Иной в Евангелионе

Но Еве было плевать. Мгновение — и она ястребом упала прямо на Ангела, который не выдержав удара, завалился на землю. Дальше ничего не было видно, лишь мощные вспышки, большей частью уходящие в небо, бешенный рык и пронзительное визжание.

Это была кульминация. Люди ждали финала.

И он настал, когда из дыма появилась фигура Евангелиона, огласившая город полным темного торжества ревом, а в его руке, поднятой вверх, подобно вырезанному сердцу из груди человека, горело ядро.

Евангелион затих, опустил руки, глядя на лежащий в них шар. Потом поднял их, раскрыл свою пасть, и пожрал свою добычу.

В человеческой истории во многих народностях бытовала легенда о том, что воин, пожавший сердце своего врага, перенимает его силу. Но никогда еще за всю историю не было столь впечатляющего и ужасающего зрелища, как пожирание Ангела Евангелионом.

— Боже, — прошептала Рицко Акаги, — что же за существо мы сотворили?

Внезапно Евангелион, только закончивший пожирание ядра, дернулся, недовольно взревел и затих. Его ноги подкосились, и он упал рядом с остатками поверженного врага. На мостике совершенно забыли, что после того, как Евангелион теряет спинной кабель, он вынужден переключаться на внутренний источник питания, что давало ему пять минут.

Лишь пять минут. Вот сколько времени занял бой, хотя многим казалось, что перед ними промелькнула целая вечность.

* * *

Какая же прорва времени прошла с того момента, когда я в последний раз сражался так, упиваясь боем, балансируя на краешке смерти, отбросив все остальное, как ненужный хлам.

Ни с чем несравнимое чувство, одно из тех, которые я старался никогда не забывать.

И за победу над врагом я взял свое. Азграил наполнил свое ядро, заполыхавшее многими красками. Евангелион хотел, наконец, сорвать цепи, но я не позволил. Все же не время было для этого, но оно еще придет, обязательно придет, успокоил я его.

Как и мой слуга, я получил то, чего желал. Мое тело, наконец, пусть и не стало совершенным для этого мира, однако я мог многое, очень многое, не боясь разрушить его. Теперь оно могло вместить чуть большую толику моей истинной силы.

И то хлеб.

Евангелион застыл. Закончилась энергия, количество которой было рассчитано только на пять минут, в которые я все же смог уложиться. Ева зависела от энергии, но только до этого момента. Теперь Азграилу нужно еще немного времени, чтобы преобразиться, и получить вечный, автономный источник существования.

А НЕРВ придется попотеть, чтобы скрыть тот факт, что их оружие, которое может быть направлено не только на Ангелов, лишилось своего, пожалуй, самого слабого места. А про то, что и пилот их оружия так же очень скоро будет малоуязвим от них, НЕРВ знать и вовсе не стоит.

...Некоторое время я просто расслаблялся в ложементе. Все питание было отрублено, исключая некоторые системы, имеющие отдельное питание. Я мог бы сейчас попробовать активировать Евангелион, используя новый источник, однако решил, что не стоит мешать Азграилу осваиваться самому. Его телу, как и моему, предстояло серьезное усовершенствование, поэтому в данный момент мы оба старались полностью расслабиться, готовясь к процессу, который начнется постепенно и будет проходить как минимум несколько недель.

Но как раз из-за питания я видел лишь стенки капсулы и не представлял, что творится в округе. По идее, сейчас Еву должны транспортировать обратно в подземный ангар — вряд ли они будут подключать биоробота ко внешнему источнику, так как минимум не знают, нахожусь ли я в сознании. Кроме того, вряд ли она захотят рисковать, не зная, как поведет себя Евангелион после всего произошедшего.

— Ты доволен? — в голове раздался женский голос.

Я прикрыл глаза, вновь оказавшись в молочной тумане верхнего слоя подсознания. Юи стояла напротив, в паре метров от меня, засунув руки в карманы своего научного халата, вроде того, что носила Рицко. Под халатом я видел легкую блузку и юбку. На ногах — черные туфли. Очевидно, именно эта одежда была ей привычней всего, в этом месте люди не могут скрывать свою суть, не могут лгать, держать те маски, которые привыкли носить в обычной жизни.

Занятый парадокс, если подумать. Ведь с другой стороны здесь можно было все, на что хватало воображения — принять любую форму, создать что угодно. Это место было похоже на сон, где человек был подобен Творцу, и где все покорялось его воле.

И имея все инструменты, не имея ни единого ограничения, человек лишь полностью раскрывался, становясь тем, кем является на самом деле, безо всяких скидок.

Юи Икари познала это в полной степени. Без нужды сдерживать Евангелион, жертвуя собственной душой, она попала в вечный осознанный сон, где можно было все, стоило только пожелать.

Но какой смысл в том, что можно было получить, просто пожелав? Не прикладывая усилий, не жертвуя чем-то иным, идя к своей цели, ты не можешь осознать ценности этой цели, она минимальна для тебя. Будто бы получить чит-коды к своей жизни, ими можно поиграться, но они всегда будут приедаться, и тогда единственный выход — отбросить их и искать ту цель, для достижения которой все же нужно приложить усилия.

...Все это я видел на лице Юи. С того времени, как я освободил ее, она успела пройти это, и теперь я видел, как она вплотную подошла к концу. У нее уже была цель. Та, которую этот своеобразный мир не мог не дать.

— Более чем, — отозвался я, — а вот ты, похоже, нет.

— Это... ужасное место, — покачала головой Юи, — оно как сильнейший наркотик, способно полностью поглотить человека, оставив лишь обертку.

— Рад, что ты удержалась.

— Это была твоя проверка? — приподняла брови она, — ты хотел знать, смогу ли я удержаться на краю этой пропасти?

— Я был почти уверен, что сможешь, — улыбнулся я, глядя, как она злится, — поверь, это было действительно необходимо... для воплощения того, что я задумал.

— Этот мир... Что ты хочешь от него? Зачем ты пришел в него, Синдзи? — этот вопрос был для нее очень важен, я видел это. Она хотела счастья не только для себя — для всего этого мира. Поэтому рискнула всем, что имела и залезла в Евангелион много лет назад. Пожалуй, она заслужила это знание — больше, чем кто-либо иной в этом мире.

— Что ж, раз ты прошла мою проверку, я расскажу тебе... все. Ты одна из немногих, кто сможет понять и принять истину.

Глава 14. Грани между тайной и явью.

— Синзди, Синзди, ты цел? Синдзи? — голос Мисато был первым, что я услышал, когда капсулу все же достали и вскрыли. Полагаю, это было нелегко — после всего, через что прошел Евангелион, выход капсулы и катапульта были серьезно повреждены, так что техникам наверняка пришлось доставать меня, вскрывая оплывший металл.

Я, до этого лежавший неподвижно и расслабленно, резко сел, закашлявшись и выплевывая остатки LCL.

— Синзди, как ты? — Мисато наполовину влезла в капсулу и, судя по ее лицу, едва сдерживала слезы. Видя, что я вроде бы цел, хотя бы внешне, девушка явно испытала облегчение.

Я деловито ощупал себя, первым делом схватившись за пах.

— Ответственно заявляю, что самое ценное у меня на месте, — серьезно сообщил я, — но для полной уверенности можно было пройти кое-какие тесты.

Мисато глубоко вздохнула, но, видимо, самоконтроль помогал.

— Паяц, — фыркнула она, тайком утерев слезы, — раз хохмишь, значит, действительно цел.

— Да что мне будет, — буркнул я, — подвинься, кстати, я вылезу.

Мисато, еще раз цепко оглядев меня, тем не менее отошла. Я выбрался из капсулы и с хрустом потянулся.

— Вот так, — выдохнул я, глядя, как ко мне подошла не только Акаги, но и еще несколько инженеров, — я теперь мне кто-нибудь объяснит, что вообще случилось? Я-то грешным делом думал, что подох после второй атаки, и даже в потустороннем мире Мисато умудрилась меня найти.

— Придурок, — Мисато дала мне подзатылок и потом напряженно уточнила, — ты действительно не помнишь?

— Нет, — недоуменно покачал головой я, — вспышка, потом темнота... ну и твой голос.

Я оглядел весь напряженно выглядящий коллектив, собравшийся вокруг. Наверняка через скрытые микрофоны меня слышит и Гендо с Фуюцки. Придется еще поиграть.

— Я так понимаю, что вы вытащили меня из-под удара. Но Ангел еще не уничтожен, нужно что-то придумать против его атак...

— Эм, Синдзи, — начала Акаги, прервав меня на полуслове, — Ангел мертв.

— Да? Тогда в чем дело? — удивился я, — значит, его уничтожила Рей, верно?

— Нет, Синдзи, его уничтожил твой Евангелион, и, похоже, без твоего участия.

Я обернулся, глядя на то, что стало с Евой после боя. Остатки брони висели, как лохмотья, оголяя почерневшую кожу, но это даже хорошо — тело Азграила будет расти, набирая мышечную массу, так что замена брони ему точно понадобится. А цепи, которые Акаги с ее инженерами считает сдерживающим фактором, ему как нитки, связывающие носорога.

— Хера себе, — прошептал я, — док, вы не говорили, что он может работать автономно.

— Мы еще исследуем этот инцидент, — пояснила Акаги, на лице у нее горело осознание всего того Эвереста работ, что ей предстояли. Признаков неудовольствия я, впрочем, не обнаружил, вот уж фанатичка от науки. Опять придется ее насильно укладывать спать.

— А сейчас тебя хочет видеть командующий, — продолжила она. Вот это уже интересно.

— Хорошо, — кивнул я, — но сначала я в душ. Думаю, что десяток минут погоды не сделает. Мисато, не помоешь мне спинку?

— Иди уже, — буркнула Кацураги, — или я ее на ремни пущу.

В доказательство она показала новенький маникюр. Решив не искушать судьбу, я потащился в раздевалку.

* * *

На этот раз я сразу прихватил кресло из секретариата Гендо и не отказал себе в удовольствии с жутким скрипом протащить его через весь зал.

— Ну, что случилось? — я развалился перед командующим в той же позе, что и прошлый раз. Единственное отличие от той встречи — наличие Фуюцки за спиной Гендо, стоящего лицом к панорамному окну и усиленно делающему вид, что его тут нет.

— Если ты про бой, то наверняка уже слышал мой рассказ у капсулы. Мне нечего добавить, — сообщил я дополнительно.

— Нет, — глухо произнес Гендо, — я хочу знать ответ на один вопрос. Когда ты потерял сознание, ты что-нибудь видел? Что угодно, пусть даже невероятное.

Да. Юи многое мне рассказала. Вообще у нас получился очень продуктивный разговор, когда я раскрыл свои карты, а она открыла мне прошлое. Экспедиция Кацураги, институты Gehirn и НЕРВ, Зиэле, Адам, Лилит в Терминальной Догме под нами, Свитки Мертвого Моря, описывающие прибытие Ангелов, желающих соединиться с Адамом и начать Третий Удар. Комплиментация Человечества. Клоны Адама — вот чем были Евангелионы на самом деле. Теперь я знал все, что было до смерти Юи. Остальное легко додумывалось. У меня была полная картина мира. Необычная, очень запутанная, но очень захватывающая. Вопрос — что можно было рассказывать из этого Гендо.

Я заставил себя покраснеть.

— Эм... не думаю, что тебе это интересно. Но для молодого мужчины вполне нормально видеть подобные сны, навеянные известными нам обоим шикарными дамами.

Фуюцки издал смешок, и Гендо недовольно на него покосился.

— Свободен, — произнес он, но я даже не пошевелился.

— Ладно-ладно, — помахал я ладонями, — уже и пошутить нельзя. Полагаю, и видел именно то, что ты и надеялся. Значит, ты знаешь, что ее душа не отправилась в другой мир.

Фигура Фуюцки напрялась, Гендо немного наклонился вперед, и атмосфера в зале накалилась моментально.

— Ты... говорил с ней? — Гендо очень аккуратно подбирал слова, будто бы боясь что-то спугнуть.

— Да.

— О чем?

— Обо всем.

Повисла тишина.

— Ты все знаешь? — наконец спросил Гендо.

— Да. Кое о чем я подозревал, мама все подтвердила.

— Ты знаешь, чего я хочу добиться, сын?

Вот как. Кажется, он впервые назвал меня сыном — с самой смерти Юи.

— Ты никогда не хотел ничего, касающегося всего человечества, — медленно начал я, — тебя всегда было на него плевать — как и самому человечеству на тебя. Оно было у тебя жестоко — но ты нашел в нем единственный лучик света. Вернее, тебя нашли. Та, которую полюбил, которая тебя полюбила. Единственное, что тебя вело — это любовь к ней, но ты до сих пор считаешь, что не достоин этой любви.

Руки Гендо задрожали от напряжения.

— Ты не хочешь спасения человечества. Ты хочешь спасти Юи Икари. Это твоя истинная цель. Единственная цель.

— Да, — хрипло ответил Гендо, — ты прав. Ничто иное меня не волнует. Ни люди, ни боги. Ни ты.

— Знаю, — улыбнулся я, понимая, что он хотел меня задеть так, как я задел его. Показывая, что я не имею для него значения, но меня это не произвело впечатления. Просто не могло произвести, — и для этого тебе нужно уничтожить Ангелов.

— Да. Всех до единого. Юи — твоя мать. Ты можешь помочь мне ее воскресить.

Вот, значит, как. Ты понимаешь, что теперь про спасение человечества нет смысла говорить, и даешь мне иную мотивацию — любовь к матери. Вот только это не поможет тебе.

— Прежде чем я отвечу, я хочу кое-что знать, — понимая, что Гендо ждет ответа, я тем не менее решил кое-что спросить. Возможно, это именно тот человек, прошедший такое, через что мало кто прошел, сможет помочь мне самому.

— Говори.

— Это того стоило?

Гендо понял меня сразу. Не мог не понять. Но молчал. Давая ему собраться с мыслями, я продолжил.

— Я никогда никого не любил. Нет человека, к которому я мог бы испытывать что-то вроде того, что испытываешь ты к Юи Икари. Так стоит мне продолжить, если я почувствую то, что можно назвать зачатками? Стоит ли все это того, что неминуемо произойдет в конце? Я видел это раньше. Я вижу это сейчас, тебя, перед собой, прошедшего нечто, что куда хуже всех кругов Ада Данте. Стоит ли...?

Тишина.

Фуюцки повернул голову, но смотрел не на меня, а на Гендо. Смотрел пристально, буквально прожигая насквозь своим взглядом.

— Ты никогда не был мне отцом. Но побудь им сейчас, всего минуту. Ответь мне.

Гендо открыл рот. И все же ответил.

— Стоило. Без сомнения. Ты поймешь это, когда-нибудь... если тебе повезет.

— Хорошо, — тихо произнес я, — я помогу тебе. Я помогу тебе вновь встретиться с ней. Я уничтожу всех Ангелов, как ты хочешь.

Я встал и неспешно пошел к двери.

— Это же был ты?

Я остановился и повернулся.

— Это ты уничтожил Ангела?

Я усмехнулся.

— Кто знает?

* * *

Город на этот раз пострадал куда сильнее, и тут у меня уже не было выбора. Рамиил был куда более сильным противников, чем его предшественники, и времени на то, чтобы думать о сохранности Токио-3, у меня не было.

Как результат, около трети того, что оставалось на поверхности после эвакуации города вниз, в Геофронт, было снесено подчистую, остальное — изрядно повреждено. Как сообщили позднее, не тронутым осталось около десяти процентов от основного города — окраины пострадали куда меньше.

Однако меня это мало заботило. У НЕРВ, которое целиком и полностью контролировало город, были свои способы приведения Токио-3 в рабочее состояние, благо все основное, наиболее важное находилось во время боя под землей. Остальное обещались привести в надлежащий вид еще до прибытия следующего Ангела — если брать в расчет, что Шестой явится через тот же промежуток времени.