Он ни секунды не сомневался, что способен разорвать на части любого, кто причинит вред его герцогине, даже если она и не образец красоты. Даже если она подчинена необъяснимому злу, которое уничтожает реальный мир вокруг.

— Ах вы дьяволы! — Блики мечей завертелись, как посланцы бога, превращая мертвое и потустороннее в части от целого. Секира, как фокусник, ловко заменил оставшийся в ком-то меч длинным ножом из сапога и тотчас пропорол очередное брюхо.

Кларисса смотрела на происходящее отстраненно, не понимая, видит ли сон или действительно кто-то способен противостоять пусть и самым мелким, но все же опасным демонам.

— Он — умелый боец, — голос над ухом сковал тело льдом. — Пожалуй, я согласен отпустить вас за кладом к гобби.

Герцогиня осторожно обернулась и ослепленная утренним солнцем сумела разглядеть черную фигуру, которая потихоньку таяла среди поля. Бой больше не волновал несчастную. Она вскочила и побежала следом за удаляющимся в небо миражом, вдруг превратившимся в черный ветер и ударившим Клариссу по лицу запахом гари.

Испачканная и обреченная женщина еще долго стояла спиной к драке и искала глазами убийцу. Искала до тех пор, пока окровавленная рука Секиры не легла на плечо.

— Ты в порядке? — Спросил смелый мошенник, тяжело дыша.

— Да, — Кларисса обернулась к мужчине и утерла рукавом его лицо, видя кучу тел у недавнего костра. — Мы сегодня покидаем герцогство Авали...

— Хорошо! -Смелый вояка широко улыбнулся. -Я знал, что ты поверишь в меня. Ты еще узнаешь, что можешь освободиться от чудовищ.

— Конечно, — Кларисса поспешно кивнула. — Пойдем скорее отсюда. — И она подтолкнула Секиру вперед, стараясь не оглядываться. Освободиться или стать чудовищем, лишь бы поскорее идти. Лишь бы мужчина не узнал, что сейчас, сегодня, мог погибнуть! Спасибо, Господи, за еще один день.

Они собрали пожитки, привели себя в порядок и, сев на отдохнувших лошадей, помчались по дороге, с двух сторон которой сиреневыми вспышками горели цветы вереска.

— Ты видела, как я их? — Со смехом вдруг спросил Секира.

— Да, — герцогиня кивнула и накрыла лицо вуалью. — Ты молодец!

— Опять прячешься?

— От тебя — нет, но соседние земли вряд ли примут "ведьму" с такой же благожелательностью, как собственные. Трудно будет скрывать, какая сила потащится по землям короля следом за нами. Понимаешь?

— Не дурак, догадываюсь, — мужчина победно поднял руку и пришпорил коня. — Ох и зададим жару! Если, конечно, ты сумеешь обуздать на время этих тварей, — добавил он, оборачиваясь, потому что уже намного обогнал Клариссу, продолжавшую думать о согласии призрака покинуть герцогство.

— Сумеем, потому что они тебя проверяли, — женщина пришпорила лошадь, и уже скоро шла почти вровень с любимым, который нисколько не удивлялся случившемуся и не задавал лишних вопросов по поводу довольно странного поведения герцогини. Возможно, он действительно был слишком невнимателен и безалаберен. Смешливость Секиры не пугала, а скорее радовала.

— Проверка прошла успешно, моя сиятельная принцесса? — С легкой ехидцей поинтересовался пройдоха, оглядываясь, словно их еще продолжали преследовать. — И нам позволили покинуть родные земли? — Красная перчатка описала полукруг по горизонту, вернувшись к герцогине, которая сразу подала руку в ответ и почувствовала крепкое короткое пожатие. — Ничего не объясняй, — понимающий взгляд разрушил последние сомнения. — Доверяй мне.

Герцогство Авали с этой стороны заканчивалось довольно плохой дорогой среди поросшего низкими деревцами леса. Деревня у самой границы давно пустовала, а искусственное озерцо поросло болотной травой.

Замедлив движение, Кларисса разглядывала странные сооружения вдоль дороги, больше похожие на пугала. Только кого они должны отгонять, совершенно неясно. Черное тряпье развевалось на деревянных почерневших крестах, издавая щекочущее нервишки шуршание, внезапно затихало и снова о чем-то сообщало путникам.

— Что это? — Женщина почти не шевелилась, боясь потревожить местных духов.

— Предупреждающие знаки, — Секира увернулся от одной из тряпок, которую, как парус, раздул набежавший с севера ветер. — Здесь побывала чума.

— Чума? — Изумилась Кларисса и сглотнула. — Какая она?

А в памяти возникли огонь и пламя лихорадки, которые еще долгие месяцы мучили далекую, неизвестно зачем выжившую жертву. Воспоминание выглядело, как жадные языки пламени, которые лизали худенькое тело, адским жаром разливались по внутренностям, а потом превращались в ледяную воду, которая топила сознание в пузырьках безумных сновидений.

Чума! Какая должна быть чума? Герцогиня склонила голову и до большой дороги старалась молчать, потому что Секира, когда обернулся, чтобы ответить, выглядел совсем иначе, чем несколько минут назад — с искаженным страданием лицом. Он сказал, что потерял из-за чумы родителей, что... Господи, зачем она спросила?

Чума! Поглощала разум. Чума! Пила эти земли. Чума! К тебе пришла новая гостья. С огромными крыльями из тварей, прибывших с той стороны, с хвостом, тянущимся в преисподнюю. К тебе, король, пришла она, чтобы выжить после того, как ты отказался помочь погибающим. К тебе — за мифическим кладом, хранящимся у горных карликов.

Черные тени поползли по невысокому лесу, заглянули в полуразрушенные дома, сорвали черные тряпки с крестов, сделав из них новую одежду и, прикинувшись людьми, двинулись следом за хозяйкой, которая все больше мрачнела, разглядывая серые долины королевских земель, бедноту стоящих вдалеке живых еще деревенек и не ждала ничего хорошего от предстоящего углубления в соседнее графство.

— Твоя вуаль привлечет внимание, — внезапно решил Секира, остановился и спрыгнул с коня, поднимая пыль с дороги, которая сразу защекотала нос. Как давно здесь не было дождя! Вот и поля почернели без влаги, и урожай сулит голод. — Иди ко мне. — Вояка аккуратно поставил Клариссу на землю. — Пойдем, спустимся к ручью. Он совсем недалеко. И избавимся от сиятельной внешности.

— Что ты намерен сделать?

— Всего лишь превратить тебя в бродяжку-оруженосца. Против? — Секира щелкнул женщину по носу. — Грязь на лице куда лучше, чем вуаль. Никто не заинтересуется бедностью так, как дорогой занавеской. — мужчина огляделся и внимательно посмотрел на странное шевеление, догоняющее путников по дороге. — Ты права, они двинулись следом за тобой.

— Я знаю, я предупреждала, — кивнула Кларисса. — Этим землям больше не придется мучиться от чумы. — Пойдем поскорее, — и она потянула Секиру за рукав в сторону, через кусты к небольшому склону, за которым слышалось едва уловимое журчание.

— Это все равно, что заглянуть в другой мир?

— Это все равно, что слышать голос убийцы и общаться с совершенно другим человеком.

* * *

СиАвали лежала на краю кровати с широко открытыми глазами и видела над собой широкие темные доски потолка, который ходил ходуном от присутствия тварей. СиАвали слышала, как мистерик и Каелль дерутся, но никак не хотела вставать и останавливать их.

Она чувствовала тугой узел на запястье, липкую кровь на рукаве и не могла отделаться от усталости и аромата, оставленного Виктином на вышитом красными и золотыми цветами покрывале. Можно представить воина рядом, прижаться близко-близко. Хозяйка дома звякнула браслетами и обняла одну из многочисленных маленьких подушек, не обращая внимания на грохот на лестнице и шипение грозного Каелля, чья огромная тень до сих пор оставалась в комнате.

Что это? Герцогиня наткнулась под одеялом на что-то твердое и потянула на себя. Какая красивая коробочка! Серебро с витиеватой символикой, блестящая секретная защелка. Любопытство заставило покрутить находку в поисках скрытой от глаз кнопки, но механизм был хитрее СиАвали, которая всегда умела заставлять и тварей, и людей делать то, что ей выгодно.

Война... Любовник предпочитает войну. Мистерик. Он пришел отобрать земли. Оба хороши! Женщина легла на живот и склонила головку к шкатулке. Юбка собралась и открыла стройные ножки, которые начали выписывать в воздухе пируэты. Красивая штука. Рука потянулась за мешком с ножами и попыталась одним из них поддеть край крышки. Все бесполезно.

Ничего другого и не следовало ожидать. Тонкая ручная работа, предназначенная одному владельцу, помечена символикой высшего мистериканства. Это не христианская религия. Эта та ветвь, которая всегда существовала тайно и служила лишь власти и самой себе, пользуясь закрытыми знаниями — не сомневайтесь, ваши тайны не убегут. СиАвали хорошо понимала, что написано среди обычного цветочного орнамента, и потому еще больше хотела заглянуть внутрь. Но попытки не увенчивались хоть малым успехом.

Тогда женщина встала и прошлась по комнате, пытаясь умерить пыл и успокоиться. Мысли ее вернулись к воинственным призывам Каелля и обещаниям Виктина. С такими разными характерами и судьбами, они незаметно толкают земли Авали к войне. И если мистерик не вернется, то последует настоящая гроза. Она произойдет скорее, чем если бы посланникам короля удалось арестовать Титу-Авали.

Посмотреть, так воин вообще пришел сюда сражаться! Хозяйка присела у камина и протянула вперед руки, чтобы немного согреться. Тени и твари не отвлекали ее от сомнений, а мысли все сильнее тянулись к сестре, которая несомненно находится в опасности. Ее могли схватить. Ею могли воспользоваться эти бесстыжие фанатики короля! Так что пусть дерутся. Когда Каелль возьмет верх, а он сможет сделать это, несмотря на плащ, когда Виктин испробует яда и перестанет сопротивляться, тогда они выяснят правду о намерениях соседних земель, правду о графе Фаруне, который возомнил себя хозяином мира и обуздают короля и людей.

СиАвали обернулась на шорох в дверях, но никого не увидела, зато на кровати звякнула и внезапно раскрылась шкатулка. Сама. Быстро вскочив, запутавшись в юбках и кружеве, женщина бросилась к покрывалу. И с нескрываемым восторгом выхватила из нутра грамоту с печатью короля. Глаза ее пробежали бумагу, которая больше не скрывала истинного значения.

— Повелением моим доставить в столицу, — пробормотали побледневшие губы. — Уведомить, что расследование по убийству детей и хаосу, творящемуся в герцогстве, передается мистерику Виктину. Что старое дело закрыто по истечению времени. Виновен тот, кто сообщил о преступлении. — Смех холодом пробежал по стенам. — Значит убийца Титу-Авали! И виновна она... — торопливые пальцы начали рвать гербовую бумагу на мелкие кусочки. Чертово правосудие! Вот вам и милость.

— Хозяйка! — Голос позвал женщину из окна. — Да бросьте вы это бесполезное занятие! Бросьте в огонь, и с концами. — К стеклу прижался недавно мелькавший в воздухе посреди двора уродец, который висел на раме и бился в стекло. — Какая цена этой дурацкой бумажке? Вы на горизонт посмотрите, попробуйте. — Тут зазывала чуть не сорвался и стал неуклюже опять карабкаться на подоконник.

СиАвали удивленно подняла брови. Значит, Виктин не врал о близком присутствии гобби. Но зачем Каеллю скрывать присутствие отвратительного карлика? Женщина неспешно направилась к мозаичному окну, попутно бросив обрывки в огонь, щелкнула задвижкой и впустила внутрь мелкую, заносчивую тварьку, которая еще несколько минут приводила себя в порядок. В это время герцогиня пристально разглядывала горизонт с красными и оранжевыми всполохами, похожими на пожарище.

— Что это значит? — Спросила она через минуту у маленького чудовища, что полез за покрывалом и теперь вышагивал по комнате, как в королевской мантии.

— Город подожгли. Я подозревал, я знал! — Глубокомысленно заявил гость. — Но главное — ваша сестра!

— Кто ты такой? — СиАвали хотела нахмурится, но вид у монстра был настолько забавным, что вызывал лишь улыбку.

— Я? Ну, знаете ли! И это после стольких страшных сказок, что растрезвонил вам мистерик? Представляюсь, покорный слуга Пинки!

Гобби снизу вверх посмотрел на герцогиню. Оценил ее стать и лицо, а потом прищелкнул языком.

— Всегда обожал именно женскую красоту, особенно — человеческую. — Подхалим полез в карман и через секунду протянул СиАвали маленький золотой букетик. — Примите с искренним почтением.

— Ты гобби, — хозяйка осторожно взяла тонкую работу двумя пальцами, продолжая оставаться спокойной и наблюдая за краснотой на краю черного неба. — Так что случилось? И чего ты хочешь?

— Аккуратного обращения с мистериком Виктином. — Монстрик изящно поклонился. — И небольшой услуги за помощь.

— Где Титу-Авали? Ты говорил про нее! — Строго потребовала герцогиня, начиная понимать, что волшебство гобби сильно действует на особей женского пола.

— На пути сюда, не волнуйтесь, хозяйка. Скоро мы приведем их армию к вам в лапы. Ведь этого добивается и Каелль, и вы! Ничего не случится...

— Сколько же вас здесь?

— Ну вот, посыпались вопросы! — Гобби покачал головой, подергал плечиками. — Сперва обещание, хозяйка... — Розовое, пахучее облако воображаемых цветов окутало СиАвали успокоительным туманом. — Не сопротивляйтесь. Я хороший! Я так старался, чтобы удержать Виктина здесь, я приведу сюда и посланцев короля вместе с Титу-Авали. А теперь обещайте!

— Что обещать? — Нежность по отношению к гостю проникала в кожу иголками, но разум все еще сопротивлялся.

— Склонитесь поближе, хозяйка, — гобби поманил герцогиню к себе, и та присела, шурша подолом платья, ленты которого извилистыми змеями разлетелись по полу. — Ближе, чтобы я мог шепнуть на ухо... — Острые зубы чуть коснулись мочки уха.

Мистерик Виктин ощутил, как по телу пробегает ожог: горячая лава сначала ударила по ногам, а потом поползла через тело к голове, сделав мир на короткое мгновенье ярко-пурпурным. Гобби на подлокотнике расплылся в прозрачное пятно и внезапно вновь оказался на полу, только теперь он сидел в крохотном резном кресле, возникшем прямо из воздуха.

— Зачем мне плащ? — Эхом повторил воин и попытался встать, чтобы избавиться от шевелящейся мерзости на коленях и присутствия настойчивого карлика.

— Только не говори, что для защиты? И так понятно. — Гобби облизал губы черным, с пупырышками языком, откинулся на спинку и начал раскачиваться туда-сюда, насвистывая незатейливый мотивчик, наблюдая за потугами Виктина встать. — Знаешь, всегда поражался твоему упрямству, — заметил он через какое-то время и с достоинством короля закинул ножку на ножку. — Сейчас кровь твоя закипает, пространство меняется... А ты до сих пор не понимаешь, что я готов тебе помочь?

— Уже достаточно нагадил! — Процедил Виктин, подавляя стон.

— Значит, ответа я не дождусь? — Изумление маленького урода выглядело фальшивым и самодовольным. — Тогда, может быть, мой сиятельный служитель удосужится признать себя самим собой. А то у меня от всех ваших сказочек о благородном графе голова разболелась! Что, великочтимый Фарун, хорошо ли жить с новым именем? Хорошо ли врать барышням? — Гобби поморщился презрительно, расправил расшитые жемчугом рукава и перестал быть вовсе почтительным. — Почему же ты не закончил истории? Не сказал герцогине до конца, что сделал и почему подался в мистерики, примерив чужую рясу? А лицо? Ты помнишь, как получил новое лицо взамен тому? Значит, я лишил тебя души? Или ты обманул нас? Так как все было на самом деле?