Бронебойщик

— Товарищ лейтенанта, две просьбы, личное оружие и второй номер, боец Степан Воеводин. Оба дороги мне, что без одного что, без другого я как без рук.

— Из оврага выехала полуторка, в кабину сел сержант НКВДэшник в кузов к нам запрыгнули два бойца той же конторы. Поехали, долго ли коротко ли блудила машина по городу, не обращал внимания, но вот она остановилась. Мы спрыгнули и нас повели развалинами, через квартал, нас остановил пост, проверили документы, прочитали сопроводиловку и пропустили дальше, метров через пятьдесят ещё один пост посерьёзней, мне предложили сдать оружие, оправиться. Я отдал ПТР , трофейный пистолет и кинжал Воеводину, выпил воды из фляжки. Успокоился.

— Старшина, вас хочет видеть Командующий, лишнего не болтать, на вопросы отвечать чётко, просьб не озвучивать.

— Серьёзно тут у вас! Дышать, осмелюсь спросить, можно?

— Юморист, что ли?

— Нет товарищ майор, я снайпер, но с трагическим для немцев уклоном.

Прозвучал телефонный звонок, прервавший наш диалог.

— Пошли, ждёт, майор шел позади меня, подсказывая куда свернуть. Спустились в подвал прошли ещё метров десять м минуя ещё один пост, зашли в хорошо освещённый коридор, справа и слева двери, стрекот телеграфных аппаратов, туда-сюда полковники. Суета. Толкнув дверь, вперёд прошел майор доложил,

— Нашли товарищ командующий стрелка, который эсэсовского генерал с неба свалил.

— Зашёл следом, мать моя женщина, да тут только генералов штук пять, а вот и толстый хряк, точно Хрущёв, ну и который из них Командующий?

— Невысокий генерал помог мне, сам вышел на встречу.

— А посмотрите на молодца генералы, прямо любо дорого посмотреть, стать, ордена, усы. Гренадёр. А расскажи ка нам старшина, как ты подстрелил эсэсовца?

— — Да просто товарищ генерал. Я ведь охотник. Любил понимаете утиную охоту, берёшь упреждение, бац,— утка наземь. С самолётами то же самое, чутьё у меня, товарищ генерал, я этих самолётов насшибал штук десять, этот одиннадцатый. Кроме того я товарищ генерал на другой день, ещё минимум двух генералов завалил. Там же. Приехали суки, понимаешь попрощаться с покойным, ну я их и отправил вслед за первым.

— Что прямо на передовую приехали немецкие генералы,— вмешался Хрущёв,— врёшь!

— Зачем на передовую в тылу у себя они были, да ружьишко у меня именное под меня сделано на заводе, я из него на полутора километрах в грудь немцу как вам в глаз, отсюда попаду. Ответил я Хрущёву.

— Ох и льёшь ты пулю старшина, вступил в спор еще один генерал.

— Так проверить же элементарно, удивился я. Поспрошайте пленных. Послушайте немецкое радио, а насчёт пули, так пойдем, выйдем. Ружьишко со мной, покажите цель, я стрельну. У меня всё вот в снайперской книжке все поражения записаны, да покойный комзвода не подписал. Говорил, лично не видел, пописывать не буду. Теперь небось с теми генералами разговаривает, пробурчал я уже по тише.

— А действительно, Иван Петрович, обратился командующий к какому-то полковнику, распорядись проверить слова старшины. Эта информация может оказаться очень существенной. Так говоришь показать тебе цель? Снова обратился ко мне генерал. А пойдём-ка на улицу. Всей гурьбой мы вышли во двор. Это был другой двор. Над ним была натянута маскировочная сеть и из этого двора просматривалась Волга, над которой барражировали немецкие пикировщики, но отсюда до самолётов было далеко. Через Волгу буксиры толкали баржи, на них же безнаказанно пикировали немецкие самолёты. Столбы взрывов бомб вставали вкруг барж были и попадания. Смотреть на это было страшно.

— Товарищ генерал, обратился я к Командующему, а пошлите со мной офицера, пусть доведёт меня до берега вон в том направлении, постоит рядом, да посмотрит на настоящую охоту, потом вам доложит, отсюда стрелять смысла не вижу.

— Добро, Забелин проводи старшину до берега, проследишь за стрельбой, потом приведёшь его обратно и доложишь результаты.

— Разрешите выполнять?

— Действуй.

— Мы с майором вернулись на пост я надел на себя разгрузку, на ремень нацепил кинжал, в кобуру сунул трофейный пистолет, Воеводин взял сидор, карабин и сумку с боеприпасами к ПТР.

— Готовы товарищ майор.

— Ну пошли снайпер. Мы сели в ту же полуторку и через полчаса стояли на берегу Волги. Недалеко по реке плыли обломки деревянной баржи, за которые из последних сил держались оглушенные и окровавленные солдаты. Кто-то грёб одной рукой к берегу кто-то бессильно лежал на обломках. А в небе закручивали спираль смерти в поисках добычи стервятники, мои давние враги Ю-87. В четыре движения, я скинул разгрузку и собрал 'Мою Прелесть'.

— Обойму,— прохрипел я не отрывая глаз, от пикирующего самолёта.

Стёпа вставил обойму и приготовил следующую. Метрах в ста от нас, баржа воткнулась в берег носом, пехота горохом сыпанула за борт. Но ещё надо было спустить две пушки, катер придерживал баржу, прижимая эту дородную тётку в бок к пристани, а на них уже падала с диким воем пара стервятников.

— Врёшь сука, не возьмёшь,— я бросился к полуторке, упёр ствол о борт кузова, поймал взглядом самолёты, зрение обострилось неимоверно, я видел голову лётчика в кабине самолёта, выстрел, стёкла кабины окрашиваются в красный цвет, выстрел, и у второго самолёта оборвало звук работающего двигателя. Первый самолет, не выходя из пике, воткнулся в воду, метрах в пятидесяти от баржи, второй воткнулся в берег метрах в трехстах метрах правее нас.

— ОХ-РЕ-НЕТЬ, раздельно по слогам, произнёс майор.

-Я, товарищ майор, здесь на берегу останусь вы, как хотите, только просьба есть одна, патронов мне на 14,5 мм пусть подвезут, а то у меня последние восемнадцать штук. А самолётов сами видите, как ворон осенью в поле. И поесть, не ели мы с вчерашнего вечера, и уже не обращая внимания на майора, обратился к второму номеру, — Степан собирайся айда позицию выберем получше.

— А где тут получше,— Стёпа закрутил головой. Я же пройдя метров двадцать подошел к сгоревшей перевёрнутой полуторке, пристроил опорные ножки ружья на порванном в клочья колесе, покрутил стволом вправо влево вверх вниз и сказал,

— Здесь Степан, вот причал, сюда баржи идут, вот здесь и прикроем их как сможем. Имущество сложи, лопату доставай и вот здесь три на метр на полтора глубиной. И не отвлекайся, я прикрою. Баржу уже разгрузили, и катер поволок её на тот берег. На пустую баржу, немцы не отвлекались, ища себе более аппетитные на их взгляд цели. Майор уехал, я так думаю на доклад, с приказами Командующего не шутят. И я очень надеялся, что он не забудет про патроны и еду, воды была целая Волга. Мимо нас протащили низкие длинноствольные пушки, прошагали мокрые до пояса солдаты, мы вроде остались на берегу одни. Но по берегу к нам поднялся лейтенант. Я как младший по званию представился,

— старшина Кожемяка, прикрываю переправу товарищ лейтенант.

— Видел я, как ты ссадил этих гандонов старшина. Знай, если жив останусь, детям передам, а те может, передадут внукам, что батьку ихнего, сёдня спас ты, старшина Кожемяка. Я командир противотанковой батареи, Есаулов Семён Васильев сын, в этом тебе клянусь, подожду вторую ходку баржи, ещё две пушки должны переправить. Если что старшина, помоги чем можешь. По моему глазомеру между берегами было километра полтора, прикинув хрен к носу понял, что метрах в трёхстах от берега я уже могу давить бандерлогов. С ориентировался по солнцу. Оно сука в зените. В небе ни облачка. Единственное что может мешать немцам это блики на воде, и как тут мне ориентироваться? Только по ходу пьесы. Эх очёчки бы мне. Катер поволок баржу к нашему берегу. Осталось ему как в песне Высоцкого 'пройти две трети пути' и я приму его под свой хилый зонтик. Но кто-то там, видать был сильно невезучий, едва отойдя от берега, пройдя всего сотни три метров, на баржу упала бомба с караулившего её самолёта. И нихера я не смог сделать. Лейтенант выматерился, махнул рукой и сказал на прощанье,

— Конечно две пушки не четыре, но я им и этими двумя дам прикурить. Прощай старшина, даст бог встренемся. И ушёл. В это время засигналила машина, из кабины полуторки выскочил взъерошенный майор и заорал,

— Старшина ко мне! Я подошёл, майор напоминал мне кота после драки.

— Блядь, старшина, если бы ты знал, как меня имели во все дыры полчаса назад. Нет не командующий, а член военного совета товарищ Хрущёв, очень сильно меня отодрал. Понимаешь, есть люди приказы, которых надо исполнять до буквы. Ну, вроде чего проще? Отвези, посмотри, привези. Чего уж проще. Будет мне наука! Давай в кузов! Поехали к Командующему. Не повезло Семёну, окоп не докопал. Мы собрали оружие, вещмешки, отряхнулись, залезли в кузов, майор глядя на часы всё подгонял нас, быстрее, быстрее бойцы. Машина, завывая мотором и скрежеща передачами, рванула с места в карьер, как будто за нами гнались немцы. Доехали до первого поста, бегом до второго. Личное оружие долой, обойму разрядить, ПТР взять с собой. Нам приказали мы сделали, опять Стёпа остался на часах, а я в разгрузке и с пустой обоймой уже в кабинете Командующего.

-Проверили твои слова старшина,— Командующий прервал доклад майора и отпустил его жестом. Ты там не только двух генералов уложил, но двух полковников. Начальника медслужбы армии генерал-майора и командира панцергренадёрского полка тоже генерал майора. Полковники тоже не простые. Гитлеру придётся поломать голову кем их заменить. Да и сегодняшняя твоя утиная охота, кое-кого здесь удивила. Решено! За два самолёта орден 'Красной звезды' За каждого генерала извини по медальке, но 'За Отвагу', за портфель с оперативными документами, получишь 'Знамя'. В следующий раз будешь знать, генералов надо брать в плен. Заработаешь сразу Героя Советского Союза. Я переспросил,

— За пленного немецкого генерала дают Героя? И не ожидая ответа,— нет товарищ Командующий, я согласен на медаль.

— А что так старшина? Не хочешь получить Героя?

— Ну почему же, не хочу, хочу и буду Героем, у меня сотня немецких офицеров и унтеров на снайперском счету, с сегодняшними двумя самолётами, тринадцать сбитых, не считая четырёх уничтоженных на немецком аэродроме, и восемнадцать танков. Нужны мне живые немецкие генералы? Нет, не хочу я брать их живыми, отсидятся в плену твари, а потом будут писать в мемуарах об упущенных победах.

— Ого, да ты и впрямь Герой, и что на всё у тебя есть подписанные документы.

— На четыре первых и четыре последних танка нет, товарищ командующий, в первом случае все сослуживцы и командиры погибли, во втором случае свидетелей задержали на рубеже обороны города, я как старший по званию, привёл остатки батальона в город.

— Каково ваше мнение генералы, — обратился командующий к присутствующим,— достоин старшина Героя?

— Только после проверки всех документов, ответил член военного совета Хрущёв.

— Само собой,— согласился с ним Командующий.

— Ладно с орденами, а как насчёт десяти суток отпуска, лично от меня! Получишь ордена и в дорогу. Доволен?

— У меня товарищ генерал две просьбы, первая, у меня есть второй номер, пацан еще, но добрый мне помошник, есть и его заслуга в этих делах.

— Как фамилия бойца?

— Боец Воеводин Степан Ильич.

-Запиши и ему 'Отвагу',— бросил генерал какому-то полковнику.

— И вторая просьба, гнул я свою линию, из госпиталя я, всего две недели ка вернулся, там наотдыхался до чёртиков, можно мне отпуск, но после войны? Какой сейчас отпуск у бронебойщика товарищ генерал? Самый же сенокос. А танк что бы вы знали товарищ генерал, это не только двадцать тонн металлолома Родине, но и пятьсот рублей премии бронебойщику и хабар с экипажа, учил я генерала прозе жизни. Вода, еда, курево, оружие. Опять же снайпер я, вот немцы меня заочно судом к расстрелу приговорили, так мне на всякий случай надо поболее встречающих на тот свет отправить. Чтобы не стыдно перед богом встать.

— Ты, что верующий?

— Как сказать товарищ генерал? Вообще-то комсомолец, но был со мной случай, бомбят, лежу в окопе и угораздило меня поднять глаза вверх. Смотрю, бомба от самолёта отрывается и летит сука прямо ко мне в окоп, я ей пионерский салют и говорю, пролетайте мимо, хрена! Летит ко мне, я ей из устава комсомола первый абзац, летит. Уже близко! Тут я вспомнил, 'Отче наш, ежи еси на небеси, да святится имя твое, и перекрестился, не поверите? Бомба ахнула метров в полста от меня. Смеялся не только Командующий, все члены военного совета и даже Хрущёв ржал в полный голос.

-А теперь покажи ка мне свою чудо пушку.

-Я не торопясь показал генералу приёмы сборки ружья.

— Как отдача?

— Чуть сильнее мосинки товарищ генерал.

— А давай стрельнем.

— Отчего ж не стрельнуть, прикажите только укладку мою с боеприпасами принести.

— Пошли во двор, патроны сейчас принесут. Вышли во двор, генерал взял в руки ружьё, крякнул, -однако.

— Что есть, то есть, тяжеловата, но и птицу какую бьёт, да и танку умеючи если к делу подойти, то кисло ему очень. Принесли патроны. Я зарядил магазин, объясняя командующему,

— Ружьё мне сделали на заводе по моему заказу, статья обо мне в газете 'Красная звезда' была. Корреспондент расписал, как я самолёты сбивал, танки гасил из бронебойного ружья, вот они и подсуетились типа 'именное' тебе старшина, радуйся. Ну, я им сказал. Братцы ружьё мощное, но лягается, ... мне плечо выносит, а как другим кто не такой конституции телом? Десять дней строгали пилили, пока получилась 'Моя прелесть', так я её обозвал. Ну что я стреляю?

— Давай! Выстрел. Меня слегка качнуло.

— Так давай сюда. Командующий перехватил ружье, поднял ствол в небо и сделал три выстрела. Действительно отдача чуть сильнее мосинки. А это что?

— Это место где крепится оптический прицел товарищ генерал, вот с прицелом я на полтора километра и загасил тех немцев, тут же выстроились очередь из генералов пострелять из невиданного до сих пор ПТРС, каждый стрельнул, патроны кончились.

— Ты хочешь сказать, что это ружьё в единственном экземпляре?

— Не знаю, товарищ генерал, мне оформили по нему пару изобретений, я оплатил в кассу изготовление оружия и ухал на фронт. Что там дальше, мне не доложили.

— Постой как оплатил? Из каких денег?

— Так премии мне за убитую немецкую технику, за инвалидность, за ордена доплата, набежала денежка. Хватило, ещё и осталось, в детский дом остатки перевёл.

— Так ты что инвалид?

— Ранен был, мина в ногах взорвалась, терпеливо объяснял я Командующему, — в госпитале более полугода пролежал. Контузия, заикаться стал, дали инвалидность, но я вылечился сам, ну и дед знахарь помог конечно, шрамов на спине как на коту весной, но прошел медкомиссию, признали годным без ограничений. А поначалу да, инвалидность и литер до Красноярска, а я после трёх контузий не помню, ни где родился, ни на кого учился.

— Значит, просишься на передовую?

— Так точно товарищ генерал.

— Нет, просто отпустить такого молодца я не могу. Уж извини. Придумал я тебе службу. Числиться будешь в батальоне охраны штаба фронта, тебя там поставят на довольствие. Но будешь свободным охотником. Мы, скорее всего, останемся в осаде, и фронт Кожемяка будет по всему городу. Тут тебе и танки, тут и самолёты, и немцев как собак нерезаных, охоться в удовольствие. Приказ о твоём статусе охотника передадут начальнику охраны. Что там приказ и награды герою готовы? Обратился он к адъютанту,