Три маски греха

— И тогда ты отправилась в Скайрим, точно?

— Угадала, киска, — на лице Оэры вновь заиграла ее вечная усмешка. — Мне было двадцать, а за спиной словно оставалась уже целая прожитая жизнь. Осела я в Рифтене. Специально выбирала, где потеплее, ибо после пустынь Эльсвейра и джунглей Лейавина снега Виндхельма и продуваемые всеми ветрами равнины Вайтрана меня совсем не прельщали. Город мне понравился, работы тоже хватало, так что какое-то время я жила спокойно и даже счастливо. А потом я влюбилась. Девушке было шестнадцать и звали ее Итара Черный Вереск.

— Неправильно ты влюбилась, — улыбнулась Арифель, которая прекрасно знала, что от клана Черный Вереск лучше держаться на почтительном расстоянии.

— Да разве ж сердцу прикажешь? — северянка вздохнула. — Она была так прекрасна, так не похожа на большинство рифтенцев. Ее нельзя было не любить, просто все любили ее как дочь, как светлый образ, а я — как женщину. Я начала ухаживать за Итарой. Тайно, разумеется, зато настойчиво, и, как это часто бывает с неопытными девушками, она из чистого любопытства решила попробовать. Я ликовала, но радость моя продолжалась ровно до следующего утра, когда ко мне явились костоломы Мавен Черный Вереск и попытались убить. Оказывается, маленькая мерзавка выложила все своей матушке вечером того же дня, когда мы переспали. С головорезами я справилась, но Мавен не остановилась бы, пока не достала бы меня, так что из Рифтена пришлось бежать. Как я слышала уже потом, Итару мать вскорости тоже отправила прочь из города, но, сама понимаешь, это было слабым утешением. К счастью, на этом мои скитания прекратились. Айбар нашел меня в одном из придорожных кабаков, пьяную и жалкую. Он дал мне шанс, принял меня в Легион и с первых же дней поручил командование над десяткой. Великий человек наш капитан, что бы ты о нем ни думала.

— Да не хочу я о нем думать, — помрачнела данмерка. — Вообще не хочу думать ни о ком, кроме тебя.

— Я здесь, киска, чего обо мне думать? Теперь ты знаешь все обо мне. Больше, чем ведомо Айбару, Караху или любому из моей десятки. Уважать меня, конечно, не за что, но я надеюсь, что ты не поменяешь свое мнение обо мне и в худшую сторону.

— А разве есть за что? Ты удивительна, — Арифель поцеловала любовницу в щеку. — Столько трудностей — и на каждую ты находила управу. Я не смогла бы так.

— Жизнь заставляет выкручиваться. Или ты умеешь это, или погибаешь. Глядя на тебя, я сказала бы, что ты не относишься к тем, кто погибает, киска.

— Спасибо за комплимент, — ответила Арифель, осознавая, что науку выкручиваться ей предстоит освоить уже в ближайшее время. Где-то в недрах Рагнвальда ждал своего часа охочий до крови дракон. Теперь эльфийка понимала, о ком говорится в скальдовском вопросе; знала и то, что Боэтии по какой-то причине падение Маркарта было невыгодным. Ей предстояло сбежать из Рагнвальда и спасти каменный город. Любой ценой и любыми способами.

3.6. Слова XI

Сегодня мудрец выглядит бодрее, чем обычно. Я чувствую, что в нем горит искра какой-то неведомой мне надежды. Несмотря на свежие синяки на лице, старик постоянно улыбается, шутит и ведет со мной долгие разговоры, которые напоминают о тех днях, когда он только появился в моей камере. Увлечение спором захватывает меня: этого удовольствия я был лишен довольно долго. Приходится изрядно напрячь разум, чтобы подобрать к философским вопросам мудреца правильные ответы и контратаковать его собственными доводами. Мы беседуем о природе зла и жестокости, о мотивах темнокожего и моих собственных помыслах. Я даже рассказываю ему о полете, стремлюсь передать ни с чем не сравнимое чувство высоты. Он, конечно же, не понимает. Жаль. Из всех смертных, известных мне, старик более других достоин дара полета. Когда-нибудь, возможно, я подарю ему его. Возьму с собой и улечу прочь от проклятого Рагнвальда. Когда-нибудь. Не сейчас. Но, надеюсь, скоро.

3.7. Общее дело

Пыточная комната Подкаменной Крепости поражала воображение. Двемерские механизмы, созданные для причинения боли, сохранились в превосходном состоянии и явно не простаивали без дела. Кредду досталась самая замысловатая машина. Ошейники и цепи, кандалы и веревки опутывали тело предателя зловещими искусственными змеями. Под конструкцией ярко горело пламя, и от растянутого на раскаленной металлической решетке Кредда тошнотворно несло горелой плотью.

— Молчит, — Тонгвор Серебряная Кровь кивнул в сторону одного из палачей. — Даже мастер Негнир не может его разговорить.

— Да уж, крепкий парень. А по виду и не скажешь, — отозвался Арнье, которого в настоящий момент куда больше заботило устройство пыточной машины.

— С-сколько он еще может противитс-ся! — философски произнесла Ширашши. — Рано или поздно боль возьмет с-свое.

— Видал я таких, которые держались больше месяца и умудрялись умереть, так ничего и не сказав, — покачал головой Негнир. — Особенно это касается всевозможных фанатиков. Юстициаров Талмора, даэдропоклонников или изгойских шаманов. Кредд, похоже, из такого же теста, только в его случае все еще хуже.

— Хуже? А магия? — поинтересовалась аргонианка. — Что с магией?

— А вот тут начинается самое странное, — начал объяснять ярл. — Я пригласил Колсельмо, моего придворного волшебника, чтобы он сделал Кредда чуть сговорчивей, но ни одно заклинание не сработало. Колсельмо, разумеется, остался в полнейшем недоумении.

— Нежить! — воскликнул Арнье.

— Точно, — Тонгвор посмотрел на бретонца с удивлением и даже неким уважением. — Колсельмо так и сказал: если магия иллюзии не может изменить сознание, то это мертвое сознание.

— Вот это да, — завелся Арнье. Он оседлал своего любимого конька — построение логических связей — и заговорил быстро-быстро, так, что Ширашши, Тонгвор и Негнир едва могли разобрать его речь. — Впервые вижу такой прекрасный образец немертвого. Раз мозг Кредда способен генерировать осознанные мысли, а нервная система не подводит его, он относится к категории высшей нежити. Определенно не вампир, иначе солнечный свет обжигал бы его кожу. Лич? Тоже нет. Магического потенциала в нем не ощущается. Остаются только самые редкие формы черной магии. Атронахи плоти, о которых сообщается в докладах о Дрожащих Островах, или трэллы самых древних и мощных вампиров. Мастер Негнир, испытывает ли Кредд боль?

— Думаю, да, — кивнул заплечных дел мастер. — Он реагирует на пытки так, как реагировал бы любой.

— Значит, на трэлла не похоже. Они обычно забывают обо всем на свете, когда их подчиняют, и превращаются в ходячую марионетку без чувств и воли, способную только выполнять волю хозяина. Да и не кажется мне, что Маркарт стал домом для древнего вампира, иначе он уже дал бы о себе знать.

— То Ес-сть, ты с-считаеш-шь Кредда атронахом? С-странно. Я с-считала, что они с-сшиваютс-ся из плоти разных людей.

— Нет ничего невозможного, напарница. Атронахи плоти — порождение даэдрического безумия. Магия даэдра изучена в ничтожно малой степени; смертные не знают и половины видов тех созданий, которые населяют планы Обливиона. Так что атронах с полностью сформированным разумом вполне допустим, — Арнье приблизился к Кредду и, вытащив из ножен кинжал, аккуратно срезал со лба норда широкую полосу волос. — Подойдите сюда и взгляните.

— О боги! — выдохнул ярл. Череп Кредда был изрезан замысловатыми узорами операционных шрамов. Голову юноши вскрывали, причем неоднократно, после чего вновь зашивали ее идеальными стежками, сделавшими бы честь самому талантливому портному. Бретонец повел кинжал в сторону, к уху, обнажая шрамы на висках.

— Красота! — глаза Арнье загорелись. — Никогда не видел ничего подобного! Кто бы ни поднял нашего друга Кредда из мертвых, он определенно гений. Страшусь даже предположить, сколько здесь было операций.

— Это омерзительно, — прошипела Ширашши, которая терпеть не могла некромантию.

— Это прорыв, дорогая! — возразил бретонец. — Это магия высшего порядка.

— Черная магия.

— Да плевать! Какая разница? Когда кузнец точит меч или мастерит секиру, никто не говорит, что он занимается черным делом, но стоит талантливому волшебнику провести удачный эксперимент, как его тут же начинают обвинять в нарушении миропорядка. Что за бред!

— Это противно самой природе и укладу нордов, — Тонгвор сурово нахмурил брови, — и я не позволю проклятому чернокнижнику плодить нежить в моих владениях. Рагнвальд должен быть очищен от скверны.

— Вы предлагаете нам перебить всех до единого обитателей руин? — усмехнулся Арнье. — Боюсь, на это не хватит всей казны Предела.

— Ты забываешься, наемник, — процедил сквозь зубы ярл. — Ты знаешь свое дело, вот им и занимайся. У тебя есть цель.

Тонгвора перебил дикий смех Кредда. Мертвец заходился хохотом, раздувая впалый живот и брызжа слюной.

— Цель! — провизжал он. — Ты назначил этим двум цель, великий ярл! Это смертный приговор! Вам никогда не добраться до капитана Айбара и законного Императора, глупцы! Бегите отсюда! Бе-ги-те!

— Ох ты, — Арнье ловко схватил кусавшегося и плевавшегося Кредда за подбородок, а пальцами второй руки широко раздвинул его веки. — Вот она, работа мысли. Как вы думаете, что могло спровоцировать его реакцию?

— Цель? — удивилась Ширашши. — Что не так в этом с-слове?

— Схватываешь на лету. Несмотря на всю безупречность этого образца, от некоторых повадок тупых зомби его так и не избавили. Вероятно, маг настраивал его разум на противодействие тем, кто пожелает нанести вред главарю разбойников и лжесептиму, да забыл поставить ментальный барьер.

— Никакого вреда, — захрипел зомби. — Они сомнут вас! Отступитесь! Отступитесь!

— Все, сломался, — заключил бретонец. — Думаю, толку нам от него больше не будет. А наш с тобой, Ширашши, план по проникновению в Рагнвальд покатился во все бездны Периита.

— И что же мы будем делать?

— Умереть! Умереть! Наше общее дело приказывает вам умереть! — завопил Кредд.

— Общее дело? — Арнье вновь повернулся к мертвецу. — О чем ты?

— Грядет новая Империя, какую вы, жалкие, и представить себе не можете. Вам не остановить ее победный марш, — вполне осмысленно ответил Кредд, легко перейдя от бешеных криков к спокойной размеренной речи. — Мы восстановим Сиродиил в его величии и преумножим его, так кто вы такие, чтобы вставать на нашем пути? Вас растопчут, спалят, уничтожат, сотрут ваши имена и деяния со страниц Эдды. Вы ничто по сравнению с тем, что несем миру мы. Абсолютный порядок. Идеальная жизнь без горестей и лишений. Вот наш путь, и вам не остановить нашу поступь, не разрушить наше общее дело.

— Да уж, печальные перспективы, — хмыкнул Арнье. Кредд замолчал и демонстративно закрыл глаза.

— Больш-ше он ничего не с-скажет?

— Думаю, нет. Но я и так понял достаточно, — ответил бретонец. — Мастер Негнир, если у ярла Тонгвора нет возражений, предлагаю вам уничтожить нашего любезного фанатика, несущего Сиродиилу мир и процветание. Рекомендую сжечь или растворить в алхимических кислотах, как бы ни было жаль избавляться от такого шедевра некромантии.

— Делай, как он говорит, — пробурчал Тонгвор, и палач, крутанув какую-то ручку на пыточном устройстве, повернул привязанного к решетке Кредда лицом к огню. Жадные языки пламени моментально перекинулись на одежду и волосы зомби, и его последний истошный вопль быстро затих в неумолимом гуле насыщающегося огня. Арнье наблюдал за горящим Креддом, пока голова и кисти руки немертвого не обмякли, а узоры шрамов на черепе не спеклись в единую массу.

— Не уверен, что Кредд познает покой, но его телесная форма больше не является вместилищем его сущности, — изрек бретонец. Ширашши молитвенно сложила руки, прося Хист сберечь ее от скверны соприкосновения с некромантией. Тонгвор и Негнир молчали.

* * *

Карах с силой запустил кубком в стену. Вино брызнуло на книгу призыва и свитки с заклинаниями, но магу не было дел до испорченных бумаг. Ментальная связь с Креддом оборвалась, и значить это могло только одно: эксперимент провалился, а оболочка немертвого юноши уничтожена.

— Что с вами, мастер?

Арифель. Назойливая девчонка!

— Все хорошо. Есть причины. Тебя не касается.

— Мне убрать вино?

— Не отвлекайся! — Карах раздраженно махнул рукой, простым заклинанием стирая рубиново-красные пятна с пергамента. Эльфийка кивнула и продолжила взвешивать соли Обливиона для предстоящего опыта. Волшебник посмотрел на девушку. Она сильная, исполнительная, неглупая. Определенно имеет магическую связь со своим клинком. Интересно, получится ли из нее достойная замена Кредду? Карах прикинул, сколько времени потребуется на заморозку ее мозга? Не больше месяца. До весны она успеет вернуться в Маркарт и осуществить то, что не успел Кредд.

— Мастер? — Арифель перехватила изучающий взгляд колдуна.

— Продолжай. Думаю. Эксперимент через четверть часа, — ответил Карах. Мысли касательно другого эксперимента, в котором эльфийка сыграет основную роль, он озвучивать не стал. Просто улыбнулся им и облизнул пересохшие губы.

3.8. Холод

Эпитафия зависла в воздухе острием вниз. Волшебное оружие окружал ореол темного пламени, а воздух наполнился потрескиванием магических молний. Арифель осторожно приблизилась к левитирующему мечу и прикоснулась к рукояти.

— Беги! — произнесла темная пустота голосом И. — Сегодня!

— Почему? Куда?

— Не глупи, Арифель Хлаалу, — загремел Рука. — Я обещал помогать, и мое время пришло. Останешься в руинах до утра — и познаешь нечто такое, что в разы хуже смерти.

— Карах, — догадалась девушка. — Неужели он раскусил меня?

Но И. не ответил. Магический огонь погас, а освобожденная от чар Эпитафия со скрежетом вонзилась в каменный пол. Арифель вытащила меч и, сунув его в ножны, пристегнула к поясу. Затем сменила туфли на сапоги, надела меховой плащ и завернула в ткань пару яблок и кусок вареного мяса — единственные припасы, которые нашлись в комнате Оэры. В последнюю очередь девушка обмакнула перо в загустевшие чернила и вывела на листке бумаги одно слово: 'Прости'. Оставив послание на постели, которую они с северянкой делили краткими счастливыми ночами, Арифель выскользнула за дверь.

Центральные врата охраняли двое молодцеватого вида легионеров. После происшествия с отравленной десяткой по личному приказу Айбара из Рагнвальда не выпускали никого, кроме дозорных и разведчиков.

— Дальше нельзя, красавица, — перед лицом Арифели крест-накрест сошлись длинные копья стражников.

— Это важно, — ответила эльфийка, стараясь не выдать волнения.

— Это может подождать, — невозмутимо парировал один из легионеров.

— Отлично. Я подожду, а ты пока сходи к мастеру Караху и объясни ему, что и его дела могут подождать. Посмотрим, вернешься ли ты после этого на свой пост, дубина!

— Тише-тише, — испугался страж. — Мы ж сразу не признали, что ты от Караха. Может, тебе помощь нужна?

— Тебе нужна. Месяцок в мертвецкой. Авось запомнишь, кого не стоит просить подождать, — Арифель оттолкнула копья и толкнула дверь. Тяжелая створка приоткрылась, и данмерка шагнула в самую настоящую снежную бурю.