"Участковая для нечисти", часть 6

— Скворцова, — почти нежно сказал выпрямляющийся некромант, пока зверь, спрятавшись за его ногами, тихо поскуливал. — Как же ты меня достала. Я всё никак понять не мог, о чём мама говорила, дочь Кащея, дочь Кащея, ты бы поосторожнее, а оно вот как. Ты унаследовала от папочки дар восстанавливать свою силу. Я уж думал, мой лич сделал всё, чтобы заблокировать её в тебе, пропитал её своим ядом, подготовив для меня питательное блюдо. А ты, мелкая паршивка, мало того, что живая осталась, так ещё и так долго сопротивлялась. Мой снежный зверь постоянно был рядом с тобой, в облике твоего пса. Было так смешно смотреть, как ты пытаешься жить в этом мире, не зная, чего лишилась и что тебя ждет. Ну, что ты на меня так смотришь, глазами своими серыми хлопаешь, Скворцова? Не любил я тебя, никогда не любил. Сила мне твоя нужна была. Си-ла. Понятно, дурочка? Жаль, что на этом нашу игру придётся заканчивать. Было очень весело смотреть, как ты пытаешься вычислить некроманта. А потом, когда ты догадалась, хоть и в последний момент, весело не было. А, за зверя спасибо. Мёртвый он для некроманта сподручнее. И, милая, я тебе обещал, что после смерти ты моей будешь, так я тебе повторю. Будешь. Никуда не денешься. И никто, никогда тебе не поможет. Жди, моя ненаглядная. Уже очень скоро увидимся.

Опустив ладонь, Лёшка похлопал по макушке зверя. Тело снежного волка, в образе которого тот был, начало меняться. Куски мяса отрывались и на лету перестраивались, обрастая костяными пластинами. Спустя томительно долгий миг, пока никто не мог вымолвить ни единого словечка, перед Лёшкой застыл огромный конь, верхом на которого он и вскочил.

Лида смотрела на него широко распахнутыми глазами. Мертвенная зелень из них ушла, оставив бездну серого тумана.

Лёшка вскинул ладонь, посмотрел на девушку почти с нежностью:

— А это подарок на прощание, красавица моя, чтобы мы встретились побыстрее.

Серый луч вонзился Лиде прямо в грудь, больно не было, но ноги ослабли, подкосились.

И на безымянном пальце поселилось что-то холодное, мерзкое.

Кажется... змея?!

Подскочивший Мельник что-то метнул в некроманта, но Лёшка, страшно захохотав, дал своему мёртвому коню шенкеля, тот взвился с места, распахнул кожистые крылья и только его и видели.

Слышался отчаянный вой, вой преданного зверя....

Матерился Саня.

Хохотал Степан Викторович, и смех этот был истерический.

Лида падала... Бесконечно медленно и в то же время быстро.

Синие глаза первой школьной "любви" растворялись, темнели, становясь цвета агата, под кустистыми бровями.

Звонкое мальчишеское "Скворцова" исчезало, заменяясь мягким "барышня, туда не стоит".

Её собственное "Лёшка", полное чувств и счастья, сменялось истинным "мой принц-медведь", произнесенным детским голосом, полным уверенности в завтрашнем дне и этой любви, не просто детской или первой, не просто наколдованной или договорной, а единственной.

Мир таял.

С безымянного пальца Мельник сдёрнул холодную чёрную змею, кинул на землю, растаптывая, разрушая и её, и чары некроманта, и приворот на крови, взятой против воли.

Лопнула резинка, выпуская на волю русый каскад волос. Серые глаза закрылись, и всё, что ещё увидела девушка — был Мельник. Был его спокойный взгляд и тихие слова:

— Всё будет хорошо. Я — рядом...

— Мой принц-медведь, — прошептала она, и мир исчез окончательно, отпуская её на волю из плена самого жуткого приворота, который только мог существовать.

Таяла зелень в ауре, замещаясь бушующими цветами разнотравья. Сила бабы яги, подстёгнутая силой кащея и каплей первородной магии, возвращалась в тело Лиды.

Качал головой Тимофей, суетясь по дому.

Влада Сергеевна держалась за сердце, опускаясь на крыльцо.

Смеялись Водяной и Леший, глядя за происходящим в водное зерцало:

— Ай да, матушка, — повторяли они на два голоса. — Ай да, дочь Кащея!

В углу той подводной норы, где они были, лежал мальчишка. И на его бледно-серое лицо мертвеца было не суждено когда-либо вернуться краскам...