Похищение Зелёной Хризантемы. Часть 1

Авторы: Этери Ольга и Этери Анна

Похищение Зелёной Хризантемы. Часть 1

Глава 1

"День знакомства. Подвал в опасности"

Лучше не пить.

А если пить, то лучшее!

Анемон Арахуэнте

Анемон... Как только так сразу Анемон! Почему? Ну почему он это делает? Уж сколько раз себе клялся и божился, что больше никогда, ни за какие блага мира не спустится в подвал, в это гиблое, проклятое место, и вот опять его принесло сюда за каким-то духом.

— Оно мне надо? Нет, оно мне не надо. Нет, ну оно мне надо?.. — Бормотание почти стихло, едва он ступил на лестницу, ведущую в подвал. Тёмные стены, обшитые деревянными панелями, хорошо поглощали звук; ни одна ступенька не скрипнула, ни одна жалобно не застонала под его ногой. Анемон осторожно спустился вниз, ибо в прошлый раз, не в меру разогнавшись, оскользнулся и, не устояв на ногах, нехотя пересчитал все сорок три ступеньки, затормозив лбом об дверь. Обойдясь на сей раз без трагичного появления, он заметил, что его там уже ждут...

— Где ты шлялся? — раздался сердитый голос из темноты за кругом света от яркой масляной лампы, стоящей на столе.

— Э-э-э... а по-моему, я пришёл несколько раньше, — не растерялся он.

— Раньше?! — в голосе прозвучала ирония. — Ну что ж, может быть.

Невидимый собеседник вступил в круг света, показавшись во всей красе. Это был маленький сухенький старикашка в чёрном обшарпанном и местами поштопанном плаще. Под капюшоном горели два глаза. В иссохшей руке клюка с набалдашником в виде головы кошки с зелёными камешками глаз. Он смотрел на пришедшего юношу так, будто видел нечто такое, о чём вообще стоит промолчать.

— Дядюшка... — Анемон не очень жаловал старикашку. И вовсе не потому, что в его присутствии начинал нервничать. Конечно же, не из-за этого...

Спускаясь в тёмные стены подвала, он тешил себя надеждой, что не застанет старичка в его берлоге. Однако ж... Никогда не знаешь, что придёт магистру Тараканиану в голову — то неделями невесть где пропадает, то из дома не выставишь, словно корнями к полу прирос.

— Подойди ближе, сын мой-й-й, — нараспев велел обитатель подвала, величественно подняв руку в призывающем жесте.

— Э-э-э... да я вроде как ваш племянник, — неуверенно пробормотал Анемон. Неуверенно, потому что в принципе ни в чём нельзя быть уверенным. Тем более когда дело касается их семьи.

— Да?! — удивился магистр. — А ну да, правда, забыл... — Он насупил кустистые брови, вздохнул, подумал и грозно выдал: — Подойди, Анемон Арахуэнте!

Анемон поморщился, помянул нехорошим словом дальних родственников, но всё же подошёл к дядюшке. Так или иначе, а от магистра лучше держаться на расстоянии, дабы избежать сюрпризов, плохо сказывающихся на здоровье, но разве скажешь ему об этом прямо и притом без последствий?

Старичок неожиданно повис на его руке. Вялая попытка освободиться результатов не дала, что называется — прицепился, как примёрз. "Ну поглядим" — подумалось Анемону — у него тоже есть козырь в рукаве, так просто его не возьмёшь!

— Ты принёс? — Алчный огонь зажёгся в глазах дядюшки, что ему было так свойственно, когда речь заходила о редких ингредиентах для отваров и зелий, коими он не раз пытался напоить племянничка, даже если тот не хотел. А Анемон почти всегда не хотел, за исключением тех случаев, когда речь шла о жизни и смерти.

Юноша вытащил из-за пазухи плотно перевязанный верёвкой куль. Старичок тут же вцепился в него костлявыми дрожащими пальцами, прижал к себе и принялся баюкать, как дитя, что-то тихонько лепеча. Анемон не стал прислушиваться, стариковых бредней ему и без того хватало выше крыши. Живо припомнился случай, когда магистр принял его за кокетливую девицу и начал гоняться по дому, дабы ущипнуть за щёку. По крайней мере, Анемон решил, что за щёку. Очень на это надеялся. "И почему сразу девица? Подумаешь, длинные волосы, и что с того?"

Анемон почувствовал, что ему пора.

Интонация нашёптывания кулю вдруг изменилась, и старичок отвлёкся от своего "сокровища", выпучившись куда-то поверх плеча племянника. Если это очередной отвлекающий манёвр, чтобы сбить с толку противника, в его, анемоновском, лице, то такие штучки не пройдут. Единственная оплошность заключалась в том, что стоило пораньше смотаться, пока Тараканиан был занят, а теперь вот...

Собственно говоря, что-либо ещё Анемон подумать не успел. Кто-то со всей дури чем-то — судя по ощущениям, скорее всего, кирпичом — огрел его по голове.

"Сзади нечестно!" — сверкнула мысль в угасающем сознании.

* * *

Тея с недоумением взирала на две половинки кирпича и пошатывающегося от удара молодого человека. По идее, он должен был уже упасть, так нет же — шатается, но стоит. Тея легонько подтолкнула его и удовлетворённо кивнула при виде бессознательно осевшего на пол тела. Теперь её жертва была прямо перед ней. Она перешагнула через поверженного юношу и улыбнулась своей непосредственной добыче.

— Ну, старикашка, отдавай мешок! — Тея изобразила свирепую ухмылку, хотя и считала, что топора из лунной стали за ее поясом вполне хватит для устрашения. И тем не менее...

— Не дам, дочь моя-я! — нараспев протянул старикан.

— Тьфу ты! Дедуля, мы с тобой не родственники. — Она шагнула к нему, не ожидая достойного сопротивления от старого пня. С какой стороны не посмотри, а он еле на ногах держится, того и гляди без посторонней помощи копыта откинет.

Но старик ткнул её под дых своей корявой клюкой, и когда девушка, задохнувшись, перегнулась пополам, ухватившись обеими руками за телобитное орудие, вытащил клюку из её ладоней, как извлекают меч из ножен, и приканчивающим ударом тюкнул набалдашником по маковке. Тея уткнулась носом в пол и услышала скрип двери, а затем звук подошвы стариковых обутков, возносящихся вверх по лестнице.

— Вот духи! Старый хрыч унёс с собой светильник! — вырвалось у неё с хрипом, подытоживая воцарившийся густой дёготь темноты.

* * *

Бледный, чуть вздрагивающий свет маленького огонька свечи, водружённой на массивный деревянный стол, и смутная круговерть мыслей — это первое, что осознал Анемон, приходя в себя. В голове гудело, и пару минут он лежал неподвижно, соображая, как очутился на полу в подвале, где холодные серые стены не видели солнца много лет, а воздух напитался ароматом разных алхимических соединений, что недвусмысленно давало понять, чьё это логово. Дядюшка Тараканиан имел репутацию не только пронырливого, изворотливого и коварного старикашки, но и чародея, благодаря эликсирам и зельям сомнительного действия, не брезговавшего испытать свои зельеварительные способности на домочадцах. В основном на Анемоне. Именно поэтому тот постоянно поддерживал в себе стойкость к ядам... Но повергла-то его сейчас на пол, без сомнения, не одна из "изысканных" настоечек дядюшки. Молодой человек точно помнил, что сегодня не пил ничего, кроме чая собственного приготовления.

Единственное, что радовало... пусть он и в подвале магистра, пусть и растянувшись на голых плитах... но у себя дома, а значит, ничего особенно скверного не предвидится. Хотя...

Он сфокусировал зрение на незнакомой девушке, с увлечённым видом обшаривающей комнатушку чародея, совершенно игнорируя то, что Анемон перетёк из лежачего положения в сидячее, поморщившись от тупой боли, расплывающейся под черепом.

— Ты кто? — не особенно задумываясь, спросил он.

Незнакомка бросила на него быстрый взгляд и засунула голову в высокий шкафчик, из которого немедленно посыпались маленькие разноцветные склянки с непонятной дрянью: что странно — склянки не бились. Девушка что-то пробубнила себе под нос.

— Чего? — переспросил Анемон.

— Тея, — отчеканила она.

Анемон как-то расслабился.

— Тея. А дальше?

— Просто Тея. И всё.

Странно. Кем она приходится магистру? Приятельницей? Кредитором? Или... подружкой?!

Девушка хмуро рассматривала содержимое полок.

— Что ты ищешь? — спросил Анемон, поднимаясь с пола.

— Что-нибудь, чем можно открыть дверь — она заперта, — пояснила незнакомка.

— А если топором? — с содроганием приметил он холодное оружие у нее на поясе.

— Пробовала, не получается.

Анемон притронулся к затылку и отдёрнул руку от резкой боли. "Что за?.."

Он шагнул к двери, проверить, правда ли она заперта, и оступился... из-под ноги вывернулся камень, едва не уложив его на прежнее место. При ближайшем рассмотрении злополучный камень оказался половинкой кирпича; рядом обнаружилась и другая его часть. "Однако!" У Тараканиана в подвале, конечно, не идеальная чистота — тут и там валяются обрывки старого пергамента, кучки пепла и просыпанные ингредиенты снадобий, — но не до такой же степени! Сопоставить боль в затылке и находку даже при медленном соображении оказалось делом нехитрым. И незваная гостья в "апартаментах" старого мага... А ну как это она его, Анемона, и приложила?

— Тея, значит? — переспросил он. "Интересно".

Девушка с увлечением выгребла из шкафчика оставшиеся колбы и пузырьки, попридержав в руке одну склянку.

— Жаба, — выговорила она, разглядев содержимое, и хмыкнув, откинула в сторону.

Ответ напрашивался сам собой.

Крадучись, как тень, Анемон приблизился к нарушительнице покоя и легко коснулся ее шеи. Девушка судорожно вздохнула и повалилась в его объятья. Он крякнул, не ожидая такой тяжести — судя по всему, на ней был доспех, хоть и не полный... например, имелись наплечники, сделанные наподобие крыльев... А сколько весит её топор, представляющий собой два спаянных полумесяца, прикрепленных к топорищу длиною в три ладони? Экипировка отнюдь не женская. Кто она? Воровка? Наёмница? Убийца?..

Анемон оттащил её подальше от распотрошённого шкафчика и уложил на деревянный сундук у стены.

Предстояло раздобыть верёвку и связать незваную гостью, иначе при допросе, который Анемон намеревался учинить, когда девушка придёт в себя, она может оказать нежелательное сопротивления.

Содержимое первого же шкафа буквально поразило его воображение.

Не то чтобы оно было уж столь сверхъестественным, но уж больно неожиданно в личной и тайной комнатке древнего чародея обнаружить... Во-первых, ящик нижнего белья. При ближайшем рассмотрении бельё оказалось женским, — Анемон задумчиво подцепил белый кружевной чулок. А во-вторых, под чулком оказалось что-то тёмное и блестящее, как выяснилось впоследствии, когда Анемон взял это в руки — бутылка вина с длинным горлышком и без этикетки. Он аккуратно вытащил пробку и настороженно вдохнул аромат. Тот оказался божественным. Анемон не удержался и сделал глоток. Вкус более чем соответствовал запаху. За первым глотком последовал второй. Потом третий. За ворохом белья обнаружились ещё четыре бутылочки божественного нектара.

— Недурно! — похвалил он, прихлебнув ещё, и ещё.

Анемон уже начал прохаживаться с бутылкой по комнате с таким видом, будто в руке у него изысканный фужер на тонкой ножке, деловито разглядывая женский кружевной пояс для чулок, когда Тея дрыгнула ножкой, подавая первые признаки жизни.

Не выпуская бутылку из рук, Анемон освободил ящик от всего содержимого, но более ничего примечательного не обнаружил и выдвинул следующий, доверху набитый какими-то бумагами, среди которых нашёлся пожелтевший пергамент, исписанный словами на неведомом языке... Более ничего интересного. А вот следующий оказался весьма интригующим, он содержал четыре таинственных ларчика. Первый был безнадёжно заперт, и его пришлось отставить в сторону. На потом. Во второй плоской шкатулке лежали письма, перевязанные цветными ленточками. Их он тоже пока отложил, за ненадобностью. А вот третий ларчик ему очень понравился — чёрное атласное дерево и серебро скрывали в своих недрах драгоценные камни и жемчуг. Анемон залюбовался бликами и игрой света от тусклой свечи на гранях камней и мягким сиянием жемчужин.

Из зачарованного созерцания его вывел нежный, манящий голос...

— Как скверно с твоей стороны...

Но не успел он и глаза скосить, как почувствовал, что пол уезжает из-под ног... вернее, старенький холщёвый коврик, на котором он стоял, а теперь лежал. Шкатулка, украшенная драгоценными камнями, и бутыль выскользнули из рук и потонули в тени угла, но о них он перестал думать уже в следующее мгновение. Кто-то запрыгнул на него сверху и удобно расположился на спине, окончательно придавив к полу, лишая возможности даже вздохнуть. Он догадывался кто эта особа, сумевшая так удачно его обезвредить.

— Тея, радость моя, слезь с меня, — единым духом выпалил Анемон, с намереньем умаслить девицу.

— Теперь "радость моя", а как сзади подкрадываться? — зло прорычали сверху. — И чего я тебе сделала, дорогой мой?

Анемон благоразумно промолчал, что кирпичом был бит именно её лёгкой (или тяжёлой?) рукой.

— Сказала бы я тебе, кто ты после этого! — злилась Тея, связывая ему руки за спиной.

Покончив с этим, она поднялась, отряхиваясь, приводя одежду в порядок.

— Может, договоримся? — предложил он осторожно, пробуя почву для мирных переговоров и прочность пут, усевшись на полу.

Тея не отвечала, разглядывая сундук с железным массивным замком, нависающим на дужке. А Анемон разглядывал ее... стройные ножки в чёрных чулочках, обутые в невысокие сапожки с отворотами с парой маленьких помпончиков, приталенное чёрное платье из тонкой кожи, отороченное по низу пушистым белым мехом, тёмные волосы, забранные в два хвоста с вплетёнными низками красных бус.

— Ты же снимешь с меня это? — намекнул он на путы, поднимаясь на ноги.

Девица подобрала с пола топор, выпавший при борьбе, и начала мастерски крутить его в руках, только блики судорожно маячили на серебристом лезвии. Повернулась к Анемону вполоборота, да так резко, что он невольно отпрянул. Замахнулась и...

Только звон металла о металл услышал юноша, а у него в глазах уже стояла темнота.

— Хм... — донёсся хмык. — Хм... Ничего интересного.

В глазах стояла всё та же темнота — бесформенная и неосязаемая.

— Тьфу! Соль, что ли?

Анемон обнаружил, что закрыл глаза.

Тея потёрла нос, сжимая в руках серый куль.

— Апчхи!.. Перец!.. Апчхи!!! — зачихала она зверски.

— Да будь же ты здорова! — не выдержал Анемон.

— Проклятый перец!.. Апчхи!! Чтоб его!!! Апчхи!!!

"Должно быть, в окованном медью сундуке годовые дядюшкины запасы специй", — подумал Анемон.

Тея швырнула в утробу сундука серый куль, продолжая немилосердно чихать, перегибаясь чуть ли не пополам, клонясь с каждым разом всё ниже и ниже. Того и гляди носом в пол уткнётся.

В одну из пауз между чихами, Тея захлопнула крышку сундука и опёрлась на него, обессилев. Она прикрыла глаза и постаралась придержать дыхание. Анемон вдохнул. Потом чихнул. Перец успел добраться и до него. Тея, похоже, решила его просто игнорировать. Не самое разумное решение с её стороны. Надо как-то выбираться отсюда. В конце концов, кто эта девушка и что ей надобно, можно выяснить и потом. Главное, знать нужных людей. Анемон знал. Благодаря дядюшке он перезнакомился с таким количеством тёмных и сомнительных личностей... Были бы деньги.

Он бросил взгляд на девушку. Тея сидела на крышке сундука и разглядывала себя в зеркальце, аккуратно промокая платочком выступившие слёзы. Ну, если действовать осторожно, то...

Анемон изловчился и, благодаря собственной гибкости, перекинул руки вперед. Решительно подошёл к заветному шкафчику и принялся потрошить его дальше.

Тея отвлеклась от своего занятия и внимательно посмотрела на него.

— Что ты делаешь?

Анемон, не поворачиваясь, ответил:

— Не хочу провести здесь остаток жизни. Ищу, чем открыть замок. — Если бы дверь не была столь прочной и толстой, то можно было бы и топором проделать выход, а так...

— А! Ну ладно. — Девушка сердито шмыгнула носом, чихнула и продолжила своё занятие, казалось, и не заметив, что руки пленника завязаны уже не сзади, а спереди.

Анемон тем временем незаметно набивал карманы драгоценными камнями, его камнями, которые по странной случайности так внезапно нашлись. И где? У дядюшки Тараканиана! Скоро камни кончились, а место ещё было. Анемон вздохнул и решил оглядеться — вдруг чего пропустил? В свете пламени одной единственной свечи в подвале, у которого в принципе отсутствовали окна, могло притаиться всё что угодно. Включая Тею.

Он вздрогнул, почувствовав чью-то руку у себя на плече. Обернувшись, с некоторым даже облегчением узнал Тею. "Надо же, какие у неё холодные руки". Так близко он её ещё не разглядывал. Она оказалась очень даже ничего. По крайней мере, фигурка у неё закачаешься! Эх, если бы не этот её топор... да ещё эти верёвки... Анемон насупился и раздражённо спросил девушку, на лице которой застыло довольно странное выражение:

— Ты чего?

Тея озадаченно нахмурилась и, посмотрев ему прямо в глаза, спросила:

— Ты почему в тёмных очках?

— Привык уже.

— Не понятно. — Тея понизила голос. — Может, ты шпион? И очки для конспирации?

Анемон рассмеялся как можно веселее, но к концу смех его стал каким-то истеричным, и он его оборвал.

— Шпионаж? — "Да за такое голову отхватят". — Нет. Что ты! — "А, может, она знает? Хотя официально ничего такого нет... О, Лулон! Как раз если копнуть официально..." — А ты сама-то кто такая будешь? — решил он зайти издалека.

— Я-то? — девушка раздраженно мотнула хвостиками. — Я ж говорила, Тея! А вот ты кто?

Анемон прищурился. Ситуация, как и сама гостья, нравилась ему все меньше и меньше. Запертый подвал, освещение близкое к нулевому, связанные руки, неизвестная особа с топором в трёх дюймах от его носа, причем явно не из его поклонниц... Да ещё если учесть, что это комнатенка Тараканиана...

— Ну-у, я-то, в принципе, Анемон Арахуэнте, — осторожно выдал он, поскольку реакция была непредсказуема.

Время потянулось, как липкая смола. Тея разглядывала его не спеша и о чём-то размышляя. Анемон прикинул свой шанс на выживание, если ей вздумается помахать топориком. И решил, что шанс всё же есть, но весьма вероятно ему оттяпают голову.

— Что за дурацкое имя, — произнесла наконец Тея.

"Духи!"

Анемон поглубже вздохнул и очень медленно выдохнул. Успокоиться и начать мыслить логически. Ни Лайнерии, ни Торми в доме нет. Тараканиан предательски бежал с поля боя, поскольку следов его присутствия в виде бездыханного тела нигде не видно. Следовательно, выбираться придется самостоятельно. Анемон всегда ненавидел эту комнатёнку, а вино оказалось крепким. Мысли отказывались подавать признаки жизни. Сдаться на милость Теи?

Он грохнулся на сундук, который недавно потрошила Тея, и нашарил в темноте недопитую бутылку.

— Так ты что, даже не в курсе куда залезла? — Анемон отхлебнул глоток и криво улыбнулся. — Обалдеть!

Тея озадачено нахмурилась, прикусив губу.

И юноша, встряхнув бутыль с вином — на дне осталось не так уж много, ещё раз приложился к горлу и продолжил:

— Ты в весьма пикантной ситуации, должен заметить. С одной стороны, ты проникла в чужой дом, ты преступница, а с другой — заперта в подвале с хозяином этого самого дома. И ты полагаешь, что вопросы с твоей стороны уместны?

Тея заколебалась, быть может, только сейчас осознав всю щекотливость ситуации. Анемон решил немедленно воспользоваться слабиной и напереть пожёстче:

— Сними с меня веревки и тебе не придётся сидеть в тюрьме. Тюрьма это, знаешь ли, не место для хорошеньких девушек вроде тебя. Там не будут церемониться и выслушивать твои вопросы. Там...

Тея улыбнулась, чем сбила Анемона с толку.

— Что ты пьёшь? — спросила она неожиданно.

— Вино.

— Отлично! — Она выхватила бутыль из его рук. Опробовала содержимое. Посмаковала. — Истинно нектар богов! А ещё есть?

Анемон припомнил, что в личных запасах дядюшки он обнаружил вроде как четыре бутылки вина, тёмного и густого, как кровь.

— Есть.

— Давай сюда!

* * *

— Ты знае-е-е-ешь, что я боше всего не любл-лю в мужчи-и-инах? — спросила Тея, держа нетвёрдой рукой бутыль с плескавшимся на дне вином. Язык её тоже не всегда слушался и выдавал порой такие заковыристые словеса, что загрузился бы любой мудрец от полного отсутствия смысла. Но Анемон её прекрасно понимал, будучи ненамного трезвей собутыльницы.

Шёл не первый час их совместного времяпрепровождения, и уже далеко не первая бутылка была распита — нашли ещё один винный тайничок дядюшки и не замедлили его опустошить. Улов вышел небольшой, но если к четырём прибавить три...

— Я понимаю, понимаю, — кивал Анемон в знак согласия со своей новообретённой знакомой, находя в её словах потаённый смысл, который, впрочем, не смог бы объяснить.

— Нет! — возразила Тея, подняв вверх палец руки, удерживающей бутылку. — Ты ни духа не понимаешь! Я не л-люблю, когда м-мною командуют. Меня это нап-п-прягает.

— Однозначно, — кивнул Анемон.

— У тебя есть девушка? — неожиданно спросила Тея, вперив в него мутный взор.

— Нет! — честно сознался оппонент и, немного подумав, добавил: — Но у меня есть бабушка.

— Что? Как? — немного протрезвела Тея.

— Не пойми неправильно, но у меня действительно есть бабушка. И в то же время её нет. — Анемон попробовал переварить то, что сказал. Не удалось.

— Ты морочишь мне голову? — неуверенно предположила Тея, вероятно, тоже попробовав переварить.

— Я могу объяснить... наверное... но ты всё равно меня не поймёшь. Ик! — завершил Анемон более весомо. — Ух, и меня проняло. Ик! Ладно, давай расскажи о себе, — решил он не углубляться в мутную тему о своей бабушке, тем более что он и не собирался посвящать Тею в страшные тайны своей семьи.

— Нет. Лучше выпьем, — аргументировала свой отказ девушка, и, как ни странно, с ней нельзя было не согласиться.

Тея подняла бутыль. Анемон тоже. Они чокнулись. По пространству подвального помещения разнёсся невнятный звон полупустых винных тар.

— За твою бабушку! — произнесла тост Тея.

— Угу, — согласился Анемон и добавил: — Да упокоится её дух в вечности! Аминь! — И не раздумывая, приложился к горлу.

Тея едва не захлебнулась.

— Че-чего? — выпучила она на него ошалело-дикие глаза.

— Ничего, — противопоставил ей спокойный взгляд Анемон. — Просто не думай об этом.

Но по обеспокоенному лицу Теи и её расширенным глазам юноша понял, что не думать об этом она уже не могла.

Огрызок свечи вспыхнул и едва не погас. Тея и Анемон затаили дыхание.

— Может, дверь попытаемся открыть? — предложила Тея.

— А оно тебе надо? Давай просто помолчим.

— Нет, — возразила Тея. — Я хочу петь!

* * *

В доме на удивление было тихо. Ни мягких шагов учителя, бродившего по комнатам в ожидании учеников, ни шелеста ветра, влетавшего в распахнутые окна, что он так любил. Даже из подвала не доносилось никаких звуков, что совсем не походило на магистра Тараканиана. Совершенная тишина в этом доме всегда была предвестником больших неприятностей.

Торми с легким удивлением осмотрел распахнутые настежь входные двери, но все-таки прошел внутрь и оставил в холле дорожную сумку. Ворота перед домом тоже были раскрыты. Странно. Как-то не похоже это на учителя. Конечно, в этот дом вряд ли кто сунется в здравом уме и твердой памяти, не считая отдельно взятых девушек, помешанных на учителе, но уж больно самонадеянно...

Торми взлохматил рыжую шевелюру и зевнул. Спать, конечно, хотелось, но не настолько, чтобы не выяснить причины столь неожиданного гостеприимства. Ждали уж точно не его: не мог же учитель догадаться, что он вернется на два дня раньше, чем предполагалось? Пройдя до кухни, он сполоснул лицо от дорожной пыли и уселся за стол, подумывая, а не поесть ли ему сначала? Но любопытство резко пересилило все остальные чувства, когда со стороны подвала послышалось вполне отчетливое пение. Торми крадучись прошел по коридору, спустился по лестнице в сорок три ступеньки, чудом не загремев вниз... "Хвост Лулона! Кто сделал эту лестницу?" И обнаружил подвальную дверь, подпертую стулом. Картина начала проясняться.

Торми взял стул и, удобно расположившись на нем, приложил ухо к двери.

Слегка неуверенный женский голос выводил:

За тёмной водой Мерондера,

За лесом зловещим Эмон

Скрывается в Чаще Адрофера

Великий козел Лелендон.

Герой Лелендон, Лелендон!

Победитель зловещих огней!

О грезы девичьих очей,

Великий козел Лелендон!

Под тёмным ночи покрывалом

В кустах и рвах, и на соснах

Враги валяются навалом

В чудесных Лелендона снах.

Враги пытаются всё встать,

Но им никак не устоять.

Ведь грозен в гневе Лелендон,

Ведь бочку пива выпил он!

Герой Лелендон, Лелендон!

Победитель зловещих огней!

О грезы девичьих очей,

Великий козел Лелендон!

О, ужас! В Чащу Андрофера

Пришли Зловещие Огни!

И в темных водах Мерондера

Плясали яростно они!

А что герой наш, Лелендон?

Неужто побоится он

Каких-то там дурных Огней,

Что гонят сон с его очей?

Герой Лелендон, Лелендон!

Победитель зловещих огней!

О грезы девичьих очей,

Великий козел Лелендон!

И вот уже поблекли звезды,

Собрал наш Лелендон прям в грозди

Зловещих духов подземелья,

Немного мучаясь с похмелья.

О глупые зловещие Огни!

Зачем напасть на Лелендона

Решили вдруг они?!

Ведь слава Лелендона

Гремит по всей стране,

Не меркнет и не тускнет

В общественном огне.

Герой Лелендон! Лелендон!

Герой Лелендон, Лелендон!

Победитель зловещих огней!

О грезы девичьих очей,

Великий козел Лелендон!

Последние два куплета начал подпевать еще один голос, с энтузиазмом выкрикивающий вместо каждого "герой" слово "козел". Затем послышался возмущенный вопль, звон разбитого стекла и новый вопль уже в два голоса. Торми чуть не раздавил ухо, пытаясь услышать что-нибудь ещё, кроме невнятного бормотания, но дверь была слишком толстой. Стоило применить более решительные меры...

* * *

— Зачем ты разбил бутылку, придурок? — Тея трясла за рукав Анемона исключительно потому, что только до него и смогла дотянуться. Соображала она слабо, но помнила, что в бутылке что-то оставалось. Кажется.

— Она всё равно была пустой, и ты сама сказала, что там тарак-к-кан, — невнятно оправдывался Анемон, пытаясь кивнуть головой в сторону темного угла.

— Тараканиан, идиот! Я сказала, что твой дядя Тараканиан редкостная сволочь, а вовсе не прикончи таракана бутылкой! Ужас, моя голова! Что за дрянь мы пили? Ты где, кстати?

Тея поморщилась и с некоторым усилием села.

В этот момент дверь отворилась, впустив в темную комнатенку некое подобие света и чей-то силуэт на его фоне. Силуэт уважительно присвистнул. Тея поморщилась как от света, так и от свиста. Попривыкнув к новому освещению, она с некоторым удивлением обнаружила себя сидящей на столе в окружении разнообразных склянок и бумаг. На приличном расстоянии от нее в глубокой задумчивости обнаружился Анемон, удобно закинувший ноги на ручку кресла, в котором он и разместился. Собственно, сначала она увидела белые сапоги на обалденной шпильке — бесспорном предмете зависти, — а уже потом до нее дошло, что сапоги одеты на ноги Анемона, которого Тея признала по удивившим ее накануне темным очкам. Странно, что пару минут назад она могла до него дотянуться — между столом и креслом было метра полтора пространства заваленного разнообразным мусором, включая пустые бутылки.

— Тер... тьфу, духи! Торми! — раздался голос умирающего с кресла. — Это ты?

— Учитель Анемон? — удивлённо произнёс вошедший, которого ещё не могли разглядеть непривыкшие к свету глаза Теи. О нём можно было сказать только одно: роста он был небольшого. И, судя по голосу, ещё ребёнок. — Я могу зайти и в другое время, если вы тут заняты.

— Нет! Стоять! Не двигайся-ся! Ты раздолбал эту лулонову дверь?! Я в-всегда знал, что ты достойный уче-ченик своего учи-чителя, — запинаясь чуть ли не через слово, прогнусавил Анемон.

Он плакал?

— Я вообще-то не... Да ну фиг с ним. Да! Я сломал эту дверь исключительно ради вас, учитель. Я всегда помню, что должен быть вас достоин!

Тея икнула совсем не к месту. Речь ученика Анемона её растрогала. Взор затуманили непрошенные, но вполне понятные слёзы. Такая преданность своему учителю, такая самоотверженность тем более сейчас ценилась Теей. Она ещё плохо соображала.

Анемон издал странный звук, похожий на сдавленный всхлип. Тея поневоле пригляделась к Анемону, к учителю, которого хотел быть достоин этот ребёнок с драгоценным преданным сердцем, и проглотила вставший в горле ком горечи. Анемон забылся в рыданиях, закрыв лицо руками. Он содрогался от переполняющих его чувств и уже ничего не замечал вокруг себя. О, он был жалок!

Тея попыталась вспомнить, зачем она вообще припёрлась в этот дом, однако память ей безжалостно отказала. "И всё равно не повод задерживаться". Она встала... Сделала попытку встать, но ноги сами по себе разъехались, и девушка с ужасом поняла, что так просто ей из подвала не выбраться. Зависнув над полом и из последних сил держась за ножку стола, Тея оказалась в очень неудобном положении. Голова предательски кружилась, мысли вертелись, как запутавшиеся в клубках котята. Перед внутренним взором промелькнула извилистая дорожка в гостиницу "Зияющая дыра", которая таковой являлась не только по названию, и в её голове окончательно помутнело...

Глава 2

"Подруга учителя Анемона?!"

А может, это и не так плохо,

Как показалось сначала.

Может даже и выгодно...

Торми

Во тьме мрачных мыслей бродил поутру Анемон. "Неплохо, неплохо вчера сообразили на двоих. Неплохо!" — думал он. Бросал страдальческие взгляды на закупоренную бутылку прекрасного изумрудного вина, привезённого из Диффенбахии, хмурился, хватался за голову и опять думал: "Неплохо, неплохо вчера сообразили на двоих. Неплохо".

Так продолжалось всё утро, пока в кабинет, словно ураган, не влетел Торми, рыжая шевелюра которого была, как всегда, взлохмачена, будто каждый день его с особым усердием тащили вниз головой через два квартала. В его голубых глазах, осветлённых озорством и догадливостью, плескался глубочайший интерес.

— Доброе утро, учитель! — громко отчеканил мальчик и плюхнулся в кресло, поставленное с другой стороны стола, за которым сидел Анемон.

На Торми сегодня был белый костюмчик с оранжевыми ромбовидными вставками и белые сапожки. В руках он нетерпеливо крутил конверт, запечатанный воском с оттиснутой печатью, и ёрзал на месте, словно сидел на гвоздях.

— Доброе! Что там у тебя?

— Отчёт от Лайнерии! Работа проделана отлично! — не замедлил похвалиться ученик, сияя как начищенное блюдо.

Анемон принял конверт, буквально трепетавший от нетерпения в руках курьера, и отложил в сторону, не торопясь углубиться в чтение.

— Как впечатления от задания?

— О! Это было здорово! — расцвёл летним цветком мальчик, подавшись вперёд. — Староста деревеньки сначала не поверил, что мы с Лайн прибыли от вашего имени, чтобы изгнать расшалившегося духа, но потом Лайнерия весьма наглядно его в этом убедила. Правда, после её убеждений половина деревни разбежалась, называя Лайн демоном во плоти, зато оставшаяся половина во главе со старостой усердно нам помогала. Так что мы в два счёта выкурили из разваливающейся сараюшки зарвавшегося духа. Им оказался лулончик, — вытащил он из кармана бирюзовый камешек. — Он запечатан тут.

— Оставь себе. А Лайнерия где?

— Она решила заглянуть в Каланхоэ к своим мастерам, а я с ней не захотел. У неё тренировка, а я бы что там делал?

Семейная пара мастеров — Эрса Сцилла и Солия Шаон Тэ — занималась обучением Лайнерии владению мечом. Не удивительно, что она решила к ним заехать по пути домой.

— Учитель, — зажёгся Торми, как свечка, — а что это за девушка, с которой вы сидели в подвале?

Анемон сделал вид, что внимательно изучает печать на конверте. Он и сам не знал, что это за девица.

Попробовал ногтём сковырнуть воск. Не получилось.

— Вы плакали, когда я помог вам выбраться из подвала.

— Плакал? — Анемон в раздумьях почесал висок. Хотелось бы ему знать, что они вчера пили, что его так проняло. — Что-нибудь ещё?

Торми отрицательно помотал головой.

— Тогда иди. — Мальчик подскочил, словно подброшенный пружиной. — И полей цветы в саду, — докончил Анемон.

Торми запнулся на полпути к двери и степенно вышел из комнаты, придавленный нелёгким поручением. Цветов в саду была уйма!

"Тея, значит... Что она забыла в подвале магистра? Стоит, наверно, встретиться с ней ещё раз... или лучше не надо?" — нащупал Анемон на затылке шишку.

— УЧИТЕЛЬ АНЕМОН!

Из коридора раздался оглушающий ор ученика. Анемон поморщился. И в обычном-то состоянии от его голоса, бывало, уши закладывало, сейчас же возникло чёткое ощущение, что на голову надели ведро и от души постучали шваброй.

В комнату совсем не торопясь, вошел Торми:

— Учитель Анемон!

— Ну, зачем так орать? Что опять случилось?

— Там... э-э-э... ваша гостья... — Торми забавно наморщил лоб, соображая, как бы получше преподнести ситуацию. — Соседи... В общем, ваша гостья принимает ванну! — наконец выдал Торми, засунув руки в карманы. — Я пошёл поливать цветы и вдруг вижу...

— Ну и при чём здесь я? И тем более соседи?

— Она принимает ванну в нашем пруду!

Анемон задумчиво поглядел на бутылку:

— Надо пойти посмотреть. — Заметив недоверчивый взгляд голубых глаз нахального ученичка, добавил: — Посмотреть, чтобы не утонула!

"Что я несу? Какое, к духу, "утонула"? В этой луже и захочешь — не утопишься. Я ж два раза пробовал..."

Взгляд Торми стал ещё более недоверчивым.

— Ну что стоишь? Веди на место происшествия.

Ученик захлопнул рот, вытянул руки из карманов и опрометью бросился за дверь.

Солнце пекло жарко и настойчиво. И почему именно сегодня? Даже через очки Анемон слеп от его яркости. "Лучше бы шёл дождь. А ещё лучше с градом". И если посчастливится, то какая-нибудь градина посолидней вырубит Торми, чтобы тот больше не шнырял по округе, выискивая неприятности на учительскую больную голову.

Свернув с тропинки, обсаженной душистым жасмином и ласковыми фиалками, учитель и ученик вышли к пруду.

Кольцо кустарников, как в колыбели, хранило идеально круглый и неколебимый, словно стекло, водоём с беседкой для отдыха. Белые, нежные лилии, безмолвные и прекрасные в своей невинности, покоились на зеркальной глади пруда, раскинув широкие плотные листья.

Анемон шёл абсолютно замученный догадками, зачем Тея залезла в пруд?

Он сбился с шага, ощущая похмельное недомогание, стучащее в виски настырным дятлом... Если у Теи в голове творится нечто подобное, а скорее всего это так, то ответ очевиден: от такой боли возникает желание не только сунуть голову в воду, но и в прямом смысле — залечь на дно!

К моменту прибытия Анемона к месту событий, Тея вылезла из пруда и на четвереньках ползла к беседке. В её волосах запуталась лилия, следом, зацепившись за ногу, тянулась лента водорослей. Меховая оторочка платья намокла, утратив пышность, а стекающие с купальщицы струйки воды вызывали желание выжать её как мокрое полотенце. И всё равно выглядела девушка на удивление привлекательно.

Всё портили набежавшие в сад посторонние личности. Голос одного из нежелательных гостей Анемон услышал ещё на подходе. Он принадлежал старикашке, являющемуся по совместительству не самым замечательным соседом. Для лучшего обозрения тот не поленился взгромоздиться на забор и оттуда, махая клюкой, обещал наломать хребет Анемону за то, что тот ТАКОЕ сотворил с невинной девушкой!

Анемон так и не понял, при чём тут он и что здесь вообще творится.

Поблизости от деда, забравшись на дерево, из-за листвы выглядывал его внук сорванец, с любопытством рассматривая Тею.

Но хуже всего было то, что здесь присутствовала ОНА! Фанат своего дела, блюстительница нравов, охотница, уверенно загоняющая свою добычу в сети, непоколебимая, настойчивая, непреклонная, незабвенная и жутко надоедливая, ярая поклонница своего идола в лице Анемона Арахуэнте — Хамидорея Изящная! Аминь!

Анемон едва не застонал, заприметив эту хрупкую на вид девушку, отличающуюся жгучим нравом и мстительностью, но нужно было держать себя в руках.

Хамидорея сверлила убийственным взглядом соперницу, оказавшуюся на запретной территории, на которую без её ведома не ступала нога ни одной представительницы прекрасного пола. Ни одной, кроме Лайнерии. Ах! Какая жалость, что сейчас её тут нет. Лайн! Милая Лайн! Ее присутствие непроизвольно избавляло от присутствия всех остальных, исключая Торми, конечно. На него даже она не производила никакого эффекта, как например на Хамидорею — та бы и не приблизилась к дому, если бы не строго отведенные часы на занятия. А про соседа и говорить нечего. Стоило тому заприметить пепельные волосы девочки, как старикан со всех своих кривых ножонок мчался запирать двери на все засовы. В остальное же время он, как мог, костерил Анемона на все лады.

— Что здесь происходит? — спросил Анемон, замерев столбом у куста жимолости.

При взгляде на него в карих глазах Хамидореи вспыхнули искорки обожания. Она попыталась ответить, но её голос потонул в словесном бурном потоке соседа Аукубы — тот никак не унимался, пришлось идти на крайние меры. Анемон снял очки и пронзительно поглядел в сторону обнаглевшего соседа. Тот замер, как кролик, парализованный взором удава, и свалился с забора в свой сад.

От взгляда Анемона мужчины впадали в ступор, загипнотизированные его зелёными глазами. С женщинами же дело обстояло сложнее...

Хамидорея смотрела на него как на божество, сошедшее с небес в неземном сиянии, и он поспешно натянул обратно тёмные очки. Когда-нибудь он освоит эту свою особенность, и очки ему будут не нужны.

Он попытался взять ситуацию под контроль:

— Торми! Принеси нашей гостье полотенце.

Рыжая зараза имела наглость поинтересоваться:

— Которой, учитель?

Анемон подавил вспыхнувшее было желание придушить ученика, кстати, в последнее время это давалось все легче, и скорректировал указание:

— Принеси нашей мокрой гостье полотенце. И не спрашивай какое, — добавил он, заметив готового расплыться в улыбке Торми. — Что-нибудь из тех, что ты вечно пытаешься загрести себе.

Торми ещё пару минут постоял, переминаясь с ноги на ногу, после чего свалил в указанном направлении. "Так, теперь самое трудное".

— Хамидорея, что ты здесь делаешь?

К этому моменту девушка уже в прямом смысле кипела. Анемон прикрыл уши руками, предвидя бурю.

— ЧТО ОНА ТУТ ДЕЛАЕТ? — громогласно поинтересовалась смуглокожая поклонница, указывая на Тею, которая тоже прикрыла уши руками.

— С ней я разберусь позже.

— В таком случае и со мной разберись позже! — упрямо сложила девушка руки на груди. — Меня ты, по крайней мере, знаешь, а кто эта, с позволения сказать, девица?

— Анемон... — подала голос Тея.

— Анемон?! — взъярилась Хамидорея. — Как ты смеешь называть так Анемона? Для тебя он господин Анемон! Ты его родственница? Приятельница? Ты даже не его домработница! И никогда не будешь! Потому что я не допущу, чтобы в доме Арахуэнте работал кто-то красивее старой швабры!

— С чего такие выводы? — нахмурилась Тея, поднявшись с беседки и приблизившись. — Может быть, и родственница... — повело её в сторону, — двоюродная племянница.

— У господина Анемона родственники все приличные... — парировала Хамидорея. — И все знакомые — тоже.

— Мой топор не видел? — игнорируя провокаторшу, обратилась Тея к Анемону. — Я его не у тебя оставила?

— Что? Ты была в доме Анемона? — чуть не хватил удар юную поклонницу. — Да что тут происходит? — схватила она Тею и под треск ткани оторвала меховую оторочку от её платья.

Тея мимоходом оценила ущерб.

— Анемон, кто это? — кивнула она на незнакомку.

— Я — Хамидорея! — гордо вскинула девушка голову.

— Тьфу на тебя, Хамидорея! — отвернулась от неё Тея.

— Ах так! — разозлилась та и бросилась на противницу, повалив на землю.

— Я тут принёс... — с целой горой восхитительно-махрового добра появился запыхавшийся Торми. — Куда это?

— Вон, — кивнул Анемон в направлении закипающей драки.

И Торми вывалил всю кипу полотенец на головы сражающихся девиц.

"Дурень!" — радостно подумалось Анемону.

Возня в куче полотенец нарастала. Слышались проклятья и придушенные хрипы. Вокруг кучи-малы закружил Торми, азартно присвистывая и выкрикивая слова поддержки обеим девушкам. К нему присоединился соседский внук Лумо. Мальчишки делали ставки, кто кого уделает, не обращая внимания на крики старикашки, залезшего обратно на забор — вот ведь настырный! — который обещал своему внуку сладкую жизнь "...обожди, только домой верни-ся, гадёныш!!!"

Анемон хватался за голову, не понимая, как прекратить весь этот беспредел.

— Торми! Торми!! — позвал он. — Торми!!! Чтоб тебя! — В голове что-то взорвалось и расплылось по стенкам черепа.

— Да, учитель! — тут же откликнулся ученик.

— Торми, — чуть слышно молвил Анемон, боясь пробудить новую вспышку боли. — После... прибери здесь всё. Я пойду вздремну.

— А как же ваша подруга? Что делать с ней?

— Проводи за ворота. Обеих...

* * *

Сражение разъярённых девиц продолжалось. Они кусались, царапались, драли друг друга за волосы и шипели, словно дикие кошки. Торми подивился тому, как они похожи. Обе темноволосые, с зашкаливающим темпераментом, правда, физическая подготовка у новой знакомой учителя явно повыше. Так что, поставив на неё три медяка, Торми чувствовал себя в выигрыше.

В ходе битвы подверглась разорению любимая клумба учителя с настурциями и повален куст мускатной розы. Изничтожена целая полянка ирисов и утоплен в пруду сачок для ловли бабочек, чему Торми особенно расстроился, но потом сообразил, что за ним можно будет и нырнуть.

— Какие у тебя ко мне претензии? — вопросила знакомая учителя, пустив в полёт лейку.

— Чего не понятно? — увернулась Хамидорея, вооружившись граблями. — Ты господина Анемона соблазнила!

— Пили вместе — да, пели — тоже, бабушку его поминали, а соблазнять не входило в мои планы.

— А всё остальное входило? — кинулась в атаку Хамидорея, размахивая садовым инвентарём.

Легко уйдя от атаки, собутыльница учителя поставила подножку противнице. Та повалилась на землю, где ей и скрутили руки полотенцем.

— Да ты знаешь, с кем связалась? — В бессильной злобе Хамидорея пыталась лягнуть соперницу, но безрезультатно. — Начинай упаковывать свою изъеденную молью рвань! Я лично прослежу, чтобы тебя вышвырнули из Феланды!

— Нашла чем пугать! — усмехнулась подружка учителя и деловито запихала сооружённый из оранжевого полотенца кляп в рот поверженной. Встала и напоследок потрогала ту ногой. Хамидорея возмущённо мычала и извивалась, как змейка.

Лумо неохотно расстался с тремя медяками, поставленными на кон, и недовольно бубня, скрылся в кустах. Внук с дедом одного поля ягоды, оба прижимистые, оттого Торми и не дружил с Лумо — выгоды никакой.

— Ты случайно не видел мой топор? Эй!

Торми, увлёкшись монетками, не сразу понял, что вопрос адресован ему.

— Не знаю, — пожал он плечами.

— И в пруду его нет... — грустно вздохнула девушка.

Умылась и вытерлась розовым полотенцем, не обращая внимания на гневные стоны Хамидореи.

— Куда идти до ворот? — вопросила она, закончив приводить себя в порядок. Торми махнул в сторону. — Спасибо!

Загадочная незнакомка зашагала в указанном направлении. Мальчик двинул было за ней, собираясь расспросить о её неожиданном появлении в доме учителя, но красноречивое мычание Хамидореи принудило остаться.

— За что соседский мальчишка с тобой расплатился? — спросила та, отплёвываясь от кляпа. — Вы спорили, кто из нас победит? И ты поставил на неё, не так ли? — В голосе Хамидореи прозвучала обида.

— На неё. — К чему отрицать? Он не испытывал угрызений совести за свой поступок.

Развязал путы девушке.

— Ладно, забудем, — смилостивилась она. — Но в следующий раз ставь на меня, я намерена выиграть у этой жабы!

Торми неопределённо повёл плечами. И что с того, что Хамидорею он знает дольше, чем ту, из подвала? Монетки-то с него возьмут!

Хамидорея с достоинством оправила своё всегда безупречно чистое, а теперь невообразимо изгвазданное платье с оторванным кружевным рукавом.

— Передай Анемону, что я позабочусь о том, чтобы его покой больше не тревожили.

Она повернулась и зашагала прочь, споткнувшись о грабли.

Торми задумчиво смотрел ей вслед, пока она не скрылась за белым кустом акации, а потом кинулся спешно выполнять поручение учителя — собирать полотенца с поля боя, в надежде, что ещё успеет догнать таинственную незнакомку. Среди махровых волн неожиданно что-то блеснуло. Это был серебряный кулон с вязью из белого золота. Торми нахмурился, разглядывая находку. Откуда он тут взялся? Выпал у одной из сражающихся девиц? Но у кого? А если здраво рассудить, то он никогда ничего подобного не видел у Хамидорее, уж больно необычная вещица, вряд ли бы она её не надела, чтобы покрасоваться перед Анемоном. Получается, что...

Мальчик быстро собрал разбросанные полотенца, бегом отнёс их в дом, накарябал учителю записку, сообщив, что вышел прогуляться, чтобы тот его не потерял, и выскочил за ворота. Если не поздно, он догонит знакомую учителя...

— Эй ты, лис!

Торми притормозил у калитки и обернулся на оклик. Из-за дерева вышла та самая девушка.

— Я не лис. Я — Торми!

— А я — Тея, — протянула она руку, и он с чувством её пожал. — Ого! Сила есть.

— Ещё бы! Я ученик Анемона!

— Понятно. А кто та сумасшедшая, что набросилась на меня с кулаками?

— Хамидорея. Она без ума от учителя, и каждый, кто положит на него глаз — её личный враг. Избежать этого можно только одним способом: вступить в сообщество Изумрудные Глазки.

— С чего такое название? — усмехнулась Тея.

— С того, что у учителя Анемона глаза зелёные.

— Я не заметила.

— Неудивительно. Он же всё время в тёмных очках.

Тея измерила мальчика смешливым взглядом.

— Значит, ученик. Ладно, пойдём проводишь.

Торми согласился, расставаться сразу не хотелось... Учитель не часто принимал гостей, а тем более малознакомых девушек и, уж конечно, не пил с ними в подвале под покровом ночи. Тут что-то крылось, и Торми во что бы то ни стало хотел это выяснить.

День выдался на удивление жарким. Они брели по иссушенному солнцем тротуару, тёплый ветер гонял пыль под ногами, оседающую на клумбах и пышных цветниках. Волосы Теи, собранные в два хвоста, высохли, покачиваясь в такт шагам.

— Чему обучает твой учитель? — спросила она.

— Ходить на высоких каблуках и танцевать.

— И тебя? — повеселела девушка.

— Меня — нет. Я его индивидуальный ученик.

— И что это значит?

— Да так... Больше всех бегаю на посылках и выполняю работу по дому. Сейчас вообще трудно. Даже домработницы нет, некому убирать и готовить, — пожаловался Торми, грустно вздохнув, вспомнив, насколько это всё тяжело, особенно по части готовки.

— Платить, что ли, нечем? Никогда бы не подумала. Такой особнячок отгрохали!

— Дело не в этом. Работать у нас никто не хочет. Боятся.

— Анемона?

— Призрака.

— Призрака? — сбилась Тея с шага.

— И странностей всяких.

— Каких странностей?

— Ничего особенного, — улыбнулся ученик Анемона. — А можно вопрос?

— Валяй!

— Как ты оказалась запертой в подвале с учителем?

— Это всё проделки старого кренделя.

— Магистра Тараканиана?

Тея нахмурилась.

— Проворный старикашка. Родственник?

— Дальний, очень дальний... А может, и не родственник.

— Вижу, ты осведомлён о делах учителя самым лучшим образом, — подколола Тея.

— Пытаюсь. Но учитель, как бы это сказать, немногословен.

— Я заметила. Ходит вокруг да около, а ничего существенного не говорит.

— Давно его знаешь?

— Вчера познакомились.

— Не знал, что учитель на такое способен.

— На какое?

— При первом знакомстве приглашать девушку в дом. — "Воспользовался нашим отсутствием, не иначе".

— Ну, меня не так-то просто "пригласить". Я сама пришла. У меня было дело... к магистру.

— Какое дело? — оживился Торми.

— Да так. А Хамидорея действительно обладает реальной властью в городе? — сменила тему Тея.

— Её папаша мэр Феланды, а она у него любимая дочка. Так что, если Хамидорея возьмётся всерьёз, тебе несдобровать.

— Это мы ещё посмотрим! — решительно заявила Тея; глаза её воинственно вспыхнули. — Дальше не провожай. Спасибо за компанию! Ты, правда, очень милый, — потрепала она его за щёку. — А как мило покраснел.

— Удачного пути! — отвернулся мальчик. Вот ещё, чтобы он краснел!

Духи! Забыл спросить про кулон.

Торми обернулся, но девушки и след простыл.

Площадь Серебряных Пятаков, куда привела его Тея, жила своей обычной жизнью. Женщины в шляпках, украшенных цветами, отгоняли веерами духоту и мух. Мужчины держали над головами дам кружевные зонтики от солнца. Кругом шныряли дети — мимо клумб с весёленькими цветочками, мимо апельсиновых деревьев и аккуратно подстриженных кустарников. Неброские вывески предлагали посетить кафе, булочные, кондитерские и прочие вкусные заведения.

И нигде не видно Теи.

Всё слишком скучно.

Торми дошагал до фонтана, изливающего звенящие струи хрусталя, и уселся на бортик. Достал из кармана кулон. Солнечные блики танцевали на золотой поверхности. Где-то он такой уже видел, или похожий на него. Казалось, кулон взывает к нему из прошлого... из далёких веков, когда на земле ещё жили боги... Неожиданно кто-то схватил его за руку.

Он уставился на фигуру, укутанную в бордовый плащ, нелепо смотрящийся в знойный день, и попытался освободиться.

— Не бойся, я не причиню тебе вреда. Не убегай, — ласково раздалось из-под надвинутого на глаза капюшона.

Торми медленно кивнул, избегая резких движений, и рука, затянутая в перчатку, его отпустила. Тут он рванул от фонтана подобно молнии.

— Стой, погоди. Я угощу тебя пирожным, — последовало ему в спину соблазнительное предложение.

Ноги сами остановились, и мальчик повернулся к незнакомке.

Она неторопливо подошла — случайные прохожие провожали её взглядами, то ли удивляясь одежде не по сезону, то ли плавности походки.

Торми не смог разглядеть её лица, ему были видны только губы, сложенные в лёгкой улыбке, почему-то вызывающей доверие.

Убедившись, что мальчик не собирается никуда бежать, девушка шепнула следовать за ней и больше не оборачивалась проверить, идёт он следом или нет. Торми шёл, ему было интересно узнать, к чему такая таинственность, ведь недаром она скрывает своё лицо в тени капюшона.

Вскоре он обнаружил, что его ведут в премиленькое кафе "Майский жук", где подавали самые восхитительные десерты: шоколадное и фруктовое мороженое, пироги и булочки в глазури, эклеры со взбитыми сливками и сладкой пудрой и прочие вкусности, которых было не счесть. Глаза разбегались от изобилия сладостей.

Провожатая велела ему занять столик, а сама подозвала молоденькую подавальщицу в аккуратном передничке и чепчике, из-под которого выбивались светлые пряди. Торми разместился возле окна, хотя в просторной зале и так было светло. За соседним столиком неторопливо что-то рассказывала своей соседке пожилая дама. Мимо пробежала миловидная подавальщица, неся на подносе слоёный пирог, украшенный черникой. В знакомой, спокойной обстановке, вдыхая вкусные запахи выпечки, ягод и ванили, Торми как-то расслабился.

— Прошу прощения за своё поведение у фонтана. — Напротив присела особа в бордовом плаще. — Мне неловко, что так получилось.

— Всё в порядке, не берите в голову, — успокоил её мальчик. Он всё никак не мог разглядеть её лица.

Принесли чай и пирожное, одно, для Торми: нежный бисквит с творожно-лимонным кремом и мармеладными дольками. Мальчик почувствовал вдохновение, берясь за серебряную ложечку, но, вспомнив, что не один, с разочарованием её отложил.

— У вас ко мне какое-то дело? — Пусть говорит начистоту, что нужно, но одним пирожным его не купишь. Хотя бы дюжиной!

— У тебя есть одна примечательная вещица.

— Какая вещица?

— Золотой кулон. Ты его где-то нашёл? Он же не твой. Знаешь, кому он принадлежит? Пожалуйста, отдай его мне.

Торми хранил молчание. Он что, вляпался в какую-то историю? Тогда лучше помалкивать, но этот неторопливый, проникновенный голос призывал к ответу.

Вместо разъяснений и увиливаний мальчик выложил находку на стол.

— Договоримся о цене?

* * *

Драцена имела покладистый, уравновешенный характер, не склонный к конфликтам — внешне. Её неторопливый и мягкий голос, манера держаться дружелюбно и непринуждённо располагали к ней всякого попавшего в зону её влияния. К тому же она была крайне вежлива и сыпала своими "спасибо, пожалуйста, прошу, умоляю" и прочими словесными уловками с таким утончённым мастерством, что отказать ей в её просьбе было практически невозможно. И только Тею все эти лебезения ни в коей мере не могли одурачить, она точно знала, что хочет сказать Драцена своим "будьте любезны" и всегда мысленно доканчивала не высказанную мысль: "будьте любезны удавиться самостоятельно, чтобы мне не пришлось марать об вас руки".

Ничего удивительного, что Тея не обрадовалась, узрев на пороге бордовый плащ, в коей облачилась незваная гостья, располагающе улыбаясь по случаю своего прихода. Тея вымучила из себя гостеприимное выражение лица, недоумевая, с чем, собственно, к ней пожаловали, но ввиду того, что Драцена являлась не только её сестрой, но и работодателем, сразу же выдала на-гора, что у неё всё схвачено и вскоре добыча будет при ней. Улыбка пришелицы стала невероятно милой, и Тея поняла, что жить ей осталось недолго. Но Драцена неожиданно смягчилась — если о ней вообще такое можно сказать — и из её руки скользнуло украшение. Тея даже не попыталась обшарить себя на предмет кулона, семейной реликвии, которую, как выяснилось, она успела посеять. Как он очутился у Драцены?

Медальон раскачивался в руке гостьи, как маятник, завораживая однообразным движением...

Когда наваждение исчезло, в комнате Тея была уже одна.

Глава 3

"Всё случается впервые"

Если хорошенько подумать,

то жизнь не такая уж и плохая штука.

Но и не такая хорошая, как можно было бы подумать!

Тея

Обхватив ладонями голову, хорошенькая черноволосая девушка жалобно хныкнула и плюхнулась на кособокую табуретку, всем своим видом грозившуюся развалиться от любого неосторожного чиха. Болезненно поморщившись, красотка поставила локти на знававший и лучшие дни стол и взглядом, сочетавшим в себе подозрительность, раздражение и бездну жалости к себе любимой, уставилась на столешницу, словно оная одна могла ей дать ответы на все вопросы бытия.

Вся эта глупость произошла из-за банальнейшего отсутствия информации. Вернее, её явной недостаточности. А небольшая разведка обернулась ночной попойкой неизвестно с кем в подвале чужого дома и утренней дракой с психованной девицей. Интересно, сколько у неё времени, прежде чем эта стервозного вида Хамидорея возжелает выпроводить её из города? Никогда в жизни Тея не проваливала задание, едва начав! Но всё случается впервые... Впрочем, сказать, что она что-либо провалила, тоже было нельзя, ибо и само задание, несмотря на конкретную цель, оказалось на редкость неопределенным по самой своей сути. Звучало оно очень просто: найти Зелёную Хризантему. НО! Вот это самое "но" заключало целую бездну препятствий, главным из которых было то, что информация о том, что эта самая Зелёная Хризантема из себя представляет, отсутствовала как вид.

Феланда... Тея приехала в этот небольшой городишко чуть больше недели назад и за этот незначительный промежуток времени уже начала его тихо ненавидеть. Апельсиновые и мандариновые деревья, посаженные на солнечных тихих улочках и маленьких припылённых площадях с крошечными фонтанами на оных, вкупе с неторопливо вышагивающей почтенной публикой, неизменно нагоняли тоску на деятельную натуру девушки. Некоторое оживление в жизни города наблюдалось лишь к вечеру на узеньких и кривеньких улочках в захолустных кварталах, где собирались сомнительные личности, и где становилось как-то даже слишком оживленно, что мало способствовало созданию хорошего мнения о городе. Установившаяся как раз со дня её приезда утомительная жара с иссушающим ветром, поднимавшим тучи мелкого песка и пыли, только усугубляли ситуацию. "Если такое здесь в начале мая, то что же будет летом?" Девушка ужаснулась. "СТОП!!! Я что, собралась оставаться тут до лета?! Нет, этого нельзя допустить!"

— Никак нельзя! — добавила она, сопроводив возглас ударам кулака по столу и резко вскинув голову. О чем немедленно и пожалела. Стол, как можно было бы ожидать, не развалился, а вот табуретка... табуретка — да.

Лёжа на полу поверх развалин табурета, Тея размышляла, стоит ли считать сей унизительный инцидент последней каплей, переполнившей чашу её терпения, или в чашу сию ещё что-нибудь влезет? Может, смысла и практической пользы в этих размышлениях было и немного, но зато плакать больше не хотелось. Да и злость слегка поулеглась.

А ведь вчера вечером всё так хорошо начиналось! Тея наконец-то нашла хоть какую-то зацепку, способную привести к таинственной Зелёной Хризантеме. И это через неделю осторожных расспросов, наблюдений и анализа всех подцепленных слухов по крайне сомнительным заведениям, где имела обыкновение скапливаться, распространяться и продаваться самая разнообразная информация. Честно говоря, к концу недели девушка всерьез засомневалась, что в Феланде вообще хоть кто-нибудь слышал о Зелёной Хризантеме, пока не забрела в своих поисках в соседнее с её гостиницей заведение столь же сомнительного толка и тем же, собственно, кругом деятельности. За туго набитый серебряными монетами мешочек, с которым Тея рассталась не без сожаления, ей выложили, что, дескать, есть тут один старичок. И не абы кто, а сам магистр Тараканиан! имеющий репутацию торговца редким товаром, и у него вполне может заваляться Зелёная Хризантема. Девушка уцепилась за новую информацию, обрадованная, что дело сдвинулось с мёртвой точки. А за отдельную плату ей сообщили, что Тараканиан ждёт товар с доставкой на дом. Затаившись за углом, она наблюдала за особняком Арахуэнте, чтобы не упустить курьера...

Уже смеркалось, когда у калитки, наконец, появился высокий юноша с кулём подмышкой и скрылся в доме. Девушка метнулась следом и успела как раз к концу передачи товара... Но мерзкий старикашка оказался проворней и удрал вместе с добычей.

Решив на сей раз действовать наверняка, Тея поднялась с обломков табуретки и меньше чем за полминуты придумала поистине гениальный план. По крайней мере, ей так казалось.

Достав из-под кровати видавший виды пропыленный чемоданчик (согласно плану) и запихав ногами на его место дрова (бывшие некогда табуреткой — чтоб не мешались), Тея, довольная собой, вывалила его содержимое на кровать. Выудила из получившейся кучи хлама и вполне приличной одежды малость потрёпанный парик сложно определяемого цвета и рассмотрела со всех сторон. Наконец удовлетворенно кивнув своим мыслям, девушка приступила к следующей части плана, в некоторой степени даже наиболее важной на данном этапе.

Тея спустилась вниз, нашла хозяина заведения, в коем обреталась последнюю неделю, и, позвякивая у него под носом монетками вожделенного достоинства и чеканки, завела беседу. Беседа получилась крайне интересной, содержательной и информативной. Тея одновременно обрадовалась, ибо полученные сведения обещали непременный успех её плана, и глубоко задумалась, настолько, что безропотно отдала в протянутую ладонь всю плату за проживание, чего изначально делать вовсе не хотела, и поднялась обратно.

Собрав вещички и приведя себя в порядок, девушка вновь спустилась вниз и преисполненная довольства вышла под палящее солнце Феланды. Следующим пунктом плана значилось посещение лавки старьевщика, где Тея впервые в жизни намеревалась приобрести поношенную одежду. Возвращаться в гостиницу в ближайшее время она не собиралась.

* * *

Анемон пребывал в задумчивости.

День плавно переходил в вечер, и тёплые лучи предзакатного солнца приобрели густой оранжевый оттенок, заливая золотом всё, к чему прикасались. Проникая сквозь распахнутое напольное окно, сквозь слои зелёных, жёлтых и белых прозрачных занавесей, они наполняли комнату с зелёными стенами и светлой мебелью янтарным светом, создавая непередаваемое ощущение застывшего в вечности мгновения. Золотили молочно-белое блюдце и полупрозрачный фарфор чайной чашки, кожу рук сидевшего в низком удобном кресле Анемона и зажигали искры в длинных блестящих прядях его волос. Они играли на гранях хрустальной вазы с кремово-жёлтыми нарциссами — так и не поставленной на чайный столик, но прекрасно смотревшейся и на полу возле него — и словно сконцентрировались, превратившись вдруг в жидкость в чайной чашке в руках сидящего за столиком человека.

Наклонившись чуть вперед, Анемон пристально разглядывал прозрачный, приятно тёплый, удивительного янтарного оттенка напиток. Точнее, он просто не мог оторвать глаз от чаинки, плавающей на поверхности, смотрел на неё и хмурился. "Всплывшая чаинка — к удаче". Почему-то эта мысль вовсе не вызывала радости. "Странно". Анемон ещё больше нахмурился, вздохнул и отставил чашку с чаем обратно на стол, едва не опрокинув на полдороге нарциссы.

День выдался хлопотным и довольно неприятным. И, несмотря на чарующее спокойствие вечера, некоторые факты не давали насладиться его тишиной и безмятежностью в полной мере. Пожалуй, даже одним из самых настораживающих фактов и была как раз эта тишина. Возникало сразу два вопроса одинаковой степени важности. Первый — где дядюшка Тараканиан? Второй — где Торми? Впрочем, их номера вполне можно поменять местами — эффект присутствия/отсутствия хоть одного из перечисленных, хоть обоих вместе взятых примерно одинаков. То есть с тем, что они успеют натворить в доме или вне его, разбираться придется и так и так Анемону, но в доме было как-то предпочтительнее, ибо если в доме ему приходилось иметь дело максимум с уничтоженной комнатой, то вне его — жертвами могли стать люди, что гораздо проблематичнее.

Третий вопрос, беспокоивший Анемона, для него лично тоже был немаловажен. А именно: КАК в сад попала Хамидорея, ведь замки на воротах, калитках, запасных дверях были сменены буквально на прошлой неделе, потайные лазейки заделаны и вообще поставлен новый капитальный забор, через который ни одна нормальная хрупкая и нежная девушка, да и не хрупкая и не девушка тоже, перелезть не в состоянии?! Появление этой особы возле его пруда не предвещало ничего хорошего для его дальнейшей личной жизни. Ибо если Хамидорея рядом, то о какой бы то ни было личной жизни можно забыть. Хотя какая тут личная жизнь...

Волнующей проблемой был вопрос порядка в доме и приготовления пищи, ибо ни за какие деньги никто не желал здесь работать — это было опасно для психики, здоровья, благополучия и жизни. Хотя, честно говоря, ещё никто из работающих тут слуг не умер, но некоторые стали заикаться... Вот после пары таких случаев не совсем хорошая слава об этом доме распространилась и за пределами Феланды.

Ещё Анемона интересовало, что и с кем он пил накануне и куда всё-таки Торми подевал Хамидорею. Четвёртый, пятый, шестой и седьмой вопросы постоянно всплывали на задворках сознания, но как-то лениво и эпизодически, скорее для порядка.

Да и вообще молодой человек очень старался ни о чём не думать и просто наслаждаться приятным вечером, чаем и обществом белого кота, лениво развалившегося на подушках соседнего кресла, принадлежащего лично ему. Обществом друг друга они наслаждались во взаимном молчании уже второй час. Анемон периодически подливал ароматный зелёный чай себе и коту, вздыхал, перечитывал маловразумительную записку, оставленную его учеником, снова вздыхал, рассматривал нарциссы, расписные веера, развешанные на стенах, пейзаж за окном, чай, свои руки и косился на кота, словно хотел у него что-то спросить, но никак не решался. Кот только щурил разноцветные глаза, мурчал и поудобнее растягивался на подушках, пренебрежительно взмахивая хвостом на остывающий чай.

На самом деле Анемона действительно интересовало, где вышеупомянутый кот шлялся всю неделю, явившись лишь сегодня после обеда, и зачем они тут сидят. Так как при малейшей попытке человека покинуть комнату, животное сильно возмущалось, громко и противно мяукало, пришлось пить чай и сидеть здесь. А то мало ли что этот котяра мог выкинуть. Он ведь тоже был необычный...

Их идеалистическое времяпрепровождение и романтичную тишину роскошного золотого вечера нарушил мелодичный звон дверного колокольчика, означавший, что кого-то зачем-то принесло к вратам сего дома. Молодой человек поморщился, ибо только начал входить во вкус пятой чашки чая, и, дождавшись повторного звонка, нехотя нацепил свои тёмные очки. Переглянувшись с котом и получив разрешение покинуть пределы комнаты, не торопясь пошел выяснять, кто это там такой смелый и зачем пожаловал.

Пройдя пугающих размеров и обстановки холл, он вышел на улицу и по широкой вымощенной светлым камнем дорожке не спеша зашагал к воротам, парадному входу в дом Арахуэнте. Казалось, каждый шаг он делает всё медленнее и неохотнее, невидящий взгляд скользит по цветочному бордюру: фиолетовым и голубым анемонам, белым ирисам в лучах золотящего всё солнца. В голове проносились тысячи мыслей: кто, зачем, а не проще ли не открывать, а если там Лайн или Торми, или, что много хуже, Хамидорея... а если просто курьер со срочными письмами... или... "А... да, собственно, может быть всё что угодно!" Раздраженно махнув рукой на собственную удручающую нерешительность, столь ему несвойственную, Анемон ускорил шаг. И споткнулся, едва не упав, о кота, собравшего тоже поприветствовать незваных гостей.

— Хамло! Э... прошу прощения, Хамелеон, — осознав свою ошибку, исправился юноша, глядя на чётко реагирующего на грубости в свой адрес кота.

Хамелеон уселся посреди дороги, щурясь на него золотым глазом, раздраженно помахивая хвостом. Но колокольчик зазвенел снова, и кот, не долго думая, запрыгнул Анемону на плечо, пребольно вкогтившись. Молодой человек поморщился, но промолчал, лишь поудобнее усадив кота на плече — одним небесам известно, как он там умудрился усидеть! — преодолел четыре оставшихся шага и открыл-таки дверцу.

За дверями стояло лицо женского пола... кажется...

Кот ошёломленно мяукнул.

Определённо женщина, даже и не старая, как показалось сначала, хотя её возраст понять было сложно. Просто волосы под неопределенного фасона шляпкой были странного серо-рыжего оттенка, словно обильно припорошенные пылью. Да и э-э... лицо... слишком бледное, болезненно бледное, вообще-то, синевато-жёлтое, упорно навевающее мысли о трупах, но, в общем, вполне терпимо. Губы сжаты в столь тонкую линию, что кажется, будто их и вовсе нет, узенькие очочки на узеньких же тёмных глазках. Всё остальное тело по самые уши закутано в строгое аккуратно отглаженное чёрное платье, руки в перчатках, что смотрится несколько дико по такой жаре. Впрочем, сам он тоже в перчатках, так что не ему придираться. Увесистый чёрный саквояж, чёрные ботинки на очень толстой подошве. В принципе сносно, но слегка страшно.

Анемону хватило полминуты, чтобы поразиться чёрно-белому явлению, разглядеть новоприбывшую и даже собраться с мыслями, чтобы вежливо начать:

— Здравствуйте! Вы не ошиблись домом?

Женщина нервно передернула плечами, ещё больше сузила глаза и высокомерно осведомилась:

— Это дом Арахуэнте?

Голос её был неожиданно низким.

— Да.

— Тогда нет, не ошиблась.

Анемон переглянулся с котом, не понимая, что этому чуду понадобилось в его доме. Возможно, это новая знакомая Тараканиана или дальняя его родственница, понаехавшая навестить родню, что являлось само по себе удовольствием не из приятных. Он даже подумал, что несколько поторопился сознаться, что дом принадлежит Арахуэнте, однако идти на попятную было поздно. Оставалось выкручиваться каким-то другим способом.

— Слушаю вас? Что вам угодно? — вежливо поинтересовался он с приятной улыбкой.

Гостья не оценила, нахмурила сросшиеся брови, что сделало её лицо далеко не симпатичным, если не сказать жутким. Расчищая себе дорогу саквояжем, дама бесцеремонно отпихнула молодого человека и прошла во дворик.

— Позвольте! — взмахнул рукой Анемон и кинулся наперерез. — Я не ждал никаких гостей!

Женщина остановилась, вперила в него пронзительный взгляд тёмных глаз и, измерив, казалось, до унции, скривилась в вялой улыбке. Затем щёлкнула саквояжем и извлекла из его холодной чёрной глубины пожелтевшую бумагу с потрёпанными краями. Сунув её под нос Анемону, дама выпустила листок, и юноше пришлось ловить его на лету. Кот, не удержавшись на плече, сорвался вниз, больно оцарапав когтями. Анемон охнул от неожиданности и весьма неуклюже подхватил и без того настрадавшейся лист бумаги.

Незнакомка ничего не сказала, защёлкнув сумку.

Анемон расправил плечи и как можно аккуратней развернул предоставленный документ — в чём сразу же и убедился. В нём значились личные данные некой неизвестной Анемону госпожи, которая родом была из Вриезии и училась в школе Святого Каллистемона, кою с успехом и окончила. Дважды была замужем, притом оба раза оставалась вдовой. Детей не имела. Какое-то время работала преподавателем в школе, а теперь занималась ХЗ чем. По крайней мере, напротив графы "настоящая работа" стояла аббревиатура ХЗ.

Анемон искоса глянул на гостью, занятую разглядыванием анемонов на клумбе, снова прочитал имя, указанное в документе.

— Полагаю, вы и есть госпожа Мазахака Бильбергия?

— Именно так, — ответила она, не отвлекаясь от своего эстетического занятия.

— И ваша настоящая работа?..

— Хозяйственная Занятость. Одним словом, я ваша будущая домработница! — торжественно объявила она и, шагнув вперёд, наступила на хвост мирно разлёгшегося у ног Хамелеона. Издав ужасающий дикий ор, кот выдрал пострадавший хвост и белой молнией шмыгнул в кусты. Не приходилось сомневаться, этого он ей никогда не простит и ещё припомнит.

Захлопнувшаяся от дуновения ветра калитка застала Анемона врасплох. Мурашки пробежали по его спине. Было в этой Мазахаке что-то неумолимое, как буря, и столь же ужасающее. Анемон кинулся вслед за непредвиденной на сегодня домработницей, на ходу соображая, как поступить дальше. Он ещё не определил своего отношения к данной ситуации, но точно знал — она ему не нравится.

* * *

Тея очень надеялась, что не перестаралась с образом, но от намеченного плана отступать в любом случае не собиралась. Проявить твердость и выиграть битву! — таков был её девиз. Невзирая на дрожание рук, она смело дёрнула за верёвочку дверного колокольчика. И не один раз. В результате проявленной на первом этапе твердости, ей даже отворили дверь. Признаться, зрелище за этой дверью открылось крайне занимательное, несмотря на то, что девушка знала, чего ожидать, и всё же это было ошеломляюще. Больше всего поразили белые сапоги на обалденной шпильке и снежный кот на плече одетого во всё зелёное молодого человека с удивительно изящными чертами лица и легким налётом надменности в движениях. Но Тея не растерялась, а с блеском провела наступательную кампанию и проникла на территорию предполагаемого противника. Радужные перспективы и довольство собой слегка омрачил отдавленный хвост. Пока девушка в своей новой роли следовала к дверям дома с весьма примечательными жильцами, она чувствовала спиной взгляд злобно горящих из кустов кошачьих глаз.

Тея уже взялась за ручку входной двери, когда хозяин особняка, наконец, опомнился.

— Госпожа Биль-бергия!... — Догнал он её и еле отвоевал ручку, которую девушка не желала уступать. После смехотворного противостояния, он любезно распахнул перед ней дверь и дружелюбно улыбнулся. — Прошу!

Тея постояла с минуту, изображая невесть кого и созерцая стремительно увядающую улыбочку, и величаво молвила:

— Благодарю! Можете звать меня госпожа Мазахака.

Улыбка окончательно исчезла.

— Как пожелаете.

Пропустив Анемона вперед, Тея последовала за ним и оказалась в странном месте. Она даже обрадовалась, что накануне в темноте не успела ничего рассмотреть, и поняла, почему с такой легкостью вчера заблудилась, хотя вроде бы никогда не страдала топографическим кретинизмом. Пять разных лестниц в трёх разных направлениях, колонны и запылённые скульптуры, частью занавешенные простынями. Осколки и черепки огромных ваз на мраморном полу цвета морской волны с выложенным чёрно-белым узором, совершенно терявшимся под покрывающим его многоцветьем разнообразного мусора из поломанной мебели, высушенных цветов, пожелтевшей бумаги и серостью пыли. Сквозь разноцветный витраж на зрелище вселенского запустения эффектно падали рассеянные зелёные, голубые и жёлтые солнечные лучи, придавая разгрому черты удивительной завершенности. Тея судорожно сглотнула, начав догадываться, что слухи об ЭТОМ доме и вполовину не отражают правды. Анемон небрежно отодвинул ногой мешавшийся лазурно-голубой черепок и непринужденно пояснил:

— Вообще-то, в этой комнате не убирались ровно полтора месяца, после того как мой многоуважаемый дядюшка решил, что обстановка холла крайне угнетает его, и разнёс тут всё... В общем, прибраться он тоже не разрешает, говорит, что ещё не готов новый дизайн... а нам тут приходится... Но в остальных комнатах почти всё нормально, особенно в некоторых. — Юноша непонятно чему нахмурился, но потом вновь оживился и даже почти улыбнулся. — В общем, не стоит беспокоиться, кухня, например, теперь вообще в превосходном состоянии, а также оранжерея, все ванные комнаты, чердак и подвал... был...

Тея уже начала подумывать о том, столь ли уж блестящ её план и не унести ли отсюда ноги, плюнув на всё и огрев на прощание саквояжем подозрительно оживившегося хозяина дома. Но Анемон, похоже, вошел в роль и, найдя какую-то выгоду в создавшемся положении, в чём девушка совершенно была уверенна, потащил надменную будущую домработницу по одной из лестниц куда-то наверх.

— Знаете, госпожа Мазахака, вам стоит с часик отдохнуть. Сейчас я отведу вас в вашу комнату, а потом покажу дом, мы всё внимательно обсудим, напишем круг ваших обязанностей и наших обязательств, составим контрактик, чтоб всё как положено, где будет указано: что, где, как и за сколько. — Тея покосилась на расписывающего что и как молодого человека, но никаких тревожных намеков не заметила. — Подпишем контракт и тогда... ну да, тогда... А, собственно, вот мы уже и пришли.

Пара стояла перед затейливо украшенной дверью со вставками инкрустированного розового дерева в довольно тёмном коридоре. Анемон вновь любезно распахнул дверь, едва не втолкнул девушку внутрь и, на секунду зависнув на пороге и велев чувствовать себя как дома, немедленно скрылся, захлопнув за собой дверь. Несмотря на то, что комната была более чем приличной, едва ли не роскошной, с леотской* лакированной чёрно-голубой мебелью, светлым шёлком на двух больших окнах, двумя картинами кисти Майна и даже почти непыльной, в Тее моментально поселилось чувство, что она угодила в хитроумную ловушку, из которой не так-то просто будет выбраться. Но девушка быстро выкинула подобные мысли из головы, достала из саквояжа топор и нежно провела пальчиком по лезвию, хищно улыбаясь. В конце концов, всё случается впервые.

Глава 4

"Жизненные обстоятельства"

Оно нагрянуло внезапно,

Когда его никто не ждал.

Торми

Прохладно. Почти холодно. Беззвучная серая тишина рассвета медленно вырывает из цепких объятий сна. Удивительно, что беззвучие способно разбудить... Хотя тишина ли?.. беззвучие?..

Тепло... слишком близко к лицу. Да... Чье-то дыхание чувствуется кожей...

Дыхание?!

Чёрные изогнутые ресницы вздрагивают, трепещут крыльями бабочки и резко распахиваются, являя миру бездонную сверкающую синеву голубых глаз.

Глаза в глаза. Сонная лазурь небес против непроглядной темноты ночи, вспыхивающей искрами безумия. Сосредоточенное сопение буквально в волоске от собственного лица.

— Хамидорея! Что за мерзкая у тебя привычка пугать ещё не проснувшихся людей?! — Торми с раздражением отодвинул в сторону лицо темноглазой девушки и, зевнув, принял сидячее положение. Вчера он до дома так и не дошел, решив, что скамейка на маленькой уютной площади в тени огромного дуба тоже вполне подойдет, чтобы выспаться. А всё почему? Да потому что некоторые из того десятка пирожных, которые он выторговал у незнакомой леди в обмен на кулон, оказались с ликёрным кремом...

Хамидорея изящно поморщилась, за что, видимо, и получила своё прозвище — Хамидорея Изящная, и, раздраженно вздохнув, села рядом с мальчиком на скамейку. В руках она держала небольшую корзинку с украшенной лентами и фиалками ручкой. Из-под прикрывавшей её содержимое льняной салфетки исходил аппетитный аромат свежей выпечки. Потянувшийся было на запах Торми, немедленно получил устное уведомление, сказанное весьма строгим голосом:

— Это не тебе! Кремовые булочки и черешня для Анемона!

Мальчик обиженно надулся и покосился на алое солнце, едва оторвавшееся от земли в стылые небеса. Полупрозрачные усики тающего тумана обвивали щиколотки.

— Можно подумать, что я это не поем. Всё равно ведь он сначала даёт пробовать мне. Жадина.

— Вовсе нет. Просто это для Анемона. Понимаешь?

— Нет.

— Ну и не надо.

Торми помолчал с минуту, наблюдая медленный восход светила и отмечая его насыщенный цвет — предвестник смены погоды и дождей, столь долгожданных в изнывающей от жары Феланде. Легкий ветерок принес пару кремовых лепестков отцветающих яблонь и погонял их по пустынной площади. Немного зябко. Торми поёжился и зевнул.

— Зачем ты пришла?

Хамидорея вскинула руку, убирая прядь волос от лица, как всегда изящно, чем ужасно напомнила ему учителя, и спросила:

— Как ты думаешь, чем он сейчас занят?

Торми пренебрежительно фыркнул и, раздраженно кивнув на чуда рассвета, безапелляционно заявил:

— Медитирует!

— Я серьезно! — с невозможной серьёзностью подчеркнула Хамидорея.

— Все равно медитирует! — настаивал на своём Торми.

Девушка тяжело вздохнула и, нахмурившись, уставилась на корзинку на коленях. Пока она молчала и с угрюмым видом рассматривала вышитые на салфетке колокольчики, Торми успел два раза зевнуть, вскочил и, пытаясь прогнать сонливость, немного попрыгал вокруг скамейки. Придя от такой импровизированной зарядки в прекрасное расположение духа, мальчик остановился перед девушкой и, уперев руки в бока, надменно повелел:

— Всё, вставай! Нечего тут рассиживаться, я уже почти проголодался!

Его сияющая улыбка не особо взбодрила Хамидорею, но она всё же поднялась и, с достоинством разгладив короткую тёмную юбку, слегка улыбнулась, едва приподняв уголки губ.

— Ну, пошли!

Неспешно проходя мимо ажурных кованых оград и ещё по-весеннему нежной зелени ранним утром, наполненным ароматом тысяч отцветающих деревьев, в лучах рассветного солнца колоритная парочка предпочитала упорно молчать. Каждый думал о своём. Пройдя пару кварталов, Торми резко надоело лицезреть красоты природы, и он озадаченно нахмурился, прекратив напевать мотивчик уличной песенки.

— Хамидорея?

— М-м?

Мальчик немного помолчал и, засунув руки в карманы, всё же спросил:

— Хамидорея... А чего ты так в учителя вцепилась-то?

— Тебе-то какое дело? — недовольно выдала девица.

— Ну я просто не пойму! — с детской непосредственностью упорствовал Торми. — Ты ведь очень симпатичная девушка, не глупая, богатая и интересная во всех отношениях... Дочь мэра, в конце концов! И учитель? Ты же его просто преследуешь! Воздыхательниц организовала, завтрак с утра каждый день кто-нибудь приносит... Нет, я, конечно, не жалуюсь на это, но... Чего ты хочешь? Неужели у тебя совсем нет поклонников? И твой отец... его что, совсем не волнует твоё поведение?

— Ты что, правда не понимаешь? — с видом оскорбленного достоинства поинтересовалась Хамидорея.

— Лулон! Неужели ты действительно его любишь? — почти в ужасе спросил мальчик, невольно остановившись.

Девушка тоже остановилась и повернулась к нему лицом.

— Ха! Не будь наивным. Не отрицаю, Анемон чудо, как хорош собой, а перед его взглядом вообще невозможно устоять... — Хамидорея даже мечтательно прикрыла глаза. На пару секунд. И деловито продолжила: — Но дело-то не в этом. Говоришь, поклонники? Ну да, есть. Находится немало желающих увидеть меня в качестве своей жены. Всё так, как ты говоришь: я красива, богата, мозги вроде имеются, дочь мэра, в конце концов... Характер, правда, тяжеловат — я это с удовольствием признаю. Ещё я капризна, несносна и неуправляема. Но, несмотря на всё это, у меня создается впечатление, что каждый второй холостяк в этом городе, да и не только в нём, считает своим долгом просить моей руки у отца. Попадаются даже вполне приличные кандидаты, которым не особо-то и нужны все выгоды брака со мной. Мало кто из них интересуется моим мнением. Но это меня тоже устраивает. Я не против идеи политико-экономических взаимовыгодных договоров, по странному недоразумению именующихся браком. Вот только никому из них ничего не светит.

Распалившись своей речью, девушка говорила всё громче и эмоциональнее, начав размахивать руками и едва не огрев корзинкой пару раз уже трижды пожалевшего о своей настойчивости Торми. Она шумно вздохнула и откинула за плечи тёмные пряди волос. Слегка напуганный неожиданным монологом и фанатичным блеском в глазах, мальчик всё же не мог заставить себя заткнуться.

— Почему?

Хищный собственнический оскал сопровождал ответ.

— Потому что, как дочери мэра, мне прекрасно известно, что никто из них не сравнится с Анемоном Арахуэнте, Стражем Империи, Мастером Ордена Цветов, обладателем большей части Феланды и близлежащих территорий... — Хамидорея как-то задумчиво шмыгнула носом и раздражённо продолжила: — И ещё наверняка много чего, о чём я толком не знаю. Но одних этих фактов хватит, чтобы папенька смотрел сквозь пальцы на практически всё что угодно творимое мной, ибо до тех пор, пока целью является Анемон со всеми его титулами, званиями и правами — МНЕ МОЖНО ВСЁ!!!

Девушка закончила речь, торжествующе возвысив голос, и победно взглянула на Торми.

— Чего-то я не понял... Так Анемон тебе-то зачем? Деньги и земля? Но ведь...

— Вот именно, что не понял! Подчеркиваю, МНЕ МОЖНО ВСЁ до тех пор, пока я говорю папеньке, что это совершенно необходимо для того, чтобы выйти замуж за Анемона Арахуэнте.

— Так тебе нужна всего лишь абсолютная свобода?

— Всего лишь?! Ну, знаешь ли!

— Ну, так цель — свобода, а средство — Анемон? И ты им совершенно не интересуешься в более личных, так сказать, целях?

— Про более личное я ничего не говорила! Я ж не совсем дура, понимаю, что как цель Анемон стоит очень многого, но цель-то эта непростая.... Так! А какого я тут с тобой откровенничаю, а?

Торми наивно хлопнул голубыми глазами.

— Ну... Наверное, тебе, Хамидорея, хотелось с кем-нибудь поделиться, а тут как раз я.

— Да-а-а?! — слегка озадаченно протянула девушка.

— Ну разумеется! — Мальчик рискнул ободряюще улыбнуться. — Вот видишь, теперь, когда ты мне всё рассказала, я стал лучше понимать тебя и смогу лучше помогать тебе, — "если это мне будет выгодно, конечно" — подумал он и, взяв девушку за руку, потянул в сторону Анемонова дома, уже попавшего в их поле зрения.

* * *

Оказавшись перед воротами, украшенными орнаментом из виноградных лоз, птичек и бабочек, Торми вставил ключ в замочную скважину и повернул.

— Что ты там говорила передать Анемону? — хитро прищурился он. — Извини, что не приглашаю войти. Ты же знаешь, как нервно на это реагирует учитель.

Хамидорея держала корзинку обеими руками, понимая, что мальчик её обхитрил. Теперь не было необходимости звонить в колокольчик, дабы вызвать хозяина на ковёр... тут присутствовал его ученик, которому можно вручить завтрак, приготовленный её заботливыми нежными ручками... Но доживёт ли тот до адресата?

— Только учти, всё должно быть доставлено в целости и сохранности! — предупредила она на всякий случай.

— Я что, не понимаю?! Ты же мне всё объяснила, — возмутился Торми. — Учитель съест всё до черешенки... если сочтёт нужным.

— Ты же не собираешься отговаривать его от этой затеи?

— Я? Конечно, нет!

— Можешь особенно не стараться, — строго проговорила Хамидорея, а потом смягчилась: — Я немножко больше положила булочек, чем Анемон в состоянии съесть, и черешни тоже.

Торми слегка удивился, но заграбастал корзинку и приоткрыл калитку, понимающе улыбаясь. Тут Хамидорея вспомнила, что хотела кое-что спросить.

— А в доме Анемона больше никого подозрительного не находилось, или там, в саду у пруда? — намекнула она.

Торми задумался.

— Когда я уходил, всё было чисто. А поскольку это было вчера, то... Не уверен.

— Хочешь сказать, эта мочалка может оказаться у вас в гостях? — перешла на повышенные тона девушка. — Разве ты её вчера не выставил? И как после всего не прийти ночевать? Безумие оставлять Анемона одного исходя из ранее сложившихся обстоятельств! — Хамидорея старалась держать себя в руках, но одно только воспоминание о нахальной особе её выводило. А чего стоят синяки, которыми она отоварилась вчера — и всё на глазах Анемона! Сегодня и вправду лучше с ним не встречаться.

— Вряд ли учитель позволит повториться вчерашнему, — как-то неуверенно произнёс Торми. — В любом случае это только его забота, верно? — Голубые глаза упорно смотрели в душу, и Хамидорея неохотно кивнула.

Улыбнувшись напоследок, мальчик шагнул за ворота. Через щель в калитке она видела, как он зашагал по дорожке, весело размахивая корзинкой. Развернувшись, девушка задумалась. Как всё же несправедлив мир, раз позволяет такому беззаботному существу, как Торми, свободно прогуливаться там, куда ей хода нет.

Скрипнула калитка. Хамидорея озадаченно уставилась на зачем-то вернувшегося Торми, бледного и уже без корзинки.

— Что-то с Анемоном? — обеспокоилась она, готовая почти на любые жертвы.

— Там... там что-то похуже мочалки! — кивнул мальчик в сторону дома и начал заваливаться набок. — Воды! — изобразил он хватательное движение.

— Где я тебе её возьму посреди дороги? — Хамидорея тщетно пыталась вообразить что-то похуже той девицы.

Снова скрипнула дверца. Оба в недоумении оглянулись и, как по команде, отпрянули. Перед ними стояло нечто в шляпке, одетое в чёрное, с болезненно-серым лицом и волосами невнятно-рыжего оттенка. От вида вышедшей на свет мрачной особы по спине Хамидореи поползли мурашки.

— К-кто Вы? Что здесь делаете? — пролепетала она.

Этот ужас ночи смерил девушку хмурым взглядом, будто оценивал, стоит ли той вообще отвечать, и высокомерно обронил:

— А вот это, милочка, уже моя привилегия задавать подобные вопросы.

Хамидорея вопросительно посмотрела на Торми. Мальчик ответил ей столь же непонимающим взглядом.

— Я смотрю, от вас ничего доброго не дождёшься, — пробурчала неприветливая дама, неясно как тут очутившаяся, глядя на Хамидорею. — Так вот что я вам скажу, молодая леди: вы либо представьтесь, кем приходитесь господину Арахуэнте, либо убе... либо я вынуждена попросить вас удалиться подобру-поздорову.

Хамидорея глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и посмотреть на ситуацию под привычным углом. Разве она позволит какой бы то ни было женщине крутиться возле Анемона? Но с другой стороны, можно ли ревновать к этой... шваброподобной?!

— Меня знают в Феланде, да и за её пределами, как Хамидорею Лейрон, — представилась девушка, изящно проведя рукой по тёмным волосам, блестящим на солнце. — Я ученица господина Анемона и его доверенное лицо всего, что касается других, пожелавших проходить у него обучение.

— Неужели?! По мне так в тебе ничего особенного. И я сомневаюсь, чтобы господин Анемон доверил тебе нечто большее, чем вынести из дома мусор, — с азартом отчеканило бледнолицее существо и не подумав улыбнуться.

Хамидорея удивлённо открыла рот. Это было невиданное оскорбление! Да и откуда-то взявшееся чувство, что её нарочно распекают в каких-то своих личных интересах, не давало покоя. Но с чего бы? С какой стороны не глянь, а эту страшненькую дамочку она видела впервые в жизни и была в этом совершенно уверена! Раз увидев такую физиономию в обрамлении ужасающе рыже-серых волос... и услышав эту бесподобно оскорбительную манеру общения... Такое не забудешь!

В глазах женщины почудилось злорадство.

Хамидорея тряхнула головой, прогоняя наваждение.

— Если мне будет позволено сказать... — встрял Торми.

— А с тобой что? — стрельнула глазами в сторону мальчика грозная дама, похоже, не очень довольная, что ей не дали закончить с выбранной для расправы жертвой.

— Я тут живу! — выпалил он. — И что-то раньше вас не видел.

— И что с того?

— А всё с того, что могли бы и представиться. Мы уже минут десять здесь стоим, а я, между прочим, сегодня ещё не завтракал. Если вам интересно, то меня зовут Торми.

— Мне не интересно, — буркнула особа и отступила с прохода, который всё это время загораживала. — Иди, но завтрак раньше, чем через полчаса не жди.

— Завтрак?! Через полчаса?! И кто же мне его приготовит? — оживился Торми.

Женщина приосанилась и с чувством собственного достоинства выдала:

— Я! На правах единственной и неповторимой домоправительницы сего дома! Можете звать меня госпожа Мазахака Бильбергия. — Её улыбка стала многообещающей и зловещей.

Хамидореи стремительно подурнело, и, судя по округлившимся глазам ученика Анемона, не только ей.

* * *

Торми ошалело уставился на странную особу в воротах. В голове неторопливо укладывалась новая информация: еда каждый день дома будет готовиться... но эта жуткая... дама. От одного её вида аппетит как-то сразу идёт на убыль. С другой стороны, есть вероятность, что учитель перестанет теперь посылать его мести пыль на чердаке, полоть грядки, мыть окна, полы и далее по списку. Хотя у мальчика создавалось впечатление, что Анемон с особым удовольствием поручает всю эту уборочную рутину именно ему, но, может, это только казалось.

Торми задумчиво нахмурился, кинул тяжёлый взгляд на мрачный наряд домоправительницы и легкомысленный — Хамидореи, и, оставив одну в глубокой растерянности, а вторую — в торжествующем ожидании, засунул руки в карманы и поплёлся к дому. Подальше, не ожидая разрешения конфликта и непременной попытки втянуть его в спор со стороны Хамидореи, тем более что реакция этой самой Мазахаки пока непредсказуема.

Мальчик подхватил оставленную на ступеньках корзинку, забытую при встрече с домоправительницей — кто его знает, когда она ещё сподобится сготовить поесть, — и тихо скользнул через приоткрытую дверь в захламлённый холл. Облегчённо вздохнул — хоть здесь всё осталось по-прежнему: пыль, осколки и черепки, статуи — кусками и целиком — расставленные как придется, цветные пятнышки света и учитель, выглядывающий из-за перил белой мраморной лестницы, ведущей на второй этаж. Анемон посмотрел на ученика, приложил палец к губам, призывая к тишине, кивнул головой в сторону гостевого кабинета при библиотеке и бесшумно скрылся в указанном направлении. Создавалось впечатление, что учитель здесь намеренно сидел в засаде, поджидая явление Торми. Мальчик пожал плечами, признавая, что по обыкновению странное поведение учителя сегодня ещё более странное.

В кабинете царили образцовая чистота и порядок: ни единой бумажонки не на своём месте, аккуратно расставленные письменные принадлежности на массивном письменном столе, папки, книги и даже декоративные безделушки, казалось, десятилетиями не покидали раз и навсегда установленных за ними мест. Никаких следов бурной деятельности герцога Миено, стихийного скандала с участием магистра Тараканиана, Анемона и его бабушки и последующего примирения, от которого помещение пострадало более всего — имевшего место полторы недели назад. Торми искренне восхитился — от уборки этого вдохновенного бардака он отнекивался всеми правдами и неправдами — похоже, новое лицо в доме вовсе не плохая идея, если это, конечно, её рук дело. Он присел на краешек кресла, не выпуская из рук корзинки, и выжидательно уставился на задумчиво помахивающего сложенным веером учителя.

— Торми.

Учитель очень серьёзно посмотрел ему прямо в глаза. Мальчик с удивлением отметил, что на нём нет уже привычных тёмных очков и взгляд зелёных завораживающих глаз в полной мере способен подавить волю и сознание неподготовленного человека. Торми поёжился и порадовался, что себя он вполне может отнести к категории подготовленных — скрытую силу учителя вполне себе видно, но обычного действия не оказывает.

— Да-а-а?

В голосе мальчика отчетливо слышались озадаченные интонации: учитель вёл себя всё более странно.

— Я хочу поручить тебе очень важное и ответственное дело.

— Да-а-а?

Торми в нетерпении поёрзал, едва не свалившись со скользкой светлой обивки креслица.

— Да, — немного подумав, учитель утвердительно кивнул. — Собственно, основная твоя задача — молчать и наблюдать.

Ребёнок обиженно скис.

— Да я только этим обычно и занимаюсь.

— Нет, обычно ты суёшь свой неуёмно любопытный нос везде, где надо и где не надо, — улыбнулся Анемон, — но сегодня меня очень интересует твоё мнение по поводу нашей неожиданной домоправительницы, госпожи Мазахаки, как сия особа изволила представиться.

— Вот как.

— Полагаю, что с ней ты уже познакомился.

— Некоторым образом.

— И что? — Изумруд глаз учителя засветился изнутри, зачаровывая.

Мальчик стиснул ручку корзинки, боясь проболтаться о первом впечатлении, произведённом на него нанятой хозяйственной единицей — уж больно выражения были неадекватны, но, безусловно, отражали суть ситуации на все сто!

— А что? Я не совсем уверен, в качестве кого вы хотите её видеть, но то, что она будет... устрашать непрошеных гостей, это точно. Как она готовит ещё неясно — стоит дождаться первого завтрака. Насчёт всего остального...

— Как раз насчёт всего остального, — встрял в пространную речь Анемон, — я тебе и поручаю узнать. Ну как ты?

Торми снова поёрзал в кресле, чувствуя себя перед лучезарными глазами учителя как под светом нежного, тёплого солнышка — расслабленным и умиротворённым.

Учитель никогда не говорил делать что-то просто так, во всём был глубинный смысл. Если Анемону заблагорассудилось приставить его к Мазахаке как личного шпиона, то так тому и быть. А вопрос — зачем? — не обязателен. "Сам придумаю". Особенно хорошо думается за едой.

— Я согласен.

— Прекрасно! Начни сию же минуту. — Анемон надел очки, лишая удивительного света своих глаз — будто грозовая туча закрыла солнце.

— А это... — поднял Торми обеими руками корзинку. — Что мне с ней делать?

— А что там? — присел на край стола Анемон.

— Булочки и черешня, с любовью от Хамидореи. — Мальчик не удержался от улыбки и приоткрыл краешек салфетки, чтобы аппетитные запахи достигли учительских ноздрей.

— Знаешь, это очень мило с её стороны, — проникся доставленным завтраком Анемон. — Не вижу ничего плохого в том, чтобы мы с тобой позавтракали. — Он отложил веер и предложил Торми разместиться за письменным столом.

День начинался чудесно, и вкусная и сладкая черешня наполняла соком рот, и мягкие свежие булочки с молочным кремом таяли на языке, и учитель, представляющий неразгаданную загадку, сегодня был наиболее странен, чем обычно, что вызывало особый интерес. Но день, который был чудесен, являлся таковым лишь потому, что только начинался. О том, как он продолжится, не знал ни один обитатель сего дома, а события тем временем развивались с необдуманной скоростью.

Глава 5

"Дом, в котором..."

Иногда, чтобы выжить, приходится идти на крайние меры.

Анемон? Тея? Торми? Кот?

Авторство не установлено.

Гордо задрав нос и презрительно хмыкнув, Тея полностью вошла в образ суровой домоправительницы, оберегающей покой и нравственные приличия своих господ. Помедлив у ворот, она в сухой форме сообщила Хамидореи, что её присутствие в особняке Арахуэнте и близ него крайне нежелательно, и лучше было бы им избежать повторной встречи, что может закончиться для "юной леди" не так хорошо, как той бы хотелось.

Не дожидаясь, как девица воспримет сообщение, Тея скользнула в ворота и заперла их на замок, после чего полная достоинства пересекла залитую солнцем площадку перед домом и вошла в прохладу помещения. "Прекрасно! Великолепно!" — нахваливала она успешно проделанную работу. Маскировка удалась — Хамидорея её не только не узнала, но даже не заподозрила в высокомерной и надменной домоправительнице бывшую противницу, отметелившую её у пруда. Теперь не нужно опасаться гнева разбалованной дочки мэра, что повлекло бы несвоевременный отъезд из Феланды, а сие не было предусмотрено, поскольку дел у Теи в городе имелось невпроворот.

Мысль, что она, наконец, напала на нужный след и больше не придётся тратить драгоценное время впустую, вселяла надежду.

Итак, для начала стоит установить дружеские отношения с обитателями сего дома, войти в доверие, а для этого придётся хорошо и добросовестно выполнять всю хозяйственную работу. Дел в доме было столько, даже на первый мимолётный взгляд, что Тея не знала, за что схватиться. Поэтому, едва освоившись в комнате, выделенной Анемоном, она принялась за уборку. Первым пунктом в сём многотрудном деле стал кабинет при библиотеке — место умственной работы и познания интересного, — который всем своим видом почему-то напоминал район боевых действий. Тею это обстоятельство поразило до глубины души. "Что же делается в остальных комнатах?" С этим инспекционным вопросом ещё предстояло пройтись по всему дому. Если уж ей выпала роль хозяйственника — она сыграет её на "отлично"!

Оглядывая погром в холле, Тея обдумывала своё поведение относительно Торми: не была ли она с ним излишне резка в образе Мазахаки? Ничего хорошего не выйдет, если мальчик проникнется к ней неприязнью, ведь он может пригодиться: говорит много, а, как известно, болтун — находка для шпиона. А Тея именно тем и намеревалась заняться, что выслеживать и вынюхивать полезные сведения. Если магистр Тараканиан действительно является счастливым обладателем Зелёной Хризантемы, то его домочадцам тоже может быть что-то известно, и сбрасывать со счетов Торми не следует. Она должна произвести на него самое благожелательное впечатление, даже если первое было не очень. Учитывая же, как загорелись глаза ребёнка при упоминании завтрака, Тея знала с чего начать.

Осмотр кладовки, где, по идее, должны были храниться продукты различных сроков хранения — не то чтобы обескураживал, но наводил на определенные размышления. Девушка задумчиво помахала пучком трав и салатных листьев, созерцая полупустые полки. Собственно, отправившись на поиски зелени в сад, она-то и встретила Торми и уже поверженную однажды, а теперь и вовсе дезориентированную противницу. Победа приятно грела душу, и завтрак представлялся чем-то блистательным и великолепным, что непременно позволит получить власть над душами Анемона и Торми, заставит их рассказать всё известное о Зелёной Хризантеме и содействовать в поисках.

Однако действительность была безжалостна к мечтам.

Возможно, начать всё же стоило с кладовки. Принесенный с огорода пучок занял место на пустой полке и временно был забыт впавшей в легкий ступор девушкой. Обещанный завтрак грозил не состояться по причине отсутствия пригодных в готовку продуктов и стать грандиозным провалом в новой карьере. Конечно, мешок муки, бочка соли, бочка капусты и невероятное количество разнообразного варенья не то чтобы целиком исключали возможность состряпать завтрак, но Тея чувствовала, что приготовленное вряд ли покорит обитателей дома невообразимостью и приятностью вкуса.

А ведь на самой кухне ничто не предвещало подобного. Напротив, девушка была приятно удивлена, обнаружив немаленькие запасы специй, приправ и целый шкаф набитый исключительно чаем и второй такой же со сладостями, пребывающими под замком, ключ от которого был доверен ей с утра странно молчаливым Анемоном. А обнаружившееся в вазочке на столе печенье даже подарило призрачную надежду на то, что Торми не столь прожорлив, как показалось. Правда, быстро развеявшуюся — Тея так и не поняла, то ли это был искусно раскрашенный камень, то ли печенька, доведённая до камнеподобного состояния.

Обнаружившиеся на удивление сочные груши и кусок мягкого сыра в результате более тщательного осмотра наполнили девушку небывалым воодушевлением: с победным криком Тея с добычей выскочила на кухню, изрядно напугав задумчиво разглядывающего содержимое вазочки мальчика.

Фанатично разгоревшиеся глаза отметили наличие простокваши, в которую превратилось припасённое для кота молоко, и впились в попятившегося со ставшей небезопасной кухни ребёнка.

— Орехи грецкие где?

Загоревшийся надеждой взгляд, брошенный Торми на запертый шкафчик, говорил о многом. Но умолчал о главном: в закрытом шкафчике не было сладостей или хотя бы ожидаемых орехов, там тоже был чай. Жестяные коробочки и стеклянные баночки с разноцветным содержимым преимущественно серо-зелёных тонов. Тея сосредоточенно потянула носом — дивные ароматы, застоявшиеся в чайнохранилище, обещали неземное блаженство и манили отрешиться от проблем бытия за чашкой божественного напитка.

Девушка с треском захлопнула дверцы.

— Это что?!

Обвиняющий глас опалял возмущением и требовал незамедлительного признания.

— Чай. — Торми сглотнул и попытался улыбнуться — Тея в образе Мазахаки внушала опасения. — Учитель иногда экспериментирует с новыми сочетаниями сортов и вкусов.

— Ясно.

Тея упёрла руки в боки, соображая, какую тактику разумнее применить по отношению к стоявшему перед ней мальцу, в небесно-голубых глазах которого без труда можно было разглядеть бездну любопытства и лукавства. Как-то раньше дел особых с детьми вести не приходилось. Кроме того, интуиция подсказывала ей, что в отношении Торми всё может быть ещё сложнее.

— Так где, говоришь, орехи?

— А очень надо?

Девушка промолчала, выразительно приподняв бровь, втайне надеясь, что грим не сильно от этого пострадает.

Мальчик вздохнул и молча достал из кармана бумажный кулёчек.

— Банка из-под орехов на второй полке шкафчика со специями. Остатки... — Торми полным сожаления взглядом посмотрел на довольно оскалившуюся Тею, прихватившую орехи. Однако отступать с занятой кухонной территории, похоже, не собирался. — А когда завтрак?

Тея не торопясь подошла к подставке с ножами.

— Скоро, милый, скоро.

Сладкая улыбка подействовала куда убедительнее слов и взглядов: мальчик, стараясь не поворачиваться спиной, осторожно вышел из помещения. Тея вздохнула и оглядела кухню. Так и есть, одна из груш пропала. И девушка даже догадывалась в чьём желудке.

Однако завтрак никто не отменял. Приготовление салата из груш, сыра и салатной зелени, приправленного поджаренными орешками, много времени не заняло. Да и простенькие, но вкусные оладьи делались быстро. Сложнее пришлось с заваркой чая.

Судя по всему, в этом доме чаю уделялось много времени и внимания, да и выбор заварки был столь широк, что мог затянуться до обеда. Тея с сомнением покосилась на ключ от запертого шкафчика и решительно направилась к незапертому. Всяко выходило, что в нём более безопасное содержимое. Остановившись на пятой по счёту банке, из которой она взяла ложку заварки, как и из предыдущих, девушка решила остановиться и пошла накрывать завтрак в имевшейся по слухам столовой.

То, что подать завтрак в столовую не самая блестящая идея, стало ясно сразу при взгляде на обломки немаленького такого стола. В целом помещение не внушало опасений — приглушённо-синие тона стен в сочетании с молочно-белой отделкой и мебелью настраивали на торжественно-умиротворённый лад. Да и ничего не говорило о причинах не лучшего состояния предмета столовой обстановки: ни пыли, ни мусора, никаких признаков ожесточенной борьбы, — просто развалившийся пополам стол, всё ещё накрытый кипенно-белой скатертью.

Философски пожав плечами, девушка развернулась обратно: кухня ничем не хуже столовой. Кроме того, Тее уже хотелось поскорее покончить с завтраком и обследовать дом под предлогом знакомства с помещениями в плане будущей уборки с тайной целью в виде поиска Зелёной Хризантемы. По крайней мере, теперь было ясно, что в кладовке и столовой её нет. Девушка достала наскоро набросанный накануне приблизительный план дома, поставила крестики на их месте и с чувством выполненного долга принялась накрывать на стол.

В шкафчике обнаружилось несколько сервизов довольно приличного вида, и как подозревала Тея, некоторые из них стоили столько, что ей бы пришлось работать с утра до ночи, чтобы рассчитаться хотя бы за одну разбитую чашку. Поэтому, руководствуясь благоразумием, она выбрала сервиз, по её мнению, имеющий не заоблачную цену. Расставила чайные чашечки и блюдца нежного светло-розового фарфора на две персоны. Задумалась, закусив пальчик. По всему выходило, что обитателей особняка трое, но будет ли завтракать магистр Тараканиан? Она не имела представления, дома ли тот вообще. Вспомнила, как коварно он разделался с ней в подвале, и поняла, что хочет отомстить. Бить женщин в живот, а потом ещё по голове — не самая удачная идея, и он это вскоре поймёт, прочувствует на собственной шкуре! Он вспомнит её ещё не раз. Не раз она придёт к нему в кошмарном сне, и... И?..

Тея с удивлением обнаружила, что погнула серебряную ложечку, превратив в подковку — и всё из-за переполнившего её праведного гнева. Попыталась куда-нибудь заныкать страдалицу и в результате уронила под стол. Полезла доставать, опустившись на колени и выставив на обозрение...

В такой-то неординарной позе её и застал вопрос:

— Вам помочь?

Мгновенно позабыв о ложке, понимая в какой нелепейшей ситуации очутилась, Тея почувствовала, как кровь прилила к щекам. "И принесла же нелёгкая!" Выползла из-под стола и поднялась на ноги, оправляя платье. "За дверью, что ли, караулил?!"

Анемон стоял перед ней слегка расслаблено, с полуулыбкой. Одежда его была белой за исключением лимонно-коричневого жилета с золотистым отливом и перчаток ему в тон. Он смотрел на неё, наверное. Из-за тёмных очков никогда нельзя точно сказать, куда он пялится. Тея поборола нахлынувшее было смущение, вспомнив, что не так давно они вместе пили...

— Господин Анемон, — учтиво склонила голову девушка, надеясь, что её замешательство полностью скрыл плотный слой пудры.

— А вы неплохо справляетесь.

— Попрошу не делать поспешных выводов и для начала опробовать мои кулинарные успехи, если вы их таковыми сочтете. Присаживайтесь!

Анемон проследовал к столу и занял место удобное для наблюдения за дальнейшими действиями домоуправа-и-всё-что-хотите — других-то слуг в доме не имелось. "Дорогой хозяин хочет убедиться в исполнительности нанятой работницы? Прекрасно! Чтоб его Лулон загрыз!" Она ему покажет, что умеет. В своё время ей пришлось усвоить уроки домоводства. Как утверждала Драцена, под чьим руководством они усваивались: "девушка должна быть подкована в любом хозяйственном деле, ибо никогда не знаешь, какой из навыков пригодится".

И уроки пошли впрок.

— Вынуждена вас оставить. Позову к завтраку Торми.

— Не нужно.

В руке Анемона возник золочёный колокольчик с повязанной зелёной ленточкой. Хрустальный звон разлился по кухне, рождая образы весенней капели. И в комнату тут же вошёл Торми. Учитель с учеником подозрительно переглянулись, и последний уселся на стул, пожирая глазами ещё пустой, но уже подающий надежды стол. Тея в очередной раз обеспокоилась из-за неуёмного аппетита Торми, учитывая, как загорались его глаза при упоминании еды, и подумала, что при таком раскладе её могут просто-напросто запереть на кухне, и тогда ни о каком поиске речи быть не может. Но невеликая фигурка мальчика всё же внушала надежду — слишком много съесть он физически не сможет.

Как она оказалась не права!

Вначале были поданы хрустальные розетки с мёдом и вареньем нескольких видов, далее горячий душистый чай, процеженный через ситечко, и поджаристые золотистые оладьи на большом блюде. Торми было сунулся к ним с горящими глазами, но получил по шаловливым ручонкам незнамо как оказавшимся в руке Анемона сложенным веером, который так же незаметно и исчез. Тея чуть не выронила пиалу с заботливо приготовленным салатом, при виде фокусничества, но вовремя опомнилась. Хорошо бы тогда она себя зарекомендовала! Решив более не отвлекаться по мелочам, девушка аккуратно разложила салат по блюдечкам, держа себя предельно бесстрастно и чопорно. И по завершению миссии, пожелав приятного аппетита, отошла, но осталась поблизости на случай, если снова понадобится.

Анемон принялся вкушать пищу деликатно и с изяществом аристократа, каковым он в принципе и являлся. Торми же... Скорость исчезающих с блюда оладий значительно превышала все самые страшные предположения Теи. "Жуёт ли он их вообще?"

Из зависшего состояния Тею вывел какой-то странный звук. Со стороны Анемона Арахуэнте послышалось неуместное мурлыканье. Он спокойно отставил чашку на блюдце и обратился к кончику белого кошачьего хвоста, мелькавшему туда-сюда из-под стула.

— Опаздываешь сегодня, Хамелеон.

Тея с любопытством воззрилась на пушистого представителя семейства Арахуэнте. Золотой и голубой кошачьи глаза уставились на неё не менее пристально. Вроде бы именно этому животному она вчера отдавила хвост. Кошатина мяукнула, и Тее показалось, что мяуканье прозвучало как-то вопросительно и было обращено к Анемону.

— Познакомьтесь, уважаемая госпожа Мазахака, это Хамелеон. Э... кот, как видите.

Клубок шерсти, раздражённо помахивая хвостом, обошёл вокруг неподвижно стоящей Теи и нагло запрыгнул на стол. Девушка отметила, что ученик чести быть представленным не удостоился. Впрочем, его это, по-видимому, нисколько не волновало, и он со счастливым видом методично уничтожал горку оладий, щедро сдабривая их вареньем.

— Очень приятно, — протянула Тея; как-то подозрительно кот на неё поглядывал.

Анемон с задумчивым видом отпил глоток чая, не особо реагируя на наличие неуместной живности на столе и увлеченность Торми завтраком, грозившую оставить прочих без оного. Тея решила выждать и не предпринимать пока решительных действий ни в отношении кота, ни в отношении мальчика. И дождаться результатов задумчивости Анемона.

— Поставьте, пожалуйста, ещё один чайный прибор для Хамелеона.

— На стол?

— Ну, разумеется. И чай налейте слегка тёплый.

Тея скептически посмотрела на стол и восседающего в центре кота, но чашку достала и чай налила.

— И варенье, — вставил Торми.

Девушка не знала, вздохнуть ли ей облегчённо, поскольку ребёнок прекратил проглатывать оладьи и сосредоточенно смотрел на Хамелеона, или рано.

— И варенье, — согласно кивнул Анемон.

— Персиковое, — оторвавшись от разглядывания кота, мальчик со вздохом сожаления отодвинул блюдо с двумя оставшимися оладушками в сторону учителя и принялся за салат.

Кот лакал чай и попеременно лакомился вареньем, окуная мордочку в розетку, отчего белые усы приобрели золотистый оттенок и застывшую сладкую капельку солнечного цвета.

Завтрак продолжался. Анемон иногда сообщал какую-нибудь житейскую мелочь, как то, что он нашёл давно потерянный старинный веер из шёлка, или о соловье, что заливался всё утро под окном. Причём обращался он к Хамелеону. Тея сделала мысленную пометку, что ей следует также по-особенному относиться к коту, как бы странно это не выглядело. Она обязана влиться в семейство Арахуэнте, пусть даже ей самой придётся разговаривать с живностью, как с равным по интеллекту.

Она несколько раз подливала чай, и кошаку в том числе. Трапеза затягивалась. Никто никуда не торопился. Торми с маниакальной решимостью опустошал розетки, видимо, не дающие ему покоя своей несъеденностью. Тея забеспокоилась, что завтрак такими темпами может плавно, но уверенно перетечь в обед, а ей ещё на базарчик наведаться надо.

Дождавшись, когда Торми покончит с последним сливово-абрикосовым вареньем, девушка предложила всем проследовать в... Тут она задумалась: а куда бы их перенаправить? Лучшим вариантом была бы гостиная, но Тея понятия не имела, в каком состоянии та находится, учитывая разгромленные холл, столовую и кабинет при библиотеке... Она рисковала оказаться в неловком положении, и потому был выбран вариант ни к чему её не обязывающий:

— Пройдите в более удобное место. Я подам туда чай.

Три пары глаз уставились на неё: Хамелеон прищурив голубой глаз, Анемон... впрочем, с ним неясно, а вот хитроватый взгляд Торми слегка насторожил.

— А что, ещё что-нибудь покушать осталось? — с надеждой осведомился он.

Тея растерялась, не зная, что ответить. Нужно было больше сготовить, но разве гора оладий мало?

— Много есть вредно, — как-то придушено изрекла она, но, вспомнив, что неуверенность не в характере Мазахаки, расправила плечи и почти высокомерно добавила: — Потрудись вытереть руки. Порядочный ребёнок никогда не будет ходить с жирными и сладкими руками.

Тишина удивления обрушилась на неё. Даже кот выглядел озадаченно, под конец фыркнув, словно тем самым сообщив, что он обо всём этом думает. Торми огляделся в поисках, чем бы утереться, ничего подходящего не нашёл, пожал плечами и остался на месте. Тея поняла, что допустила-таки ошибку, вовремя не осознав важность салфеток. Еле удержалась, чтобы не кинуться на их розыск, резонно полагая, что может ничего и не найти, зато её метания туда обратно изрядно повеселят находящихся за столом... и на столе. Она вытащила из кармана чистенький кружевной платок и протянула мальчику, который не замедлил его заляпать.

— Что ж, — поднялся Анемон, не обронивший за последние минуты ни слова, — Чайная комната подходящее место для продолжения беседы. Хамелеон?!

Белый шарик семейства кошачьих отрывисто мяукнул и опустил усы в остатки чая.

— Вот как, — немного расстроился Анемон, чуть склонив голову, и обратился к домоуправу: — Госпожа Мазахака, вынужден вас просить позаботиться о Хамелеоне. Поговорите с ним о чём-нибудь, чтобы он не скучал... — Кот недовольно мяукнул, и юноша торопливо исправился: — Чтобы вам не было скучно.

Тея с сомнением покосилась на своенравную животинку, не понимая, о чём можно говорить с котом, будучи в своём уме, но оставила свои мысли при себе.

— Как пожелаете, — ограничилась нейтральным ответом и поспешила заняться приготовлением обещанного свежего чая.

Анемон наконец удалился. Хоть кого-то удалось выпроводить. Оставался ещё Торми, который, неторопливо обойдя дважды вокруг стола, поинтересовался, что умеет готовить госпожа Мазахака из сладкого.

— Ну... — Тея задумалась; легче сказать, чего она не умеет, о чём девушка и поведала притихшему мальчику. Притихшему, будто от её ответа зависело что-то важное, допустим, чья-то жизнь.

Голубое море в глазах ребёнка заискрилось, как вода под лучами солнца, и он принялся излагать, чего бы хотел поесть в ближайшее время... Список потянулся за пределы кухни, выкатился в холл, пролез под дверью и очутился на улице, прошелестел по разгорячённой зноем каменной дорожке, направляясь к воротам, протиснулся в щель под калиткой...

— Стоп! — Мысленно остановила его триумфальное шествие Тея, у которой от обилия всевозможных названий стряпни чуть не случилось помутнение рассудка. — Позволь мне самой... — начала сердито, но ясная лазурь распахнутых глаз, обрамлённых длинными ресницами, пробудила в её сердце умиление, и она мягко докончила: — Позволь самой выбрать, чем тебя порадовать. А теперь ступай! Хотя постой! — Она поставила на поднос фарфоровый расписной заварник и чашки. — Поможешь донести чай.

Тея не стала освещать истинную причину просьбы — она понятия не имела, где у них тут Чайная комната.

* * *

Возвращаясь из похода по лавкам со съестным, Тея раздумывала о превратностях бытия и роли случая в судьбах народов, и более конкретных случаях проявления указующего перста судьбы. Впрочем, если ещё более конкретно, то почему её лично судьба приняла образ мило улыбающейся сестры, вручившей ей маловразумительные инструкции и пославшей в Феланду; почему она сейчас находится именно здесь и сейчас в нехарактерной для себя роли, изображая одарённую во всех отношениях, кроме внешности, прислугу в доме не совсем нормального человека?

Тея в задумчивости покосилась через гору свёртков на идущего следом рыжеволосого мальчика. Торми явно был недоволен своей ролью носильщика, и на его обманчиво невинном личике периодически возникали забавные гримасы: мечтательно-одухотворённые означились Теей как "фантазии на тему обеда", а раздражённо-гневные как "составление плана страшной мсти". Причем девушка не была уверенна, касается ли этот план непосредственно её, или опасаться следует учителю, который столь безжалостно послал ученика на самый солнцепёк в качестве сопровождающего Мазахаки. Как оказалось, Торми являлся своеобразной визитной карточкой, и торговцы, радостно улыбаясь, выполняли любые гастрономические, и не только, прихоти арахуэнтовского домоуправа, и ещё более радостно улыбаясь, записывали стоимость прихотей на счет господина Арахуэнте. И ученик был послан для подтверждения прав устрашающей особы. Имеющееся положение вещей сулило немало привлекательных перспектив, крайне выгодных для Теи во всех отношениях.

Открывая дверь в холл, она почувствовала себя неуютно. Словно повеяло ледяным холодом, добирающимся до самого сердца, вымораживая из него тепло. Торми обогнал её и, бросив на ходу, что отнесёт провизию на кухню, скрылся из виду. Тея шагнула в дом, убеждая себя в нелепости странных ощущений, которые, впрочем, от этого никуда не делись. Девушка огляделась в попытке найти им объяснения и застыла: косые зеленоватые лучи с потолочного витража падали прямо на кресло, освещая танцующие в воздухе пылинки. Кругом царил всё тот же беспорядок, что и прежде. В кресле с закрытыми глазами сидел Анемон. Его локти касались подлокотников, руки сцеплены на животе. На спокойном лице лежала печать умиротворения, а с уголка рта стекала рубиновая капелька... Крови? Тея сглотнула. Ей показалось, что это от его остывающего тела исходят ледяные эманации, вытягивающие жизнь из всего живого. Она уж было собралась окликнуть господина Арахуэнте, чтобы убедиться наверняка, жив тот или нет, когда воздух в десяти шагах от неё всколыхнулся и уплотнился, являя полупрозрачную фигуру в красных тяжёлых одеяниях. Призрачная женщина с правильными чертами лица и старинной парадной причёской — тугими тёмными локонами, заколотыми золотыми спицами со звенящими подвесками — улыбнулась сладостно-манящей улыбкой и протянула к ней руки, унизанные драгоценными кольцами. По комнате поплыл шипящий звук, растягиваясь и складываясь в слова: и... ди... ко... мне...

Тея, не помня себя, вылетела из холла, чувствуя, как бешено колотится сердце. Мёртвый Анемон в холле? Приведение? Этого не может быть! Это какая-то шутка. Ей слышались голоса и чей-то таинственный смех. Тея металась по коридору и даже пыталась открыть попадающиеся двери, которые, наверно к счастью, оказались запертыми.

"Спокойно, Тея, спокойно", увещевала она себя, но дрожь не проходила.

Кухня! Даже не верилось, что она до неё добралась. Дыхание сбивалось, и девушка простояла несколько секунд, не шевелясь, пытаясь прийти в себя. Торми в кухне не обнаружилось, к большому сожалению, а ведь он направлялся именно сюда. "Почему всё так?" Что там говорили про дом Арахуэнте... Что ни один нормальный человек не продержится здесь больше одного дня. Одного дня! А для Теи день ещё далеко не закончился. Нет, она не сдастся. Не сдастся!

Управдомша дошагала до столешницы на потяжелевших ногах. Промочить горло это как раз то, что поможет полностью прийти в себя и разобраться в ситуации. К её разочарованию чайник оказался пуст, хотя в его недрах что-то подозрительно звякало. Тея открыла крышку и наклонилась, вглядываясь внутрь посудины: там было настолько темно, что дна не видно. "Что за ерунда?" Вдруг в тёмной глубине чайника зажёгся фосфорический огонёк, разгораясь сильнее. Чайник вырвался из её рук и закружил по кухне, весело громыхая крышкой, злобно хохоча и изрыгая из носика зелёное демоническое свечение.

Девушка едва не села прямо там, где стояла. Агрессивное поведение чайника никак не вписывалось в её представления о Мироздании, но мало ли чего туда с утра не вписывалось! Если реальность не желает соответствовать мировоззрению, значит, следует исправить реальность. И первым делом следует водворить чайник на надлежащее ему место!

Тея, наблюдая за беснующейся посудиной, внимательно огляделась: вроде бы всё остальное на месте и не проявляет признаков неподобающего кухонной утвари состояния. Значит, первым делом — чайник, а потом следует заняться и... мёртвым Анемоном Арахуэнте. Тея поёжилась и покрепче ухватилась за подобранную скалку — лучшего оружия поблизости не нашлось.

Чайник её откровенно злил, не давая себя поймать. Попытка сбить его в полёте сковородником и коллекцией подвернувшихся под руку вилок с ножами не увенчалась успехом, зато ближайшая стена стала похожа на ежа, ощетинившись столовыми приборами.

— Проклятый чайник! Убью! — Она скакала за ним по всей кухне, размахивая колотушкой, но он как в насмешку уворачивался от всех атак, зато остальная посуда, а также застеклённые шкафчики этого не делали, брызгая стеклом и фарфором. — Ты значит так! — выпалила Тея, скрежеща зубами, и, выставив скалку перед собой, сжала её обеими руками. — Ну держись, строптивый кофейник, сейчас ты у меня натанцуешься!

Скалка отправилась в столь стремительный полёт, что, краем навернув носик чайника, врезалась в стену, снеся приличный кусок дверного косяка и разломившись от удара на две части. Чайник, обиженно заверещав, закрутился на месте и, возмущённо подпрыгнув, заскакал по кухне ещё быстрее. Девушка огляделась в поисках следующего метательного орудия. Взгляд её упал на топорик для разделки мяса: лишённый общества прочих режущих собратьев, он сиротливо притулился у стеночки, маня блеском отточенного лезвия.

Тея зловеще оскалилась. Это, конечно, не её боевой товарищ, но справиться с разбушевавшейся утварью подойдет. И тут случилось непредвиденное. То ли она чересчур вошла в образ зловещего врага сосуда для чая, то ли неведомая сила потянула оживший предмет куда-то за грань, но коварная жестянка покинула стены кухни, и Теи пришлось увязаться следом, дрожа от еле сдерживаемого гнева.

Пролетая холл, она даже не взглянула на предполагаемый труп Анемона, увлечённая преследованием. Кровь неслась по венам с оглушительной скоростью. Тея уже не ведала страха и была готова порвать одержимого злым духом пыхтельщика голыми руками.

В следующий миг время будто остановилось. Как в страшном сне медленно и с надрывом отворилась парадная дверь. Чайник замер на месте, плавно покачиваясь в воздухе, испуская из покорёженного носика зеленоватый дымок. Через порог переступила девочка с длинными волосами цвета седых небес и отточенным неспешным движением извлекла из ножен меч.

В её тёмных спокойных глазах таилась смерть...

Глава 6

"Дом, в котором... — 2, или приключения почтальона"

Когда не знаешь, что впереди, а позади — не то,

что хотелось бы, стоять на месте — тоже не выход.

Ней,

один из восьми герцогов, основываясь на личном опыте.

Шензу определенно гордился своим отражением в зеркале и своей новой работой. Тёмно-зелёная с голубыми и оранжевыми нашивками униформа сотрудника почтовой службы без сомнения ему шла. По-крайней мере, Шензу в этом был абсолютно уверен, тем более что ничего подобного ему ещё не доводилось одевать.

Поправив воротничок, он пригладил соломенного цвета волосы и со сдержанной улыбкой кивнул своему отражению. Первый рабочий день в качестве почтальона наполнял юношу воодушевлением и стремлением узнать как можно больше нового. Серые глаза предвкушающе блестели, а на простоватом лице то и дело расцветала блаженная улыбка. Он непременно будет лучшим и покажет себя с самой презентабельной стороны.

— Я готов. Что нужно делать?

Небольшая почтовая конторка выходила окнами на площадь. День давно разгорелся. И лишь Шензу то ли по рассеянности, то ли ещё из-за чего только сейчас очутился на работе, и этот факт, судя по недобро прищуренным глазам распорядителя почты, обещал ему мелкие, но всё же неприятности.

— Вот.

Господин Фитеума выложил на стойку небольшую коробочку, упакованную в непривычную лиловую бумагу. Тонкие шнуры бечёвки перетянули её во всех направлениях, и на каждой стороне крепилась сургучная печать с гербами курьерской почтовой службы. Шензу поднял недоумевающий взгляд на распорядителя: обычно упаковка была куда как проще и скромнее.

— Это что-то важное, господин Фитеума?

— Да, очень важное. — Лицо распорядителя имело странное выражение, а голос был тих и осторожен, словно мужчина опасался, что безобидная лиловая коробочка взорвется прямо у него в руках.

Проникшись подобным настроением, юноша осторожно взял посылочку и, не зная, что с ней дальше делать, застыл, как каменное изваяние, в ожидании дальнейших инструкций.

Мужчина почмокал губами, будто хотел начать да всё не решался, и после недолгих терзаний наконец выдал:

— Есть необходимость посетить некий дом, в котором, я уверен, тебе ничего не грозит, но ты всё-таки будь начеку и если что — со всех ног... — Он сделал паузу, громко кашлянув, как если бы не желал ляпнуть лишнего. — Постарайся быть, как можно незаметнее. Отнеси хозяину посылку и обратно. Долго там не задерживайся. Понял?

Шензу кивнул.

Фитеума удовлетворённо вздохнул и принялся заниматься какими-то бумажками, проставляя на них штампы.

— А куда нести-то? — задался парень самым наиважнейшим вопросом.

— А я что, не сказал? — удивился распорядитель и почесал в затылке. — Ну так это, в дом Анемона Арахуэнте, конечно.

— Э-э... — растерянно протянул паренёк.

— Улица Хризантем. Напротив парка Чёрной Мечты. Если что, спроси, тебе подскажут.

— Понял. — Шензу радостно заулыбался, довольный ясностью поставленной цели.

— Ты только девушек про Арахуэнте лучше не спрашивай. Мало ли что, — с сомнением проговорил Фитеума в удаляющуюся спину юноши.

Шензу торопливо покинул здание почтамта. Парк Чёрной Мечты был ему знаком; столь запоминающееся название не оставляло сомнений в правильности выбранного направления. Юноша когда-то долго удивлялся причудливому чувству юмора горожан: в действительности парк просто утопал в ярких разноцветных цветниках.

Идти было не особо далеко, а солнечный день, казалось, делал путь ещё короче. Оказавшись на нужной улице, Шензу в задумчивости остановился: пустынная мостовая с цветочными бордюрами, жасмин, особняки, прячущиеся за высокими заборами — с одной стороны, напротив — за ажурной кованой оградой парк... Интересно, и какой же именно дом Арахуэнте?

Чем-то Шензу привлекла бирюзовая крыша одного из домов, видневшаяся за зелёными кронами деревьев. Может, оттого она и была примечательна, что имела таковой цвет, выделяясь на фоне других серых и красных.

Он неторопливо зашагал к намеченной цели, двигаясь вдоль парка, задумавшись о странных стечениях обстоятельств, занесших его сюда. И в том, где он окажется завтра, не было никакой определенности. Соображая на этот счёт, Шензу услышал подозрительное шелестение сверху и, подняв глаза, обнаружил странное зрелище: облепив ближайшее дерево, на ветках, вцепившись в ствол, покачивались представительницы слабого пола. Судя по всему, особнячок их тоже чем-то заинтересовал. "А может, и кем-то" — припомнил Шензу предупреждение Фитеума: ни в коем случае не спрашивать девушек про Арахуэнте.

Дуновение освежающе-прохладного ветерка всколыхнуло ветви, и три из четырех девушек в окружении мелких веточек и ещё по-весеннему вызывающе зелёных листочков соскользнули с раскидистого дерева на затейливо выложенную мостовую. Одна осталась на своём наблюдательном посту. Шензу опасливо попятился за ближайший куст, по роковому стечению обстоятельств оказавшимся шиповником. Ввинчиваясь поглубже в кустарник и невзирая на царапины, паренёк мужественно молчал, не желая привлекать к своей персоне излишнего внимания. Девушки его, похоже, всё ещё не заметили, но уходить юноша не планировал: девицы вполне могли подсказать правильность его догадок.

Все четверо, включая оставшуюся на дереве, были примечательно одеты в тёмную облегающую одежду и неизменно светлые сапоги на тонком длинном каблуке. Миловидная высокая девушка с озадаченным выражением лица отряхнула подол короткой юбки и высказала, по-видимому, общую терзающую всех мысль:

— Странно.

— Но, Нолана, госпожа Хамидорея не стала бы раздавать необоснованных указаний, — в детском голосочке самой низенькой из присутствующих блондинки сквозило отчетливое сомнение.

— Лилия, это-то ясно! Не говори так, будто сама себя убеждаешь! — резкий тон говорившей смуглокожей девушки с хмуро сведёнными бровями, восседающей на дереве, отражал определенную степень раздражённой озадаченности.

— Ну-у, — томно протянула четвёртая, ленивым жестом откинув прядь длинных пепельно-русых волос за спину, — по крайней мере, с такой мымрой на побегушках у господина Анемона, нам нечего опасаться конкуренции.

— Мальва, я уже ни в чём не уверенна. — Нолана задумчиво сложила руки под грудью и кинула взгляд на дом с бирюзовой крышей.

— Думаешь, госпожа Хамидорея подозревает в этой страшиле нечто большее, чем оно видится нам? — наивно распахнула синие глаза Лилия.

— Подобраться бы поближе да побеседовать с новой домработницей.

— Нет, Мальва! Госпожа Хамидорея запретила нам подходить к дому Арахуэнте ближе, чем на пятьдесят шагов, помнишь? — возразила самая высокая из них, Нолана. — Не хочешь же ты ещё больше обострять отношения с господином Анемоном? Он может в любой момент отказаться нас обучать, если мы совершим оплошность. Нам нужно в точности исполнять указания предводительницы, иначе у нас будут неприятности.

— Да знаю я, — пренебрежительно отмахнулась Мальва, как от назойливой мухи. — Но если бы помимо указаний госпожа Хамидорея что-нибудь объяснила, нам бы не пришлось терзаться догадками.

С дерева спрыгнула до сих пор остававшаяся там девушка.

— Не время спорить! — начала она. — Мы выполняем своё дело, большего от нас пока не требуется. — Изящная рука провела по чёрным густым волосам, собранным в хвост, словно бы его обладательница сим движением желала успокоить себя.

— Ты права, Маттиола. Наблюдать и не вмешиваться... — грустно молвила Лилия, опустив взгляд на пепельно-голубой камень дорожки.

— Только в случае крайней необходимости, — не менее печально подтвердила Нолана.

Все четверо удрученно изучали поверхность мостовой под ногами.

Шензу же, убедившись в правильности своих необоснованных, по сути, предположений, раздумывал: насколько безопасно будет сейчас вырваться из далеко не нежных объятий шиповника и предстать перед печальными девами? Поскольку девы сии не внушали доверия относительно доброго здравия того, кто столь беззастенчиво их подслушивал. На обычных скромных и воспитанных девиц эта компания не особенно походила, и их реакция на вывалившегося из кустов соглядатая в одежде почтальона может быть весьма далёкой от адекватной. Но надо было что-то делать; посылка вряд ли сама дойдёт до адресата, даже если Шензу перекинет её через забор. Тем более что ещё неизвестно, что таит в своих глубинах маленькая коробочка, ведь распорядитель даже дышать на неё опасался.

Переждать, когда девицы покинут свой пост? Но непонятно, как долго они тут будут "наблюдать и не вмешиваться". Да и, судя по всему, на смену могут прийти другие. Пребывая в мучительных раздумьях, Шензу уже было окончательно решил выбраться из кустов, невзирая на возможные последствия, как ситуация кардинальным образом изменилась. Все четверо вдруг странно побледнели и молча спешным шагом двинулись прочь от приметного особнячка.

"Что это с ними?" Юный почтальон не стал долго мешкать в кустах, близкое знакомство с которыми оставило пренеприятнейшие ощущения. Выдравшись из цепких объятий шиповника, Шензу ожёг пламенным взором ненавистный кустарник и тут же о нём забыл. Показавшаяся на дороге новоявленная девица немного расстроила. Ему что, опять в кустах сидеть, ожидая неизвестно чего? Ну уж нет! Он всего лишь выполняет свою работу, ему нечего бояться. Шензу решительно направился к дому Арахуэнте, поправил перекинутый через плечо ремень и нащупал сквозь мягкую кожу сумки ту самую посылку.

Только добравшись до кованых ворот одновременно с незнакомкой с пепельными волосами, парень сообразил, какого дал маху, не рассмотрев издали все значительные детали её внешности и одежды. Расцветка её платья была пугающей — красные узоры на девственно-белом смотрелись словно кровь убиенной жертвы на снегу. От странной особы исходила ужасающая аура; юноша замер на месте, парализованный сверхъестественным страхом. Его взгляд упёрся в белые ножны с серебряным рисунком, ножны, которые твёрдо удерживала её рука в белой перчатке. При виде всего этого на Шензу снизошло откровение, он осознал, что ничуть бы не удивился, если бы спрятанное в недрах ножен лезвие покинуло своё надёжное убежище и точным ударом вскрыло его шейную артерию, давая густой крови пролиться неудержимым, драгоценным потоком жизни.

Обливаясь холодным потом, почтальон вцепился в ремень сумки и выставил её перед собой подобием щита. Девушка же, хотя даже ещё девочка, молча взглянула на него, пройдясь взором от светлой растрёпанной макушки до кончиков припылённых ботинок. Шензу почувствовал, как под взглядом девчонки по телу пробегают табуны противно топочущих мурашек, оставляя после себя гусиную кожу и иррациональное желание в срочном порядке присоединиться к компании девиц, столь торопливо покинувших свой наблюдательный пост. И ни кукольное личико, ни мягкий приглушённый блеск длинных пепельных волос, ни тёмный бархат больших глаз, в обрамлении пушистых ресниц, не могли убедить его в том, что это дитя не способно завершить его жизненный путь прямо здесь и сейчас. В том случае, если он не найдет правильный ответ на витавший в воздухе, но так и не заданный вслух вопрос: что он тут делает?

Однако девчушка, вопреки опасениям Шензу, похоже, не собиралась его убивать, только неопределенно хмыкнула и, мимолетно улыбнувшись, отвернулась и отворила ворота. Юноша осторожно вдохнул, осознав, что воздух давно не поступал в легкие, и собрался было обратиться к пугающей особе, логично заключив, что она может провести его в дом, раз столь свободно открывает пути, ведущие к нему, но несколько запоздал.

Приоткрытая створка жалобно поскрипывала на сквозняке, грозясь захлопнуться, и Шензу упёрся в неё рукой, предотвращая неизбежное. Незнакомка уже пересекла площадку перед домом, что представляла собой обсаженную цветами и кустами дорожку: с какой стороны не глянь — умиротворяющая картина, залитая золотистым солнечным светом. Это придало юноше мужества и он, с замиранием сердца и необъяснимым чувством тревоги, вошёл на территорию загадочного особняка, овеянного дурной славой — если верить Фитеуме. Теперь самое важное — дотащить посылку в целости и сохранности. Приободрившись, он зашагал к входу. Всё-таки у него невероятно интересная работа!

Что-то сверкнуло в дверях дома, как отблеск падающей звезды на воде, и из недр жилища раздался душераздирающий протяжный вопль. Юноша вздрогнул, словно пронзённый стрелой в самое сердце, и увидел, как ранее замеченная им девчушка шагнула в дом с обнажённым мечом.

Поборов очередной вспыхнувший приступ нерешительности, он осторожно, поминутно прислушиваясь к утихающим уже пугающим звукам из особняка, приблизился к распахнутому проему и опасливо заглянул внутрь. Тишина. Косые лучи зеленоватого солнечного света. Обстановка, напоминающая полуразрушенный временем храм, танцующие пылинки в воздухе. И неподвижное тело в кресле посреди зала.

Шензу судорожно вцепился в дверной косяк в попытке сохранить сознание и равновесие. Неужели это та девочка постаралась? Впервые за день в голове мелькнула мысль о том, что его новая работа даже чересчур интересна. Но кто тогда кричал? Да и смутно доносившийся звон, сопровождаемый невнятными вскриками и топотом, долетавшими откуда-то сверху величественной лестницы белого мрамора, дарил надежду на присутствие живых в доме. Вот только велика была вероятность, что эти живые куда как опаснее мертвых. Зайти ли? Юноша нащупал посылку в сумке. Только зайти, оставить коробочку где-нибудь на видном месте и побыстрее унести ноги? Или всё же найти, кому можно её отдать?

Ещё один шаг внутрь... Вспыхнувшее золотистыми бликами на солнце облачко пыли — и тяжелая входная дверь с жутким грохотом захлопнулась за его спиной.

* * *

Анемон очнулся от ужасающего крика, но даже не пошевелился. Когда он успел уснуть? Только и хотел, что проверить глубину чувствительности новой домработницы, как... Впрочем, не важно. Потянувшись, он почувствовал чей-то пытливый взгляд. Медленно повернулся к замершему напротив него подростку со светлой шевелюрой, широко открытыми глазами и побледневшими тонкими губами. "Уставился, будто труп увидел", — подумал молодой человек, оглядев гостя в одежде почтового работника. "И он не так уж и далёк от истины", — вспомнил Анемон о кроваво-красных чернилах, которые нанёс на лицо для устрашения домоуправши и которые смотрелись живописно.

— Чем могу помочь? — осведомился он с любезной улыбкой.

Почтальон дёрнулся. "Боится?"

Анемон притронулся к лицу.

— Не бойся, это всего лишь...

— Нет! Мне не нужно знать что это! — зажмурился что есть сил паренёк. — Я принёс посылку для господина Арахуэнте, мне нужно срочно её отдать! Это важно! Где я могу найти господина Арахуэнте?

В глубине дома что-то жалобно пискнуло, звякнуло, затем раздался страшный грохот, украсив и без того насыщенную звуковую палитру криков и разрушений. "Сервант в большой гостиной, — обречённо отметил юноша. — Если так дальше пойдет, они доберутся до Чайной... " А этого допустить никак нельзя!

— Побудь здесь. Осмотрись. Я скоро вернусь, — вскочил он с кресла, отдавая на ходу распоряжения посетителю.

И почему катастрофы для этого дома неизбежны? Они будто притягиваются потусторонними силами. Никакой ритуал очищения не помогает. Знал бы Анемон, какой из подарочков герцога Миено с упакованным проклятьем, отослал бы обратно. "Да кого я обманываю — на него проклятья не действуют. Духи бы его побрали!"

* * *

Торми пребывал в несколько противоречивых чувствах. С одной стороны, не особо мудрёный план по созданию напряженной ситуации для наблюдения за поведением Мазахаки блестяще удался, с другой — то, что случилось с кухней, вселяло уныние. Торми обвёл тоскливым взглядом натыканные в стену в художественном беспорядке ножи и вилки, сиротливо обвисшие дверцы шкафа и мелкое крошево из осколков сервизов и просыпанных приправ, ровным слоем покрывавших пол и прочие горизонтальные поверхности. Определенно, кухня в доме Арахуэнте кем-то проклята, иначе как объяснить, что она с завидным постоянством приводится в столь неблаговидное состояние? Мальчик покосился на торчащие щепки из косяка двери и со вздохом признал, что кухня вновь нуждается в ремонте. Третий раз за последний год.

Вот так всегда, что-то в жизни приходит, например домоуправляющая, а что-то уходит, например кухня. Даже и непонятно, в чём выгода данной ситуации и есть ли она вообще? Да и учитель со своими шуточками в холле... Торми вдруг одолело меланхоличное настроение, а при таком раскладе неплохо бы и перекусить. Оно всегда веселее, когда не на голодный желудок. Он снова обвёл взглядом руины святыни на предмет чем бы поживиться, уделяя особое внимание съедобности этого самого, а то можно и несварение заработать.

Ребёнок без особого энтузиазма пожевал найденный на подоконнике листочек салата. Подумал, не сходить ли за принесёнными с базара продуктами, припрятанными в кладовке во избежание несчастного случая — он и сам там схоронился, дабы узреть через проделанную в стене дыру способность Мазахаки справляться с неординарными ситуациями, ожидая, что она таки грохнется в обморок. Оказалось, что у госпожи Бильбергии не только стальные нервы, но и отменный размах руки, сжимающей смертоубийственную скалку. Торми порадовался, что он не чайник... И тут его взгляд упал на вполне себе определённую, уцелевшую после знаменательного разгрома, изумительного цвета и притягательности — баночку вишнёвого варенья. В животе выразительно заурчало. О, эта восхитительная тающая на языке сладость неповторимого вкуса! И даже если он слопает целую банку, мистическое исчезновение варенья можно смело списать на ущерб, вследствие операции по обезвреживанию гнусного чайника, одержимого злым духом. Такое оправдание более чем уместно, однако та непостижимая высота, на которой находилось заветное сладкое, была проблематична.

Хитрая улыбка расцвела на лице Торми, и он осмотрелся взглядом хищника на охоте в поисках оставшихся в живых стульев — к сожалению, рост пока не позволял просто протянуть руку и снять с полки прикрытую бумажной салфеткой баночку. Чудом уцелевшая табуретка, забившаяся под стол, была немедленно вытащена и пущена в ход. Решительно устремившись к вожделенной цели, мальчик предвкушающе ухмыльнулся, взобрался на несколько неустойчивую вследствие свежеобразованных неровностей пола конструкцию и протянул руку к томящемуся в стеклянных стенках варенью.

Он не совсем понял, что именно произошло, но в следующий момент обнаружил, что вишнёвая амброзия отдаляется от него, а он сам явно куда-то летит. В попытке затормозить падение, мальчик схватился за дверцу шкафчика, но, почувствовав, что шкаф под тяжестью его веса сейчас полетит следом, резко отпустил. Звенящий грохот огласил просторы кухни, и Торми, в недоумении хлопая глазами, обнаружил себя сидящим на полу рядом с подломившейся ножкой табурета, в окружении высыпавшихся из покосившегося шкафчика набора разномастных крышек и кастрюль. Ребёнок было порадовался, что ни одна из них его не накрыла, как на голову, на "счастье", прилетело нечто очень даже увесистое и, странно хлюпнув, скатилось за воротник.

Обалдевший от такого хода дела, Торми потянулся было оценить размеры намечающейся шишки, ибо приложило нехило, но ароматная липкая струйка, проложившая на лице извилистую дорожку, отвлекла от анализа собственных ощущений. Мальчик снял с волос засахаренную вишенку и, с грустинкой посмотрев на нее, выдохнул:

— Ну, хоть так...

И ни то с сожалением, ни то с удовольствием отправил её в рот.

* * *

Оставшись один, Шензу испытал облегчение, не понимая, что здесь происходит и надо ли ему это понимать. Догадки, что Фитеума послал его именно в дом Арахуэнте, решив проучить за опоздание в первый же рабочий день, приобретали основу по мере того, как парнишка знакомился с обстоятельствами, сопровождающими его работу. И только когда странный господин с застывшей струйкой крови, стекающей с уголка губ, покинул комнату, Шензу подумал, что тот вполне мог оказаться адресатом посылки. И почему разумные мысли приходят со значительным опозданием?

Он оглядел следы разрушения, царившего в холле, пытаясь предположить, что здесь могло произойти, причём не сегодня, ибо свежестью и новизной битые черепки не отличались. Пройдя мимо полуразбитых статуй, аккуратно выбирая куда ступить, Шензу остановился возле того самого хода, где скрылся его недавний собеседник, и прислушался к глухому шуму и слабо доносившемуся звяканью и топанью. Идти следом не тянуло. Юноша присел на нижние ступеньки мраморной лестницы с намерением дождаться предполагаемого владельца дома. Более-менее подробно осмотрев живописные развалины в холле, где ему было велено ждать, Шензу заскучал...

Откуда-то потянуло прохладой, легкий сквознячок всколыхнул пряди его волос, и кто-то положил ледяную руку ему на плечо. Терзаемый нехорошими предчувствиями, юноша неуверенно повернул голову и судорожно вцепился в собственную сумку.

— Здрасте! — выдохнул он в полупрозрачное улыбающееся лицо тающей в воздухе фигуры, вытаращив глаза.

— Хочешь, познакомимся поближе? Я устрою тебе занимательную экскурсию, — повис в воздухе хрустальный звук голоса.

А уже в следующее мгновение ноги Шензу сами подняли его дрожащее тельце и понесли... всё равно куда, лишь бы не оставаться здесь.

Дверная арка, коридор, ещё один... тут парнишка притормозил, неожиданно встретившись с расписной вазой на постаменте, и, не сумев предотвратить её падение, выслушал звон разлетевшихся осколков. (Кажется, он начал понимать, откуда в доме такой беспорядок). Повертевшись на месте, Шензу понял, что не знает куда бежать, и ринулся абы куда. Он предпочёл не думать, что столкнулся с призраком... Зря не прихватил с собой защитный амулет, освещённый в храме, но кто же знал, что всё так обернётся? Призраки внушали ему неподдельный ужас, они приходили оттуда, куда он не хотел возвращаться. Не хотел? Да нет же, он там никогда и не был. Это не он. Вовсе нет...

Какое-то светлое помещение впереди. Шензу ухватился за косяк, дабы на всём ходу не промчаться мимо, а вписаться в дверной проём, и тут произошла ещё одна неприятность — экстренное торможение: под ногу попал инородный предмет, напоминающий раздрызганную скалку, на нём-то он и навернулся. "Кошмар какой-то!" — подумал он, потирая ушибленное место и чувствуя, как болит каждая косточка в отдельности. Но на самом деле подлинный кошмар ждал прямо перед ним.

В комнате, мало уступавшей по степени разгрома холлу, среди битой посуды и поломанной мебели сидел на полу рыжеволосый мальчик. Шензу судорожно вздохнул, вытаращившись на его не иначе как окровавленную голову. И заворожено смотрел на тёмно-алые густые струйки, медленно скатывающиеся с бледных щёк и тягуче-неспешно капающие на белый воротник рубашки. Мальчик со счастливым видом мазнул по запачканной щеке и с видимым удовольствием облизнул пальцы.

Шензу резко попятился, когда ребёнок со словами "определенно вкусно! Оно стоило того" вновь протянул руку к собственной шевелюре.

Пора, пора уносить отсюда ноги!

Ужас липкими щупальцами сковал движения. И как в каком-то поистине страшном сне, Шензу, пытаясь отползти подальше от перепачканного красным мальчика, понял, что тонет в волнах переполняющего его кошмара. Он проваливался в дымку голубовато-сизого тумана, его кто-то звал, ни то требуя очнуться, ни то даже не пытаться. Наконец юноша открыл глаза, чувствуя, как в оледеневшие конечности приливает горячая кровь. Белое снова стало белым, а чёрное — чёрным...

На полированной столешнице из нежно-розового дерева, на которой лежали его руки, а мгновением раньше и голова, стояла чашка, изукрашенная позолотой, а в ней янтарный остывший чай, наполовину выпитый. Шензу оглядел пустую комнату со стенами, обитыми светло-сиреневой тканью, и триптихом картин, изображающих летний, осенний и зимний пейзажи одного и того же места, а именно данного особняка. Юноша решительно не помнил, как здесь очутился, но добрёл досюда он, похоже, сам, ибо кому бы пришло в голову усадить его за стол? Облегчённо вздохнул, отметив, что в комнате кроме него никого нет, и потянулся к чашке чая, осознав, что выпить чего-нибудь сейчас было бы неплохо. Раздражённое шипение со стороны того, что поначалу принял ни то за оставленную кем-то мягкую игрушку, ни то за позабытый кусок меха, заставило его нервно подпрыгнуть на стуле и замереть. В белой пушистой кучке угрожающе вспыхнули голубой и золотой глаза, вздыбился хвост, да и сам страшный зверь, в данный момент отдалённо напоминающий кота, весь распушился, став едва ли не в два раза больше.

Кровожадное урчание прокатилось по комнате, когда Шензу пошевелился и неловким движением перевернул чашку. Перед глазами промелькнула когтистая лапа — каждый коготь казался длиной с мизинец. Струйка чая стекла со стола на пол. Странное существо кошачьей наружности издало утробный рык, угрожающе надвигаясь. Шензу прянул назад, забыв, что сидит на стуле, ударился спиной об пол и развалил несчастный предмет мебели. Поспешно вскакивая, попытался увернуться от вездесущих когтей и услышал звук раздираемой ткани. Он рванул к двери с единственным желанием поскорее найти выход, и не только из ситуации, но и из дома. Сердце то замирало в груди, то учащенно билось.

Богиня Удачи — хотя некоторые утверждали, что не богиня, а бог — была сегодня крайне не благосклонна к юноше. Возможно, ему стоило почаще петь гимны в её честь и приносить цветы и вино на алтарь. Вожделенный выход из комнаты был уже близко, но резко распахнувшаяся дверь лишила его надежды выбраться отсюда без потерь и заодно наградила неминуемой шишкой на лбу и синяком под глазом. Оказавшись распластанным на полу, в состоянии даже в чём-то приятного головокружения, Шензу с некоторым злорадством отметил, что котоподобный белый монстр вместо него вцепился когтями в вошедшую мрачную особу с топориком для разделки мяса. Стоп. Топориком? И... какого мяса? Уж не его ли...

— Молодой человек, а что вы здесь?.. — начала дама с котом, запутавшимся в её подоле, как сзади ей в затылок со всего маху врезался непонятный предмет, породив звук, соответствующий столкновению двух пустых тар хозяйственной принадлежности.

Дама от неожиданности выпустила топорик, и тот глухо вошёл в пол рядом с носом ошалевшего юноши. Шензу опасливо покосился на разделочное оружие, стараясь даже не представлять, какие кровавые последствия его ждали бы, стоило сей ужасающей штуковине воткнуться немного ближе...

В воздухе закружило странное нечто, в котором, обмирая сердцем, почтальон, успевший позабыть о своей священной миссии, узнал кухонное жестяное изделие, а точнее — чайник... Живой?!

— Ну, проклятущая утварь, ты меня сегодня достала хуже пареной репы! — отдирая от подола кота, злобно произнесла дама, собираясь, по-видимому, предпринять акт расправы над своенравной жестянкой с весело подпрыгивающей крышкой.

Шензу чувствовал, что близок к потере сознания, и поэтому, стараясь как можно меньше привлекать внимания, пополз к распахнутой двери. Надо было воспользоваться предоставленным шансом на спасение. Неизвестно чего и куда вздумает прилететь в следующий момент. Оставляя позади звуки возни и ругани, он выполз из комнаты и с трудом поднялся на ноги. Перед ним простирались три коридора. Какой же выбрать? Держась за обитую тёмными панелями стену, преодолевая головокружение, Шензу сделал нерешительный шаг к свободе и безопасности.

Шажок. Ещё шажок. У него здорово получается!

Впереди показалась незнакомка: короткие полусапожки, белое платье с красной отделкой, серые волосы, падающие на глаза. Постойте-ка, он её уже видел и более того.... Сосредоточив внимание на девочке, он, наконец, узрел ещё одну истину: её руки удерживали на уровне головы отточенный клинок, застывший в поисках жертвы... Внезапно Шензу осознал со всей чёткостью, присущей кошмару — живым ему отсюда не уйти!

— Э-э... Лайн, аккуратнее, он нам ещё пригодится, — послышалось откуда-то справа.

Шензу дёрнулся на голос и, холодея, признал в говорившем давешнего бледного, окровавленного мальчика. Тот спешно приближался, как и раньше облизывая перепачканные пальцы. Улыбка также кривила губы, а голубые глаза озорно блестели. Не иначе как в предвкушении добычи. Боги!

Юноша шагнул назад, с ужасом переводя взгляд с вооруженной девчонки на рыжего мальчишку, мельком заметив на пороге мрачную женщину с топориком и висящим на подоле белым котом. Шензу прянул назад, но... сзади тоже кто-то был... Ему стало стремительно дурнеть. С обреченностью он обернулся и... О злые духи! Его окружили! Улыбка, окрашенная росчерком крови, совсем лишила несчастного ощущения реальности.

— Я же говорил подождать меня в холле. Но ладно, раз уж ты всё равно здесь, то ничего не поделаешь, — как-то печально вздохнул юноша, который, возможно, и был тем самым Анемоном Арахуэнте.

Сверху повеяло холодом. Шензу задрал голову, и последняя надежда, что, может быть, всё ещё будет хорошо, оставила его: призрачная дива, улыбаясь, приветливо помахивала ему с потолка белоснежной ручкой. "Нужно срочно менять работу", — долетела откуда-то издалека первая дельная за сегодня мысль.

Кстати, у него же осталось незаконченное дело!

— Господин Арахуэнте, вам посылка. Получите, распишитесь, — объявил он во всеуслышание. "А теперь пусть делают, что хотят..."

С улицы донесся гром приближающейся грозы, только Шензу этого уже не услышал.

* * *

Анемон недоуменно посмотрел на лиловую коробочку в руках нервного юноши и подхватил падающее тело.

Вот так всегда, торопишься успеть, но буйная компания, живущая в доме, к которой, похоже, присоединилась не менее буйная домработница, всё равно умудряется всё разнести и кого-нибудь вырубить. Молодой человек надеялся, что несчастный почтальон останется в живых и не спятит от увиденного, поскольку здешние обитатели выглядели сейчас крайне эффектно.

Аккуратно уложив юношу на покрытый зелёной дорожкой пол и нащупав пульс, Анемон забрал предполагаемую посылку. Лайн, до сих пор не опустившая меча, внимательно смотрела в дверной проём, в котором, воинственно помахивая топориком, стояла Мазахака с полыхающим взором, обращённым на зависший в воздухе подсвеченный зелёным чайник.

— Лайн, я разберусь.

Девочка равнодушно посмотрела на дядюшку и опустила меч.

Взгляд Анемона наткнулся на подошедшего ученика.

— О боги! Торми, что с твоей головой?

— Понимаете, учитель, случилось кое-что важное... — заговорил тот крайне серьёзно и слизнул с румяной щёчки густую красную каплю.

— Неужели?! Дай угадаю, тебе ни с того ни с сего на голову упала баночка вишнёвого варенья?

Торми затаился, как кот в камышах.

— И нет, я к этому не имею ни малейшего отношения. Госпожа Мазахака! — Женщина, хищно щерясь на зависший чайник, вздрогнула, будто её застали на месте преступления, и нацепила на лицо маску официальности.

— Да, господин Анемон.

— Это же по вашей части — закупка, хранение и, самое важное, сохранение продовольствия в нашем доме. Как вы можете объяснить оставленную без присмотра целую банку варенья? В доме же дети...

— Дети?!

— Да. С Торми вы уже знакомы, и даже ближе, чем он с вареньем. Спешу представить вам свою племянницу — Лайнерию Арахуэнте.

— Она ваша... — уставилась на девочку домоуправша. — А так не похоже...

— Как это не похоже? — искренне возмутился Анемон. Племянница у него была единственной и неповторимой, самой близкой из живых родственников. Конечно, существовали ещё несколько четверо-и-далее-юродных, но видел он их от силы раза три за свою богатую событиями жизнь, а потому редко вообще вспоминал про их существование. — А кожа? А черты лица? А движения? Внимательнее нужно быть, госпожа Мазахака!

— Ну, разумеется, господин Анемон, — согласилась женщина, сурово рассматривая племянницу и дядю. — Внимательность важна. Но сделайте уже что-нибудь с чайником, раз собирались.

Истеричные нотки в голосе дамы напомнили, что неплохо бы разобраться с разбушевавшейся утварью. Анемон со вздохом снял очки.

Поначалу ничего не происходило, жестянка плавно покачивалась в воздухе, изливая из свёрнутого носика таинственный зеленоватый свет.

— Что это он делает? — шёпотом поинтересовалась у довольного ученика Мазахака, имея в виду Анемона, пристально глядящего на зависший чайник.

— Сейчас вы станете свидетелем того, как работает учитель. Он усмирит мятежного лулончика.

Дух, почувствовав, как его обволакивает чужая воля, дёрнулся и затрепетал в своём сосуде, не желая подчиняться. Анемон улыбнулся, получая удовольствие от невинной игры.

— Силой данной мне семейством Арахуэнте, я обрекаю тебя, дух зла, на вечное служение мне и моим приближённым.

— Так вот оно в чём секрет, — прозрела суровая женщина. — Слова печати повеления...

— Да нет же, их произносить совершенно необязательно, — сообщил всезнающий Торми, — просто учителю захотелось выпендриться.

— Между прочим, я всё слышу, Торми, — не переставая пристально глядеть на чайник, заметил Анемон. Меж тем посудинка покорно спланировала на подставленную ладонь. — Ну, вот и всё. Лети на кухню, крошка, — улыбнулся чайнику молодой человек.

Чайник выпустил струйку зеленоватого пара и улетел в указанном направлении. Мазахака, несомненно, впечатлённая происходящим, заторможено смотрела вслед.

Анемон надел очки.

— Лайн, иди переоденься с дороги.

Девочка согласно кивнула и бесшумно испарилась из коридора.

— Госпожа Мазахака, позаботьтесь, пожалуйста, о... — Анемон задумчиво посмотрел себе под ноги на бессознательное тело, раздумывая, как бы поделикатней назвать жертву произвола, творимого в его доме. Изодранная одежда и проступающий фингал смотрелись очень живописно. — О почтальоне. И не забудьте расписаться за посылку. Торми, когда приведешь себя в порядок, зайди в кабинет при библиотеке.

Домоуправша вздрогнула, когда к ней обратились, но не возразила, хмуро воззрившись на незваного гостя. Ученик досадливо поморщился, не желая так быстро расставаться с вишнёвым вареньем, пусть и на голове.

Анемон, раздав указания и сочтя, что здесь ему больше делать нечего, с любопытством рассматривая печати на лиловой коробочке, неспешно удалился.

* * *

Жемчужно-серое небо и прозрачные серебристые нити, с весенним задором протянувшиеся с небес к земле; слепящие голубоватые вспышки молний вдалеке и низкий рокочущий гром... Анемон распахнул окно, и комната наполнилась мерным шумом капель и освежающим запахом столь долгожданного дождя.

Оторвавшись от созерцания завораживающей стихии, он вновь обратил внимания на посылку, мирно покоившуюся на столе. Обилие печатей, нестандартная упаковка, отсутствие имени отправителя — всё было крайне загадочно, но не внушало особых опасений. С предвкушением Анемон достал нож для бумаг и срезал тонкие верёвочки, оплетающие лиловую коробку. Осторожно развернул слои хрусткой полупрозрачной бумаги и открыл нехитрый замочек небольшой простенькой шкатулки, таившейся в бумажном плену. По помещению поплыл дразнящий, густой аромат гиацинтов. Он его любил, хоть и возникали иногда неприятные ассоциации. Молодой человек задумчиво нахмурился, скользнув взглядом по выложенному перламутрово-зелёному узору на крышке, и потянулся было её приподнять. Но дверь кабинета бесцеремонно распахнулась, и в дверном проёме нарисовался сияющий улыбкой Торми, всё ещё с вареньем на волосах.

Анемон удивлённо воззрился на ученика — обычно его указания выполнялись беспрекословно... Ну ладно, следует признать, так было далеко не всегда.

— Ну и? Я же велел тебе избавиться от варенья.

— Учитель! — Анемон поморщился, искренне недоумевая, чего так орать, когда он находится с другой стороны стола. — Это совершенно неважно! Вы же хотели со мной поговорить, всё остальное подождёт!

— Да?

При всём желании он не мог избавиться от изрядной доли скепсиса в голосе. Слишком уж хорошо знал ученичка.

— Ну, разумеется, — улыбнулся Торми, затем повёл носом и удивлённо воззрился на учителя. — Кстати, чем это у вас тут так пахнет?!

Анемон нервно отдёрнул руку от шкатулки и посмотрел на серебристую дождевую вуаль за окном.

— Дождём, чем же ещё?

Торми принюхался, взглядом обследуя дюйм за дюймом библиотечный кабинет, и узрел шкатулочку, из недр которой хлынул восхитительный аромат.

— Определённо духи. Прихорашиваетесь для Мазахаки?

— Для... кого? — приподнял бровь Анемон. — Кстати, Торми, с чайником ты немного перестарался.

— Но вы же сами велели...

— ...наблюдать...

— А как можно понять, кто перед тобой, если ничего не происходит? И уж если говорить об этом, то вы, учитель, тоже не сидели сложа руки. Чернила на подбородке явно же не для красоты нарисовали.

— А откуда знаешь, что не кровь?

— А что, кровь?

— Всё возможно.

— Учитель...

— Да нет, конечно.

— Учитель!

— Ладно, иди уже отмойся. Проследи на всякий случай за почтальоном, надеюсь, госпожа Мазахака ничего противоестественного с ним не сделает.

— Ну, тогда я пойду.

Торми уже держался за дверную ручку, но уходить не спешил, словно ожидал чего-то. Анемон ухмыльнулся, поймав любопытствующий взгляд ученика на шкатулке в ворохе лиловой бумаги, и, достав веер, демонстративно подошёл к распахнутому окну, всем своим видом показывая, что наблюдать за вспышками молний куда интересней, чем узнать содержимое посылки.

— Иди уже. Продолжай наблюдение.

Тяжко вздохнув, Торми под вспышку молнии и раскаты грома покинул залитый запахом гиацинтов кабинет. Его учитель покосился на захлопнувшуюся дверь и, тонко улыбнувшись самому себе, вернулся к столу и откинул крышку таинственной шкатулки.

Внутри лежали веточка гиацинта и коротенькая записка. Анемон с недоумением рассматривал пахучий цветок и гадал, что имел в виду автор столь оригинального послания. Он знал язык цветов и помнил, что белый гиацинт означает признание адресата эталоном красоты и очарования, голубой — знак согласия, жёлтый — ревность, красный или розовый — игривость, пурпурный — призывал забыть всё и впасть в печаль. Но он совершенно не представлял, что означает зелёный гиацинт с оранжевыми полосками и сине-фиолетовой каемкой по краю. Впрочем, такой оригинальный окрас, равно как и то, что цветок сохранил свежесть и ничуть не измялся в процессе, несомненно, бурного путешествия, совершенно точно указывали на личность автора послания. Да, не сезон уже для гиацинтов. Только герцог Миено имел возможность и наглость послать подобное. Записка же, написанная изящнейшим почерком на тонкой бежевой бумаге, и вовсе развеивала все сомнения: "И понимай это как хочешь, мудило!" Последнее слово было старательно зачёркнуто, но всё равно вполне читаемо.

— Интересно, что это на него опять нашло? — озадаченно пробормотал Анемон, складывая и раскрывая веер с изображением зелёной хризантемы.

* * *

Барабанная дробь стучащего по крыше дождя и музыка ароматов свежести и омытых водой трав и цветов побудили медленно открыть глаза. Прозрачные капли срывались с края деревянного навеса, оберегающего Шензу от ливня.

Почтальон поднялся на локтях, осматривая туманным взором своё "лежбище" — скамью, оплетённую вьюном с маленькими розовыми цветочками, — и ничего не понял. Как он здесь очутился?

"Ах да, посылка!" Он спешно проверил почтовую сумку, оказавшуюся пустой. "Я её отдал?.. Кажется". Пряча лицо в ладонях, юноша просматривал череду событий и картин, увиденных в особняке достопочтенного Анемона Арахуэнте, и по его телу пробежала дрожь. "Если ещё раз придётся нести туда посылку, то... то... то я этого не переживу! Что делать? Что делать? Что..."

Шензу сгрёб сумку, разглядывая её, как обезумевший.

— А, собственно, что мне терять? Сменю работу.

Воодушевлённый и успокоенный сей мыслью, Шензу умиротворенно смотрел на цветы вьюна, пережидая дождь.

Глава 7

"Герцог Миено"

То, что кажется иллюзией — иллюзия и есть,

Один я настоящий.

Миено,

один из восьми герцогов, из трактата по философии "Правда жизни".

Дверной колокольчик жалобно звякнул, впуская первого посетителя. Владелец конфетной лавки с интересом оглядел раннюю пташку и остался доволен презентабельным видом клиента; слегка надменные манеры выдавали в нём аристократа.

— Леденцов! Самых лучших и побольше! И да — побыстрее! — поступил заказ.

Пока девочка-помощница доставала резные лари со сластями — разноцветной фруктовой карамелью, похожей на россыпь драгоценных камней — мужчина наблюдал за посетителем, у которого на лице застыла странная, отрешённая улыбка. На товар, продемонстрированный ему с особой любезностью, юноша лишь мимолётно взглянул, словно качество не сильно-то его и волновало.

— Это всё? — поинтересовался он под конец, когда на отполированном прилавке появились порядка двадцати деревянных лакированных ларчиков, по одиночке легко умещающихся в ладони. — Тогда я возьму вот эти. — Всего три фигурных коробочки перекочевали с прилавка в руки клиента, оставив владельца недоумённо хлопать глазами — он-то надеялся сбыть весь предоставленный товар, а тут...

Мужчина хотел намекнуть, что "побольше" это никак не три маленьких упаковки, но не успел, застигнутый врасплох внезапной переменой настроения визитёра. Подтянув атласные белые перчатки с таким рвением, будто хотел от души кому-нибудь врезать, тот неожиданно зло выдал:

— Ну, держись, придурок! Я иду! — Язвительный смех прокатился волной злорадства, разбиваясь о стены небольшого, но весьма уютного магазинчика.

Юноша, гордо задрав подбородок, проследовал на выход и звякнул дверным колокольчиком, оставляя после себя тонкий, едва уловимый аромат гиацинтов.

* * *

Торми вздыхал и тоскливо рассматривал пятнистые бока большой щуки, заботливо выложенной на искрящееся на солнце ледяное крошево. Рыбина ещё находила в себе силы изредка взмахивать хвостом и разевать зубастую пасть, но надежды на спасение уже не было.

Четвёртый час.... Четвёртый час он находится в этом богами проклятом месте, медленно поджариваясь на успевшем подняться солнце, вдыхая умопомрачительный рыбный запах и не забывая таскаться за учителем, как приклеенный. Мальчик поудобнее перехватил ручку корзинки, наполненной аккуратно упакованной рыбой, и прислушался к разговору.

— Так вы говорите, сначала надо отварить курицу? — переспрашивал учитель у дородного мужчины за прилавком, делая при этом пометки в крошечной записной книжке с рецептами рыбных блюд.

Торговец, весь вид которого говорил о достатке и довольстве жизнью, благосклонно кивнул внимательному слушателю.

— Всё так, господин Арахуэнте, — мужчина ещё раз вдумчиво кивнул. — А вот после этого и добавляем потрошённую рыбную мелочь и хвост с плавниками и головой судака. Посмотрите, кстати, какой у меня замечательный судачок есть!

На прилавок тотчас же легла рыбная тушка с золочёной спинкой в тёмных продолговатых пятнышках. Учитель, согласно кивая, провёл пальцем по рыбьему хвосту.

— Торми, положи в корзинку. Мы его возьмём, уважаемый Латирус, — улыбнулся Анемон торговцу, протягивая монеты и вновь доставая книжечку. — Так что там дальше, как отварим?

— Процедить бульон, — с готовностью отозвался хранитель очередного уникального рецепта ухи, ловко заворачивая рыбину в плотную желтоватую бумагу и передавая Торми.

Мальчик посмотрел на свёрток как на личного врага. До сегодняшнего утра учитель не проявлял даже намёка на столь пламенную любовь к рыбе. Впрочем, утро изначально не предвещало ничего хорошего, поскольку его разбудил бодрый учитель с заявлением, что солнце давно уже встало и если кто-то хочет позавтракать, то у этого кого-то есть ровно четверть часа на сие действо. После объявления новостей, Анемон, жизнерадостно напевая, скрылся за дверью и обнаружился вновь на кухне в обществе кота и госпожи Мазахаки ещё более мрачной, чем раньше. Оглядывая частично убранный накануне разгром и натягивая поспешно прихваченный белый пиджачок, мальчик наивно надеялся на плотный завтрак. К большому сожалению, на столе присутствовали лишь традиционный полу-экзотический чай и остатки вчерашнего печенья, что домработница успела состряпать во время уборки. Но даже этими нехитрыми яствами Торми не дали насладиться в полной мере.

Анемон, попивая чаёк, допрашивал свеженанятую прислугу на предмет, чего она способна приготовить из рыбы. Услышав в ответ: "Всё что пожелаете! Но за продуктами мне щас идти некогда!", учитель ещё больше взбодрился и, вытащив ученика из-за стола, крикнул передавать привет Лайн и, захватив в кладовой корзинку, потащился за рыбой. Поспешно дожёвывая прихваченное печенье, Торми так и не успел возмутиться, пока не оказался в торговых рядах. Правда, на его бурчание о пользе завтраков не обратили внимания. По прошествии четырёх часов внезапная страсть учителя к обитателям вод превысила все допустимые для разумного человека пределы, а чаяния ребёнка поскорее закончить с покупками и всё-таки нормально поесть успели не только скончаться, но и самозахорониться.

"Наверно, уже семнадцатый рецепт за утро" — обреченно подумал ученик, снова возвращаясь к созерцанию рыбного изобилия на лотках. Влажные бока рыб серебристо поблёскивали. Пятнышки и полоски судаков, яркие плавники окуней, золотистая чешуя карасей и карпов, длинные тёмные тушки налимов, гребешки ершей, благородное розоватое серебро форели — разнообразие приятно радовало глаз, но жестоко ударяло по обонянию характерными ароматами. Торми уже всерьёз подумывал, не упасть ли ему в обморок, для профилактики? Но учитель так красочно описывал ожидаемое к ужину рыбное пиршество, что ребёнок неизменно воодушевлялся и, предаваясь грёзам о нежной розово-оранжевой мякоти форели, послушно плёлся за учителем до следующей лавки и очередного уникального рецепта.

Наконец, выспросив у уже взмокшего продавца все подробности и секреты приготовления ухи из судака и приобретя ещё один рыбный свёрточек, довольный Анемон отлип от прилавка, спрятал книжечку в карман тёмно-зелёного жилета и жизнерадостно возвестил:

— Купим курочку, и, пожалуй, всё.

Торми вытаращил на него глаза. Неужели и с курицей повторится тот же кошмар? Мальчик и без того уже представлял, какие ужасы ему будут сниться в ближайшее время на почве рыбной экскурсии, а если к этому прибавить ещё и упитанных дохлых кур... Скрипя зубами и морально не готовый ещё раз десять прошвырнуться по торговой площади в поисках самой сочной курицы, Торми волочился за учителем, занятым розыском кульминационного ингредиента для ухи.

— Ну, всё, идём домой, — быстро вернувшись от прилавка с развешанными птичьими тушками, сообщил Анемон, держа на весу куль, полюбовно перевязанный зелёной лентой (никак продавщица оказалась одной из поклонниц зеленоокого учителя?)

Домой?! От этой новости мальчик едва не выронил корзинку, не веря своему счастью, ибо сегодня оно не особо к нему благоволило. Признаться честно, Торми уже перестал мечтать о скором возращении в столь желанный, прохладный и овеянный легендами у местного населения учительский дом, который он уже считал родным.

Увлёкшись заново открывшимися перспективами уютного домашнего времяпрепровождения в обществе милой Лайн, любимого учителя, уважаемого кота и подающей надежды госпожи Мазахаки, Торми не сразу осознал, что в узком переулке, в который они вошли, появилось ещё одно действующее лицо. Белокурая девочка лет семи в нежно-голубом платьице, щедро украшенном белой пеной кружев, стремительно неслась им навстречу и, не сбавляя скорости, подпрыгнула и повисла на замершем Анемоне. Торми изумлённо присвистнул, удивлённый тем фактом, что учитель умудрился устоять на ногах, а не рухнул живописной яркой кучей посреди вымощенной жёлтыми кирпичиками мостовой.

Повисшая на его шее нарядно одетая девчонка вопила нечто радостное, пока учитель выпутывался из вороха пышных юбок и светлых локонов, перехваченных кружевными лентами.

— Да, да, Розмари, я тоже страшно рад тебя видеть, — придушенно пробормотал он, осторожно ставя светловолосую проказницу на землю и опускаясь перед ней на колено.

— Анемон! — Девочка радостно улыбалась и лукаво разглядывала лиловыми глазами Торми и его учителя. Кокетливо отряхнув юбки и вскинув головку, отчего заплясали крошечные жемчужинки в ушах, она громким шёпотом поделилась: — Анемон, я специально сбежала, чтобы предупредить тебя: ОН в городе!

Лицо Анемона в этот момент преобразилось, словно он съел неспелую сливу.

ОН в городе? Торми заинтересованно прищурился, ожидая, что же предпримет учитель по такому случаю.

* * *

День только разгорался. В открытое окно с кружевными занавесками, повешенными, чтобы хоть как-то украсить и одомашнить кухню, врывался свежий, напитанный влагой и ароматами цветов ветер. Он приятно бодрил и остужал вскипающее раздражение, разрастающееся с каждым мигом, проведённым в доме, куда Тею занесли злые духи, не иначе. Проклятый дом Арахуэнте! Припахали её тут не слабо, а то ли ещё будет. Если и сегодня не удастся начать поиски пресловутой Хризантемы, есть большая вероятность, что Тея кого-нибудь придушит или навредит здоровью любым другим не менее болезненным способом.

В отсутствие Анемона, прихватившего с собой не в меру прожорливого ученика, наступило самое подходящее время для поисков. Тем более что в комнатах по большей части царил такой бардак, что никто и не заметит незаконной деятельности, но... Это НО было не просто с большой буквы, а ещё и родственницей Анемона. И пока Лайнерия, как её представил хозяин, находилась в доме, о своих делах Теи пришлось забыть, самозабвенно предавшись уборке.

Было около полудня, когда прозвеневший дверной колокольчик оповестил о прибытии гостя, извлекая Тею из глубин чёрной меланхолии, застав с метлой, с коей она и проследовала к воротам, закинув оный предмет хозяйственной необходимости на плечо. В голове всплыло воспоминание о дочке мэра, мнившей о себе слишком много и посмевшей бросить вызов Тее, и о приятной сердцу моральной расправе над этой особой одним своим образом Мазахаки Бильбергии. Предвкушая такую же легкую победу над вновь явившейся противницей — ибо кто ещё мог притащиться? — Тея неспешно отворила хорошо смазанную калитку и, величественно вскинув голову, грозно рыкнула:

— Опять к господину Арахуэнте припёрлись?

Обнаружившийся за дверью изящный юноша недоуменно хлопнул длинными ресницами, подчеркивающими примечательного аметистового цвета глаза, и окатил Тею презрительно-холодным взглядом, словно узрел таракана вдруг пожелавшего завести с ним беседу.

Девушка такого стерпеть не могла, пусть поначалу и смутилась, увидев за воротами не ожидаемую мэрову дочку, а привлекательного молодого человека, весь облик которого — от совершенного, точёного личика до кончиков блестящих сапог, гордой осанки и элегантных одежд — просто вопил о принадлежности их обладателя к высшим слоям общества. Это не значило, что Тея будет извиняться и устраивать тёплый приём весьма недоброжелательно взирающему на неё гостю.

— Вам кого? — не меняя заданного тона, поинтересовалась она.

Юноша вздёрнул подбородок и сверкнул глазами, будто его только что смертельно оскорбили.

— С кем имею честь разговаривать? — брезгливо поморщился он, да и "честь" в его понимании была явно сомнительной, иначе не подчёркивалась бы с таким небрежением.

Подобное обращение возмутило Тею до глубины души. И если бы не необходимость придерживаться образа Мазахаки, имеющей определённые понятия об этикете и тактичности, не позволяющие опорочить хозяина дома, то юнец бы на своей аристократической шкурке прочувствовал все пикантные нюансы и подробности спец удара метлой вдоль хребта с применением богатого лексикона домоуправа. Но это всё мечты, суровая реальность требовала иного.

— Мазахака Бильбергия, домоуправляющая этого дома со всеми вытекающими последствиями, — коротко кивнула Тея. — А Вы кто будете?

Наглый аристократишка пренебрежительно махнул рукой в белой перчатке, словно отгоняя надоедливую мошку.

— Я всегда знал, что вкус у Анемона паршивый, но не думал, что до такой степени.

Тея скрипнула зубами, размышляя, а почему, собственно, она тут любезничает с этим типом? Метла в руках, и стоит пустить её в ход.

Юноша, словно уловив её намерения, поудобней перехватил деревянные шкатулочки, которые держал в руке, и величаво представился:

— Лелендон, герцог Миено.

Лелендон... В голове у Теи что-то щёлкнуло, и внезапная догадка выбила из девушки всю злость с трудом сдерживаемым весельем. Она стукнула древком метлы о камень дорожки и, ухмыльнувшись, переспросила:

— Лелендон?

— Да. Герцог Миено, — высокомерно подтвердил изящный юноша, недоуменно взирая на столь жутко разулыбавшуюся прислугу Анемона.

— Лелендон? Ха! Тот самый Лелендон... — Тея расхохоталась. — Который герой. Который ко...

— Что? — возмущённо втянул воздух герцог, прерывая весёлую эскападу.

— Так Вы к господину Арахуэнте пожаловали, значит, — сложив руки на навершие метлы, подвела итог Тея, оглядывая экстравагантного гостя, его молодое, нежное лицо, подпорченное прикосновением излишней гордыни.

— Да, к нему. Вы ещё долго намерены держать меня на пороге, госпожа Мазах-как-вас-там?

— Мазахака Бильбергия, господин Лелендон, — коварно улыбнулась Тея. — А по какому Вы, собственно, вопросу... герцог, кажется?

— Вас это ни в коей мере не касается, — холодно отчеканил молодой человек.

— Касается. Должна же я о Вас должным образом доложить.

— По личному вопросу. — Аметистовые глаза взирали с раздражением.

— Личному, значит. — Девушка вновь водрузила метлу на плечо. — А чем докажите, что Вы являетесь тем кем назвались, а не мелким пройдохой и мошенником, пробирающимся в чужие дома под чужими личинами с целью наживы?

— Вы смеете мне не верить? Полагаете, я опущусь до чего-то подобного?

— Знаете, человек в нужде может пойти на многое, в том числе и на то, чтобы прикинуться высокородным выскочкой, задравшим свой тонкий нос до потолка и мнящим себя центром мира, что выглядит ужасно глупо и нелепо.

— Хм... Я Вам кажусь таким? — сощурил он глаза.

— Мне мало что кажется, но кое-что я знаю точно: Вы всё ещё не предоставили доказательства, что являетесь тем, кем назвались, а следовательно, я вправе захлопнуть перед вашей милостью дверь. Что с большим удовольствием и...

— Герцог Миено!

Тея чуть не подпрыгнула на месте от внезапно раздавшегося голоса.

— Госпожа Арахуэнте, — блеснул взором гость, едва склонив голову в приветствии.

Нарисовавшаяся на обсаженной цветами дорожке Лайн, одетая в белое платье из шёлка и нежных кружев, с рассыпавшимися по плечам пепельными волосами и легкой улыбкой на бледном личике, напоминала небесное всепрощающее создание. Меч отсутствовал, а огромные печальные глаза смотрели пристально и будто затягивали в тёмные глубины. Тея пару раз моргнула, неверяще разглядывая светлое виденье, крутящее в руках голубой цветочек, почти позабыв о нежданном госте на пороге, который, похоже, и вправду был герцогом. И эта милая девочка вчера наводила на неё такой ужас?!

— Лайн! — оживился юноша. — Немедленно объясни этой... хм... госпоже кто я такой и почему ей следует обращаться со мной более почтительно. И вообще, я требую извинений, и немедленно! — Благородное происхождение из юнца так и пёрло — невозможно удержать!

Тея подумала, что лишних неприятностей ей не надо, но извиняться всё же не стала. "Чтоб его карета переехала!"

— Ну, герцог, будьте снисходительны, — девочка тонко улыбнулась, и Тея осознала, что и в сегодняшнем образе воплощённой невинности проступает нечто смертоносно-кровавое. — Наша домоуправляющая только приступила к работе и ещё не знакома со всеми посещающими нас гостями. Так что её действия вполне оправданы и уместны в данном случае. Я искренне восхищена Вами, госпожа Мазахака.

Девчонка склонила головку и нежно улыбнулась. Тея поёжилась под её внимательным взглядом, подозревая, что она имеет в виду нечто большее, чем сказала.

Герцог сурово взирал на Лайнерию, та с какой-то детской непосредственностью ему улыбалась, а Тею пробирали мурашки от их странных взаимоотношений.

— Вы как хотите, а у меня ещё работы по горло, так что я вас покину.

Домоуправша двинула в сторону дома, к своему неудовольствию заметив, что герцог последовал за ней, и вскоре стало ясным — отставать он не собирается. "Чего он хочет?"

Вернувшись на кухню, требующую повышенного внимания, и занявшись хозяйственными делами, Тея искоса поглядывала на герцога, принявшегося рассматривать все особенности "местного ландшафта".

— Вы бы шли отсюда по-хорошему, герцог. — Тея свысока взглянула на него с табуретки, небрежно помахивая только что отловленным чайником. — Пока руки-ноги целы. Кухня — это священная зона боевых кулинарных действий.

Лель уставился на живописный узор из столовых приборов в стене и презрительно бросил:

— Я вижу.

Девушка задумчиво проследила за его взглядом — что именно вызвало его презрение? Неспособность содержать помещение в должной чистоте или то, что вилки и ножи недостаточно глубоко вонзились в деревянные панели? Так побывал бы он тут вчера — небось, тоже ручки бы дрожали при метании столовых приборов в летающий чайник! Определенно, герцог нравился Тее всё меньше, и она начинала злиться.

Дальше — хуже. Он таскался за ней повсюду, куда бы она не пошла, и совал свой любопытный нос везде, где не надо, презрительно морщился, дыша через батистовый отороченный кружевами платочек. Атмосфера сгущалась. Тея была на взводе, чайник — навеселе, пыхтя крышкой, чем удостоился от герцога заинтересованного взгляда и хмыка — его явно не смущала летающая и подающая признаки жизни утварь.

— Кстати, милейшая, — прозвучал голос Миено с непонятной претензией, что Тею сразу насторожило. — А чай для гостей предусмотрен?

Домоуправша выслушала вопрос без намёка на раздражительность и злость и её губ коснулась лёгкая, почти невесомая многообещающая улыбка.

— Конечно, герцог, конечно. — "Щас ты у меня попляшешь, высокородный аристократишка!"

* * *

— Так герцог Миено твой брат? — пытливо вопрошал Торми свою маленькую спутницу.

Девчонка с чувством вгрызлась в карамельку на палочке и, кивнув, промычала нечто утвердительное. На леденец расщедрился Торми по приказу учителя, который самым наглым образом велел ему немедля пойти и купить карамели для прекрасной барышни, как только узнал, что её брат тоже в Феланде. Торми же, смекнув, что этой карамели и ему перепадёт, не задумываясь, побежал в кондитерскую лавку. Взгляд его сразу же приковала к себе большая стеклянная банка, наполненная разноцветными леденцами на палочке — и он приобрёл её всю целиком. По возвращении он обнаружил, что компанию корзинке с рыбой составляет лишь Розмари, с любопытством рассматривающая зелёную ленточку на курице. На вопрос, куда подевался Анемон, девочка ответила, что у него возникли какие-то срочные дела, и теперь выходило, что Торми должен сопроводить барышню Миено до дома Арахуэнте. Поражённый вероломным бегством учителя, мальчик безропотно отдал нежно лелеемую банку Розмари.

И вот два очаровательных ребёнка направили свои стопы к дому.

Приезд Лелендона всегда был сродни маленькой катастрофе в масштабах отдельно взятого помещения, а иногда и помещений. В период пребывания герцога в особняке Арахуэнте, учитель погружался в состояние крайней прострации и порой вытворял такие вещи, о которых потом жалел. Как, например, случай с веером из тончайшего шёлка с вышитыми золотыми цветами, предметом изумительной работы, который был нещадно измочален во время жизненно-познавательной беседы с высоким гостем и предан забвению в камине.

Торми вздохнул, предчувствуя с приездом герцога много плачевных последствий и потерь, одной из которых может стать их новая домоуправляющая. Мальчик ускорил шаг, а потом помедлил — стоит ли стремиться с таким усердием на помощь госпоже Мазахаке, если ещё неизвестно, кого из них придётся спасать? Вчерашние события показали, что сия особа не относится к числу излишне чувствительных и более чем способна за себя постоять.

Погружённый в подобные размышления, Торми и не заметил, как они подошли к воротам учительского дома. Розмари молчала, недоверчиво разглядывая очередную сладкую конфету, отлитую в виде бледно-зелёного лягушонка. Всё-таки решилась и неуверенно её лизнула. Мальчик в замешательстве уставился на замочную скважину в обрамлении изящной вязи из листьев и цветов — ключ "ушёл" вместе с Анемоном. Лезть через забор в два человеческих роста не особенно хотелось. Наконец Торми подёргал за дверной колокольчик и приготовился к длительному ожиданию — двери этого дома никогда и никто не торопился распахнуть перед желающими войти. Даже если эти "желающие" в нём и проживали. К его безмерному удивлению, ворота моментально распахнулись. В проёме стояла Лайнерия слегка взволнованная и обрадованная их приходу. Значит, гость уже в доме, и Торми был не уверен, что хочет туда попасть.

— Здравствуй, Розмари!

Девчушка что-то промычала в ответ, продолжая грызть конфетину, и протянула Лайнерии открытую банку, предлагая угоститься.

— Нет, спасибо. От карамели зубы слипаются. А где Анемон? — обратилась она к Торми.

— Смылся. А где Лель? — в свою очередь поинтересовался мальчик.

— Госпожа Мазахака взяла на себя труд привечать герцога Миено, оказывая ему всяческие почести, — прозвучал ответ с явно скрытым подтекстом.

Торми кивнул. Пожалуй, если госпожа Мазахака проявит тактичность, то всё может и обойтись, коли герцог приехал только чайку попить. Трудности начнутся, окажись его визит затяжным.

— Розмари, а ты не знаешь, зачем приехал Лель?

Девочка пожала плечами.

— Ладно, идём в дом. Мне же велено позаботиться о тебе и о... — он вздохнул, — рыбе.

Первое впечатление, которое произвело на Торми увиденное на кухне, приятно удивило. Герцог Миено сидел за столом, закинув ногу на ногу, и попивал чай, в то время как Мазахака выполняла свои прямые обязанности, а именно стояла рядом, держа в руках небольшой фарфоровый чайничек на случай, если гостю понадобится добавка. Торми отметил на столе наличие не менее пяти розеток с вареньем и скудные остатки печенья, при виде которых вспомнил, что сегодня ни разу нормально не ел.

Целое мгновение длилась идиллия — хоть картину пиши — герои застыли в позах, свойственных их образам, передавая атмосферу истинного гостеприимства и дружелюбия. Миг спустя Мазахака ожила, разрушая чары застывшего времени, и Торми моргнул, сбрасывая невидимую вуаль наваждения.

Строгая дама, удерживая полотенцем горячий чайник, попыталась налить гостю новую порцию чая. Дальнейшая реплика, произнесённая герцогом, окончательно и бесповоротно развеяла сладостное заблуждение, в котором пребывал Торми.

— Если Вы ещё раз нальёте мне эту гадость, то я лично попрошу Анемона выставить Вас на улицу!

— Простите, должно быть, я случайно положила туда крысиный яд, — не осталась в долгу домоуправляющая, приподнимая уголки губ в подобии извиняющейся улыбки. — Вместо сахара. У нас тут в последнее время всякие нежелательные нахлебники развелись. — Лель со стуком поставил чашку с блюдцем на стол. — Крысы. Такие надоедливые животные, вечно ошиваются где ни попадя. Так бы и передавила всех собственноручно.

Торми качнул головой. Какие крысы, когда в доме проживает такой кот, как Хамелеон?

Герцог взял со стола аккуратно сложенную тонкую льняную салфетку и изящно промокнул губы.

— Это не повод угощать меня отвратительным чаем. Кто Вас вообще допустил до столь тонкого искусства как заварка чая, я спрашиваю? Вы абсолютно некомпетентны, — надменно припечатал Миено, отбросив скомканную салфетку.

В глазах за стёклами узких очочек Мазахаки вспыхнуло всеуничтожающее пламя, а лицо перекосила такая зверская улыбка, что Торми от неожиданности выронил корзину с покупками, чем невольно привлёк внимание к своей персоне.

— Доброго дня! — пробормотал он, стараясь выглядеть беззаботно. — А я вам рыбки тут принёс, — пододвинул он ногой злосчастную корзинку. — Госпожа Мазахака, приготовьте из неё что-нибудь вкусненькое, я жутко голодный.

— Ну, разумеется.

Лель встал из-за стола.

— О, Торми... А что Анемон? Где он?

— Боюсь, до самого вечера учителя не будет.

— Ничего. Я подожду.

Этого-то мальчик и опасался. Нрав герцога был таковым, что пребывание его в доме никогда добром не кончалось. Он порой был сварлив, как старикашка, и брюзжал часами. Ученик понимал причину бегства учителя и даже считал её достойной, но не мог простить. Вот если бы учитель взял его с собой... А так — Анемон бросил домочадцев на произвол судьбы, отдавая в руки своенравному гостю, а потому мог рассчитывать только на жестокую месть по возвращении.

Мальчик тоскливо вздохнул и поплёлся вслед за герцогом, решившим всё же покинуть общество неадекватно улыбающейся домоправительницы.

— Торми, зачем вы наняли настолько непочтительную прислугу? Она же невыносима!

— Не знаю. Это учителя надо спрашивать. Хотя готовит она вкусно, — мечтательно ответил мальчик, с надеждой кидая последний взгляд на рыбу, оставшуюся во владении Мазахаки.

— Хм... — герцог неопределенно пожал плечами, то ли согласился с доводом, то ли засомневался.

В холле, не отличающемся порядком, в кучке разноцветных черепков и стекляшек копалась Розмари, выискивая наиболее привлекательные кусочки и складывая их в небольшой осколок вазы. Среди "руин" бродила и Лайнерия, то и дело поднимая с пола какую-нибудь стекляшку побитого антиквариата.

Появление герцога в холле не нарушило спокойного хода вещей, его не удостоила вниманием ни одна из собирательниц.

— Розмари?!

Девочка развернулась на оклик и уставилась на брата спокойным взором лиловых глаз. Герцог пересёк расстояние, отделяющее его от сестры, и опустился перед ней на колено, игнорируя отнюдь не чистый пол.

— Где ты была? Я четыре часа бегал по городу в поисках. Почему не дождалась меня из конфетной лавки? Сердце чуть не разорвалось от беспокойства, — разлился страданием Лель, пребывая на грани истерики.

Маленькая фея молчала, плотно стиснув зубы, держа осколок вазы, похожий на колыбель полную самоцветов. Герцог, едва не плача, всматривался в глаза младшей сестры, надеясь хоть там прочесть ответ. Розмари застенчиво опустила пушистые ресницы и, чуть улыбнувшись, протянула осколок вазы брату. Лель, как и Торми, с недоумением посмотрел на собранные черепки.

— Ты хочешь отдать их мне?

Удивление герцога было искренним. Розмари, однако, отрицательно помотала головой.

— Торми? — спросил он.

Девочка раздражённо тряхнула локонами и скосила глаза на устилавшие пол "богатства". Подошедшая Лайнерия уронила симпатичный осколочек в останки вазы, к другим сокровищам, и пояснила суть манипуляций девочки:

— Герцог, вам оказывают честь и предлагают присоединиться.

Розмари радостно закивала, и Лель растерянно распахнул глаза. Торми его даже понимал: герцог, ползающий в пыли и разгроме учительского дома и собирающий красивые черепки — событие в высшей степени примечательное. А уж если Анемон об этом узнает, то будет припоминать при каждом удобном и нет случае. Розмари просяще взирала на брата. Лайнерия спокойно ожидала, чем закончится борьба между любовью к сестре и здравым смыслом. По мнению Торми, "победитель" был очевиден — Лель как-то не особо жаловал второго оппонента. С тяжким вздохом герцог потянулся к ближайшему черепку, послав слабую улыбку сестре. Лайнерия довольно хмыкнула и подмигнула Торми, с интересом поглядывающему на копошащегося в пыли Миено.

Тут мальчик вспомнил, что где-то должны быть леденцы — Розмари не могла их все съесть. Банка нашлась почти сразу, и Торми, усевшись на ступеньках лестницы для лучшего обзора, достал розовую ящерку, подумав, что всё не так уж и плохо. Компания собирателей мусора вела себя мирно, и мальчик, с трудом разлепляя зубы от приторно-сладкой карамели, начинал скучать.

Неожиданно Розмари уронила только что подобранный черепок, с тревогой посмотрев на брата. Лель моментально кинулся к ней, с беспокойством в голосе спрашивая, что случилось.

Длинные реснички дрогнули, широко распахивая тёмно-аметистовую бездну, розовые губы растянулись в довольной улыбке, и Розмари ответила:

— Пасть еле разлепила. Что за леденец мне попался?

Лель смущённо покраснел, а Торми едва не подавился, сражённый, как репликой благовоспитанной представительницы аристократии, так и информацией о клейких леденцах, которые он в данный момент пытался разгрызть. Розмари как ни в чём не бывало продолжила ворошить осколки разбитых вдребезги предметов старины и более поздних изделий современных мастеров, вызывая в Торми вялое любопытство. Для чего ей подбирать этот хлам? Вряд ли девочку посетил приступ болезненной потребности чистоты и порядка. Впрочем, удовлетворить любопытство мальчик не спешил, наслаждаясь видом Леля, вновь взявшегося за сомнительную деятельность. Торми принялся сочинять речь, в которой поведает об инциденте Анемону.

Мирное времяпрепровождение прервала своим появлением домоуправша, неслышно возникшая в холле. Она поправила на носу очки, будто они могли искажать истину, и уставилась на гостя, возившегося в кучке запылённых черепков. Губы дамы поспешно сложились в язвительную ухмылку.

— Герцог Миено! — Лелендон подскочил как ужаленный, напуганный громогласным окликом, и, растерянный и смущённый, воззрился на Мазахаку. — Вижу, Вы нашли себе дело по душе. Продолжайте-продолжайте, Вы очень гармонично смотритесь на фоне порушенной древности.

— Да как Вы смеете со мной так разговаривать?! — раскраснелся Лель, выпуская из рук осколки, посыпавшиеся под ноги разноцветным дождём. — Я помогал Розмари с поиском деталей для мозаики. А Вы... Вам не мешало бы заняться прямыми обязанностями. Это в вашей компетенции держать дом в надлежащей чистоте и порядке! Холл похож на свалку, здесь хуже, чем в свинарнике! Как Вам не стыдно допускать подобное манкирование!

— Приношу свои извинения, но я служу в этом доме без году неделя, и ещё не успела убрать весь мусор, а его всё больше и больше, разрастается, как тесто на дрожжах. Спасенья нет.

— Что Вы себе позволяете? Если Вы продолжите разговаривать со мной в таком тоне, уж поверьте, я позабочусь, чтобы Вас выставили отсюда без рекомендаций.

— Охотно верю.

Миено отвернулся, достал из рукава платок и брезгливо вытер руки.

— Не правду говорят, что новая метла чисто метёт, — пробурчал он тихо, но женщина, обладающая поистине страшной красотой и крутым нравом, его услышала, судя по тому, как загорелись её глаза.

Торми понял, что скандал грянет нешуточный, и потихоньку стал продвигаться на выход, столкнувшись там с Розмари и Лайнерией. Троица заговорщицки переглянулась и выпорхнула из дома, оставляя позади распалившегося герцога и взбаламученную домоуправшу. Мальчик надеялся, что к приходу учителя дом останется цел.

* * *

Нежно-розовые с золотой каймой облака неспешно скользили по лилово-голубому небу. Легкий прохладный ветерок приятно освежал после дневной жары и трепал непослушные рыжие пряди мальчишки, расслабленно разлегшегося на клеверной полянке возле пруда. Мерный шелест листьев и мелодичный звон ветряного колокольчика периодически разбавлялись вскриками, гневными речами и звоном разбившейся посуды, доносившимися из открытых окон дома. Торми задумчиво жевал травинку и лениво приглядывал за облаками, в попытке окончательно не соскользнуть в сладкую вечернюю дрему. В голове кружились невесёлые мысли, затрагивающие причины его проживания в таком неблагоприятном месте обитания, как дом Арахуэнте. Особо задумываться было ленно, но последние события не располагали к умиротворённому свершению жизни, наполненной философскими рассуждениями на тему "чем бы повкуснее набить живот и где уютней подремать после обеда"... Впрочем, Анемон никогда не давал расслабиться толком, но был способен пригасить гуляющий сейчас по дому тайфуно-скандал, который набирал обороты. Таинственное, коварное и в высшей степени безответственное исчезновение учителя вчера днём выявило ряд пренеприятнейших факторов, а именно: если по отдельности герцог Миено и новая домоправительница были относительно терпимы, то вместе они по степени разрушения превосходили все мыслимые пределы.

Помимо прочего, к шумной парочке присоединились ещё три сомнительные личности — ни то воспитатели, ни то слуги Розмари. Торми так и не разобрался, кем являются весьма эффектные беловолосые и голубоглазые тройняшки, заявившиеся к дверям вчера вечером. Троица утверждала, что весь день по приказу герцога искала потерявшуюся ещё утром Розмари. Но почему они заняли Чайную комнату, устроив распитие подозрительных напитков и горланя непристойные песни, Торми так и не уразумел, зато наслушался...

После обеда весёлая компания угомонилась и тенью следовала за своей подопечной, чем Розмари и пользовалась, отдавая восхитительно несуразные приказания. Лайнерия целый день провела с мелкой девчонкой, собирая по всему дому черепки и осколки. А Мазахака поутру откровенно напугала: когда Торми заглянул на кухню поинтересоваться насчет завтрака, зрелище, представшее его глазам, напрочь лишило аппетита — женщина с таким ужасающим видом потрошила рыбу, будто представляла на её месте что-то совершенно иное. Вернее, кого-то.

Впечатлившись, Торми в некой прострации сунулся было в Чайную, но там ещё заседали воспитатели Розмари — люди с настолько труднопроизносимыми именами, что их сократили просто до Лили, Лоло и Лулу, — и мальчик потерянно побрел на огород, самое тихое место на территории особняка, и обречённо прополол морковную грядку. После чего хотел выйти прогуляться в город, но приметил за забором несущую вахту Хамидорею — к допросу с пристрастием он был сейчас не готов. А потому нашёл укромный уголок на лужайке у пруда и со вкусом расположился на нём в попытке успокоить расшалившиеся нервы.

Без учителя всё пошло наперекосяк.

Следующие события заставили Торми притаиться среди цветов в надежде, что поглощённая друг другом парочка, показавшаяся в отдалении на дорожке, его не заметит.

— Это, по-вашему, чай? — вопил герцог, нагоняя целеустремлённо шагающую Мазахаку, явно не желающую ознакомиться с содержимым позолочённой чайной чашки в руках преследователя.

За ними увязались тройняшки, видимо, поглядеть, чем в этот раз закончится очередное столкновение интересов. Их, вероятнее всего, натравила Розмари.

Мазахака резко остановилась и развернулась лицом к Лелю, тоже вынужденного притормозить.

— А, по-вашему, это что?

— Боюсь, я не смогу подобрать подходящие слова, чтобы передать всю отвратительную гамму оттенков вкуса этого поила! И когда же вернётся Анемон? Не понимаю, почему он Вас не известил о моём приезде, чтобы Вы как следует подготовились. Вы АБСОЛЮТНО НЕКОМПЕТЕНТНЫ, — в очередной раз с видимым удовольствием повторил Лель.

Женщина принялась закатывать рукава, похоже, собираясь поставить примечательный фингал на физиономии надоедливого герцога, но одумалась, решив ограничиться словами:

— Я не намерена...

— А она права, — перебил её один из наблюдателей с блондинистой шевелюрой, шагнув ближе. — По законодательству домоуправляющая обязана слушаться только нанявшего её хозяина дома. Все остальные не могут рассчитывать на её беспрекословное подчинение.

— В обязанности домоуправа входит также принимать гостей со всем радушием! Этот пункт особенно значим и непреложен, — язвительно заметил Миено.

— Конечно-конечно, но... — беловолосый юноша нравоучительно воздел палец вверх, — только в том случае, если был дан прямой приказ хозяина, иначе домоуправляющая вправе выдворить гостя, будь то хоть сам император со свитой.

— Что за дерзость?! Пошли вон! — распорядился аристократ, махнув посторонним убираться.

— Моё почтение, герцог, но нам может приказывать только госпожа Розмари. — Лёгкий поклон, больше похожий на издевательство. — И вы это прекрасно знаете.

Лель гордо задрал нос и отбросил чашку, жалобно звякнувшую о розовый камень дорожки, рассыпаясь осколками.

— Смею заметить, — тут же заговорил один из тройняшек, ни то Лоло, ни то Лулу. — Во время отсутствия хозяина за всё имущество, в том числе и дорогой сервиз, несёт ответственность домоуправляющая, впустившая на порог непрошеного гостя. Взыскание осуществляется не только возмещением материального ущерба, но и физическим наказанием вплоть до порки на заднем дворе.

На такое заявление Мазахака промолчала. Похоже, у этой дамы слова были не в почёте — она отдавала предпочтение другому...

Выдрав из земли оставленную за кустом с незапамятных времён лопату, женщина снова начала закатывать рукава, насвистывая незамысловатый мотивчик и пугая Торми намерениями: труп хладнокровно убиенного герцога не вписывался в общую картину мира ученика Анемона.

Нужно было срочно действовать!

Глава 8

"Призраки и живые"

Любая ночная встреча таит в себе множество неожиданностей

и непредсказуемых последствий.

Из списка предостережений и напутствий Драцены Хреанон.

Тонкая струйка ароматного пара извивалась над носиком фарфорового заварочного чайника, придавая всей комнате атмосферу уюта и некой завершённости. Нежно-зелёная глазурь поблескивала золотистыми стрекозами в рассеянном свете, проникавшем сквозь многочисленные слои прозрачных жёлто-зелёных занавесок. Лайнерия расправила на столике оранжевую салфетку, аккуратно поставила на неё блюдце с чашкой и прикрыла окно — шум в саду совершенно не сочетался с аурой умиротворённости, всегда царившей в Чайной комнате.

В ожидании, пока заварится любимый персиковый чай, девочка отстранённо отмечала следы присутствия тройняшек Мирабилис, исполнявших роли учителя, камеристки и телохранителя при малышке Розмари Миено. Их обязанности, однако, не помешали им накануне оккупировать святая святых Анемона — Чайную, и украсить интерьер пустыми бутылками в самых неожиданных местах, вскрытым тайником с диффенбахским, обкусанным хрустальным бокалом, горкой мелко изорванных игральных карт, расплющенным ведёрком для льда и кустиком розово-оранжевой брунфельзии, вытащенной из керамического горшочка и торжественно водружённой в центр столика.

Деятельная компания на данный момент должна была заниматься со своей подопечной и потому освободила комнату от своего присутствия, чем Лайн и не преминула воспользоваться.

Налив запашистого напитка в тонкостенную зелёную чашку, Лайнерия с удовлетворением отпила глоток и принялась вертеть в руках надкусанный бокал, прикидывая, кому именно из троицы могло не хватить сенейского* хрусталя в организме.

— Лайн! Лайнерия!

Увлечённому занятию девочки помешал ворвавшийся в нерасполагающее к поспешности помещение Торми. Хлопнув дверью, он не успел пробежать и пары шагов, как споткнулся о пустую бутылку и едва не растянулся на золотистом узоре ковра. С трудом удержав равновесие, мальчик с тяжким вздохом плюхнулся в заботливо уложенное подушечками креслице и обречённо воззрился на яркие цветки брунфельзии.

— Я так и подумал, что ты здесь... — Взгляд его упал на остывающий чай, и чашка моментально была конфискована наглой рыжей личностью и немедля выпита.

— Что случилось? Ты так взволнован.

— Это катастрофа! В саду настоящее побоище, я еле ноги унёс, — начал эмоционировать вторженец и более весомо присовокупил: — Возможно, именно сейчас учитель лишается своего бывшего ученика в лице сама знаешь кого.

Лайнерия недоверчиво приподняла бровь: разве стоит из-за этого волноваться?

— Не забудь рассказать Анемону, кого он должен за это поблагодарить.

— А?! — недоумённо вытаращился Торми и его губы растянулись в нервной улыбке. — Госпожа Мазахака даже будет так любезна, что озаботится бездыханным телом, прикопав его под кустом — благо инструмент при ней. Слушай, ну я же серьёзно! — выжидательно уставился он на подругу, явно рассчитывая, что она проникнется важностью положения.

Лайнерия оглядела мальчика, его особую всклоченность непослушной шевелюры и заляпанный костюмчик — свежие пятна земли и зелени и лёгкий росчерк чего-то тёмно-красного.

— Надеюсь, это не кровь герцога?

Торми, подавшись вперёд, хитро сощурился.

— Я бы не исключал такой возможности.

Девочка вздохнула, и впрямь допуская такую возможность, и, одарив красноречивым взглядом оппонента, решительно потянулась к чайнику за новой порцией чая.

— Ладно-ладно. Признаю, ситуация становится всё более взрывоопасной и разрушительной, но когда это было не так? Дядя и герцог тоже не особо-то ладят.

— Ну, по крайней мере, у них обходится без тяжких увечий и покушений на убийство при помощи лопаты, — сухо отметил Торми, доставая из стеклянного шкафчика ещё одну чашку для себя.

— Хм... я бы не была в этом столь уверенна, но факты говорят в пользу твоей точки зрения. Значит, полагаешь, наша уважаемая госпожа Бильбергия всё же оказалась настолько неравнодушна к герцогу, что с чувством приголубила его лопатой?

— Если честно, не знаю, чем у них там дело закончилось, — стушевался мальчик. — Но намерения были очевидны. Мое эффектное выпрыгивание из кустов, несомненно, несколько разрядило ситуацию, но лопату мне забрать не удалось, так что... Да и герцог, если что, не останется в долгу. Опассноссть витает над домом сииим! — заунывно пропел Торми, отхлебывая чай.

— Ну, хорошо, пошли за Анемоном, — сдалась Лайнерия, отставляя чашку.

— Ты знаешь, где он сейчас?

— Не то чтобы... Просто улавливаю общее направление. Не так уж и далеко к северо-западу. Скорее всего, в одной из таверн на столичном тракте. Часа за два-три дойдём, думаю.

— Прекрасно! Предлагаю отправиться немедленно! — подскочил Торми, явно не желая прибирать посуду.

— Не торопись, — осадила его Лайн и хитро улыбнулась. — На твоём месте, я как минимум переоделась бы, прежде чем выходить из дома.

Торми с недоумением осмотрел свой далеко не первой свежести костюмчик и недовольно скривился.

— Если ты считаешь это необходимым...

— Считаю. Вали давай, — безапелляционно вытолкала его Лайнерия.

* * *

В свете багрянца заката вся земля и деревья казались облитыми кровью, алый глаз солнца уже коснулся края горизонта и подкрашивал клубящуюся завесу облаков всеми тонами красного и золотого. Две тонкие колеблющиеся фигурки лилово-чёрными тенями скользили над плотно-утоптанным полотном тракта. Со стороны восхода розовато-фиолетовое небо, несмело подмигивающее первыми звездами, стремительно заволакивала тёмная и косматая дождевая туча с яркими зигзагами молний.

* * *

Закат сменился призраками ночи, и высокочтимый дом Арахуэнте погрузился в меланхоличную темноту, равнодушную к страданиям и душевным тревогам молодой девушки, разглядывающей себя в зеркале, в густых тенях. Её горящий взор потух, превратившись в тлеющие искорки, отзвуки живого огня, что полыхал в груди.

Ещё недавно Тея и подумать не могла, что сможет обуздать свой гнев, готовый вырваться на свободу от любого неосторожного чиха. Что уж говорить о несдержанном потоке язвительных замечаний, коими в самое сердце обстрелял её неожиданный гость, полный непомерной гордыни, чувства превосходства и желания унизить стоящих по статусу ниже него? Но... в самый последний момент, когда черенок лопаты должен был опуститься на голову жертвы, Тея вдруг осознала всю важность своего положения в этом доме. Положения, которого она не должна была лишиться ни при каких обстоятельствах и которое, как она верила, приближало её к той единственной цели, ради которой и состоялся её приезд в Феланду. В город апельсинов, тёплых ветров и разлитых в воздухе цветочных ароматов, подобных гречишному мёду и терпкой сладости вина. И именно в тот миг, когда Те-Лу, бог мести, откликнулся на горячий призыв, и кара должна была вот-вот свершиться, Тея с небывалой ясностью узрела истину — один неверный шаг, и ей придётся начинать всё с начала. Она не могла позволить герцогу разрушить свои планы, превратить в ничто усилия, перечеркнуть ожидания. Какую бы неприязнь она к нему не испытывала, убить его было бы нелепо и глупо. Посему Тея остановилась и опустила лопату возмездия, ловя на себе разочарованные взгляды странной белокурой троицы, увязавшейся за преследовательницей и её обречённой жертвой. Напустив на себя неприступный вид, девушка попыталась изобразить всю глубину достоинства и важности, что внушал окружающим образ Мазахаки, и, развернувшись, удалилась, так и не причинив герцогу никакого вреда.

Тея выкинула из головы невесёлые мысли, порождённые событиями дня, и встала из-за туалетного столика. Окинула скептическим взглядом комнату, явно не предназначавшуюся для прислуги — размер и обстановка наводили на мысли о том, что всё подбиралось тщательно и со вкусом без намёка на стеснённость средств и ограниченность фантазии уверенной в себе женщиной. Девушка всё гадала, в чью же комнату её поселил Анемон, но особо не заморачивалась — долгое пребывание в доме, пусть и не лишённое привлекательности, не входило в её планы. Ещё один взгляд в зеркало окончательно вернул ей хорошее расположение духа — избавиться от неудобного длинного платья, ненужных очков, уродливого парика и слоя грима на лице было приятно. На всякий случай девушка прицепила к поясу свой верный топор, встряхнула привычно подвязанными хвостиками тёмных волос и выглянула в темнеющий коридор.

Следовало воспользоваться отсутствием в доме Лайнерии и ученика Анемона и приступить, наконец, к выполнению первоначальной задачи. Всё же в Лайн было нечто пугающее, отчего Тея начинала чувствовать себя неуютно в её обществе и забывать истинную цель своего местонахождения на территории особняка. Ну а поскольку дети оставили записку, в которой написали, что ушли искать Анемона, за них можно было не беспокоиться и скоро не ждать. Если герцог и с господином Арахуэнте хотя бы вполовину столь нетерпим в общении как с ней, то найдут они его далеко не сразу.

Оставались ещё, правда, сам герцог, его сестра и слуги. Но Розмари, утомившись за день, удалилась почивать пораньше, а остальным был предложен чай по особому рецепту Драцены с милым и подкупающим названием "Бай-бай".

Прихватив свечу из насыщенно жёлтого воска, Тея выскользнула в коридор, утопавший в неверных ночных тенях, и, прикрыв свет пламени ладонью, прислушалась к тишине. Абсолютной и глубокой, если бы не шелестящий шум весеннего ливня за окном и не грохот грозы, от которого душа уходила в пятки.

Решение заняться ночными поисками в истинном облике стоило Теи недолгих раздумий. С одной стороны, образ Мазахаки её защищал, давал право находиться в стенах этого особняка, но с другой — был уязвим. Если станет известно, что госпожа Бильбергия шарится впотьмах по дому что-то выискивая, то её выставят и второго шанса не дадут. Так что следовало провести разведку, будучи именно Теей, чтобы тень подозрений не упала на уважаемую домоуправляющую, и в случае неудачной вылазки, можно было опять вернуться в дом и... "заняться своими прямыми обязанностями!" — мысленно передразнила девушка герцога.

Через пару шагов Тее почудился чей-то голос. Ведомая любопытством, с обострённым чувством восприятия она прошла вглубь дома, вслушиваясь в тихий говор, сплетённый с шумом дождя. Человек что-то рассказывал, потом принялся о чём-то просить. Тея задула свечку.

— Ты всегда была холодной и неприступной, и плевать хотела на простых смертных... Идёт время, а ты всё так же прекрасна, как и раньше...

Тея приблизилась к приоткрытой двери, улавливая обрывки фраз, заглянула в щель и увидела возле окна человека, чьё лицо скрывали тени. Но его голос, сделавшийся отчего-то надтреснутым, она узнала сразу.

— Я знаю, ты мне ничего не обещала, но твоё молчание сводит с ума! Ну, пожалуйста, Анемонэ, прими же мои чувства! Ведь я так долго ждал...

В это время Тея, сгорая от желания узнать, с кем так разоткровенничался герцог Миено, налегла на дверь, и та совсем некстати отворилась, лишив девушку надёжного прибежища и открывая другую часть комнаты, до этого недоступную взору.

Над полом напротив Леля парила полупрозрачная жемчужно-белая фигура, задумчиво склонив голову. Невесомые красные одежды и длинные пряди волос чуть шевелились от легкого дуновения. Призрачная женщина посмотрела на Тею, впавшую в ступор при виде нематериального создания. Вспыхнула молния, осветив комнату мистическим светом. От неожиданности Тея вскрикнула, чем привлекла внимание герцога, одарившего её недоумённым взглядом.

Призрачная фигура исчезла без следа.

Тея прокашлялась, признавая, что ситуация вышла из-под контроля. Лель озадаченно на неё таращился, словно никак не мог взять в толк ни где находится, ни почему перед ним эта девица. Герцогская растерянность позволила Тее взять себя в руки. В данных обстоятельствах следовало положиться на интуицию. Раз Миено не особенно хорошо соображает, нужно окончательно заморочить ему голову.

— Что это вы тут делаете? — спросила она.

Юноша обвёл задумчивым взором пустую комнату и уставился на застывшую в дверном проёме девушку.

— Хотелось бы и мне это знать, — пробормотал он себе под нос.

Тея взбодрилась. Судя по всему, он её не узнал, а значит, если применить подходящую случаю тактику, на герцоге можно здорово отыграться за все неудобства, что он ей причинил.

Она прошла в комнату, мягко ступая по застеленному ковром полу, и остановилась на том самом месте, где недавно висел призрак, ощущая озноб, но быстро справилась со страхом. Ещё в детстве Драцена научила её преодолевать страх, каким бы ужасающим тот не был. Самым неприятным уроком в обучении стала пропасть, куда Тею скидывали каждое утро, и только страховочная верёвка позволила ей выжить. Уроки прекратились лишь тогда, когда девочка перестала кричать, летя вниз головой в туманную бездну.

— Кто здесь только что был?

— Здесь кто-то был? — забеспокоился Миено.

— Да, призрак женщины.

— Анемонэ...

— Вот видите, память к вам внезапно вернулась.

— Я лишь предположил, — поморщился он, отказываясь признавать своё участие в недавней сцене.

Тея лукаво улыбнулась, недоверчиво приподняв бровь, и на один скользящий шаг приблизилась к юноше.

— Но вы предположили столь уверенно, что не возникает сомнений, именно так и было.

Лель обеспокоено всмотрелся в слабо освещённое лицо девушки. В полутьме глаза мерцали загадочно, а лёгкий сумрак неуловимо менял черты, придавая им мягкость и странное очарование. По крайней мере Тея на это надеялась.

— Да, да, конечно... возможно, вы правы... простите, но кто вы?

Наконец Лель собрался с мыслями достаточно, чтобы самому начать задавать вопросы.

— Какое это имеет значение? — Голос девушки стал приглушённее, а глаза кокетливо скрылись за длинными ресницами. — Принимайте меня за ещё один призрак, избравший своим обиталищем сей дом. Вы хотите ещё что-нибудь спросить?

— Имя.

— Драцена. — Тея прикусила язык, понимая, что напрасно ляпнула имя сестры. Нежелание афишировать своё вовсе не оправдание, чтобы засвечивать имя Драцены, но сказанного не воротишь.

Лель задумчиво склонил голову набок, но девушка не собиралась давать ему время продолжить неудобный для неё допрос и попыталась загладить невольный промах.

— Но если у вас есть желание наделить меня другим именем, я с радостью его приму.

— Вот как? — Лель в лёгком удивлении повернулся вслед за девушкой, шагнувшей в полумрак, чтобы скрыть лицо. — Почему же? Стоит ли столь легкомысленно относиться к своему имени? — В голосе герцога сквозило нетерпение, будто от её дальнейших слов зависело нечто важное.

— Почему?! — почти промурлыкала Тея. — Это очевидно. Мне просто хочется доставить вам приятное.

Улыбка смягчила его черты лица, но он тут же опомнился.

— Скажите, а кем вы приходитесь господину Арахуэнте? Надеюсь, вы знаете, что это его дом?

Так! Кажется, герцог начинает приходить в себя и вскоре припрёт её к стенке своими вопросами.

— Надеюсь, вы тоже, — отозвалась она.

Шагнув к двери в надежде, что удастся быстро покинуть комнату, Тея удивлённо остановилась, узрев на пороге герцога. Лиловые глаза, вобрав в себя лившийся из окна свет, сияли. Казалось, Лель что-то задумал. Больно долго она с ним кокетничала, не осознавая своего шаткого положения.

— Чем могу быть полезна? — по привычке осведомилась она, полагая себя Мазахакой.

Длинные ресницы юноши дрогнули, и на долю секунды Тее почудилось, что он её узнал. Не давая ему опомниться, она решила подойти к делу иначе...

— Можно вашу руку?

Герцог был совсем не против, хотя и выглядел при этом немного растерянным. А в следующий миг он уже лежал на полу, переброшенный через себя Теей.

— Ничего личного, — бросила она напоследок, выскакивая в освободившийся дверной проём.

Взволнованная случившимся, Тея вернулась к себе и решила на сегодня прекратить поиски. Ещё неизвестно на кого можно так наткнуться, не приведи Лулон вернётся хозяин дома и признает в ней недавнюю собутыльницу.

Мысль о том, что герцог не зря заступил дорогу, а имел цель сказать что-то очень важное, не скоро придёт ей в голову. Вернее, Тея бы и совсем об этом не вспомнила, если бы не некоторые трагичные обстоятельства...

* * *

За окном тёмное небо, покрытое ворсистым пологом туч, прорезала изломанная линия яростного света, осветив на мгновение скромную обстановку гостиничной комнаты. И наличие жёлтеньких в синенький цветочек занавесок не спасло от безжалостности яркой вспышки. От последующего грома жалобно звякнули стёкла в раме, и шум внизу, в общей зале таверны, заметно усилился, увеличивая степень раздражённости и без того мрачной Драцены. Сердито скомкав клочок бумаги с очередным посланием от сестры, девушка прошлась по маленькой комнатушке. Не то чтобы она не доверяла Тее, но, зная её взрывной характер и жуткую кашу, творящуюся в голове младшей родственницы, уже начинала сомневаться, справится ли та с заданием. Вот и эта записка вызывала определённое беспокойство и острое желание отшлёпать сестричку за самодеятельность.

Следующий раскат и вспышка вызвали новую волну ора снизу, и девушка, поняв, что в такой обстановке сроду не успокоиться, а тем более не уснуть, решила спуститься. Внизу её встретил добродушный хозяин, явно уже приголубивший кружку пива для поддержания непринуждённой атмосферы, царившей в продуманно задымлённом помещении. С кухни тянуло аппетитными запахами, и, несмотря на поздний час, посетители не спешили ни по домам, ни в свои комнаты, предпочитая развесёлое общество, опустошающее кружки едва ли не быстрее, чем их наливали. Публика здесь подобралась поистине разношёрстная, туда сюда сновали улыбчивые служаночки, суетился толстяк в длинном белом фартуке, пытаясь угодить всем и каждому, что ему с успехом удавалось, а все присутствующие, казалось, были только рады потратить побольше деньжат в дружественной попойке. Рядом с несомненным аристократом можно было увидеть в хлам напившегося торговца, окосевшего кузнеца и пару невменяемых деревенских прожигателей жизни. Впрочем, повнимательнее всмотревшись сквозь клубы дыма и пара в молодого человека, Драцена отметила, что и аристократишка не сильно далеко ушёл по степени трезвости от своих собутыльников.

В сопровождении очередного раската грома дверь со скрипом отворилась, впустив в помещение пару путников, которых никто особо и не заметил, поскольку по установившейся уже традиции молния была встречена дружным рёвом и последующим омовением глоток горячительными напитками. У Драцены же они, однако, вызвали живейший интерес — не каждый день посреди ночи в придорожные гостиницы вламываются не бедно одетые, но совершенно изгвазданные в грязи дети с непередаваемым отвращением на симпатичных личиках. Более того, один из них был ею немедленно узнан. Ярко рыжая шевелюра проглядывала из-под капюшона, как молодая зелень из-под камня, а васильковые глаза зорко наблюдали за всем происходящим в зале, так что девушке пришлось надвинуть собственный капюшон поглубже и уткнуться носом в кружку с вполне терпимым яблочным вином. Но пить его она не собиралась.

Маневрируя между столиками и служанками с подносами, уставленными кружками янтарного пива и рубинового вина, дети прошествовали к столику, оккупированному аристократом с целым набором разнокалиберных бутылей. Драцена рассмотрела его получше и вздрогнула. Личность перед ней предстала совсем незаурядная даже на фоне других представителей голубых кровей. Но встретить его в таком месте, в таких условиях... Куда катится мир? Впрочем, ей выпадала уникальная возможность проверить, на что способен человек, ставший легендой ещё при жизни, а заодно удостовериться, не потерял ли он навыков.

Подсев за соседний столик, где дым, казалось, был особенно густ и непрогляден, она передала мешочек со звякнувшими монетами в руки, отмеченные символом смерти — скорпионом.

Дело непременно заладится. Главное иметь правильный подход.

* * *

Торми с отвращением посмотрел на лужу под ногами, натёкшую с промокшей одежды вовсе не блистающей чистотой, и мрачно поинтересовался у своей спутницы:

— Ну и зачем надо было переодеваться?

Лайнерия захлопнула за собой дверь, отсекая шум дождя, и пренебрежительно проигнорировала вопрос, выжимая перчатки на заляпанный пол. Мальчик вздохнул, не дождавшись ответа, и решил выяснить более существенный вопрос, оделив пристальным вниманием помещение.

— Ты уверенна, что он здесь?

— Здесь, здесь. Я уверенна. — Лайн, закончив с перчатками, досадливо махнула рукой на остальную одежду и целеустремлённо ввинтилась в праздно коротающее вечерок общество. Торми постарался не отставать от неё и через пару мгновений оказался перед столиком, заставленным внушающей невольное уважение коллекцией бутылок и окружённым разномастной компанией, одним из участников которой был учитель. Затемнённые очки, пряди длинных волос, в живописнейшем беспорядке рассыпавшиеся по плечам, и глупейшая улыбка на губах — несомненный результат неумеренных возлияний во славу Лулона.

— Учитель! — голосом, сочетавшим в себе явное неодобрение как нахождению здесь, в то время как они страдают от экспрессивного присутствия герцога дома, так и выбранному времяпровождению, не способствующему личностному и духовному росту, Торми удручённо обратился к заседающему за столом молодому человеку. Следует отдать должное, отреагировал тот моментально — оторвался от беседы с собутыльниками на тему правильного вызова и упокоения мятежных духов и величественно повернул голову к мальчику, словно давно его ждал.

— А Торми. Мой ученик! — гордо поведал он присутствующей за столом братии. И с некоторым удивлением добавил, заприметив Лайн: — И племянница.

Торми закатил глаза к закопчённым потолочным балкам — призывать богов в свидетели было бесполезно, а вот перевести дух от открывающейся перспективы доставлять это малосознательное тело по подраскисшей дороге домой было надо.

— Вы всё это выпили, чтоб дойти до такого безобразия? — поинтересовался мальчик, кивнув головой на ряд опустошённых тар.

— Нет, что ты. Достаточно одной бутылки... Не то пятой, не то седьмой, — меланхолично улыбнулся тот.

— Собирайтесь, мы возвращаемся домой... если вы, конечно, не хотите в его стенах кровавого побоища... — Многозначительный намёк вовсе не заставил Анемона немедленно подскочить, он наоборот расслаблено навалился на стол, заграбастав початую бутылку красного вина.

Как-то Торми не подумал, что будет делать, если учитель не захочет следовать здравому рассудку. Да он и не предполагал, в каком скверном местечке тот околачивается. Тут для подмоги понадобится как минимум Мазахака. Представлялось с трудом, как они с Лайн справятся своими силами. Мальчик на глаз прикинул, каков шанс, что он дотащит учителя хотя бы до ближайшей канавы, в которую они несомненно свалятся, смачно хлюпнув грязью, и понял, что шанс есть, но вот желания никакого. Это что же, придётся коротать ночь в провонявшем дымом помещении, вдыхая алкогольные пары и упрашивая учителя проявить сострадание?

— Идеи есть? — мрачно осведомился он у спутницы.

Лайнерия сделала знак помолчать и кивнула на выход, предоставляя решение вопроса ей.

Он не привык с ней спорить. Почти не привык. Но когда она была серьёзна, как сейчас, то это было даже опасно.

Едва Торми сделал с десяток шагов, как от ужасающего грохота за спиной заложило уши. Осколки полетели в разные стороны, а он сам с трудом увернулся от летящей бутылки, живо поприветствовавшей соседа. Стол, за которым сидел учитель, валялся в стороне в окружении осколков и тех, кто вовремя не успел улизнуть и теперь постанывал, придавленный предметом мебели.

Анемон продолжал как ни в чём не бывало сидеть на табурете, удерживая в каждой руке по чудом спасённой бутылке, и только съехавшие набок очки свидетельствовали о разрушительном инциденте.

Дарованная всеобщим шоком тишина, сменилась визгом служанок, от которого Торми едва не оглох и быстренько ретировался поближе к выходу, соображая, как выбраться из заведения с минимальными потерями и желательно вместе с учителем. Лайн, сохраняя непробиваемое спокойствие и обзаведясь деревянной плошкой с ягодами, прислонилась рядом с ним спиной к стене и невозмутимо наблюдала за суматохой, с видимым удовольствием поглощая раннюю клубнику. На возмущённый взгляд Торми девочка пожала плечами и небрежно заметила, делясь содержимым посудины:

— Не пропадать же добру.

— Кстати, а чего этот тип так взъерепенился? — поинтересовался он уже спокойно, по достоинству оценив вкус предложенного лакомства.

— Я на него кружку опрокинула. Естественно, не пустую. И поставила перед Анемоном, — поделилась девочка, жмурясь от сладкого ягодного сока.

Торми поперхнулся. Столь радикального способа решения проблемы он как-то не ожидал. Но, так или иначе, учителю придётся покинуть трактир. В эффективности выбранного метода сомневаться не приходилось, время на уговоры было сведено к минимуму. Определенно, что-то в этом есть.

Меж тем оживление в зале нарастало, как снежный ком, пущенный с горы. Кое-кто из посетителей решил срочно покинуть негостеприимные стены заведения, другие с искренней радостью, подогретой щедрыми возлияниями, с энтузиазмом присоединились к новой забаве. Анемон продолжал успешно уворачиваться от атак на свою персону и между делом опустошать одну из спасённых бутылок. Глупая улыбка на его лице раздражала даже Торми, что уж говорить про всё более распалявшегося неудачами детину, с упорством, достойным лучшего применения, нападавшего на молодого человека в криво сидящих тёмных очках. Анемон избежал встречи с тарелкой мясного рагу, увернулся от стула, завалившего нетрезвую парочку позади него, и двух пивных кружек от рассвирепевшей парочки, когда та поднялась. Неловким пируэтом уклонился от летящей бутылки, поскользнулся на осколках и свалился под стол, избежав тем самым увесистого кулака мужика, которого Лайн накануне окатила пенной жидкостью из кружки, положив начало драки. Сама же зачинщица произвола отбросила в сторону уже пустую плошку из-под ягод и устремилась к предмету мебели, где упокоился её дядюшка.

"Пора!" — подумал Торми и с душераздирающим ором вынес дверь, которая и так держалась на честном слове от частого использования. В помещение ворвались струи дождя, охлаждая перегревшуюся братию.

Сверкнула ослепляющая молния.

Очутившись на улице, Торми почувствовал, как ему за шиворот затекает вода, и поспешно натянул капюшон. Погодка была мерзостной, а небо — беспросветным. В водяном мареве жёлтой кляксой растёкся фонарь. "Такой же одинокий, как моя жизнь", — подумалось Торми. От горьких мыслей его отвлекло появление в мутных потоках небесных излияний Лайнерии, чьё плечо отягощала ноша в виде учителя.

— Поможешь? — Девичий голосок разорвал пелену молчания, и Торми мужественно подставил своё крепкое плечо.

Разило от Анемона как от винного погреба.

— Совсем недавно учитель даже шевелился успешно, — сорвалось недовольное замечание с его губ, но на разговоры не было времени.

— Вперёд! — скомандовала Лайнерия.

И они ринулись сквозь завесу дождя, оскальзываясь на грязи, под шелестящий аккомпанемент непогоды и грозовые всполохи.

Вперёд! Вперёд! Через несколько шагов Торми уже подумывал сделать передых, как вдруг учитель оживился, воспрянул духом. Мальчик и опомниться не успел, не то что почувствовать опасность. Раздался металлический скрежет, и дождливую ночь озарила россыпь искр. Торми отшатнулся, не понимая, что это, нападение? В руках Анемон держал стальной веер, старинную реликвию, доставшуюся тому по наследству. Удар и искры — это снова учитель отбил невидимые клинки, летящие из темноты. Лайнерия скользнула в ночь за неведомой целью. Подсечка, и вот ученик Арахуэнте летит спиной в грязь. Удивляясь такому положению дел, Торми ощутил капли дождя на лице. Округу освятила очередная молния. Неуклюжим ударом пьяного тела, Анемон вновь отразил атаку и, оскользнувшись, свалился в канаву, куда впоследствии сполз и Торми, получая какое-то неизъяснимое удовольствие от возни в грязи.

— Он скрылся. Растворился как призрак... — Лайнерия стояла над ними под дождём. От неё исходила аура неуязвимости. Те силы, что оберегали Лайн, были непостижимыми для Торми.

— Что это такое было? Кто это?

Лайнерия помогла ему вылезти из канавы.

— Боюсь, мы этого не узнаем.

— Но как же?..

— У нас другие заботы. — Девочка качнула головой в сторону канавы. — Кажется, теперь он не сможет идти, — констатировала она, разглядывая Анемона.

Торми поморщился.

— Как думаешь, домой до рассвета доберёмся?

*Сенейя — городок, где занимаются изготовлением стекла и хрустальных изделий.

Глава 9

"Загадочная и таинственная"

Распуская слухи,

готовьтесь к неожиданным последствиям.

Слова Торми после внушения от учителя.

Весь остаток ночи Тее не удавалось уснуть, то ей мерещилось, как в комнату вплывает полупрозрачное существо и возлагает на неё ледяные ладони, то представлялось лицо Миено с издевательской ухмылкой, его губы шептали: "Теперь я знаю, кто ты..." Когда у Тее получалось отгородиться от призрачных страхов, она вспоминала о Драцене, о том, как некстати ляпнула её имя герцогу. Едва начало светать, девушка, облачившись в серое невзрачное платье, подчёркивающее строгость и серьёзность госпожи Мазахаки, напудрила личико толстым слоем белого порошка и напялила парик цвета пыльной ржавчины. Образ завершили очки в тонкой оправе.

Она спустилась вниз.

Холодный свет утра проникал сквозь витражи окон, освещая расплывчатыми красками беспримерный бардак холла. Тишина буквально звенела в ушах, создавая иллюзию опустошённости дома. И в этот момент дверь с ужасающим грохотом распахнулась, словно открывали её пинками, и в проёме на фоне белёсого неба очертились три фигуры.

Чувство лёгкого дежавю не помешало ей по достоинству оценить облик столь эффектно вернувшихся обитателей сего дома, а это были, несомненно, они. Наверное. Девушка недоверчиво прищурилась, признавая в живописно изгвазданной грязью паре Торми — по местами отчётливо рыжеющей шевелюре — и Анемона — по некогда белым сапогам с изящным каблучком и тёмным очкам, кривовато сидящим на анемоновском носу. Видок у них был такой, будто оба от души вывалялись в жиже, почтив своим присутствием по меньшей мере дюжину луж и не обойдя вниманием придорожную канаву. В сравнении с ними чуть поотставшая Лайнерия, чей наряд тоже отнюдь не блистал чистотой, смотрелась даже вполне себе прилично.

Торми обратил на Тею лучистый взгляд голубых глаз, окатив волнами плескавшейся в них надежды не иначе как на избавление от своей тяжкой ноши в виде учителя, который, очевидно, вовсе не рвался покидать надёжное плечо ученика, хоть и отцепился от племянницы.

— Добро пожаловать домой! — опомнилась Тея, в приветствии склонив голову. — Да вы совсем промокли. Желаете согреться чаем или молоком? — Её хватило только на односложные предложения. Она закусила губу, сдерживая рвущийся наружу хохот. Уж их-то в таком откровенно плачевном состоянии Тея увидеть не ожидала. "Где эти бедные дети подобрали Анемона?"

— Госпожа Мазахака, не могли бы вы позаботиться об учителе? — довольно бойко для своего внешнего вида протараторил Торми. И не успела она осознать значение просьбы, как рослое тело Арахуэнте завалилось в её сторону. Девушку обдало густыми винными парами. Одна рука юноши опустилась на её плечо, другая благополучно устроилась на талии.

Тея с трудом подавила желание съездить нахалу по физиономии. Господин Арахуэнте вряд ли обрадуется, обнаружив по пробуждении фингал, а уж когда узнает, кто его отоварил... Рассуждать далее не приходилось: Анемон был совсем не лёгким, чтобы позволить себе роскошь праздно размышлять и удерживать его неустойчивое тело в вертикальном положении. Девушка порадовалась своему возросшему уровню самоконтроля и подумала, что можно ограничиться и просто словами.

— Господин Арахуэнте, не могли бы вы... — Тея в замешательстве примолкла, не в состоянии выбрать между демократичным "свалить куда подальше" и драцениным "переломать себе руки самостоятельно, пока этого не сделала я".

— Да, моя радость, ты что-то хотела? — промурлыкал ей на ухо Анемон, притягивая ближе, и приобнял так, что затрещали рёбра. Тея судорожно выдохнула, решив, что прямо здесь-то и испустит дух, и неловко переступила с ноги на ногу, едва не завалившись на пару с хозяином дома на пол. Под ногами знакомо хрустнуло, и домоуправша поняла, что и в прошлый раз звук, который она приняла за треск рёбер, на самом деле всего лишь очередной черепок, неведомо как попавший под каблук.

— Ну, отчего же ты молчишь? — с обидчивыми интонациями в голосе продолжил Анемон.

Тея мрачно подумала, что говорить с человеком в подобном состоянии нет смысла, и решительно вцепилась в его ещё не просохшие волосы в попытке отодрать от себя это грязное чучело.

— Нет, я, конечно, знал, что у тебя ужасный вкус, но не до такой же степени!

Тея неуклюже оглянулась на голос, не забывая тянуть за анемоновские пряди. На лестнице, невыносимо элегантно положа затянутую в перчатку руку на перила, скорбной статуей застыл герцог. В голосе его слышалось вселенское страдание, смешанное с удовольствием от осознания собственной правоты и презрением от явившейся сцены. Только тут до неё дошло, как сомнительно они выглядят со стороны, и она с удвоенным усилием задёргала за мокрые патлы, почти истерично выдавив вполне нейтральное:

— Господин Арахуэнте, не могли бы вы меня отпустить...

На удивление, Анемон послушно расслабил объятия, нежно отцепил теины пальчики от собственных волос и радушно улыбнулся, напрочь игнорируя реплику герцога.

— Для вас всё что угодно, прекраснейшая! — Девушка только было перевела дух, как засомневалась в том, что не забыла наложить грим Мазахаки, но оказалось, Анемон ещё не закончил. — Вы ведь не откажите мне в танце, о грациознейшее из созданий?

И тут же, не дожидаясь ответа и не сходя с места, пустился с ней в пляс. Чувство, что ситуация окончательно вышла из-под контроля, было до омерзения неприятным, но Тея только и успевала, что переставлять ноги да уворачиваться от колонн, появляющихся на пути в зависимости от того, куда её тянул неожиданно прыткий кавалер.

— Всемилостивые боги! — В голосе Леля, взиравшего на учинённый беспредел с бесстрастностью и превосходством небожителя, слышалась усталость человека, смирившегося с очередным вывертом судьбы. — Разговаривать с тобой сейчас, очевидно, бесполезно. Госпожа Мазахака, не будете ли Вы так любезны побеседовать со мной, когда освободитесь от... хм... своего господина? Жду Вас в кабинете.

Кружась в танце под хруст попадающихся под ноги черепков, Тея едва отметила, что герцог зачем-то хочет с ней поговорить, как Анемон внезапно отпустил её и отвесил галантный поклон, словно перед знатной дамой.

— Благодарю за танец.

Не успела девушка ответить, как молодой человек вполне себе уверенно зашагал к лестнице и поднялся наверх, ни разу не пошатнувшись.

— Сегодня я бы хотел отдохнуть, так что, дорогая моя, проследите, чтобы меня никто не беспокоил. — Он удалился, одарив Тею на прощание тонкой, загадочной улыбкой.

"Что это было?" Часто дыша после неожиданного танцевального марафона, Тея не понимала, отчего Анемон, едва державшийся на ногах, вдруг протрезвел. Вряд ли на него так подействовал танец.

— Грациознейшее из созданий... — Тея глянула на своё отражение, проходя мимо зеркала. Оттуда на неё посмотрело существо, предок которого явно вылез из трясины, обзаведясь всеми сопутствующими атрибутами. Мешковатое платье, местами заляпанное грязью — спасибо Анемону! — начисто лишало возможности оценить стройность фигуры и приятные округлости. Арахуэнте определённо над ней издевался... Да он с самого начала издевался над ней! Притворился мертвецки пьяным, а сам...

— Вы, верно, ненавидите все зеркала. Они излишне правдивы, не находите? В них таится столько разочарований, столько истины, недоступной нам без них.

Прислонившись спиной к дверному косяку, герцог Миено наблюдал за ней из-под полуприкрытых век, одетый с подчёркнутой элегантностью, выявляющей обладание утончённым вкусом и желание предстать во всей красе в любое время суток.

Это он во всём виноват. Это для него Анемон разыграл весь тот спектакль, использовав её, Тею, как инструмент для отвлечения внимания, и свалил под шумок.

Домоуправша протиснулась в дверь, предусмотрительно открытую герцогом, и не извинилась, по пути наступив ему со злости на ногу.

— Что Вы от меня хотите? — сразу же взяла она быка за рога.

Лель поморщился, закрывая дверь.

— Сколько Вы служите в этом доме?

— Около недели, — не вдаваясь в подробности, поведала девушка.

— Вы приехали одна?

— Да.

— Кто помимо Вас, меня, моей сестры, её прислуги, Анемона, двоих детей, кота и дядюшки Тараканиана живет в этом доме?

Вопрос её обескуражил.

— Никого.

— В таком случае, кто та особа, с которой я ночью столкнулся в муаровой комнате?

— О ком это Вы говорите? — насторожилась Тея.

— Она представилась Драценой. Молодая девушка ростом примерно с Вас.

— Ночью была ужасная гроза, Вам, вероятно, померещилось...

— Уважаемая, мне ничего не может "померещиться", как Вы изволили выразиться. У меня есть неопровержимые доказательства этой встречи. Так вот, Вам напомнить вопрос?

Тея сглотнула, чувствуя, как сильно у неё пересохло в горле. Неужели он подозревает её причастность к ночной встрече? И, более того, имеет какие-то доказательства?!

— Не представляю, с кем это Вы встретились. А что за доказательства? — закинула она удочку на пробу. Но рыбка оказалась скользкой, и герцог, подозрительно прищурившись, задал встречный вопрос:

— Почему это Вас интересует?

— Ну как же! — не растерялась Тея. — Всё зависит от того, что за доказательства Вам остались в память о встрече!

— Что Вы имеете в виду? — с сомнением осведомился Лель, смутно подозревая, что ему морочат голову.

— Ну, привиделось Вам или нет, разумеется! — Девушка самоуверенно прошлась по комнате, увлечённо развивая мысль и горячо про себя молясь Лулону, чтобы оппонент повёлся на её игру. — Если это лишь Ваша уверенность, то не исключено, что Вы встретились с местным призраком. Не знаю имени сей особы, но в её существовании я точно уверенна. И вполне логична мысль, что неожиданная встреча с ней пошатнула Ваше душевное равновесие. Если всё же допустить, что Вам не привиделось, то совершенно очевидно по оставленным доказательствам можно судить и о Вашей этой Драцене, и о том, почему она с Вами встретилась.

Тея выжидательно уставилась на герцога, слушавшего её с непроницаемым выражением лица.

— Это не призрак, — возразил он, прикрыв глаза веером тёмных ресниц. — Видимо, Вы ещё не поняли до конца, что происходит в этом доме. И я подумаю над тем, что Вы сказали.

Он открыл дверь и скрылся из виду. Тея удивлённо посмотрела ему вслед, озадаченная как его поведением, так и словами. Непонятно было, что же он имел в виду своим последним высказыванием, да ещё так быстро закончив разговор. Не вырыла ли она себе яму собственной же неосторожной болтовней? Да, это временно отвело от неё подозрения, но не приведёт ли в результате к раскрытию её инкогнито?

— Ну, ничего себе утречко началось!

Констатировав таким образом непростое начало дня, изобилующее странными событиями, девушка поскорее покинула комнату, решив вернуться к себе. Следовало проверить, насколько обоснованы претензии герцога, и выяснить, не могла ли она оставить что-нибудь на месте их предыдущей встречи.

В холле Тея столкнулась с Торми, потрёпанный и изгвазданный вид которого живо напомнил, что и ей не мешало бы переодеться. Он уже что-то грыз, видимо, решив не дожидаться официального завтрака, и как хозяйственник и блюстительница порядка, Тея не смогла пройти мимо, заметив мальчику о неуместности приёма пищи, будучи в таком непотребном виде. Торми поспешно проглотил... чего бы он там не ел... и притворился, будто ничего и не было.

— Торми! — с подчёркнутой строгостью произнесла она, чтобы у него даже желания не возникло не ответить, — я хочу узнать всё о призраке, обитающем в этом доме.

— О чайнике?! — с живостью подхватил тот. — Учитель вам лучше растолкует. — Он шагнул на лестницу, но Тея, ухватив его за плащ, улыбнулась в ответ на брошенный через плечо недоумённый взгляд.

— Я хочу узнать, кто эта призрачная дама. — Кто-то должен ей всё рассказать. Последние слова герцога прозвучали чересчур драматично. Но, может быть, он решил таким образом её напугать, отомстить за садово-огородные приключения? Скрываются ли за всем этим факты или это всё случайный вымысел? И герцог так поспешно покинул кабинет, потому что не мог и далее скрывать шутливую улыбку? В этом стоит разобраться, и ключ к пониманию — Торми. — В этом доме есть призрак женщины. Я видела её дважды. Кто она?

Торми молчал, как человек, решающий для себя трудную дилемму. Деликатно высвободил край одежды и присел на ступеньку, жестом предложив Теи разместиться рядом.

— Ладно. Вы всё равно рано или поздно узнаете. Только я прошу хранить всё в секрете. Тайна не должна покинуть стен этого дома. Несколько лет тому назад здесь произошло убийство...

* * *

— ...И с тех пор неприкаянный дух бродит по дому в надежде отомстить живым, — закончил он, добавив в голос драматизма. — Так что в ближайшее время ждите неприятностей, возможно, даже этим вечером.

— Занятная история, — поднялась на ноги Мазахака. — А как к этому относится Анемон... э-э... господин Арахуэнте?

— Никак, — пожал плечами мальчик. — Призрак охоч на неприятности с посторонними. Нас он не трогает.

— А что до герцога Миено? С ним как?

— А что Лель? — озадачился Торми, прищурив глаз.

Мазахака неожиданно выпрямилась и кашлянула, что навело его на мысль о том, что ей известно о Леле нечто необычное, но в силу каких-то причин она не может об этом рассказать.

— Отложим разговор. Сегодня у меня как никогда много дел. — Домоуправша с достоинством оправила заляпанную учителем юбку и проследовала по лестнице наверх.

Мгновение Торми глядел ей вслед, обдумывая возникшую между ними недосказанность. Обернувшись, он увидел Лайнерию, которая стояла возле колонны. Видимо, появление девочки так неоднозначно повлияло на домоуправшу, не пожелавшую беседовать при свидетелях.

— Занятную историю ты сочинил. А как к этому отнесётся Анемон? — улыбаясь, припомнила девочка высказывание Мазахаки.

— А надо было правду сказать? Я лишь выполняю его поручение — присматриваю за госпожой Бильбергией.

— И за одним создаёшь нужную атмосферу. Думаешь, у неё нервы сдадут?

— Зависит от того, чего хочет от неё учитель. Сегодняшний танец был показателен.

— А не считаешь ли ты, что спектакль с танцем был разыгран для Леля, чтобы от него отделаться, а не для того, чтобы вывести из себя госпожу Мазахаку?

— Нет, Лель появился позже. Во всяком случае, всё начиналось не для него.

— Одно другому не мешает.

— Ты права. Посмотрим, что будет дальше.

* * *

Дверь внезапно захлопнулась, припечатав Тею в лоб, и она разразилась проклятиями. Этот дом с бесконечными комнатами, путаными коридорами, неожиданными тупиками и гуляющими сквозняками... Угораздило же её сюда попасть! Иногда же появлялось стойкой ощущение, что за ней кто-то наблюдает. Когда же девушка оборачивалась, то никого не видела. Если сложить вместе байку Торми о неприкаянной душе, что бродит по дому, и вчерашнюю сцену с Лелем и призрачной леди, то... "Здесь точно что-то нечисто".

Тея закинула на плечо мешок с вещицами, несущими на себе изображение хризантемы, отдалённо напоминающей зелёную. Среди прочего хлама попались: примечательная ваза, потрёпанный веер, настенные часики, статуэтка, шкатулка, колье, брошка, заколка для волос... И как тут быть? В артефактах она разбиралась плохо, если не сказать, что вообще не разбиралась — это больше по части Драцены — посему собиралась притащить всё это сестрице, пусть та и ломает голову — что ценно, а что на свалку. Хотелось бы верить, что миссия подходит к своему логическому завершению, да только... Тея остановилась. Бледный свет из соседней комнаты привлёк внимание. На приоткрытой двери красовалась белая ветреница.

Тея аккуратно сгрузила с плеча мешок с условно подозрительно-хризантемным уловом и внимательнейшим образом огляделась. Определенно, комната выглядела знакомо. Приметные тени и силуэты мебели, ярко запомнившиеся в свете молний с прошедшей ночи, не оставляли сомнений в том, что именно здесь она накануне встретила Леля и призрачную даму. Тея хмыкнула, припоминая поведение герцога, и расслабилась, осознав причину лёгкой тревоги, посетившей её. Волноваться было не о чем, за окном ещё не село солнце, и девушка с хозяйским видом прошлась по пушистому ковру в центр помещения, намереваясь сразу наметить те вещи, что так или иначе можно было бы назвать "зелёной хризантемой". Лель, помнится, тоже вчера расположился точно по центру, но какое это имеет значение? "Что же за доказательства он откопал?"

В комнате определенно было чем поживиться и без всяких там хризантем; многочисленные шкатулки, расставленные тут и там, манили своей неизведанностью, а серебряная ваза с зелёным узором из пресловутых цветов прямо намекала своим видом, что ей место в теином мешке. Однако все захватнические мысли выскочили у неё из головы, когда девушка увидела портрет на стене. Выполненный во весь рост, он, по идее, должен был сразу приковывать внимание немаленькими размерами, но по прихоти игры света словно терялся в тенях, отчего его неожиданное обнаружение несколько обескураживало. Впрочем, Тею больше поразило не его явление, а то, что там было изображено.

Тея была готова поклясться в двух вещах: первое — на портрете изображён Анемон, второе — на портрете, несомненно, изображена женщина. Эти два факта не желали укладываться в голове, но действительность в очередной раз опровергала её представления об окружающем мире. Роскошно одетая дама на портрете с совершенно анемоновской физиономией, по анемоновски изящно и небрежно держа в руках веер, царственно взирала с полотна на невольных свидетелей её прекрасности и величия. Тея нервно хихикнула, прикидывая, с какой ещё неожиданной стороны ей может открыться хозяин дома, и подошла поближе рассмотреть изысканную красавицу на портрете. Или всё же красавца в женском платье? Как ни посмотри, но это определённо Анемон, его нос, разлёт бровей, чуть надменный поворот головы, бледная кожа и, что любопытно, на картине и впрямь изумрудно-зелёные глаза, как и говорил Торми. Почему-то платье на портрете тоже казалось знакомым, вызывая смутные воспоминания и мурашки на коже. Задумавшись о странном изображении, Тея уловила едва заметные колебания воздуха. Подойдя же вплотную к полотну, она ощутила легкий сквознячок. Действуя по наитию, девушка притронулась к раме, потянула на себя, и перед ней открылся потайной ход. Что это? Ещё одна неожиданная сторона натуры хозяина дома?

Поколебавшись, Тея шагнула на неизвестную территорию. Её сердце трепетно забилось. Свет проникал неведомо откуда, но его было достаточно, чтобы рассмотреть коридор и теряющуюся в полумраке дверь в конце. Пять шагов, шесть. Она наткнулась на чрезвычайно интересную находку: посреди коридора на полу валялись клочки белой шерсти. Тея присела на корточки, разглядывая их, и вспомнила, что в доме водится белый кот. "Похоже, тут ему нехило досталось". Шерстяной след неожиданно упирался в стену коридора. Тея обнаружила там смутные очертания двери, почти сливающейся со стеной. Осторожно приложилась к ней ухом. Тишина. Дверь оказалась запертой, причём снаружи. Немного поразмыслив, девушка подняла засов, сердце на миг сжалось, и она толкнула дверь. Со скрипом и неохотно та распахнулась в полумрак, и перед Теей открылась впечатляющая картина: посреди небольшого помещения на возвышении стоял самый настоящий гроб. Рассеянный свет явственно его очерчивал, тускло сияли зелёные камни и золочёные узоры на дорогой полированной древесине. Тея сглотнула, придя в относительное возбуждение, но затем убедила себя, что гроб, скорее всего, пуст, а значит, представляет собой лишь предмет мебели. Вкусы хозяина дома удивляли. Войдя в комнату, она всё же не смогла побороть искушение заглянуть внутрь. Опустила подрагивающие руки на крышку, где красовалась, будто дразня, хризантема. Тея колебалась между тем, чтобы открыть, и тем, чтобы тайна навсегда осталась там, где ей и положено. Но разве не для того она проникла в дом, чтобы тайное стало явным? Пока девушка размышляла, кто-то торкнулся с внутренней стороны гроба. Тея взвизгнула и отскочила, с ужасом наблюдая, как откидывается крышка гроба и из его нутра поднимается взлохмаченное, костлявое существо. Оно уселось и повернуло в её сторону горящий злобой взор, приближая к потере сознания.

— Целую вечность... томиться здесь... — заскрежетал в тишине старческий голос.

Перед Теей знакомо вспыхнули зелёные каменья глаз, промелькнул посох. Неожиданный удар под дых...

Падая на пол, Тея узнала старика, ловко выскочившего из гроба и пронёсшегося мимо с диким воплем:

— Где эта хвостатая сволочь? Я спущу с него шкуру!

Топот ног удалялся, как и вычурная брань.

— Магистр Тар... Чтоб вас духи сожрали! — задыхаясь, простонала она, от боли колотя кулаком об пол.

Потерянная в пространстве и отчасти в жизни, Тея прислонилась к стене, с трудом справляясь с нервной дрожью. Второй раз... Второй раз этот старикашка со своей клюкой... Оставлять это неотомщенным никак нельзя. Да Тея и не собиралась.

Тяжело поднявшись на ноги, она вышла из тайной комнатушки и побрела обратно к выходу, но дверь, которую так надёжно скрывала с той стороны картина, оказалась запертой. Ни ручки, ни замка, ни на худой конец какого-нибудь рычажка в пределах видимости не наблюдалось. Старый хрыч снова её запер!

Тея в бессилии попинала стену и, злобно фыркнув, вернулась в комнатку с гробом. Там всё осталось по-прежнему: тонкий слой истоптанной пыли, отсутствие окон, какие-то блёклые деревянные панели на стенах, щедро задрапированные тёмной материей, опрокинутый канделябр. Проклиная собственное любопытство, приведшее её в это враждебное место, девушка со смутной надеждой снова заглянула в гроб. Не очень хорошо представляя, что ещё можно там обнаружить, она всё же испытала разочарование, узрев лишь повядшую белую лилию, приткнувшуюся с краю шёлковой подушечки.

— Дрыхнуть в гробу в обнимку с цветочком! Как мило, — оценила Тея.

Зачем-то захватив увядший цветок, вновь вернулась в тайный ход и, запнувшись о маленький незамеченный ею ранее порог, со всей силы втрескалась в противоположную стену узкого коридора. Показалось, что из глаз посыпались искры. На лбу мучительно начинала пульсировать стремительно набухающая шишка, в фальшивых очках потрескались стёкла, парик слетел и валялся кучкой растрёпанной пакли, присыпанный облетевшей штукатуркой.

— Да что ж это такое! Опять! — Девушка одновременно пыталась утереть невольно выступившие слезы и натянуть парик обратно.

С ненавистью покосившись на крайне негостеприимные стены особняка, Тея мрачно выправила оправу очков и, с кряхтением поднявшись, с опаской отправилась дальше. Короткий коридорчик привёл её в ещё одну тёмную комнату без окон, на деле оказавшуюся гардеробной. Десятки, если не сотни, платьев, аккуратно развешанные на вешалках с предусмотрительно накинутыми чехлами от пыли, даже у Теи вызывали острое желание потрогать великолепные ткани и полюбоваться замысловатой отделкой как мужских, так и женских нарядов, представленных тут в удивительнейшем изобилии цветов, фасонов и фактур. С трудом преодолев искушающее богатство и разнообразие гардеробной, девушка в некоторой прострации выпала в следующее помещение.

Белые стены в тонкую чёрную полоску с зелёной вязью, чем-то напоминавшей ни то извивы дыма, ни то усики вьющихся растений, действовали неожиданно отрезвляюще. Так же как и видимое отсутствие дверей, ведущих из комнаты. Даже та, через которую она сюда попала, захлопнувшись, совершенно слилась с полосатой стеной, и Тея затруднялась сказать, была ли она там вообще. Простукивание стен дало ошеломляющий результат — пустоты, предполагающие наличие дверей, были чуть ли не везде. И ни малейшего намёка как их открыть! Зато здесь, за прозрачным белым тюлем и плотным изумрудным шёлком портьер, прятались окна. С решётками.

Плюхнувшись на так кстати подвернувшийся диванчик, девушка откинулась на зелёные бархатные думки и уставилась на потолок. Неожиданно накатившая усталость сделала её равнодушной даже к обстановке спальни, хотя посмотреть здесь определённо было на что.

За окнами уже стемнело, когда Тея доломала решётку и довязала верёвку из тонких простыней, бесцеремонно стащенных с вычурной кованой кровати. Чтобы выбраться отсюда всего-то и оставалось, что спуститься со второго этажа. А там можно будет заняться и хозяйственными делами...

* * *

Весенняя ночь была уже по-летнему тёплой и своим влажным дыханием, наполненным ароматом цветущих цветов, кружила голову и горячила кровь. Яркая россыпь звёзд в кисейной дымке облаков, узкими лентами скользящими по небу, притягивала взгляд, служа достойной оправой для матово сияющей жемчужины луны. Ее свет, щедро заливавший землю, окутывал голубоватым сиянием каждый листок, каждую травинку и стебелёк.

Над водой маленького пруда призрачно мерцали белые лепестки кувшинок, исправно стрекотала цикада, засевшая в серебристой листве облепихи, и мелодично с тщательно выверенными паузами курлыкала жаба, расположившаяся на отчётливо освещаемом плоском камне, выступающем прямо на лунную дорожку. На фоне луны жаба приобрела вид величественный и проникновенный, придавая пейзажу особый штрих романтичности.

На противоположном бережку над деревянным настилом, игрушечной пристанью выдававшейся в пруд, вился тонкий дымок крошечной курильницы, призванной распугивать комаров рядом с Анемоном. Разувшись и опустив ноги в воду, он с безмятежным видом наслаждался прелестью восхитительной ночи, смотрел на пейзаж, окружавший его, и попивал остывающий чай из маленькой керамической кружки.

С таким же безмятежным видом он проигнорировал и приближающиеся шаги вынырнувшего из теней кустарника юноши.

— Хорошая погода.

В голосе Леля сквозила настороженность, а слова, выбранные для начала разговора, были прекрасным показателем его настроения и неуверенности в уместности встречи вдобавок к привычной неловкости их отношений. Впрочем, на реплику Анемон не отреагировал, с преувеличенной задумчивостью рассматривая красующуюся на камешке земноводную представительницу фауны. Герцога, как ни странно, это вполне устроило, и он, словно расслабившись, присел рядом, отодвинув курильницу и стянув сапоги, и с таким же нездоровым вниманием уставился на жабу. Та как-то сразу сникла, заткнулась и через непродолжительное время пристального наблюдения за своей особой предпочла красивым кульбитом нырнуть в пруд.

— Прекрасно. Зачарованная жаба больше нам не помешает, — довольно констатировал Лель.

— Она тебя смущала, что ли? Я так долго её приманивал.

— Раздражала. Мне совсем не нравится такое музыкальное сопровождение. Но не важно. Скажи, среди твоих... эм... сомнительных знакомых имеется девушка?

— Что ты имеешь в виду? Среди моих сомнительных знакомых, как ты выразился, много девушек. Тебе нужна какая-то конкретная?

— Наверное... Собственно, я даже не уверен, что это девушка...

— Вот как. Ты меня прям интригуешь. Даже не знаю, чему удивляться, то ли тому, что тебя вдруг заинтересовали мои знакомые девушки, то ли тому, что ты не уверен девушка ли это.

— Анемон! — предсказуемо возмутился герцог.

— Да? — нарочито заинтересовано ответил он. Раздражать Леля всегда было забавно, он дивно хорошел, глаза неизменно начинали сверкать, щёки покрывал нежный румянец, юноша горячился и забывал про свой статус герцога и высокомерную манеру поведения. Правда, подобную степень открытости было позволительно проявлять лишь с немногими, по большей части он поливал противника холодным презрением потомственного аристократа. С учителем и родственником же можно было расслабиться, чем Лелендон и пользовался, и, откровенно говоря, порой его заносило. Чаще в присутствии Анемона, следует признать. Их взаимоотношения всегда были довольно сложными из-за многочисленных факторов, сопровождающих как их происхождение и положение, так и возможности, приобретённые со временем. В общем, по большей части поведение герцога в присутствии Анемона отличалось повышенной непредсказуемостью. Хотя, судя по всему, сегодня он настроен довольно мирно. Вот и сейчас Лель вспыхнул было, но, заметив провокационную улыбку, раздражённо фыркнул.

— Ну, у тебя ведь не завелось ещё одно призрачное нечто в доме?

— Ну, вообще-то завелось.

— Как?! Что тут творится вообще?! — пораженно подскочил юноша, но быстро уселся обратно. — С другой стороны, если это и вправду была...

— Ты про чайник забыл.

— В смысле?!

— Призрак в чайнике, — пояснил недоумевающему собеседнику Анемон. — Маленький безобидный лулончик, наделавший в доме изрядного шума с лёгкой руки моего ученика.

— А.... А я-то думал! Нет. Это была девушка. Знаешь такая... такая вся... — Лель неопределённо провёл рукой по воздуху и замолчал, уставившись на тёмную гладь воды.

— Ах, эта! — так и не дождавшись продолжения, вымолвил молодой человек.

— Что? Так ты её знаешь?

— Судя по твоему описанию — да.

— Кто она?

— Сложно сказать. Возможно, это Нолана. Или Таис. Или хозяйка "Майского жука". Или даже Хамидорея Изящная, сохраните меня боги от встречи с ней. Или ещё полторы сотни девушек.

— Я серьёзно спрашиваю.

— А я серьёзно отвечаю. Каков вопрос — таков ответ. Ты можешь сказать что-нибудь более конкретное, помимо того что это, кажется, девушка? Я правильно понял, что ты встретил её у меня дома?

— Правильно. Вчера ночью, когда ты позорно сбежал, испугавшись встречи со мной, и напился до потери всякого разума.

— Не с тобой, а с твоим неуравновешенным характером и бесконтрольным буйством твоей двуличной натуры. Впрочем, к этому мы ещё вернемся, по поводу контроля у меня появилась одна теория.

— Опять? — с обречённым унынием в голосе спросил собеседник.

— Ты ведь теперь хоть что-то помнишь после своих приступов?

— Смутно, но это лучше, чем ничего.

Лель вытянул ногу из воды и обнял её.

— Ну и так что там с девушкой прошлой ночью? — напомнил о себе хозяин дома.

— Вчера во время грозы я опять разговаривал с Ней, а сразу после появилась та самая особа. Под раскаты грома и вспышки молнии. Роста небольшого, волосы тёмные и длинные, собраны в два хвоста. Лицо бледное, или таким казалось от молний. Глаза вроде тоже тёмные. Одежда у неё весьма специфическая, и, если не ошибаюсь, топор имелся, а может, и нет.

— Значит, ты тоже её видел, — констатировал Анемон, откидываясь на доски настила.

— Так ты знаешь, о ком я? Это не призрак? А то я сегодня после беседы с твоей жуткой домоуправшей стал сомневаться. Хотя причин особых и не было.

— Не то чтобы я её знаю, но девицу с подобным описанием встречал. Как раз у меня дома. Определённо, это не призрак, а крайне наглая, буйная особа, которая, не моргнув глазом, способна выпить бутылку дядюшкиного вина и не отказаться от добавки.

Юноша недоверчиво посмотрел на Анемона.

— Мне она не показалась такой уж буйной. Напротив, такая загадочная и таинственная.

— Хм, ну и не без этого, — усмехнулся Анемон, поднимаясь на ноги и прихватывая курильницу с явным намерением сменить место отдыха.

Лель последовал его примеру, но, кинув взгляд на возвышающиеся над разросшимся цветником стены дома, невольно замер.

— Всё-таки домоуправша у тебя очень странная.

Ярко освещённая лунным светом стена дома посверкивала застеклёнными окнами и с безжалостной отчётливостью демонстрировала неуместный и непредвиденный элемент декора: из тёмной глубины оконного проёма на втором этаже свешивалась самодельная верёвка, связанная ни то из простыней, ни то из занавесок. И по ней осторожно и с явным знанием дела спускалась вполне себе узнаваемая мрачностью одеяния и растрёпанностью на голове — Мазахака Бильбергия.

Анемон довольно улыбнулся:

— Определённо, загадочная и таинственная.

Глава 10

"Точка бифуркации*"

Бифуркация — "раздвоенный", употребляется в широком смысле для обозначения всевозможных качественных перестроек или метаморфоз различных объектов при изменении параметров, от которых они зависят.

В омутах твоих глаз я тону, как в безумии.

Сестры Хреанон,

оказавшиеся в сложной жизненной ситуации.

Достигнув допустимой высоты и желая как можно скорее перестать быть прекрасным объектом обозрения, Тея выпустила "верёвку" из рук, преодолев оставшиеся метры до земли естественным образом. Сегодняшняя ночь была на удивление светлой. Чистый свет луны лился с небес, делая каждую былинку видимой, словно при свете дня. Девушке показалось, что возле пруда она кого-то видела, однако не поняла, заметили ли её.

Такая нелепость — насобирать целый мешок разных безделиц, отмеченных этим злосчастным цветком, и потерять его в результате невероятных стечений обстоятельств. А если кто найдёт? Но сейчас ее волновало это меньше всего. Надо было как-то убрать свисающую из окна связку из простыней. Если её кто обнаружит, возникнет масса ненужных вопросов и разбирательств, которые, так или иначе, приведут к мешку. И тогда кое-кого могут обвинить в воровстве и на вполне законных основаниях засадить в тюрьму.

— Госпожа Мазахака, что это вы здесь делаете?

Тея отпрянула назад, желая слиться со стеной дома, а ещё лучше провалиться сквозь землю, но от любопытных васильковых глаз не было спасения. Мальчик вышел из-за разросшегося куста акации и посмотрел наверх, откуда всё так же наглядно свешивалась вязанка постельного белья. Он присвистнул, видимо, прикинув всю сложность спуска по отвесной стене, и вопросительно глянул на домоуправа. Паника поднималась в душе Теи. Сказать, что в дом, вероятно, кто-то залез? Тогда и оставленный мешок можно будет преспокойно объяснить. Но что если Торми видел, как она спускалась? Время шло. Ничего дельного ей в голову не приходило, а между тем собственное молчание даже самой Тее казалось подозрительным.

— Мы вас ищем с обеда. Где это вы были? — задал ещё один каверзный вопрос навязчивый ребёнок.

— Да вот... — начала было она, плохо понимая, как закончить, но вдруг из-за того же усыпанного белыми цветами куста вынырнула неожиданная парочка.

Никогда бы Тея не подумала, что так обрадуется появлению Леля да ещё и в сопровождении Анемона. На губах последнего красовалась шутливая улыбка, герцог же смотрел с удивлением и непониманием. Голову посетила мысль, что радоваться ещё рано — такое ощущение, что её просто обложили со всех сторон и прямо здесь и сейчас вытрясут всю правду. Хозяин дома прошёлся взглядом по ней и красноречиво болтающейся "верёвке" и с понимающей миной осведомился:

— Вы с кем-то подрались?

— Не совсем... — Тее живо представился собственный потрёпанный вид, разбитые очки и штукатурка в парике, и она вдруг вспомнила непреложную истину: "лучшая маска лжи — правда". Девушка с трудом удержала торжествующую улыбку, осознав, что всё складывается наилучшим образом и ничто не помешает, прикрывшись правдой, скрыть мотивы своих действий. — После обеда я решила прибраться в доме и зашла в одну из комнат. С портретом... — многозначительно примолкла она.

— С портретом, — как эхо повторил неожиданно скисший герцог, Анемон же заинтересованно уставился на неё.

— Да, с портретом, — припечатала девушка.

— Ну, и что там? В комнате с портретом? — утомлённый затянувшейся драматической паузой спросил Торми, не иначе как озвучивая мысли своего учителя.

— Совершенно случайно там обнаружился потайной ход!

— Вот как? Интересно, — выражение лица у Анемона стало каким-то напряжённым, а тон натянутым. Он переглянулся с таким же посерьёзневшим Лелем.

— Да, действительно интересно. Я прошла внутрь, поскольку пол был усеян клочками белой шерсти, — девушка испытующе посмотрела на молодых людей, будто подозревая их в том, что это они лично мучили несчастное животное. — Я решила их прибрать. И попала в комнату с гробом.

Тея понизила голос почти до шёпота и замолчала, нагнетая обстановку. Никто даже не пошевелился, и она продолжила на патетической ноте.

— А из гроба встало ОНО! — Девушка помнила, что Мазахака вроде как не успела познакомиться с вредным стариканом. — ОНО огрело меня клюкой и, что-то вопя, убежало в неизвестном направлении. Когда я пришла в себя, то обнаружила, что вход заперт и идти можно лишь вперёд. Я вышла в полосатую спальню, но там не обнаружила ни одной двери и поэтому вылезла в окно, — спокойно закончила она, отряхивая пыльный подол. — Вы знаете, что это было? Там, в гробу?

— Хм, ну надо же! — как-то нервно хихикнул хозяин дома. — Оказывается, дядя Тараканиан дома.

Лель с напряжением смотрел на её руки, его больше интересовало другое:

— Вы выломали решётку?

— Ну да. Мне пришлось, — смутилась Тея. — А что, нельзя было?

— Эм... Думаю, можно, — задумчиво протянул герцог, покосившись на Анемона.

— Можно, — подтвердил тот и обратился к домоуправше: — Вы имели честь познакомиться с магистром Тараканианом, моим дальним родственником, проживающим в этом доме. Я вам о нём говорил. Полагаю, это он столь немилостиво поприветствовал вас клюкой. Старик немного эксцентричен, но вполне адекватен. Бывает. Вопрос теперь заключается в том, где он сейчас может быть?

— Но учитель! — взволновано воскликнул молчавший до этого Торми и подёргал того за рукав. — Это ведь не повлияет на наши планы?!

— Нет, — улыбнулся Анемон мальчику. — Какая, в сущности, разница. Госпожа Мазахака, не желаете ли составить нам компанию? — обратился он к ней. — Это будут небольшие семейные посиделки.

Тея, нацепив на себя маску благовоспитанности, учтиво согласилась, собираясь одним глазком взглянуть на то, что он имел в виду.

Торми утянул учителя вперёд, горя нетерпением поскорее добраться до места события. Девушка почувствовала бы себя счастливей, если бы её оставили одну, медленно брести следом, приводя в порядок мысли и внешний вид. К большому облегчению, хозяин дома не спросил, каким таким образом она смогла спуститься из окна, потому как домоправительницам это вроде как не положено. Зато Лель....

— И как это Вы умудрились спуститься с такой высоты? — поинтересовался злокозненный герцог, шагая рядом.

"Не вашего ума дело!" — мысленно послала она юношу с его вопросом, мечтая о том дне, когда сможет сбросить личину Мазахаки и высказать ему всё, что накипело. Но пока она должна вести себя благоразумно, насколько это по силам, и в меру любезно.

— Никогда бы не подумала, что Вы склонны обо мне беспокоиться. Спуск действительно дался тяжело, но, как видите, всё закончилось благополучно.

— Я-то вижу, но... выломанная решётка и связанная, должен заметить, весьма искусно "верёвка"...

— Что Вы хотите этим сказать? — прервала она его — неизвестно до чего он так договорится.

"Ещё бы мешок до кучи приплёл!" — презрительно подумала она и запнулась за попавший под ногу корень. Падая, девушка вцепилась в шедшего рядом герцога. "Мешок! Мешок-то всё ещё там!"

— Уважаемая, — прошипел Лель, видимо, с большим трудом устояв на ногах, — не могли бы Вы в следующий раз вести себя посдержанней. Будь Вы посимпатичней, я бы ещё подумал...

Тея нервно оглянулась на особняк, возвышающийся на фоне звёздного неба — они уже успели далеко углубиться в благоухающий цветами сад, наполненный таинственными звуками ночи. "Если будет на то воля Лулона, мешок подождёт до утра".

В кустах мелькнул белый хвост... Или ей померещилось?

— Чего Вы там бормочите? Идёмте, нас уже все ждут, — поторопил Лель.

Полянка, обнаруженная за следующим кустом, живописно говорила о намечавшемся здесь знатном пире. Две большие плетёные корзины хранили в своём лоне фрукты, бутерброды и кучу сладостей. В золочёном ведёрке с водой охлаждалось вино. Над костром поджаривалась на решётке рыбка. Вкусные запахи рассеивались по округе, и Тея поняла, что ужасно проголодалась.

Розмари в красном кружевном платьице разливала зелёный чай в белые чашечки. Завидев девочку, Лель тут же направился к ней, отогнав попутно от бутылки вина её прислугу, обозвав их между делом бездельниками и тунеядцами. Тройняшки в долгу не остались, и лишь только герцог отвернулся, неприличными жестами показали, что они думают о нем лично и его высокомерии в частности. В воздухе повисло слово "сноб", но скандала за сим не последовало — безмятежная атмосфера и дружеская идиллия тому не способствовали.

Тея всё никак не могла понять, какую роль ей на себя взять на ночных посиделках — то ли нежданной гостьи, то ли гостеприимной хозяйки, то ли расторопной прислуги, поскольку присутствующие вели себя как кому в голову взбредёт, совершенно не соблюдая принятых правил поведения, соответствующих их статусу. Один герцог не забывал о своём происхождении и требовал к себе особого внимания, с презрением поглядывая на Анемона, пьющего вино на брудершафт с Лили Мирабилис. Только Тея было собралась присоединиться к Торми и Лайн, с видом голодных стервятников кружащихся вокруг костра с аппетитно скворчащей рыбкой, как оказалась взята в оборот его светлостью в качестве личной обслуживающей единицы.

— Милейшая, подайте мне бутерброд... да нет же, с ветчиной!.. И поменьше зелени, я Вам не травоядное. Ох, духи, Вы так медлительны. И не трясите волосами над едой. Когда Вы их в последний раз мыли? В них штукатурка, если Вам невдомёк. Вина мне! Нет, не из этой бутылки, она початая. Откройте новую. И охлаждённое я сегодня не хочу. НЕ В ЭТОТ БОКАЛ! Вы что не видите, что он грязный? Ах да, у Вас же разбиты очки. Анемон, почему ты её не уволишь? Я бы давно распрощался с такой прислугой.

От злости у Теи тряслись руки и сводило судорогой лицо от услужливой улыбки. В этот момент она по-настоящему ненавидела герцога. И чтобы хоть как-то отвлечься и в порыве бесконтрольной ярости не задушить гостя работодателя, она со злорадством представила, как снова входит в потайную комнатку и находит в гробу Леля Миено с белой лилией на груди. Тяпнув по такому поводу винца, Тея прислушалась к звукам, изливающимся из ситары в руках... кажется, Лулу Мирабилис.

— Милейшая, плесни-ка мне ещё вина...

"Собственноручно закопаю!"

В дальнем конце сада что-то взорвалось, и в ночное небо взвился столб дыма.

— Запахло жареным, — констатировал Торми, даже не взглянув на поднимающийся над зелеными кущами дым. — Кажется, рыбка сготовилась!

Дальнейшие события для Теи потонули в лёгком тумане, где собственные эмоции воспринимались отдалённо, а чужие голоса казались плохо различимыми. Она выполняла требования герцога с отстранённой решимостью, но не так качественно, как тому бы хотелось. Когда же она, наконец, пролила вино на его рукав, окрасив белоснежные кружева тёмно-красным, Лель не обратил на это никакого внимания, произнося тост за свою матушку, чьей настоечкой, переданной в подарок Анемону, они и угощались. Тея не преминула присоединиться, чувствуя, как размякло и согрелось тело от возлияний, и поддержала тост, осушив бокал до дна.

Сад наполняли странные звуки. То мерещился боевой клич кота, то удары, будто кто лупил палкой по дереву. Внезапные хлопки распространяли запахи серы и гари.

Музыка то замолкала, то звучала вновь. Искусная игра сменялась её жалким подобием, и тогда Тее хотелось проломить голову музыканту. Но когда она была готова это сделать, герцог отвлекал её навязчивым требованием, и она забывала своё злодейское намерение, пытаясь понять, что же ему на сей раз понадобилось.

Так проходили минуты, а может, часы.

Тея с удивлением обнаружила, что дети больше не составляют им компанию. Сытые и довольные они, видимо, вернулись в дом. Девушку и саму клонило в сон, но она неведомо почему с ним боролась, упрямо разлепляя глаза.

Лица Леля и Анемона раскраснелись от выпитого, но, казалось, молодые люди способны просидеть так до самого утра. Как и тройняшки, которых она теперь никак не могла отличить одного от другого. Они словно были одним целым в трёх лицах.

— Ты вечно со своими намёками. Если я спросил о девушке, то это не значит, что она мне понравилась. Тем более что имеет большое значение, знакомая она твоя или нет, — проговорил Миено на удивление ровным голосом.

Анемон поправил тёмные очки, в чьих стёклах отражалось пламя потрескивающего костра; он задумчиво крутил в пальцах палочку с нанизанным кусочком рыбы.

— Однозначно, — проговорил он. И Теи вспомнилась та ночь в подвале, где единственным источником света была свечка, пока не потухла. Именно тогда, как ей сейчас казалось, родилось определённое родство душ, подкреплённое лаконичными и многозначительными фразами Анемона, которые теперь оживили воспоминания, заставляя лишний раз окунуться в прошлое, когда всё только начиналось...

— Она мне показалась прекрасной феей из сказки, — вдохновенно проговорил Лель. — Её глаза ослепляли. Но мне и поговорить с ней как следует не удалось. Я мало что выяснил.

Тея помешала угли в костре и устроилась на кем-то оставленном пледе возле пахучего куста смородины. Её веки тяжелели.

— Она убежала, по-своему распрощавшись со мной, — прислушалась девушка к убаюкивающему голосу Леля. — Но кое-что оставила, и теперь я думаю, что смогу без труда с ней встретиться. — Тея услышала шелест бумаги. — В ней говорится о встрече в полдень, и место указано. Я намерен сходить.

Засыпая, Тея отметила, что у неё тоже на завтра назначена встреча с Драценой, и как раз в полдень. Какое странное совпадение.

* * *

Анемон встал с нагретого собственным телом места и затушил водой из котелка тлеющие угли.

Небо светлело на востоке.

Лель ушёл ночевать в свою спальню, а близнецам этого подвига проделать не удалось. Как и госпоже Мазахаке, свернувшейся на пледе. "Не годится ей спать на земле". Анемон поднял девушку на руки, лёгкую как пёрышко. С её головы соскользнул парик и повис на ветке.

"Скоро рассвет", — отстранённо подумал Анемон и зашагал к дому.

* * *

Утреннее солнце беспрепятственно проникало сквозь приоткрытое окно и безжалостно щекотало тёплыми лучами нос темноволосой девушки. Тея морщилась, вскидывала руки, но раздражающий свет не желал исчезать, и, не выдержав, она резко подскочила на кровати, намереваясь высказать накипевшее надоедливому светилу. Но тут же свалилась обратно, в мягкий плен пуховой перины и подушек, со стоном схватившись за голову. По комнате плыл аромат начинающей зацветать сирени, радостное чириканье воробьев звонкой трелью подчеркивало прелесть утра и всю плачевность состояния Теи. Следовало встать, но выбраться из постели представлялось очень проблематичным и не особо существенным делом. Куда как приятней тешить собственную головную боль и тихо радоваться, что проснулась в собственной кровати, а не под смородинным кустом — воспоминания о нём было последним из того, что смогла вспомнить Тея о вчерашнем пикнике.

С трудом преодолев затягивающую негу тёмно-голубых простыней и снежно-белых подушек, девушка сползла на пол в надежде на освежающую прохладу. Кое-как оклемавшись и найдя в себе силы умыться и сменить измятое перемазанное платье на новое, обнаружила, что парик — одна из главнейших составляющих её образа — пропал неизвестно где и при каких обстоятельствах. Подавив страдальческий стон, она попыталась припомнить подробности вчерашней ночи. В голову ничего хорошего не приходило. Честно сказать, воспоминания не радовали — в голове засел зарвавшийся герцог, буйные дети, звуки драки в глубине сада, улыбающийся Анемон и настойка герцогини Мон. Собственные действия вспоминались со скрипом и ничем конкретным по поводу парика помочь не могли. Оставалось надеяться, что никто ничего не заметил, а парик сам найдётся. Тяжко вздохнув по поводу принятого решения, Тея залезла в свой чемодан в поисках другого парика, немного отличающегося большей аккуратностью и рыжиной. Поправляя у зеркала обновку, отметила, что после вчерашнего ей и не особо-то нужен сегодня грим, но всё же так сильно отходить от образа не следовало, и белила вкупе с набором теней легли на положенные места. Впереди был долгий день и, если признаться, начало его не предвещало ничего хорошего.

На кухне ожидаемо никого не оказалось — слишком рано для утомившихся детей и припозднившихся хозяев. Осушив полкувшина приятно подслащённого морса и приветственно щёлкнув по жестяному боку подлетевший чайник, она почувствовала себя ощутимо лучше, но всё ещё весьма далёкой от состояния привычной бодрости. Тея распахнула окна, впустив в помещение нежное благоухание ранних роз, пожмурилась на солнце, заметила кота, притаившегося среди маргариток, и решила испечь что-нибудь лёгкое, сладкое и ароматное, как сегодняшнее утро, но в голове упорно всплывало блюдо оладий и Торми, всегда готовый к пищепоглотительным подвигам. Нет, этот не оценит её вдохновенного порыва, а для герцога так и вовсе стараться не хотелось. Вяло передвигаясь от стола к шкафам и плите и неспешно собирая завтрак, девушка не сразу заметила хозяина дома, нарисовавшегося на пороге кухни.

Небрежно прислонившийся плечом к некогда пострадавшему косяку, он всей своей фигурой олицетворял бодрящую свежесть, солнечную лёгкость, кружащее голову благоухание и томность ускользающего сна. Травянисто зелёный шёлк халата подчёркивался белым поясом на стройной талии, по плечам блестящими тёмными змеями рассыпались ещё влажные пряди, на обнажённой ключице застыла капелька воды. И глаза... Нежная весенняя зелень с тёмной затягивающей глубиной, сверкающие драгоценные камни, неведомые и притягательные. Тея плюхнулась на стул, заворожённо уставившись на ослепляющее видение, чувствуя, что готова выполнить любую прихоть этого существа.

Анемон смотрел как-то обескураживающе серьёзно, с ноткой разочарования в тающей полуулыбке.

Девушка поймала себя на мысли, что готова весь день просидеть так, любуясь контрастом светлой кожи и тёмных волос, служащих прекрасным обрамлением для удивительных, затягивающих глаз. Тея сглотнула и скривила личико — подступающий приступ тошноты напрочь перебил разлившуюся ауру очарования. Ощущение тепла и спокойствия, возникшие под поистине божественным взглядом, растворились под натиском реальности: очевидно, она переоценила состояние собственного самочувствия, её мутило. Все мысли по поводу прекрасности нежданного явления пропали, заменившись на глухое раздражение при виде того, как на губах Анемона вновь начала расцветать улыбка. Захотелось от души съездить по отвратительно довольной морде, стереть эту улыбочку. Как он смеет так бодренько выглядеть, да ещё и являться пред ней весь сияя, как начищенный чайник, когда ей так плохо?!

Тея злобно скрипнула зубами и, с остервенением ухватившись за ложку, словно это был её боевой топор, испепеляюще зыркнула на Анемона. Тот, будто и не замечая, как скривилось личико Мазахаки при созерцании его особы, обезоруживающе улыбнулся и лёгкой походкой направился прямо к ней, вытаскивая из кармана свёрнутый лист бумаги. Тея от этой улыбки вновь скатилась в состояние блаженной прострации и оцепенело смотрела, как хозяин дома подходит ближе, усаживается рядом, аккуратно расправляет исписанный лист плотной бумаги с красивыми вензелями и кладёт его перед ней.

— Госпожа Мазахака, — голос, словно шёлковый бархат, зелёные глаза таинственно мерцают.

— А?..

— Подпишите вот здесь и здесь, пожалуйста. — В руке вдруг вместо ложки оказалась тяжёлая золочёная ручка, и изящный палец подчеркнул ногтём место, где она без раздумий поставила свою подпись, лишь на мгновение оторвавшись от созерцания мерцающе-зелёных глубин его глаз. — Спасибо. А теперь приложите ладонь сюда.

Теряясь в золотисто-зелёном тумане его взгляда, Тея послушно положила руку на чистую часть листа рядом с элегантным вензелем и краем глаза заметила, что на кухне находится ещё и Торми. Облокотившись на стол, одной рукой он поддерживал растрёпанную рыжую шевелюру и с любопытством наблюдал, как на плотной гербовой бумаге под ладошкой домоуправа расцветает ещё один вензель. Когда он успел прийти? Мальчишка нашёл где-то вчерашнюю корочку хлеба и с удовольствием вгрызся в сухарь — создаваемый им хруст нарушил воцарившуюся гармонию. Тея вдруг осознала, что делает что-то не то, но не поняла, в чём же суть неправильности происходящего. Она с непониманием смотрела, как Анемон ловко выдёргивает лист из-под её руки и протягивает Торми, с готовностью заглатывающему сухарик и достающему из кармана ещё одну ручку.

— Распишись как свидетель, — деловой тон отрезвил, словно ушат холодной воды, и Тея с запозданием сообразила, что только что подписала не пойми что.

— Ладно, но я всё равно не понимаю, зачем вам это нужно, учитель, — мальчишка пожал плечами и стремительно вывел размашистую подпись в уголке. — Где оно?

— В чайном шкафчике, нижняя полка. — Анемон деловито скатал заверенный подписями листок в трубочку.

Торми же быстренько устремился к шкафу и достал оттуда тарелку с пирожными: тонкие бисквитные коржики венчали пышные облака взбитых сливок и дольки политых мёдом персиков. Глаза ребёнка сияли.

— Если вдруг ещё понадоблюсь, обращайтесь в любое время! — вдохновенно осведомил он и торжественным шагом вышел из кухни, с величайшим почтением неся перед собой драгоценную ношу, словно ему по меньшей мере доверили нести Маску Императора.

Тея сидела ни жива ни мертва, соображая, во что же это она сейчас ввязалась и что это вообще было. Анемон же, как-то подрастеряв своего ошеломляющего обаяния, проводил ученика ироничным взглядом:

— Всенепременно, милое дитя, — и обратился к девушке: — Не желаете ли поближе познакомиться с полем деятельности для реализации ваших обязанностей?

Она постаралась вложить в свой взгляд множество эмоций, слишком противоречивых друг другу, но Анемона это не смутило.

— Ах да! Поздравляю вас с официальным трудоустройством семьей Арахуэнте! Позже я отдам вам вашу копию контракта.

Тея попыталась вспомнить, поставила ли она в подписи своё настоящее имя или расписалась как Мазахака Бильбергия, а потому несколько отрешённо кивнула на радостный и довольный тон работодателя. Но в голове лишь мелькал изумрудно сверкающий туман и обволакивающий голос. Как же это бесило! Одновременно хотелось растерзать человека, настолько сбившего её с толку, и посмотреть ещё на его завораживающее совершенство. Девушка хмуро взглянула на хозяина дома, тихо ворковавшего с зачарованным чайником. " Зараза!"

— Госпожа Мазахака!

— Что?! — у Теи возникло неприятное чувство, что он прочитал её мысли.

— Пожалуйста, не отлучайтесь сегодня никуда. После завтрака я всё же хотел бы устроить экскурсию по дому. Кстати, а что планируете подать к завтраку?

Девушка неприязненно посмотрела на раздражающе благодушного Анемона и нехотя выдала:

— Что-нибудь лёгкое, сладкое и ароматное...

"Стоп, а как же встреча с Драценой?!" Оставалось надеяться, что обзор местных достопримечательностей закончится к полудню, и она успеет на кладбище.

* * *

Ветер коснулся его губ шаловливым поцелуем, прогоняя нежную дрёму. Герцог сладко и с удовольствием потянулся, мышцы томительно заныли, выражая протест против неудобной позы, в которой он позволил себе уснуть. Лель открыл глаза навстречу новому дню и с удивлением обнаружил, что прикорнул на скамейке, увитой диким виноградом, в ожидании встречи с загадочной незнакомкой. А стоило ему вспомнить о ней, как щёки полыхнули мягким жаром, а взор затуманила дымка мечтательности. Чем больше времени проходило с той первой встречи, тем обворожительнее становился мысленный портрет девушки, назвавшейся Драценой. Бархатная тьма её глаз манила очарованием...

Этой ночью он почти не спал, предвкушая свидание со своей феей, и едва развеялся утренний туман, как решил немедля проследовать по указанному в случайно оброненной записке адресу.

Плавающий в яркой синеве огненный шар катился к зениту, приближая назначенное время. Лель чувствовал в груди сладостное волнение и нетерпение. Мыслями, с кем именно должна здесь встретиться девушка и почему записка, подписанная её именем, оказалась у неё же, он решил себя не утруждать. Да это, собственно, не имело значения. Ему хотелось увидеть Драцену при свете дня и познакомиться поближе. В ночном мраке он не особо отчётливо её разглядел и всё что не увидел, ему дорисовало бурное воображение, недостаток в котором он не испытывал. Получилась привлекательная и весьма достойная его внимания картина. Тайна, обволакивающая весь образ девушки, притягивала и манила. Незнакомка стала для него приятным наваждением, от которого избавиться он не желал.

Перебраться поближе к месту встречи было прекрасной мыслью, но вот засыпать всё же не стоило — что если бы он проспал назначенное время? Но всё обошлось, и Лель прищурился на солнце, достал записку и вчитался в несколько строк, написанных аккуратным мелким почерком. Он с сомнением огляделся — местное кладбище было определенно очень ухоженным и любопытным местом, но вряд ли кому, кроме его прекрасной феи, пришло бы в голову назначать встречу в столь неоднозначной обстановке. Даже более того, он был бы разочарован, если бы столь таинственная особа выбрала менее подходящее её образу окружение. Единственное, что несколько выбивалось из складывающегося впечатления о ней, так это время — полдень, когда свет солнца столь безжалостен к тайнам ночи.

Но атмосфера, царившая вокруг, умаляла этот недостаток. Ярко-изумрудная трава аккуратных газонов нарядной бахромой обрамляла холодный серый камень склепов и белый мрамор надгробных плит. Солнечный свет казался особенно беспристрастным и отстранённым, словно нехотя являя миру лики недвижных статуй, щедро украшенных свежими и увядающими цветами. Аккуратные клумбы с ярко алыми мелкими гвоздиками, расползшиеся плети азарины и плюща, словно в ласке прильнувшие к постаментам и декоративным колоннам, поддерживающим миниатюрные портики, едва уловимый запах пряных специй, смешанный с тонким ароматом храмовых благовоний и горечью травы... Строгие очертания букв, выбитых на мраморе, чёткие линии эпитафий с редкими элегантными завитками вензелей, удивительная тишина, нарушаемая лишь шелестом травы и маленьких изящных декоративных кустиков за коваными оградками под порывами ветра... Старое кладбище Феланды, красивое, ухоженное, пустынное — невольно навевало ощущение покоя и замершего времени.

В отдалении виднелся храм. Стройные мраморные колонны и прохладный полумрак за ними, так и влекли приобщиться к божественному, вдохнуть аромат цветочных свечей. Лель приблизился к нему, ощущая какую-то непонятную эйфорию. Перед святилищем, склонив в скорби голову с вплетёнными в каменные пряди волос цветами, статуя прекрасной Мирры охраняла покой мёртвых. Величественная и понимающая. Лель мимолётно взглянул на богиню смерти с чувством светлой печали и вдохнул аромат алой розы, прихваченной для встречи. "Где же моя богиня?"

* * *

Поглядывая из-за колонны на темноволосого юношу, Драцена сжала в руках кожаный шнур. Подойти неслышно сзади, набросить на беззащитное горло удавку и безжалостно затянуть... Девушка одёрнула себя — раздражение на Тею не повод для убийства невинного посетителя кладбища. И откуда его только нелёгкая принесла? Стоит как раз на том самом месте, где назначена встреча!

Драцена досадливо вздохнула, покидая наблюдательный пост, и направилась к юноше, всем своим видом напоминающим печального принца у могилы возлюбленной. На его лице отражалась светлая грусть. Девушка обдумывала, чего бы такого сказать, чтобы он поскорее убрался со своей романтичной физиономией и не мешал сосредоточиться на серьёзном деле, но только она подошла и раскрыла рот...

— Я вас ждал, — объявил он дрогнувшим голосом и сунул ей под нос красный бутон.

Драцена удивлённо взяла цветок, искоса поглядывая на незнакомца. Она решительно не помнила, когда и где с ним встречалась, но такое было вполне допустимо, учитывая, какую тайную и опасную жизнь она ведёт.

— Вы, верно, удивлены, увидев меня здесь, но... если бы вы так быстро не убежали, я бы вернул записку, которую вы случайно обронили, — сообщил юноша, откровенно её разглядывая.

— Записку? — уточнила Драцена. — Ах, записку... — тянула она время, пытаясь сообразить, что ему нужно, но его пытливый взгляд отвлекал.

— Ну да. Должен признать, той ночью вы произвели на меня сильное и неизгладимое впечатление. Вы были так... хм... несдержанны...

— В самом деле? — выгнула она бровь. — Что ж... А вы меня, случайно, ни с кем не путаете?

Юноша измерил её изумленным взглядом.

— С кем же я могу вас путать?

Драцене пришла удивительная мысль: они с сестрой похожи почти как две капли воды, и если он где-нибудь столкнулся с Теей, то теперь вполне мог и обознаться...

— И кто же я, по-вашему?

— Вы? Честно говоря, не знаю, — улыбнулся юноша. — Всё, что мне известно, это ваше имя — Драцена.

Драцена вздрогнула. Ну ладно бы он познакомился с Теей и теперь принял её, Драцену, за сестру, но откуда, духи подери, он узнал её имя? Она насторожилась, глядя на это аристократическое и незнакомое лицо, не лишённое, впрочем, привлекательности. Ой, как не лишённое! Твёрдые черты под нежной, тронутой лёгким румянцем кожей, шёлково блестящие золотисто-каштановые пряди волос, даже на взгляд удивительно мягкие. В груди разлился жар, и сердце часто забилось от его взглядов, от страсти, вспыхивающей в завораживающих аметистовых глазах, обрамлённых тёмными изогнутыми ресницами, и манящей прелести губ...

— Я помню каждую подробность, каждую мелочь той ночи, — прошептал он с придыханием.

Щёки Драцены вдруг вспыхнули. На мгновение она позавидовала Теи и... не смогла сдержаться, пребывая во власти нахлынувших чувств. Внезапно — не только для него, но и для себя — схватила юношу за лацканы, притянула к себе и впилась губами в его влажные, мягкие и податливые губы с привкусом ванили. Это был долгий, невероятно сладостный и страстный поцелуй, сводящий с ума и лишающий сил. Драцена с трудом оторвалась от его губ, не понимая, что она творит с этим незнакомым, в сущности, человеком, и едва отдышавшись, приняла важное и после всего неожиданное, но единственное верное решение:

— А теперь вы должны умереть!

Глава 11

"Зачем приехал герцог"

Мало что найдется на этом свете столь же неуловимое как правда.

Анемон,

при попытке выяснить, кто разбил его любимую чашку.

Стопка фарфоровых тарелок мелодично звякнула, когда Тея захлопнула дверцы буфета с убранной после завтрака посудой. Девушка удовлетворённо оглядела чисто прибранную кухню, прикинула, что обед готовить ещё рановато и, откинув скомканное льняное полотенце, решила напомнить о себе хозяину дома. Что-то он там обещал насчёт экскурсии, которая явно будет нелишней. Если она правильно поняла смысл контракта, то можно считать, что этап по втиранию в доверие выполнен и представляется прекрасная возможность раздобыть полноценный план дома. Есть, конечно, ряд смущающих и обескураживающих обстоятельств по поводу заключения его, но, плотно откушав и вдоволь навозившись с кастрюльками и мисками, Тея пришла к выводу, что это просто не выветрился вчерашний хмель, ничего более.

В холле она отловила секретничающих о чём-то Торми с Лайнерией и осведомилась, где может сейчас находиться господин Анемон. Подозрительно примолкшие дети посоветовали ей заглянуть в кабинет при библиотеке и передали сильно запоздавшую просьбу принести туда чашечку чая. Недовольно поджав губы, она всё же вернулась обратно за чаем.

С трудом удерживая тяжёлый разнос, уставленный хрустальными вазочками и тонким фарфором, Тея признала, что со злости малость перестаралась со сладостями к чаю — количество их явно было рассчитано как минимум на голодного Торми, что уже говорило о многом. Она постучала ногой в дверь кабинета и на всякий случай пнула её посильнее. Дверь оказалась заперта и ничего похожего на предложения войти тоже не последовало.

— Ну и? — окинув хмурым взглядом неуступчивую преграду, она от души попинала пяткой резную филенчатую поверхность.

— Госпожа Мазахака! Вы ошиблись кабинетом.

Голос Анемона донёсся из соседней двери.

— Иметь столько кабинетов в одном доме — это просто неприлично, — едва слышно пробормотала девушка, входя в новое для себя помещение.

— Поставьте пока, я сейчас закончу.

Анемон что-то с сосредоточенным видом строчил в пухлой тетради, периодически поглядывая в настольное зеркальце — себя он там так увлечённо описывал, что ли? Тея неспешно принялась расставлять на миниатюрном столике тарелочки с мармеладом и печеньем, бирюзовый круглый чайничек с легкомысленным узором из белых мотыльков, вычурную чайную пару и по въевшейся уже привычке осматривать комнату на предмет нахождения в ней чего-либо, что могло оказаться Зелёной Хризантемой. Что странно, помещение в этом плане оказалось на редкость бесперспективным — только на стене висел большой шёлковый веер с непонятным зелёным растением, смутно напоминавшем пресловутый цветок. Опустошив разнос, девушка замерла, не зная, чем ещё заняться, Анемону явно не было до неё никакого дела, а потому, не долго думая, она уселась в кресло и нагло зажевала засахаренную апельсиновую дольку.

— Ну-с, госпожа Мазахака, — посмотрел на неё Анемон зелёными глазами, убирая тетрадь в ящик стола и запирая его на ключ, что не ускользнуло от внимания Теи, — вы готовы проделать со мной небольшую прогулку по дому?

— А как же чай? — окинула она взглядом нарядные тарелочки с лакомствами.

— Ах да, чай. Не присоединитесь ли ко мне? У меня тут как раз есть одна лишняя чашка.

Она разлила душистую жидкость по чашечкам, наблюдая краем глаза, как юноша усаживается в мягкое кресло рядом со столиком, и отметила, что он так и не надел тёмные очки, предоставляя ей удовольствие любоваться изумительно зелёными глазами. Впрочем, скоро она почувствовала отголосок утренней похмельной дурноты и поспешила отхлебнуть из чашки.

Анемон выглядел задумчивым и не проронил ни слова, меланхолично грызя печенье. После чаепития Тея унесла посуду на кухню и вымыла её дочиста. Тарелочку же с остатками сладостей конфисковал по дороге Торми, пояснив, что сие необходимо для творческого процесса, который бурно развила в Классной комнате Розмари. Девушка выразила восхищение — она и не знала, что младшая Миено так даровита.

— О да, её работы... эм... в общем, это надо видеть, — скосил взгляд на десерт мальчик. — А может, и не надо, — прошептал тихо.

— Конечно-конечно, мы с Ане... господином Арахуэнте как раз собирались осмотреть дом, заглянем и в Классную... — Тея понятия не имела, где находится Классная, но Анемон-то точно в курсе.

Покончив с посудой, она нашла юношу в коридоре рядом с кухней, тот прохаживался от постамента с вазой полной цветов до дверей в кладовую. Начать тщательный — что особенно подчеркнул Анемон — осмотр дома решили с холла. Тее было всё равно, она уже успела много чего осмотреть, а в некоторых местах и убраться. Анемон немногословно объяснял предназначение каждой новой комнаты, куда девушка ещё не заглядывала — те были заперты и открывались предусмотрительным хозяином большой увесистой связкой ключей. Тея с вожделением уставилась на ключи: какую бы она имела тут власть, заполучи такое богатство в личное пользование!

— Вы их получите, — словно прочёл её мысли Анемон. — Но без особой надобности не гуляйте по дому, а то мало ли что...

Тея кивнула, понимая, что он не хочет, чтобы она шастала, где ей вздумается, тем самым удостоверившись, что ему есть что скрывать.

Они забрели в неизвестную ей часть дома. Девушка озиралась по сторонам, отмечая, что привинченные к стенам позолоченные изысканные канделябры давно не видели тряпки, а уложенный чередующимися красными, синими, жёлтыми и зелёными треугольниками пол — метлы.

Анемон предложил войти в очередную комнату и распахнул пошире дверь, которой — и Тея могла в этом поклясться — ещё минуту назад тут не было. Почувствовав, что хозяин дома что-то задумал, она нерешительно шагнула за порог. Чёрно-белые полосатые стены с зелёными завитками ни то дыма, ни то растений сразу показались знакомыми, а валяющаяся на травянистом ковре оконная решётка лишь подтвердила догадку. И зачем они сюда притащились? Не заставит же он её чинить окно?

— Думаю, здесь вы уже всё рассмотрели и потрогали, — тактично напомнил Анемон.

Куски оторванной вместе с решёткой штукатурки наглядно подтверждали его слова. Окно, осиротевшее сорванными домоуправшей занавесками, беспрепятственно впускало в комнату дневной свет, освещающий общий беспорядок.

— Думаю, да, — согласилась Тея, вовсе не чувствуя угрызений совести, стараясь придать себе беспристрастный вид. Анемон взглянул на неё с интересом, словно ожидая, чего ещё выкинет нанятая прислуга. — А чья это спальня?

— А вы как думаете?

Она приоткрыла рот, но вовремя сообразила, что озвучивать догадку — не в её пользу. Будет время, и она ещё сюда заглянет. Не для того чтобы прибраться, хотя и такой повод будет уместен, если её здесь застукают в момент более тщательного и углублённого осмотра спальни господина Арахуэнте.

— Полагаю, не имеет смысла здесь задерживаться, — пришёл он к выводу и провёл рукой по нижнему завитку замысловато украшенного канделябра — в полосатой стене открылась ещё одна потайная дверь.

Тея нахмурилась и поджала губы — что тут вообще происходит?

Следуя за предупредительным работодателем, вещавшем о возможности вляпаться в паутину, споткнуться о незаметный порожек и поскользнуться на неведомо кем оставленной обглоданной кости, Тея размышляла о том, что отыскать пресловутый цветок будет не так-то легко в таком большом и, главное, небезопасном доме, полном замаскированных дверей и потайных ходов.

Миновав гардеробную, уже не столь её впечатлившую, и коридор, где накануне Теи довелось приложиться лбом о стену — о чем красноречиво свидетельствовала россыпь штукатурки на полу, они оказались в комнатке с гробом. Анемон как-то смущённо поведал ей, что здесь он иногда спит, когда в доме случается наплыв нежданных гостей и вообще хочется покоя и тишины. Тея понимающе покивала, припомнив герцога, и с одобрением заметила, что это очень разумный шаг с его стороны. Молодой человек удивлённо примолк, а потом разразился патетическими благодарностями Лулону, Мирре и Те-Лу, что наконец-то нашёлся человек, прекрасно его понимающий. Девушка попятилась, не ожидая такой экспрессии от обычно столь флегматичного человека, мелькнула мысль, что на самом деле он псих и сюда, в потайную комнатушку без окон, приводит несчастных жертв для ритуальных убийств — вон как про богов соловьем разливается. Даже и гроб уже приготовил. Тея поежилась от разошедшейся фантазии, пока Анемон с непринужденной улыбкой рассказывал про то, что столь понимающим до сих пор был лишь кот и поинтересовался — не видела ли она его сегодня. Девушка отрицательно помотала головой и поспешила выйти в коридорчик.

Экскурсия продолжалась. Тея периодически с подозрением поглядывала на хозяина дома, вдруг начавшего посвящать её в историю каждой завалящей вещички на их пути. Возникло стойкое ощущение, что он решил подвергнуть её особо изощрённой пытке и заговорить до смерти, вставляя в свои пространные рассказы каверзные вопросы, явно имеющие своей целью выяснить о ней всю замолчанную ранее информацию. У Теи уже разболелась голова от попыток запомнить как можно больше и разболтать как можно меньше, но совсем не отвечать ему она почему-то не могла. В частности, за просмотром фантастического бального зала, стилизованного под не иначе как подводный дворец, она поймала себя на том, что с неприязнью в голосе рассказывает о полном отсутствии снисхождения сестры во время обучения её танцам. Анемон внимательнейшим образом слушал, неспешно вышагивая вдоль стены цвета морской волны.

Осознав происходящее, Тея с возмущением захлопнула рот и поинтересовалась, скоро ли закончится осмотр дома, а то так недолго и без ужина остаться.

Оказалось, что скоро, вот буквально ещё пара кабинетов, библиотека и Классная комната.

— Но в библиотеку мы сейчас пройти не сможем, ключи от неё у Торми, а он так просто туда никого не пускает.

— Почему это?

— У него очень ответственная должность в этом доме, он Хранитель библиотеки. В общем, это непросто. Я-то, конечно, могу туда попасть и без его разрешения, а вот вам, уважаемая госпожа Мазахака, двери не откроются.

— Ну и не надо. Куда в таком случае лучше пойти дальше?

— И всё же я бы очень вам советовал заглянуть в библиотеку. А вот, кстати, и Торми.

В коридоре посреди ковровой дорожки сидел рыжий мальчишка и обнимал летающий чайник. Увидав приближающуюся пару, он вскинул голову, встряхнул шевелюрой и тоскливо вздохнул.

— Что ты тут делаешь?

— Учитель... Понимаете... Я, наверно, не буду обедать.

— Что-то случилось?

— Да нет, ничего особенного.

— Что-то на тебя не похоже. — Анемон подошёл поближе к ребёнку.

— Я, наверно, пойду. Прогуляюсь по саду. Подышу свежим воздухом.

Торми ещё раз вдохнул, поднялся с пола и, не выпуская тихо пыхтящий чайник, скрылся за поворотом, твёрдо чеканя шаг под задумчивыми взглядами присутствующих.

— Хм...

— Может, он поссорился с вашей племянницей и барышней Миено? — обеспокоено высказала предположение Тея.

— Да нет, вряд ли. Это определённо не могло бы повлиять на его аппетит. Возможно... Впрочем, не важно, давайте проследуем дальше.

Задумчиво дойдя до следующей в коридоре двери, Анемон вдохнул, будто перед прыжком в воду, и приглашающе её распахнул со словами: "А это Классная комната".

Девушка, заразившись настроением хозяина, неуверенно шагнула в проём и с любопытством оглянулась. Следом за ней зашёл и Анемон, взгляд его сразу приковала большая, на полкомнаты, мозаика на полу. Заметив изображение, Тея с трудом подавила крик ужаса и в поисках поддержки трясущейся рукой вцепилась в анемоновскую ладонь. Пожалуй, до сих пор ей не доводилось видеть столь жуткое и завораживающее зрелище — с трудом опознаваемые насекомые, до омерзения реалистичные, посвёркивали осколками разбитых ваз и явно занимались не мирными делами. Вывороченная голова с длинными рогами расположилась на изрядном расстоянии от поедаемого тела. На фоне буйной кровавой расправы насекомых уж совсем неуместно смотрелась увлечённо выкладывающая чьи-то лапки белокурая девочка. Розмари Миено, наряженная в нежно-розовое платьице, придирчиво вертела в руках округлый камушек, прикидывая его место в создаваемом шедевре, а у полуприкрытого тёмными шторами окна на стуле сидела Лайнерия, углубившаяся в чтение толстого фолианта.

— Анемон! — обрадовалась сестра Леля приходу гостей и, отбросив очередной осколок, с улыбкой подбежала к вошедшим.

— Розмари... — побледневший юноша чуть нервно улыбнулся, стараясь не рассматривать подробности эпического жучинного побоища на полу.

— Нравится? — с детской непосредственностью вопросила Розмари, кокетливо накручивая длинный локон на пальчик.

— Эм. Определённо, очень интересно...

— У госпожи Миено, несомненно, талант, — решила поддержать хозяина такая же побледневшая Тея, отступая к двери. — Пожалуй, мне стоит уйти, не хотелось бы помешать...

— Да-да. Мы, пожалуй, пойдём.

От окна отчётливо послышался смешок, когда Анемон настойчиво потянул домоуправшу из комнаты.

— Ох, ну ладно, идите, я хочу закончить до отъезда. Времени осталось мало, — смилостивилась девчушка, устремляясь к неоконченной мозаике.

— Ага, не будем мешать, — пробормотал Анемон, аккуратно прикрывая за собой дверь.

— Меня сейчас стошнит, — призналась Тея, прислонившись к дверному косяку.

Слегка позеленевший спутник согласно кивнул, так же ища опоры в виде стены. Постояв немного и отойдя от пережитого, он тяжело вздохнул:

— Госпожа Мазахака, я, наверное, тоже не буду обедать. Лулон с ним, с обедом. Может, лучше прогуляемся по саду?

— Согласна, — бесстрастно отозвалась домоуправша, не представляя, как ей теперь забыть увиденное, но, возможно, свежий воздух поможет?

Спускаясь вниз, она поинтересовалась, верно ли, что Миено собираются покинуть их в ближайшее время?

— Да, завтра с утра за ними пришлют карету. Герцогиня Мон всегда об этом заботится.

Тея кивнула, мысленно поблагодарив матушку Леля за столь своевременную заботу. С отъездом Миено у неё появится куда больше свободного времени; прислуга Розмари вела себя в доме развязно, оставляя за собой живописнейшие бардаки — много мусора и пустых бутылок, да и лишившись общества столь притязательного гостя как Лель, она вздохнёт спокойно.

За порогом дома их встретила птичья трель. Макушки деревьев и кустарников покачивались на тёплом ветру, напитанном ароматами цветов и весенних трав.

Торми поблизости не наблюдалось, а вот кот выпрыгнул из зарослей голубых ветрениц на нагретую солнцем каменную дорожку и облюбовал сапоги Анемона, потёршись об них пушистым бочком.

— Хамелеон! — радостно воскликнул юноша, улыбаясь, как ребёнок. — Где ты был? Я так рад, что ты цел и невредим!

Тея с интересом посмотрела на кота, напоминавшего снежный ком, и приметила опалину на кончике хвоста.

— Что-то магистра Тараканиана не видно. Мы с ним так толком и не познакомились. — Девушке стоило больших усилий сохранять на губах вежливую улыбку. "Огреть чем потяжелее — было бы в самый раз для более тесного знакомства!", — подумалось ей со злостью.

Она поймала на себе осуждающий взгляд разноцветных кошачьих глаз. Хамелеон обиженно дёрнул хвостом и, гордо подняв усатую морду, с надменной грацией скрылся в анемонах.

— Можно вас попросить об одолжении? — печально вздохнул ему вслед Анемон.

— Ну?

— Не говорите в присутствии Хамелеона о магистре Тараканиане. Понимаете, у них не очень хорошие отношения.

Тея захлопнула рот. "Тут даже кот не от мира сего".

— Конечно-конечно. Как вам будет угодно. Всё что не пожелаете.

— Ах, оставьте эту официальность для герцога, — устало пробормотал Анемон. — Вот, кстати, и он.

Патлатая шевелюра мелькнула у ворот, и целую минуту гость осаждал калитку, дёргая и скребясь, пока Анемон не сжалился над дверью:

— Милейший, она открывается в другую сторону.

— Сам знаю, — огрызнулись с той стороны. И наконец во дворик ворвался совершенно обезумевший Лель.

При взгляде на него Теи подумалось, что над Феландой пронёсся смерч, но зацепил он исключительно герцога, изрядно потрепав и изорвав на нём одежду. Под глазом у Миено наливался всеми оттенками фиолетового привлекательный фингальчик. Тея беззвучно тряслась от смеха: верно, герцог дождался всего, чего заслуживал, имея такой скверный характер.

— Его светлость запнулись за собственное высокомерие и набили фингал? — не выдержала она, давясь смешками.

Он измерил её испепеляющим взглядом, отчего девушка чуть не свалилась от смеха в ирисы, и выдал, едва не выплёвывая каждое слово:

— В вашем городе творятся ужасные вещи, а Вы позволяете себе отпускать подобные шуточки!

— А что случилось-то? — подал голос абсолютно серьёзный Анемон.

— Это Лулон знает что! — продолжал громыхать герцог, проходя мимо них, направляясь к дому. — Розмари определённо здесь не место! Она должна срочно уехать! Мне нужно её найти. Где она?

— Она в Классной, но подожди... — кинулся за ним Анемон. Тея увязалась следом.

В холле герцог, увлёкшись собственными переживаниями, умудрился столкнуться с колонной, вызвав у девушки очередной приступ смеха, и резко ускорившись, почти ворвался в комнату, где его сестра создавала свой шедевр...

Воцарилась звенящая, напряжённая тишина.

Анемон с Теей, не решаясь войти внутрь, застыли у порога.

Наблюдая, как потрёпанный Лель безмолвно хлопается в обморок, девушка ему даже посочувствовала. Похоже, у несчастного выдался просто день потрясений.

* * *

— Почему я в твоей комнате?

Анемон отвлёкся от поливки хризантем из изящной посеребрённой леечки и обернулся на голос. На его собственной кровати расположился бледный и весь какой-то несчастный Лелендон Миено. Изумрудно-зелёное покрывало определённо не сочеталось с его цветом лица, делая и без того болезненный вид совсем уж пропащим, будто юноша умудрился подхватить смертельную болезнь сразу в последней стадии. Печальный взгляд, устремлённый на потолок, и его серьёзность лишь усиливали впечатление.

— Анемон?

— Я как всегда не мог найти, в какой комнате ты остановился. Вот, выпей.

Лель с сомнением посмотрел на протягиваемую чашку с прозрачным зеленовато-жёлтым содержимым.

— Да не бойся, не отравлено. Всего лишь ромашковый чай. Не морщись, там ещё мелисса и мед, я знаю, что ты терпеть не можешь заваренную ромашку. А тебе она сейчас не помешает.

Старательно кривясь, юноша всё же осушил поданную чашку и со вздохом откинулся на подушки.

— И всё же, почему именно в твоей?

— Что? — переспросил хозяин комнаты, вновь поглощённый хризантемами на столике, и, напоследок ласково прикоснувшись к бархатистой зелени листьев, ехидно осведомился: — А ты хотел попасть в комнату к нашей милой госпоже Мазахаке?

В ответ герцог лишь окатил его презрительным взглядом и уставился на потолок. Анемон улыбнулся, прихватил удобный стул, подтащил его к кровати и уселся рядом с капризным болящим.

— Здесь самая успокаивающая атмосфера, так что выбор очевиден. Рассказывай, мой друг, кто умудрился отоварить Мастера Цветов таким прелестным фонарём? С кем тебе посчастливилось встретиться?

В ответ Лель красноречиво промолчал и отвернулся.

— Неужели тебе довелось наконец познакомиться с Хами и её бандой? Нет? Впрочем, что им делать на кладбище? Только не говори, что ты встретился со своей "прекрасной феей"! — Под внимательным взглядом вопрошающего на щеках юноши начал расцветать нежный румянец, что вполне могло послужить доказательством того, что последнее предположение было верным.

— Вот как, — чуть удивлённо констатировал смущение герцога Анемон. — И встреча, насколько я могу судить, вышла бурной и определённо очень познавательной. Возможно, даже для обеих сторон. Признайся, что это была именно она, и я, так и быть, даже не стану выспрашивать подробности.

— Очень надеюсь, что не станешь. — Проницательность Анемона начинала действовать герцогу на нервы, и он страстно возжелал поскорее очутиться от него подальше. — Иначе кто-нибудь может пострадать.

— От чего? — спокойно отозвался зеленоглазый молодой человек, меланхолично покосившись на развороченное окно — следы недолгого, но разрушительного пребывания его непредсказуемой прислуги в его же собственной спальне.

— От меня, — буркнул Лель и протянул гостеприимному хозяину пустую чашку — якобы за добавкой — чтобы отвлечься от темы разговора.

Анемон с готовностью потянулся за молочно-белым чайничком с заваренной ромашкой и налил полную чашку, твёрдой рукой пресекая попытки отдёрнуть оную обратно — Лелендон действительно не любил ромашковый чай, хоть и признавал его полезность.

— Ну, спасибо, хоть предупредил, милый ты мой. И всё же скажи, я прав в своём предположении относительно "феи"?

— Почему это тебя так интересует? — юноша задумчиво всматривался в чай, не спеша его пить и не торопясь отвечать.

— Почему? Потому что если я прав, то складывается прелюбопытная картина с этой самой таинственной девицей, Драценой, как она тебе представилась.

— Чем же это она тебе так любопытна?

— Да хотя бы тем, что твоя "фея" совсем не так проста, как может показаться с первого взгляда. Чего только стоит "украшение" на твоём лице.

— Полагаешь, мне идёт? — процедил сквозь зубы Лель, вовсе не в восторге от слов собеседника.

— По крайней мере, не сильно портит твою милую мордашку, — отметил Анемон и протянул миску с компрессом. — Вот, возьми, кстати.

— Что это? — с подозрением отнёсся юноша к жёлтым цветочкам, залитым водой.

— Какой недоверчивый, прямо прелесть! Коровяк это, не узнаёшь уже? Где там твой синяк?

Успокоившись, Лель отставил так и не выпитый чай и позволил Анемону расправить лечебные лепестки поверх синяка.

— Ну, так и?

— Что?

— Я прав?

— В определённом смысле ты всегда прав, — уклончиво согласился герцог.

— Ага, — довольный Анемон откинулся на спинку стула, рассматривая весёленькие жёлтенькие цветы на лице Миено.

— Ну и чем тебе поможет моё признание? — вновь начал петушиться Лель.

— Всему своё время, дорогой братец. Кстати, всё как-то некогда спросить было — зачем ты приехал?

— Нет, это возмутительно! Вместо того чтобы предложить чашку нормального чая и поинтересоваться, как я себя чувствую, ты учиняешь допрос с пристрастием! Мне что нужна причина для посещения твоего дома?

— Конечно, нет, — настала очередь Анемона возмущаться. — Но она у тебя всегда есть, и ты имеешь удовольствие озвучивать её в самый последний момент и наделять статусом "важная".

— Не хочешь же ты сказать, что "самый последний момент" настал и мне пора откланяться? — воззрился на хозяина дома Лель, сочетая во взгляде негодование и упрёк. — Но я никуда не собираюсь. Теперь, когда мне стало известно, какие дела творятся в Феланде, я не могу уехать, не разобравшись. Тебе даже не стоит меня об этом просить. Как своему родственнику, я могу сделать даже больше... — Анемон с внезапно одолевшей тоской припомнил, как в порыве родственных чувств Лель переколотил в холле все попавшие под горячую руку статуи божеств-хранителей.

— Я и сам могу разобраться, что творится в моём городе, — мягко намекнул он, не желая злить Леля, зная, какой тот вспыльчивый. — А ты отдыхай, набирайся сил.

— У меня уже есть некоторые соображения... — не обратил внимания на последние слова Лель. — Но сначала чай. Ты же предлагал?

— Э-э...

— И вот ещё что... Очень тебя прошу: уволь свою домоуправшу!

— Ну вот, опять ты за своё, — поднялся на ноги Анемон с расстроенным видом. — Чай, так чай. Не будем откладывать.

* * *

Признаться честно, Тея не понимала, с чего возникла такая срочность, но всё же вполне оперативно накрыла столик с чаем в Чайной комнате. До ужина было ещё долго, а с обедом всё население дома дружно решило повременить, и потому ничего существенного к чаю подано не было, только неизменное изобилие варенья и джема, да Торми послали в ближайшую пекарню за свежей сдобой. Как поняла девушка из разговора всё того же Торми с Лайнерией, устроить чаепитие потребовал герцог Миено с целью разглашения некого важного сообщения. Как оказалось, послушать его речь хотели многие, отсутствовали лишь Розмари с её сомнительными воспитателями. Тея надеялась, что они заняты сбором вещей, и Лель вознамерился всем сообщить о своём скорейшем отъезде — такие новости приятно было послушать, и девушка не отказала себе в удовольствии задержаться в комнате подольше. Как существо воспитанное, Анемон пригласил гостя отведать чаю, полагая, что ароматная тёплая жидкость окажет благотворное влияние на физическое и моральное состояние присутствующих. Хотя, возможно, имело смысл сразу перейти к более расслабляющим горячительным напиткам. Как существо не в меру любопытное и прожорливое, Торми не решился оставить учителя в трудную для него минуту наедине с герцогом Миено и чаем, а Лайн присоединилась к компании на правах близкой родственницы.

Сдоба кончилась подозрительно быстро, и Тея с сумрачным видом подкладывала сахарное печенье, с поразительной скоростью исчезающее из фарфорового блюда, и прикидывала, стоит ли присутствие целого герцога её стратегического неприкосновенного запаса печенья, главной особенностью которого, помимо восхитительного вкуса и рассыпчатости, являлся долгий срок хранения, если, конечно, не подпускать к нему Торми.

Лель огласить цель мероприятия не торопился: то ли его смущали лишние уши, то ли тема предстоящей беседы. Анемон молчанием не томился и под равномерный хруст печенья, поглощаемого Торми, наблюдал, как Лайн аккуратно берёт чайную чашку из рисового фарфора, деликатно отпивает глоток и с тихим, едва уловимым звуком возвращает её обратно на блюдце, и, как в зеркале, повторял её движения.

После третьей чашки Лель, похоже, созрел и, обведя присутствующих уничижительным взором, выдал:

— Император с согласия четырех Магистров поручил мне задание.

Мерцающие, светло-фиолетовые глаза вновь одарили всех подозрительным взглядом. Анемон выжидательно уставился в ответ, Лайнерия с отсутствующим видом откинулась на спинку стула, а Тея, искренне переживающая за печенье, недоуменно глянула на Леля: "Какой Император?! Тут решается судьба моих печенюшек!!!", придвинула блюдо с лакомством к себе и поставила между Анемоном и герцогом, сидящих напротив друг друга, лишая Торми лёгкого доступа к плодам своих кулинарных трудов. Мальчик философски пожал плечами и, пересев поближе к учителю, захватил в личное пользование его оставленную без присмотра чашку чая. Лель наконец продолжил, странно поморщившись, словно не мог определиться, оказали ли ему честь доверенным делом.

— Так вот. Император поручил мне подобрать несколько подходящих кандидатур в супруги для Наследного Дитя.

Торми поперхнулся, подавился и закашлялся. По губам Лайн скользнула ехидная улыбка. Анемон успокаивающе похлопал рыжего ученика по спине, помогая прокашляться.

Лель, подозрительно воззрившись на обладателя рыжей шевелюры, продолжил под непрекращающийся кашель ребёнка с непередаваемой печалью в голосе:

— В качестве сопровождающего рекомендованы Вы, Анемон Арахуэнте, с выбранными Вами помощниками, не более трёх человек.

— С чего такая честь? И с каких пор мы на "Вы"?

— Как сказал Император "...Решающее слово остаётся за господином Арахуэнте, как лицом, достаточно хорошо изучившим за время преподавания нашу крошку Миэль".

Торми вцепился в чайную чашку и поспешно запил кашель уже успевшим остыть чаем, едва не откусив тонкий фарфор.

Губы герцога тронула язвительная улыбка.

— Успокойте своего ученика, вряд ли его родословная соответствует требованиям Императорского Двора. Надеется ему не на что.

— Надежда умирает последней, — с рассеянным видом заглянул Анемон в свою опустошённую Торми чашку. — Может статься, что и мальчик из провинции окажется под покровительством императорской семьи.

— Господин Арахуэнте, в данную минуту я присутствую тут как официальное лицо, наделённое определёнными полномочиями, и попрошу Вас оставить свои шуточки при себе. У меня сегодня был преотвратнейший день, и я не склонен...

Леля начинало заносить, лицо покрылось алыми пятнами, и Анемон сунул ему под нос блюдо с печеньем, пресекая дальнейшие разглагольствования.

— Понимаю. Так что тебе от меня-то надо?

Лель поморщился, отказываясь от угощения, вероятно, не найдя печенье достойным поводом его прерывать, но Тея оскорбилась до глубины души. Уж в чём-чём она была уверена, так это в своих кулинарных талантах, а герцог... Он как-то обмолвился, что не особо любит рыбу... Что ж, он ещё не знает, как она, Тея, может быть мстительна. На обед и ужин будет рыба и на завтрак, возможно, тоже. Рыбные вареники и шикарный рулетик с лососем... Интересно, удастся ли сообразить рыбный десерт? Чем Лулон не шутит!

— Не думай, что я добиваюсь твоей компании, тем более что твоё окружение оставляет желать лучшего, — брезгливо договорил Лель, всем своим видом выражая величие аристократа. "Жаль, что фингала уже не видно, он ему так шёл", — усмехнулась про себя Тея, поглядев на Анемона, вызвавшегося его лечить. "Большая потеря, что скверный характер не лечится так же просто".

Сориентировавшись в быстро меняющейся обстановке и заметно придя в себя, Торми ловко стянул с блюда парочку заветных печенек. И над столом снова разнёсся в чём-то успокаивающий хруст.

— Так на чём я остановился? Ах да! Подумай о том, кого возьмёшь с собой, и хорошенько подумай — лишние люди отнюдь не украсят наше великое... — Лель запнулся на этом слове, — путешествие. — Он резко встал и развернулся на каблуках. Порывистость так легко объяснялась его молодостью и так сильно нервировала Тею, не дождавшуюся радостного известия об отъезде гостя. — И Анемон...

— Да? — отозвался юноша, наливая себе чаю из белого фарфорового чайничка.

— Нужно поговорить без... хм... лишних ушей.

— Да?! Что ж, мой кабинет в твоём распоряжении. Я приду, только чай допью.

Напоследок окинув присутствующих очередным пламенеющим взором, особым вниманием оделив чайную чашку в руках Анемона, Лель согласно кивнул и удалился из комнаты, хлопнув дверью. Торми прекратил жевать печенье и прислушался к удаляющимся шагам.

— Учитель! — в глазах ребёнка без труда читалось требование объяснений.

— Ммм?..

— Что это он имел в виду?

— То, что нам предстоит небольшое путешествие. Или большое, это как получится.

— Но ведь...

— Уверяю, ТЕБЕ не о чем беспокоиться. — Анемон нехотя оторвался от своей чашки. — Это всего лишь удобный повод посетить некоторые места.

— А наш дорогой герцог может думать всё, что ему угодно. — Лайнерия деликатно откусила кусочек рассыпчатого печенья и довольно улыбнулась. — Ах, Миэль, Миэль!

Мальчик с подозрением покосился на развеселившуюся подругу, но, сочтя разговор исчерпанным, промолчал. Тея, ни бельмеса не понявшая из короткого обмена фразами, приняла за удачу уже то, что Торми отвлёкся от печенья, и поспешила утянуть блюдо. Анемон с разочарованным видом заглянул в опустевший чайничек с заваркой и решительно поднялся с уютного кресла.

— Лель такой капризный, то ему чаю немедленно подавай, то разговор наедине. Наградил же Лулон родственничком, — пожаловался он детям, покидая комнату.

Тея в замешательстве посмотрела ему вслед.

— Это... Господин Арахуэнте приходится родственником герцогу Миено? — удивлённо обратилась девушка к Торми, уже считая последнего достаточно благонадёжным источником информации.

— Ага. Лайн, кем там он вам приходится? — задумчиво поморщился мальчик.

— Мне дядей, а Анемону троюродным братом. Собственно, не будь герцог родственником, вряд ли бы Анемон его так долго терпел. Ну ладно, мы пойдём. Спасибо за чай, госпожа Мазахака.

Вежливо поблагодарив домоуправшу, девочка настойчиво потянула из-за стола Торми, начавшего было выскребать абрикосовый джем из миниатюрной розетки. Серебреная ложечка жалобно звякнула о хрусталь, но Лайнерия была непреклонна и утащила мальчишку прочь вместе с розеткой.

При взгляде на захлопывающуюся дверь Теи подумалось, что все вдруг разбежались, как тараканы. Кроме того, свеже-открывшейся факт вполне объяснял очевидную истину — в этом доме не живут и не гостят нормальные люди. При таком раскладе стоило задуматься о собственном состоянии духа, но девушка всегда считала подобные, даже мысленные, поползновения на свою персону ниже собственного достоинства и не стоящими ни малейшего внимания. Однако о прозвучавшем в этой комнате стоило подумать, да и проследить за участниками разговора не помешало бы. Тея отставила бережно лелеемое блюдо с печеньем на неубранный столик и тихо и бесшумно направилась к анемоновскому кабинету, гадая, в каком именно засели родственнички для приватной беседы.

Глава 12

"На закате танцующего дня"

Если вам кажется, что все неприятности позади, подождите:

пройдёт время, и вы поймёте, что ошибались.

Торми,

в момент ознакомления с новым шедевром Розмари.

— Не понимаю твой выбор, — проговорил Лель, сидевший в кресле из красного дерева, обтянутом красным же бархатом — Анемон привёз такое великолепие аж со знаменитого аукциона Беруны! И герцог, неплохо разбирающийся в подлинных произведениях искусства, с немалым удовольствием расположился в нём, закинув ногу на ногу и задумчиво перелистывая тесненный позолотой томик стихов. — Эта твоя домработница, не обременённая красотой, как и умом, отпугнёт всех твоих посетителей. Ладно бы простолюдинов, но ведь дом Арахуэнте посещают особы влиятельных и благородных семейств. Не все будут к ней относиться так же снисходительно, как я.

— В этом ты, пожалуй, прав. — Тонкий сарказм не ускользнул от Леля, и губы его дрогнули в полуулыбке. — Но позволь заметить, в доме, где на каждом углу антиквариат, как ты видишь, — Анемона всегда забавляло восхищение герцога обстановкой его дома, правда, последнему это ничуть не мешало устраивать знаменательные разгромы, — госпожа Бильбергия только украшает интерьер своим присутствием.

— Вне сомнения, — подхватил Миено с горячностью. — Как экспонат твоей уникальной коллекции.

Анемон ответил на улыбку, но веселило его другое:

— Ты позвал меня, чтобы без посторонних поговорить о Мазахаке? Я начинаю подозревать в тебе симпатию к ней.

— Не стоит, — отложил герцог книжицу на колени и сцепил руки перед собой. — Я лишь хочу предупредить: некрасивые женщины приносят неприятности.

— Я думал, что красивые больше, — заметил Анемон, с удовольствием наблюдая, как лёгкий румянец покрывает бледные щёки Леля. — Кстати, ты назначил ей следующее свидание?

— Кому это?

— А ты уже и забыл, кто тебя отоварил фингалом?

Глаз юноши дёрнулся в нервной конвульсии, но в остальном лицо осталось спокойным и даже приняло обычный бледноватый оттенок.

— Я тут поразмыслил...

— Мне уже страшно.

— И есть отчего. Не знаю, известно ли тебе, что Мастера стали мистическим образом исчезать. А ведь это недопустимо, учитывая их значимость и важность, как для власти императора, так и для всей Империи. Я не удивлюсь, если к этому причастна некая преступная группировка... как там её... Опаловые коты?! Рубиновые кошки?!

— Нефритовые котята.

— И до тебя докатились слухи об этих террористах?

— Об террор...? — Анемон закашлялся, на что Лель не обратил внимания, продолжая:

— Они сорвали ежегодное собрание Магистров, пытались выкрасть знаменитую статую богини Мирры-плодородной, учинили погром в посольстве Офра, совершили наглый налёт на кортеж императора... И это далеко не полный перечень их "заслуг".

— Не многовато ли для одних котят? — прокашлявшись, спросил Анемон. — Их именем может прикрыться любой. Это удобно — свалить с больной головы на здоровую.

— Вне сомнения. Но не важно "кто", а главное "зачем"? Впрочем, беспорядки порождают хаос, что ведёт к подрыву авторитета императорской власти, а это уже серьёзно. Таким не шутят. Эти преступники давно заслужили суда! — безапелляционно вынес суровый вердикт герцог, сверкнув глазами.

— Так что там насчёт исчезновения Мастеров? — напомнил Анемон, зная, насколько буйной может быть фантазия его первого ученика, особенно, если некоторые образы подсказывает его второе, скрытое "я".

Лель задумчиво помолчал, изображая каменную статую самого себя.

— Ты плотно прикрыл дверь? — осведомился он на всякий случай.

— Не беспокойся. Чтобы её открыть, придётся выломать. — Вспомнилась изуверски вывернутая домоуправом решётка.

— Хорошо. — Юноша ещё чуть помедлил. — Это, конечно, неофициальная информация, и не дай боги ей подтвердиться... В общем... Среди пропавших числятся Канна Нелулин, Иберис Дорнан, Иксия Геллиянне и твоя закадычная подруга Танака Саншьенсьер.

Лель помолчал, будто ожидая, что от такой новости Анемон грохнется в обморок или хотя бы нервно вздрогнет. Он искал на лице бывшего учителя малейшие признаки беспокойства, глядя на него сквозь полуприкрытые ресницы, но не дождался. Анемон лишь поудобней уселся в кресле, в ожидании дальнейших разглагольствований собеседника.

— Я думаю, — не заставил себя тот долго ждать, — что Драцена может охотиться за тобой. Неслучайно она оказалась в твоём доме, да ещё и с запиской. Кому она её приносила? Может ли у неё тут быть сообщники? Лайнерия и Торми сразу отпадают. Магистр Тараканиан? Ему не нужны союзники, чтобы с тобой справиться.

— Спасибо за оценку моих скромных способностей.

— Тройняшки слишком преданы Розмари, чтобы пускаться в сомнительные авантюры на стороне. Будь это не так, и герцогиня Мон сравняла бы их с землёй. А вот Мазахака Бильбергия... Она может припрятать для тебя под половицей неожиданный и малоприятный сюрприз. Насколько ты ей доверяешь?

Анемон взял со столика старинный веер и расправил его, вдумчиво разглядывая рисунок нежных тёмно-оливковых цветов со стеблями и листьями, отливающими мягким золотом.

— Как самому себе.

— Вот как?! Мало же ты себе веришь, — съехидничал Лель. — Тем не менее, будь осмотрителен, я чувствую в воздухе запах заговора.

— Может окно открыть, проветрить?

— Смейся-смейся. Но ты ещё вспомнишь мои слова, да поздно будет. Моя интуиция ещё никогда меня не подводила, — самодовольно заключил Лель, снова принявшись листать томик со стихами. Анемон же начал подсчитывать, сколько в этих двух фразах личных местоимений. "Когда же он, наконец, повзрослеет?"

— Если Мастера исчезают по чьей-то прихоти, а не по собственному желанию, то вам тоже есть чего опасаться, дорогой мой Садовник, — отметил Анемон. Ресницы Миено дрогнули и рука замерла на странице с гравюрой.

— В любом случае тебе тоже надо о себе позаботиться, — проговорил тот медленно и с усмешкой добавил: — Не я же Зелёная Хризантема.

Неожиданно дверь в кабинет распахнулась, и в проёме показалась слегка всклоченная Мазахака Бильбергия с дикими, ошалелыми глазами. Анемон решил, что было совсем неплохо с его стороны оставить дверь чуть приоткрытой. Кое в чём Лель был не прав: лишних ушей в его доме не имелось. Он точно знал, что в соседнем кабинете, вооружившись стаканами, прилипли к стене два его вездесущих и неутомимых ученика. Стоило ли забывать о госпоже Мазахаке, особенно учитывая, что контракт с ней уже подписан?

Едва слова Леля "не я же Зелёная Хризантема" отзвучали, ворвавшаяся домоуправша в руке с дверной ручкой, которую она, видимо, оторвала от переизбытка эмоций, выдохнула:

— А кто?

Анемон всегда любил лаконичность, поэтому весьма эффектно раскрыв перед своим лицом веер с изображением слегка выцветших хризантем, утолил её любопытство:

— Я.

* * *

По чисто выметенной мостовой вальяжно гуляли породистые голуби, радуя глаз снежной белизной и пышным обилием перьев. Солнце неспешно скатывалось к горизонту, окрашивая Феланду и её обитателей в леденцово-розовые тона, сглаживая углы домов, золотя листья деревьев и клумбы с пёстрыми маргаритками. Драцена плотней запахнула плащ и ускорила шаг, игнорируя удивлённые взгляды прохожих, оборачивающихся вослед не по погоде тепло одетой девушке. Ей и без того было о чём подумать. Встреча, случившаяся сегодня пополудни, окончательно убедила её в том, что сестра попала в какой-то переплёт, и следует эту ситуацию немедленно разрешить. Отправляя Тею в Феланду, Драцена никак не предполагала, что поиск Зелёной Хризантемы займёт столько времени. Собственно, сегодня днём она собиралась хорошенько допросить и вымуштровать сестру, отчитать за затянутость и неэффективность её методов поиска, разобраться, наконец, что к чему... Но неожиданное появление прелестного юноши с неоднозначными намерениями внесло сумятицу не только в её чувства, но и смешало все планы. Вопрос "почему?" можно было задавать сколько угодно, но отсутствие достоверной информации позволяло лишь строить многочисленные теории, нисколько не приближаясь к истине. Именно поэтому сейчас девушка направлялась к дому Арахуэнте, где должна была находиться её сестра — пришло время всё выяснить на месте.

Вскоре показалась бирюзовая крыша, и Драцена замедлила шаг, заметив нескольких девушек, с воинственным видом расхаживающих вдоль кованой решётки забора. На то, чтобы проникнуть на территорию незаметно, надеяться уже не приходилось. Драцена вздохнула и прикоснулась к фингалу, оставшемуся ей на память о встрече с воплощением очарования — преследуя ловко уворачивающегося юношу, она умудрилась споткнуться о низенькую оградку и свалиться в свежевскопанную могилу, ударившись при этом о позабытую на дне лопату. День сегодня, определённо, не задался.

Меж тем сурово настроенные девицы выделили из своей стайки двоих и, оставив их в качестве сторожей, неспешно удалились в расположенный поблизости сквер. Драцена воспользовалась удачным случаем и, выждав в тени раскидистого дерева, пока патрулирующая пара отойдёт подальше, с разбегу преодолела отнюдь не маленькую высоту забора. К несчастью, не совсем незаметно. Её любимый бархатный плащ сиротливо повис на остроконечных пиках забора, играя роль флага вражеской армии, вторгшейся в тщательно охраняемый город. Мрачно взглянув на неудачно преодолённое препятствие со знаком отличия, девушка повернулась к нему спиной, решив разобраться с этим на обратном пути.

Перед ней расстилались ухоженные пёстрые цветники, и каменные дорожки, петляя, уводили вглубь великолепного сада, полного красок и головокружительных ароматов. Душу манило прогуляться по извилистым тропинкам, притронуться к фиолетовым нежным лепесткам аквилегии, что так волнительно напоминали глаза обаятельного юноши. "Почему я не спросила его имя?". Но больше всего тревожило, откуда взялось то необъяснимое желание его поцеловать? Девушка до сих пор чувствовала сладкий вкус на губах, и её неимоверно злило, что она позволяет себе отвлекаться на такие пустяки.

Заслышав приближающиеся шаги, Драцена среагировала мгновенно, нырнув за цветущий нежно-розовыми цветочками куст мирикарии. На дорожке, выложенной мелкими камушками, показалась дама с до ужаса безвкусным цветом волос — выцветшей белки. На женщине висело жуткое серое платье, и белая камелия, приколотая к отвороту воротничка, вовсе не спасала положения, а лишь подчёркивала свою инородность на данной особе. Дама оглядывалась по сторонам в поисках чего-то и бормотала: "Где же он? И зачем я вчера так напилась?" Она поправила очки, а затем и волосы... "Парик!" — догадалась Драцена, и её словно озарило.

— Тея! — вышла она из укрытия, вперившись в сестру суровым взглядом. Та вздрогнула и, увидев её, удивлённо захлопала ресницами.

Когда Драцена решила к выполнению миссии подключить Тею, дабы та могла применить годами отработанные способности и умения, так сказать, в боевых условиях, то и представить не могла, на что та сподобится. Критично осмотрев её с ног до головы, она отметила, что маскировка удалась — распознать сейчас в Тее симпатичную девушку было практически невозможно, для этого нужно иметь выдающееся воображение.

Драцена свела брови. Она надеялась, что первую часть миссии сестра всё-таки выполнила, потому что на вторую осталось крайне мало времени.

* * *

Свежий воздух сада слегка взбодрил, чуть притупив нахлынувшие эмоции. "Зелёная Хризантема — Анемон. Анемон — Зелёная Хризантема!" Это не укладывалось в голове Теи, привыкшей думать о том, что ищет неодушевлённый предмет, но Анемон это... это... Ей нужно было немедленно всё рассказать Драцене. О встрече в полдень она благополучно забыла, да и вырваться из дома не представлялось возможным. Экскурсия по особняку выдалась долгой и утомительной, так что у неё почти не оставалось времени даже обед приготовить, благо от него все дружно отказались. Кроме того, к моменту встречи ей и рассказать-то было нечего, но теперь...

Тея вспомнила, что ей нужно позаботиться об уликах: о мешке — который почему-то не обнаружился на том месте, где она его оставила — и со вчера пропавшем парике.

— Где же он? И зачем я вчера так напилась?

— Тея! — Услышать своё настоящее имя на "враждебной" территории девушка не ожидала и ещё больше удивилась, завидев сестру возле розового куста серьёзную и невозмутимую.

Тее хватило сурово сведённых бровей, чтобы вспомнить в каком неприглядном виде она предстала перед Драценой, не терпящей пренебрежение в одежде и причёске, радеющей за порядок во всём. Девушке живописно припомнилось, как её подвергали в детстве наказаниям за неряшливость, и наплевательское отношение к собственной внешности, когда она стала постарше.

— Это маскировка, — созналась Тея, чтобы не возникло недопонимания, что вдали от сестры она выглядит как боги на душу положат. — Тут такая долгая история...

— Слушаю, — твердо заявила Драцена. Вид у неё был как у палача, готового казнить "падшую душу".

— Это всё Хамидорея, — смиренно призналась Тея, потупив глаза. — Мы с ней повздорили. — Вот уж Драцена не обрадуется, узнай, что её подопечная ввязалась в драку, проигнорировав прямой приказ "быть незаметной!". — И она была бы недовольна, если бы я поселилась в доме Арахуэнте, не измени я внешность... — "Пригрозилась вышвырнуть из города — попадись только на глаза!" — Я не хотела привлекать излишнее внимание...

— Кто такая Хамидорея? — взгляд сестры пронзал, как остро заточенный кинжал.

— Дочь мэра, а по совместительству воздыхательница господина Анемона.

За забором возникло какое-то оживление, на мгновение отвлёкшее Тею. "Что там происходит?"

— Она видела тебя с Анемоном при сомнительных обстоятельствах?

— Нет, что ты! — "Что она имела в виду под "сомнительными обстоятельствами"?" — Она ничего не видела. — Драцена прищурилась. — Видеть было нечего.

— Выходит, это из-за тебя меня выслеживали в городе?

— Что? — Тея взглянула в лицо сестры... как в отражение в зеркале, только постарше.

— Мне пришлось остановиться в гостинице за городом, — пояснила та.

Вот, значит, почему Драцена выбрала для встречи безлюдное место — кладбище. Тея вспомнила, как обнаружила в корзине с продовольствием — за которым посылала Торми — записку, где значилось место встречи и час. "Куда же я дела записку?" В последнее время она была крайне забывчива. Впрочем, кое о чём она помнила.

— Я нашла Зелёную Хризантему! — торжественно объявила девушка, чувствуя, как взволнованно забилось сердце.

Только на лице Драцены появилось выражение одобрения — а с ней такое случалось не часто — и Тея вроде бы разглядела на глазу сестры наспех замазанный синяк, как в ворота отчаянно забарабанили, словно имели намерения вынести их к Лулону! Отзвуки дверного колокольчика доносились из недр дома с каким-то отчаянием, придавая обстановке оттенок хаоса. "Кого там принесло так некстати?" — подумалось Тее, только-только начавшей вкушать сладостные плоды победы.

— Вот, возьми. — Драцена попыталась достать что-то из внутреннего кармана жилета, но в этот момент на дорожке образовался злой, как тысяча демонов, герцог Миено.

— Что Вы, духи побери, тут ворон считаете? — набросился он на домоуправшу, выплёвывая каждое слово с омерзением на красивом, но невероятно надменном лице.

— Как бы мне хотелось начистить Вам... — Он вскинул подбородок, и Тея закончила безобидным: — сапоги.

— Хватит валять дурака! Вы что, не слышите, что в дверь звонят? Да они скоро калитку разнесут, а Вам хоть бы что! С кем Вы тут разговаривали?

— Э-э... ни с кем, — ответила Тея, с удивлением обнаружив, что Драцены нет на месте. "Куда она подевалась?"

Лель, прищурившись, оглядел её с головы до ног и скривился.

— Ну ладно, я сам разберусь с визитёрами, если здесь никто не хочет работать. — Он зашагал к воротам, приглаживая волосы. — Вот если подслушивать под дверью — это Вы быстро. Какое безобразие!

Тея не удержавшись, показала ему язык. Её ли вина, что он в этот момент обернулся?

— Тея, — заслышала она шёпот сестры из разросшейся мирикарии. — Кто этот молодой человек?

— Тебе "посчастливилось" увидеть его светлость герцога Лелендона Миено.

— А поподробней?

— Неделю выставить не можем!

— Госпожа Мазахака! — так не вовремя раздался нетерпеливый голос Леля. — Не могли бы Вы доставить мне удовольствие своим присутствием здесь. У нас тут небольшие проблемы. Кажется, имеет место незаконное проникновение...

— Это за мной, — неожиданно призналась Драцена, и из розового облака цветов показалась её рука с голубым конвертом. — Передай это Зелёной Хризантеме и позаботься, чтобы он прибыл в срок в целости и сохранности.

— А если откажется ехать? — почему-то пришло в голову Теи.

— Это твои проблемы. Делай, что сочтёшь нужным.

— Но как же...? — Она вдруг поняла, что Драцена больше не прячется за кустом. Она вообще исчезла. Тея критично осмотрела конверт, на котором не значилось ни адреса, ни отправителя — он был девственно чист. Недобрые подозрения закрались к ней в душу, но ситуация у ворот, судя по доносившемуся шуму, требовала её личного присутствия. Спрятав послание, Тея поправила платье и с полной достоинства грацией проследовала к месту событий. Леля осаждала целая толпа девиц, но ближе всех к нему стояла предводительница организации, занимающейся охраной Анемона и его частной территории — Хамидорея Изящная. Белые ирисы в волосах девушки подчёркивали её свежесть и кажущуюся хрупкость. Она с большим интересом разглядывала герцога, нацепившего на лицо маску полнейшего безразличия, граничащего с пренебрежением.

— Госпожа Лейрон, чем заслужили честь видеть вас на пороге этого дома в неурочный час? — тактично намекнула Тея на то, что вышеозначенной вовсе не следовало ломиться в дом Арахуэнте. Здесь ей по меньшей мере будут не рады, а то и взашей прогонят.

Хамидорея покосилась на неё без всякого энтузиазма, прелесть Леля её интересовала больше.

— В ваш сад проникла какая-то девица, — пояснила она цель визита, по всей видимости, считая это достойным поводом колотить в чужие ворота.

— Вот как! — "Похоже, приход Драцены заметили". Тея открыла было рот, чтобы сказать, что даже если и так, то это не её, Хамидореи, дело, но заметила устремлённый на неё заинтересованный взгляд герцога.

— Госпожа Мазахака, Вам что-нибудь об этом известно? — спросил он.

— Мало ли кто мог залезть в сад... за цветами.

— За цветами?! — Он неторопливо обошёл вокруг неё, задумчиво осматривая. Хамидорея не отрывала от него восхищённого взгляда. Когда он хотел, он мог быть неотразимым, жаль, что это плохо сочеталось с его кошмарным характером. "И Хамидорея обязательно в этом убедится". — Милейшая, Вы ведёте себя странно. Если Вам есть что скрывать, так и скажите, а иначе... Не пройдёт и суток, как Вы окажетесь на улице!

Тея почувствовала на себе с десяток насмешливых взглядов. Да, её здесь, среди почитательниц Анемона, не любят, и где-то там, в глубине души, завидуют, что она может жить в доме Арахуэнте. "Знали бы они, какая это жизнь!"

— Если кто-то забрался в сад, я с этим разберусь. А вам всем лучше покинуть территорию особняка Арахуэнте. Кроме, конечно, Вас, герцог, — учтиво склонила Тея голову.

— Герцог! — неожиданно возопила Хамидорея. — Вы в самом деле герцог?

— Так вы не... — догадалась Тея. — Вы не знакомы. — Окинув взглядом окаменевшее лицо Леля, девушка почувствовала, как в ней просыпается азартный дух мщения. — Тогда я возьму на себя смелость и представлю вам его светлость!

— Не надо, — сквозь сжатые зубы угрожающе предостерёг юноша. Тея сделала вид, что не расслышала.

— Вы имеете честь лицезреть герцога Лелендона Миено, утончённого аристократа и любителя женского общества.

— Что? — прошипел тот.

— Ваша светлость! — присела в совершеннейшем реверансе Хамидорея и взмахам руки прекратила восхищённый гомон товарок. — Хамидорея Лейрон, — протянула она тонкую белоснежную ручку, утопающую в белопенных кружевах. — Могу ли я надеяться в будущем заслужить вашу дружбу?

Лель притворно нежно улыбнулся и взглянул на протянутую, то ли для рукопожатия, то ли для поцелуя руку.

— Не можете, — выдал он и, резко развернувшись на каблуках, направился к дому, напоследок шепнув Тее: "Вы за это ещё ответите". Распоряжение же: "выпроводите нежелательных гостей, да поскорее" расслышали уже все.

— С удовольствием, но кое-кто у нас тут герцог, с ним не так-то просто, — прошептала Тея и обратилась к только что жестоко отвергнутой девушке, которая в некоторой растерянности прижимала руку к груди. — Не обращайте на него внимания, — попыталась она сгладить ситуацию.

Вместо благодарности за проявленное сочувствие, Тея получила осуждающий взгляд, смеривший её с головы до ног.

— Вы слишком много себе позволяете, будучи всего лишь домоправительницей. Герцог вам не абы кто, к нему нужен особый подход. — Хамидорея натянула кружевные перчатки и жестом велела своей свите двигать на выход. — Вы меня плохо знаете, — снова обратилась она к Тее, — и прошу впредь не давать мне советов. И позаботьтесь, пожалуйста, о "гостье", проникшей в сад господина Анемона. Мне кажется, я знакома с этой особой. Её имя Тея. Уж она-то своего не упустит. Вот бы кого вам следовало поставить на место. А лучше, если поймаете, сдайте её мне. За неё назначена награда — два золотых.

— А что она сделала-то? — в удивлении замерла Тея, шокированная новостью.

— Пыталась украсть из Феланды самое драгоценное.

— И что же?

— Анемона, — с каменным выражением лица ответствовала девица и с величественной неспешностью вышла за ворота.

Тея в некоторой прострации посмотрела ей вслед, пытаясь сообразить, можно ли попойку в подвале и похмельное купание в пруду интерпретировать как похищение хозяина дома, и с чувством хлопнула калиткой. Она ещё немножко походила по саду, тщетно выискивая Драцену в надежде выяснить несколько щекотливых деталей, но той и след простыл. Тея прикусила пальчик в задумчивости. По всему выходило, что сестре прекрасно было известно, кто является Зелёной Хризантемой и где её нужно искать, но почему-то предпочла про это умолчать. Девушка раздосадовано хмыкнула и, скрывшись в тени по-весеннему ярко-зелёной сливы, достала письмо. Мысли, что читать чужую корреспонденцию не слишком прилично, даже не возникло. Однако содержание её несколько разочаровало, обычное приглашение на, видимо, торжественное мероприятие. Тея читала быстро, выхватывая суть и пропуская слова.

"Зелёная Хризантема... Арахуэнте... Вас прибыть в Вешнюю Ночь... в замок Миториде... Эмион".

И из-за такой ерунды Драцена наводила тут тень на плетень?! Тея раздражённо свернула приглашение и решительно отправилась на поиски Анемона, намереваясь немедленно вручить ему бумажонку и поскорее закончить с этим нелепым заданием. В холле её поджидал Лель с требованиями получше следить за территорией особняка и заняться своими манерами. Но девушка его проигнорировала, пронесшись мимо, чем вызвала ещё большее возмущение, в результате чего он увязался следом. Однако он не успел довести её до белого каления лишь потому, что вскоре к нему обратилась сестра с предложением оценить её шедевр. Выражение растерянности на надменном лице герцога доставило Тее невыразимое удовольствие.

Анемон, как девушка и рискнула предположить, оказался в Чайной комнате и мило беседовал с котом. Бархатная фиалковая подушечка с золотистыми кисточками пригрела любимца дома, который в сладкой истоме вытягивал снежно-белые лапки и приоткрывал то левый, то правый глаз, поглядывая на недопитый чай в блюдце. Когда Тея вошла, неся на серебряном подносе письмо, то удостоилась одного такого сонливого взгляда.

— О, госпожа Мазахака, присаживайтесь, пожалуйста, — благодушно проговорил Анемон, завидев её, и всучил пустую стеклянную чашку, предлагая с ним выпить. — Чаю, конечно же, — добавил он, шутливо улыбаясь. Не успела девушка удивиться или заподозрить неладное, как с полированной столешницы, сверкая натёртыми до блеска боками и испуская из носика зеленоватый пар, взлетел чайник и налил ей кипятка. Сквозь прозрачные стенки чашки она увидела, как из чайного шарика распускается цветок, поразительно похожий на хризантему. Секундное замешательство, и Тея поставила чай на стол. Что ж, если Анемон хочет поговорить откровенно...

— Если вы считаете, что я не имела права спрашивать, кто же Зелёная Хризантема...

— Да нет же, я как раз думаю, что вы можете спросить меня о чём угодно.

— И вы ответите на любой вопрос?

— Этого я не говорил. Но если бы вы раньше спросили о Зелёной Хризантеме, я бы ответил.

— А разве вы этого не скрываете?

— С чего бы? — с непередаваемым изяществом сделал Анемон глоток чая. — Половина города знает, что я Мастер Ордена Цветов, и, разумеется, у меня есть цветочное имя, как и у любого Мастера.

В одной из лекций Драцена рассказывала о Мастерах, их ещё называли хранителями Золотой Маски. Всего существовало двадцать четыре Мастера, и надо же ей было столкнуться с одним из них. Впрочем, какое ей дело, кем он там является? Это никоим образом не влияет на задание, которое надо выполнять. На это следовало посмотреть, как на ещё один кусочек информации, которая доставалась ей кропотливым и упорным трудом.

Без лишних слов она передала приглашение Анемону, наблюдая, как он раскрывает конверт, не удивившись, что он уже кем-то распечатан.

— Хм... приглашение в замок Миториде... — проговорил юноша задумчиво, не отрывая взгляда от бумаги, словно пытаясь проникнуть в тайный смысл загадочного послания. Ожидал ли он получить его, или оно стало для него полной неожиданностью? А что если спросит, кто принёс письмо без адреса и опознавательных знаков? То, что его подбросили под дверь, вполне может удовлетворить любопытство Анемона, но, увы, не развеет подозрений относительно его сомнительности. — От самого Эмиона, — добавил хозяин дома со значительностью.

Горка подушек, наваленная на диван, зашевелилась и распалась, явив из своих недр растрёпанного Торми. Тея от неожиданности замерла — мальчик имел вид весьма сонный и недовольный.

— Что такое? — осведомился он, явно не понимая, почему на него все таращатся — включая кота — и вообще, зачем разбудили, когда он так сладко спал?

— Торми, что ты здесь делаешь? — поинтересовалась Тея, потому как Анемон, видимо, не собирался это выяснять, принявшись за следующую чашку чая, наполненную услужливым чайником.

— Сплю, — ответил мальчик, небрежным движением взбаламутив и без того шаловливо встрёпанные волосы. Поднявшись, он попрыгал на одной ноге, чтобы окончательно проснуться, потянулся и наклонился, чуть не угодив носом в столешницу. Его неуклюжесть вскоре предстала перед Теей в другом свете, когда Торми со словами "Замок Миториде! Приехать!?" плюхнулся обратно в мягкие объятья подушек, видно, успев выхватить из небрежно раскрытого на столе письма несколько фраз, и в немой мольбе уставился на Анемона.

— Заманчивое предложение. Почему бы и не поехать? — проговорил тот, от души хлебнув чаю. — Тея загорелась, как свеча, в то время как Торми основательно скис. — Хотя надо ли ехать? Нет, не поеду. — На лице мальчика расцвела воодушевлённая улыбка, в то время как Тея...

— И отчего же вы не поедете?

Анемон внимательно на неё посмотрел.

— А вы хотите, чтобы я поехал? Вы читали письмо?

— Э-э, — растерялась она.

— Это приглашение на праздник, — выручил её Анемон.

— Ну вот я и говорю, почему бы его не принять? Разве плохо выехать куда-нибудь из города? Вы могли бы взять с собой Торми. Такая прогулка пошла бы ему на пользу, — попыталась она как-то его уговорить.

— Почему это должно пойти на пользу Торми?

— Или взять Лайнерию.

— А Лайн тут при чём?

Тея поднялась с кресла, чувствуя, растущее раздражение, разжигаемое вопросами Анемона, на которые ей и ответить-то было нечего. Её дело — домашнее хозяйство, и она должна неукоснительно придерживаться этого пункта, не выходя за служебные рамки. Если же будет настаивать, то он ещё подумает, что ей зачем-то понадобилось спровадить его в замок Миториде, о котором девушка была ни сном ни духом. Сославшись на то, что ей надо готовить ужин, и выслушав пожелания приободрившегося Торми насчёт десертных вкусностей к столу, Тея направилась к выходу, сопровождаемая деятельным чайником.

— Госпожа Мазахака, позаботьтесь, пожалуйста, чтобы в Зюзитту была налита вода, — окликнул её Анемон. — Я хотел бы ещё выпить чаю.

— О! Так это она? — взглянул на чайник Торми, когда Тея заверила, что всё будет сделано в наилучшем виде.

— Нет — он.

Тея вышла за дверь и легонько её прикрыла.

— Они все с ума посходили! И ты тоже, — стукнула она пальчиком по боку чайника и добавила, взглянув в своё отражение в серебряном подносе: — И я начинаю.

Глава 13

"Похищение Зелёной Хризантемы"

Если вам всё ясно, но признаваться в этом не хочется, напустите тумана.

Анемон

— Лайн, Лайн! Смотри, — Торми с улыбкой протянул девочке растрёпанное нечто, больше всего напоминавшее пучок из рыжей пакли и кусочков осыпающегося меха. — Не хочешь примерить?

Лайнерия неприязненно поморщилась и прислонилась к дверце шкафа с различным хозяйственным добром типа мётел, тряпок и вёдер. В небольшой каморке на чердаке хранились целые залежи разнообразнейшего хлама, и именно тут, среди пропылённых древностей, можно было поговорить без ненужных свидетелей, мало кто догадывался заглянуть за неприметную дверь, что неожиданно приводила под крышу.

— Если ты попытаешься его на меня одеть — я прекращу с тобой разговаривать, — холодно отрезала девочка, отходя подальше от воодушевлённого Торми.

— Да ты что, не узнаешь приметной вещицы? — нисколько не обиделся мальчик, напяливая обновку на себя и критично осматривая результат в висевшем поблизости треснувшем зеркале. Слой пыли на его поверхности основательно мешал оценке внешности. — Ну как?

Присев на крышку сундука, Лайн меланхолично отметила:

— На госпоже Мазахаке он смотрелся лучше.

— Не спорю, но где она такой парик вообще откопала, вот вопрос, — ухмыльнулся мальчик, протирая без особого успеха зеркало.

— Логичнее было бы поинтересоваться, зачем она его носит.

— Не думаю, что для маскировки лысины.

— Значит, просто для маскировки, — промолвил Анемон, только войдя в помещение.

— О! Учитель, обязательно было так тихо входить? — недовольно пробурчал ученик, от неожиданности уронив парик на пол в пыль, и, подняв, снова водрузил его на голову.

Лайн улыбнулась и подвинулась, давая возможность присесть на сундук и Анемону.

— Спасибо, — поблагодарил он, присаживаясь, и шутливо добавил: — Не нервничай, Торми, неужели меня стоит бояться?

— Иногда — стоит, — твердо ответил мальчик, проигнорировав обескураженный вид молодого человека. — Но сейчас, честно говоря, меня больше пугают представители семейства Миено: Лель чуть не засёк меня с этим мешком, — Торми кивнул головой на матерчатый куль у своих ног. — Да и Розмари со своими тараканами немного напрягает.

— На данный момент могу только посочувствовать, — вздохнул Анемон. — У Леля обострение подозрительности ко всем, а Розмари... В общем, её мания насекомых тоже, похоже, надолго. Что в мешке?

Торми проказливо ухмыльнулся:

— Даже и не знаю, как это назвать — "скарб фетишиста", "уникальная коллекция"? Для полноты картины в этом мешке только вас и не хватает, учитель.

Анемон с любопытством достал из мешка вазочку с росписью зелёными хризантемами, изящную брошку, кулон на длинной цепочке, шкатулку, пару вееров, статуэтку, заколку... И всё с неизменным атрибутом — зелёной хризантемой.

— Понятно, — улыбнулся он, тихо пробормотав: — Значит, Тея неплохо обыскала дом. О, а этот веер я давно искал.

— Что? — подозрительно переспросил ученик, стаскивая парик и усаживаясь на скособоченную табуретку.

— Ты абсолютно прав. В связи с этим следует вас предупредить — события могут несколько выйти из-под контроля. Но ничего серьёзного произойти не должно. В общем, наблюдайте и не вмешивайтесь, если что, я подам вам знак.

— Ладно, ладно, — с кислой миной согласился Торми, покачиваясь на табуретке под требовательным взглядом Анемона.

Лайн выразила согласие без всякого недовольства, лишь встала и отряхнула юбку.

— Как скажешь.

— Хорошо. И да, Торми, будь осторожней.

— Я всегда осторожен, — пренебрежительно отмахнулся мальчик.

— Вообще-то я про табуретку — она сломана.

* * *

— Ехать он не хочет. Да кто его спрашивать-то будет! — недовольно пробормотала Тея и споткнулась о кем-то брошенную в коридоре бутылку. О! Похоже, она уже близка к цели. Где-то здесь, не слишком далеко от комнаты Розмари и так, чтобы на глаза лишний раз не попадаться, разместилась прислуга барышни Миено.

Налетев на кучу мусора за углом, девушка отметила, что за уборку за слугами понаехавших гостей ей надо дополнительно приплачивать. Освидетельствовав основательно расцарапанную и уже без ручки дверь, Тея убедилась, что прибыла на место. Ей и стучать не пришлось, дверь оказалась приоткрыта и поддалась лёгкому толчку. Пол усеивали огрызки яблок, вишнёвые косточки, фантики и осколки вазы. Щучий хвост теперь рос корнями наверх, а единственная картина коренилась налево. Хозяев в комнате не наблюдалось, и Тея, поджав губы, уже хотела удалиться от кавардака подальше, как заметила чью-то ногу за креслом.

— Есть тут кто-нибудь?

— А кого вам надо? — раздалось сзади, и девушка чуть не выронила корзину, которую обнимала обеими руками.

— Э-э-э... — протянула она, не зная, как обратиться к молодому человеку — или девушке — со снежно-белыми длинными волосами — тройняшки для неё были все на одно лицо и отличались только растрёпанностью шевелюры. Даже одевались они одинаково: белые рубашки, голубые замысловато расшитые жилеты и тёмно-серые бриджи.

Не успела Тея опомниться, как оказалась окружена с трёх сторон.

— Лоло, ну ты, как обычно, не смог нормально спрятаться.

— Зато с дверями я обращаюсь на порядок аккуратней тебя, Лулу.

— Да хватит вам! Лучше ответьте, кто погрыз мой леденец?

Тея скептически приподняла бровь: и чему они могут научить бедняжку Розмари?

— Присядьте, — велела она, взяв инициативу в свои руки, и поставила перед ними на столик пузатую бутыль. Три пары глаз зажглись маниакальной заинтересованностью, и Тея удовлетворённо хмыкнула. — У меня к вам есть деловое предложение...

* * *

Ужин проходил в молчании. Каждый молчал по-своему. Мазахака, демонстрируя высокие достижения в кулинарном искусстве, подавала блюда с видом довольным, но нетерпеливым, словно предвкушая нечто приятное. Герцог с отвращением ковырялся в ненавистной ему рыбе — а к столу были поданы: уха из щуки, нежнейшее форелевое суфле, запечённый в вине судак и слоёные пирожки с лимонеллой — и кидал убийственные взгляды на домоуправшу, по чьей вине присутствующие и лакомились рыбными изысками. Торми вдруг решил продемонстрировать наличие хороших манер и ел неспешно и с достоинством, чем несказанно удивил всех расположившихся за столом. Оставалось только догадываться — то ли он просто вздумал покрасоваться перед Розмари, то ли внезапно вспомнил о высоком статусе гостей и воспринял своим долгом не посрамить учителя. И в то и другое верилось с трудом, но факт оставался фактом — его неторопливость и изящество манер не уступали анемоновским. Это слегка нервировало Леля и домоуправшу, однако в целом атмосфера оставалась вполне мирной.

Лайнерия аккуратно дожевала кусочек суфле — на её взгляд рыбка удалась — и промокнула губы салфеткой с вышитыми клубничками. Анемон едва заметно улыбнулся племяннице, наслаждаясь вкусной пищей и в чём-то приятной компанией, и, отставив пустую тарелку, поинтересовался:

— Госпожа Мазахака, что вы планируете подать к чаю?

Невинный вопрос вызвал у той странную реакцию — домоуправша заметно содрогнулась и едва не выронила разнос с фарфором. Полный сомнений взгляд достался хозяину дома. Анемон был абсолютно прав, что-то затевалось. Лайнерия решила не спускать глаз с Мазахаки Бильбергии.

— Лимонные мадлены и черничный пирог с взбитыми сливками.

— Прекрасно. Жду не дождусь, когда смогу отведать приготовленных вами вкусностей. Ах да, рыбка была свыше всяких похвал!

— Спасибо, — пробормотала мрачная дама, покосившись на недовольного герцога.

Наконец на столе расположился любимый сервиз Лайнерии — зелёный с золотыми стрекозами — что не могло не восхитить; девочке подумалось, что у госпожи Бильбергии прекрасный вкус. Подлетел кипящий чайник Зюзитта, вызвав неподдельный восторг Розмари, и пока все отвлеклись на диковинку и восторги барышни Миено, Лайн успела заметить, как домоуправша добавляет в заварочный чайничек нечто из крошечного флакончика. Увидел ли это Анемон? Впрочем, Лайнерия привыкла доверять дядюшке, и уж если он сказал не вмешиваться, значит, у него есть на то основания. Торми, кажется, ничего подозрительного не заметил, потянувшись за чашкой: вид посыпанных сахарной пудрой пирожных и ароматного пирога завладел его вниманием безраздельно.

— Не пей чай, — шепнула девочка, наклонившись над кусочком черничного десерта.

— Почему это? — слизнул Торми сливки с серебряной ложечки.

— Ну, понимаешь...

— Торми, почему ты не пьёшь чай? Выпей, пожалуйста, — требовательно взглянул на ребёнка Анемон.

В это время Мазахака, подававшая кое-как угомонившейся Розмари кусок пирога, уронила его девочке на платье.

— Мне так жаль, — проговорила она, игнорирую возмущение радеющего за сестру герцога. — Идём, тебе надо немедленно переодеться.

Девочка протянула ручки к Зюзитте, но вынуждена была покориться напористому желанию Мазахаки. Лайнерия сделала вид, что отпивает из чашки, наблюдая за происходящим: либо домоуправша потеряла контроль над собственными эмоциями и у неё дрогнули руки, либо она таким нехитрым способом устранила Розмари — пожалела?

Торми перевёл растерянный взгляд с учителя на подругу, видимо, размышляя, кого же послушаться: поглядывающую поверх чашки Лайн или подмигнувшего Анемона? Борьба длилась недолго — глубоко вздохнув, Торми взял приступом чай и задумчиво прикрыл глаза.

— Что-то есть. Но пить можно, — выдал он позже.

— Я так и думал, — признался Анемон, принимаясь за неторопливое чаепитие.

Отпив глоток, Лель скривился и начал в своём обычном репертуаре отвешивать сомнительные комплименты отсутствующей домоуправше не только за скверно приготовленный ужин, но и за отвратительно заваренный чай с привкусом миндаля, который он терпеть не может.

— Во имя всего святого, прогони эту женщину, пока она всех не потравила!

Торми подавился пирогом, но быстро прокашлялся, с любопытством воззрившись на учителя.

— Я начинаю подозревать... — начал Анемон.

— Что?

— Что ты жаждешь увольнения госпожи Бильбергии ради того, чтобы самому её нанять.

Лель открыл было рот возразить, но задумался: ему, видно, никогда такая мысль в голову не приходила и было странно, что она пришла Анемону. Под всеобщее молчание, и, похоже, позабыв, как не понравился ему чай, герцог отхлебнул из чашки.

Вернувшись без Розмари, домоуправша поправила очки и осмотрела сидящих за столом с подозрительной внимательностью, свойственной что-то задумавшему Тараканиану. Лайнерия с трудом проглотила вставший в горле кусочек пирога, присматриваясь к Мазахаке; ей мало верилось, что под маской столь сурового и неестественно бледного лица скрывается лик молодой девушки, с которой, если верить Торми, Анемон опустошил закрома магистра, наклюкавшись до бесчувствия.

— Я уложила Розмари спать. Девочка утомилась, — пояснила отсутствие младшей Миено Мазахака. — Что-нибудь ещё?

Торми уже расправился с половиной пирога и усердно налегал на мадлены.

С приятной улыбкой Анемон пододвинул женщине пустую чайную чашку.

— Госпожа Мазахака, повторите, пожалуйста.

* * *

Прислушиваясь к мерному дыханию герцога и изображая бесконечное терпение и услужливость, Теи с трудом удалось скрыть приступ ярости и не приласкать разносом Анемона, положив конец затянувшемуся чаепитию. Ужин вроде как давно закончился, а недоумение быстро перешло в раздражение, когда хозяин дома вместе со своим гостем перебрались в Чайную комнату. Дети почти сразу же убежали спать, как и предполагалось, но эта парочка ещё держалась. Вернее, это Анемон беспечно пил пятую чашку чая со снотворным, не выказывая ни малейшего намёка на сонливость. Лель же мило посапывал в кресле, опасно накренившись влево и грозя свалиться на пол вместе с оным. Тея подавила тяжкий вздох — применять силовые методы не хотелось, но если ей не оставят выбора... Тем более что в последнюю поданную чашку девушка ухлопала всё, что оставалось в выданном Драценой — на всякий случай — флакончике. Если уж и теперь не подействует...

Нервно скомкав салфетку, она намеревалась уже дать волю чувствам и всё же пустить в ход разнос, но стоило ей ухватиться за него понадёжней, как её несостоявшаяся жертва подала голос:

— Госпожа Мазахака, что это вы делаете?

— А? Эм-м, да вот, хотела вам ещё чаю предложить.

— Нет, спасибо, не стоит. — Анемон легонько зевнул, задумчиво посмотрев на герцога. — Знаете, я, пожалуй, пойду спать. Позаботьтесь здесь обо всём. Спокойной вам ночи, госпожа Мазахака, — проговорил он и, неспешно поднявшись, удалился из комнаты.

Тея буквально не могла поверить своему счастью — всё же зелье подействовало, пусть и с тройной дозы.

Подложив под голову герцога бархатную подушку — несмотря ни на что, она всё же должна заботиться о госте — и убедившись, что он не свалится на пол, Тея невольно залюбовалась безмятежным спокойствием лица спящего. Кротость и беспомощность так шла Лелю, что девушка пожалела, что не опоила его дурманом раньше — скольких бы тогда проблем можно было избежать.

Направившись в комнату Анемона, Тея не без удовольствия отметила, что двое близняшек идут за ней, следуя наперёд оговоренному плану. Как она и надеялась, Мирабилис согласились ей помогать, если, конечно, их маленькой госпоже ничто не будет угрожать. Не кривя душой, Тея заверила в абсолютной безопасности Розмари, присовокупив — как весомый аргумент, призывающий к помощи — бутыль дорогого вина, купленного под видом необходимого для кулинарных успехов ингредиента.

На пороге в хозяйскую опочивальню лежал явно с анемоновской ноги сапог, не дающий двери захлопнуться. Обрадованная столь удачному стечению обстоятельств, Тея шагнула в спальню, и непонятное чувство тревоги на миг овладело ею: всё складывалось слишком хорошо. Будто Анемон догадывался, что за ним придут, и намеренно оставил сапог, дабы этот кто-то не заблудился.

На поверку в комнате Анемона не оказалась. В растерянности она огляделась — уж не спрятался ли он за креслом или шторой, чтобы с коварным "Ба-а!" выпрыгнуть оттуда и подшутить над ней? Только это скорее в духе Торми, да и умиротворяющая тишина и полумрак по углам не предвещали ничего подобного. Стоило подумать, куда он мог деться, вполне возможно его просто не устроил беспорядок, до сих пор царивший в комнате. А раз так, то...

Тея улыбнулась собственной догадливости и направилась к потайной двери, без труда вспомнив и её расположение, и способ открытия.

Второй сапог, обнаруженный в потайном коридорчике, придал ей уверенности, и девушка без сомнений проникла в крошечную комнатушку с гробом, где когда-то почивал Тараканиан. Теперь своеобразное спальное место занимал Анемон, завалившийся в устланный белым шёлком ящик прямо в одежде, но захвативший, тем не менее, с собой зелёное атласное одеяло. Возможно, его так быстро сморил запоздавший сон. Подоспевшие следом близняшки по достоинству оценили картину — один из них... видимо, всё же одна... вытащила из собственных волос бледную розу и, хихикнув, положила рядом со сладко посапывающим молодым человеком.

Выбранное для сна место изрядно облегчало проведение запланированной операции, и Тея, криво ухмыльнувшись, велела закрыть гроб, прислонённой к стене крышкой, и вынести тело. Ей и самой пришлось подставить плечо — зря она накормила Анемона ужином. Драцена говорила, что у Теи необыкновенная физическая сила, но то, с какой лёгкостью справлялись с поставленной задачей наёмники, заставило девушку посмотреть на них по-другому. Что-то необычное угадывалось в них, и, несмотря на довольно сомнительный образ жизни, они были профессионалами в своём деле — Тея порадовалась, что ей не надо красть крошку Розмари и вступать в схватку с её защитниками.

Спустив Анемона с лестницы, вернее, гроб с ним внутри, Тея попросила обоих Мирабилис сходить проверить, не прибыла ли повозка. Сама же оглядела холл, чтобы убедиться в отсутствии ненужных свидетелей, чувствуя возбуждение, подогретое азартом при мысли, что такого прозорливого, кажется, угадывающего наперёд все её намерения хозяина дома она всё же смогла обвести вокруг пальца и поступить, как ей угодно. Впрочем, какое-то мерзопакостное предчувствие никак не желало отпускать.

Оглянувшись, Тея с удивлением обнаружила одного из обитателей сего дома. Обернув лапки пушистым хвостом, на крышке гроба умостился кот, подозрительно поглядывая на Мазахаку золотым и голубым глазами.

— О, господин Кот! Надеюсь, Вы будете вести себя тихо и не поднимите лишний шум, — не сдержалась от коварной улыбки девушка.

Кот пошевелил усами и, склонив голову набок, протяжно мяукнул, как бы намекая, что он подумает. Тея хмыкнула, признавая право кота творить всё, что ему вздумается, и решила быстренько подняться к себе — переодеться и избавиться, наконец, от уже надоевшего образа Мазахаки Бильбергии. Собственно, парик она уже сняла и небрежно запнула за колонну. Много времени сборы не заняли, только и оставалось, что захватить сумку да стянуть опостылевшее платье — под ним заранее был надет дорожный костюм. Топорик занял место на поясе. Скоро она снова продолжит прерванные на момент затяжной миссии тренировки, и эта мысль придала девушке уверенности. Накинув плащ, Тея поспешно стёрла с лица слой пудры и, напоследок улыбнувшись отражению в зеркале, вышла из комнаты, небрежно закинув сумку на плечо. Оставалось вынести гроб, и через час она будет далеко от Феланды.

Поскрипывая, ступени пружинили под ногами, Тея мурлыкала под нос "Кота в одуванчиках" и чуть не навернулась с лестницы, заприметив ещё одного постояльца, выбравшего, где посидеть — крышку гроба. Спрятаться за колонну она уже не успевала — герцог Миено поднял взгляд от парика, сжимая тот в руках, и сфокусировал зрение на ней. Пушистые ресницы дрогнули. Тея обмерла и поглубже надвинула капюшон. Кот вопросительно мяукнул.

— Проклятье! Я опять в доме Арахуэнте! — поднялся юноша на ноги, отбрасывая парик, как ненужный мусор, и, достав батистовый платок, брезгливо вытер руки. — Милочка, что это ты замерла истуканом? Позови-ка мне немедля госпожу Анемонэ!

Тея захлопнула раскрытый от удивления рот.

— Ко-кого?

— Ты ещё и глухая. В этом доме никакого порядка! — Он поморщился, будто тут несло нестерпимым смрадом, и презрительно хмыкнул, но вдруг лицо его сделалось страдальческим. — Ах, Анемонэ... Она опять не станет меня слушать. Что мне делать? — речь перешла в неразборчивое бормотание.

"Он рехнулся?" Тея понятия не имела, что за зельем её снабдила сестрица, но если и Анемон будет вести себя также... Девушке подурнело.

— Ле... Лель? — осторожно позвала она, видя, с каким остервенением герцог что-то шепчет, спрятав лицо в ладонях.

— Лель?! — переспросил тот, вскидывая голову, и глаза его сузились. — Кто такой Лель?

"Рехнулся!"

— Вы! Лелендон Миено!

Юноша выслушал её с подлинным интересом.

— Ты смеёшься надо мной, простолюдинка? Или, может, не в своём уме? — Приблизившись, он уставился на Тею горящими сумасшествием глазами. — Я герцог Миено. Мелико Миено! Советую запомнить, хотя в твоей головке вряд ли что удержится, — ткнул он её в лоб. — И закрой рот, я не хочу слышать от тебя ни звука! — Взглянув наверх, он прошептал "Анемонэ", шагнул и, будто оступившись, упал на пол лицом вниз и затих.

Немного погодя Тея ткнула обездвиженное тело мыском сапога.

— Эй!

Лель — или уже Мелико? — никак не прореагировал. Пульс, однако, прощупывался, да и, судя по всему, юноша впал в глубокий и беспробудный сон — что хочешь, то с ним и делай. Тее же он совершенно не был нужен, только совсем сбил с толку своим поведением. Девушка обошла его по широкой дуге, жив и ладно, у неё и без того полно забот. Она поправила плащ — под пальцами едва ощущался тонкий шов на мягкой ткани, позабытую сестрой вещь не удалось снять с забора без последствий. Тея задумчиво посмотрела на кота. По необъяснимой причине он внушал ей опасения. Стоило приблизиться к гробу, на крышке которого он величественно сидел, и ненавязчиво протянуть руку в попытке ухватить животное за шкирку, как девушку обдало волной вымораживающего шипения, а в воздухе мелькнула когтистая лапа. Тея сглотнула, начиная осознавать, что без боя гроб вместе со своим содержимым ей не достанется, да и противник её увёртлив, непредсказуем и когтист. И с какого боку к нему подступиться? Девушка потянулась было к топору, но кот предупреждающе шикнул, зевнул, продемонстрировав зубастый оскал, и насмешливо дёрнул хвостом.

"Зараза!" Уперев руки в бока, она раздражённо сверлила взглядом нежданное препятствие, прикидывая и так и этак, что делать с котом. Перспектива украситься свежими царапинами с ног до головы её вовсе не прельщала.

— Ладно, господин Кот. Едешь с нами, — наконец решилась она.

Хамелеон словно этого и ждал, мелодично мурлыкнув, он завалился набок и вальяжно растянулся во всю длину.

— Госпожа Мазахака, я вижу вашей затее даровано божественное благословение, — весело заявил вошедший с улицы вроде бы Лоло.

— С чего бы это?

— Ну как же, белый кот — вестник Бога удачи, воров и торговцев, — расплылся в улыбке ещё один из близняшек, переступая порог.

— Есть мнение, что Лулон — вовсе не Бог, а Богиня, — небрежно заметила Тея из детского желания поспорить.

— Может и так, да только сути покровительства это не меняет. Кстати, Хамелеон ведь едет с вами?

— Да. А что такого? Он ко мне так привязался, так привязался, что просто жить без меня не может, — самоуверенно заявила девушка, не желая признаваться, что кот ей попросту не оставил выбора.

Близняшки недоверчиво хмыкнули.

— Ой, а это там, у лестницы, наш герцог почивает? — полюбопытствовал Лоло. — А я говорил юной госпоже, что её братец к бутылке прикладывается.

— А она? — спросила Тея.

— Показала мне страшную рожу. В гостиной повесили. Кстати, не хотите ли и герцога прихватить? В гробу на двоих места хватит.

— Нет-нет, пусть остаётся как есть.

— Госпожа Мазахака, а можно вопрос, так сказать, личного характера? — тряхнув снежно-белой шевелюрой, поинтересовался Лулу, поднимая гроб на пару с братом.

— Ну.

— Чего это вы решили господина Арахуэнте похитить? Неужели так приглянулся?

Тея сбилась с шага, соображая, чего бы такого ляпнуть. Согласиться?

— У нас в Сонарии это обычное дело, — заметил Лоло, пиная входную дверь, ибо руки заняты, а "госпожа Мазахака" в ступоре, — красть возлюбленного. Старинный красивый обычай — мешок на голову и тащи родимого. Правда, не совсем мешок — т'харе делается из шёлка и обшивается красно-золотой нитью рукой любящей. Меня три раза похищали, — похвалился юноша, раскрасневшись от удовольствия, или гроб всё-таки сильно тяжёлый? — А нашего Лулу целых семь! Так он и старше. Хотя, может, со мной путали?

— А Лили?

Близнецы как раз развернулись вместе с гробом, и дверь с грохотом выломал Лулу.

— Ни разу. За похищение женщин — смертная казнь.

Гроб благополучно миновал дверные косяки, выплывая в чернильные сумерки. Тея топала следом, надеясь, что в Феланде законы не в точности наоборот. Что ей грозит за похищение? "Или они пошутили?" Вид же "колесницы", на которой ей предстояло увезти "возлюбленного в мир грёз", заставил начисто позабыть о всяческих опасениях.

— Может, гвоздиками крышку прибить? — предложил Лоло, закончив с погрузкой скорбной ноши.

— Я тебя сейчас сама прибью! — зашипела девушка рассерженной кошкой. — Это вот что такое? — замахала она в сторону повозки, что, казалось, проехала по всем дорогам Империи, и впряжённой в неё тягловой силы, вполне соответствующей транспортному средству.

— Это — гордый скакун! — счастливо улыбнувшись, Лили скормила "гордому скакуну" морковку из стоявшего рядом мешка.

— Скакун! Ха! Скакун! — От возмущения Тея никак не могла подобрать приличествующие ситуации слова. — Гордый! Может, и гордый, не спорю, но какой это скакун, скажите на милость? Это — обыкновенный осёл! Осёл! О, чем я так прогневила богов.... Да он этот гроб только до городских ворот довезёт и всё, дальше своим ходом!

— Никакой это не "обыкновенный", — обиделась за меланхолично жующее животное Лили. — Это очень особенный осёл! Лучший осёл в Феланде и в двух ближайших герцогствах! Необычайно вынослив и неприхотлив, в два счёта ещё три таких гроба утащит вместе с содержимым. Думаешь, было просто увести его с конюшни в столь короткие сроки?

— Так он ещё и краденный?! — схватилась за голову Тея.

— Ну, не стоит так убиваться, — примирительно похлопал по плечику девушку Лоло. — Клубничка — действительно прекрасный осёл, мы Вам даём гарантии, что гроб с господином Арахуэнте он довезёт до нужного места в кратчайшие сроки и безо всяких проблем. Свою часть сделки мы всегда выполняем превосходно.

Тея, понимая, что по ночному времени ей и самой в плохо знакомом городе вряд ли удастся найти что-то поприличнее, скрипя зубами, смирилась с доводами близнецов.

— Ладно, Лулон с вами, открывайте ворота, — недовольно буркнула девушка, закидывая собственную сумку с добром на крышку гроба, едва не снеся удобно устроившегося там кота.

— Ах, не забудьте. — Лили протянула хмурой девушке мешок с морковкой, доверительно добавив: — Это для Клубнички.

Мешок перекочевал на телегу, и Тея с непередаваемым удовольствием покинула дом Арахуэнте вместе с его сумасшедшими обитателями.

— Счастливого пути! — прокричали ей вслед хором тройняшки, закрывая ворота.

— И вам не скучать, — пробормотала девушка тихо, за сегодняшний вечер она наобщалась с ними на всю оставшуюся жизнь и надеялась никогда больше не встречаться. Тусклый свет луны почти не пробивался сквозь облака и пустынные улицы дарили ощущение сонливой безмятежности, что весьма благотворно сказывалось на растрёпанном настроении Теи, взволнованной похищением Зелёной Хризантемы.

* * *

Сидеть в закутке под лестницей, ожидая, когда же учитель соизволит подать знак, оказалось утомительно долгим, да и та инородная добавка, которой домоуправша сдобрила чай, нагоняла сонливость. Очередная партия в карты для Торми снова оборачивалась провалом, и чтобы не продолжать агонию, он скинул карты на низенький столик, за которым они играли.

— Сдаюсь!

— Мудрое решение, — похвалила Лайнерия, восседая на бархатной подушечке и аккуратно подтачивая ноготки. — Уговор помнишь?

— А может что-нибудь другое? — с надеждой спросил мальчик. — Я могу тебе всю неделю подавать чай.

— Нет, это мы уже проходили. И потом, ты и так будешь мне его подавать. В первый раз мы играли именно на это.

Торми обречённо вздохнул, захватил куртку и загодя приготовленный узелок, ютящийся в углу закутка.

— Запрягать это чудовище... да и имечко у неё соответствующее... Монстрилло... — покоробило его от предстоящего ужасающего дела.

— Манстрелла, Манстрелла, — как всегда поправила Лайнерия, задув лампадку. — Она мила и очаровательна.

— Ага. Она мне чуть ногу не откусила! Не знал, что лошади бывают плотоядными.

Девочка буквально вытолкала его в опустевший холл. Слышалось, как на улице госпожа Бильбергия — или просто Тея — бранит за что-то тройняшек Мирабилис. Лайнерия накинула на плечи дорожный плащ и завязала тесёмки.

— Это Тея здорово придумала, утащить учителя прямо в гробу, — проговорил Торми. Они с Лайнерией, воспользовавшись отсутствием домоуправши, не могли не заглянуть в чёрный устрашающий короб. Анемон всё ещё был жив, но знака никакого не подал.

— А ты уверен, что это она придумала?

— А что, он?

— А ты как думаешь?

Торми пожал плечами. В этот момент в комнату вошли воспитатели Розмари и сразу же поинтересовались своей подопечной.

— Под лестницей. Она уснула прямо на подушках, — ответил Торми.

— А какие-нибудь поручения давала? — спросил Лулу.

— Какие ещё поручения? Кроме уже выполненных — никаких. А вот Анемон... Впрочем... — Взгляд Торми упал на валяющегося на полу герцога, и мальчик счёл своим долгом добавить — хотя бы ради Розмари: — Только не перестарайтесь.

Лоло сунул руку в карман и достал оттуда гвозди.

— Забыл! Я же хотел заколотить гроб.

Торми споткнулся на ровном месте и внушительно глянул на близнеца:

— Никакой самодеятельности! Вон лучше дверь почините.

Торми с Лайнерией вышли в ночь. Следом из дома выскользнуло жестяное создание, излучающее фосфоресцирующий свет, и устремилось за ними.

— Ты уверена, что твоя Монстра меня не сожрёт?

— Гарантии никакой, но будем надеяться.