По следу снежного человека

Долго находиться в городе парень не мог: на работе сплошная нервотрёпка, люди все какие-то возбуждённые, постоянно взвинченные, неправильные; дома всегда одно и то же: жена, дети, завтрак, яичница; после работы — газета, телевизор с глупой рекламой, затем ужин, и — баиньки. И так — каждый божий день. Нет, семья — это святое, и жену и детишек Аркаша конечно же любит, обожает. Но устает от всего этого. Ну, характер у человека такой, склад ума, конституция и всё такое прочее. Хорошо, жена понимающая, никогда не роптала, — видит что Аркаша устает, даже, как говорится, иной раз "крыша съезжает" и от этого места себе не находит, поэтому если муж внезапно вознамерился в тайгу уйти, никогда ему не перечила, даже собраться иной раз помогала.

Дело было жаркой весной, в конце мая. Вырвался Аркаша из пыльного и шумного города в тайгу со своим ружьём, поставил линялую палатку на опушке не раз исхоженного леса неподалёку от облюбованного живописного озера, живёт потихоньку; дышит целебным сосновым воздухом, тишиной, одиночеством наслаждается; дичь в окрестностях изредка постреливает да крепкий чаёк из прокопчённого чайничка попивает. Что ещё нужно человеку для счастья? Аркаше нужны только тайга и ружьё, в этом и было его счастье. Но однажды...

Тропа петляла среди соснового редколесья, солнце стояло в зените, было не то чтобы и жарко, в общем — тепло. Вроде бы ещё и не лето, но уже и не весна. Изредка Аркаша застывал на месте и просто неподвижно стоял; прислушивался к звукам леса и присматривался, — не мелькнёт ли что-нибудь за кронами деревьев или среди кустов, не перелетит ли с ветки на ветку какая-нибудь беспечная таёжная птица. Можно просто внутренним древним нюхом, инстинктом учуять присутствие живности и заранее снять предохранитель, чтобы в случае чего можно было стрелять без лишней суеты. Ведь сколько раз такое было: подумаешь, вот он, здесь зайчик должен быть, рядышком; а дальше думать просто лень. И выскакивает зайчик буквально из-под ног, а ружьё-то к выстрелу и не готово. Обидно. Но было тихо, ничто не шевелилось и не чувствовалось, и Аркаша шёл дальше.

По лесу можно ходить по разному. Аркаша ступал неслышным индейским шагом. Ведь что такое ходьба по лесу с оружием и без? Ходьба без оружия — пустая трата времени, к этому можно отнести: полное безделье — любование окружающей средой и самолюбование; частичная польза — собирание грибов, ягод и лекарственных трав; нанесение природе вреда — пикники, празднования и прочая лабуда, после чего в лесу остается мусор — бумага, пакеты, склянки, банки... А когда у человека в руках оружие, это уже Охотник! Это уже можно сказать Добытчик и Кормилец! Да, да, — размышлял Аркаша, — даже в том случае если человек с ружьём ничего и не добудет, домой он возвращается Настоящим Мужчиной! Домой вернулся Охотник — и этим всё сказано. В лесу у человека с ружьем до предела обостряются все древние инстинкты, нюх становится как у волка, слух как у крота, глаза не то что зорче становятся, а даже, кажется, третий глаз открывается: в любой коряге глухаря или рога оленя увидит, и крадётся он, крадётся к этой коряге...

Эта тропа была знакома буквально пошагово, хожена десятки и сотни раз. Если и были какие-то изменения, то они и не сразу бросались в глаза. Вот, к примеру, рядом с тропой ствол гнилой березы поваленной валяется, — в прошлом году она не так сильно была к земле прижата, поперёк — сосновая ветка сухая; а вот пень слева торчит, вроде и такой же с виду, как и прошлым летом, а вроде и не такой: из трухлявой середки веточка зеленая торчит, — в прошлом году в это время её не было...

Тропа укрыта толстым слоем слежавшейся прошлогодней хвои, местами на ней лежат сухие ветки, мох, помёт косули, зайца; уже метров с двадцать по ней тянется цепь каких-то непонятных, размером чуть ли не полметра, вмятин. И вдруг...

Что-то не так. Аркаша остановился: эти вмятины на тропе подозрительно напоминают цепь следов. Где-то совсем рядом опасность, — что-то незнакомое, постороннее, пугающее. Это "что-то" или "кто-то" здесь, совсем рядом, но его не видно. Следы на пружинистом мху долго не могут держаться, здесь совсем недавно прошёл кто-то очень тяжёлый, имеющий огромный вес... Парень остановился, опустил предохранитель, бдительно огляделся кругом. Никого, никакого движения, застывший воздух, и — тишина. Вроде что-то и бросается в глаза, но не видно, непонятно — что или кто именно. Что-то было не так как всегда, какое-то неуловимое и, в то же время, наводящее беспокойство и всё-же бросающееся в глаза изменение...

Аркаша стал лихорадочно шарить глазами по земле. Следы... А может это и не следы вовсе? Примерещится же...

Вот оно! В двух-трёх шагах по ходу движения прямо посреди тропы два тёмных пятна. Пеньки?.. Вроде не было их здесь никогда... Душу обдало ледяным ужасом, и она, душа, разбрызгивая по всему нутру холод, тяжело ухнула куда-то вниз живота, аж колени подогнулись: пеньки имели большие круглые и вполне осмысленные ведьмачьи глаза! Они внимательно, и как-то разумно-изучающе смотрели прямо на Аркашу!..

"У-уф"!.. — отлегло, это не пеньки вовсе, это — два маленьких совёнка. Мелкие холодные мурашки, по первости от страха покрывшие всю кожу тела, превратились в мурашей покрупнее, и, вероятно, даже сами испытав облегчение, быстро покинули поверхность организма. Стало вроде несколько спокойнее, но не совсем. Аркаша даже успел вспомнить, что у сов глаза формой каплеобразные, поэтому они в глазницах не двигаются, из-за этого безобидные совы и обладают таким странным и устрашающе пугающим взглядом.

Послышались щелчки за спиной, Аркаша обернулся, примерно в метре над своей головой опять увидел недовольные ведьмачьи глаза — это сова — мама или папа — не поймёшь, на нижней ветке разлапистой сосны сидит, недовольство проявляет.

"Ладно, ладно, не ругайся, ухожу, ухожу", — Аркаша поставил ружье на предохранитель, положил оружие стволом на плечо и аккуратно обошёл совят: "ишь ты, мелюзга, напугали, понимаешь. Дома детишкам расскажу, вот посмеемся... И что эти совы посреди бела дня тут делают"...

Теперь сзади послышался громкий хруст ломающегося валежника, дальше всё происходило как в замедленной киносъёмке, будто время затормозило свой ход: Аркаша на ходу стал оборачиваться через левое плечо: тут не то чтобы любопытство сработало — вроде — "а что бы это значило?", а напротив — "этого не может быть", ибо валежник, как правило, сам по себе не ломается, только под кем-то крупным и увесистым. Боковым зрением увидел — от сосны, на ветке которой только что сидела взрослая сова, отделилась горилла! Да, первая мысль такая — огромная, почти трехметрового роста горилла! Чуть ли не Кинг-Конг! У Аркаши вновь случился, не знаю как назвать, тихий столбняк, что-ли; в висках застучало, закололо, сонливость какая-то странная напала, сердце начало выдавать невероятно мощные толчки, аж дыхание сбилось, на шее явственно ощущалось ритмичное биение — это жилка задёргалась. Но Аркаша уже успел развернуться, и так, с открытым ртом, и наблюдал за происходящим. Это гориллообразное существо с неимоверно длинными молочными железами и, судя по выражению морды лица, не на шутку рассерженное, подобрало с тропы двух вполне человеческого вида розовеньких младенцев, взяло их на руки, и в полной тишине скрылось в чаще. На всё про всё ушло секунд пять-семь, не более; несмотря на мощные габариты, передвигалась волосатая мамаша довольно шустро и легко.

Если сказать что Аркашу охватил панический ужас, значит, ничего не сказать; а если сказать столбняк, значит — соврать, это был какой-то паралич страха, ужаса...

Аркаша пришёл в себя только в городе, да и то — когда полностью очухался после недельного запоя. Вслед за тем стал бурно наводить справки — что бы всё это значило? Аркаша — человек разумный, психически вполне здоровый; конечно же, в данном случае ни о каком представителе потустороннего мира и речи быть не может. Разрыхлив завалы книг в библиотеках, выяснил — это мог быть только чучуна — снежный человек.

Гоминоиды обладают сильнейшим даром внушения, это ни для кого не секрет; он почувствовал опасность, увидел, что человек с ружьём заметил его детёнышей, и попросту внушил Аркаше, что он видит на тропе ночных птиц — совят. Гоминоиды — они, наверное, тоже не дураки, но увидев, что человек вооружён серьёзным оружием, с испугу и попутал: ночных птиц представил внушению вместо дневных; вряд ли снежный человек за себя переживал, больше — за детёнышей: конечно, гоминоиды знают людей, и из своих укрытий наблюдают за ними.

Аркаша же, в свою очередь, тоже почувствовал опасность: на свою беду он несколькими днями лесной жизни уже в полной мере был очищен от цивилизации, всеми фибрами души чувствовал тайгу и живность, и, в итоге, боковым зрением всё-таки смог увидеть чучуну. Но всё обошлось, все благополучно разошлись в разные стороны: чучуна с детишками в чащу леса, Аркаша в город. И из города Аркаша больше никогда не выходил в тайгу, разве что — только на морской курорт, или же в санаторий куда-нибудь...

Далее:

Странная эпистола капитану Брэм пополняет коллекцию знаний ... Тревожные вести из Ханты-Мансийского округа. После трудного пешего похода через дикие леса педагог Григорий Ишимцев оказался в смертельной опасности! Но опасность эта, как ни странно, исходит не от школьников...

Глава VI

ВСТРЕЧА С КОМПОЛЕНОМ

Хумполен, комполен... Ханты и манси считают его хозяином лесов, болот, рек и озёр. Он незримо помогает заблудившемуся человеку или, наоборот, заставляет плутать в лесу, дарит охотникам удачу, а может и наказать за неуважение к природе. После встречи в лесу может поразить человека тяжёлой болезнью... Вспомним суеверие о том, что кровь чучуны, если только она попадала на одежду охотника, или нож чучуны, если его вздумал забрать якут, сводила и охотника и всю его семью с ума, и через несколько дней они помирали.

* * *

Дело было в середине октября 2003 года. В тот год речка, по которой мы постоянно ездили на моторе, пересохла. Воды в ней было местами по колено, кое-где виднелись отмели. Пришлось бросить моторные лодки у устья, а самим добираться на осиновках, — это лёгкая лодочка на одного человека, сработанная из жести с бортами из осины. Моя лодка была на озере, поэтому я шёл берегом. Идти через высокую высохшую траву крайне тяжело: ступи два-три шага и падаешь: ноги травой заплетаются. А тесть и его многолетний друг напарник продвигались по речке на лодке.

Разбрелись по озёрам, но оказалось — утка практически вся ушла. Тесть, хвала ему, уже успел наловить почти два мешка карасей. Вечерело, пора бы и возвращаться. В условленном месте втроём собрались и, пересиливая усталость, пошли в обратный путь к лодкам: поесть, как положено отдохнуть, и спать...

Надо сказать, что были определённые странности в нашем поведении. Вроде бы ничего особенного, но драгоценные наши ружья мы с Михалычем — напарником тестя оставили под лодками возле охотничьего озера. Тесть дал мне своё ружье, на тот момент очень безнадёжное: оно давало частые осечки, да к тому ещё и два патрона всего; мой патронташ был далеко, где-то в буторе, и я попросту поленился его доставать.

У Михалыча была светлая однотонная куртка, я дал ему свой рюкзак, чтобы распределить тяжесть и вещи участников трудного пешего похода. Надо сказать, рюкзак был очень тёмный и хорошо выделялся на спине Михалыча...

...Шли мы и шли... Я посередине, впереди Михалыч с веслом в руке, сзади тесть. Расстояние между нами примерно 10-20 метров. Дорога петляет, порой не видишь впереди идущего. Луна ярко светит... НАЧАЛОСЬ!

Впереди, примерно в двадцати метрах правее моего хода возле берёзовой гривы, появилась странная человеческая фигура свободно вышагивающая через через высокую траву. Первой мыслью было — Михалыч. Я, не останавливаясь, дважды крикнул: "Михалыч!", — но "Михалыч" не ответил. Только сейчас я заметил, что весла у него в руке не было. Человеческий силуэт с виду был однотонный, охристый, хотя при луне цвет становится неопределённым, и вроде как шершавый, как стог сена, или, скорее даже, лохматый. Следующей мыслью было — это какой-то рыбак не из нашей команды, однако поведение его было довольно странным: ни один нормальный человек по доброй воле не станет ходить через густую высокую траву, а этот шёл и не запинался!

Следующая странная деталь во внешности заключалась в его внушительных размерах. В поле нашего зрения он был минут пять, и, имея художественное образование примерный рост этого создания я не сразу, но определил; вот тогда и ужаснулся: рост его был не менее 2-х метров 20-30 сантиметров!

В этих краях встреча с комполеном, как называют его коренные жители, не такая уж редкость, даже в окружных газетах писали, что в нашем районе его вообще чаще всего видят, даже был случай в 30-е годы — двоих поймали, но потом они исчезли.

...Было желание выстрелить из ружья, но пришлось тут же отвергнуть эту бессмысленную идею. Заряд дроби с такого расстояния может его только разозлить, да и в том, что ружьё вообще выстрелит, не было никакой уверенности, поэтому оставалось только наблюдать и продолжать идти с нарастающим чувством ужаса иметь "счастье" лицезреть это странное существо...

Минут через пять "он" исчез; зато теперь, намного левее, увидели Михалыча. Михалыч "его" не видел, хотя был ближе всех: закрывали кустарники и берег бывал обрывистый, а идти нам надо было ближе к реке: там меньше преград на пути.

Тогда мы об этой встрече особо не думали, ведь ничего особенного из-за этого не произошло. Добрались измотанные и уставшие до "Крымов", поужинали, и завалились спать. Утром один "Крым" волоком протолкали ближе к озёрам, облегчив до минимума, кое-как постреляли и вернулись домой. Комполен на глаза нам больше не попадался.

С годами всё больше и больше стала расти какая-то непонятная, изводящая меня, внутренняя тревога, — всё это было реальностью и может иметь продолжение. Глубокой осенью 2007-го мы видели в лесах свежие следы босых ног. Следы были почти человеческие, размера 42-43-го, но очень глубокие, что может говорить лишь о большой массе тела их обладателя. Я не смог даже на треть вдавить в грунт свой сапог с силой, — для сравнения, хотя мой вес 85 кг., плюс рюкзак, патроны и одежда. И основное давление следа, судя по отпечатку, приходилось на переднюю часть стопы ближе к пальцам, что также является отличием от людей, давящих больше на пятку.

Ну вот, собственно, и всё. Довелось мне в последние два года ещё разговаривать об этом существе с другими очевидцами, которые после подобных встреч имели негативные последствия в судьбе или в здоровье. Говорят, комполен, не кровожадный, чаще всего просто пугает или водит. Коренные жители русского севера манси верят в существование этого существа, странно, что ханты зачастую это отвергают. Случаи убийства крайне редки, но когда-либо видевшие его люди, известно, тяжело заболевали и порой умирали.

Вероятнее всего эта тварь (леший, сасквоч, комполен, алмасты и пр.) в тот раз просто шёл по своим делам, не думая, что рядом окажутся люди. Скорее всего, это была особь мужского пола. Встреча с этим страшным существом высасывает силы из организма, здоровье попросту тает. Он есть, он существует, он рядом, он хочет, чтоб людей не было. Я его видел, и ОН знает об этом и охотится за мной. Я это тоже знаю. И знаю, что его можно убить. Пока только вооружаюсь серьёзным оружием...