Похищение Зелёной Хризантемы. Часть 1

Анемон, попивая чаёк, допрашивал свеженанятую прислугу на предмет, чего она способна приготовить из рыбы. Услышав в ответ: "Всё что пожелаете! Но за продуктами мне щас идти некогда!", учитель ещё больше взбодрился и, вытащив ученика из-за стола, крикнул передавать привет Лайн и, захватив в кладовой корзинку, потащился за рыбой. Поспешно дожёвывая прихваченное печенье, Торми так и не успел возмутиться, пока не оказался в торговых рядах. Правда, на его бурчание о пользе завтраков не обратили внимания. По прошествии четырёх часов внезапная страсть учителя к обитателям вод превысила все допустимые для разумного человека пределы, а чаяния ребёнка поскорее закончить с покупками и всё-таки нормально поесть успели не только скончаться, но и самозахорониться.

"Наверно, уже семнадцатый рецепт за утро" — обреченно подумал ученик, снова возвращаясь к созерцанию рыбного изобилия на лотках. Влажные бока рыб серебристо поблёскивали. Пятнышки и полоски судаков, яркие плавники окуней, золотистая чешуя карасей и карпов, длинные тёмные тушки налимов, гребешки ершей, благородное розоватое серебро форели — разнообразие приятно радовало глаз, но жестоко ударяло по обонянию характерными ароматами. Торми уже всерьёз подумывал, не упасть ли ему в обморок, для профилактики? Но учитель так красочно описывал ожидаемое к ужину рыбное пиршество, что ребёнок неизменно воодушевлялся и, предаваясь грёзам о нежной розово-оранжевой мякоти форели, послушно плёлся за учителем до следующей лавки и очередного уникального рецепта.

Наконец, выспросив у уже взмокшего продавца все подробности и секреты приготовления ухи из судака и приобретя ещё один рыбный свёрточек, довольный Анемон отлип от прилавка, спрятал книжечку в карман тёмно-зелёного жилета и жизнерадостно возвестил:

— Купим курочку, и, пожалуй, всё.

Торми вытаращил на него глаза. Неужели и с курицей повторится тот же кошмар? Мальчик и без того уже представлял, какие ужасы ему будут сниться в ближайшее время на почве рыбной экскурсии, а если к этому прибавить ещё и упитанных дохлых кур... Скрипя зубами и морально не готовый ещё раз десять прошвырнуться по торговой площади в поисках самой сочной курицы, Торми волочился за учителем, занятым розыском кульминационного ингредиента для ухи.

— Ну, всё, идём домой, — быстро вернувшись от прилавка с развешанными птичьими тушками, сообщил Анемон, держа на весу куль, полюбовно перевязанный зелёной лентой (никак продавщица оказалась одной из поклонниц зеленоокого учителя?)

Домой?! От этой новости мальчик едва не выронил корзинку, не веря своему счастью, ибо сегодня оно не особо к нему благоволило. Признаться честно, Торми уже перестал мечтать о скором возращении в столь желанный, прохладный и овеянный легендами у местного населения учительский дом, который он уже считал родным.

Увлёкшись заново открывшимися перспективами уютного домашнего времяпрепровождения в обществе милой Лайн, любимого учителя, уважаемого кота и подающей надежды госпожи Мазахаки, Торми не сразу осознал, что в узком переулке, в который они вошли, появилось ещё одно действующее лицо. Белокурая девочка лет семи в нежно-голубом платьице, щедро украшенном белой пеной кружев, стремительно неслась им навстречу и, не сбавляя скорости, подпрыгнула и повисла на замершем Анемоне. Торми изумлённо присвистнул, удивлённый тем фактом, что учитель умудрился устоять на ногах, а не рухнул живописной яркой кучей посреди вымощенной жёлтыми кирпичиками мостовой.

Повисшая на его шее нарядно одетая девчонка вопила нечто радостное, пока учитель выпутывался из вороха пышных юбок и светлых локонов, перехваченных кружевными лентами.

— Да, да, Розмари, я тоже страшно рад тебя видеть, — придушенно пробормотал он, осторожно ставя светловолосую проказницу на землю и опускаясь перед ней на колено.

— Анемон! — Девочка радостно улыбалась и лукаво разглядывала лиловыми глазами Торми и его учителя. Кокетливо отряхнув юбки и вскинув головку, отчего заплясали крошечные жемчужинки в ушах, она громким шёпотом поделилась: — Анемон, я специально сбежала, чтобы предупредить тебя: ОН в городе!

Лицо Анемона в этот момент преобразилось, словно он съел неспелую сливу.

ОН в городе? Торми заинтересованно прищурился, ожидая, что же предпримет учитель по такому случаю.

* * *

День только разгорался. В открытое окно с кружевными занавесками, повешенными, чтобы хоть как-то украсить и одомашнить кухню, врывался свежий, напитанный влагой и ароматами цветов ветер. Он приятно бодрил и остужал вскипающее раздражение, разрастающееся с каждым мигом, проведённым в доме, куда Тею занесли злые духи, не иначе. Проклятый дом Арахуэнте! Припахали её тут не слабо, а то ли ещё будет. Если и сегодня не удастся начать поиски пресловутой Хризантемы, есть большая вероятность, что Тея кого-нибудь придушит или навредит здоровью любым другим не менее болезненным способом.

В отсутствие Анемона, прихватившего с собой не в меру прожорливого ученика, наступило самое подходящее время для поисков. Тем более что в комнатах по большей части царил такой бардак, что никто и не заметит незаконной деятельности, но... Это НО было не просто с большой буквы, а ещё и родственницей Анемона. И пока Лайнерия, как её представил хозяин, находилась в доме, о своих делах Теи пришлось забыть, самозабвенно предавшись уборке.

Было около полудня, когда прозвеневший дверной колокольчик оповестил о прибытии гостя, извлекая Тею из глубин чёрной меланхолии, застав с метлой, с коей она и проследовала к воротам, закинув оный предмет хозяйственной необходимости на плечо. В голове всплыло воспоминание о дочке мэра, мнившей о себе слишком много и посмевшей бросить вызов Тее, и о приятной сердцу моральной расправе над этой особой одним своим образом Мазахаки Бильбергии. Предвкушая такую же легкую победу над вновь явившейся противницей — ибо кто ещё мог притащиться? — Тея неспешно отворила хорошо смазанную калитку и, величественно вскинув голову, грозно рыкнула:

— Опять к господину Арахуэнте припёрлись?

Обнаружившийся за дверью изящный юноша недоуменно хлопнул длинными ресницами, подчеркивающими примечательного аметистового цвета глаза, и окатил Тею презрительно-холодным взглядом, словно узрел таракана вдруг пожелавшего завести с ним беседу.

Девушка такого стерпеть не могла, пусть поначалу и смутилась, увидев за воротами не ожидаемую мэрову дочку, а привлекательного молодого человека, весь облик которого — от совершенного, точёного личика до кончиков блестящих сапог, гордой осанки и элегантных одежд — просто вопил о принадлежности их обладателя к высшим слоям общества. Это не значило, что Тея будет извиняться и устраивать тёплый приём весьма недоброжелательно взирающему на неё гостю.

— Вам кого? — не меняя заданного тона, поинтересовалась она.

Юноша вздёрнул подбородок и сверкнул глазами, будто его только что смертельно оскорбили.

— С кем имею честь разговаривать? — брезгливо поморщился он, да и "честь" в его понимании была явно сомнительной, иначе не подчёркивалась бы с таким небрежением.

Подобное обращение возмутило Тею до глубины души. И если бы не необходимость придерживаться образа Мазахаки, имеющей определённые понятия об этикете и тактичности, не позволяющие опорочить хозяина дома, то юнец бы на своей аристократической шкурке прочувствовал все пикантные нюансы и подробности спец удара метлой вдоль хребта с применением богатого лексикона домоуправа. Но это всё мечты, суровая реальность требовала иного.

— Мазахака Бильбергия, домоуправляющая этого дома со всеми вытекающими последствиями, — коротко кивнула Тея. — А Вы кто будете?

Наглый аристократишка пренебрежительно махнул рукой в белой перчатке, словно отгоняя надоедливую мошку.

— Я всегда знал, что вкус у Анемона паршивый, но не думал, что до такой степени.

Тея скрипнула зубами, размышляя, а почему, собственно, она тут любезничает с этим типом? Метла в руках, и стоит пустить её в ход.

Юноша, словно уловив её намерения, поудобней перехватил деревянные шкатулочки, которые держал в руке, и величаво представился:

— Лелендон, герцог Миено.

Лелендон... В голове у Теи что-то щёлкнуло, и внезапная догадка выбила из девушки всю злость с трудом сдерживаемым весельем. Она стукнула древком метлы о камень дорожки и, ухмыльнувшись, переспросила:

— Лелендон?

— Да. Герцог Миено, — высокомерно подтвердил изящный юноша, недоуменно взирая на столь жутко разулыбавшуюся прислугу Анемона.

— Лелендон? Ха! Тот самый Лелендон... — Тея расхохоталась. — Который герой. Который ко...

— Что? — возмущённо втянул воздух герцог, прерывая весёлую эскападу.

— Так Вы к господину Арахуэнте пожаловали, значит, — сложив руки на навершие метлы, подвела итог Тея, оглядывая экстравагантного гостя, его молодое, нежное лицо, подпорченное прикосновением излишней гордыни.

— Да, к нему. Вы ещё долго намерены держать меня на пороге, госпожа Мазах-как-вас-там?

— Мазахака Бильбергия, господин Лелендон, — коварно улыбнулась Тея. — А по какому Вы, собственно, вопросу... герцог, кажется?

— Вас это ни в коей мере не касается, — холодно отчеканил молодой человек.

— Касается. Должна же я о Вас должным образом доложить.

— По личному вопросу. — Аметистовые глаза взирали с раздражением.

— Личному, значит. — Девушка вновь водрузила метлу на плечо. — А чем докажите, что Вы являетесь тем кем назвались, а не мелким пройдохой и мошенником, пробирающимся в чужие дома под чужими личинами с целью наживы?

— Вы смеете мне не верить? Полагаете, я опущусь до чего-то подобного?

— Знаете, человек в нужде может пойти на многое, в том числе и на то, чтобы прикинуться высокородным выскочкой, задравшим свой тонкий нос до потолка и мнящим себя центром мира, что выглядит ужасно глупо и нелепо.

— Хм... Я Вам кажусь таким? — сощурил он глаза.

— Мне мало что кажется, но кое-что я знаю точно: Вы всё ещё не предоставили доказательства, что являетесь тем, кем назвались, а следовательно, я вправе захлопнуть перед вашей милостью дверь. Что с большим удовольствием и...

— Герцог Миено!

Тея чуть не подпрыгнула на месте от внезапно раздавшегося голоса.

— Госпожа Арахуэнте, — блеснул взором гость, едва склонив голову в приветствии.

Нарисовавшаяся на обсаженной цветами дорожке Лайн, одетая в белое платье из шёлка и нежных кружев, с рассыпавшимися по плечам пепельными волосами и легкой улыбкой на бледном личике, напоминала небесное всепрощающее создание. Меч отсутствовал, а огромные печальные глаза смотрели пристально и будто затягивали в тёмные глубины. Тея пару раз моргнула, неверяще разглядывая светлое виденье, крутящее в руках голубой цветочек, почти позабыв о нежданном госте на пороге, который, похоже, и вправду был герцогом. И эта милая девочка вчера наводила на неё такой ужас?!

— Лайн! — оживился юноша. — Немедленно объясни этой... хм... госпоже кто я такой и почему ей следует обращаться со мной более почтительно. И вообще, я требую извинений, и немедленно! — Благородное происхождение из юнца так и пёрло — невозможно удержать!

Тея подумала, что лишних неприятностей ей не надо, но извиняться всё же не стала. "Чтоб его карета переехала!"

— Ну, герцог, будьте снисходительны, — девочка тонко улыбнулась, и Тея осознала, что и в сегодняшнем образе воплощённой невинности проступает нечто смертоносно-кровавое. — Наша домоуправляющая только приступила к работе и ещё не знакома со всеми посещающими нас гостями. Так что её действия вполне оправданы и уместны в данном случае. Я искренне восхищена Вами, госпожа Мазахака.

Девчонка склонила головку и нежно улыбнулась. Тея поёжилась под её внимательным взглядом, подозревая, что она имеет в виду нечто большее, чем сказала.

Герцог сурово взирал на Лайнерию, та с какой-то детской непосредственностью ему улыбалась, а Тею пробирали мурашки от их странных взаимоотношений.

— Вы как хотите, а у меня ещё работы по горло, так что я вас покину.

Домоуправша двинула в сторону дома, к своему неудовольствию заметив, что герцог последовал за ней, и вскоре стало ясным — отставать он не собирается. "Чего он хочет?"

Вернувшись на кухню, требующую повышенного внимания, и занявшись хозяйственными делами, Тея искоса поглядывала на герцога, принявшегося рассматривать все особенности "местного ландшафта".

— Вы бы шли отсюда по-хорошему, герцог. — Тея свысока взглянула на него с табуретки, небрежно помахивая только что отловленным чайником. — Пока руки-ноги целы. Кухня — это священная зона боевых кулинарных действий.

Лель уставился на живописный узор из столовых приборов в стене и презрительно бросил:

— Я вижу.

Девушка задумчиво проследила за его взглядом — что именно вызвало его презрение? Неспособность содержать помещение в должной чистоте или то, что вилки и ножи недостаточно глубоко вонзились в деревянные панели? Так побывал бы он тут вчера — небось, тоже ручки бы дрожали при метании столовых приборов в летающий чайник! Определенно, герцог нравился Тее всё меньше, и она начинала злиться.

Дальше — хуже. Он таскался за ней повсюду, куда бы она не пошла, и совал свой любопытный нос везде, где не надо, презрительно морщился, дыша через батистовый отороченный кружевами платочек. Атмосфера сгущалась. Тея была на взводе, чайник — навеселе, пыхтя крышкой, чем удостоился от герцога заинтересованного взгляда и хмыка — его явно не смущала летающая и подающая признаки жизни утварь.

— Кстати, милейшая, — прозвучал голос Миено с непонятной претензией, что Тею сразу насторожило. — А чай для гостей предусмотрен?

Домоуправша выслушала вопрос без намёка на раздражительность и злость и её губ коснулась лёгкая, почти невесомая многообещающая улыбка.

— Конечно, герцог, конечно. — "Щас ты у меня попляшешь, высокородный аристократишка!"

* * *

— Так герцог Миено твой брат? — пытливо вопрошал Торми свою маленькую спутницу.

Девчонка с чувством вгрызлась в карамельку на палочке и, кивнув, промычала нечто утвердительное. На леденец расщедрился Торми по приказу учителя, который самым наглым образом велел ему немедля пойти и купить карамели для прекрасной барышни, как только узнал, что её брат тоже в Феланде. Торми же, смекнув, что этой карамели и ему перепадёт, не задумываясь, побежал в кондитерскую лавку. Взгляд его сразу же приковала к себе большая стеклянная банка, наполненная разноцветными леденцами на палочке — и он приобрёл её всю целиком. По возвращении он обнаружил, что компанию корзинке с рыбой составляет лишь Розмари, с любопытством рассматривающая зелёную ленточку на курице. На вопрос, куда подевался Анемон, девочка ответила, что у него возникли какие-то срочные дела, и теперь выходило, что Торми должен сопроводить барышню Миено до дома Арахуэнте. Поражённый вероломным бегством учителя, мальчик безропотно отдал нежно лелеемую банку Розмари.

И вот два очаровательных ребёнка направили свои стопы к дому.

Приезд Лелендона всегда был сродни маленькой катастрофе в масштабах отдельно взятого помещения, а иногда и помещений. В период пребывания герцога в особняке Арахуэнте, учитель погружался в состояние крайней прострации и порой вытворял такие вещи, о которых потом жалел. Как, например, случай с веером из тончайшего шёлка с вышитыми золотыми цветами, предметом изумительной работы, который был нещадно измочален во время жизненно-познавательной беседы с высоким гостем и предан забвению в камине.