Данкан умолк, он смотрел на Лэш и не мог понять, как Маку удалось соблазнить такую восхитительную девушку. Его друг казался ему простым деревенским пареньком, мало грамотным и не слишком привлекательным, но очевидно, Лэш считала иначе.

— Она красивая? — по-своему истолковала его молчание девушка.

— Ками? Её главное достоинство не красота — нежность, хрупкость. Хотя да, она красивая. Разве цветы бывают не красивыми? — он посмотрел на Лэш. Она даже не пыталась скрыть свою досаду и ревность, услышав о красоте Ками, и Данкан поспешил исправиться. — А разве бывают не красивыми звезды? Вы земля и небо. Она теплая ласковая заботливая жена и мать его детей, ее он знает с детства. А ты яркая горячая страсть. Ты женщина во многом превзошедшая мужчин, уверен, поэтому Мак и полюбил тебя. Вы ничем не напоминаете друг друга, как жаркое пламя и тающая снежинка.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, — вздохнув, сказала девушка. Она сидела на соломе, возле трупа своего лвока и машинально поглаживала младенцев, ее худенькие плечи были понуро опущены а из глаз прямо на окровавленную шерстку капали слезы.

— Займись малышами, — предложил Данкан, надеясь, что заботы о новорожденных помогут девушке отвлечься на время от собственных бед. Она кивнула и снова их погладила. Данкан первое мгновение был озадачен, но потом сообразил, она просто не знает, что с ними делать. Даджер тяжко вздохнул и, сграбастав малышей, двинулся на кухню, искать, чем можно помыть крошек и накормить их. Девушка плелась следом. Мужчина молча совершил все необходимые манипуляции, затем вернул кутят хозяйке и спросил:

— Что ты собираешься делать?

— Ну, — она вздохнула и подняла на него глаза. — Я единственная представительница рода эль Дирин, оставшаяся в живых, если не считать отца. Мой ребенок продолжит наш род, и моя семья не умрет.

— Значит все складывается прекрасно? — неожиданно для себя разозлился Данкан. — Война закончится, Мак вернется к жене в деревню, неотразимая Лэш продолжит род Дирин, и все будут счастливы. Так?

Казалось, что его резкая отповедь вдохнула в нее новые силы и, расправив плечи, она окинула даджера высокомерным взглядом, и едва кивнув, ответила:

— Да, именно так.

— Что ж, это не мое дело, но запомни, милая девушка, если к моменту рождения ребенка Мак все еще будет оставаться в неведении, я сам ему все расскажу. Я сказал! — поставил точку Данкан и вышел.

— Ха! — возразила ему вслед Лэш и зарыдала...

Данкан был зол на Лэш и Мака и, не желая больше видеться с ними, нашел-таки веский аргумент в пользу паломничества к Одинокой горе и, словно боясь раздумать, отправился прямо к Даре, надеясь договориться об отпуске. И вновь, как тогда в крепости Силы, нарвался на разговор о себе.

Двое, как он понял, князь Онэр и его советник, решали каким способом лучше всего убить Данкана.

— Она не желает, что бы кто-нибудь из ее людей, тем более этот выскочка погибли по моей вине, — волновался голос князя.

— Но ведь он летает на драконе, разве нельзя устроить так, что бы этот голодранец свернул себе шею, а его тварь не успела спасти его?

— Ничего не выйдет. Дара слишком верит драконам, она даже разговаривает с ними. Принцесса считает, что драконы не умеют врать, и если один из них скажет ей что смерть этого негодяя подстроена, она обвинит меня.

— Я все никак не могу привыкнуть к тому, что драконы говорят с ней, — пожаловался хриплый, будто простуженный голос советника.

— Но это правда. Более того, именно драконы и признали в Даре "деву Итикора".

— Н-да, может быть, он случайно упадет с одной из башен? — продолжал гадать второй голос.

— Столько свидетелей...

— А если подождать до ближайшей битвы? Ведь времени осталось чуть больше месяца, в сущности, это ерунда.

— Ты прав, но она обещала перед битвой объявить свое решение, и я не уверен, что оно мне понравится. Если бы не ее упрямство, эта идиотка уже давно была бы моей, вместе с ее силой и властью. Уж я бы смог выбить из ее головы всю эту дурь, связанную с ее желанием передать власть над Итикором своему сопливому братцу. Ну, какой из него правитель?

— Что ж, попробуй выставить его предателем.

— Церемонию проводила Рэйвн, от ее морока невозможно скрыться, даже если ты еще и не замыслил зла, она все равно его обнаружит.

— О, Оркол его забери! Такое ощущение, что его оберегает сама Кора.

— Если бы принцесса не была такой упрямицей, — сокрушенно сказал Онэр. — Во всем Итикоре не нашлось бы пары лучше нашей.

— Что ж, князь, утро вечера мудренее, — начал прощаться советник и Данкан предпочел скрыться.

Он долго бродил по крепости, обдумывая сложившуюся ситуацию. Лишь одно никак не укладывалось в его голове — почему? Почему Дара Ортега, принцесса крови, повелительница воинов Ветра, "дева Итикора" наконец, — так часто связывает свое имя с его? В конце концов, князь Онэр прав, кто кроме князя воинов Ветра годится в мужья их добровольно избранной повелительнице? Из всего этого вытекает следующий и самый значимый вопрос, — с какой стати Онэр так боится Данкана, что готов его убить? Ведь он ничего не стоит, один из сотен воинов. Да, Дара назначила его сотником, да, тогда, что бы унять его страх перед тем серым облаком, она увела его из пещеры, но до какой степени надо не уважать собственную невесту, чтобы считать ее способной пустить в свою постель первого встречного. А ведь Данкан и был для нее первым встречным. Что же делать? Да, похоже сейчас действительно подходящий момент для полета на Одинокую. А интересно, что написано в первых рунах Рамайя?

— Кто здесь? — тихо спросила Дара, Данкан и не заметил, как забрел на казарменную кухню. Она стояла посреди комнаты и, облизывая пальцы, что-то ела.

— Это я, Данкан, — так же тихо отозвался тот.

— Ты тоже голоден? — спросила принцесса, предлагая разделить ужин, даджер покачал головой, но за стол сел. Девушка перестала есть и уселась напротив него. Он заметил в ее глазах тревогу за него и неподдельное любопытство, и понял что возможно Онэр прав, ревнуя свою принцессу к даджеру. Она взяла его руки в свои ладони, и едва заметно сжав, их спросила:

— Тебя что-то тревожит?

— Нет, ничего, — поторопился заверить Данкан. — Принцесса, я хочу просить вас о небольшом отпуске, — она недоуменно подняла брови и попыталась заглянуть в его глаза. Он вздохнул и продолжил. — Я должен лететь к Одинокой горе, мне необходимо несколько дней времени и Скейси.

Дара выпустила его руки и встала. Тонкие пальцы мелко дрожали и, убрав нервным движением, прядь с лица, она спросила:

— Зачем?

— Мне непременно нужно отчитываться? — парировал Данкан.

— В принципе, нет. Но я рассчитывала устроить очередную приемную церемонию и ты, как сотник моей гвардии должен там присутствовать. Так что, отложи свой полет на неделю, а утром после церемонии можешь отправляться в путь.

Конечно, Данкан хотел бы улететь немедленно, но не рискнул спорить с девушкой. Кроме того, у него была масса хлопот с его сотней. Да еще нужно было выбрать смышленого парня, который его заменит и проследит за людьми. Поэтому он от души поблагодарил принцессу и удалился, оставив ее доедать свой ужин. Вернувшись в свою келью, Данкан лег в кровать, но так и не смог уснуть до самого рассвета, слишком много событий вошло в последний час.

— Лэш! Лэш! Проснись же, Оркол тебя забери! — вопила Дара, лихорадочно дергая подругу за руки. Девушка недовольно фыркала, потягивалась, но глаз не открывала.

— Лэш, проснись же ты, наконец, — рявкнула принцесса.

— Сгинь, противная, — вяло сопротивлялась Лэш. — Дара, отстань, я сплю.

— Лэш, я пропала! — объявила Дара. Это был ее последний аргумент, и он, как ни странно подействовал. Ее подруга распахнула глаза еще не просохшие от слез по Кайле и села на кровати.

— В чем дело?

— Данкан! Он собирается к Оракулу! Если он спросит о Сали, я пропала.

— Но ты ведь сама хотела, чтобы он обо всем узнал?

— Да, — кивнула девушка, но тут же поправила себя. — То есть, нет. То есть, я не знаю.

Она закусила нижнюю губу и в отчаянии взглянула на Лэш.

— Детка, по-моему, ты просто боишься, — улыбнулась девушка. С того дня, как она узнала о своей беременности, Лэш сильно изменилась, теперь она относилась к Даре и Айке, как к несмышленым младшим сестренкам. А с Рэйвн, с которой они никогда особенно не ладили, нашла, наконец, общий язык. И именно в последнее время у Лэш возникла привычка говорить с подругами снисходительно.

— Да! Боюсь! Но что же мне делать? — всхлипнула Дара.

— Делать? Ты сначала разберись, чего именно ты боишься.

— Я? — принцесса с минуту молча разглядывала подругу, затем сообщила. — Я боюсь его реакции. Данкан такой не выдержанный. И, я боюсь... Нет, я... В общем, я уговорила его задержаться еще на неделю, до следующей церемонии Ветра, а потом, пока его не будет, нужно выступить. Спешно и подальше от крепости. Надо же когда-нибудь начинать войну.

— Дара! Так не воюют! — одернула ее подруга, но затем, лукаво улыбнувшись, добавила: — но ведь ты возьмешь меня с собой?

— Да-а, что бы ты меня мучила нравоучениями всю дорогу?

— Можно подумать ты против, — проворчала Лэш, затем подруги переглянулись, и комната наполнилась смехом...

Это была четвертая церемония Ветра с тех пор, как Данкан попал к воинам Ветра. Он вяло позевывал, наблюдая, как очередного претендента захлестывает вихрь, и думал о том парне, который оказался предателем и был отправлен куда-то вместе с колдуном Ондолохом, дедом Рейвн и Онэра и... опять пропустил тот самый момент, или его и не было вовсе. Как странно, в прошлый раз парень вел себя иначе, он тоже извивался, орал, словно на него напал пчелиный рой, но когда мучения прекратились, он угрем заструился по земле, пытаясь достичь ног Дары.

Девушки привычно бросились к нему и так же автоматически Лэш и Рейвн поставили шпиона на колени, а Айка вознесла над его головой тяжелый двуручный эспадон.

— Кто ты? — прогремел рядом с Данканом голос Дары.

— Я Ларвин Конрад, я не понимаю! Что происходит? О, Кора! Меня заставили, сиятельная госпожа. Я слабый человек, я прошу помилования! Прошу, ведь я не успел еще ничего сделать!!! — скулил предатель. Данкан отвел глаза от искаженного ужасом лица несчастного, и невольно затаил дыхание. Мать богиня, сколько презрения и гадливости в направленных на шпиона взглядах. И Айка, в этот раз меч не дрожал в ее руке, она глянула на Дару и кажется даже с улыбкой пнула распростертое тело, желая прекратить водопад его красноречия.

— Умолкни! — приказала она. — И прими смерть достойно, как воин! — глаза несчастного испуганно заметались.

— Смерть? Но почему смерть? Ведь госпожа не сказала ни слова, — в отчаянии причитал он.

— Убейте его, — устало произнесла Дара, но тут она услышала растерянный вскрик кого-то из молодых воинов и поторопилась объяснить свое решение. — Я должна это сделать, что бы весть о жестокости к шпионам достигла ушей всех, кто желает пойти по его стопам, — тихо, почти шепотом сказала она и словно надела маску хладнокровного высокомерия, глядя на казнь.

Шпион вопил и, дрыгая ногами, извивался в цепких руках огромных воинов, которые сменили Лэш и Рейвн. Айка ждала, пока один из жрецов сотворит молитву над головой приговоренного, а тот словно обезумев, умолял девушек о прощении. Но когда бормотания жреца смолкли, и несчастный понял что, он обречен, шпион изменил тактику. Он взглянул на Дару, даже не пытаясь скрыть ненависть и прошипел:

— Будь ты проклята, киматийская ведьма!

Эспадон в руках Айки сверкнул на солнце и голова шпиона с искаженным болью и злобой ртом, медленно и как-то неуклюже скатилась на землю. Рейвн презрительно хмыкнула. Дара поморщилась, словно от боли, а Айка принялась очищать от крови меч, брезгливо поджав губы. Да и Данкан был потрясен — никогда в жизни на его глазах не казнили людей так легко. Он участвовал в битвах и видел, как люди теряют конечности и головы, но это в пылу сражения. Он видел, как людей казнили посреди столичной площади, после длительного судебного разбирательства, но чтобы так, за здорово живешь, из-за какого-то глупого ветра, он вздрогнул, представив себя на месте этого парня. И вновь он оглядел лица воинов Ветра — ледяное спокойствие, мрачное презрение, бессовестная насмешка...

Впрочем, что это он? Дара права, если щадить предателей и шпионов, то они устроят настоящее паломничество на Кимати. В конце концов, паренька в крепости Духа они простили, значит, какое-то представление о справедливости у них есть. И их, вернее нас, поправил себя Данкан, нельзя за это винить.

— Данкан, что ты об этом думаешь? — раздался с боку взволнованный голос Мака.

— А? — Данкан пожал плечами, он действительно не знал, что он об этом думает, но ответить попытался. — Наверное, они правы.

— Но это жестоко.

— Не более чем зарезать больное животное, — парировал даджер.

— Боюсь, это выше моего понимания, — вздохнул Мак и поплелся восвояси. Данкан не пошел за ним, у него были дела поважнее.

Глава 5.

Мир вывернулся наизнанку, и надо было привыкать жить

в таком — вывернутом — мире. Где-то далеко, в глубине

сознания, он понимал, что дело не в мире. Просто он уже

начал получать ответы на вопросы.

Г. Л. Олди.

Земия. Итикор. Одинокая гора. Дом Оракула.

Уже на следующий день Данкан на Скейси отправился к Одинокой горе. Они улетели поспешно на рассвете, так как Скейси по секрету шепнул Данкану, что если у принцессы будет возможность, она придумает еще одну отсрочку. Дракон и даджер сбежали как преступники, не заботясь о последствиях и не думая о завтрашнем дне.

Данкан был поражен прелестью, открывшегося с высоты драконьего полета, вида. До сих пор он видел лишь горные ландшафты, и считал, что ничего прекраснее природа создать не в состоянии. Но теперь, когда перед ним лежала ровная гладь его родной страны, Данкан вдруг осознал любовь Дары к Итикору и ее трогательную заботу о королевстве. Даджер разглядывал окрестности, поначалу из праздного любопытства, затем далекая зелень распускающейся природы захлестнула его своим очарованием. А трогательная беззащитность деревушек окруженных пашнями, разбросанных то тут, то там посреди степи? Богиня, как же прекрасна его страна!