веером, она принялась что-то щебетать ему, многозначительно стреляя красивыми, в общем-то, глазками. Миррисав не слышал, о чем они говорили, и не видел лица Вари, но был уверен, что его помощник выудил сейчас самую ослепительную улыбку из своего арсенала. Господин Дерси только покачал головой.

Павлиньи бега действительно продлились еще чуть дольше двух часов и закончились с уходом короля и королевы. Сиятельные супруги так и не перекинулись даже парой слов, разойдясь каждый в сопровождении своей свиты. Миррисав, испросив разрешения отлучиться ненадолго, направился в противоположную сторону, как вдруг споткнулся буквально на ровном месте и застыл, осознав, что именно сегодня произошло. Уходящие из парка придворные осторожно обходили его, с удивлением косясь на обычно такое невозмутимое лицо королевского секретаря, на котором сейчас однако была написана целая палитра из противоречивых эмоций.

— Не может быть, — одними губами прошептал он.

А потом, словно очнувшись, рассеянно осмотрелся вокруг и быстрым шагом направился совсем в другую сторону, чем намеревался ранее.

Глава 12

Вечером того же дня господин Дерси, с удобством расположившись в мягком кресле, с полуулыбкой на губах наблюдал, как господин Мани, главный королевский цирюльник, суетится над приземистым столиком, разливая принесенное Миррисавом вино приличной выдержки. Он восхищенно прицокивал языком, вертя бутылку в руках и разглядывая пожелтевшую от времени этикетку, с выведенным каллиграфическим подчерком названием винного дома. Наконец, разлив напиток, Карл Мани передал один бокал королевскому секретарю, а сам уселся на небольшую софу, осторожно держа длинными пальцами второй. Поднеся его к носу, он сделал неглубокий вдох и блаженно закрыл глаза.

— Узнаю несравненный аромат шириолского, — мечтательно протянул он.

Господин Дерси согласно кивнул, пригубив вино. Вообще-то, он не очень любил красное, предпочитая более терпкий вкус шириолского белого. Но Сав знал, что именно красное — любимое вино королевского цирюльника.

Сидящий напротив мужчина, смакующий рубиновый напиток, был уже стар. Аккуратная бородка и полностью поседевшие волосы еще больше прибавляли возраст, но простая на первый взгляд прическа была идеально уложена волосок к волоску. Профессия все же обязывала, пусть даже господин Мани уже и не занимался больше своим ремеслом. Руки иногда подводили его в самый ответственный момент, начиная дрожать, поэтому пришлось передать почетную обязанность заниматься внешним видом королевской семьи своему старшему сыну. Его наследнику достался куда меньший фронт работы, так как сейчас в обязанности цирюльников входило лишь парикмахерское дело, хотя раньше им приходилось заниматься и вывихами, и зубной болью, и еще множеством мелких процедур. Лишь пару десятилетий назад цирюльникам было официально запрещено практиковать любую врачебную помощь.

Даже отойдя от дел, господин Мани, как глава рода, все еще заседал в Совете Семей и имел немалое влияние, иногда основанное на банальной опаске, ведь именно цирюльники изо всех родов, занимающихся обслуживанием других семей, имели наибольший доступ к личной жизни своих клиентов. Скучно молчать, когда тебе делают укладку или бреют, тем более что иногда это занимает немало времени. Но надо признать, что Мани умели держать язык за зубами и не отличались болтливостью, хотя и не гнушались иногда использовать полученную информацию для своего блага.

Карл Мани практически безвылазно жил во дворце, правда, больше по старой привычке, когда ему требовалось брить короля каждое утро.

— Так что же сподвигло вас навестить старика? — спросил господин Мани, отвлекаясь на минуту от своего бокала. — Да еще с таким приятным подарком?

— Ну, подарок не совсем от меня. Я всего лишь выступаю посредником и передаю вам привет от господина Дарамира Инапрома.

Королевский цирюльник с удивлением уставился на него, а потом нахмурился, явно пытаясь вспомнить, кто это такой. Внезапно его взгляд прояснился.

— А, Дарамир. Неужели, он все еще помнит меня? — он одним глотком прикончил вино. — Странно. Мы с его старшим братом учились вместе в Икарском Университете, а Дарамир был, кажется, на четыре года младше и постоянно таскался хвостиком за братом. Что мы тогда вытворяли.

Господин Мани негромко рассмеялся чуть хрипловатым смехом.

— Как стены Университета выдержали, не знаю. А Даромир потом ректором стал и теперь сам студентов гоняет, вот уж никогда бы не подумал, что все так обернется.

— Из него получился хороший ректор, — сказал Миррисав, заново наполняя бокал собеседника и лишь чуть-чуть обновляя свой.

Вообще-то, ректор Икарского Университета, наверное, сильно удивился бы, узнав, что он передает привет давно забытому сокурснику брата, да еще через набившего оскомину бывшего преподавателя. Но такие нюансы господин Дерси предпочел опустить.

— Ну, еще бы! — воскликнул Карл Мани. — Парень всегда был гиперответственным. Помню, ушли мы как-то на неделю в загул и, естественно, не посещали занятия, так он не поленился каждый день брать лекции у наших одногруппников и приносить их нам. Хотя, честно скажу, мы тогда были совсем не в том состоянии, чтобы нагонять пропущенное.

— Вы так хорошо все помните, — польстил Миррисав.

— А то, — довольно осклабился тот. — На память никогда не жаловался. Вот был еще случай...

Королевский цирюльник принялся с энтузиазмом, подогреваемым винными парами, рассказывать о своей бурной молодости, благосклонно кивая Миррисаву, который периодически подливал ему вина. При этом господин Мани совершенно не обращал внимания на то, что сам королевский секретарь так и не осушил даже свой первый бокал. Постепенно поза мужчины становилась все более расслабленной, а язык иногда не справлялся со сложными словами.

— ...а она была настоящей красавицей, скажу я вам, — продолжал Карл, — а уж волосы, совершенно шикарные.

Он эмоционально взмахнул рукой, чуть не пролив вино.

— Я тогда думал, что ни у кого таких нет. Но когда Его Величество женился на нашей королеве, тут уж тогдашней фаворитке пришлось потесниться на пье...пьедестале обладательниц самой красивой шевелюры.

— Вы тогда уже унаследовали дело отца? — спросил Миррисав.

— Уже несколько лет, как был королевским цирюльником. Жуткая работенка, если честно. То это им не так, то еще что. Такие привереды. Хорошо хоть зубы лечить мне не долго пришлось.

Господин Мани тяжело вздохнул, рассматривая переливающееся в свете огня от камина вино в своем бокале.

— А королева?

— Нееет, — протянул королевский цирюльник. — Эта женщина всегда знала, что она хочет, и требовала четкого исполнения ее указаний. Как по мне, так работать легче. Наши-то сначала все ини...инициативу проявить пытались, она одно скажет, а они совсем другое делают. Потом нагоняй получали.

— Королеве, наверное, трудно было сразу приспособиться к порядкам при дворе? — нейтральным тоном поинтересовался Сав. — Она же вроде в провинции воспитывалась?

— Трудно-нетрудно, но наших модниц, бесстыже увивающихся за королем, она тогда хорошо турнула. Быстро свои порядки установила, все согласно приличиям, чин по чину. А ведь так и не скажешь ведь по первому взгляду. Молоденькая девушка, выросла в какой-то глуши, логично было бы предположить, что оробеет. Новая обстановка, да и с собой всего нескольких слуг во дворец привезла. А смотри-ка, как все оказалось.

Господин Дерси внутренне подобрался и приступил, наконец, к цели своего сегодняшнего посещения старого цирюльника. Двадцать минут спустя он вышел из комнат господина Мани, осторожно притворив за собой двери. Миррисав оставил своего собеседника сладко похрапывающим на софе рядом с опустошенной бутылкой вина. Совесть негромко роптала, что оставлять пожилого человека в таком состоянии было не очень красиво, но Сав успокоил ее соображениями, что слуги скоро найдут своего хозяина. А у королевского секретаря появилось срочное дело. Быстрым шагом он направился в свой кабинет, где оставил Кирива.

На следующий день, составив для короля краткий распорядок дня и подготовив несколько документов на подпись, господин Дерси успел с утра не только посетить кабинет Его Величества, но и переговорить все-таки с послами из Розании, которых Габриэль каким-то чудом сумел задержать во дворце еще на день. По приобретенной за последние дни привычке забежав к повару проверить, не пересолил ли он завтрак королю, а также уточнив у пойманного в коридоре младшего писаря, когда будут готовы копии распоряжений последнего Совета Семей, Миррисав вернулся к себе в кабинет и вновь окунулся в разбор накопившихся за время его ссылки в Фоссу бумаг.

Пришлось посвятить этому остаток утра, взяв в помощники и Габриэля, но конца все также не было видно. Сидя за своим столом и прихлебывая иногда горячий чай из принесенной Монти с кухни большой чашки, господин Дерси методично перебирал бумаги, сортировал их, присоединял к заведенным ранее делам, откладывал на подпись или делал пометку найти дополнительную информацию. Пока предстояло просто рассортировать документы, а уже потом вплотную заняться самыми срочными из них.

Механически тянясь за следующей бумагой, Миррисав вдруг понял, что подчерк на лежащем перед ним листе ему хорошо знаком. Хмыкнув, он внимательно прочитал список из пары десятков имен и кратких комментариев к ним, причем, по мере чтения одна его бровь поднималась все выше. Документ готовился явно для короля и был, по сути, черновиком, так как поверх знакомого подчерка стояли пометки, сделанные рукой кузена Онори. Господин Дерси ничуть не сомневался, что конечная версия Его Величеству пошла уже полностью переписанной Римом, и оставалось только удивляться такой наглости. Ведь не побоялся чужой труд за свой выдать, да еще и не позаботился следы замести, оставив черновик среди других бумаг.

Миррисав еще раз пробежал глазами список и нахмурился. Неожиданная находка выстраивала разрозненные факты в совершенно неожиданную цепочку событий и меняла очень и очень многое. Его подозрения не только все больше походили на правду, но и обрастали интересными подробностями.

Внезапно раздался короткий стук, и в кабинет вошел Габриэль Вари.

— Шеф, на какую дату назначать следующий Совет Семей?

Сав небрежным жестом прикрыл список первым попавшимся под руку документом и ответил:

— Его Величество приказал на послезавтра. Подготовь извещения. Чуть позже я дам тебе краткую повестку, отдашь писарям, пусть сделают копии.

Вари кивнул и повернулся выходить, но в последний момент помедлил.

— А где Кирив, кстати? — спросил он. — С утра его не видел.

— Его не будет пару дней, я отправил его в имение. Мне нужны кое-какие документы из отцовского архива.

Помощник ушел готовить извещения, а Миррисав вновь извлек заинтересовавший его список. В принципе, он представлял, какие новости привезет ему Лерок, но в свете открывшихся фактов они будут выглядеть совсем по-другому.

Кирив вернулся через день. Приехав в городской дом Дерси уже поздним вечером и по счастливой случайности застав там своего шефа, он сразу же прошел к нему. Миррисав был в библиотеке, читая любопытный труд одного известного врача, описывавший основные жесты, мимику и позы людей, играющих в азартные игры в карты и пытающихся мухлевать. Подняв глаза от книги, он с удивлением смотрел, как его телохранитель, не здороваясь, проходит в комнату и тяжело опускается в свободное кресло, устало вытянув ноги. Лерок крайне редко позволял себе такое поведение, только если сильно выматывался. Сейчас, кажется, был именно такой случай, да и одежда его была покрыта тонким слоем буроватой пыли.

— Я гнал всю дорогу, — пояснил Кирив в ответ на вопросительный взгляд господина Дерси. — Чуть лошадь не загнал.

— Твои новости того стоили? — поинтересовался Сав.

— Ну, я так думаю. По крайней мере, некоторые здесь многое бы отдали за них.

Королевский секретарь только согласно кивнул, но с расспросами не торопился, аккуратно заложив закладкой место в книге, на котором остановился, и отложив ее на стоящий рядом письменный стол. Лерок внимательно наблюдал за его действиями, а потом издал суховатый смешок, встретившись с серьезным, но, казалось, ничуть не заинтересованным взглядом шефа.

— Ты ведь и так все знаешь, да?

Господин Дерси с легкой улыбкой покачал головой.

— Я лишь предполагаю. И надеюсь, что ты подтвердишь мои предположения. Были проблемы?

— Нет, — Кирив отрицательно мотнул головой. — Ты же знаешь, старушки обычно от меня в восторге.

— Поэтому именно тебя и послал. Рассказывай.

Рассказ не занял много времени, и по его окончании на некоторое время воцарилась тишина. Миррисав задумчиво вновь взял отложенную книгу и механически стал перелистывать страницы, витая мыслями где-то далеко. Лерок молча наблюдал за ним, терпеливо ожидая, когда королевский секретарь закончит обдумывать полученную информацию.

— Интересно, — произнес, наконец, Сав. — Многое объясняет.

— Скажи, ты ведь уже принял решение? — осторожно осведомился Кирив.

Это было почти утверждение. Господин Дерси только кивнул и бросил на него короткий взгляд.

— Осуждаешь?

— Всего лишь думаю, как теперь обеспечивать твою безопасность, — криво усмехнулся телохранитель.

— Так же, как и раньше, — вздохнул Миррисав. — Ничего пока не изменится.

Он поднялся из кресла и прошел к огромным, занимающим всю стену от пола до потолка, стеллажам, поставив книгу на положенное ей место. Потом обернулся.

— Иди, отдохни с дороги. Марта наверняка уже что-нибудь тебе приготовила.

Лерок медленно встал и направился к дверям из библиотеки. Но был остановлен негромким голосом господина Дерси:

— Я знаю, что ты и так не будешь распространяться о нашем разговоре, но сейчас мне нужно, чтобы об этих новостях знали только мы двое. Для всех остальных — ты уезжал в имение за документами из архива отца.

Кирив обернулся, вопросительно посмотрев на него. Потом как-то разом помрачнел и, кивнув, вышел.

Утром господин Дерси немного припозднился с завтраком и заканчивал его в одиночестве, так как его помощники уже успели разойтись. Сав как раз решал, намазать ли еще половинку хлеба джемом, чтобы было с чем допить остаток чая, или обойтись только печеньем, когда в столовую зашла его мать. С того памятного разговора они так и не поговорили серьезно, хотя, кажется, госпожа Дерси периодически этого очень хотела.

— Доброе утро, мама, — поприветствовал ее Миррисав, беря все-таки печенье.

— Доброе, — рассеянно ответила женщина, усаживаясь за стол.

Шустрый слуга тут же поставил перед ней изящную маленькую чашку с тонкой ручкой и налил душисто пахнущий чай, в который Марта добавляла какие-то только ей ведомые травы. После этого он тут же испарился, оставив хозяев наедине.

Госпожа Дерси придвинула к себе небольшую тарелку с маслом, но тут же отодвинула ее каким-то резким жестом.

— Сын, — решительно начала она, — я пыталась поговорить с герцогом, но он как будто избегает меня. Я даже передавала ему записку, что нам нужно встретиться, но такое ощущение, что он просто не получал ее.

Она растерянно посмотрела на Миррисава и почти беспомощно сказала:

— Я не понимаю, что происходит.

Господин Дерси едва заметно вздохнул.

— Не волнуйся, мама. Я сам поговорю с герцогом.

— Но я должна выяснить...ведь ты сказал, что он хочет использовать тебя, я должна поговорить с ним, объяснить...

— Не нужно, — покачал головой Сав и поднялся из-за стола. — Ты выполнила его просьбу, дальше мы сами разберемся. Уверен, мы найдем взаимопонимание.

Он ободряюще улыбнулся расстроено смотрящей на него матери и, пожелав приятного аппетита, покинул столовую.

Позже днем королевского секретаря можно было видеть во дворце, быстрым шагом то и дело спешащим по бесконечным коридорам и лестницам, выполняя поручения короля. Однако ближе к пяти вечера Его Величество пожелал сыграть партию в шахматы со своим извечным партнером по этой игре, одним из старейших членов Совета Семей. Миррисав был бесцеремонно выпровожен из покоев короля с приказом не показываться в ближайшую пару часов. Оказавшись в коридоре, он невозмутимо кивнул маячившему на глазах недовольной охраны Кириву следовать за собой и направился в свой кабинет.

— Найди мне Монти, — попросил он по пути, и Лерок, кивнув, отправился на поиски парня.

Тот, видимо был недалеко, так как не успел господин Дерси занять свое кресло в кабинете, он уже влетал в двери, по привычке не озаботившись стуком.

— Звали, шеф?

— Да, передай это нашему герцогу, — Сав протянул Тарабу небольшой клочок бумаги, сложенный вчетверо. — Сегодня он во дворце, с утра был в западном крыле у министра финансов. Если его там уже нет, поищи в казармах королевской гвардии или на дворцовых складах. У него очередной срок проверок подходит.

— Не волнуйтесь, — Монти быстро спрятал записку куда-то в глубину рукава, — найду я его.

Действительно, парень гораздо лучше других умел отыскивать людей на огромной территории дворца. Во многом благодаря осведомленности слуг.

— Ответ будет?

— Скорее всего, да. Повертись немного около герцога, только не наглей, не перед самым его носом.

Тараб убежал, а Миррисав устало облокотился на стол и задумчиво уставился на стопку документов, которая в эти дни, наконец, начала понемногу сдавать позиции и уменьшаться. Разговор с герцогом, на который тот, несомненно, согласится, предстоял достаточно тяжелый, хотя и был не один раз мысленно отрепетирован. Сейчас, вспоминая свои недавние внутренние метания, господин Дерси только вздыхал. Стоило принять решение, и дело сдвинулось с мертвой точки, хотя достигнутый внутренний компромисс с самим собой и не был идеальным. Но, кажется, он удовлетворял все стороны, заинтересованные в этой истории, и оставлял для его совести маленькую лазейку.

Вернувшийся через час Монти принес согласие герцога встретиться этим вечером в том же самом трактире, где проходила музыкальная дуэль, исхода которой Сав так и не узнал. Время было вполне подходящим, так как после партии в шахматы, сопровождающейся большим количеством выпитого вина, Его Величество обычно оказывался слегка в некондиционном состоянии и в услугах своего секретаря не нуждался, проводя остаток дня в королевских покоях. Его соперника зачастую приходилось уносить уже спящим подоспевшим слугам, так как возраст этого почтенного господина не позволял пить наравне с физически крепким королем.

В трактире в этот день никаких особых мероприятий не намечалось, внутри собралась обычная будничная публика. Кабинки на втором этаже практически все были свободны, и господин Дерси без труда занял уже знакомую ему. Хозяин принес клиенту кружку все такого же отменного пива и тарелку тонко нарезанной, вкусно пахнущей колбасы с сыром. Сидя в полутьме, Миррисав рассеянно прислушивался к обрывкам разговоров, доносящимся снизу, и даже почти задремал. Думать о грядущем разговоре совсем не хотелось, поэтому он позволил своим мыслям бродить, где им заблагорассудится. Внезапно в комнатку тихонько проскользнул Кирив.

— Идет, — предупредил он и поспешил удалиться, чтобы не столкнуться с поднимающимся герцогом.

Королевский секретарь резко помотал головой, чтобы сбросить сонливость, отодвинул от себя лишь на треть опустошенную кружку и подвинулся на стуле, чтобы оказать лицом к двери. Вошедший Гориус Торквийский на секунду замер на пороге, привыкая к более слабому, чем в коридоре освещению, и прошел к свободному стулу. На вежливый полупоклон Миррисава он только усмехнулся и произнес своим приятным голосом:

— Я уже начинаю привыкать к этому трактиру.

— Здесь хорошее обслуживание, — ответил господин Дерси.

Словно в подтверждение его слов появился хозяин с бутылкой вина и парой бокалов на подносе, уверяя, что все это — за счет заведения. Дождавшись его ухода, герцог продолжил:

— Признаться, я был приятно удивлен, получив ваше предложение встретиться. Надеюсь, у вас для меня хорошие новости?

— Вполне, — вежливо улыбнулся Миррисав. — Я согласен выполнить вашу просьбу и передать те пресловутые документы королю.

Гориус Торквийский некоторое время внимательно изучал бесстрастное лицо королевского секретаря, а потом усмехнулся и собственноручно разлил принесенное хозяином трактира вино. Это была большая любезность — никто и никогда не видел второго человека в государстве, прислуживающего кому-либо, как простой слуга. Герцог поднял один из бокалов и протянул господину Дерси, который невозмутимо принял его.

— Это, конечно, радует, но позвольте узнать, что сподвигло вас так резко изменить решение?

— Ваш дар убеждения, — блеснул совершенно неискренней улыбкой Миррисав.

— А если серьезно?

Господин Дерси едва заметно вздохнул и демонстративно пожал плечами, отказываясь обсуждать эту тему. Герцог подождал немного, но, в конце концов, отвел взгляд, признавая поражение.

— Хорошо, оставим это. Я все равно рад, что вы согласились.

— У меня есть условия.

Гориус удивленно вскинулся, на что Миррисав внутренне злорадно усмехнулся. Не думал же герцог, что получит желаемое просто так?

— Ничего невыполнимого, — успокоил его королевский секретарь. — Мне нужны гарантии, что меня и мою мать оставят в покое. Даже если госпожа Дерси согласна сотрудничать с вами, я требую, чтобы вы свели к минимуму любые контакты между вами.

— Ну что ж, — задумчиво проговорил герцог, — думаю, я смогу вам это обещать.

Королевский секретарь внимательно посмотрел на него.

— Вы же понимаете, что я могу существенно осложнить вашу задачу, если мы не достигнем договоренности? У меня есть для этого все возможности. Сейчас я добровольно иду вам навстречу, — "почти", уточнил про себя Сав, — но взамен вы позволяете мне просто делать мою работу. Больше никаких ловушек, никаких попыток надавить на меня через семью, никакого манипулирования.

— Хорошо, — с едва заметной паузой согласился Гориус Торквийский.

Господин Дерси откинулся на стуле и сделал маленький глоток из своего бокала, лишь смочив губы. Мешать пиво с вином сейчас было не лучшей идеей. В принципе, Миррисав мог позволить себе поверить обещанию герцога, тот имел репутацию человека, выполняющего свои обещания, если уж его удавалось уговорить их дать.

— Второе. Я хочу, чтобы моего помощника, Кирива Лерока, официально приняли в вашу семью.

Глупо было терять такой шанс легализовать, наконец, своего телохранителя, а то слишком много проблем возникало с его статусом.

Герцог нахмурился:

— Подождите-ка, этот ваш помощник, он же бессемейный? Это невозможно.

— Слишком категорично, — улыбнулся господин Дерси. — Я прекрасно знаю, что в армии, в отличие от других семей, практикуют усыновление со стороны.

— Да, но усыновляют обычно детей погибших на поле боя.

У армии действительно были свои собственные нормы поведения по отношению к сиротам. Часто случалось, что перед угрозой со стороны чужеземного врага оружие в руки брали те, кто к этому был совершенно не приспособлен. Партизанские отряды, ополченцы и просто те, кому не оставалось иного выбора, как встать на защиту своей семьи. И тогда, если такой человек погибал, а у него оставались сиротами дети, которых по каким-то причинам не могли взять себе на попечение родственники, то армия брала на себя заботу о них. И не важно было, к какому роду принадлежали такие дети, сапожников или счетоводов, их принимали в новую семью как будто с чистого листа, наделяя всеми правами и обязанностями рожденных в клане.

— Кирив был подкинут на порог нашего имения в младенчестве, — сказал Сав. — Никто не знает, может, его отец как раз и погиб на поле боя, сражаясь за Лигорию.

Гориус Торквийский скептически посмотрел на Миррисава. Шансы на это были минимальны, но он прекрасно понимал, что здесь идет уже банальный торг.

— Ладно, черт с вами, — картинно манул он рукой. — Будет вам усыновление. Надеюсь, вам подойдет какая-нибудь младшая ветвь из провинции?

Преувеличенно любезный тон последнего вопроса заставил господина Дерси едва заметно улыбнуться:

— Вполне.

Герцог внезапно рассмеялся.

— Честно говоря, я не планировал идти у вас на поводу. Ваш дар убеждения, кажется, лучше моего. И я рад, что в будущем он будет к моим услугам.

Миррисав с непроницаемым выражением лица смотрел на него и молчал. Эта тишина заставила Гориус нахмуриться, заподозрив неладное.

— Что?

— Это еще одно, последнее, мое условие, — голос королевского секретаря был бесстрастен, но эти слова ему дались тяжело. — Если вам удастся осуществить вашу затею...

— Не если, а когда, — перебил его собеседник. — Будьте же честны перед собой.

Господин Дерси нехотя кивнул и продолжил:

— Когда ваши планы осуществятся, я уйду с должности королевского секретаря.

Глава 13

— Вы смеетесь надо мной? — резко спросил герцог. — Ситуация после смены власти и так будет критической, а вы еще хотите ее усугубить! Поверьте, я совершенно не хочу льстить, но на сегодня вы, пожалуй, единственный человек при дворе, который действительно обладает всей полнотой информации о его закулисной жизни.

Он прекрасно понимал, что в первое время после свержения короля воцарится полный хаос. Вся эта огромная бюрократическая машина просто замрет на месте, выжидая, сохранятся ли старые правила игры или будут установлены новые. Герцогу понадобится информация по направлениям всех ведомств, отчеты о ведущихся делах, да мало ли что еще.

— Позвольте мне все же огласить мое условие, — спокойно заметил Миррисав. — Я ухожу с должности, однако главный род, занимающийся секретарским делом, не должен быть сменен. Члены моей семьи должны продолжать работать при дворе, однако королевского секретаря у вас не будет. Впрочем, уверен, вы и сами со всем справитесь. Со своей стороны я обязуюсь подготовить достойного секретаря для следующего правителя.

— Это кого же? — раздраженно уточнил Гориус Торквийский. — У вас наследника пока нет.

Господин Дерси только покачал головой:

— Вы заставляете меня чувствовать себя старше, чем есть. Мне еще даже нет тридцати. Но в любом случае, эта проблема решаема, сами знаете.

Действительно, хотя практика принятия в семью людей со стороны среди лигорцев была не распространена, между ветвями одного рода такое было возможно. Если над какой-то семьей нависала угроза прерывания прямой линии наследования, она старалась заранее подстраховаться на этот случай и усыновляла наиболее перспективных молодых людей среди ближайших родственников, занимающих менее высокое положение в обществе.

Герцог тем временем молчал, напряженно размышляя о чем-то. Наконец, он нарушил тишину:

— Слишком хлопотно. Мне будет не до бумажек.

— Я же не лишаю двор всех секретарей и не отказываюсь от контроля над младшими ветвями моего рода. Я просто прошу упразднить на время должность королевского секретаря.

— Это все равно дорого обойдется. Эти ваши секретари знают только свою узкую часть работы, а общей картиной владеете вы.

— Хорошо, — вздохнул Миррисав, — а если я соглашусь не только передать нужные вам документы королю, но и еще как-нибудь помочь?

— Как, например? — заинтересованно наклонился вперед герцог, довольный, что собеседник пошел на уступки.

— Составлю список членов Совета Семей, которые с пониманием отнесутся к вашим притязаниям на трон. Я же не ошибусь, если предположу, что вы заручились поддержкой еще далеко не всех нужных людей?

Лигорский полководец на мгновение помешкал, а потом довольно улыбнулся:

— Принято.

Была уже почти ночь, когда господин Дерси вышел из трактира, но не поехал во дворец, а направился в свой дом на улице Фиолетовых роз. Наемный экипаж противно поскрипывал на каждой выбоинке столичных дорог, а иногда и жалобно дребезжал. Кирив чутко уловил нежелание шефа пока разговаривать и поэтому решил повременить с расспросами, за что Миррисав был ему благодарен. Невидяще уставившись в окно на мелькающие снаружи полутемные улицы с поздними пешеходами, он обдумывал результаты разговора с герцогом, иногда недовольно хмурясь. С одной стороны, он выторговал все, что наметил, пусть даже пришлось пообещать еще одну небольшую услугу. Но с другой стороны, господин Дерси не мог с уверенностью утверждать, что герцог оставит его потом в покое. И пусть он верил в то, что Гориус Торквиский не будет в открытую нарушать слово, но нельзя было поручиться, что он не попытается как-то обойти свое обещание. В будущем предстояло еще раз обдумать, как этого избежать.

Дом встретил своего хозяина темными окнами, и лишь на чердаке мерцал слабый огонек, верно свидетельствуя, что Габриэль опять заперся в своей лаборатории. Слуги уже улеглись спать, но Миррисав и не требовал, чтобы они ежечасно были готовы принять его. В конце концов, он мог приехать в любой момент, а мог и неделями пропадать во дворце.

— Поднимись наверх и скажи Габриэлю, что завтра утром, за завтраком, я хочу со всеми вами поговорить, — попросил господин Дерси Лерока.

— А разве Монти тут?

— Нет, но я сказал ему прийти завтра к восьми.

Кирив скептически хмыкнул. Тараб со времени возвращения в столицу постоянно пропадал где-то в компании своих старых друзей, показываясь лишь изредка. Конечно, при желании его всегда можно было найти, и иногда парень не успевал скрыться с глаз своего шефа, который, пользуясь случаем, нагружал его каким-нибудь заданием. Но пунктуальность Монти в последнее время сильно хромала. На взгляд Лерока этому способствовала и привычка Миррисава смотреть на проделки младшего помощника сквозь пальцы.

— Не волнуйся, он придет, — успокоил Кирива господин Дерси и, пожелав спокойной ночи, отправился к себе в спальню.

На следующее утро в столовой собрались все три помощника королевского секретаря. Госпожи Дерси дома не было, поэтому никто не мог бы помешать предстоящему разговору. Лерок рассеянно вертел в руках полупустую чашку с очень крепко заваренным чаем. Сахар он принципиально не признавал, предпочитая пить слишком горький напиток вприкуску с какой-нибудь сластью. Вот и сейчас рядом лежала тарелочка с модным в последнее лакомством из Юги, сладким до приторности, тягучим, с большим количеством каких-то орешков. Кирив уже успел уничтожить половину этого угощения, поглядывая периодически на Миррисава, молча завтракающего и не спешащего начинать разговор, для которого и собрал всех сегодня. Габриэль сонно клевал носом на своем месте, забывая то и дело о надкусанном бутерброде из свежего хлеба и масла с сыром. Время от времени он как будто просыпался и несколько удивленно оглядывал накрытый для завтрака стол. Кажется, этой ночью он так и не прервал свои исследования на чердаке, в результате чего совершенно не выспался.

В общем, в столовой царила спокойная атмосфера тишины, нарушаемой лишь изредка звяканьем ножа или ложки о блюдце, да просьбами передать вазочку с джемом. И только Монти, который к удивлению Кирива все же пришел чуть раньше назначенного времени, чувствовал себя явно не в своей тарелке. Он почти нервно потягивал из большой, специально для него заведенной на кухне кружки густую жидкость, сильно пахнущую шоколадом. Этот напиток готовила для Тараба заботливая Марта, быстро заметившая, что парень любит что послаще.

Наконец, господин Дерси закончил завтрак, аккуратно промокнув губы салфеткой и отодвинув пустую чашку. Его люди встрепенулись, готовые слушать, хотя лицо Вари как-то странно перекосилось. Он явно подавлял зевок.

— Думаю, я должен поставить вас в известность о своем решении, — начал королевский секретарь. — О чем-то вы и так догадываетесь, но ясность внести все же нужно. Я принял предложение герцога Торквийского помочь ему, если называть вещи своими именами, сместить Онара Гирийского.

Тараб удивленно воззрился на своего шефа и уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но, поймав предостерегающий взгляд Кирива, осекся. Лерок одобрительно едва заметно кивнул и снова обратил внимание на господина Дерси, который задумчиво смотрел на Габриэля, пристально разглядывающего какую-то невидимую точку на столе. Вари, если и чувствовал этот взгляд, то не спешил реагировать.

— Говорю вам это для того, чтобы вы трезво оценивали риск дальнейшей работы на меня. Сейчас вы можете уйти с выплатой трехмесячного жалования и с минимальными знаниями о моих планах, что безопасно и для вас, и для меня.

Монти возмущенно фыркнул и снова хотел что-то сказать, но Миррисав с улыбкой прервал его жестом руки.

— Я не сомневаюсь в вашей лояльности, просто, иногда развязать человеку язык можно и без его желания. И банально напоить — не единственный способ.

Королевский секретарь замолчал. Габриэль продолжал напряженно рассматривать стол, чуть хмуря брови, а Тараб неуютно поерзал на стуле. Воцарившуюся неловкую тишину нарушил Кирив, спросив:

— Ты же знаешь, что я с тобой?

Господин Дерси благодарно кивнул. Он и не сомневался, что телохранителю даже в голову не придет обдумывать его предложение. Лерок был более чем равнодушен к королевской власти, да и к самой Лигории, неласково обходящейся с такими, как он — бессемейными. А вот приютившей его семье он был верен. Миррисав перевел взгляд на самого младшего своего помощника.

— Эй-эй! — чуть ли не подпрыгнул на своем стуле Монти. — Вы же не думаете, что я уйду, шеф? Мои, конечно, меня обратно примут, но что я — тварь какая неблагодарная, так поступить после того, что вы для меня сделали?

Он резко поставил свою кружку на стол и продолжил:

— И вообще, ни слуги, ни простые горожане, ни даже наша братия короля не любят. Ему как что в голову втемяшит, так всем аукается. А герцог, он хороший, его адъютанты никогда и слова плохого про него не скажут. При этом знали бы вы, что говорят дворцовые слуги о нашем короле! Вот повар, например, чуть места не лишился, а все из-за того, что пересолено, видите ли, Его Величеству показалось. И ничего не пересолено, я сам пробовал! А уж какие он делает пирожные...

— Все, все, я понял, — засмеялся Сав. — Никуда ты от меня не уйдешь, пока королевская кухня будет в пределах досягаемости.

Тараб обижено засопел, но, видя улыбку Кирива, тут же оттаял. Его бурное выступление немного разрядило атмосферу, но Габриэль оставался серьезным. Подняв глаза, он медленно произнес:

— Как давно вы приняли решение?

— Два дня назад, — ответил Миррисав.

Кажется, Вари удивился. Он задумчиво покусывал верхнюю губу, чуть склонив голову набок.

— Да что тут думать? — не выдержал Монти. — Ты что, хочешь уйти?

Он был явно возмущен, с юношеским максимализмом не понимая, как можно рассматривать какие-то варианты, если их шефу нужна поддержка. Тем более что он так редко ее просит.

— Не хочу, — наконец, покачал головой Габриэль.

Тараб заулыбался, а господин Дерси едва заметно вздохнул.

На следующий день герцог передал королевскому секретарю все необходимые документы, которые он должен был довести до Его Величества. Тараб принес их на дне совершенно замызганной на вид сумки, доверху набитой к тому же всякой снедью, явно позаимствованной с кухни. Чтобы не запачкать документы, их обернули в несколько слоев белой ткани. Выкладывающий продукты прямо на стол королевского секретаря Монти довольно похвастался, что его даже пару раз остановили в коридорах дворца гвардейцы. Но ничего не заподозрили, так как помощника господина Дерси часто можно было видеть таскающим что-нибудь с кухни. Поэтому дворцовая стража останавливала паренька только с целью и самим поживиться съестным из сумки. Миррисав только усмехался, глядя, как растет гора продуктов на его столе. Наконец, документы были выужены на свет, и Тараб торжественно вручил их шефу, после чего принялся упаковывать снедь обратно в сумку. Правда, часть он все же оставил королевскому секретарю, пробормотав что-то насчет наверняка пропущенного Миррисавом обеда.

Отпустив парня, господин Дерси приступил к изучению документов. Род Шипари, на которого был собран компромат, занимался поставками для армии не одно поколение и отличался на редкость консервативными взглядами, всегда выступая на стороне королевской власти. Так как через эту семью распределялись огромные средства из казны на закупку всего необходимого для нужд армии, заручиться ее поддержкой мечтали многие. И Шипари ничуть не стеснялись этим пользоваться, о чем свидетельствовали переданные герцогом документы. Решения о заключении договоров на, например, пошив обмундирования или поставку зерна принимались без оглядки на качество работ и продукции, часто по завышенной цене и среди узкого круга семей. То есть Шипари банально брали взятки.

В принципе, этим грешили многие в Лигории, бюрократия была в стране давно и надежно прикормлена. И Миррисав с полным основанием был уверен, что собранный Гориусом Торквийским компромат не произведет на Его Величество большого впечатления, тем более что Шипари всегда были опорой королевской власти. По крайней мере, дело могло бы обойтись лишь внутренними разборками и чисто символическим наказанием, если бы не одно "но". Несколько месяцев назад глава этого рода, пользуясь служебным положением, закупил в Юге большую партию специй. Понятно, что армии такой товар был совсем ни к чему, поэтому груз по прибытии в Лигорию пропал в неизвестном направлении, затерявшись в ворохе сопроводительных бумажек. Вот эта махинация могла обратить на себя внимание Онара Гирийского, потому что, во-первых, оплата производилась из казны, но товар испарился, а во-вторых, Шипари банально обсчитал югийцев. Король очень дорожил хорошими партнерскими отношениями с Югой и то, что его придворный, действуя от имени короны, мог нанести существенный урон репутации Лигории, обязательно разозлит Его Величество. В том, что обман станет известен югийским правящим верхушкам, сомневаться не приходилось, так как торговцы специями всегда были близки к правителям Юги.

Королевский секретарь разложил листы перед собой на столе и окинул их взглядом, задумчиво потирая переносицу. В конце концов, он взялся за эту работу, значит, фактически обещал ее хорошее исполнение. Поэтому господин Дерси был намерен коренным образом переструктурировать полученные документы, так чтобы в первую очередь Его Величество обратил внимание именно на сделку с Югой. А все остальное станет довеском к основной вине, лишь закрепляющим желание короля должным образом наказать род Шипари.

Однако сразу приступить к исполнению задуманного Миррисаву помешал вызов короля. Тот до обеда никого не хотел видеть, что было естественным после его вчерашних возлияний, но во второй половине дня вспомнил, что еще ничего не поручал своему секретарю. Следующие пару дней у господина Дерси были плотно расписаны. Помимо текущей работы и нескончаемого потока посетителей, подошел срок ежегодного представления королю наследников главных родов. Право это заслуживали лишь немногие и семьи буквально дрались за возможность отправить своих отпрысков по достижению ими двадцатипятилетия ко двору. Церемония представления проводилась со всей торжественностью и помпезностью, собирая множество любопытствующих придворных и привилегированных лигорцев, имеющих доступ во дворец. Сами представляемые при этом иногда совсем терялись от постоянного внимания и пугались необходимости выучить огромное количество церемониальных правил, так как часто приезжали из отдаленных провинций и совершенно не вписывались в столичное общество. Позаботиться о таких наследниках как раз и было обязанностью королевского секретаря, так что господин Дерси на некоторое время стал для них наставником и матерью в одном лице. Постоянно, то одному, то другому нужно было объяснить очередное правило столичной жизни, проследить, чтобы они посещали занятия по придворному этикету, позаботиться о размещении тех, у кого в Парисе не было родственников, убедить не одевать на церемонию традиционных для их провинции одежд с большим количеством меховой отделки или странного покроя брюк, а остановиться на более компромиссном варианте. Да еще охладить излишне горячие головы молодежи, пытающейся буквально поселиться в столичных игорных домах и борделях, а в случаях с девушками — в магазинах.

Наконец, церемония прошла, и господин Дерси смог вздохнуть свободнее. Не медля более, он при очередном отчете королю представил ему подготовленные документы, компрометирующие Шипари. По мере их чтения, Его Величество мрачнел все больше и больше. Миррисав, который был как всегда вынужден докладывать Онару Гирийскому, стоя навытяжку перед столом короля, внимательно следил за его реакцией, наблюдая как первоначальный скепсис сменяется удивлением, а потом и гневом. Дочитав до конца, Его Величество практически отшвырнул от себя документы. Переведя потемневший взгляд на королевского секретаря, он раздраженно взмахнул рукой.

— Иди. И не показывайся мне на глаза в ближайшую пару часов.

Господин Дерси молча поклонился и вышел. А на следующий день уже готовил приказ о высылке главы рода Шипари с ближайшими родственниками из столицы в принадлежащее им имение в трехстах километрах от Парисы. Его обязанности передавались одной из младших ветвей. И хотя смены главного рода все-таки не было, однако в будущем, если новые поставщики для армии сумеют хорошо себя зарекомендовать, его не избежать.

Дворец жужжал как улей, обсуждая отставку одного из самых влиятельных членов Совета Семей. Официального оглашения причин не было, Его Величество в приказе потребовал обойтись расплывчатой формулировкой "как не оправдавший наше доверие", но Миррисав позаботился, чтобы слухи об истинной причине немилости короля быстро распространились по дворцу. Многие задумались, так как любые крупные перестановки среди верхушки власти заставляли бояться возможных репрессий по отношению к остальным.

Герцог был доволен, хотя и тщательно скрывал этот факт за маской равнодушия. Однако господин Дерси явственно видел его удовольствие от происходящего, когда встречался с ним взглядом, пересекаясь в богато украшенных коридорах дворца. Еще через три дня Миррисав передал Гориусу Торквийскому обещанный список возможных союзников. Таких набралось несколько десятков фамилий, обиженных было много. Конечно, многие из них уже были на стороне герцога, но Сав не беспокоился об этом. Гориус сам разберется, а королевский секретарь выполнил свою часть сделки.

Казалось бы, жизнь теперь должна была войти в привычную колею, но однажды вечером, случайно освободившись пораньше и приехав в свой городской дом еще до наступления темноты, господин Дерси обнаружил там Анареллу Лигови, сидящую в гостиной с его матерью. Он на секунду замер на пороге, но тут же взял себя в руки и вежливо поздоровался:

— Добрый вечер, Анарелла, добрый вечер, мама.

— Сынок, — радостно отозвалась госпожа Дерси. — Элла приехала на каникулы и была так любезна, что пришла навестить меня. Она привезла какой-то фосский экзотический напиток — дохору. Такой странный вкус, горький, пришлось столько сахару положить. И пахнет необычно.

Миррисав внутренне чуть не застонал. Ну конечно, со всеми этими недавними событиями он совсем забыл о приближающихся каникулах в Икарском Университете, хотя увидеть в Лигории бывшую жену все равно не ожидал. Эти каникулы были короткими, всего пару недель, да и путь туда-обратно делал их еще короче.

— Дохору лучше не пить на ночь, а то потом уснуть не сможешь, — предупредил он мать.

— Мы совсем чуть-чуть, да и заварили ее несильно, — успокоила его госпожа Лигови. — Как у тебя дела?

— Все хорошо, — ответил Сав, а потом с деланным сожалением вздохнул. — Прошу прощения, дамы, но вынужден покинуть вас. Я приехал только забрать кое-какие документы.

Ретировавшись из-под пристального взгляда женщин, господин Дерси спешно покинул дом, хотя не намерен был ночевать сегодня во дворце. На следующее утро Кирив нашел его в кабинете. Лерок сильно удивился, не застав за завтраком на улице Фиолетовых роз своего шефа, они ведь приехали вчера вместе и возвращаться не собирались. Однако он сообразил не распространяться об этом при госпоже Дерси и, прихватив Монти, поспешил во дворец. Отправив Тараба на кухню раздобыть Миррисаву завтрак, телохранитель недовольно ворчал, что тот мог бы и сказать, что уезжает из дома. В конце концов, обязанность Кирива — постоянно быть при господине Дерси.

Вернувшийся Монти помимо завтрака принес с собой последние сплетни, собранные среди слуг.

— А вы знаете, кто вчера приехал? — возбужденно поблескивая глазами, спросил он.

— Сейчас узнаем, — все еще недовольно пробурчал Лерок.

Парень на секунду сбился, обиженно нахмурившись, но Миррисав ободряюще кивнул ему:

— Не обращай внимания. Просто, Кирив сегодня не выспался.

Монти снова воодушевился и продолжил:

— Принц Алур! Представляете? Никто и не ждал, вроде он опять в Фоссе хотел остаться. И знаете, что слуги говорят? Что Его Высочество приехал без разрешения короля, что тот был очень, очень зол на него и если бы не заступничество Ее Величества, сказавшей, что это она просила сына приехать, то принца бы немедленно отослали назад. Одна горничная проходила как раз мимо приоткрытой двери покоев королевы и прекрасно слышала, как король сказал, чтобы принц не показывался ему на глаза.

— Ну, значит, Его Величество точно отошлет наследника обратно через несколько дней, — заметил Лерок. — Скажет, что проведал мать, и хватит.

— Интересно, если король не разрешал, зачем принц приехал? — задумчиво спросил Монти.

Господин Дерси внутренне усмехнулся. Если принять во внимание внезапный приезд Эллы, можно было предположить, что заставило Его Высочество не побояться гнева отца и сорваться в Лигорию.

Глава 14

Для придворных последние дни стали просто праздником каким-то, принеся с собой столько событий, дающих возможность посплетничать. Сначала опала Шипари и возвышение одной из младших ветвей на зависть всем остальным семьям, потом внезапный приезд принца и бросающаяся в глаза холодность, если не сказать злость, Онара Гирийского к своему наследнику. Его Высочество явно чувствовал себя в этой связи не очень хорошо, был бледнее обычного и инстинктивно старался держаться поближе к матери. Королева же сейчас напоминала замершую настороже львицу, готовую защищать своего детеныша до последнего, а в ее глазах, обращенных на сиятельного супруга, почти осязаемо витало беспокойство. Двор, затаив дыхание, наблюдал за развитием событий, разве что ставки не делал.

Королевскому секретарю же приходилось несладко. Во-первых, Его Величество по привычке срывал на нем раздражение, а во-вторых, он сам невольно оказался в центре совершенно ненужного ему внимания. Взгляды придворных становились все более заинтересованными, когда принц Алур, совершенно не умеющий скрывать своих чувств, мрачнел каждый раз, когда госпожа Лигови подходила к Миррисаву. Обычно весьма флегматично относившийся к мнению окружающих Сав внезапно почувствовал некоторое раздражение от столь навязчивого внимания. Если прибавить к этому явное одобрение матери, смотрящей на них с Анареллой почти с надеждой, то становилось понятно, почему королевский секретарь уже через пару дней почувствовал прямо-таки непреодолимое желание сбежать из дворца и развеяться. Но наибольшую тревогу вызывал полный беспокойства взгляд королевы, следящий за реакцией принца на действия госпожи Лигови.

Плюнув на все и решив, что одна ночь без сна погоды не сделает, Миррисав дождался, когда король отпустит его вечером, прихватил Кирива и отправился в очередное разведанное Монти местечко в одном из не очень благополучных районов Парисы. Ожидающее его развлечение — петушиные бои — было одним из самых любимых на нижних улицах столицы. Петухов выращивали и тренировали на небольших фермах в предместьях города, и их хозяева могли поспорить в богатстве с самими Тарабами. Со мнением последних считались все криминальные семьи в Парисе, хотя они и занимались обычными кражами.

К неприметному серому зданию уже стекались зрители, прибывая небольшими группками или поодиночке. Многие из них опасливо кутались в плащи с низко надвинутыми капюшонами, не желая быть узнанными. Миррисав и сам принадлежал к их числу, озаботившись специально для таких случаев приобрести длинный плащ мышиной расцветки с совершенно шикарным огромным капюшоном. Выглядел он в нем на редкость забавно, но лучше уж так, чем встретить знакомого в очередном злачном месте.

У черного входа их уже поджидал Монти, радостно махнув рукой и гостеприимно распахивая замызганную дверь. Парень уверенно провел их по темному коридору и крутой, надрывно скрипящей лестнице вниз, в подвал, где уже собралась немалая толпа вокруг огороженной колышками с натянутой веревкой утрамбованной площадки. Тараб нахально протолкался сквозь плотную массу резко пахнущих тел и устремился к противоположной стене, у которой на небольшой возвышенности их поджидал высокий худой тип, взгляд которого отбивал всякое желание подойти поближе. Он угрюмо кивнул Монти.

— Спасибо, Ролли, что постерег, — лучезарно улыбнулся младший помощник королевского секретаря.

— Опаздываешь, Колосок, — недовольно проворчал тот. — Тебя искал Первый.

Больше не сказав ни слова, Ролли направился прочь.

Место было подобрано весьма удачно. С одной стороны, с него открывался хороший обзор на импровизированную арену, а с другой — оно находилось в тени, подальше от любопытных глаз.

— Шеф, я вас оставлю? — спросил Тараб, посмотрев на Миррисава.

Господин Дерси разрешающе махнул рукой, и тот моментально убежал, ловко лавируя в толпе.

— Монти тут, как рыба в воде, — хмыкнул Кирив.

— Он вообще-то здесь родился, — рассеянно заметил Миррисав, проследив взглядом извилистую траекторию движения своего помощника.

Тот как раз подошел к невысокому, если не сказать маленькому, человечку и принялся, усиленно жестикулируя, что-то ему объяснять. Со стороны это смотрелось довольно нелепо, если учесть, что собеседник едва доставал Монти до уровня груди, и ему приходилось высоко задирать голову, чтобы взглянуть парню в лицо.

Внезапно человечек посмотрел прямо на королевского секретаря и едва заметно кивнул. Господин Дерси в ответ также учтиво чуть склонил голову. Этого коротышку решительно не хотелось воспринимать всерьез, если не знать, что именно он являлся Первым, главой рода Тараб, лучшим вором Парисы, несмотря на свою запоминающуюся внешность, и по совместительству двоюродным дядей Монти. А стоящие рядом с ним в толпе ничем не примечательные мужчины на самом деле жестко контролируют окружающее пространство вокруг своего шефа.

В это время внимание Миррисава привлекло растущее оживление у арены. Все необходимые приготовления к бою первой пары петухов были закончены. К левой лапе каждого из них хозяева особым образом прикрепили острую шпору, и теперь, поставив птиц клюв к клюву, дергали их за хвосты, раззадоривая. Люди вокруг азартно делали ставки, громко выкрикивая масть петуха в надежде найти того, кто согласится заключить пари. Хозяева птиц с несколькими друзьями, родственниками или просто партнерами уже давно договорились друг с другом о коллективных ставках. Наконец, выведенных из себя птиц, яростно бьющихся в руках людей при виде соперника, отнесли в центр арены и по команде отпустили.

Петухи бросились друг на друга мгновенно, во все стороны полетели перья и оглушительно захлопали крылья. Оба противника были небольшими и жилистыми, кажущимися очень прыгучими, однако пегий петух взлетал гораздо выше черного, все больше стелящегося по земле. И это давало летуну неоспоримые преимущества. Решительный взмах крыльями, сильное движение лап, на одном из которых блеснула шпора, и противник был уже повержен, завалившись на бок и обагряя утрамбованную площадку ярко алой кровью, струящейся из глубокой раны на груди. Встать он уже не мог, да и его победитель не дал ему такой возможности, в неудержимом желании добить запрыгнув сверху и нанося резкие удары клювом по голове, кажущейся непривычно плоской, так как гребень с нее срезали давным давно. Вся схватка длилась считанные минуты, но была такой яростной, стремительной, почти красивой в своей жестокости.

Господин Дерси, почти завороженный этим зрелищем, рассеянно покачал головой и с усмешкой отметил про себя, что так увлекся, что забыл определиться с предполагаемым победителем. Впрочем, следующая пара бойцов предоставила ему возможность исправить это упущение. Да и сам Миррисав теперь смотрел на схватки более отстраненно, хотя такие сильные эмоции от первого боя еще некоторое время приятно щекотали нервы. Просто, слишком велик был контраст между прилизанным, внешне таким благопристойным дворцом с учтиво раскланивающимися друг с другом придворными, и этим подвалом с азартно галдящими людьми, делающими ставки на чью-то смерть.

Примерно на пятой схватке, когда господин Дерси уже начинал подумывать уходить, он вдруг зацепился взглядом за мужчину, яростно спорящего с кем-то об условиях очередного пари. Слова до Миррисава не долетали, но бурно жестикулируя, мужчина неловко взмахнул рукой, и капюшон его коричневого плаща немного откинулся, чтобы быть тут же водворенным на место. Но королевскому секретарю хватило и этого мгновения. Странно, что тут делает один из послов Розании? Вернее, не так. То, что розанец посещает петушиные бои, как раз нормально. Для них это было не развлечением, а почти ритуалом жертвоприношения. Неслучайно по любым праздникам, даже самым незначительным, около храмов их бога обязательно проводили петушиные бои, собирающие толпы людей. Так что встретить розанца в таком месте было делом обыденным, вот только господин Дерси был уверен, что, проводив посольство из дворца, он больше не увидит их в ближайшее время. Ведь из снимаемого в Парисе небольшого особняка они выехали и, как предполагалось, должны были уже вернуться в Розанию.

Увиденное Миррисаву совсем не понравилось. Интуиция, к которой он привык прислушиваться больше, чем к доводам разума, буквально вопила, что что-то здесь было нечисто. Сав чуть нахмурился и решительно обернулся к скучающему рядом Кириву.

— Пойдем, — сказал он.

Лерок с почти не скрываемой радостью последовал за ним. Пробираясь сквозь толпу, совсем не собирающуюся еще расходиться, господин Дерси нашел взглядом Монти, все также стоящего рядом с Первым. Как он и ожидал, парень, всегда бывший очень чувствительным к чужим взглядам, заозирался вокруг и увидел, что Миррисав смотрит на него. Кивнув Тарабу следовать за ним, королевский секретарь продолжил свой путь, пока, наконец, не выбрался к лестнице, ведущей наверх. Короткий путь по скрипящим ступенькам, и они оказались на улице. Буквально через секунду на свежий воздух выскочил и Монти.

— Звали, шеф? Вы так рано уходите, вам не понравилось?

— Понравилось, ты всегда знаешь, куда меня привести, — успокоил помощника господин Дерси. — Но у меня к тебе задание. Ты заметил, кто сегодня был там внизу?

Тараб озадаченно посмотрел на него, а потом перевел вопрошающий взгляд на Лерока, который также растерянно пожал плечами. Миррисав только вздохнул на их переглядки:

— Расслабились вы, ребята. Ладно Кирив, он больше о моей безопасности думает и внимание обращает лишь на потенциального агрессора. Но ты-то чего сплоховал?

В принципе, это было одной из обязанностей Монти, отслеживать в толпе возможных знакомых и быстро предупреждать, если что, королевского секретаря. Парень виновато развел руками.

— Меня дядя разговором отвлек.

Оправдание было, честно говоря, так себе, но Сав решил не заострять на этом сейчас внимание.

— Там был один из послов Розании. Одет в коричневый плащ, стоит рядом с приметным таким толстяком в ярко зеленой рубашке. Найдешь. Тем более что в лицо ты его знаешь, не раз во дворце пересекались.

— Знаю, — кивнул Тараб. — Но что он тут делает? Я думал, посольство уехало.

— Вот ты и выяснишь, что он тут делает. По возможности, конечно. Иди, только осторожнее, он мог тебя запомнить.

Монти убежал исполнять поручение, а Кирив задумчиво спросил:

— А может, этот розанец просто от своих отстал? Или дела у него тут какие.

Миррисав помолчал немного, а потом отрицательно покачал головой.

— Не думаю, — довольно резко произнес он, а потом рассеянно оглянулся вокруг. — Экипаж здесь, наверное, не поймаешь?

Из закоулка, ведущего к черному ходу, была видна часть плохо освещенной улицы, по которой как раз проходила небольшая компания подвыпивших мужиков совершенно бандитской наружности, громко смеющихся и размахивающих руками.

— Да уж, — улыбнулся Кирив. — Извозчики сюда не особо стремятся, придется несколько кварталов пройти. Вот кстати, ни за что бы не позволил тебе бродить по этим улицам в темное время суток, если бы не знал, что Монти уже позаботился о нашей безопасности.

В этом можно было не сомневаться. Ни один грабитель их не тронет, заранее предупрежденный Тарабами.

— В который раз убеждаюсь, что иметь помощника с такими связями в криминальном мире — весьма и весьма неплохо, — усмехнулся господин Дерси.

Следующим вечером во дворце устраивались карточные игры, на которых должны были присутствовать Их Величества, что случалось не так уж и часто. Миррисаву было приказано сопровождать короля, однако фактически он был там не нужен. Онар Гирийский с головой ушел в игру, причем выигрывать у него поостерегся бы любой, в результате чего хорошее настроение правителю было гарантировано. Почти не маскируемые поддавки противников его нисколько не смущали. На застывшую за спиной Его Величества фигуру королевского секретаря, как всегда, мало кто обращал внимание. И только слуга, разносящий напитки, напомнил королю о его существовании, тихо предложив Саву что-нибудь выпить. Онар Гирийский раздраженно оглянулся, отвлекаясь от игры, и сделал Миррисаву жест удалиться, что тот с удовольствием, спрятанным за глубоким поклоном, сделал.

Лавируя между столами, поставленными в трех просторных, смежных комнатах, за которыми играли придворные, господин Дерси пробирался к приготовленным в последней комнате легким закускам. Сегодня ему не удалось как следует пообедать, и сосущее чувство голода совсем не улучшало настроения. Однако, у самого стола, когда на расстоянии вытянутой руки уже заманчиво маячила тарелка с наверняка вкусными бутербродами с соленой рыбой, Миррисава поймала Анарелла.

— Сав, уделишь мне минутку? — девушка, как всегда, выглядела эффектно, и отсутствие форменного университетского платья явно шло ей.

— Конечно, Элла, — подавляя вздох и мысленно прощаясь с аппетитными бутербродами на ближайшее время, отозвался господин Дерси.

— Я хотела сказать, что рада, что вся эта фосская затея провалилась. Твое решение должно быть осознанным и добровольным, хорошо, что ты все же согласился помочь.

Королевский секретарь еле заметно приподнял одну бровь. Вот как, добровольно? А использование его матери как бы совершенно не мешает этой самой доброй воле. Интересно, что же сказал Гориус Торквийский своей племяннице? Но Миррисав решил не поправлять бывшую жену, в конце концов, решение он принял не совсем под давлением обстоятельств. Поэтому он промолчал, протянув госпоже Лигови бокал вина со стола и беря такой же себе.

Анарелла быстро оглянулась вокруг и, убедившись, что никто их не слышит, негромко продолжила:

— Спасибо за список. Герцог говорит, он почти половину людей из него не мог даже заподозрить в недовольстве Гирийскими.

Естественно. Все-таки военноначальник, хоть и поднаторевший в различного рода интригах, в курсе далеко не всей закулисной жизни дворца. И уж конечно, ему не приходится иметь дело с огромным количеством документов, включая официальные переписки, циркулирующих между министерствами и ведомствами. Из них иногда можно было почерпнуть очень интересные сведения, а некоторые приказы и распоряжения, будучи сугубо внутренними, напрямую или косвенно ущемляли интересы определенных семей.

Госпожа Лигови хотела еще что-то сказать, но осеклась, увидев, что Миррисав смотрит ей за спину, нацепив вежливую улыбку. Обернувшись, она увидела принца Алура, решительным шагом направляющегося к ним. Королевский секретарь по всем правилам придворного этикета поприветствовал наследника, и, видимо под впечатлением от этого, Элла даже сделала изящный реверанс, хотя обычно придерживалась менее формального стиля общения с Его Высочеством.

— Господин секретарь, я вынужден лишить вас собеседницы, — сумрачно проговорил принц и обратился к девушке. — Элла, тебя твоя матушка ищет.

Этот демарш изрядно повеселил Миррисава, особенно вкупе с излишне вежливым обращением "господин секретарь". Анарелла извиняюще улыбнулась господину Дерси и отправилась разыскивать мать.

— Ваше Высочество, — мягко заметил Сав, — прошу вас, называйте меня по имени или фамилии.

Принц оторвал взгляд от удаляющейся фигуры госпожи Лигови и рассеянно посмотрел на него. Потом молча кивнул и направился прочь, но внезапно остановился, чтобы, не оборачиваясь, негромко сказать:

— Я знаю о замене приговора Митади. Спасибо.

— Это моя обязанность, Ваше Высочество, служить вам.

Благодарность, по правде говоря, была лишней. Господин Дерси старался вовсе не для принца или его друга, но разубеждать наследника в его выводах он не спешил.

Его Высочество не стал больше задерживаться, устремившись, что примечательно, в ту сторону, в которую недавно ушла Анарелла. Миррисав уже хотел было вернуться к незаслуженно забытым бутербродам, как встретился взглядом с королевой, сидящей через три стола от него в окружении фрейлин, и, оказывается, наблюдавшей за всей этой сценой. Ее Величество приглашающе кивнула королевскому секретарю подойти ближе, что Сав и выполнил, попрощавшись с рыбкой теперь уже надолго.

Лаура Гирийская приветствовала его слабой улыбкой и неспешным обмахиванием веера.

— Подойдите сюда, господин Дерси. Встаньте рядом со мной и поделитесь вашей удачей, а то я, кажется, проигрываю.

Ее партнерша по игре как-то неестественно рассмеялась, но тут же замолкла. Это была немного, обрюзгшая женщина преклонных лет, в богато украшенном ручной вышивкой платье. Положение обязывало, все-таки глава рода вышивальщиц.

Миррисав встал на указанное место и мимоходом заглянул в карты Ее Величества. В принципе, положение было не так уж безнадежно, и при должном везении она вполне могла выиграть эту партию. Королева изучала карты несколько мгновений, а потом выложила на стол одну, изображающую деву с единорогом. Ее соперница принялась так же внимательно изучать свои карты. В отличие от короля, Ее Величество вполне допускала, чтобы у нее выигрывали, и иногда даже в качестве ставки ставила выполнение одной просьбы. Поэтому недостатков в сильных партнерах у нее не было.

— Я только что заметила, что вы прекрасно смотритесь с госпожой Лигови, — будто невзначай проговорила она. — Почему вы развелись?

Смотрелись они, мягко говоря, странно. Красивая, порывистая жена и нарочито холодный, совершенно непримечательной наружности муж.

— Не сошлись характерами, Ваше Величество, — ответил господин Дерси известным оправданием всех разведенцев.

Лаура потянулась рукой с изящными пальчиками к одной из лежащих на столе перевернутых рубашкой вверх карт, но Миррисав быстро продолжил:

— Это было обоюдное решение.

— Да? — отвлеклась Ее Величество от намеченной карты, которая, Сав был в этом уверен, была тузом, совершенно не нужным в раскладе королевы.

В следующий момент она потянулась уже за другой, более безопасной, картой. Перевернула ее, посмотрела и с довольной улыбкой поместила в свой набор.

— Думаю, — продолжила королева, — сегодняшние нравы при дворе слишком свободные, так много разводов. Уверена, половина из них происходит из-за необдуманных поспешных решений. И если дать отношениям еще один шанс, кто знает... Вы согласны?

Она вопросительно посмотрела на господина Дерси, который внутренне напрягся. Не разгадать скрытый в словах королевы намек было сложно. Она явно хотела, чтобы Миррисав вновь сошелся с бывшей женой. И это было понятно, вспомнив неосторожное поведение принца, доведшее его до незапланированного приезда в Лигорию, несмотря на гнев отца. Кроме того, Ее Величество явно имела свои планы относительно будущего наследника, в которые Анарелла не вписывалась. Вот только идти на поводу у Лауры Гирийской королевский секретарь совершенно не хотел.

— Мы часто желаем вернуться в прошлое, Ваше Величество. Но если нам дать такой шанс, я вовсе не уверен, что оно будет столь же прекрасным, каким запомнилось.

— Но разве не будем мы жалеть, если не используем этот шанс?

— Жизнь показывает, что нет, — деланно оживился господин Дерси. — У меня есть телохранитель, Лерок.

Миррисав благоразумно не стал спрашивать, помнит ли королева какого-то там бессемейного, но она все равно чуть брезгливо скривила губы.

— Он сильно привязан к одному пареньку, которого еще в младенчестве подкинули в наше имение, почти заменил ему отца, — на ходу выдумывал Сав. — Мы дали парню кров и хорошую работу, когда он вырос. Казалось бы, живи и радуйся. Но недавно ему сказали, что в одной деревне живет женщина, которая может знать что-то о его происхождении. И что вы думаете? Он сорвался с места и полетел туда, нашел эту женщину, но выяснилось, что его матерью была такая же бессемейная, которая не захотела возиться с ребенком и просто оставила его у первого попавшегося порога. Так не лучше ли было парню сохранить свои иллюзии и мечтать, что его мать принадлежит к какой-нибудь семье, а может даже и главному роду, чем вот так вот встречаться с суровой реальностью?

На самом деле, таких историй было много. Практически каждый бессемейный в глубине души надеялся, что именно у него однажды обнаружатся настоящие родственники.

— Этот бедняга так расстроился, — продолжил господин Дерси, — что моему телохранителю пришлось ехать за ним в эту...Росиновку что ли...и буквально вытаскивать из местного, простите за излишнюю прямоту, кабака.

При упоминании названия деревни рука Ее Величества, не спеша раскладывающей карты, на секунду дрогнула, но королева тут же вернула себе самообладание, с безразличным выражением лица слушая, что говорит королевский секретарь.

— Поэтому я не считаю, что нам стоит встречаться с нашим прошлым.

— Может, вы и правы, — пошла на попятный Лаура Гирийская.

В этот момент ее соперница разочарованно сложила карты, признавая свое поражение. Королева довольно улыбнулась и посмотрела на Миррисава.

— Вы снова принесли мне удачу, — а потом с чуть большим нажимом добавила. — Надеюсь, что и дальше ваше присутствие будет мне на руку.

— Я сделаю для этого все возможное, — вежливо поклонился в ответ господин Дерси.

На следующий день ранним утром Монти пришел с докладом. Королевский секретарь как раз завтракал в своем кабинете, попросив принести ему бутерброды с соленой рыбой в дань памяти вчерашним, так и не попробованным. Повар, если и удивился столь странному заказу с утра, но послушно его выполнил.

Господин Дерси жестом указал Тарабу на стул и предложил присоединиться к завтраку, но парень только бросил в рот печенюшку, а от остального отказался, отговорившись, что уже ел. В кабинете был только Кирив, Габриэль ночевал в городе и еще не приехал. Лерок садиться не стал, прислонившись к закрытой двери, и выжидающе смотря на Монти. Но тот дождался разрешающего знака шефа и только тогда начал:

— Посольство в полном составе все еще в Парисе. Они съехали со снимаемого ими особняка, однако не уехали, а перебрались в дом одной вдовушки, сдающей комнаты. Место очень тихое, хозяйка не любопытна, соседей мало. Если бы вы не заметили одного из них на петушиных боях, мы могли бы так ничего и не знать. Кстати, он пошел туда в тайне от своих и потом получил хороший нагоняй. Молочник, который случайно стал этому свидетелем, говорит, что столько ругани на разных языках он никогда не слышал.

— К ним кто-нибудь приходил за это время? — спросил Миррисав.

— В том-то и дело, что нет, — вздохнул Тараб. — Не приходил, и сами они никуда не ходили. Как будто ждут чего-то.

Господин Дерси задумчиво повертел чашку в руках. Розанцы не стали бы просто так задерживаться в Лигории, причем, на неофициальном положении. Значит, действительно чего-то ждут.

Глава 15

Навязчивые мысли о внезапно всплывшем в городе посольстве Розании весь день преследовали королевского секретаря, мешая сосредоточиться на работе. Эта страна отличалась серьезной нестабильностью внутренней политики и была предметом головной боли многих своих соседей. Долгое время Розания находилась под прямым контролем Даны, гораздо более развитой в экономическом и техническом планах северной страны. Однако последняя двадцать лет назад ввязалась в неудачную для нее военную кампанию с западным соседом и стала уделять гораздо меньше внимания Розании, чем не преминули воспользоваться розанские борцы за независимость. Когда Дана спохватилась, ее позиции довольно сильно пошатнулись, и только ценой огромных усилий ей удалось посадить на трон Розании своих ставленников, загнав оппозицию в подполье. Однако прежнее влияние она так и не смогла восстановить, и последние годы бывшая вассальная страна постоянно бурлила, находясь, фактически, на грани гражданской войны. Ситуация осложнялась тем, что и у оппозиции, и у официальной власти имелись свои налаженные связи с другими странами континента, пытающихся на территории Розании выяснить отношения между собой, поделить сферы влияния на юге, а также получить доступ к важным морским путям.

Лигория больше склонялась к поддержке официальной власти в Розании, не желая портить отношения с Даной, имеющей большой политический вес на международной арене. В принципе, посольство и приезжало в целях укрепить налаженные связи.

К середине дня решение было найдено, и пока Его Величество обедал, господин Дерси быстрым шагом направился к себе в кабинет, где обнаружил Вари и Тараба, собирающихся также перекусить тем, что предприимчивый Монти притащил с кухни. Тот факт, что по первому же приказу королевскому секретарю и так бы принесли любое заказанное блюдо, совершенно не останавливал парня от азартной игры "утащи что-нибудь из-под носа повара". Миррисав приветственно кивнул помощникам и сказал:

— Монти, как закончишь, зайди ко мне, — а потом обратился к Кириву, как всегда, тенью следующему за ним. — Ты тоже поешь.

С этими словами он прошел в свой личный кабинет, на ходу мысленно перебирая список адресатов писем, переданных ему опальным советником. Сев за стол, господин Дерси нашарил под столешницей незаметный рычаг, открывающий хитро встроенный в боковину тайник, и достал аккуратно сложенные письма. Быстро пробежав по ним взглядом, он нашел нужное. Все письма были запечатаны родовой печатью семьи Митади, которой они пользовались еще в Лигории, однако Миррисав прекрасно знал их содержание, так как настоял, чтобы они писались в его присутствии. В общем, ничего необычного там не было. Просьба оказать содействие королевскому секретарю в знак старой дружбы.

В дверь просунулась привычно взъерошенная голова Тараба.

— Шеф?

— Заходи, — не глядя, сказал господин Дерси, быстро набрасывая записку на первом попавшемся чистом листке бумаги. — Отнесешь это на Шитейную площадь в особняк Эдмуна Розетти, он вроде никуда из города не уезжал. Розетти должен прочитать записку обязательно сегодня, в крайнем случае, завтра утром. Знаю, ты можешь это устроить. Ответ должен быть доставлен мне как можно раньше.

— Понял, — кивнул Монти, жестом фокусника пряча сложенный листок где-то в недрах своих рукавов и тут же выбегая из кабинета.

Его исчезновению вторил надрывный звон небольшого колокольчика на стене. Его Величество желал видеть своего секретаря. Остаток дня Миррисав был настолько занят, что не успел даже толком перекусить, похватав что-то на бегу, и только ближе к вечеру у него опять выдалась свободная минутка заглянуть к себе. В кабинете он застал только Габриэля, работающего над бумагами и лишь мельком глянувшего на новую партию документов, положенных королевским секретарем ему на стол. Господин Дерси устало присел в кресло, стоящее у стены напротив.

— Прости, Габриэль, — немного виновато улыбнулся он. — Совсем я тебя загонял, но у меня сейчас даже Кирив по поручениям бегает.

— Текучка никуда не денется, — флегматично заметил Вари, — ее все равно надо разбирать.

Минуту стояла тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием пера в руках Габриэля. Миррисав задумчиво рассматривал его, зная, что помощник редко обращает внимание на взгляды, направленные на него. В отличие от того же Монти, выросшего на улице и с детства научившегося реагировать на такие вещи, и уж тем более от Кирива, в чьи профессиональные обязанности входило фиксировать любые пристальные взгляды на него или охраняемого. Вари же привык быть в центре внимания, до наступления трудных времен для его семьи ведя полноценную светскую жизнь, да и потом не страдая от отсутствия интереса со стороны прекрасных дам. Поэтому и сейчас он, как ни в чем не бывало, продолжал работать. Господин Дерси чуть слышно хмыкнул и решил проверить одно свое предположение.

— Скажи, тебе нравится твоя работа? — спросил он.

— Вполне, — не поднимая головы, ответил помощник.

— А если бы у тебя была возможность выбирать, чем бы ты предпочел заниматься в жизни?

Габриэль оторвал взгляд от бумаги, несколько удивленно посмотрев на своего шефа, но почти сразу же вернулся к работе, лишь как само собой разумеющееся констатировав:

— Писарским делом.

— Неужели ты никогда в детстве не мечтал, чтобы твоя семья была знаменитыми менестрелями или удачливыми мореплавателями?

— Нет, — ответ был все так же короток.

— Ты сегодня немногословен, — картинно вздохнул господин Дерси.

Он прекрасно видел, что если бы не необходимость отвечать шефу, Вари уже давно бы послал его в ближайший лес, чтобы не мешал.

— Хорошо, — решил зайти с другой стороны Миррисав, — и почему же тебе так нравится писарское дело?

— Этим занимался мой отец, мой дед, прадед и не одно поколение семьи Вари.

— Однако сейчас ты занимаешься другим, — спокойно заметил Сав.

После потери расположения главного рода финансовое состояние Вари серьезно пошатнулось, и они вынуждены были перебиваться крохами оставшихся заработков да искать подработку на стороне, не по специальности.

Габриэль поднял глаза и твердо посмотрел на господина Дерси.

— Мой сын вернется к нашему фамильному делу, — сразу становилось понятно, что мнение будущего сына в расчет не принималось. — И если я не смогу быть ему примером, найдется более достойный из рода.

— А разве твой отец все еще занимается писарским делом? — поинтересовался Миррисав.

Он был твердо уверен, что господин Вари сейчас ведет бухгалтерию королевской конюшни. Не самое плохое место, если вспомнить, сколько прекрасных, и главное дорогих, лошадей там содержалось.

— Отец нет, а дед да.

Деду Габриэля, насколько Сав помнил, было уже за девяносто. Так что он действительно удивился:

— Правда?

— Он потерял почти всех клиентов, вынужден был снизить расценки до минимума, чтобы хоть кто-то остался. То, что он зарабатывает, ему едва хватает на жизнь, но при этом он отказывается брать от родственников деньги, полученные не от писарского дела.

Господин Дерси внимательно рассматривал лицо своего помощника, с непривычной пылкостью говорящего эту небольшую речь. Его леность куда-то испарилась, сменившись нотками искреннего восхищения в голосе.

— Ты так восхищаешься дедом?

— Я восхищаюсь преданностью своим принципам.

На этом королевский секретарь оставил Габриэля в покое. В принципе, его предположения подтвердились.

Уже глубоким вечером, когда король, наконец, отпустил Миррисава отдохнуть, его в кабинете поджидал Монти. Вари уже покинул дворец, и Тараб скучал в одиночестве, причем, судя по количеству сложенных замысловатых фигурок из порченной бумаги, приготовленной на черновики, ждал он долго. Увидев шефа, парень радостно встрепенулся.

— Все выполнил, — отчитался он. — Розетти будет ждать вас сегодня.

— Какой сегодня? — возмутился Кирив. — Ночь на дворе, а Сав еще не только не ужинал, но даже и не обедал толком.

— У старика бессонница, — пожал плечами Монти, так и не научившийся почтительности к сильным мира сего.

— А страдать должны мы, — проворчал Лерок. — Отдыхать-то когда?

— На том свете отдохну, — отмахнулся господин Дерси. — К тому же, дело не терпит отлагательств, так что бессонница Розетти нам только на руку. Да и меньше любопытных глаз.

Не слушая больше возражений своего телохранителя, Миррисав отправился на Шитейную площадь, благо, находилась она недалеко. На самом выходе с территории дворца их нагнал пропавший ненадолго Монти, да не один, а с приятным довеском в виде огромного куска пирога с мясом. Королевский секретарь благоразумно не стал спрашивать, где тот его раздобыл, тем более что Тараб поровну разделил трофей между ними тремя.

Особняк Розетти на Шитейной площади был покрашен в приторно веселенький зеленовато-желтый цвет, нелепо смотрящийся на фоне соседних зданий, оформленных в преимущественно серую гамму. Этот род занимался внешней разведкой, несмотря на часто высказываемое мнение окружающих, что подобной работой должна заниматься по идее армия. Некоторые даже предлагали Розетти и Торквийским породниться, чтобы свести две взаимодополняющие функции под одно начало. Но ни те, ни другие не хотели рассматривать этот вариант, хотя герцог и был бы не прочь прибрать к рукам разведку. Но вот Розетти ревностно относились к своим правам, и будучи одной из самых старых семей в статусе главного рода, обладали немалым влиянием в Совете Семей. Так что, все попытки потеснить их оканчивались неудачей.

Королевского секретаря предусмотрительно запустили с заднего входа, вежливо попросив оставить своих людей в холле. Престарелый слуга степенно провел его по просторным коридорам и затейливо изогнутой лестнице наверх. В неясном свете свечи в руках слуги проступало роскошное убранство особняка, наверняка, броско смотревшееся при свете дня. Миррисава привели в небольшую комнату, служившую, видимо, гостиной, где его поджидал Эдмун Розетти.

Хозяин дома уже давно перешагнул порог старости и все больше начинал ценить прелести комфортной жизни. Почти все дела он давно передал старшему сыну, не выпуская, впрочем, из своих рук бразды жесткого контроля. Просто, руководить он предпочитал, сидя в удобном кресле у потрескивающего камина и с бокалом хорошего вина. Господин Розетти выглядел ни годом моложе своих лет, глубокие морщины и седые волосы гармонично дополняли картину обычного старика. Пожалуй, слишком обычного. Ни запоминающегося носа, ни выдающегося подбородка, чуть полноватая фигура, средний рост, выцветшие от времени глаза. Таких стариков в Лигории было тысячи. В общем, самая подходящая внешность для разведчика, тем более что бывших разведчиков, как известно, не бывает. Сыновья господина Роззети обладали такими же непримечательными чертами лица и средним телосложением. Казалось, сама природа благоволила этой семье в выбранной ими профессии. Или возможно, они сами избегали брать в жены излишне красивых женщин или тех, кто способен наградить своих детей какими-нибудь запоминающимися приметами.

Миррисав учтиво поздоровался и присел на указанное ему место. На минуту воцарилась тишина. Господин Розетти по старой привычке пытался сыграть в молчанку, чтобы заставить собеседника почувствовать неловкость, однако королевский секретарь и сам имел немалый опыт в подобных играх, невозмутимо и со всей обстоятельностью рассмотрев обстановку комнаты и самого хозяина дома. Первым сдался Розетти.

— Признаться, — сказал он, — я был удивлен, получив вашу записку.

Сав изобразил вежливое внимание.

— Мы с вами почти не пересекаемся в работе, — продолжил старик, — вы больше по внутренним делам, я — по внешним. Поэтому мне очень интересно узнать, что же привело вас ко мне?

— Потребность в ваших профессиональных услугах, — ответил господин Дерси.

Он достал письмо Митади и, наклонившись, передал его старому разведчику. Если тот и удивился, разглядев печать, то вида не подал, вскрыв письмо. Закончив читать, господин Розетти секунду невидяще смотрел куда-то в пространство, думая о чем-то своем. Потом словно очнулся, поднялся с некоторым трудом с кресла, подошел к уже тлеющему камину и бросил письмо туда. Маленькие язычки пламени тут же ожили и с радостью принялись за подношение.

Обернувшись, но так и не отойдя от камина, Эдмун произнес:

— Так значит, это вы поспособствовали замене приговора моему старому другу.

Это прозвучало скорее как констатация факта, чем как вопрос, поэтому Миррисав промолчал. Хотя решение короля по делу Митади официально не оглашалось, слухи, похоже, достигли всех заинтересованных лиц. Он был почти уверен, что этому в немалой степени поспособствовал и сам король. Та громкая история с бывшим советником стоила ему в свое время серьезных разногласий со многими из Совета Семей. Конечно, Его Величество ни сегодня, ни тогда не потерпел бы открытого проявления недовольства своими решениями, но во внимание данный факт все же принял и теперь воспользовался случаем разрядить обстановку. Кстати, Эдмун Розетти был в том списке, который королевский секретарь передал герцогу.

— Вы выполните просьбу друга? — уточнил Сав.

— Смотря, что вы попросите, — усмехнулся господин Розетти.

Что ж, это вполне прагматично.

— Доступ в ваши архивы, а точнее к документам по Лосатому полуострову, за последние несколько месяцев.

На огромном Лосатом полуострове было расположено несколько особо проблемных стран, не слишком развитых, с бурными внутренними разборками. Одной из них была Розания. Королевский секретарь знал, что через каналы внешней разведки проходит вся официальная и неофициальная дипломатическая переписка, а также множество сопутствующих документов. Причем, получатели чаще всего об этом даже не догадывались. Педантичные члены семьи Розетти тщательно сортировали полученную информацию, подшивали к ведомым делам, а через месяц, если она не понадобилась или потеряла актуальность, отправляли в архив, где бумаги благополучно пылятся годами и десятилетиями. Насколько Сав помнил, о приезде посольства Розании было сообщено месяца полтора назад. Никаких особо интересных документов по этой стране через руки господина Дерси не проходили, что могло объясняться желанием самого короля. Но в архиве рода Розетти они наверняка должны были найтись. Тем более что когда знаешь, в каком направлении копать, обязательно получишь какой-нибудь результат. А вот нужный тебе или совершенно неожиданный — время покажет.

— Ну что ж, это можно устроить, — господин Розетти, похоже, был рад, что у него не потребовали что-то более серьезное. — Я выпишу вам пропуск, но только в сектор, где хранятся документы по этому полуострову. Устроит?

— Вполне, — кивнул Миррисав.

Конечно, нельзя быть уверенным, что ему впоследствии не понадобится информация по другим направлениям, но интуиция подсказывала, что даже такого ограниченного доступа будет достаточно.

Из дома старого разведчика господин Дерси выходил уже глубокой ночью с хорошо спрятанным в потайном кармане плаща пропуском в совершенно неприметное трехэтажное здание на улице Белых Вод, вывеска на котором утверждала, что здесь можно постричься по самой лучшей цене в Парисе. Впрочем, на первом этаже действительно стригли, а о втором и третьем работники ножниц и расчески клятвенно заверили бы любого случайного любопытствующего, что там всего лишь склад материалов расположенной напротив мастерской по пошиву одежды. В самой мастерской это не менее охотно подтвердили бы.

Королевский секретарь собирался посетить заветное здание при первой же возможности, улучив пару часов в плотном расписании, которому ему приходилось придерживаться, служа Его Величеству. К счастью, удобный случай подвернулся уже на следующий день. Король отправил его в город с поручением, с которым господин Дерси справился неожиданно быстро, освободив тем самым необходимое время. На Кирива пропуск, выписанный Эдмуном Розетти, не распространялся, поэтому ему пришлось остаться снаружи, заодно присматривая за окрестностями. Поднявшись на второй этаж, Миррисав толкнул дверь безо всяких опознавательных знаков и вошел в маленькую комнатку, единственными предметами мебели которой были захламленный стол и кресло. Сидящий за столом человек поднял глаза от газеты, которую читал.

Архивариус, а это, судя по всему, был именно он, выглядел на редкость колоритно. Настолько старый, что с трудом верилось, что его еще держат ноги, он обладал сухонькой, маленькой фигурой, почти теряющейся где-то в глубине большого кресла с высокой резной спинкой. Миррисав не удивился бы, узнав, что это кресло стояло здесь еще в прошлом веке, своей выцветшей обивкой служа напоминанием эпохи, когда узор в виде сказочных огненных птиц был в моде и рисовался, где только можно. Сутулые плечи архивариуса прикрывала теплая вязанная кофта, а вокруг шеи был повязан шерстяной шарф. Ослепительно белые от седины, немного курчавые волосы старика были достаточно длинными, чтобы мешаться перед глазами. Привычным жестом он убрал спадающую прядь и поправил заодно на носу аккуратные маленькие очки в круглой оправе, а затем спросил:

— Что вам угодно, молодой человек?

Это было сказано таким тоном, что Миррисаву живо вспомнился его учитель словесности из далекого детства. Тот был твердо убежден, что у живого и непоседливого наследника рода Дерси в голове гулял только ветер и никакие знания туда добровольно не заглядывали. Тем сильнее было его удивление, когда он застал однажды мальчика в библиотеке поздно ночью, забравшегося с ногами в отцовское кресло и читающего книгу с жизнеописанием известного морского капитана. Учитель тогда точно таким же тоном спросил, что Сав там делал, как будто ему даже в голову не могло прийти, что ученик пришел просто почитать.

— Добрый день, господин Ларо, — королевский секретарь озаботился узнать заранее имя архивариуса. — Разрешите воспользоваться вашим хранилищем.

Он достал пропуск и протянул его старику. Тот принял бумагу чуть подрагивающей рукой и внимательно прочитал, поскреб коротко подрезанным ногтем подпись Розетти, потом перевернул и посмотрел на оборотную сторону, после чего опять перевернул и прочитал еще раз. Королевский секретарь терпеливо ждал.

— Хорошо, — с заметной неохотой признал старик правомерность требования господина Дерси.

Архивариус кряхтя потянулся к массивному колоколу стоящему на столе и с неожиданной энергией оглушительно зазвонил в него. У Сава моментально заложило уши, так что он даже машинально сделал шаг назад. Издевательство над его барабанными перепонками длилось довольно долго, пока небольшая дверь напротив не распахнулась, и в комнату не влетел подросток лет тринадцати.

— Да слышу я! Зачем же так звонить? Это ты глухой, а я-то еще нет!

— Слышал бы, пришел раньше, — проворчал архивариус.

— Я в дальнем архиве был, оттуда знаешь сколько бежать.

— Ты составил опись карт? У меня работа над каталогом стоит.

— Ну деда, — заныл мальчишка, — эти карты на самых верхних полках лежат, я же не обезьяна туда лазить.

— А стремянка на что? Ладно, — вспомнил, зачем позвал внука, архивариус. — Отведи этого господина в сектор Д52. Но только туда!

— Хорошо, — покладисто согласился младший Ларо, довольный, что от скользкой темы составления описи они, кажется, ушли.

Он кивнул королевскому секретарю следовать за ним, но уже почти из-за закрытой двери его догнал голос деда:

— А после закончи с описью!

— Упрямый, как осел, — проворчал мальчишка и недовольно глянул на Миррисава. — Идемте, господин, я провожу вас. Но только в другие секции не ходите, я прослежу.

Сав не стал уточнять, что будет, если он нарушит столь грозный приказ. В конце концов, злоупотреблять доверием Розетти он и не собирался. Будущий архивариус провел его по плохо освещенным, пыльным узким коридорам из возвышающихся до потолка стеллажей со всевозможными папками, свитками и конвертами. Мальчишка петлял как заяц, и Миррисав был почти уверен, что обратную дорогу он самостоятельно не найдет. Внезапно резко свернув налево и нырнув в какой-то проем, они оказались в тупике. Юный Ларо обернулся к королевскому секретарю.

— Отсюда досюда, — он показал рукой на стоящие вокруг стеллажи, — нужные вам документы. Я вас оставлю, но буду рядом. Слух у меня хороший, так что я сразу услышу, если вы куда еще пойдете.

Пригрозив таким образом, мальчишка ушел.

Господин Дерси покидал здание архива в глубокой задумчивости. Нарытая им информация требовала принятия определенных решений. Его Величество Онар Гирийский собирался вмешаться в медленно тлеющий конфликт в Розании, фактически, подменив Дану в сдерживании крепнущих сил оппозиции на стороне официальных властей. Обещанная послам помощь простиралась далеко за пределами формального предоставления военных советников и лоббирования интересов Розании на международной арене. Король собирался послать туда действующие части армии на неопределенный срок, то есть вмешаться во внутренний конфликт чужой страны. И Миррисав догадывался, чем были продиктованы эти решения. Розанских повстанцев давно и успешно поддерживала Мирия, одно упоминание которой с недавних пор выводило Его Величество из себя. Господин Дерси искренне сомневался, что их прошлые противники воздержатся от таких же активных действий в Розании в ответ на вмешательство Лигории. То есть фактически, два государства опять будут выяснять отношения, но теперь уже на территории третьей страны. Вот только Лигория новой военной авантюры может и не выдержать, экономика еще не оправилась окончательно после мирийской кампании. И теперь от королевского секретаря требовалось принять решение. Рассказать о своих выводах герцогу Торквийскому, тем самым форсировав события и приблизив грядущий переворот, или промолчать. Герцог был почти со стопроцентной уверенностью не в курсе планов короля, потому как Розатти никогда бы добровольно не поделились с Торквийскими информацией. Если рассказать ему, то действовать надо быстро, до того, как официальная позиция Лигории будет высказана другим заинтересованным странам и до того, как король втянет страну в болото новой войны.

Миррисав с тяжелым сердцем признал сам себе, что он все больше и больше увязал в навязанном ему заговоре, начав всего лишь с маленькой лжи о Митади. А теперь требовалось в очередной раз пойти против собственных принципов, называя вещи своими именами, еще раз предать. Прошлые его шаги по сотрудничеству с герцогом не влекли за собой слишком уж очевидных последствий, позволяя тешиться иллюзией их незначительности. Но если в этот раз он пойдет к Торквийскому, тот не станет ждать и оттягивать готовящийся переворот. Королевский секретарь своими руками подтолкнет Онара Гирийского к краю пропасти.

Господин Дерси обдумывал свое решение почти сутки, плохо спав этой ночью, раздираемый между долгом перед королем и долгом перед страной. И только на следующий день решение было принято. В конце концов, короля он уже предавал, а вот Лигорию нет. В его сознании давно назрела трещина между образами правителя и государства, постепенно растя и ширясь, пока не достигла критических размеров. С какой-то бесшабашной злостью составляя письмо к герцогу, Миррисав думал, что Онар Гирийский уже много раз испытывал его преданность на прочность. И уж если говорить о предательстве, не известно еще кто кого предал, он короля, или Его Величество род Дерси. Мысль, несколько месяцев назад показавшаяся бы кощунственной. Но если вспомнить о смерти его отца, являющейся по словам матери целиком и полностью виной короля, если подумать о всех тех нелепых приказах, интригах, так много стоящих стране и семьям... Сав решительно запечатал письмо и позвал Монти.

Через несколько дней посольство Розании уехало из Парисы, а через две недели поздно вечером после традиционного отчета королю господин Дерси в компании Лерока и Тараба пил чай у себя в кабинете. Сегодня он не собирался возвращаться в свой городской дом, чем не преминул воспользоваться Монти, отпросившись на ночь в город. Он собирался уходить как раз после чая, отшучиваясь на недовольное ворчание Кирива, который пытался втолковать своему шефу, что юнцов, подобных Тарабу, требовалось держать под более жестким контролем. Не обращая внимания на их перепалку, Миррисав потягивал из кружки горячий напиток и читал отчет о результатах разработки нового соляного месторождения, когда дверь кабинета резко распахнулась, и в комнату ворвался запыхавшийся Габриэль. Все с удивлением уставились на него, так как нарочито медлительный Вари и бег были понятиями несовместимыми.

— Миррисав, король отдал приказ об аресте вашей матери.

Глава 16

Господин Дерси вскочил, опрокинув на ковер кружку с остатками чая. Все тело напряглось, готовое к немедленным действиям, но он сумел как-то взять себя в руки и, оперевшись на стол чуть подрагивающей рукой, коротко спросил:

— Когда?

— Полчаса назад. На рассвете королевская гвардия будет на улице Фиолетовых роз. Могла бы и раньше, но их капитан задержался сегодня из увольнительной, а без него они ничего решать не будут.

— Откуда ты знаешь?! — воскликнул Тараб.

— Потом, — перебил его Миррисав, — все потом. Габриэль, когда герцог планирует переворот?

Вари слегка побледнел и поджал губы.

— Через два дня.

— Долго, — тон королевского секретаря был резок. — Основания для ареста?

— Ее видели, выходящей из городского особняка герцога, при это госпожа Дерси явно старалась остаться неузнанной.

Миррисав затейливо выругался, не побрезговав добавить парочку особо непристойных выражений, услышанных в самых злачных местах Парисы. Совершенно нелепый повод, но Его Величество всегда был скор на такие вот приказы. Кто-то что-то видел, кто-то что-то сказал, и уже стража спешит по улицам столицы. Причем часто потом король сам же и отменял свои решения, но арестованные все равно томились несколько дней, а то и недель, в тюрьме, не зная, чего ожидать. Допустить, чтобы та же участь постигла его мать, господин Дерси не мог. Сама мысль о том, что кто-то хотя бы пальцем к ней прикоснется, заставляла зубы судорожно сжиматься, а кровь оглушительно стучать в висках. Не позволит.

— Габриэль, забери бумаги по делу Хороло из Зала Заседаний, — Сав достал ключ от зала из нижнего ящика стола и бросил Вари, который ловко поймал его на лету. — Они на столе Председателя, подготовлены к завтрашнему Совету Семей. Встречаемся через двадцать минут у...

Он обернулся к Тарабу:

— Монти, сможешь незаметно вывести?

— Да, конечно, — энергично закивал головой парень и обратился к Вари. — Через Южные Ворота. Подходи к Зеленой Лестнице.

Габриэль кивнул и выбежал из кабинета.

Господин Дерси быстро прошел к высокому шкафу, заставленному папками с бумагами, открыл нижний отсек и вытащил большую дорожную сумку с ремнем через плечо, в которую тут же отправились особо важные документы, письма Митади и хранимая в кабинете наличность. Один мешочек с монетами Сав отдал Лероку, напряженно наблюдавшему за ним.

— Кирив, найди женщину средних лет примерно одного роста с моей матерью и с таким же цветом волос. Меня не интересует, кто это будет, но она должна быть согласна немедленно отправиться за город.

— Одна из подопечных госпожи Далилы подойдет? — спросил тот.

— Так даже лучше. Меньше будет болтать.

Госпожа Далила держала широко известный в узких кругах публичный дом, предлагающий своим посетителям помимо традиционных развлечений неплохой выбор азартных игр.

Миррисав посмотрел на растерянного Монти.

— У тебя есть в городе безопасное место? Только такое, чтобы и твоя семья была не в курсе?

— Зачем? — удивился тот. — У нас есть пара тихих мест, чтобы затаиться на время облав.

— Не тот случай, — коротко ответил Сав.

Может, с Тарабами у него и неплохие отношения, но ставить себя в зависимость от воровского клана он не хотел. Да и нельзя было быть уверенным, как они захотят этим воспользоваться.

Монти задумался на секунду.

— Есть один дом, в квартале Пегой Лошади. Думаю, старик Моне не откажется ненадолго нас принять за хорошее вознаграждение. Он лекарь, живет почти отшельником, из дома не выходит и любопытством не страдает. Хотя подлечить местных никогда не брезгует.

— Если там постоянно будет толпиться народ, это нам не подходит.

— Нет, — мотнул головой младший помощник. — У него для приема специальная комната, в остальную часть дома он никого не пускает. Я сам там отсиживался пару раз, давно еще.

— Пойдет. Поедешь сейчас прямо к нему, предупредить, — сказал господин Дерси и закинул сумку на плечо. — Ну, вперед. И тихо.

Им повезло, что Зеленая Лестница, вполне обоснованно названная так из-за своего цвета, была не слишком далеко от кабинета королевского секретаря. В полутемных коридорах им никто не встретился, хотя опасность этого и существовала. На месте, в укромном закутке под лестницей, их уже ждал Вари с пачкой бумаг под мышкой. Дальше небольшую процессию повел уже Монти. Весь дворец помимо широких, богато украшенных коридоров и зал был пронизан разветвленными ходами для слуг, чтобы они как можно реже попадались на глаза придворным. Такая система являлась постоянной головной болью для королевской гвардии, так как существенно снижала безопасность дворца, но была активно используема не только слугами, но и теми, кто хотел остаться незамеченным, а иногда и самим королем. Хотя, конечно, эти ходы не знал никто лучше слуг и, как оказалось, младшего помощника королевского секретаря, который устремился по ним с уверенностью, говорящей о большой практике.

Наконец, поплутав по дворцу и быстро пройдя королевский парк в наиболее узком его месте, господин Дерси со своими людьми выбрались к высокой стене, окружающей весь дворцовый комплекс. Недалеко от Южных Ворот был малобросающийся в глаза выход, которым пользовались слуги. Хотя охранять его должно было как минимум два стража, на месте оказался только один, сонно моргающий на свет от окон сторожки. Небольшая сумма и близкое знакомство с Монти (что не удивительно, парень знал едва ли не весь дворец) убедили его забыть поздних прохожих. Забавно, но вопиющая халатность привратной стражи, на которою королевский секретарь неоднократно указывал Его Величеству, неожиданно оказалась ему на руку.

Столица, несмотря на поздний час, все еще никак не могла успокоиться. Хотя улицы были уже не так многолюдны, припозднившиеся горожане спешили по домам, а постоянные посетители трактиров только начинали свой ночной забег по питейным заведениям города.

— Монти, поедешь с Киривом, вам в одну сторону, — распорядился Миррисав. — Жду вас обоих дома через час.

Без труда поймав экипаж, господин Дерси оставил Лерока и Тараба ловить следующий, а сам приказал гнать на улицу Фиолетовых роз, изрядно приплатив за скорость. Обрадованный возница залихватски свистнул и щелкнул кнутом над головами пары вороных лошадок. Животные чуть присели на задние ноги, почти вставая на дыбы, и рванули с места под громкие крики своего хозяина, требующего у случайных прохожих посторониться. В карете установилась напряженная тишина. Габриэль глубоко задумался о чем-то своем, а господин Дерси невидяще смотрел в окно на проносящиеся мимо фасады домов.

Когда, наконец, экипаж прибыл к городскому дому королевского секретаря, их поджидал неприятный сюрприз в виде стоящей у ворот кареты со скучающим кучером. Поздние посетители сейчас были более чем некстати. Господин Дерси стремительным шагом прошел в дом, сопровождаемый все таким же молчаливым Вари, и, не обращая внимания на приветствие весьма удивленного приездом хозяина слуги, резко спросил:

— Где моя мать?

— В гостиной, господин. Вместе с госпожой Лигови.

Миррисав недовольно нахмурился, а потом приказал:

— В моей комнате, в нише между комодом и подоконником лежит дорожная сумка. Принеси ее.

Слуга убежал исполнять поручение, а господин Дерси направился в гостиную, бросив на ходу Габриэлю:

— Подожди в библиотеке.

Ракель Дерси с явным удовольствием принимала бывшую невестку. Женщины пили поздний чай из изящных маленьких чашек и о чем-то смеялись, поэтому на их лицах были улыбки, когда они обернулись на звук резко распахнувшейся двери, впускающей хозяина дома.

— Мирри, — обрадовалась госпожа Дерси. — Я не ждала тебя сегодня.

— Собирайся, мама, мы уезжаем. Возьми с собой все самое необходимое, но не больше одной сумки, не забудь про драгоценности и деньги.

— Что? — женщина растерянно уставилась на сына, не зная как реагировать на это абсурдное требование. — Но...

— Король отдал приказ на твой арест.

— Что?! — воскликнула Элла.

Ракель побледнела, а чашка в ее руках издала жалобный звон о блюдце от вмиг задрожавших рук. Миррисав осадил сам себя, напомнив, что как бы ни поджимало время, с матерью надо обращаться более бережно. Он подошел к ней и осторожно взял из ее рук чашку, поставив на низенький столик.

— Тебя видели, выходящей из городского особняка герцога Торквийского.

Анарелла растерянно посмотрела на госпожу Дерси.

— Ракель, но что вы там делали? Особенно сейчас?

— Я... — с запинкой, пытаясь собраться с мыслями, начала та, — я просто хотела поговорить с ним по поводу Мирри. Герцог так внезапно стал избегать меня, во дворце, в городе...я никак не могла застать его одного и решила...

— Неважно уже, — вздохнул Сав и взял мать за руки, заставляя посмотреть себе в глаза. — Но сейчас, прошу, соберись. Нам надо действовать быстро. Упакуй вещи и подготовь отдельно одно свое платье, а также дорожный плащ.

— Зачем?

— Просто сделай, как я прошу.

Господин Дерси перевел взгляд на бывшую жену и на миг задумался. Оставлять ее одну в преддверии готовящегося переворота было бы нечестно. Он был почти уверен, что герцог так и не озаботился безопасностью племянницы, их родственные связи были слишком далеки, чтобы всерьез беспокоиться об этом. Свою собственную дочь Гориус Торквийский заблаговременно отправил из столицы в деревню, отговорившись для всех пошатнувшимся здоровьем девушки. Приемную мать Анареллы, Лисову, можно было вообще не рассматривать. Эта женщина была слишком занята светской жизнью, чтобы вообще о чем-то волноваться.

Все эти мысли мгновенно промелькнули в голове Миррисава, подтолкнув к принятию решения.

— Мама, подбери Элле что-нибудь из одежды и тоже упакуй. У вас почти одинаковые фигуры, а если и нет, найдете, что придумать.

Девушка подняла на него вопросительный взгляд.

— Ты едешь с нами.

— Э-э, зачем?

— Потому что через два дня герцог планирует начать действовать и во дворец лучше не соваться, да и вообще, держаться подальше от главных родов.

— Два дня? — это сообщение явно было новостью для госпожи Лигови, видимо, герцог не слишком активно делился с ней своими планами. — Но...

— Не спорь, — перебил ее Миррисав.

Холодные нотки в его голосе заставили Анареллу непроизвольно поежиться. Крайне редко бывший муж допускал подобный тон в обращении к ней, и сейчас девушке сразу же захотелось прекратить пререкаться.

— Идите же, — поторопил господин Дерси женщин.

Те встрепенулись и поспешили к выходу из гостиной, но у самой двери Ракель остановилась и испуганно обернулась:

— Сынок, а как же те из семьи, что служат при дворе? Что с ними будет?

— Мама, я тебя умоляю, ничего с ними за два дня не случится. Во дворце сейчас служат двенадцать секретарей, они взрослые, самостоятельные люди. Слава богу, женщин среди них нет, так что не волнуйся.

Госпожа Дерси виновато кивнула и направилась, наконец, наверх, в свою комнату.

Миррисав кинул быстрый взгляд на старинные часы с гирями, висящие на стене гостиной. По его расчетам у него еще оставалось около получаса до того, как появятся Монти или Кирив. Необходимый минимум вещей на всякий случай он собрал уже давно, осталось забрать пару документов из библиотеки и имеющуюся в доме наличность. Вот только его еще ожидал весьма неприятный разговор.

Габриэль Вари сидел в большом удобном кресле, рассеянно водя кончиками пальцев по лежавшей на подлокотнике книге и задумчиво рассматривая пушистый ковер у своих ног. Он поднял глаза на звук открывшейся двери и проследил взглядом за господином Дерси, который, не обращая на него внимания, прошел к разлапистому письменному столу и достал из его ящиков несколько бумаг, а также пару мешочков с едва слышно звякнувшими монетами. Сложив все это в свою, кажется, безразмерную сумку через плечо, Миррисав уселся за стол и принялся быстро просматривать лежавшие на нем документы, сортируя их.

— Когда вы узнали? — нарушил тишину Вари.

Королевский секретарь негромко понимающе хмыкнул и отложил бумаги, спокойно посмотрев на своего помощника.

— Когда? Подозревать начал еще в Икаре, а окончательно удостоверился после возвращения в Парису.

Габриэль растерянно покачал головой.

— Еще в Икаре. Почему?

— Письмо, — коротко ответил Миррисав, вернувшись к документам. — Которое я отправил тебе с указанием ничего не предпринимать по делу Митади, и которым Элла пыталась шантажировать меня. Оно могло попасть к герцогу двумя путями: либо его перехватили, либо ты сам его отдал. Пятьдесят на пятьдесят.

— Если бы на моем месте был Кирив или Монти, вы бы больше склонялись к их невиновности, — губы Вари чуть скривились в легкой обиде.

— Конечно, — бросил на него быстрый взгляд господин Дерси, — они со мной гораздо дольше.

Ему с самого начала не понравилась эта ситуация с письмом, а своей интуиции он привык доверять.

— Хорошо, — подался вперед Габриэль, — а в Парисе я где прокололся?

— Тебе просто не повезло. Помнишь список, который ты составлял по просьбе моего кузена Рима? Тот, который он должен был сделать для короля самостоятельно, но не погнушался использовать твой труд.

— Но как он к вам попал? — воскликнул помощник.

— О, — позволил себе легкий смешок королевский секретарь. — Ты просто плохо знаешь моего кузена. Он забыл подготовленный тобою черновик среди остальных бумаг и принес их мне всем скопом.

Вари только безнадежно покачал головой и пробормотал что-то явно не лестное по поводу Рима Онори.

— Если бы Его Величество не имел столь избирательную память, я бы не попал в эту ситуацию, — печально сказал он.

Это верно, король предпочитал забывать неудобные ему вещи, хотя прекрасно помнил множество совершенно ненужных мелочей. И если бы не эта маленькая особенность правителя Лигории необходимость составлять тот злополучный список никогда бы не возникла.

— И все равно, — после недолгого раздумья не согласился помощник. — Ну помог я Онори, ну забыл поставить вас в известность, но как это указывает на мою связь с герцогом?

— Королева, — подсказал господин Дерси. — Лучший возможный союзник, но слишком осторожная женщина. Думаю, герцог не один год пытался привлечь ее на свою сторону, однако Лаура Гирийская никогда бы не начала действовать, если бы не почувствовала угрозы. Ее нужно было слегка подтолкнуть к верному решению, и тут очень кстати пришелся составленный тобой список, прямо указывающий на намерения короля. Намерения, которые не оставляют Ее Величеству ни одного шанса.

— Вы и про королеву знаете, — как-то печально вздохнул Вари.

Миррисав не посчитал нужным отвечать на это замечание, вместо этого задав вопрос:

— Как ты узнал о приказе на арест?

— Гвардеец один сказал, — рассеянно ответил тот. — Они хоть и давно уже отделились от армии и преданы королю, но кое у кого родственные отношения все же остались. Гориус Торквийский прекрасно умеет находить такие вот связи. Гвардеец нес эту новость герцогу, но я оказался ближе.

— В общем-то, я понимаю, почему ты с герцогом, — королевский секретарь решил прояснить для себя одну вещь. — Это, наверное, единственный шанс вернуться к семейному делу. Новая власть приблизит к себе новые семьи, и даже если большинство главных родов сохранится, некоторой перестановки не избежать. Но, насколько мне известно, за все время работы на меня ты фактически не передал герцогу ничего значимого, иначе Торквийский попытался бы поймать меня в ловушку гораздо раньше.

— Так, информировал о всякой мелочевке, — согласился Габриэль.

— Тогда почему именно письмо о Митади было передано?

Саву действительно было интересно услышать ответ. Он где-то даже понимал мотивы своего помощника, по крайней мере, признавал, что это было чуть ли не единственной возможностью для семьи Вари. Но вот принять тот факт, что Габриэль поступил к нему на службу уже будучи человеком герцога, он не мог.

Брюнет вновь опустил глаза на ковер, в комнате повисла выжидающая пауза. Наконец, Вари негромко сказал:

— Потому что раньше вы были верны королю.

Господин Дерси молчал. Внезапно его собеседник вскинул голову и посмотрел прямо на него. Какая-то обида и даже разочарование были в этом взгляде. Молодой человек резко втянул воздух через нос, как будто лишний глоток кислорода был ему сейчас необходим.

— Я всегда восхищался принципами вашей семьи. Еще ребенком слышал, как отец отзывался об Орхэне Дерси, помню уважение в его словах. И только когда познакомился с вами, понял, что значит истинная лигорская семья, верная своей профессии, своему нанимателю...да как бы пафосно это не звучало, верная своему долгу. Что бы ни творил король, вы всегда принимали это невозмутимо, сглаживали острые углы, каким-то чудом сдерживали его нрав. Особенно это чувствовалось в ваше отсутствие.

Габриэль поднялся из кресла и принялся нервно расхаживать из угла в угол. Куда подевалась его ленивость и нарочитая аристократичность? Сейчас по библиотеке метался просто взволнованный парень, пытающийся объяснить, как может, свои мысли. Миррисав, все также молча, наблюдал за ним, давая выговориться, и размышлял, сколько всего может быть спрятано в человеческой душе. Его помощник всегда отличался равнодушием к чужим жизням и некоторым цинизмом, что часто удручало его многочисленных пассий. Единственной страстью Габриэля было семейное ремесло и еще, пожалуй, алхимия. А тут такое неожиданное проявление сентиментальности, причем направленной на совершенно конкретное понятие верности своему долгу. Впрочем, Миррисав признался сам себе, что что-то подобное он подозревал.

— А вы, — внезапно повысил тон Вари, обернувшись к господину Дерси. — вы просто перечеркнули все свои принципы, заповеди вашей семьи.

А затем почти удивленно продолжил:

— Мне было... обидно, да. Я знал о желании герцога заполучить вас себе в союзники, более того, я должен был этому способствовать. Но никогда всерьез я не думал, что вы сами...

Договорить ему не дали. Снаружи раздался шум и в библиотеку без стука ворвался запыхавшийся Кирив. Затормозив на пороге, он споткнулся взглядом о непривычно взъерошенного Габриэля, стоящего посередине комнаты. Лерок вопросительно посмотрел на Миррисава, словно спрашивая: "может, я не вовремя?"

— Говори.

Для господина Дерси история с Вари немедленно отступила на второй план.

— Я привез женщину, как вы и просили.

— Хорошо, где она? — поднялся Сав.

— На кухне. Мы через черный вход вошли.

— Идем.

Миновав все также растерянно стоящего Габриэля и не бросив на него даже взгляда, Сав вышел из библиотеки, утянув за собой немного озадаченного Лерока.

На кухне, с любопытством озираясь вокруг, сидела невысокая женщина в неожиданно элегантном для ее профессии платье. Ничего кричащего, все детали туалета отлично гармонируют друг с другом.

— Добрый вечер, точнее ночь, — поприветствовал ее Миррисав. — Благодарю, что согласились помочь нам.

Женщина белозубо улыбнулась.

— Это обещает быть интересным. К сожалению, я сейчас не так популярна, как была когда-то, поэтому мои ночи проходят несколько однообразно. А ваш человек, — она кивнула на Лерока, — предложил небольшое приключение. Провести несколько часов в сельской местности, в компании шикарного мужчины, да еще получить за это месячный заработок. Как тут отказаться?

— Думаю, Кирив будет рад компании столь очаровательной женщины, — чуть покосился на улыбающегося помощника Сав. — Но для начала вас надо переодеть.

Через двадцать минут от городского дома королевского секретаря к Северным воротам, ведущим из города, во весь опор неслась карета с гербами дома Дерси, заставляя поздних прохожих испуганно разбегаться по обочинам. Внутри сидели мужчина, кутающийся в дорожный плащ с глубоким капюшоном, и женщина средних лет в богато украшенном платье, мелькающем из-под красивого лилового плаща с меховой отделкой. Наверху кареты явно наспех были прикреплены несколько чемоданов и коробок, опасно подпрыгивающие на каждом ухабе. Карета проследовала в северную часть города, где, не снижая темпа, выехала из городских ворот, в мирное время обычно незапертых круглые сутки. Скучающая в сторожке стража выглянула на грохот колес по мостовой и с любопытством проводила ее взглядом. Однако мелькнувшие в незашторенном окне кареты пассажиры не обратили на это никакого внимания.

Пара длинноногих лошадок устремилась по едва освещенной ночным небом дороге по направлению к родовому имению Дерси, но достичь его им суждено не было. Где-то на середине пути карете предстояло раствориться в особо безлюдной местности, а прошедший на рассвете короткий дождь прекрасно спрятал все следы ее существования.

Еще через полчаса с черного хода все того же городского дома королевского секретаря осторожными тенями выскользнули еще четыре фигуры: двое мужчин и две женщины. Мужчины несли в руках небольшой багаж, а женщины опасливо кутались в длинные плащи неброского серого цвета. Группа направилась в квартал Пегой Лошади, известный своими ремесленными мастерскими и редким для столицы спокойствием. Наработавшись за день, местные жители предпочитали ложиться рано и мало интересовались всеми теми ночными развлечениями, что могла предложить Париса.

Старик Моне оказался действительно нелюбопытным. Подслеповато щурясь, он то и дело пытался поправить несуществующие очки на носу, которые, видимо, где-то потерял. Встретив поздних посетителей с несуразно толстой свечой в руках, судя по размерам, доставшейся ему еще от деда, этот почтенный господин молча проводил их в пару бедновато обставленных комнат на втором этаже, не забыв, правда, стребовать задаток за постой.

На следующий день господин Дерси с матерью и Анареллой направился на запад,, в лежащее в семидесяти километрах от столицы небольшое село, рядом с которым королевский секретарь несколько лет назад приобрел на чужое имя небольшой трехэтажный дом, благоразумно решив не ставить об этом никого в известность. Кирив должен бы скоро присоединиться к ним, а Монти остался в Парисе, чтобы послужить на время глазами и ушами Миррисава в городе. Хотя господин Дерси и был признателен Габриэлю о своевременном предупреждении об аресте матери, Вари с королевским секретарем не было.

Глава 17

Смена правящей династии в Лигории прошла на удивление быстро и практически бескровно. Гориус Торквийский не зря готовился к этому столько лет. В решающий момент расквартированные в провинциях страны части регулярной армии взяли под контроль основные дороги и переправы, а также вошли в наиболее крупные города, назначив там временных военных комендантов. Причем зачастую местные семьи и сами переходили на сторону новой власти, хотя конечно, избежать мелких стычек не удалось. Но на стороне герцога была достаточно слабая информированность удаленных регионов Лигории о делах, творившихся в столице, поэтому, например, семьи юга страны, которые испокон веков были оплотом консерватизма и ярыми приверженцами Гирийских, просто не успели среагировать.

Основные события в эти дни разворачивались в Парисе, которую заполонили люди в форменной одежде, попирая тяжелыми сапогами удивленно притихшие городские улицы. Опомнившиеся немного горожане в извечном человеческом любопытстве устремились было ко дворцу, но все подступы к нему были наглухо перекрыты военными, разворачивающими любого в не очень вежливой манере. Народ, лишенный законных зрелищ, зароптал, на городских площадях зазвучали призывы к простым горожанам взять в свои руки свою собственную судьбу, а то ведь не известно еще, какой окажется новая власть. Однако армия быстро навела порядок, организованно, но не слишком зверствуя, разгоняя парисцев по домам. Часть из них, для профилактики просидев пару суток в до предела переполненных тюрьмах, осознала, что была не права, и предпочла вернуться к своим семьям.

В это время теперь уже бывший королевский секретарь сидел в плетеном кресле в небольшом саду перед домом, надежно спрятанный от посторонних взглядов тенистыми деверьями, ветви которых уже начинали клониться к земле под весом созревающих плодов. Господин Дерси небрежно отмахнулся от любопытной пчелы, кружащей над его головой, и вновь углубился в корявые строчки письма Монти.

"...в общем, здесь уже все успокоилось. Горожане последние пару дней не собираются на главной площади, хотя на Рыбном Рынке вчера были волнения, но армия быстро всех успокоила. Везде только и обсуждений, что о том, как теперь заживем. Но знаете, шеф, больше хороших ожиданий, чем плохих. Народ старого короля теперь и не поминает иначе, как сплюнув через плечо..."

Миррисав только хмыкнул. Что ж, простые граждане Лигории уже давно не были благосклонны к Его Величеству, и дело тут было даже не в последнем повышении налогов.

"После коронации герцога и сообщения о смерти Онара Гирийского люди строят самые разные предположения. Официально-то глашатаи объявили, что умер он от сердечного приступа, когда за ним стража пришла. Да только на улицах ходят упорные слухи, что то была вовсе даже и не естественная кончина, а самоубийство. Да еще говорят, что какой-то мальчишка-слуга во дворце видел краешком глаза ужасные раны на теле короля, когда того выносили из его кабинета. Но кто именно был этот слуга никто не знает, и я лично слышал семь разных вариантов его имени. Пробовал спросить во дворце, но там, конечно, никто не признался. Кому охота лишних проблем? Зато мне удалось выяснить, что там все же было несколько стычек между армейскими и сторонниками короля, говорят, кровавые. Королевской гвардии тоже досталось, от нее почти ничего не осталось. Но военные постарались, чтобы как можно меньше слухов об этом просочилось в город".

Господин Дерси перевел невидящий взгляд на траву у своих ног, рука с письмом безвольно упала на колени. Пчела, наконец, опустилась на волосы человека, но, побарахтавшись там немного и не встретив нового сопротивления, потеряла интерес и улетела куда-то по своим пчелиным делам. Миррисав не обратил на ее исчезновение никакого внимания, погруженный в тяжкие мысли.

С самого начала у него не оставалось никаких сомнений, что Онар Гирийский не переживет этот переворот. Оставлять его живым было бы для герцога, по сути, политическим самоубийством, ведь многие семьи никогда бы не смирились со сменой правящей династии при живом прошлом правителе. Почти со стопроцентной уверенностью можно было ожидать скорых волнений и, кто знает, попыток вернуть власть свергнутому королю. Поэтому смерть Его Величества была ожидаема. Господин Дерси не верил в его самоубийство, не такой Онар Гирийский был человек, но остальные варианты ему совсем не нравились. Миррисав растерянно прислушивался, как глухо бухает сердце где-то в груди, как всегда бывает, когда хочешь что-то изменить, но не можешь. И что самое противное, он ведь сам принял решение, прекрасно осознавая последствия, но малодушное желание вернуть все назад на короткий миг буквально обожгло изнутри. Однако бывший королевский секретарь безжалостно пресек в зародыше собственную зарождающуюся панику, усилием воли успокоив мечущееся сердце. Он принял решение и с известным семейным упрямством последовал по выбранному пути. В конце концов, история никогда не была милосердна к тем, кто слишком цеплялся за свои принципы и не желал менять приоритеты в соответствии с изменчивым внешним миром. Поэтому поздно предаваться бесполезным сожалениям, осталось лишь довести все намеченное до логического завершения.

Легкие стремительные шаги позади господина Дерси заставили его очнуться и сложить письмо. Анарелла Лигови обошла его и, элегантным движением придержав юбку, присела в соседнее кресло. Рассеянно улыбнувшись Миррисаву, она машинально налила в стакан вишневого сока из стоящего на высоком тонконогом столике кувшина. Поднесла стакан к губам, но так и не сделала глоток, резко поморщившись и поставив его обратно. Естественно, чуть заметно усмехнулся господин Дерси, Анарелла терпеть не могла вишневый сок.

— Тебе здесь скучно, Элла — скорее констатировал, чем спросил он.

— Да нет, — покачала головой девушка. — Сегодня я с Ракель в деревню ходила, узнала новый рецепт яблочного пирога.

— Очень познавательно, — не удержался от смеха Миррисав.

Госпожа Лигови заулыбалась в ответ, но через мгновение посерьезнела, подавшись вперед.

— Сюда совсем не доходят новости, — пожаловалась она. — Сав, может быть, ты что-нибудь знаешь?

Ее жадный взгляд устремился на сложенное письмо в руках мужчины.

— Может, — не стал отпираться тот. — А что тебя интересует, Элла?

Внимательный взгляд заставил девушку неуютно поерзать и чуть натянуто рассмеяться.

— Да все! Как идут дела в столице после смерти короля? Какие перестановки в Совете Семей? Что вообще во дворце говорят? Герцог, увы, меня совсем позабыл, хотя этого надо было ожидать. Так что я даже не знаю, кто сейчас при дворе находится.

— Да практически все те же, — пожал плечами господин Дерси. — Плюс приехали многие семьи из провинций засвидетельствовать свою преданность новой власти.

Анарелла покивала головой и опустила глаза, принявшись теребить краешек своего рукава. Пару раз она набирала воздух, как будто хотела спросить что-то, но не решалась. После минуты таких вздохов Миррисав сжалился:

— Алур Гирийский все еще во дворце, хотя и сильно ограничен в передвижениях. Но жив-здоров, даже пытается вести какую-то светскую жизнь.

— Мда? — в голосе девушки для чуткого уха господина Дерси прозвучало немного больше, чем нужно, равнодушия.

Он помолчал, рассматривая бывшую жену, а потом чуть печально улыбнулся.

— Дочь герцога вернулась из деревни, — Миррисав перевел взгляд на письмо в своих руках. — У нее внезапно поправилось здоровье.

Госпожа Лигови вскинула голову, но увидев, что собеседник не смотрит на нее, нахмурилась.

— И давно?

— Да уже пару дней.

Девушка в очередной раз нервно дернула край своего рукава, едва не оторвав тонкое кружево, и внезапно встала из кресла, подойдя к растущему рядом дереву. Резкими, но какими-то механическими движениями она оборвала пару листиков с него, рассеянно отправив третий в рот, задумчиво принявшись жевать его кончик. Мгновение спустя, опомнившись и чуть скривившись от горьковатого вкуса изрядно уже покусанного листика, Анарелла раздраженно отбросила его прочь и обернулась к мужчине:

— Сав, а...

Но что-то заставило ее резко оборвать начатую фразу и помрачнеть еще больше.

— Что? — тихо спросил Миррисав.

— Нет, ничего.

Однако произнеся это, госпожа Лигови как будто тут же пожалела и вновь набрала воздух, но опять проглотила почти вылетевшие слова.

Господин Дерси внезапно почти ласково улыбнулся, заставив девушку удивленно замереть, и сказал:

— Если хочешь, можешь взять карету. Тифон довезет тебя, только потом не забудь прислать его обратно и денег в дорогу много не давай. А то его жена мне голову свернет, выискивая мужа по всем кабакам, которые попадутся ему по пути.

Почти облегчение отразилось на хорошеньком личике Эллы, правда, почти сразу же оно сменилось каким-то виноватым выражением. Тишина, воцарившаяся на минуту, принесла с собой тихое шелестение листьев и басовитое жужжание пролетающего мимо большого ярко-зеленого жука. Небольшая птица с серовато-бурым опереньем уселась на ветку дерева неподалеку и внезапно издала пронзительно громкий, истеричный крик, который никак нельзя было ожидать от столь неприметного существа. Люди вздрогнули от неожиданности и оглянулись, но увидев причину такого страшного звука, не сдержавшись, рассмеялись. Чуть успокоившись, Анарелла посмотрела на бывшего мужа и с теплотой в голосе произнесла:

— Спасибо.

Господин Дерси смотрел в след уходящей девушки со смешанными чувствами.

— Что ж, каждый делает сам свой выбор, — пробормотал он.

Следующие несколько дней прошли в глобальном ничегонеделание. Кирив смеялся, что его шеф решил буквально залечь в спячку. Миррисав действительно, казалось, пытался выспаться за все предыдущие годы и даже прозапас. Сова по жизни, господин Дерси впервые со времени своего поступления на королевскую службу жил по естественному для него ритму — вставал после обеда и ложился под утро. Будучи постоянно при Онаре Гирийском, ему приходилось подстраиваться под привычку короля рано начинать день, да и выматывающий рабочий день делал подушку милее многих развлечений.

Несмотря на общее сонное состояние своей нынешней жизни, нельзя сказать, что Миррисав совсем никак не отслеживал ситуацию во внешнем мире. Оперативный Монти каждый день слал ему свои отчеты, приходили письма и от членов некоторых семей, оставшихся при дворе. Жители деревни, рядом с которой Дерси нашли временное пристанище, возили кое-какие товары на продажу в столицу и тоже выступали своеобразными курьерами, помимо этого привозя с собой слухи и сплетни.

Был воскресный день, когда госпожа Дерси торопливо вышла в сад к сыну, сидящему в ставшем уже привычным плетеном кресле. Женщина была сильно взволнована и немного бледна.

— Мирри, я только что из деревни, — чуть запыхавшись, сказала она, усаживаясь напротив.

Миррисав поднял на нее взгляд, показывая готовность внимательно слушать, и отложил книгу, которую читал до этого.

— Там все только и говорят, что о двойной свадьбе в столице!

— Герцога и Лауры Дарино, а также Алура Гирийского и Исабель Торквийской?

— Знаешь, значит? — растерялась госпожа Дерси. — Это так...

Она замялась, пытаясь подобрать слова. Сав спокойно продолжил:

— Это хороший ход. У Торквийских по сути весьма условные права на лигорский престол, даже несмотря на дальние родственные связи с Гирийскими. Сейчас пока семьи находятся под впечатлением от столь быстрой смены власти, но скоро они очухаются. Главные роды слишком дорожат своим положением и опасаются роста влияния младших ветвей. Для них незыблемость прав Гирийских была своеобразным гарантом их собственной безопасности.

Он немного помолчал, а затем продолжил:

— Здесь дело больше даже не в свадьбе Лауры и герцога, ключевым моментом является бракосочетание Алура и дочери Гориуса Торквийского. У герцога нет сыновей. Конечно, он еще совсем не стар и может обеспечить Лигорию наследником из своего рода. Который, — Миррисав усмехнулся, — потом всю жизнь будет иметь дело с угрозой со стороны более законных наследников и недоверием семей. Нет, наш герцог не враг своим детям. А вот если передать трон не своему сыну, а скажем, внуку, в котором к тому же будет течь кровь Гирийских, это успокоит многих. А уж воспитать внука герцог сможет гораздо лучше, чем король принца Алура, поверь мне. И Ее Величество прекрасно об этом осведомлена.

— Ты хочешь сказать, что королева... — удивленно протянула Ракель.

Сав только улыбнулся и чуть иронично вкинул бровь. Развивать эту тему дальше он не стал, предпочтя пояснить кое-что другое:

— Лаура — умная женщина и понимает, что принц... — господин Дерси на секунду замялся, произносить такие слова о Его Высочестве вслух было непривычно, — совсем не подходит на роль короля. А вот Исабель Торквийская, насколько я ее знаю, весьма бойкая особа и сумеет позаботиться о муже. Его Высочеству не привыкать, сначала отец контролировал каждый его шаг, да и мать неявно делала то же самое, теперь этим займется жена.

На секунду он замолчал, представив, как отреагировала Анарелла на новость о свадьбе принца Алура. Что ж, она никогда не могла угадать призовую лошадь в забеге, подвластная всеобщему заблуждению, что самая породистая лошадь — самая быстрая. Бывший королевский секретарь мысленно вздохнул. И ему, и ей давно пора было прекратить эти бесполезные метания.

— Да, но это же все равно было не обязательно, я имею в виду свадьбу герцога и королевы, — неуверенно возразила госпожа Дерси.

Миррисав внимательно посмотрел на нее.

— Во-первых, она остается королевой, а следовательно Алур — принцем. Во-вторых, она все же принадлежит к одному из самых приближенных к Гирийским родов, сама знаешь, сколько представителей этой семьи породнились за все время с ними. Кроме того, королева имеет по-настоящему значимый вес в Совете Семей, и если смещение Онара герцогу многие простят, то устранение Ее Величества могло основательно испортить новой власти жизнь.

Его мать опустила глаза, промолчав. Сав, подождав немного ее реакции, произнес негромко:

— Ты же сама понимаешь, что королева — лучший союзник для герцога, какой вообще может быть.

— Понимаю, — неохотно признала Ракель.

Миррисав нахмурился, услышав дрожащие нотки в ее голосе. Вздохнув, он встал и подошел к матери, зайдя со спины сидящей в кресле женщины и обняв ее за шею. Ракель Дерси машинально положила свою руку поверх его, но глаза так и не подняла.

— Не расстраивайся, — негромко прошептал ее сын.

Слов было не нужно. Немного обидно осознавать, что мать снова начинает интересоваться другими мужчинами после смерти отца, но это была детская, глупая обида. Сав сомневался, что она понимала всю глубину своих надежд на герцога, но он прекрасно видел ее разочарование. Вот только с самого начала был уверен, что никакая симпатия, если она действительно была, не свернет Гориуса Торквийского с намеченной цели.

Их отвлек мальчишка из семьи местной прислуги, присматривающей за домом.

— Господин! Господин! — закричал он из открытого окна, по пояс высунувшись наружу, чтобы увидеть своих хозяев. — Там к вам приехали!

Миррисав обернулся.

— Кто?

— Говорит, что королевский гонец. Он такой синий, — хихикнул мальчишка.

— Значит, точно королевский, — вздохнул господин Дерси.

Он еще раз ободряюще посмотрел на мать, которая встревоженно подалась вперед в кресле.

— Не волнуйся, я ждал чего-то подобного. Хотя, герцогу удалось найти меня гораздо быстрее, чем я бы хотел. Ну да ладно.

С этими словами Миррисав направился через дом к парадному входу, у которого его ожидал королевский посланник. Неподалеку стояла покрытая дорожной пылью карета с усталым на вид кучером. Даже пара стражей прилагалась.

По иронии судьбы, гонец оказался тем же самым, что доставлял его во дворец в первый день возвращения в Парису. Та же синяя форма, то же синее перо на шляпе. Вот только от прежней наглости не осталось и следа. Учтиво поклонившись, он передал господину Дерси письмо, запечатанное печатью с непривычным вензелем рода Торквийских.

— Мне приказано дождаться и сопроводить вас в столицу, — сказал королевский гонец и тут же спохватился, — когда вам будет удобно, конечно.

Хмыкнув, Миррисав распечатал письмо и быстро пробежал его глазами. Приглашение посетить Его Величество Гориуса Торквийского, несмотря на витиеватую иносказательность, довольно четко доносило приказ явиться во дворец. Господин Дерси вновь посмотрел на переминающегося с ноги на ногу гонца и выдал вежливую непроницаемую улыбку:

— Подождите немного, пока я соберу необходимые вещи. Можете пройти на кухню, там вас накормят, если вы голодны.

Королевский посланник отрицательно помотал головой и пробормотал, что они поели, когда меняли лошадей, и что лучше они подождут здесь, на свежем воздухе. Равнодушно пожав плечами, Миррисав не стал настаивать и ушел в дом, приказав все тому же пареньку-слуге, спрятавшемуся в полутьме от лестницы, ведущей наверх, и поблескивающему любопытными глазами, найти ему Кирива.

До отъезда Сав успел успокоить взволнованную внезапным появлением гонца мать, дать несколько распоряжений слугам и переговорить с Лероком. Последний не ехал со своим шефом и был весьма недоволен этим обстоятельством, хотя не мог не признать, что оставлять госпожу Дерси одной было совершенно неприемлемо. Однако осознание этого факта вовсе не помешало ему прочесть пространную лекцию на тему личной безопасности и осторожности в пути. На резонное замечание о выделенных в сопровождение стражниках Кирив только презрительно скривился, пробормотав что-то о молодых недотепах, которые даже не знают с какой стороны к оружию подойти.

На следующий день, ближе к обеду, господин Дерси подъезжал к воротам дворцового парка. Хотя казенная карета в целом была достаточно удобна, специально предназначенная для путешествий на дальние расстояния, дорога все равно оказалась довольно изматывающей, во многом из-за постоянной тряски на рытвинах и колдобинах. К огорчению всех многопутешествующих лигорцев близлежащие с Парисой дороги оставались в удручающем состоянии, хотя ремонтировались и укреплялись регулярно. Но каждую весну и осень вновь разрушались под воздействием обильных дождей и бесчисленных колес телег и повозок, курсирующих в столицу и обратно.

Дворец походил на огромный муравейник, который кто-то преднамеренно разворошил, и его жители, подобно муравьям, суетились вокруг, восстанавливая разрушенное. Слуги, придворные, люди в военной форме, все носились по ступенькам широких дворцовых лестниц, ведущих на улицу, а в распахнутых настежь окнах то и дело мелькала чья-то голова. Миррисава провели через обычно малоиспользуемый западный вход, возле которого все равно было много людей, половину из которых Сав видел первый раз в жизни. Однако те, кто узнал бывшего королевского секретаря, провожали его заинтересованными взглядами и даже иногда приветственными улыбками.

Гориус Торквийский ожидал господина Дерси в королевском кабинете, обросшем за время новой власти огромным количеством бумажек и папок, валяющихся на всех возможных поверхностях: на столе, стульях и даже на полу. Миррисав быстро окинул взглядом царящий вокруг рабочий беспорядок и склонился в низком поклоне.

— Ваше Величество, — эти слова, обращенные не к Онару Гирийскому, как-то непривычно ощущались на языке, но в принципе дались довольно легко.

— Рад видеть вас, господин Дерси, — почти сердечно поприветствовал его сидящий за столом мужчина. — Откопайте себе где-нибудь место и садитесь.

Сав на секунду замешкался, в этом кабинете ему крайне редко предлагали присесть. Однако молча он сделал, что ему сказали, переложив стопку бумаг со стоящего рядом со столом кресла на соседний стул. Усевшись, Дерси бесстрастно посмотрел на Торквийского, не упустив, впрочем, из внимания его общий усталый вид и бледное лицо. Но в то же время во всей фигуре короля (Миррисав решил, что пора и мысленно называть его именно так) проглядывала какая-то умиротворенность, а в глазах внимательный наблюдатель мог заметить явное удовольствие.

— Я знаю, что обещал не трогать вас, — решил сразу перейти к делу Гориус, — но сами видите, обстоятельства выше меня.

Словно в доказательство он обвел рукой кабинет, призывая горы скопившихся документов к себе в свидетели.

— Для меня... нет, для Лигории было бы крайне полезно, если бы вы пересмотрели свое решение и вернулись на должность королевского секретаря.

Торквийский встал из-за стола и принялся расхаживать взад-вперед. Господин Дерси незамедлительно также поднялся на ноги, сидеть в присутствии стоящего сюзерена было непозволительно. Его Величество остановился и вопросительно посмотрел на невозмутимого Миррисава, а потом понимающе хмыкнул.

— Мне всегда нравилась эта ваша четкая позиция, — сказал он, усаживаясь обратно и показывая рукой, что ожидает того же и от собеседника.

Сав снова устроился в кресле, но комментировать прозвучавшие слова без прямого вопроса пока не собирался.

— Мой секретарь не справляется, и помощь секретарей, работающих при дворце, тоже не спасает ситуацию, — вернулся к предыдущей теме король. — Как я уже говорил раньше, младшие ветви вашего рода неплохо подкованы в каких-то узких вопросах, но никак не могут совместить свои знания.

Он замолчал на секунду, а потом, глядя прямо в глаза Миррисаву, продолжил:

— Я мог бы приказать. Однако помню свое обещание освободить вас от должности, а свое слово я привык держать. Поэтому назовите ваши условия.

Господин Дерси мысленно улыбнулся. Что ж, он предполагал, что навалившийся на Гориуса Торквийского груз всей той работы, что обычно делал королевский секретарь, окажется неподъемным, хотя у него и был неоспоримый опыт руководства большим количество людей. А еще было приятно, что в своей оценке он сделал правильные выводы. Новый король действительно мог приказать, и Миррисав бы подчинился, хотя нельзя сказать, к каким бы последствиям это привело в будущем. Однако Его Величество предпочел все же следовать своим принципам и искал компромисс, что не могло не вызывать уважения. Хотя, как насмешливо отметил Сав, король уже понемногу привыкает к своему новому статусу и избавляется от слова "прошу" в своем лексиконе.

Господин Дерси передал Его Величеству принесенную с собой папку. Гориус Торквийский заинтересованно раскрыл ее и пробежался по лежащим внутри документам, однако вчитываться не стал.

— Поясните мне вкратце, что здесь.

Вот и еще одно отличие от старого короля, который предпочитал сам знакомиться с материалами.

— Здесь предложения по созданию Контрольного управления, которое будет координировать работу всех министерств и ведомств, а также напрямую взаимодействовать с их секретарями. Утрированно, Ваше Величество дает поручение, а управление может предоставить вам список его возможных исполнителей, проконтролировать сроки исполнения и обеспечить получение дополнительных материалов от других ведомств, если это необходимо. Причем предписания Контрольного управления должны быть обязательны к исполнению вне зависимости от статуса семьи их получателей. Кроме того, управление будет вести структурированный архив всех входящих и выходящих документов, я имею в виду, что остальные секретари должны обеспечить предоставление копий своих бумаг. Все функции нового управления, а также его полномочия и ответственность прописаны отдельно в подготовленных мной документах.

— Я так понимаю, что руководителем этой новой структуры предполагается семья Дерси, — понимающе хмыкнул король.

Господин Дерси учтиво склонил в ответ голову.

Он уже давно хотел создать нечто подобное. Единый центр, куда стекалась бы вся информация, и из которого можно было бы проследить путь возникновения любого решения. Дающий четкий ответ на вопрос, кто за что отвечает, и какие ресурсы надо привлечь для наиболее эффективного решения поставленной задачи. Фактически, долгое время семья Дерси исполняла примерно те же функции, но не обладала всей полнотой полномочий и была сильно обременена личными поручениями короля. Однако на все намеки Миррисава Онар Гирийский давал безкомпромиссный отказ, руководствуясь какими-то своими соображениями.

Гориус Торквийский более внимательно просмотрел переданную ему Миррисавом папку.

— А что, — наконец, сказал он. — Это должно сработать. Не очень представляю, как вы все это организуете, но я в вас не сомневаюсь.

— Благодарю, Ваше Величество. Если вы дадите мне карт-бланш на некоторые действия, я обязуюсь в как можно более короткие сроки наладить функционирование нового управления.

— Считайте, что он у вас есть.

Господин Дерси внутренне довольно улыбнулся, все прошло так, как он и хотел. Полная поддержка короля по кое-каким вопросам ему очень даже пригодится.

— Ваше Величество, по поводу вашего личного секретаря. Если не ошибаюсь, у вас работает Ларс Эсси, — насколько Миррисав помнил, этот молодой человек был весьма неглупым и лишней работы никогда не избегал. — С вашего разрешения, я займусь его обучением, чтобы объяснить некоторые тонкости.

— Прекрасно, я именно это и хотел вам поручить, — довольно кивнул Гориус.

— Однако, я все же прошу вас не возлагать на него все функции королевского секретаря, — осторожно заметил Сав. — На первых порах я помогу, а потом большая часть работы перейдет к Контрольному управлению.

— Я помню наш уговор. Должность королевского секретаря будет восстановлена только к моменту коронации моего преемника.

Король на секунду задумался, а потом хмыкнул.

— А как же теперь вас называть? — он оценивающе посмотрел на своего собеседника. — Секретарем вы остаетесь, обязанности почти те же, но теперь вроде как и не королевский. Хотя, чего раздумывать, будете главным секретарем. Незамысловато, зато суть отражает.

— Кстати, по поводу этого вашего помощника, — Его Величество выудил откуда-то из-под стола запечатанный конверт. — Здесь фамилия и адрес подходящей для усыновления семьи. Они предупреждены.

— Благодарю вас, Ваше Величество, — Миррисав счел необходимым подняться из кресла и отвесить поклон в полном соответствии с правилами дворцового этикета.

Торквийским с легкой полуулыбкой покивал в ответ и махнул рукой, разрешая снова садиться.

— Ну что ж, — вздохнул он и улыбнулся. — Вот и решили важную государственную проблему. Надеюсь, все эти завалы в скором времени будут разобраны.

Король почти с укоризной посмотрел на скопившиеся в кабинете бумаги.

— Позвольте поздравить со вступлением в брак, Ваше Величество.

Торквийский окинул господина Дерси внимательным взглядом, чуть приподняв одну бровь, а потом внезапно негромко рассмеялся.

— А вы ведь в курсе. И как давно, хотелось бы узнать? До нашего разговора в том примечательном трактире, когда вы приняли мое предложение, или после?

— До, — не стал отпираться Миррисав.

— Естественно, — опять рассмеялся король, — иначе бы того разговора вообще не было. А я все гадал, что послужило причиной. И как много вам известно?

Быстрый острый взгляд Его Величества мог бы остаться незамеченным, если бы господин Дерси не был начеку.

— Не так уж и много, — деланно безразлично пожал он плечами, внутренне подобравшись. — Только то, что Ее Величество в какой-то момент перешла на вашу сторону. В принципе, многие семьи уже давно видели в ней определенный потенциал. Насколько мне известно, некоторые страны даже пытались установить с ней контакт напрямую, но королева всегда была слишком осторожна. Хотя слухи о том, что она не во всем согласна с политикой мужа, ходили.

Миррисав благоразумно не стал уточнять, что на основании только слухов он никогда бы не принял столь важного решения. Ее Величество действительно была слишком осторожна и никогда бы не решилась на серьезные действия, если бы не почувствовала угрозы. Причем даже не себе, а сыну. Горячо любимому сыну, который к ее сожалению не был законным наследником трона Лигории.

Господин Дерси, конечно, этого времени еще не застал, но согласно сплетням слуг, заботливо собранным для него Монти, королевская чета провела в одной кровати только первые несколько ночей своего брака, благополучно разбежавшись потом каждый по своим апартаментам. Онар Гирийский вернулся к своим фавориткам, хотя со временем, под мягким давлением супруги, был вынужден быть более осмотрительным. Ее Величество заняла положенное ей место хозяйки дворца, являя собой пример почти идеальной королевы. Однако внезапно, где-то через год, Лаура Гирийская поставила королю ультиматум, по крайней мере, так шептались между собой слуги. Она потребовала у сиятельного супруга сына, наследника престола, а в будущем и дочь. Говорят, где-то в течение полугода после рождения Алура королеву частенько можно было видеть на той половине дворца, где обитал ее муж, однако со временем все вернулось на круги свои, и Их Величества свели общение к минимуму. О дочери все благополучно забыли.

На фоне всех этих событий мало кто заметил отъезд из Парисы няньки королевы, одной из немногих слуг, что Лаура привезла с собой в столицу из отчего дома. По официальной версии женщина отправилась приглядывать за детьми одной из кузин королевы и должна была скоро вернуться, однако больше ее никто в городе не видел. Однако в памяти некоторых она все же осела, например, старого цирюльника, хранящего воспоминания о множестве совершенно разных мелочей.

На сомнения относительно происхождения принца господина Дерси натолкнула сама королева, упомянув, что Алур — весь в отца, подвержен страстям азартных игр. Вот только Онар Гирийский был довольно равнодушен к таким развлечениям. Для проверки своих предположений Миррисаву нужно было найти кого-то, кто был свидетелем тех давних событий. Кого-то, кому королева доверяла. И за этой информацией Сав отправился к старому парикмахеру, знавшему так много подробностей личной жизни своих клиентов. Господин Дерси не знал точно, кто ему нужен, но шел за своей интуицией, словно охотничий пес по следу.

Размышляя обо всем этом, Миррисав признал, что наиболее ожидаемым шагом от королевы было бы банальное устранение няньки, если ей действительно необдуманно доверили столь важную информацию о родившемся наследнике. Однако, кажется, у нее просто не поднялась рука. Выяснив, куда именно была отправлена интересующая его женщина, и понадеявшись, что она еще жива, Сав направил туда Кирива, известного своей способностью втираться в доверие к старушкам. Умение, многократно используемое королевским секретарем, и старательно шлифуемое самим Лероком. Так что не удивительно, что Кирив привез с собой очень интересную информацию, которая предстала в совершенно ином свете после нахождения некоего черновика среди бумаг, принесенных Римом Онори.

К несчастью для королевы Его Величество узнал, что принц не является его родным сыном, и принялся подыскивать ему замену. Конечно, посадить на трон бастарда было слишком даже для такого короля, как Онар Гирийский, в обычной ситуации семьи непременно бы встали на дыбы. Однако, в данном случае выбирать приходилось между бастардом и наследником, в котором не текло ни капли королевской крови. Поэтому Его Величество приказал Онори подготовить список из своих фавориток за последние полтора десятилетия, многие из которых были уже надежно пристроены. Гирийскому очень нравилась удобная практика отдавать наскучивших любовниц, пусть даже родивших от короля одного или двух детей, в жены какому-нибудь преданному главе семьи из отдаленной провинции. Новая фаворитка целиком вытесняла из памяти правителя прежнее увлечение, пока ее не настигала та же участь.

Кузен господина Дерси Рим Онори никогда не отличался большой сообразительностью, поэтому ему можно было безболезненно поручить подготовку того пресловутого списка. Вот только чего король не мог ожидать, что временно исполняющий обязанности королевского секретаря не погнушается привлечь к выполнению своего задания помощника Миррисава, Габриэля Вари. Который был куда как более сообразительным и передал попавшую ему в руки информацию Гориусу Торквийскому, давно работающему над проблемой привлечения на свою сторону королевы.

Для господина Дерси нарытая информация стала определяющей в его дальнейших решениях. Даже если внутренне он признавал, что из Онара Гирийского получился крайне неудачный король, ставить Ее Величество и принца Алура, по сути, невинных жертв во всей этой истории, перед лицом смерти ему не позволяла совесть. А их никто бы не оставил в живых в случае переворота. Но даже после обретения некоторого внутреннего спокойствия по этому поводу, решение помочь герцогу не далось Миррисаву легко. Воспитание вступило в жесткое противоречие с преданностью семье и собственным здравым смыслом, твердящим о том, что свержение Онара Гирийского и коронация герцога станет наилучшим решением для Лигории, и так уже порядком потрепленной необдуманной политикой своего правителя. Привыкший держать свои чувства в узде, господин Дерси внешне почти не никак не проявлял мучащие его сомнения, продолжая все также выполнять свою работу. Однако мечущийся мозг обдумывал варианты различных решений, пытался найти компромисс со своей совестью и убедить непослушное сердце прислушаться к доводам разума. Своеобразным откупом собственному чувству долга стало решение Сава уйти с должности королевского секретаря. Своими будущими действиями он терял заслуженное предками право занимать эту должность. Но деятельная натура быстро нашла себе занятие по душе, позволяющее кроме того воспитать достойного наследника фамилии Дерси. Также Миррисав собирался привлечь к работе создаваемого Контрольного управления наиболее талантливых людей из своих младших ветвей, причем в первую очередь был намерен рассмотреть семьи из провинций. Давно пора было заняться делами рода.

Безмятежно улыбаясь Его Величеству Гориусу Торквийскому, господин Дерси размышлял, что королю совсем не обязательно знать о его осведомленности об истинных причинах, толкнувших королеву присоединиться к противникам бывшего мужа. Это было бы слишком опасно. С Ее Величеством же, как показалось Миррисаву, они прекрасно поняли друг друга. Если на Сава не пытаться надавить, он не представляет для нее никакой угрозы.

Выйдя из королевского кабинета, господин Дерси на секунду замер, переводя дыхание. Снующие туда-сюда слуги с любопытством поглядывали на него, а стоящая у дверей незнакомая стража прекрасно делала вид, что ее здесь нет. Миррисав же как-то растерянно оглядывался вокруг, внезапный шум в ушах дополнялся неприятным учащенным сердцебиением, заставляя внутренне напрячься. Впереди теперь уже главного секретаря ждали такие большие перемены, что он не мог с определенностью сказать, к лучшему они или нет. Но работы по любому предстоит очень много, так же как новых трудностей.

Пробегающая мимо молоденькая горничная внезапно ослепительно улыбнулась господину Дерси. В этой улыбке не было ничего призывного или натянуто формально, просто радость, полная какой-то внутренней надежды. Глядя на нее, Миррисав почувствовал, как его собственные губы неудержимо растягиваются в ответной улыбке, но девушка уже устремилась прочь. Проводив ее взглядом, все еще улыбаясь, мужчина весь как-то встряхнулся и, выпрямившись, бодрым, стремительным шагом пошел в противоположную сторону по ярко освещенным обеденным солнцем коридорам дворца.

Конец