— Это уже на обратном пути... — Поставив кружку, Кузьма взял плитку шоколада. — Я-то посчитал, что упрыгали они... ну, которые уцелевшие... Ан нет... Два из тех, что колодец стерегли, возле столовой притаились. Одного, который мне в ногу вцепился, Яша об стену шмякнул, головой... только другой-то за горло его ухватил, да и порвал в один момент. И утащил... Ну, я выждал маленько, потом на кухню пополз.

Кузьма помолчал немного в ожидании вопросов, и принялся за шоколад — медленно и осторожно, откусывая маленькими кусочками: видимо, с зубами у него было совсем плохо.

— Ладно, Кузьма... Давай-ка мы ремень снимем... наверное, уже можно. — Я снял с его ноги ремень и размотал тряпки. Кожа под ними была синюшного цвета. — Помассируй... только осторожно... И молись, чтоб твоя лечилка сработала.

— Сработает! Не впервой! — бодро отозвался Кузьма и принялся разминать бедро. — Меня уж и подстреливали, и ломали — и ничо, живой!

Прошло несколько минут — бинт оставался белым. Похоже, Кир не преувеличивал возможности артефакта.

— Что будем делать? — спросил я, обернувшись к напарнику. — Пойдем посмотрим? Или как?

— Пойдем, — чуть помолчав, сказал Кир.

Выглядел он спокойным и сосредоточенным. Мда-а... Хотел бы я знать, о чем он сейчас думает. Честно говоря, я не рассчитывал, что он согласится. Солдата нет — стало быть, и долг закрыт. И можно вернуться, не нарываясь на неприятности. Что же до меня, то мне не давала покоя одна мыслишка — взять у Солдата подшлемник. Если защита от психополя сработала здесь, то подшлемник может пригодиться и в будущем, в дальнейших поисках журналистов. Если, конечно, он не находился на голове Солдата в момент самоубийства. Могло быть по-всякому. Солдат сообщил на базу, что отключил установку. Я бы на его месте наверняка попробовал снять подшлемник, чтобы убедиться, что излучения нет. Допустим, Солдат так и поступил. Но что он сделал дальше — убрал подшлемник в рюкзак или снова надел? Если надел, то почему поддался внушению при встрече с Контролером? Разная природа воздействия?

— Кузьма, как полагаешь — не прибьет нас твой приятель? — поинтересовался я.

— А я с вами Яшу пошлю... — заулыбался Кузьма. — Тогда точно не прибьет. Опять же — не заблудитесь.

— Яшу? Ты же сказал, он погиб!

— Так эта... Они ведь все Яши. Ты что, не понял? Все — Яши, потому что они — это я.

Нет, это просто дурдом какой-то!

— Ладно. Тогда командуй. — Я встал и надел рюкзак.

Кузьма поманил рукой одного из мужичков, и когда тот приблизился, показал на меня и громко сказал: "Хороший!", показал на Кира и повторил: "Хороший". Потом указал на дверь и сказал: "Идти. К Семену".

Мужичок кивнул, колесо на двери завертелось, и она распахнулась.

— Вы за Яшей приглядывайте, мужики! — сказал Кузьма.

— Не беспокойся. Вернем в целости и сохранности, — пообещал я. — Отдыхай пока.

Мы вышли из комнаты, и дверь тотчас закрылась.

Глава 10

В вестибюле мы вслед за Яшей свернули направо, в центральный коридор. Двери в комнаты с обеих сторон были открыты настежь, и свет фонарей выхватывал из темноты лабораторные столы с приборами, стеллажи с оборудованием, белые халаты на вешалках... Никаких следов поспешной эвакуации, как наверху, — похоже, здесь работали до последнего.

Коридор закончился огромным, во все пять подземных этажей, круглым залом, в середине которого высилась махина какой-то установки — вертикально стоящий, опутанный змеевиками труб цилиндр и над ним — высоко наверху, на уровне примерно третьего этажа — гигантских размеров шар. Невысокая загородка из пластиковых щитов тянулась по периметру зала, оставляя пару метров для прохода вдоль стены. Свет ламп аварийного освещения — здесь они были расположены на стенах — не доставал до конструкции в центре, и ее более мелкие детали оставались неразличимыми.

— Интересно, чем они тут занимались? — приостановившись, спросил я Кира.

Он пожал плечами:

— Мне-то откуда знать. Хотя... Видел я когда-то в интернете фотографию экспериментальной установки для изучения гравитации... В общем — похоже. Только там вся конструкция размещалась на столе.

Впереди показалась трехмаршевая металлическая лестница на второй этаж. За ней, в нескольких метрах, лежали трупы двух прыгунов. Мне хотелось взглянуть на них поближе, но наш провожатый уже ступил на лестницу, и оставить его без прикрытия я не решился. И хорошо сделал! Едва я поднялся на первую площадку, как раздался гортанный крик Яши: "Пры-ы! Пры-ы!" Мельком глянув на Яшу — он стоял, обернувшись к залу и угрожающе выставив перед собой согнутые в локтях руки — я развернулся и вскинул автомат.

Прыгунов было трое. Двое появились из темноты слева от цилиндра и теперь, по-лягушачьи припадая на руки, быстро, в прискочку двигались к лестнице. Третьего, длинными прыжками огибавшего зал по коридору между стеной и ограждением, готовился принять Кир — он уже выцеливал прыгуна, дожидаясь, видимо, сокращения дистанции, и я сосредоточился на первых двух.

Поймав ближнего прыгуна в перекрестие прицела, я нажал на спуск. И опоздал — на долю секунды, но опоздал! Словно подброшенный катапультой, снорк взмыл в воздух... Оторвавшись от ПНВ, я поднял автомат и, навскидку, выпустил в летящую мишень длинную очередь. Внизу застучал автомат Кира, и зал наполнился жутким грохотом. Уже зная, чувствуя, что попал, я перенес огонь на второго снорка. В то же мгновение над ухом у меня раздался короткий визг, тело подстреленного прыгуна дернулось в полете, будто по нему ударили кувалдой, и рухнуло на ограждение площадки. Второй клиент прыгнуть так и не успел — и остался лежать метрах в пяти за барьером. Вся стычка продолжалась от силы пятнадцать секунд.

— Ну и как тебе? — спросил Кир, подходя к лестнице. — Представляешь теперь, как оно бывает, когда ты один, а снорков хотя бы трое или четверо? А Солдат ведь, по словам Кузьмы, восьмерых положил.

— Да, видно, силен был мужик, — сказал я. Что я мог еще сказать? Что нехрен было лезть сюда в одиночку? Что напрасно пытался при встрече с контролером все решить силой?

Я снял с поручня тело снорка и опустил на площадку. Нижняя часть маски, как и говорил Кир, была задрана к носу, и обрывок шланга напоминал бы смешной хоботок слоненка, если бы не трехсантиметровой длины зубы, вернее — клыки, торчащие из открытой пасти существа. Я попытался снять маску, но она будто приросла к скулам снорка.

— Напрасный труд, — глядя на мои потуги, сказал Кир. — И до тебя находились желающие на его физиономию посмотреть. Да только оказалось, что маску можно снять разве что вместе с кожей.

На втором этаже, кроме трупов еще двух прыгунов, ничего интересного не оказалось. Зато недалеко от лестницы между третьим и четвертым этажами я заприметил красивый, похожий на мандарин артефакт, вроде тех, что попались нам в туннеле по пути на Янтарь.

— "Огненный шар". Помогает при укусах, — прокомментировал Кир. — Возьми, может пригодиться. Только осторожно: обычно они возле "жарок" образуются.

И действительно, едва я подошел к артефакту, как в паре метров дальше раздался хлопок и зашипела синим пламенем невидимая горелка. В лицо полыхнуло нестерпимым жаром, и я отскочил.

— Ы-ыы, — засмеялся Яша, приседая и хлопая себя ладонями по ляжкам. — Ы-ыы.

— Не так нахально, Серый! Поаккуратнее надо, не грибы собираешь, — укоризненно сказал Кир. Забрал у меня пенал и, выждав, когда "жарка" погаснет, присел, протянул руку с пеналом и подцепил артефакт. — Вот, держи.

При обходе четвертого яруса мы опять наткнулись на место стычки Солдата с прыгунами. Солдат, видимо, пытался укрыться в лаборатории — дверь была разнесена в щепки, а под выходящим в зал длинным проемом окна в груде битого стекла валялись три прыгуна. Похоже, здесь Солдат пользовался сорок пятым калибром, и головы снорков не разлетелись на куски только из-за резиновых масок.

Посмотрев на оборудование на столах, я понял, что ошибся — это была не лаборатория, а пункт связи. Видимо, отсюда Солдат и передал последнее сообщение: на одном из столов лежала опрокинутая набок старая армейская рация. На полу, рядом, — труп прыгуна.

Когда мы поднялись на пятый ярус, я остановился.

— Кир, давай определимся... Мне нужен подшлемник Солдата. Мстить я не собираюсь: Солдат сам виноват. Так что никакой пальбы... Если несогласен — я пойду один.

С минуту Кир молчал.

— А если он и с нами так же? — наконец, произнес он, глянув на меня исподлобья.

— Вряд ли... Но если вдруг... тогда другое дело.

Кир кивнул, и мы пустились догонять Яшу.

Тело Солдата лежало в самом начале выходящего в зал коридора. Это был действительно крупный мужик, из тех, о ком говорят — "шкафчик" или "амбал". Левая половина коротко стриженой головы отсутствовала, а оставшаяся ее часть выглядела так, будто кто-то, забавы ради, выложил на полу барельеф. Туго набитый рюкзак остался на спине покойного — видимо, контролера пожитки не интересовали. Рядом валялся и пистолет — Кольт .45

— Сымон, — пролопотал Яша.

Откуда появился контролер, я так и не понял, поскольку не переставал удерживать в поле зрения и ярус, и коридор. Еще секунду назад все было чисто, и все-таки он уже стоял здесь, в глубине коридора, метрах в шести от нас.

Краем глаза я заметил, как рука Кира дернулась к калашу...

— Стоять! — крикнул я и метнулся к напарнику...

По счастью, Кир вовремя опомнился и опустил руку.

— Вот именно. Иногда лучше стоять, чем лежать. — В голосе контролера звучала насмешка. — Фонари-то уберите, что ли...

Прежде чем мы выключили фонари, я успел его разглядеть — высокий, худой, лысый, в сером комбезе и армейских ботинках — в общем, ничего необычного... Только вот голова выглядела как-то странно: верхняя ее часть, над висками, сильно раздавалась вширь. Из-за этого голова походила на грушу, серую, с красными прожилками грушу.

— Что, нравится? — спросил он. Спросил вроде бы равнодушным тоном, но что-то в его голосе заставило меня вздрогнуть.

— Так чего надо-то? Зачем пришли? — вновь спросил он, не дождавшись ответа на предыдущий вопрос. — И кто вы такие, собственно? Вот ты, например. — И он уставился на меня в упор.

Сначала это было как легкое головокружение, потом я почувствовал, что меня словно затягивает в какую-то невидимую воронку, исходящую из его глаз... Я попытался встряхнуть головой, чтобы прогнать морок, — и не смог шевельнуться. В памяти замелькали обрывки чьих-то слов, какие-то картинки, следующие одна за другой — да так часто, что я даже не успевал их разглядеть. Ощущение было такое, будто я несся с гигантской горки в парке с аттракционами...

Внезапно все прекратилось, и я услышал лениво брошенное: "Так... С тобой понятно", и, вспомнив свою реплику "Но если вдруг... тогда другое дело", понял сколь опрометчивым было мое суждение.

— А вот это — правильно, — сказал Семен и засмеялся, негромко и незлобливо. Затем перевел взгляд на Кира. — А ты что за гусь?

Несколько мгновений он молча вглядывался в Кира, потом снова засмеялся — на этот раз с издевкой:

— Так-так... Хитрый, значит?.. Думаешь, от меня стишком можно закрыться? Да я тебя могу вскрыть, как...

— Слышь, Семен... — перебил я. — Мы ведь с миром пришли... Если бы воевать собирались, взяли бы винтовку — она тут недалеко осталась — да и вмазали бы с той стороны зала.

— Ну так и вмазали бы, — сказал он как-то безразлично и отрешенно, отворачиваясь от побледневшего Кира. — Или рыцарю в сверкающих доспехах, — он глянул на меня коротко и остро, — не с руки в гражданских стрелять? Или рыцарь уже позабыл, как это делается?

В лицо будто опять плеснуло жаром горелки.

— Гражданский с калашом — уже не гражданский. В меня стреляли — и я стрелял, — медленно, стараясь четко выговаривать слова непослушными вдруг губами, сказал я. — И ты не господь бог, чтобы меня судить.

— Верно, не господь... Будь я боженькой, стер бы весь этот поганый мир к свиньям собачьим. Напрочь. Как неудавшийся эксперимент.

— Не слишком? Насчет всего мира-то...

— А это все — не слишком? — внезапно заорал он, взметнув кверху руки. — А это — не слишком? — И он с остервенением ударил себя кулаком по голове. — А это? — Он кивнул на перепуганного криком Яшу. — А психотронные генераторы, поднимающие покойников, — не слишком? — Он умолк, переводя дух, потом указал на отсвечивающий медью шар в зале. — А это как? Я ведь слышал ваш разговор о гравитационной установке. А если это правда и Второй Взрыв как раз из-за этой штуки и случился? Как тебе такая идея?

— Я не знаю, Семен... Не знаю, — сказал я.

— Ну да, конечно... Все как всегда... Ты не знаешь, я не знаю — никто не знает... а стало быть — никто и не виноват. Вранье! Кто-то знает... Какие-то мерзавцы все прекрасно знают! Знают — и молчат!

Вспышка гнева сменилась апатией, он опустил руки, сгорбился — да так и остался стоять, глядя потухшим взглядом в пол.

Продолжать разговор не хотелось. Я чувствовал себя усталым и опустошенным; казалось уже, что поход на Янтарь начался не этим утром, а месяц назад.

Я присел возле Солдата и открыл рюкзак. Подшлемник — серая трикотажная шапочка, прошитая тонкой серебристой проволокой, с двумя плоскими коробочками из пластика — лежал сверху. Под ним — груда папок с документами. Забрав подшлемник, я посмотрел на Кира.

— Что с бумагами будем делать?

— За них неплохие деньги можно получить, Серый, — сказал Кир. — Очень неплохие.

Семен, за спиной, фыркнул и громко сплюнул.

Я задумался. Для кого, собственно, могли представлять интерес эти документы? Для Николая и Степана? Допустим... Но откуда у них такие деньги? Не может быть, чтобы Николай решился оплатить личный интерес деньгами компании — ему пришлось бы объясниться, и тогда документы стали бы собственностью его нанимателей — другими словами, стали бы собственностью неизвестно кого. Хочу я этого? Точно нет! С другой стороны, простачком Николай не казался... да и темнил он в истории с журналистами. Предположим, Николай имеет отношение к спецслужбам — украинским или российским... Их интерес понятен: во-первых — предотвращение утечки информации на Запад, во-вторых — получение результатов экспериментов. Гадать, почему документация осталась в институте, не имело смысла: тому могла быть масса самых разных причин. Если работает вариант "во-вторых" — тогда что? Тогда получение информации может ускорить воссоздание установок — где-нибудь под Харьковом или на Урале: люди, здесь работавшие, — они-то ведь остались. Живут где-то, детей растят, жизни радуются...

— Знаешь, Кир... не хочется мне уносить отсюда это дерьмо, — сказал я.

— Ну... давай здесь оставим... — недолго помолчав, отозвался он.

— И оставлять не хочется... Мало ли кто еще сюда заявится.

— Так что ты предлагаешь?