Даэн. Рассказ Каярол

— Тогда для чего ты отдала приказ? — голос Аруна стал обманчиво спокойным. — Чтобы отправить её на смерть в компании моего лучшего офицера? Есть куда менее обременительные способы убийства.

— Как же ты не поймёшь, она тебе не пара.

— Но ты нас обвенчала! — холодная ярость на миг сменила его маску безразличия.

— Пойдя на поводу у твоей привязанности, и совершила ошибку! — мгновенно вспыхнула Данье. — Ей не место в нашей семье. Почему ты так злишься на меня? Я делаю как лучше для нас.

— По-твоему, я должен беспрекословно принять доводы и решения женщины, основанные на зависти?

— Конечно, — улыбнулась ему она. — Ты и Тайри связаны присягой с моими интересами. Ни возразить, ни пожаловаться, ни уйти. Смирись, ты бессилен что-либо сделать.

— Я могу стать первым советником, — возразил Эльвьен, и я поняла, он принял для себя важное решение.

— Мой слух меня не подводит? — уточнила удивленная Данье.

— Назови свою цену. Если ты сделала все, чтобы сделать меня вдовцом, то это будет моей местью тебе.

— Хитрец, — счастливо улыбнулась императрица.

— Назови цену!

— И отказать не могу, но и не отпущу просто так. Поцелуй меня.

— Только не говори мне... — настал его черед удивляться.

— Ты правильно понял, — руки Данье обвили шею брата. — Это и причина, и цена — поцелуй и ночь со мной.

— Чего ты добиваешься?

— Тебе нужна эта должность? А мне — чтобы ты её принял. После чего будет не важно, вернётся Каярол или нет, ты будешь рядом со мной до конца моей жизни, преданный и внимательный. Со мной, а не с ней...

Последние слова она блаженно прошептала и потянулась за платой.

— Пусть так... — услышала я последние слова мужа. — По крайней мере, смогу ограничить твое безумие.

Оказывается, мы оба ей проиграли.

У меня закружилась голова, и я едва не упала.

— Вам плохо, графиня? — злорадство в голосе Данье оказалось на удивление легко проигнорировать, ведь за её словами уже не следовало эхо.

Вокруг снова были своды малого приёмного зала. Желанные ответы не принесли мне облегчения, лишь нанесли новые душевные раны, которые почему-то не болели. Но, тем не менее, ответы позволили осознать некоторые вещи. Я только что наяву пережила свой кошмар, тот самый, под крики которого просыпалась последний месяц. Только удивление мое было блеклым. Получается, подарок Велейта всегда был со мной, но отрицание придало ему новую форму, неудобную и хаотичную. Единственное, что оставалось мне не понятно, почему я так спокойна и не ощущаю ни пустоты, ни ярости?

— Доклад, — тихо прозвучал голос Аруна, напоминая, ради чего я стою перед троном.

— Он вам не нужен, — безучастно констатировала я.

— Объяснись, — маска довольства наконец-то слетела с лица Данье.

— Он изначально вам был не нужен, а потому позвольте откланяться.

Императрица явно была недовольна моим ответом, намереваясь что-то сказать, но Эльвьен заставил её замолчать. Не знаю, что именно он ей сказал, я видела лишь как зашевелились его губы. Сдерживает безумие, как и обещал. Это вызывало гордость и такую бездонную грусть, что сдержаться оказалось просто невозможно.

— Последнее, что я позволю себе сказать: те, кто падают так низко, рискуют рано или поздно захлебнуться грязью собственных тайн и недомолвок. Помните об этом, когда будете выбирать имя наследнику, Данье-Ши.

Мои слова удивили обоих, каждого по-своему. Чем именно меня откровенно не интересовало, но всё равно ответ мне был известен. Потому что подарок Велейта был со мной и теперь едва ли найдется что-то, чего я не знаю о следующих пяти минутах жизни. Она и сама сказала бы, что ждёт с той ночи от Эльвьена ребенка. "Великодушно" бросила бы свои слова мне в спину, чтобы окончательно добить и обязательно преуспела, но вмешалось нечто и теперь первые лица империи молчат каждый о своём. Зал я покинула в тишине.

А дальше был коридор, бесконечно длинный, со смазанными тенями. Интерьер и люди — всё слилось в одну безликую массу. Кажется, я просто шла, сложно сказать сколько, пока перед глазами не появились яркие краски, сосредоточившись на которых, обнаружила себя в своих старых апартаментах. Нет, в апартаментах Данай. Я лежала на кровати и смотрела на стеклянный купол, пока закат не сделал его ярким, что вывело меня из сумерек сознания. Но стоило мне осознать, где нахожусь и поймать себя на мысли, что в Ардии для меня больше нет места, как звук знакомого голоса заставил испуганно подскочить на кровать.

— Будь я на твоём месте тоже пришел бы именно сюда.

Эльвьен сидел на дальнем от меня краю кровати, не удивительно, что я не заметила его, придя в себя. Сидел спиной ко мне, словно не испытывал желания видеть моё лицо.

— Я так предсказуема?

— Нет, — вздохнул он. — Но только здесь мы были с тобой по-настоящему счастливы.

— Значит, ты...

— Пришёл сюда, чтобы подумать и успокоиться, а вовсе не в поисках, — закончил Арун, явно не понимая, что делает своими словами мне больно.

На некоторое время воцарилась тишина. Он хотел извиниться, но не знал, как объяснить сделанный выбор. Я же слушала его дыхание и не могла сдержать слёзы, потому что в нашем молчании услышала всё то, о чём мой муж не мог сказать. Сейчас между нами стоял его новый титул, который представлял собой непреодолимую пропасть. Эльвьен так часто советовал Данье присмотреть кого-то из дворян на эту должность, что мне стало любопытно. Если хорошенько взвесить все последствия и возможности, то выходило, что быть первым советником незавидная участь. К сожалению, об этом мало кто хочет знать. Такой человек одновременно и вдовец, и сирота, который отказывается от всех связей, чтобы те не использовали как рычаги давления, берёт новое имя, а старое хоронит в пустом гробу. Этот титул — самопожертвование ради империи. Соблазн во всей своей красе, но в то же время большая ответственность и огромный риск, ибо слово первого советника уступает только слову императора. А самое главное, для нас главное, что этот титул пожизненный. Советник служит трону до смерти — своей или императора. Поэтому все слова, которые Эльвьен не мог сказать, нещадно рвали меня на части, давая понять, как много я потеряла в один единственный день.

— Я всё понимаю, — мой голос предательски меня подвёл и Арун наконец-то на меня посмотрел, удивлённый, чувствующий неловкость за мои слёзы. — Понимаю и принимаю твой выбор.

— Ты знаешь? — он высказал вслух свою догадку, а я в ответ просто кивнула. — И как давно?

— С того самого момента, когда увидела вас вместе в приёмном зале.

— Значит, те твои слова... — но у меня не было желания слушать окончание.

— Я многое могу тебе рассказать, — перебила его я, — но конкретно эта тайна принадлежит Данье.

— Тогда расскажи мне о Киорсе.

Не знаю, чего конкретно он добивался, но страх не позволял мне заглянуть в будущее нашей беседы. Страх того, что стоит мне мельком взглянуть на самый худший вариант и это вдохнет в него жизнь. Страх, где Эльвьен, узнав подробности, будет видеть во мне если не врага, то угрозу трону точно. И глядя в глаза бывшему мужу, я окончательно поняла, что осталась совсем одна.

— Нет, — твёрдо ответила я.

— И чья теперь это тайна? — в его словах проскользнул холод.

— Моя. Ты же не хочешь провести в спорах наш последний разговор?

— А как ты желаешь его провести? — спросил Эльвьен, специально выделяя, что интересуется моим мнением, ведь сам он не знал, как ответить.

— Будь мне мужем в последний раз, — без особой надежды предложила я, протянув ему руку, как олицетворение шанса, за который можно ухватиться.

Он мог мне отказать, признаю. Более того, как первый советник Арун обязан был так поступить, но отчего-то колебался, взвешивал, продумывал — сомнения отчетливо читались в его задумчивом взгляде.

— Ты в своём праве, — едва ли не одними губами произнёс он, прежде чем схватить за запястье и рывком притянуть к себе. Всё произошло так быстро, что я не успела ни задуматься над его словами, ни испугаться его решительности. От одежды, свою очередь, мы избавлялись медленнее.

Четырьмя часами позже, когда солнце уже село, я молча слушала, как он одевается, безрезультатно пытаясь высмотреть в кромешной тьме проблески чуда. Я лежала спиной к Эльвьену на дальнем краю кровати, а сердце на удивление спокойно отсчитывало секунды до расставания.

— Знаешь, в своей жизни я находил любовь дважды, — неожиданно подал голос Арун, продолжая возиться с одеждой, темнота ему совершенно не мешала.

— И как звали мою предшественницу? — моё любопытство заставило меня поддержать разговор, в противном случае я промолчала в ожидании, когда он уйдёт.

— Данай.

Не скажу, что его слова меня удивили. Башня наложниц кипела слухами, подобно улью в разгар дня. Женщины от скуки не скупились в подробностях и, что удивительно, не вплетали фантазию, пересказывая друг другу всё: от мелочей, до политических интриг. Снимаю незримую шляпу в немом восхищении. Вот только перешептывания обо мне как правило сводились к двум загадочным фразам: "Ещё одна...", "Замена". Кто бы мог подумать, что их смысл я пойму только сейчас.

— Зачем ты начал этот разговор?

— Вовсе не для того, чтобы облегчить свою совесть, — шуршание одежды смолкло. — У меня другие планы и, полагаю, ты уже в курсе, какие именно.

— Мне не интересно, — парировала я, усталость в голосе даже не пришлось изображать.

С момента моего прибытия он сделал определённые выводы, просто наблюдая, и теперь проверял свои догадки. Эльвьен начинал входить в новую роль. Между нами повисла неловкая пауза, пара вдохов не больше, в течение которой меня тоже посетило прозрение.

— Ты дал мне имя женщины, чтобы я напоминала тебе о ней?

— Я... — выдохнул Эльвьен, — был зол и поступил опрометчиво.

И вдруг он рассмеялся.

— Я хотел показать тебя своему учителю, похвастаться какое сокровище отыскал в Киорсе, но когда тебя привели в чувство ты почему-то была так слаба и я разозлился. Следующим днём учитель отчитал меня, он назвал наш бой недостойным и я снова разозлился. Потому и не оставил тебе имя, дал другое. Ты угадала, я хотел, чтобы что-то напоминало мне о ней, лишь бы смягчить своё разочарование. Позже мне стало понятно, что совершил очередную ошибку. Вы с ней даже близко не похожи друг на друга, ни лицом, ни характером. Единственное, что было у вас общего — каждая могла постоять за себя. Но вот ведь ирония, после встречи с Баером ты сопротивлялась и выжила, а Данай подчинилась и сбросилась с башни.

— Винишь себя в её смерти? — осторожно поинтересовалась я, понимая, что не могу отстраниться, какие бы стены мы спешно не возводили между нами.

— Она мне жизнь спасла на заснеженном перевале недалеко от Ониана. Можно сказать, что именно Данай спасла мирный процесс присоединения горных провинций к империи. Я был ею очарован и предложил отправиться со мной в Ардию. Она согласилась. Согласилась даже на роль наложницы. Согласилась и на ошейник, по настоянию венценосной покойницы, — зло выплюнул Арун. — А потом...

Эльвьен замолк, словно переводил дыхание. Покойная императрица по-прежнему вызывала у него сильные чувства. И мне наконец-то стало почему +. Тем не менее, он едва не сказал, что считает свой эгоизм причиной самоубийства девушки. Но в последний момент сдержался, не решился прибегать к такому аргументу. И продолжил.

— После её смерти я с головой ушел в завоевательную компанию. Был даже рад, что Плаем оказал сопротивление объединению, что война затянулась на четыре года. Пока не услышал твой голос.

— О чём ты? — сильное удивление заставило меня сесть, кутаясь в покрывало. Я не понимала его намёка и была почти уверена, что до того боя у трона мы с ним не встречались. Но, быть может, я встретила Аруна сама того не понимая?

— Это была осада Киорса. Мы месяц бились о его стены, пока в наши руки не попал торговец, контрабандист-неудачник, но не связанный молчанием. Он и сообщил о некоторых особенностях армии Плаема.

Он больше не оправдывался. Эльвьен снова жил теми воспоминаниями, когда мы были по разные стороны стены. И мне это не нравилось. Не нравилась цель, которую он себе поставил и шел к ней.

— Командиров с особым талантом было всего двенадцать. Их быстро вычислили. Я был уверен, что маленьким отрядом тихо вырезал всех, а когда сражался с последним по округе пронеслось: "Держать строй!". Ты знала, что отсрочила захват города на четыре дня? Нет?

— Я плохо помню те события, — уклончиво ответила, раздираемая на части противоречивыми чувствами, ведь я всё отлично помнила. Или почти всё.

— Не удивительно. Мы с тобой встретились через пару часов после твоего призыва. И если Данай спасла мою жизнь и очаровала, то ты едва не оборвала ее, и я захотел тебя себе, как меч из редкого сплава.

В повисшей тишине меня настиг ужас происходящего. Мои мысли цеплялись за отдельные слова Эльвьена, выстраивая те в четкую и понятную конструкцию. "Когда сражался с последним...". Нет, не может быть. "Не плачь по мне..." Бейн...

В воспоминания об осаде пришлось вернуться и мне.

В тот день я и подумать не могла, что покину стены города пленницей. Неделю мы находили трупы командиров в самых разных частях Киорса. Тела ценных людей, тех, кто мог преодолевать закон Тела. Сразу становилось понятно, что за нами открыта охота, а значит, секрет армии Плаема открыт. Но магов это не заботило. Они наивно думали, что могут в любой момент переломить исход войны, подпустили врага к стенам столицы, а оказалось, что враг не так прост. Имперские маги тоже умели удивлять. Они блокировали течение магии в человеке или на небольшой территории. Потому мы и проигрывали войну. Я и мой командир остались последними, кто способен перевести солдат через закон. Но если Бейн занимал свою должность по всем правилам, то обо мне никто не знал.

В ту последнюю для меня атаку на город из нас двоих на стене была только я, Бейн запретил выдавать себя без особой нужды. В ту атаку стену города пробили и начался хаос, в центре которого я невольно оказалась. Наша армия и так жила на пределе, в определенный момент я прокричала в небо слова. У меня не было намеренья вкладывать в них силу, но смотреть, как солдаты умирают оказалось невыносимо.

"Держать строй!". И атака в тот день захлебнулась, а я наконец поняла как много зависит от командира. Вот только среди солдат, ни живых, ни мертвых не было Бейна. Его поиски стали моим последним путешествием по стенам Киорса.

Я нашла командира у бойницы тупикового ответвления, далеко от того места, где сражалась сама. Нашла едва живого, в луже крови.

— Как же так... — сорвалось с моих губ.

Помню, что меня окатило холодом, хотя был разгар лета. Помню, как упала рядом с ним на колени, как сжала в руках его ледяные пальцы.

— Представляешь, я ему проиграл... — он посмотрел на меня и рассмеялся, но смех сразу же перешел в кашель.

Я даже не смогла ничего ответить, да он и не ждал.

— Только не плачь по мне, ладно... — с трудом произнес, надрывно вдыхая и выдыхая. — Поверь, я этого не достоин... потому что знал... всё... заранее...