Ад Министр @ Тор. 1/5 - хронологический

Вероника почему-то вспомнила недавнюю сцену на вещевом рынке, когда стодолларовая купюра стремительно помчалась прочь от мужика. Она просто видела теперь, как её пытаются надуть таким же отработанным способом. Всё шло к этому: её хотели развести, оставить пустой и нищей, такой же, как она была до замужества.

"Ну, уж — дудки!" — со злобой подумала Вероника. Теперь она была вдова вора в законе и с момента встречи с Гвоздем хотела получить всё, причитающееся ей, сполна! Но как? Она даже не знала, с чего начать! Ей нужен был совет! Но кто мог его дать, быстро, правильно и не желая её надуть? Она должна была действовать решительно, но осторожно, так, чтобы не ошибиться и не потерять всё, как тот мужик стодолларовую купюру. Это было похоже на хождение по канату над пропастью с завязанными глазами и без страховки: малейший неверный шаг и — прощай!

Вероника понимала, что для ведения этой игры за и на бабки у неё должны быть какие-то существенные рычаги влияния. Сейчас она давила только гонором, возникшим из её обиды и злости, совершенно на ровном месте. Это был всего лишь муляж, толкни который, да просто дунь на него, — и он упадёт, опрокинется и обнажит всю её незащищённую наготу.

"На пантах далеко не уедешь! — справедливо решила она. — Но где взять рычаги?!"

В качестве рычага, в таком случае, хорошо бы сгодился чей-нибудь увесистый член, какого-нибудь крутого городского туза. Но где его взять? Как на него выйти? Никто её туда по доброй воле не приведёт. Да ещё надо было бы, чтобы этому тузу сдалось её защищать, отстаивать её интересы.

"Под кого ляжет, под тем и будешь! — Вероника понимала, что второго такого Бегемота ей судьба не предоставит. Он и то был просто случайностью, незапланированным подарком судьбы, который достался ей только потому, что она была строптива и упряма, и не то чтобы под него стелиться — близко его к себе не подпускала до самой свадьбы. — Да, надо было беречь Бегемота, как зеницу ока, и лелеять, как самый дорогой бриллиант!"

Связаться с Гвоздём? Лечь под эту наглую шестёрку, которая уже определила судьбу её имущества, как общаковского, при этом приворовав себе, наверное, с половину?! Обойдётся! Свяжись с шестёркой — и выше шестёровских шлюх и подружек уже не поднимешься! Тем более этот парень был так ненадёжен! От него так и сквозило подляной! Он мог предать в любую минуту, которую сочтёт для этого удобной! Вот и сейчас! Зачем он звал её в квартиру?! Изнасиловать и изобразить из этого, что она под него легла, а потом показать на сходняке, что эта шлюха не достойна владеть деньгами Бегемота, и давайте-ка заберём всё это в "общак", в том числе, и квартиру, в которой сейчас эта шлюшка живёт. Она её не достойна!

"А может быть! — Веронику осенила стремительная догадка, которая заставила даже её протрезветь. — Может быть, Гвоздь собирается меня там просто убить?!"

Это открытие показалось Веронике страшным, и она глянула на Гвоздя совершенно другими глазами.

А что? Нет человека — нет проблем! Всё перейдёт в "общак"! При этом и Гвоздь перехватит себе львиную долю прежнего Жориного богатства. И не надо насиловать, не надо ничего снимать, напрягаться, ждать сходняка! Всё враз решится! Бегемота нет, раз — и жены его, Вероники Бегетовой, нет! Всё теперь колхозное, всё теперь общаковское! Можно брать, пока есть, сколько хочешь!

Да-а! Вот это открытие!

От волнения Веронику прошиб холодный пот: "Чем дальше в лес, тем толще партизаны!"

-А что это ты меня так настойчиво в квартиру тащишь?! — зло спросила Вероника.

Гвоздев ничего не ответил, насуплено продолжая вытирать кровь с брюк.

-Так, — даю тебе пять минут, чтобы ты вынес мне косарь баксов, а ещё лучше — сорок пять миллионов карбованцев!

-Нету у меня столько! — ответил Гвоздь.

-Ладно, говори, когда у вас сходняк, и я пошла! — Вероника открыла дверцу машины и остановилась, уже наполовину высунувшись на улицу и как бы ожидая ответа, но Гвоздь молчал. — Ладно, у других узнаю! В любом случае, что ты меня с бабками кинул, я найду людей, кому сказать!

-Ладно, погоди! — Гвоздь вышел из машины и уже направился, было, к подъезду, но остановился, вернулся, подошёл к машине со стороны Вероники. — Как-то странно, что ты не хочешь в квартиру зайти?! Твоя же ведь...

-Как-то странно, что ты меня так усиленно в неё тащишь! — парировала она. — Моя, но живёшь-то там ты!

-И что?! — удивился Гвоздь.

-Времена нынче неспокойные! — Вероника посмотрела на часы. — Я жду ещё четыре минуты, а потом просто ухожу!

Гвоздь исчез в подъезде и через три минуты появился снова, протягивая Веронике почтовый конверт.

-Сколько здесь? — поинтересовалась она.

-Как просила — косарь! — отозвался Гвоздь.

-А если бы два попросила? — Вероника приоткрыла конверт, пересчитывая "зелёные".

-Слушай! Не наглей! — разозлился Гвоздь. — Простые люди и за год такие бабки не заработают, какие я тебе отдал, а ты...

-Ну, мы же не простые люди! — Вероника была довольна всем, что произошло, внутри её просто распирало от радости, и она едва сдерживалась, чтобы эта радость не прорвалась наружу, строя из себя обиду.

-Ты не блатная! — подвёл итог Гвоздь. — Всё! Бабки, получила?! До свидания!

-Постой! — Вероника повернула ноги, поставила их в салон. Наглость её росла с каждой минутой. — Отвези меня к драмтеатру, к моей квартире!

-Ну, ни фига себе! Бегетова! У тебя точно борзометр зашкалил! — возмутился Гвоздев. — Ты теперь при бабле! Езжай на таксо!

-Ну, Гвоздев! Ну, по старой дружбе! — она стала дурашливо, словно заигрывая с ним, уговаривать его, дёргая за брючину, на которую накапало крови: хорошее настроение скрыть всё же не удалось.

Гвоздев медленно направился на водительское место.

-А сколько по нынешним временам стоит человека убить! — спросила Вероника, когда они выехали со двора.

-Смотря кого! — ответил Гвоздь. — Циня говорил, что ты его об этом спрашивала...

-Давай заедем куда-нибудь, посидим, поговорим! — предложила Вероника.

Гвоздев скорчил кривую ухмылку, сильно выпучив губы:

-Ну, давай!

Они проскочили до центрального дома связи, свернули с площади, поднялись по горбатой улочке почти наверх. Гвоздев притормозил, заехав на обочину.

-В какой идём?! — поинтересовался он.

Здесь, на небольшом крохотном пятачке было сразу четыре бара, входы в которые были совсем рядом друг от друга.

-"Под фонарём"! — выбрала Вероника.

Народу у баров было столько, что казалось, здесь празднуют какое-то торжество. Внутри тоже было не протолкнуться.

Гвоздь подошёл к бармену, что-то шепнул ему на ухо, указывая то на зал, то на Веронику. Тот кивнул, попросив присмотреть за стойкой официантку, прошёл в зал, направился к столику, который стоял в уютной арке-кабинке, вход в которую был обвит лианами с вьющимися побегами плюща поверх. Там за столиком на двоих сидела какая-то парочка.

-Извините, — обратился к ним бармен, — но этот столик был заказан! Разве официантка вас не предупредила?!

-Да-да, — согласился бородатый, интеллигентный мужчина, — мы сейчас.

Через минуту Вероника с гвоздем сидели на их местах.

-Ты растёшь! — покивала головой Вероника.

-А то ж! — согласился Гвоздь, довольный комплиментом. — Этот столик всегда зарезервирован для таких персон, как я! — похвастался он. — И так в каждом баре города!

Принесли коньяк, кальян и кофе.

-Чур, угощаешь ты! — предложил ей Гвоздев. — Ты же теперь при бабках!

-Да я не против. Только у меня баксы, а как же их поменять!

-Запросто! — Гвоздь свистнул официанта.

Тот подошёл, Гвоздь стал что-то говорить ему на ухо, одновременно показывая Веронике жестом, чтобы гнала сотню.

-По какому курсу поменяют? — поинтересовалась Вероника, когда официант с её стодолларовой банкнотой удалился.

-Сорок три! — сказал Гвоздь. — Три мои!

-Валяй! — махнула рукой Вероника.

-Ну, так о чём ты хотела поговорить-то? — спросил Гвоздь, потягивая кальян.

-Об убийстве! — сказала Вероника, наблюдая пристально за реакцией собеседника.

Тот и усом не повёл:

-Это я слышал! Конкретно! Кого убрать надо?!

Девушка задумалась: "Свести всё на шутку? Сказать "тебя" или "меня"? но так шутить было опасно, зачем лишний раз давать повод размышлять на эту тему!" С другой стороны, делать заказ — раскрывать карты. Играть надо было осторожно.

Вероника вдруг вспомнила Саида, и это определило её решение.

-Есть человек! Не местный! Ты возьмёшься?! — поинтересовалась Вероника.

-Не-е, я в Москву не поеду! — сразу замахал руками Гвоздь. — Мне и тут хорошо!

-Да я его с собой привезла! — сказала девушка.

-О как! — удивился Гвоздь. — Кто такой?!

-Да, человек один!

-Не темни! Что за человек?! Чем дышит!? — Вероника не раскрывала карты, и Гвоздь занервничал. — Я просто так на мокруху не пойду!

-Как просто так?! — не поняла Вероника.

-Кто такой-то?! Тем более — с Москвы! Блатной?!

-Да, как сказать... В общем-то, и нет. Хотя связи у него с блатными имеются! Я зову его просто — "гость". Сколько ты хочешь?!

-А чё он сделал-то?!

-Да, старые грехи! — Вероника темнила.

-Да, какие старые грехи! Что ты гонишь! — возмутился Гвоздь. — Откуда у тебя в Москве старые грехи?!.. что бабки задолжала?

-Задолжала! — согласилась Вероника. — Только не ему! Он как посыльный за ними приехал! Я ему обещала найти!

-А-а! Вот ты чего бабло дерёшь, как бешенная! — догадался Гвоздь.

-Да это копейки по сравнению с моим долгом! — отмахнулась от него рукой Вероника.

-Копейки?! — удивился Гвоздь. — Сколько же за тобой?

-Сто косых! — Вероника назвала сумму с потолка, чтобы впечатлить Гвоздя.

-Сто косых?! — он едва не подавился дымом из кальяна. — Да ты соображаешь, сколько это бабла?! Где ж ты столько задолжала?!

-Ну, всё тебе скажи! — так что, берёшься?

-Ну, давай! — пожал плечами, словно договаривался о чём-то обыденном, Гвоздь. — Сделаем так! Когда он будет уезжать, ты позвонишь мне, скажешь, что заказываешь такси. Я за ним приеду. Ну, а дальше — дело техники!

Посидев ещё немного "Под фонарём", они вышли из кафе на улицу

-Ты только сначала рассчитайся! — предложи ей Гвоздь, подходя к машине. — Я уберу "гостя", но это тебе будет дорого стоить!

-Сколько? — с готовностью поинтересовалась Вероника.

Они уже сели в машину, но Гвоздь все молчал, делая вид, что занят выруливанием с парковки назад, вниз с горы, потом, когда развернулись и подъехали к перекрёстку, наконец, произнёс, сказав, словно прострочив из пулемёта:

-Бабки мне сейчас не нужны! Поэтому будешь отдавать пиздой! — он глянул на Веронику, просто опешившую от такого заявления, словно оценивая реакцию на слова.

-Слушай, Гвоздев, я в шоке! — произнесла она спустя минуту, когда они уже пролетели центр города и свернули, не доезжая моста через Псёл на дорогу, огибающую городской драмтеатр.

-Не, ну а ты чё думаешь?! Тебе убери "гостя", да ещё за бесплатно?! Я чё за просто так на мокруху должен идти, да?!

-Почему бесплатно?! — удивилась Вероника. — Я же согласна заплатить!

-Ну, вот и плати! — согласился Гвоздь. — Год буду тебя иметь, когда захочу, согласна?!

Вероника не могла поверить в то, что слышит это от Гвоздева:

-Слушай! Я же в трауре! Я же вдова Бегемота, Гвоздь! Ты посмотри, сколько вокруг девок красивых, ладных! Наш город ими напичкан просто — пройти нельзя! Ты же их пачками можешь иметь, Гвоздь!

-Ну, как хочешь! — пыл Гвоздева немного поостыл. — Это моё условие! Нет — так нет! Вероника тяжело вздохнула. Творилось что-то невообразимое. Мужики вокруг неё словно с ума посходили. Каждый норовил ей присунуть.

-Дай, подумаю! — попросила Вероника, пытаясь осознать новое предложение.

-Ну, думай скорее! — Гвоздь резко затормозил у её подъезда. — Найдёшь, если что!

Глава 19.

Наконец-то Вероника была дома.

Она зашла в просторный коридор своей огромной квартиры, закрыв за собой стальную дверь на лестничную клетку.

-Боже, как хорошо-то! — Вероника бросила из рук всё на пол, скинула туфли и принялась бегать по комнатам и прыгать от счастья, разбрасывая, словно цветы, салютами вверх, под потолок, доллары и те миллионы карбованцев, на которые в кафе сменяли сотню. — Боже, как хорошо-то!

Только теперь она поняла, как соскучилась по своей квартире в центре родного города. Нет, в самом деле, ей не надо было никакой Москвы! Да, и ничего другого вообще! Ничего, кроме этого города, никакого другого, пусть самого лучшего в мире... для других! Но для неё! Её город был ей милее всех остальных на свете! Это была правда! Правда! Правда! Здесь она родилась, здесь она выросла, здесь она была счастлива.

Вот и теперь, оказавшись в своей родной квартире, она просто взрывалась от вырвавшегося на волю счастья.

"Мой город — самый любимый на свете! Я люблю тебя! — кричала Вероника во весь голос, и эхо отзывалось по всем комнатам её огромной квартиры. — Я люблю тебя!"

Её радости, её восторгу, вдруг вырвавшимся наружу из долгого плена отрешённости и тоски, не было предела. Только теперь Вероника почувствовала, что вернулась в свой город, в свою квартиру, домой. Только теперь появилось ощущение защищённости, которого лишили её полностью последние дни пребывания в Москве.

Вероника прыгала, хлопала в ладоши так, что они все раскраснелись и были похожи на два пульсирующих от прилива крови толстых блина, выбегала на большой балкон, смотрела на людей, прогуливающихся праздно и безмятежно по площади перед драмтеатром, вокруг огромного квадратного бассейна фонтана, что-то кричала им, словно пьяная, и снова забегала в квартиру и носилась по ней снова, как скаковая лошадь, производя при этом какие-то дикие, визжащие и ликующие звуки, вся исходя буйной энергией бесконечной радости и безбрежного восторга.

Да нет, она не была будто пьяная!

Вероника забежала на кухню, открыла огромный холодильник, извлекла из него бутылку шампанского, открыла, откупорила пробку.

Брют брызнул шипучей пеной на кафельный пол кухни. Вероника едва не поскользнулась, захохотав, как ребёнок. Она отхлебнула из горлышка холодного, жгучего шампанского, а остальное вылила на себя сверху, устроив душ за двадцать баксов.

Ей показалось этого мало! Она достала ещё бутылку! Растрясла её в руке так, что едва отвернула, слегка освободила проволочную рамку, удерживавшую корковую пробку, как та с диким хлопком полетела вверх, в потолок, ударилась об него и отскочила куда-то в огромный, просторный коридор квартиры, как мячик для пинг-понга. Пенная струя, словно из пламегасителя пожарной машины, толстым стволом выстрелила кверху и рассыпалась, не достав до потолка, зонтообразным дождём из огромных, шипящих, разлетающихся на мелкие брызги капель, окативших Веронику с ног до головы.

Как она ждала этого момента!

Она даже не подозревала, как она ждала этого момента! Она, оказывается всё время, всё то долгое, нескончаемое время, в которое с ней происходило всякое непонятное дерьмо, только и жила ожиданием того, когда, наконец, войдёт в свою квартиру, подаренную мужем на свадьбу, которую успела полюбить, когда останется одна, а все неприятности, страхи, погони, угрозы, разговоры, все вторжения и попытки вторжения в её жемчужно-опаловое тело, все те подонки, которые поганили её чистую искрящуюся, как бриллиантовое колье, жизнь, будут вовне, за стальной дверью её квартиры. И никто из них не посмеет сюда проникнуть.