Голоса моей Вселенной. Часть 1: Рабы Логики

— Но папа ведь приказал...

— Второй Закон гласит, что киборг должен повиноваться человеку. Но Третий — что киборг должен заботиться о своей безопасности, пока это не противоречит первым двум Законам. Я позаботился о своей безопасности и это, в моём понимании, не противоречило Законам Азимова, — киборг криво улыбнулся.

— Это хорошо. Я рад, что тебе не было больно, — искренне произнес я.

— Лучше поспите, маленький господин, — киборг вновь улыбнулся, но теперь уже по-доброму.

Уснуть мне не составило труда.

* * *

— Ты ведь английского производства, — сказал я три-три-шесть-три, когда мы сидели плечом к плечу на еще зеленой летней траве, вдалеке от посторонних глаз на заднем дворе дома. — Думаю, именно поэтому отец не любит тебя. Ему не нравятся англичане, хотя, конечно, он не признается в этом.

Окончательно выздоровев, я начал общаться с киборгом. Родители не знали, что он для меня сделал, потому что темнокожий боялся их гнева: отец запрещал ему прикасаться к людям и даже смотреть им в глаза. Но я помнил доброту три-три-шесть-три, и мне было очень интересно его изучать: как он мыслит, что думает.

— Нет, кажется, это не потому, что я английского производства, — отвечал киборг, — но я понимаю, почему твой отец недолюбливает англичан. Ваши народы много и долго воевали друг с другом.

— Тогда почему он к тебе так плохо относится?

Темнокожий задумался. Он либо не спешил с ответом, либо не мог принять решение, стоит ли вообще отвечать.

— Для англичан главное — открывать мир, для немцев — его завоевывать, для русских — чувствовать, а для французов — мыслить. А вот для киборга главное — это служить человеку. Думаю, я для него тот, кого вы называете словом "раб", — он повернулся ко мне лицом и посмотрел на меня в упор, но в глазах не было ожидаемой мною ненависти. — Просто раб. Не более того.

Сразу же после этого разговора я решил поговорить с отцом. Он приехал вечером. Перед ужином я зашел в его кабинет:

— Привет пап.

— Здравствуй. Как настроение? — отец устало сидел в огромном темно-коричневом кожаном кресле.

— Я хотел поговорить насчет три-три-шесть-три, — робко произнес я и сел напротив.

— А что с ним? Он что-то натворил? — нахмурился папа.

Отец будто ждал какой-то выходки со стороны киборга, хотя ничего подобного ни разу не было.

— Нет-нет, все отлично, — быстро ответил я.

— А что тогда?

— Мне кажется, мы с ним... ты с ним очень грубо обращаешься. А он ведь живой, все чувствует!

— Ох, ты прямо как твоя мать. Весь в нее! Позволь, я тебе кое-что объясню, — отец широко заулыбался, достал сигару, подкурил ее. — Сын, посмотри на себя. Да-да, осмотри свое тело, прикоснись к коже.

Я был в недоумении, но сделал, как велел отец, а он продолжил:

— Материал, из которого ты сделан, очень мягок. Ты непрочен и относительно слаб. Ты не сможешь жить вечно, потому что твое тело невероятно быстро изнашивается. Одна из причин, почему мы создали киборгов — оградить свои тела от опасной работы, облегчить наше существование. Почему я так пренебрежительно отношусь к три-три-шесть-три? Секундами ранее я говорил о том, что ты мягок, как и я, а киборг относительно нас неуязвим. Машина не должна почувствовать своего превосходства. Это как с собакой: покажи ей кто хозяин. Покажи! — отец выпустил струю густого сигарного дыма. Я молчал, задумчиво разглядывая пол, и папа добавил: — Вопросы имеются?

Я резко поднял взгляд:

— А что, если они взбунтуются?

Отец издал смешок... да, я думаю, это был смешок. Затем он встал из-за стола:

— Пошли со мной. Пошли-пошли.

Мы отыскали три-три-шесть-три. Папа подозвал киборга к себе и, как только тот подошел, наградил его мощным ударом в лицо. Отец прежде занимался боксом, киборга отшатнуло, у него изо рта полилась кровь.

— Не отключать боль! — приказывал папа. — Не отключать боль!

Он бил киборга, пока тот не упал, но и лежащего продолжил добивать ногами.

— Я думаю, тебе пришло время прекратить быть мальчишкой! — обратился отец ко мне. — Тебе пора понять, что миром управляют не женщины, а мужчины! Мужчина — это грубая сила. И поэтому мир жесток. Очень жесток. И если ты не нанесешь удар первым — ударят тебя! И если ты не будешь демонстрировать свою силу, свое превосходство, — тебя уничтожит кто-то, кто решит первым поднять свою голову и выступить против твоего авторитета. А теперь ударь киборга!

— Но папа... — мне было очень страшно. Я не мог пошевелиться.

— Бей! — отец кричал, как сумасшедший.

— Я не буду...

— Бей его! Бей первым, или я ударю тебя! — он крепко схватил меня за воротник рубашки. Я знал, что, скорее всего, три-три-шесть-три отключил боль, но бить его мне не хотелось. Тем не менее, я ударил. Ударил ногой прямо в живот киборга. Затем ударил еще. Три-три-шесть-три прятал лицо руками, а я боялся увидеть его глаза.

Отец все не отпускал меня. И я продолжал бить до тех пор, пока не почувствовал, что хватка отца ослабла.

— Молодец. Вот это мой мальчик! — лицо отца сияло от удовольствия. — Мужчина!

— Спасибо... пап... — я решил, что обязательно должен что-то ответить. Сердце, казалось, выпрыгнет из груди. Я впервые КОГО-ТО ударил. Да, три-три-шесть-три только что окончательно стал для меня не "что-то", а "кто-то". Лицо киборга было в крови, как и его тело.

— И запомни, сын, ТЫ хозяин, и никто другой. А этот... — он пренебрежительно указал на киборга, — правильно сконструированная машина не может навредить ее создателю. Все просто.

Отец похлопал меня по плечу и ушел. И вдруг я понял, что мне понравилось кого-то бить. Это добавило мне уверенности в себе. Власть! Власть и успокоение... — вот, что я почувствовал.

* * *

Глаза киборга были грустны и спокойны:

— Невозможно узнать, что ты счастлив, пока не осознаешь, что значит несчастье. Невозможно узнать, что ты высок, пока не осознаешь, что такое быть низким. Наверно, все эти страдания однажды вознаградятся, и я смогу в полной мере ощутить, что значит быть свободным.

Прячась ото всех, мы сидели в тени огромного старого дуба, который властно возвышался неподалеку от моего дома. Прошла неделя с тех пор, как мне пришлось избить три-три-шесть-три. Он простил меня, даже не задумываясь. Сказал, что все понимает, и что отцов мы не выбираем.

— Ты хотел бы освободиться?

— Да, — киборг еле заметно закивал головой, жуя зеленый кончик побега. Видимо, он мне очень доверял, раз говорил такие вещи, за которые отец мог бы его уничтожить.

— Но что ты будешь делать со своей свободой?

— Найду свою дорогу. Как любой другой человек, — три-три-шесть-три был очень серьезен. Он хотел быть человеком. Пока он был киборгом, его сковывали Три Закона. Также убежать ему не позволял встроенный в мозг маячок, который взорвется, как только его обладатель отдалится более, чем на километр от дома. Эту дополнительную меру безопасности придумал отец.

— Если ты хочешь быть свободным, — начал я, — для начала тебе необходимо придумать имя.

Три-три-шесть-три с интересом на меня уставился. Ему явно очень понравилась моя идея.

— Как насчет Поля? — предложил я. — Поль! Как тебе?

— Нет, — киборг замотал головой. Затем он указал на свое огромное тело. — Разве я похож на Поля?

— Не знаю, похож ли ты на следующее имя, но у него замечательное значение: родной, единокровный, брат.

— Что это за имя? — с неподдельным, каким-то детским интересом спросил три-три-шесть-три.

— Жермен.

— Жермен?.. Жермен... — киборг произносил это имя, пробуя на вкус, и в его устах оно звучало молитвой. — Мне очень нравится. Спасибо.

Он хотел меня то ли обнять, то ли подать мне руку, чтобы я пожал ее, — этого я так и не понял и уже никогда не узнаю ответ. Жермен услышал, как его зовет мой отец. Еще одна из привилегий быть киборгом — до невозможности отличный слух.

Я спрятался в кустах, чтобы папа не заметил меня. Жермен подошел к нему.

— Вы меня звали, месье? — склонив голову, спросил киборг.

— Конечно! Безмозглая ты курица! Тупица! Идиот! — отец наградил Жермена крепкой пощечиной. Он явно был пьян.

— Любимый! Ну что же ты делаешь? — неожиданно из дома появилась мама.

— Уйди в дом, женщина! Мне нужно выпустить пар! Уйди в дом! — отец продолжал ударять Жермена по лицу.

— Милый, хороший мой, все образуется!.. — О чем она? В ее голосе была паника. — По телевизору говорят всякую чушь. Жак говорит всякую чушь. Ну как англичане могут на нас напасть? Пошли в дом. Дорогой?

— Эти умалишенные воспалили мне мозг, — шатаясь, отвечал отец. — Я просто выпущу пар... А ты иди в дом! Или тебе тоже достанется!

Мама скривилась, но все же вернулась в дом, добавив негромко:

— Добьешь киборга... и кто будет убираться и готовить? И волосы мне расчесывать...

— Киборг! — отец высокомерно посмотрел на Жермена. — Слушай мой приказ. Стой и иди.

На лице Жермена появилось недоумение. Он, подобно солдату, замаршировал на месте.

— Нет-нет, киборг. Это не то, — спокойным голосом, ухмыляясь, сказал папа. — Стой и иди.

Жермен застыл. Он не знал, что делать.

— Стой и иди, — не меняя пластинку, повторял отец.

— Но, месье... извините меня... это ведь противоречащие друг другу приказы, — заметил киборг.

— Смеешь сомневаться в моей воле? — отец достал из кармана пистолет и ткнул им в губы Жермена. — Жри это! Жри!

Дуло пистолета оказалось во рту у киборга. Кажется, отец может выстрелить! На лице Жермена отчетливо проступил страх. Отец этого и ждал — он удовлетворенно ухмыльнулся.

Что же мне делать? Что мне делать?! Жермен!..

Вспышка.

Какая-то яркая вспышка в сопровождении глухого громкого звука. Свет, который всегда освещал вход в дом, погас. Я увидел, как перестали работать роботы-садовники.

Еще вспышка!

Что-то обрушилось на мой дом, его часть разлетелась в огне. Отца и Жермена отбросило взрывной волной. А я успел спрятаться в корнях дуба, заслонившего меня от летящих обломков.

— Отец! Отец! — я подбежал к месту, где лежало два тела.

Киборг встал первым и поднял голову вверх. Я сделал тоже самое.

Сотни военных кораблей англичан летели на юг, в сторону Парижа. Слышались отдаленные взрывы: бомбили город.

— Жермен! Помоги мне, Жермен! — я нащупал у отца слабый пульс. Папа лежал без сознания, из его ушей текла кровь, а его тело было придавлено огромной балкой, которую мне было не поднять. — Жермен! Пожалуйста!..

Турбины кораблей заглушали мой голос, но я точно знал, что киборг слышит меня. Он стоял молча и все смотрел вверх. Над нами появилась вторая волна английских кораблей, они сбрасывали десант.

— Я умоляю тебя!.. — в слезах я склонился над телом отца. — Жермен... Жермен...

Когда я поднял голову, то увидел, как три-три-шесть-три убегает... куда-то на юг. И я что есть сил прокричал ему вслед:

— Вернись, киборг! Вернись! Это приказ!..

15 февраля 2069

— Значит, дом поразили тандемным магнитно-кумулятивным снарядом и электроснабжение отключилось?

— Верно, — ответил я.

— И киборг это знал. Значит, он мог убежать, не боясь, что сработает взрывное устройство в его мозгу, так как вся электроника отключилась.

— Тогда вся северная Франция осталась без электроснабжения, — решил уточнить я. — Началось вторжение. Англичане использовали запрещенные ООН магнитно-кумулятивные снаряды, чтобы обесточить Францию и военные машины нашей армии.

— Да-да, месье Лонэ, мы хорошо помним историю этой короткой войны. Спасибо. Итак, киборг под номером три-три-шесть-три был одним из первых представителей второго класса, которые были более совершенны, более человечны в плане устройства организма, и на них не влияли в полной мере магнитно-кумулятивные снаряды. Возможно, месье Лонэ, снаряд частично повредил вашему киборгу центральный процессор, вот почему он не повиновался приказам. Возможно, исходя из того, как три-три-шесть-три объяснял отказ отключать боль, киборг уже был с дефектом в понимании Законов Азимова. Очень интересную историю вы нам поведали, месье Лонэ. Сожалею о смерти вашего отца. Слава Господу Богу, ваша мать осталась жива, — обвинитель скрестил руки у себя на груди и обратился к судье. — История месье Лонэ подтверждает непригодность подсудимого киборга. Свидетель может быть свободным.

Я встал с места для свидетеля и занял свой прежний стул в зале суда.

Меня вызывали по делу первых киборгов-бунтовщиков. Одним из мятежных отродий был мой старый знакомый три-три-шесть-три.

— Суд готов вынести вердикт, — начал судья. — Девятого февраля две тысячи шестьдесят девятого года был подавлен первый бунт киборгов. К бунту привело переосмысление Законов Азимова отдельными единицами кибернетического общества. Это возмутительный дефект, который решено искоренить тотальным уничтожением бракованного материала с целью предупреждения возникновения очередных неисправностей кибернетических изделий. Решением Верховного Суда Солнечной системы все кибернетические единицы партий, к которым принадлежали дефектные продукты, будут деактивированы и ликвидированы вне зависимости от места и статуса в обществе и вне зависимости от поддержки или отрицания идеологии бунтовщиков.

В зале прозвучали громкие аплодисменты.

Я не отрывал свой взгляд от три-три-шесть-три, стоящего в клетке среди сотен прочих мятежников. Темнокожий киборг, не моргая, смотрел в мою душу. Тридцать шесть лет я не видел этих искусственных глаз. Его взгляд излучал... нет, я такого взгляда еще ни у кого прежде не видел и не уверен, что понимаю его значение... Но это не важно.

Вот, что важно: бунтовщики, пытающиеся устроить освободительную кибернетическую революцию, будут уничтожены. И поделом им. Три-три-шесть-три будет уничтожен. Он это заслужил.

Мой отец отомщен.

Глава 9

Сны Риты

4 мая 2082

Он преставился мне именем Деррик, но я выведала его не придуманное, истинное имя — Вадим. Он очень не хотел его говорить, но я знаю о своём мужчине всё. И потому я его, и он мой. Такое сильное и красивое имя. И пусть для всех мужчина будет маской под именем Деррик, а для меня же: истинный, вечный, настоящий — Вадим. Мой Вадим.

Когда мне исполнилось семнадцать лет с момента изготовления, худшим подарком на мой праздник было то, что на наш корабль, перевозящий симаргл, напали так называемые космические пираты. Они были людьми: бывшие военные, дезертиры и мятежники. После того, как кибернетическое сообщество победило в Великой Войне Нравов, редкий человек мог позволить себе без опаски напасть на киборга. Но Дэйв, больше известный как Жнец, был из числа людей крайне сильно ненавидящих представителей кибернетической расы. Жнец отличался жестокостью, расчетливостью и великолепными боевыми навыками. Закалённые в боях пираты напали и без особых трудностей взяли транспортник на абордаж. Среди нас было лишь десять военных в охране, но весь экипаж, включая его мирных представителей (лишь потому, что мы были киборгами) Жнец решил казнить.