Нечитаемые. Навязанное противостояние

Затем, проснувшись, она поняла, что раздражительность никуда не делась. Более того, к ней примешался страх. Страх, вызванный беспомощностью. Страх, вызванный предчувствием неминуемой гибели. Тот, кто украл Рональда, наверняка объявил охоту на Элизабет. Она была там и всё видела. А свидетели никому не нужны. Поэтому, теряя здесь время на пустые разговоры, она рисковала потерять жизнь. Попытаться донести это до своих мучителей? Не поверят? Не отступай, доказывай, кричи, угрожай, протестуй, требуй встречи с врачом, отстаивай своё мнение! Очередная истерика заканчивается очередным сном. А во сне девушка видит, как её убивает чёрный вихрь. Просыпайся! Новая отчаянная попытка доказать свою правоту должна сработать! Не удалось. Снова укол. Спокойствие. Снова страшный сон врывается в её сознание. Просыпайся! Головная боль. Страх. Нужно бежать! Но попытки сбежать заканчивались до обидного предсказуемо. Нужен был план, а её вели эмоции. Игла вновь и вновь протыкала нежную кожу девушки и впрыскивала дурманящую жидкость в её кровь. И вновь сон. И вновь смерть от руки, появляющейся из чёрного вихря. Замкнутый круг безумия.

Попасть в психиатрическую лечебницу, доказывать свою правоту и мечтать о понимании и быстром освобождении — верх наглости и глупости. Это Элизабет поняла слишком поздно. Поняла только тогда, когда крепко затянула петлю паранойи на своей шее. Смириться со своим сумасшествием девушка не желала. Рональд был реален, её чувства к нему были реальны, и его исчезновение было не менее реальным. Существует определённое мнение, удивительный парадокс, что психиатрическая лечебница благоприятствует развитию фобий и психоза у здорового человека. Чем дольше здоровый человек будет находиться в подобном заведении, тем больше вероятность того, что ему в итоге не нужно будет покидать его.

В конце концов Элизабет осознала тщетность своих попыток доказать кому-либо правдивость истории пропажи Рональда. Она смирилась все же с ролью душевнобольной, но не приняла её. Пропали чувства, мысли, желания. Пришла апатия. Осталось ждать ужасной мучительной смерти от неизвестной потусторонней силы.

А сегодня ранним утром сквозь туман безразличия прорвался голос. Еще до рассвета. До момента, когда первые лучи солнца пробиваются сквозь укрытое решеткой окно. Прорвался, как свет маяка, направляющий корабли в океане. Она отмахивалась от этого голоса, сопротивлялась из последних сил, пыталась не слушать его. Элизабет была уверенна в том, что её намеренно хотят свести с ума, что это побочный эффект от медикаментов. "Я здорова, чёрт возьми! Оставь меня в покое!" — кричала она. Но голос, который был записан в разряд злейших врагов, на самом деле оказался единственным помощником. Сломав ослабевшие ментальные барьеры измученного организма, голос проник в её разум и вытянул девушку из бездны. Подарил надежду. Вернул чувства. Обещал помочь. И Элизабет поверила ему. Возможно, именно в этот момент она действительно сошла с ума.

Наше время, день четвертый,

Североафриканская республика,

Взгляд со стороны.

Каника сидела возле застеленной белой простыней кровати, на которой в бессознательном состоянии лежал Ругевит. Или Андрей. На данный момент она имела множество не до конца сформулированных вопросов. Но это было не важно, ведь ответить на них мог только этот человек, который чуть менее суток не желал приходить в себя после событий на Великой Арене. Его обнаженное израненное тело было подключено к приборам, контролирующим его жизненные показатели.

— Кто же ты такой, незнакомец? — Каника всматривалась в лицо мужчины и в очередной раз пыталась понять, чем он так затронул её душу. Да, нечитаемый, ну и что? Мало что ли она их чувствовала? Но он был особенным. И первым из "закрытых", кого Каника защитила, а не предала.

Вчерашний вечер не закончился тяжелым разговором с отцом. В отместку за укрытие правды, Адис заставил её участвовать в награждении победителя вместе с наглым бесцеремонным Мартином, который был раздосадован мнимыми интимными желаниями девушки и строил из себя обиженного подростка. Его поджатые губы и оскорбленный взгляд выглядели комично. Он точно повелся на её обман. А вот Адис мог наигранно принять её ложь и затеять своё маленькое расследование. Или же продумывает очередную комбинацию, в которой можно будет задействовать уникального нечитаемого, к которому дочь проявила неожиданный интерес. Да, его действия были непредсказуемыми и оставались для девушки загадкой. Как, собственно, и её намерения были укрыты от всемогущего стратега.

Выходить на арену, под кинжальные взоры беснующейся толпы не было абсолютно никакого желания, но выбора не осталось. Изобразить покорность иногда не лишнее. Особенно если есть необходимость сгладить острые углы. Поэтому девушка ступила на песок арены, перебарывая своё отвращение к происходящему. С каждым шагом она глубже погружалась в первобытный мир. Жестокий и беспощадный. Каника чувствовала похотливые взгляды мужчин, чувствовала запах крови и смерти. Единственным маяком в этом враждебном мире была широкая спина победителя Большой Битвы. Он стоял на коленях, уронив голову на грудь. Он уже не метался по арене, как несколько минут назад, одаривая трибуны яростными протестующими выкриками. Он был опустошен и измотан.

Гладиатор не изменил свою отрешенную позу ни в тот момент, когда Мартин приветствовал толпу, представляя себя и свою спутницу. Ни в тот момент, когда из-под арены выползал подиум для награждения, и когда полуобнаженные девицы выносили медаль чемпиона и прочие атрибуты награждения. Его безразличие и отрешенный вид ломали привычную картину финальной части Великой Битвы. Трибуны постепенно сменили восторженные выкрики на возмущенное гудение. Каждый пропитывался недоумением. Простой процесс награждения превратился в серьёзное испытание для Мартина.

Пытаясь не потерять нацепленную на лицо улыбку, Мартин судорожно перебирал в голове наилучшие варианты продолжения церемонии. Промедление — это роспись под заявлением о своем бессилии. Что позволяет себе это ничтожество? Любой другой скакал бы как заведенный битый час и в одно мгновение взобрался бы на пьедестал с глупой довольной улыбкой, стоило бы тому появиться из песков арены. А этот ломает комедию! Убить бы, выскочку, да Мастер запретил его трогать.

Каника с удовольствием наблюдала за мысленными метаниями Мартина. Не без наслаждения она следила и за тем, как он, успокаивающе махая рукой недовольно гудящим зрителям, направился неуверенным шагом к гладиатору. Как он в приказном тоне требовал Ругевита взойти на пьедестал и получить заслуженную в честном бою медаль и соответствующие почести. Еще больший восторг у неё вызвал резкий удар в подбородок Мартина, нанесенный бойцом с криком "моё имя — Андрей!"

Девушка не думала, что тело человека может так далеко улететь после удара. Доказательство этого пыталось подняться с песка, отплевываясь кровью. А трибуны взорвались овациями, предвкушая продолжение праздника смерти и крови. Девицы, громко вскрикнув и уронив реквизит, бросились прочь с Арены. И только Каника осталась на месте и внимательно наблюдала за гладиатором. Да, история Большой Битвы еще не знала таких прецедентов.

Дальнейшие события развивались стремительно. Два озадаченных охранника, вооруженные резиновыми дубинками, выскочили на песок и бросились к силящемуся подняться Мартину. Получив словесный разнос от мужчины, они бросились к его обидчику. Двое натренированных мужчин, получающие жалование за свою физическую форму, в одно мгновение разлетелись в разные стороны от молниеносных ударов бойца. Один из охранников, к неописуемой радости всех зрителей и Каники в частности, потеряв сознание еще в воздухе, навалился на с трудом поднявшегося Мартина и придавил его всем телом к песку.

Имея четкий приказ не убивать победившего гладиатора, служба безопасности выпустила на арену очередных охранников, вооруженных дистанционным электрошоковым оружием. Осторожно подобравшись на расстояние выстрела, один из мужчин нажал на курок и два электрода впились в спину бойца. Электрический разряд, передаваемый по тонким изолированным проводам, должен был эффективно парализовать гладиатора. Должен был, но не смог. Мимолетным движением Андрей вырвал доставляющие неприятные ощущения зонды, и, сократив дистанцию, хлестанул левой рукой по глазам противника, а основанием ладони правой руки ударил ему в нос. Невыносимая боль ломающихся костей — это было последнее, что почувствовал незатейливый охранник.

Никто из попавших на Арену охранников не желал становиться гладиатором, на которого нацелены возбужденные взоры толпы. Наблюдать за кровавыми поединками и делиться друг с другом прогнозами это одно, а примереть шкуру смертника на себя — это совсем другое. Но выбор за них был уже сделан. Три отчаянных выстрела произошли одновременно. Три пары зондов одновременно вгрызлись в тело мятежника. Три пары глаз с надеждой устремились на разбушевавшегося мужчину. Казалось, такого электрического разряда не смог бы выдержать ни один человек. В особенности человек, получивший многочисленные ранения во время предыдущих схваток и измотанный кровопотерей. Но Андрей опроверг эти предположения и трое охранников по очереди в течение минуты последовали примеру своего коллеги — легли на песок арены. Оставалось надеяться, что они все же смогут когда-нибудь увидеть свет.

Каника видела искаженное гневом лицо мужчины. Он был готов рвать на части любого, кто выйдет на арену. Его битва только начиналась. В этот момент Мартин наконец-то выбрался из-под придавившего его охранника и жаждал мести. Его глаза пылали огнем, не уступая яростному пламени глаз гладиатора. Их взгляды встретились и трибуны замерли в сладостном ожидании очередной смертельной схватки. Сегодня был поистине восхитительный день! Такого представления не ожидал никто!

Каника почувствовала, как её тело задрожало. Липкий страх медленно расползался по телу девушки. Он не должен умереть! Но и убивать Мартина, как бы девушка этого не желала, он не должен! Такого Адис не простит никому. Пересиливая себя и охвативший её ужас, девушка встала между готовыми броситься друг на друга мужчинами. Она приняла на себя два полных ненависти взора. Дрожь, острая боль в животе и тошнота определенно были признаками охватившей её паники. В этот момент девушка не замечала, как на арену выбегали новые охранники вооруженные уже огнестрельным оружием и брали на прицел непокорного гладиатора. Не видела, как за спиной Мартина молниеносно появился Адис и успокаивающе сдавил своей рукой его плечо. Не слышала, как по трибунам прокатился вздох легкого разочарования. Она не замечала ничего. Кроме меняющегося лица мужчины. Лица победителя Большой Битвы. Отрешенность сменилась удивлением. Ярость сменилась нежностью. Он одними губами прошептал что-то, не сводя с неё глаз. Он знал её. Девушка была уверенна, что он знает её. Но откуда? Откуда, черт возьми?

Сделав неуверенный шаг к нему на встречу, Каника подняла с песка арены оброненную одной из девиц увесистую медаль. Мужчина примирительно развел руки в стороны и слегка наклонил голову. Его глаза улыбались и лучились радостью, а губы продолжали неустанно что-то нашептывать. Возможно, он молился. Подойдя на расстояние вытянутой руки, Каника попыталась разобрать его речь, но этого языка, к сожалению, девушка не знала. Медленно потянулось время, а Великая Арена застыла в ожидании развязки затянувшейся неординарной церемонии награждения. Настроение толпы и её желания переменчивы, как осенняя погода.

Секунда. И вот медаль занимает своё законное место на шее победителя Большой Битвы. Еще одна секунда. И вот зал в очередной раз взрывается овациями, охранники с облегчением вздыхают, Мартин продолжает гневно сопеть, а Адис, задумчиво разглядывая песок под своими ногами, покидает арену.

Но всё это было где-то в другой вселенной. Очень-очень далеко. И совсем не важно. Здесь и сейчас существовали только он и она. Мужчина и женщина. Незнакомые, но такие близкие. И Ругевит, одарив Канику полным обожания и преданности взглядом, завалился на бок и потерял сознание. Силы покинули его.

С тех пор мужчина ни на минуту не приходил себя. Он безмятежно лежал на кровати. А Каника не находила себе места, перебирая в голове вновь и вновь произошедшие события и свои странные чувств. Да, этот незаурядный персонаж заинтересовал её. К сожалению, Адиса он заинтересовал не меньше. Отец даже вернулся под своды арены, чтобы лично понаблюдать за тем, кто устроил столь грандиозное представление. Наверное, Адис даже не успел сесть в свой личный вертолет. Лишнее внимание со стороны отца, конечно же, не желательно, но что ж поделать? По крайней мере, пока интерес Адиса к гладиатору будет жив и сам гладиатор не отправится на встречу со своими Богами, в кого бы он там не верил.

Накопленная усталость, монотонный гул медицинских приборов и неяркий электрический свет сделали своё дело. Сон медленно, но уверенно побеждал сопротивляющийся организм девушки. Лёгкая дрема — состояние между сном и бодрствованием. То самое состояние, когда человек более всего подвержен чужому ментальному воздействию и внушению. То самое состояние, в котором человек проникает в глубины мироздания. Яркие футуристические образы и видения обычно мгновенно растворяются, стоит человеку открыть глаза. И не оставляют ни следа о себе, кроме горького послевкусия потери чего-то чрезвычайно важного. Так и Каника, вздрогнув от неожиданного прикосновения, долго пыталась прийти в себя и понять, что же важного она увидела за непродолжительный период пребывания в царстве сновидений.

Также девушка не сразу смогла понять, что же разбудило её. Легкий туман в голове не рассеивался, заставляя мысли блуждать в хаотичном порядке. А осознав, что же случилось, Каника взволновано посмотрела на нежно сжимающую её кисть сильную мужскую руку. Переведя взгляд на лицо загадочного мужчины, лежащего на укрытой белой простыней кровати и державшего её за руку, девушка неуверенно произнесла:

— Привет, Андрей.

— Привет, Ева, — ответил ей мужчина.

Наше время, день четвертый,

Восточное побережье Северной Америки,

Взгляд со стороны.

Левую часть лица пронзила невыносимая боль, и Мартин недовольно поморщился, слегка дотронувшись до щеки. Чертов недоносок опозорил его перед уважаемыми людьми, перед Мастером и перед его строптивой дочуркой. Проклятье! Такого унижения он не испытывал никогда за всю свою жизнь. Ярость кипела в нем, требуя крови гладиатора. Но Адис категорически запретил его трогать. Видите ли, его дочка желает с ним покувыркаться. Ничего, скоро придет звездный час Мартина. Тогда он заставит смотреть своего обидчика на то, как медленно и мучительно гниет его тело. Довольная широкая улыбка заставила пожалеть о секундной радости. Лицо вновь отозвалось жгучей болью.

Адис восстановил внешний вид лица Мартина. Опухшее синее лицо выглядело непрезентабельно и могло сорвать важную операцию. Но боль Адис принципиально оставил, как напоминание об унижении. И настоятельно посоветовал не избавляться от неё. Ослушаться Мастера Мартин не рискнул, в этом случае его ждал бы не радушный прием по прилету домой. Непрезентабельно тогда бы стало выглядеть не только лицо. В такой незавидной ситуации оставалось накапливать праведный гнев в себе. А уже вторая за неделю смена часового пояса не прибавляла бодрости и спокойствия.