В ожидании творца... Общий файл.

Мы поднимаемся с ним в башню, там находятся покои матери. А там сидит она... Какая же она красивая, тоже мечтаю когда-нибудь быть такой же красивой. У нас в замке нет ни одного зеркала. Интересно, почему? Кстати про то, что зеркала существуют, я случайно узнала у одной новенькой служанки, она почему-то долго возмущалась этим фактом. Так вот моя мама красивая. У нее длинные-длинные волосы, мои, надеюсь, тоже когда-нибудь согласятся быть такими. Мне вот интересно как мама со своими договорилась? И у нее они золотые, как солнце. Маму папа так иногда так и называет, мое солнышко. У мамы красивое лицо, большие зеленые глаза.

Когда мы зашли, мама полуобернулась к нам, а затем улыбнулась отцу:

— Здравствуй, дорогой. Как твои дела? — затем, будто что-то вдруг припомнив, она посмотрела на меня, — С днем рождения, дочь. Надеюсь, тебе понравились мои подарки?

— Да, конечно мамочка. Очень. У тебя самый ммм... взыскательный вкус, вот. — отец и мать переглянулись и улыбнулись. А я, желая закрепить успех, добавила: — Так няня сказала.

Почему-то после этой фразы мама немного скривилась, а отец отвернулся. Затем он ответил на это:

— Да, твоя няня хорошая женщина, а теперь пойдемте на луг, поиграем! У нашей малышки сегодня один из самых счастливых дней в году.

И затем папа перенес нас на красивый луг. Тут столько было красивых цветов. И все так замечательно. Мы играли во всякие разные детские игры. Мы смеялась и хохотала и, глядя на это, я чувствовала себя самой счастливой на свете. Мне было так хорошо. Мы с мамой плели венки, хотя уже не сезон, но папа перенес нас в какую-то южную страну. А смог он, потому что мой папа маг и волшебник.

— Теперь ты догоняешь, — выкрикивала мама.

— Нет, ты, — отвечал ей отец.

— Мой день рождения, как скажу, так и будет, — прекращала спор я. Мы играли в догонялки. Играть с родителями так весело.

Там рядом было чистейшее озеро и после салочек мы там все искупались. А после папа перенес из кухни нам праздничный завтрак. От игр мы все проголодались. Это мой самый лучший день в жизни.

Но все хорошее чаще всего очень быстро заканчивается. И не успела я насладиться чувством праздника, как мы снова оказались в спальне матери. Я попрощалась с родителями и удалилась к себе. Мои праздники всегда так проходят. Это самое обычное явление и мы все знаем, что делаем. С новым праздником меняются лишь места, к которые отец нас переносит. Но сегодня все будет не так. Я залихватски улыбнулась и полезла в мой ящик с сокровищами и достала картину, которую нарисовала маме. Через полчаса я уже кралась по направлению к спальне матери. Сегодня я смогла незаметно взять его у отца. Теперь я смогу лично отдать его матери. А то утром я забыла про него, а теперь я ее не скоро увижу. Папа говорит, что я болею, поэтому мне нельзя с ней часто видится, как и с другими детьми. Так что по замку я чаще всего хожу по тайным ходам, так я держу и слова отца, но и не сижу в своей комнате безвылазно.

Я выбралась из тайного хода и аккуратно, чтобы никто не заметил, пробралась на мамину половину. Тут я тайных ходов я не знала, так как бывала я тут очень редко. Пришлось красться вдоль стены.

Мне повезло, дверь в мамину комнату была отрыта, я хотела вбежать, как услышала слова, что перевернули всю мою жизнь наизнанку, точнее, на истинную сторону:

— Ненавижу это маленькое, уродливое отродье. Знала бы родословную муженька и что получится, ни за что не вышла замуж. А ведь могла стать женой принца... — голос матери был таким чужим и таким холодным. Или же он просто стал настоящим. Я не до конца понимала, про что говорят. Сначала я подумала, что это чужой голос, но потом... Не хотелось верить. Было огромное желание спрятаться и сделать вид, что я ничего не слышала. Закрыть глаза и представить, что ничего не было. Просто, если все что я слышу — правда, то моя жизнь просто не имеет смысла, да и прав, к существованию у нее маловато. Я сдержалась, никак не прореагировав, лишь мои глаза широко раскрылись, словно от испуга. Как от внезапного попадания под воду, вроде только ты был на поверхности, а сейчас можешь утонуть, но пока это не осознал и потому не волнуешься, только лишь судорожно хочешь вздохнуть хоть немного воздуха....

— Кстати ты обещала показать мне этого зверька? — голос мужчины отталкивал, но следующие слова матери ударили по мне еще больнее, чем все, что я слышала до, но, увы, не после:

— Звереныш? Ты прав, я уже и не знаю, как скрыть свое отвращение. По твоему совету я убедила мужа не учить ее контролю, заявив что не надо подвергать ее опасности так рано. — она мерзко захихикала, — Это животное опасно само по себе, а уж с контролем...

Не знаю, но я почувствовала, будто в мое широко распахнутое сердце вдруг взяли и всадили кинжал, а потом провернули с огромным удовольствием. А после, усмехнувшись, сказали: 'Добро пожаловать в реальность, малышка'. Я почувствовала на губах привкус соли. Дотронулась до лица. Там по щекам лились беззвучные слезы, а я и не заметила. Странно, вот значит, как это выглядит. Как смешно. Даже не знаю, может не так уж это здорово плакать. Дальше я хотела уйти, чтобы меня никто не увидел, но испуганно замерла, услышав следующие слова:

— Молодец, ты послушна, а теперь позови своего ребенка, — приказал мужской голос, который я за пару минут успела возненавидеть.

— Ребенок? Мой ребенок? Моя голова... Что происходит? Почему... — она не успела договорить. Я невольно всхлипнула, что прозвучало резко в наступившей тишине. Чем и обнаружила свое присутствие перед этим человеком. Тот заметил меня и жестко ухмыльнулся:

— Жаль этот план теперь не сработает, а так воспитали бы тебя. Жаль... Значит не судьба. Ладно, запомни, звереныш, что будет с теми, кому ты доверишься, — он обернулся к матери и что-то ей сказал, отчего глаза ее расширились, и она, словно переменилась, но теперь все, что касалось моей хм... этой женщины, которая произвела меня на этот свет, меня мало волновало. Так что я даже не глянула в ее сторону. Затем, не дав ей ничего сказать, он взмахнул рукой и приказал: — Исчезни из этого мира...

Я не могла ничего сделать, да и признаться честно, не хотела. А после на меня посмотрели эти леденящие серые, словно пепел, глаза в окружение таких же волос. И пепельноволосый устало произнес:

— Жизнь не такая, какой кажется такому ребенку, как ты, — это прозвучало немного с иронией, немного с пафосом, но с большой долей жалости и с сожалением не понятно о чем.

Передо мной появилось зеркало, в которое я посмотрела. Я увидела себя, наконец, в первый раз в жизни. Только намного позже я узнала, что это было именно зеркало, но отчетливо поняла, что оно показывает меня. Я в ужасе закричала. На мой крик сбежалось ползамка, но было поздно. Ничего изменить уже было нельзя. Так мою жизнь перечеркнули в первый раз. Я запрокинула голову, в попытке сдержать слезы. Не знаю, мне просто не хотелось, чтобы их кто-то увидел. А потом меня прорвало, и я расхохоталась. Вкус безумия?

* * *

Мне уже шесть, я теперь совсем взрослая. Никто со мной не общается, да и я не горю желанием. Может, только с отцом хоть словом перемолвиться... Но о чем? Как же я ошибалась раньше. Считала себя самым счастливым ребенком на свете. Нелюбимое дитя, обожаемых им родителей. Какой реалистичный парадокс. Отец, наверно, опять в лаборатории или в маминой комнате, ход в которую имеет лишь он да я.

Мне вот на секунду стало интересно, если бы перед отцом поставили выбор — я или мать? Чтобы он выбрал? Затем мысленно усмехнулась, конечно, мать. Ее же он точно любит, а я нелепая зверюшка и не более того. Как же я ненавижу зеркала... Разбила бы все. Но, чего не могу, то не могу.

— Маленькая, а маленькая, ты куда? — спросила меня няня. Из всех я теперь могу хорошо общаться только с ней. Она же, как оказалась единственная не лгала мне. Она знает меня с младенчества. Святая женщина.

— Магда, я хочу отца навестить. Может он что придумал? — сказала. Няня, как и в прошлый раз тревожно покачала головой, предупреждая. Но как и тогда не сказала и слова.

Я прошла все в те же покои матери, которой теперь с нами нет. Отец без движений сидел за маминым столом. Не знаю, о чем он думал тогда, но лицо его было потерянным. Как же он живет? Да, у каждого своя бездна, главное в нее не заглядывать...

— Отец, ну, выйди ты на свежий воздух! Ее же не вернуть! Зачем ты так себя загоняешь? — я просто не смогла сдержаться. Сколь сильно дети умеют любить, столь же сильно они ненавидят, если их оттолкнуть.

— Не смей так говорить о матери! — он тоже закричал на меня. Не знаю, что нашло на меня, но в ответ я крикнула:

— Эта женщина мне не мать! Я ее ненавижу!

Отец резко изменился и ударил меня по лицу, я отлетела к стене. Я подняла взгляд на человека, который загоняет себя в могилу уже год, а я ничего не могу сделать. По щекам катились слезы бессилия и боли, но не физической... Боли от предательства. И я не могла их сдерживать. Больше не могла. Не было ни сил, ни желания. Зло усмехнулась. А в груди разгоралось что-то жаркое и ноющее:

— Так отправляйся к ней. Пока не поймешь, как обидел — не найти тебе меня снова. Исчезни из этого мира! — я закричала слова того незнакомца от бессилия и жалости к себе. Мне было плохо. Ребенок умер во мне. Что-то вырвалось из меня, потом отец исчез.