Well groomed mind 1 часть

— Я пас, — сказал я сухо.

— Я подумал. — Барти вернулся к моему последнему само-обследованию. — Самое плохое — это твое расщепление личности.

— Это больше, чем расщепление. Если я не получу помощь, и я имею в виду квалифицированную помощь — копание в моей голове и собирание всего обратно, туда, где оно и должно быть, вскоре я либо сойду с ума, либо совершу самоубийство.

— Как долго тебе осталось?

— Два месяца, если мне повезет.

Он потер глаза.

— Ты не дотянешь до третьего тура.

— Нет, — согласился я. — Я думал выскользнуть из замка через камин в Трех Метлах и попасть в Св. Мунго, но они не будут заниматься со мной без моего опекуна, чего Дамблдор никогда не допустит. — Я закусил изнутри щеку.

Я рассмотрел все углы, проанализировав свою ситуацию ad naseum (лат.), но я был всего лишь четырнадцатилетним пацаном. Я многому научился за последние четыре месяца у Барти. Не только Заклинаниям, Рунам и Магической теории. Он учил меня тому, что иногда взрослые могут помочь тебе. Иногда, твое доверие не неуместно.

Я чуть не рассмеялся. Взрослый, которому я доверял больше всего на свете был Пожирателем Смерти, беглецом из Азкабана. Когда я постучал в его дверь, я уже принял свое решение. Я доверяю ему, потому что он был единственным взрослым, который я знал, кто не полностью меня предал, пока.

Я доверяю ему, потому что у меня нет выбора.

— Как думаете, сможете ли вы помочь мне навести порядок в разуме, чтобы я мог продержаться до лета? Я знаю, что только что приступил к изучению Окклюменции, но я являюсь генетическим Легилиментом, хотя даже не знаю, как ее использовать. Если вы прочитаете теорию, не могли бы вы использовать мою магию, чтобы поддерживать мой разум от распада?

Он кивнул, рассматривая эту идею.

— Нет. Мне удались бы любые восстановительные работы, но только если они будут на английском языке. Твой разум, привычный к парселтангу, просто отвергнет их.

Мои плечи поникли. А какая была блестящая идея.

— Что вы думаете по поводу Северуса Снейпа? — спросил я, размышляя дальше.

— Он либо шпион, либо двойной агент. Поскольку он глубоко признателен Дамблдору, что тот вытащил его из Азкабана, я ставлю на то, что он шпион.

— Он человек Дамблдора, — сказал я, чтобы пояснить свое заявление.

— Продажный.

Черт. У меня не было вариантов. Я призвал свой сейф и вытащил завещание моей матери.

— Мистер Нортон уже прочел это и все мне объяснил. Я не показывал его Сайласу, потому что мистер Нортон будет моим представителем в суде, если дело когда-нибудь дойдет до суда, в чем я не сомневаюсь. Особенно, если я стану оспаривать опекунство Дамблдора.

— Ладно, — сказал он медленно, не понимая, почему я перешел с лояльности Снейпа к завещанию моей матери.

— Прежде чем запечатала свое завещание в Министерстве, моя мама выплатила Гринготтсу 1000 галеонов авансовый платеж, чтобы они выступали качестве ее исполнителя.

Он нахмурился.

— Гринготтс ? Я знаю, что они сделают это за определенную плату, но даже самый отъявленный параноик, как правило, может найти в качестве поверенного кого-то близкого друга, кто будет соблюдать их волю.

— Я верю — она знала, что Дамблдор вмешается. Она выбрала гоблинов, потому что они были абсолютно нейтральными.

— Ты говоришь так, словно она оставила тебя на попечение Лестранжам.

— Они находятся в списке.

— Что?

— Третьими, сразу после Малфоев и Тонксов. По крайней мере, пока вы не подсчитаете их баллы за ТРИТОН. — Он разевал рот как рыба. — Моя мать не занесла в список моего отца, Сириуса или Дамблдора. Она также исключала любых не-магических членов семьи. Видимо, моя мать сделала маленькое генеалогическое исследование, прежде чем умерла. Мои эвентуальные опекуны по завещанию являются мои ближайшие волшебные родственники со стороны матери. В случае, если существуют более двух родственников с одинаковой степенью родства, опека переходит к тому, у кого были самые высокие баллы за ТРИТОН в целом. В случае отсутствия волшебников-родственников ближе, чем пятый кузен с ее стороны, те же условия распространяются на родственников, но только семьейные пары, Джеймса, имеют право быть опекунами.

— Потому что Лестранжи связаны с Малфоями, но я думал, что семья Блэк отреклась от Андромеды.

— Она сказала 'родственников по крови' — не имеет значения, отреклась ли от них семья или они были выгнаны. Если это были родственники матери, ее не волновало, если у них не было семьи (они были одинокими).

Я развернул завещание и разделил два листа пергамента с генеалогическими древами на обороте.

— Она вложила семейные древа с обеих сторон моей семьи, заверенные Отделом Семьи и Отделом по Родословной Детей Волшебников.

— Это стоило нескольких кнатов.

— Я не знал, что они берут деньги за услуги.

— Берут, — коротко сказал он. — Я всегда удивлялся, почему Поттерам разрешили вступить в брак. Они не были ярыми противниками магглорожденных, но они были непреклонны в решении о выборе супругов для своих сыновей и дочерей, чья родословная должна была быть достаточно чиста для рождения в семье лишь детей-волшебников. Твоя мать была единственной магглорожденной, которая вошла в семью Поттеров и которая не имела, по крайней мере, двух братьев и сестер — волшебников. Держу пари, они заказали исследование, прежде чем твой отец сделал ей предложение. Это также объясняет заявление на развод. Если бы она знала, что могла доказать свое магическое происхождение, она бы не боялась любого закона, направленного против магглорожденных. Она могла развестись с твоим отцом, не теряя опеки над тобой.

— Законы для магглорожденных? — спросил я, чувствуя тошноту. Она хотела, чтобы избавиться от моего отца так сильно, что рисковала потерять и меня?

— Все знали, что твоя мать была грязнокровкой. — Я ощетинился. — Магглорожденной, — поправился он. — Она подала на развод без каких-либо доказательств своего наследия, суд бы передал опеку твоему отцу, до тех пор пока он не откажется от ребенка-полукровки. В этом случае, он бы лишил тебя наследства. Даже тогда, ей пришлось бы иметь в родословной одно поколение волшебников, если она думала, что может выиграть дело у Поттера.

— Я не понимаю, почему кровь значит так много.

— Она значит много.

Я развернул древо семьи моей матери и приклеил углы бумаги чарами, чтобы она не скатывалась. Я указал на имя моей матери.

— Первый муж моей бабушки Анны, Джонатан, погиб в автомобильной катастрофе, когда моей тете был год. Она вышла замуж за отца моей матери Гарольда Эванса. Если вы проследите линию Анны, вы найдете Мариуса Принца. Я провел по еще одной линии вниз по семейному древу Принцев до имени Северуса Снейпа. — Теперь вы знаете, почему я спросил, кому верен Снейп?

Он присвистнул.

— Тебе было бы не лучше с ним, чем сейчас.

— Хуже. Он либо порубил бы меня на ингредиенты для зелий, либо заставил меня выполнять любой каприз Дамблдора.

— Он первый в списке?

Я покачал головой.

— Он мой четвероюродный кузен, но он всего лишь второй в списке и, в отличие от мистера Малфоя, обвинения против него не были удалены. Вместо этого, он был официально выпущен под поручительство Дамблдора. Есть шанс, что они бы не предоставили ему опеку.

Я положил палец на имя моего дедушки.

— Вот здесь все становится очень сложным.

— Сложнее, чем твое семейное дерево со стороны Поттера, звучащее как список гостей из Пожирателей смерти?

Я усмехнулся и напряжение чуть-чуть спало в комнате.

— Я тоже так думаю, но я не уверен, что вы согласитесь.

— Все насколько плохо?

— Гарольд Эванс был единственным ребенком Майи Эванс, предположительно сквиба.

— Захочу ли я когда-нибудь узнать, насколько высок был ее коэффициент инбридинга?

— Без понятия, но, поскольку ее семья, по заверениям нотариуса, заключала браки со своими двоюродными братьями и сестрами, и даже несколько раз браки между одноутробными родственниками, я бы сказал, что инбридинг был в стиле Габсбургов.

Он поморщился.

— Ты хоть представляешь, как я был счастлив, когда понял, что семья моей матери не породнилась с Блеками?

— Счастлив?

— Очень. И буду впредь.

— Майю Эванс родила Майя Гонт, младшая дочь Марволо Гонта. Из того немногого, что я слышал о ней от Дурслей, ее выгнали, когда ей было двенадцать, она добралась до Лондона, и нашла работу в качестве прислуги. Позже она вышла замуж за Питера Эванса, портового работника.

— Марволо?

— Это среднее имя вашего Лорда. Он был назван в честь своего деда.

— Черт! Вот почему ты змееуст.

— Я змееуст, потому что я произошел от Салазара Слизерина, — сказал я, признавая вслух то, о чем не мог признаться кому-либо другому. Барти не осудит меня. Я надеялся.

— Я подозреваю, что одна из корректировок Дамблдора была предназначена для того, чтобы удержать меня подальше от исследований моего семейного древа. Мне было интересно узнать об этом прежде, чем я поступил в Хогвартс, но я ни разу не удосужился даже посмотреть родословную Поттеров, не говоря уже о родословной моей матери.

— Кто первый? — прошептал он.

— Я внучатый племянник Томаса Марволо Риддла, графа Уичвуда, известного в школе как Том, — я взглянул на его левую руку, — но я верю, что вы знаете его под другим именем.

— Милейшая Лили Эванс назвала Темного Лорда твоим опекуном? — сказал он в недоумении.

Я абсолютно его понимал, потому что у меня была такая же реакция, когда я узнал об этом.

— Да. Его. Затем Снейпа, затем всех со стороны отца, включая Лестранжей, Малфоев и Тонксов. Итак, вы видите, у меня дилемма. Я не могу вскрыть завещание. Снейп и Тонкс оба лояльны Дамблдору. Все, что Дамблдору нужно сделать, это нажать на Снейпа. Если он будет дисквалифицирован, то он может надавить на Андромеду. Учитывая его позицию, он может даже изменить их баллы за ТРИТОН, если это будет необходимо.

— Ничто из этого не смягчит твое противостояние с моим Лордом.

— Похоже на то, — согласился я. — Если бы я хотел остаться под руководством Дамблдора, но хотел сбежать от Дурслей, все, что мне нужно сделать, это вскрыть завещание. Прямо сейчас ваш Лорд примерно такого же возраста, как трех годовалый ребенок, явно не тот, кому бы они отдали опеку.

Барти схватил меня за плечи и встряхнул меня.

— Поттер, это важно. Считаете ли ты, что Темный Лорд — твой враг?

— Нет. Моим единственным врагом был Альбус Дамблдор, человек, который бросил моих родителей на фронт, оставил меня в оскорбительном доме, кидал меня в смертельные ситуации и вмешивался в мой разум, настолько потрошив его, что боюсь не покончить сам с собой. Я хотел бы вырваться, я хотел быть абсолютно нейтральным, но подозреваю, что нейтралитет будет несбыточной мечтой.

Мои внутренности сжались в узел.

— — — — — — — — — — — — — —

— Держи свой разум открытым, — сказала мне Dyfi, когда я разбудил ее, чтобы обсудить свою проблему. Я боялся, что был слишком открытым.

— — — — — — — — — — — —

Барти выскочил из своего кресла и начал ходить взад-вперед, ругаясь себе под нос. Он остановился и потер виски.

— Дерьмо. Все эти усилия направленные на реализацию плана, который не сработает. Дождаться третьего тура и отрезать себе пути отступления. Если это тело не выдержит, придется ждать три года, прежде чем он достаточно окрепнет, чтобы попытаться еще раз.

— Какой план? Он относится как-то к той причине, по которой вы бросили мое имя в Кубок?

— Он полностью зависел от этого. Откуда ты знаешь, что у него есть тело, в любом случае?

— Сны, — сказал я, раскрывая то, что могло бы быть большим преимуществом Дамблдора.

— Я должен сообщить моему Лорду.

— Я бы иначе и не говорил тебе.

Он глубоко вздохнул, успокаивая себя.

— Поскольку ты уже знаком с основами, я заполню остальное. Моему Лорду нужна твоя кровь для ритуала, чтобы воссоздать его тело взрослого человека.

— Почему моя? — спросил я, вспоминая ритуал, который мы обсуждали, книгу доктора Лидса и ограниченное количество книг, которые Барти одолжил мне на праздники, когда мы рассмотрели основы ритуальной магии.

— Если мой хозяин использует твою кровь, он сможет обойти твою защиту кровных уз. В основном, это сведет на нет защитные заклинания Дамблдора, которые он накинул на тебя.

Мои глаза расширились. Интересно, хотя страшно.

— Что это за требования?

— Твоя кровь как кровь врага.

— Если бы я думал, что это сработает, я бы помог вам похитить Дамблдора для ритуала, но сила ритуала во многом зависит от силы врага прошедшего различные испытаний, правильно?

— Правильно, — сказал он, плечи опустились в поражении.

— Не существует каких-нибудь других ритуалов, которые он мог бы использовать?

— Существует не так много ритуалов чтобы воссоздать новое тело. Черт бы его побрал. Я должен был это предвидеть еще тогда, когда ты поспорил с Дамблдором.

— Вы уверены, что нет никаких других вариантов?

— Темный Лорд упомянул только три. Кровь врага, общая кровь, и еще один, который заставлял вселиться в разлагающееся тело, — сказал он, отсчитывая их на пальцах.

Я наморщил нос от последнего.

— Общая кровь?

— Родственная, Поттер, но Темный Лорд — сирота, как тебе хорошо известно. Даже кровь кузена будет работать, но... — Он повернулся на каблуках и наклонился над столом. — Вы достаточно близки — возможно, еле-еле, но сработает.

Я рассматривал варианты, опять. Дамблдор или Волдеморт? Дамблдор никогда бы не позволил мне остаться в нейтралитете, даже лишь настолько, чтобы выяснить, почему все борются. Волдеморт может и позволить. Весьма вероятно.

— Поттеры произошли от Певереллов, так же, как и Гонты. Родство очень дальнее, но оно есть. Это изменит ситуацию?

Он сел и развернул древо семьи Поттер. Он пролистнул ее, прослеживая до линии, пока не сменилась фамилия на Певерелл. Древо обрывалось вскоре после этой точки, поэтому было невозможно увидеть линию родоначальника.

— Возможно. Я спрошу Лорда, но кровь должна быть отдана добровольно. Ты также должен захотеть, чтобы ритуал сработал.

— А мое участие в тримудром турнире добавит ритуалу силу?

— Да. Почему?

— Потому что я ненавижу Дамблдора за то, что он толкнул меня в Черное Озеро ни за что.

— Напомни мне добавить немного маггловской рукопашки на нашем занятии на следующей неделе. Если бы ты немного знал и попрактиковался, ты мог бы окунуть его тоже, следом за собой.

Я улыбнулся, рисуя в голове образ Дамблдора, падающего в ледяную воду. Мило. Я колебался — интересно, было ли у меня право требовать. Почему бы и нет? Я решился.

— Если ритуал родственной крови будет работать, я охотно отдам свою кровь и от всей души пожелаю ему вернуться в тело взрослого человека, но у меня есть некоторые условия.

— Конечно, — сказал Барти так, как если бы он ожидал чего-то подобного. Это делает ему честь. Он знает меня лучше, чем кто-нибудь еще.

— Мне понадобится его помощь в восстановлении моего разума.