"Участковая для нечисти", часть 6

6. Хозяин снежного зверя.

Выспаться, как Лида втайне надеялась, в понедельник ей не дали. В точности оправдывая слова древних о том, что понедельник день тяжёлый, примерно в десять часов с небольшим, планшет разразился негодующей трелью, да ещё так громко!

Искренне недоумевая, как такое возможно, совершенно растрёпанная Лида свесилась с кровати, нашарила планшет и включила громкую связь.

— Да, — хрипло спросила она, ещё пытаясь понять, с чего бы это вдруг связь соизволила к ней вернуться, хотя ночует она дома! В месте, где вот уже полгода, связь не появлялась в принципе!

— Скворцова! Ты ещё спишь что ли?

— Блин! — девушка с трудом подавила первое желание нажать на отбой. — Лёш, сдурел?! Что я могу делать в понедельник, первый выходной после прошедшего и, к счастью, закончившегося без эксцессов праздника леса?

— Готовиться к свиданию, — как ни в чём не бывало сообщил мужчина.

— Какому ещё свиданию? — вздохнула Лида, затягивая планшет на кровать и устраивая на подушке рядом с тобой. — То ли я плохо с утра соображаю, то ли ты не очень понятно объясняешь.

— Скворцова... Не тупи, родная.

— Лёш, по утрам — я не человек, особенно когда позади такая нагрузка, и я не успела выспаться! Я тебе об этом уже говорила.

— Да? Давно?

Девушка опешила настолько, что глаза, которые открываться не хотели, распахнулись быстрее, чем ей этого бы хотелось.

— Да, не особо. Ещё когда на последнем курсе была, ты надо мной смеялся. Лёш... — голос Лиды стал сердитым и недовольным. — А сколько моих писем ты вообще читал? То, что ответил ты сам хорошо если на три-четыре из них, с этим я уже успела смириться. Но сколько ты читал?

— Половину. Наверное.

— Лёш!

— Ну, что? — Гусар вздохнул. — Скворцова, ты плохо представляешь себе сущность работы полуночного отряда оперативного реагирования. Мы... вокруг постоянно была грязь. Мне не хотелось даже открывать их. Я берёг, ждал... но...

— Лёш. Достаточно. Будем считать, что в этом вопросе я благополучно тебе поверила, и на этом мы закроем тему.

— Такая самодостаточная невеста — сущее наказание. Слышишь, Скворцова, ты — моё наказание.

— Ты мне говорил.

— Да? — растерялся Лёшка, — а это когда было?

— В старших классах... Ты говорил. Да ты много чего говорил. Что я твой личный кошмар, что я тебя раздражаю. И вообще, Лёш. Если ты закончил, дай я спать вернусь, а?

— Скворцова, когда ты успела настолько измениться?

— Я?! — настала очередь Лиды терять дар речи.

— Ну не я же.

— Да нет, Лёш, как раз — ты здесь больше всех изменился.

— Я просто повзрослел.

— И поэтому продолжаешь называть меня по фамилии?

— А это уже из чувства ностальгии, когда я был глупым мальчишкой, тебя это обижает? — тихо уточнил Алексей.

И Лида задумалась.

Он всегда её так называл. Быстрее было дождаться свиста рака с горы в четверг под дождичком, чем услышать от Лёшки её имя. Но действительно ли её это обижало?

Вот в устах Мельника звучит это "барышня" — мягко-медово, раскатисто. Хочется глаза закрыть и слушать, слушать. А когда Лёшка...

Девушка вздохнула.

Дальше думать было опасно.

— Да нет, Лёш, не в этом дело. Просто... вроде взрослые люди. Жених и невеста, хотя ты сам сказал, что невеста из меня настоящее бедствие. Но, тем не менее, когда ты меня по фамилии называешь, у меня такое ощущение, что мы чужие люди. Хотя, с тем учётом, сколько мы не виделись... может так оно и есть?

— Нет уж!

— Что нет?

— Ты моя.

— И где связь?! — потеряла смысл происходящего Лида.

— Прямая. Если ты надеялась, что я скажу, что да — мы так давно не виделись, не общались, стали совсем чужими и от тебя откажусь — ты ошибаешься. Ты моя невеста. И никакому Мельнику я тебя не отдам! И заезжим операм — тоже!

— Добавь сюда ещё случайно заплывшего в нашу заводь русала, — засмеялась девушка. — Лёшка, ну, ты же не был таким ревнивым. Собственником, да, был всегда. Но твоё "моё" всегда звучало как клеймо. Что изменилось?

— Ты.

Просто слово прозвучало тихо и определяюще.

Лида могла бы сказать, что она совсем не изменилась! Но... это было бы ложью. Она изменилась. Изменения начались с появлением в её жизни не Мельника — снежного зверя.

Всё происходило так быстро, что Лида не успевала опомниться. Полуночники. Существование тех, в кого она никогда не верила. Появление Мельника. Рима. Правда о матери. Правда об отце. Устройство этого мира. Помолвка с Мельником. Бабушка. Возвращение Лёшки...

Мир, который ещё недавно был простым и понятным, стал многогранным, в котором она ничего не знала. Потому что не помнила саму себя.

— Скворцова?

— Лёш. Ты вообще зачем звонил? — вспомнила Лида о первоначальной цели своего молодого человека.

— Пригласить тебя на свидание. И не в плебейское кино, а в нормальный театр. Потом в ресторан.

— Такая программа подразумевает, что мы не вернёмся вовремя, — заметила Лида.

— Снимем люкс в отеле.

— Ты разбогател?

— Знаешь, у моей работы есть один плюс. За неё платят достаточно. Я не хотел, чтобы это звучало именно так... Скворцова, давай переедем?

— Что?

— Я зарабатываю вполне достаточно, чтобы ты могла ни в чём себе не отказывать. Переедем в город. Если хочешь — в Брянск. Хочешь — в Москву. Купим квартиру, новую машину. Если захочешь — даже личный самолёт персонального класса!

— Лёш...

— Я не хочу, чтобы ты была участковой для нечисти, не хочу, чтобы ты была их "матушкой". Я хочу, чтобы моя жена была здоровой, молодой и красивой, а главное — живой.

— Лёшка!

— Скворцова. Ну, подумай что ли головой! Некромант на Земле... да что там на Земле, в России — далеко не один. И тварей, которые пойдут на всё, чтобы поживиться силой "матушки" полуночного народа, тоже много. Давай мы всё бросим? Я могу уволиться. Отработаю срок по контракту и всё. И достаточно. И... устроюсь на работу. Или открою своё дело. Только бросай! Бросим всё и сбежим. Давай?

— Я тебя не узнаю.

— Я не хочу тебя терять. Я не хочу тебя лишаться. Я готов на всё, я готов даже убить страшного большого медведя, только чтобы тебя никому не отдавать.

В сердце кольнуло.

Что значит убить?! Что значит большой и страшный? Он ведь на Мельника намекал, да? Нельзя! Нельзя-нельзя-нельзя!

— Скворцова, — судя по долгому молчанию, Лёшка хотел сказать, куда более грубее, и ему пришлось подбирать выражения более мягкие и ... деликатные. — Не делай из меня чудовище, а? Я защищаю добропорядочных граждан, а не убиваю их вместо развлечения. Ревность не повод расчехлять табельный револьвер.

— Лёш, мне бы это и в голову не пришло!

— Да?

— Да! — передразнила сердито Лида, садясь на кровати. — Я не хочу.

— Что?

— В отель не хочу.

— Значит, я привезу тебя домой. Наверное, так даже будет лучше. И безопаснее.

— Вот про безопаснее ты точно подметил. Лёшк... А может, ну его? Этот театр, ресторан? Посидим дома, посмотрим DVD? Я сделаю...

— Нет, — перебил мужчина, даже не дослушав предложение до конца. — Я помню, что ты научилась готовить пирожки. Это письмо я читал. И про то, что вы купили широкоформатную плазму — тоже помню. Но какое же это свидание, если ты полдня проведёшь у плиты, а?

— Обычное...

— Обычное свидание будет, когда уже... Неважно. Этот вариант отпадает, самым решительным образом!

— Лёшк...

— Так, мы идём в театр. На Дездемону. Потом мы идём в ресторан. Потом я привожу тебя домой. Заеду за тобой в шесть тридцать. Моя карета будет хоть и чёрной, но чисто вымытой. И... Скворцова...

— Лёш, если ты скажешь хоть слово насчёт моего внешнего вида или манеры одеваться, я тебя стукну. Больно.

— И в голову бы не пришло такое! — вздохнул Гусар. — Я хоть и ... далеко от тебя был, но кое-что не забыл. В том числе и то, что рука у тебя тяжёлая!

— А обиды то сколько!

— Скворцова! Женщину должен защищать мужчина! А тебе дай в руки твой пистолет и что? От тебя надо защищать окружающих!

— Лёш. Прекрати, — попросила задетая за живое Лида.

— Больше не буду, извини. Но могу я надеяться на положительный ответ?

— Но почему именно сегодня, Лёш?!

— Потому что потом ты откажешься! Придумаешь десятки отговорок.

— Я?!

— Почтальон Печкин, Скворцова. Не строй из себя блондинку. По части отмазок ты в школе была лучшей, никто из пацанов тебя перещеголять не мог, хотя попытки были.

— А ты завидовал!

— Всегда.

— Если ты сейчас пошутил, то мне — не смешно.

— Да над чем здесь смеяться то? Сам дурак, — самокритично заметил Гусар, потом вздохнул. — Чтобы от тебя что-то получить, нельзя давать тебе опомниться. Поэтому пришлось прибегнуть... Как ты это называла? Методы повышенной несправедливости.

— И запомнил же! — изумилась Лида. — Это было в одном-единственном письме!

— В котором ты жаловалась на своих подруг. Одну мастерицу по интуиции, вторую любительницу парней по татами катать. Три сестрицы. Видишь, я помню. Я не настолько безнадёжен, как могло бы показаться с первого взгляда.

— Ты ещё добавь, что я хороший!

— А вот это, — пафосно заметил Лёшка, — я предпочту услышать от тебя. Ну, так что? Да?

— Ну, хорошо, — уступила Лида. — Да, да, да.

— Чудесно. Заеду в шесть тридцать, о моя принцесса!

— Хорошо хоть не золушка, — добавила девушка, когда в ухо ударили гудки отбоя. Счётчик высветил, что разговор длился двадцать две минуты сорок семь секунд. Сна не осталось ни в одном глазу.

Кровать была мягкой, такой привлекательно-притягательной и можно было в неё вернуться, укутаться в мягкое покрывало и заснуть, но... собственный организм девушка успела изучить досконально ещё за годы учёбы. Раз проснулась — назад ложиться бесполезно.

Можно было бы дойти до Мельника, ночевавшего в комнате с папой, и напроситься на какое-нибудь заклинание сна в его исполнении, но... пользоваться силой Миши в таких лично-коварных целях Лиде не хотелось.

Хотя к нему хотелось.

Хотелось снова испытать, как он накладывает заклинания. Даже не сами заклинания то, а когда стоит рядом, близко-близко, так близко, что сердце колотится, как пойманная птица.

Забравшись в кровать, Лида зажмурилась и позволила себе помечтать. Интересно, свидание с Мишей, каким бы оно было?

Безусловно, и речи идти не могло о том, чтобы он куда-нибудь её пригласил, но... но... Каким?

Он очень спокойный, мягкий и деликатный.

Добродушный и большой.

Но ему не очень нравятся люди.

И не очень нравятся полуночники.

Ему и там и там не то, чтобы некомфортно, а как-то... погранично что ли. Он настолько привык к тому, что и там, и там ему нет места, что больше сам не оставляет его в своей жизни.

Мысли снова зашли на опасную колею, и Лида, потянувшись к расчёске, тихо позвала:

— Тимофей...

Домовой появился в комнате с подносом, на котором стояла чашка с кофе, тарелочка с ватрушками. На его лице пополам со смущением играла яркая улыбка.

— Доброго утречка, матушка!

— А как же... Как?! — выдохнула Лида.

— Мельник сказал, матушка. Что проснулись вы и кофе сейчас попросите сделать.

Лида закрыла губы ладонью, но всё равно они разъехались в шальной улыбке.

— А сам Миша?

— Уехал, матушка. Сказал, что у него дела есть, а вы сегодня заняты будете. И бабушка ваша сегодня встала рано, с ним уехала.

Сердце снова кольнуло.

"Ты помнишь, кто здесь твой жених?" — сделала себе Лида суровое внушение, потом улыбнулась Тимофею:

— Спасибо за кофе и ватрушки! С апельсиновым джемом?!

— Да, матушка. Ваш брат сказал, что вы среди прочего его любите.

— Ну, Тимофей, удружил!

— Рад стараться, матушка.

Домовой поклонился с чувством собственного достоинства и пропал.

Лида, расчесав непослушную копну волос, перебралась за стол.

Всё было хорошо, а почему-то неожиданно захотелось плакать.

Вчера закончился праздник леса. Они просидели за костром не так уж и долго, не то до трёх часов, не то немногим больше, а потом все разошлись по домам.

Были потушены костры, затихли гитары, и пакеты с мусором были вынесены на свалку.

Впервые за праздник не произошло вообще никаких эксцессов. С обывателями. И полуночниками тоже. Дети благодаря бабушке, хозяевам лесному и водяному были в безопасности и не помнили ничего о том, что случилось. Взрослых защищало их неверие в мир полуночников, а вместе с ним отряд элитных спецназовцев. Лида и Мельник пережили убойное проклятье. К счастью, пережили.

Что случилось Лиде не сказали, но и бабуля, и сам Миша в один голос сказали, что ночевать сегодня будут не на Мельнице, а в доме Степана Викторовича.

И вместо того, чтобы сразу отправиться домой, на часах было без четверти четыре, Лида отправилась в участок.

Когда в четыре утра вернувшись домой, она упала в кровать, Миша и папа с бабушкой ещё сидели на кухне. Тимофей внимательно слушал разговор, да время от времени подливал им в кружки свежий чай.

Остаток ночи прошёл без тревог. И это было добрым знаком.

А сама Лида, в отместку родным, не сказала ни слова о том, зачем ездила в участок, верхом на келпи Шторме, вместо того, чтобы сразу отправиться спать.

Она надеялась, что сон, приснившийся ей у костра, был в руку! И медальон в её сейфе действительно освободился от грязи. Но, увы... Сон поманил надеждой, но не сбылся. На пару кусков грязи стало меньше, но действительно ли это нечто было приснившимся медальном, сказать было до сих пор нельзя. А Лида так надеялась!

Планшет ещё лежал на краю кровати, приветливо высвечивая полную антенну связи. И, решившись, девушка потянулась к клавише быстрого вызова, на которую пару дней назад добавила Мельника.

"Ты не имеешь права!" — рассердилась Лида сама на себя. Протянутая рука зависла в воздухе и упала на стол. Чуть обиженно звякнуло блюдце, брызги горячего кофе попали на руку. И стало не до звонков и не до собственных душевных метаний.

А потом Лида напомнила себе, что она девушка гордая — это раз; она понятия не имеет, как Мельник к ней относится — это два; у неё есть жених — и это три; она сама не знает, как относится к Мише — и это контрольное "четыре".

Пожалуй, вот это "контрольное" и было самой большой бедой.

Прежде чем что-то желать от окружающих, следовало разобраться в себе.

Безусловно, её к нему тянуло, как магнитом. Обаяние Миши, наверное, было такой силы, что перед ним никто вообще не смог бы устоять. К тому же, он был её бывшим женихом, ведь помолвку то тогда разорвали. Значит, бывший. Только принцем-медведем для Лиды он оставался по-прежнему.

И ... Щеки залило лихорадочным румянцем, наверное, всего на самую малость, на чуть-чуть, она была в него влюблена.

А любила Лида, конечно же, Лёшку.

Пусть даже он такой...

Далёкий. Чужой.

"Кого я люблю?" — пришло в голову резкое. — "Я люблю того мальчишку из детства, но этого незнакомого мне человека любить я не могу! Я ведь ничего о нём не знаю. Чем он жил, как он жил, чем занимался, как работал. Он не читал половину моих писем, и... не знает огромный пласт из моей жизни. Мы сейчас два незнакомца, которым только предстоит познакомиться сначала. Но он в отпуске, у Лёшки не так уж и много времени на это. А у меня работа, полуночный мир. Человек, меня хорошо знающий, никогда не предложил бы мне бежать от того, что составляет важную часть моей новой жизни! Ведь я... я..."

На смену резкому настрою пришла грусть.

Она не знала этого.

Лида больше не знала, кто она. Человек. Несостоявшаяся Баба яга. Дочь женщины, попробовавшей плоть русалки. Матушка полуночного мира. Участковая для нечисти. Валькирия по характеру, как называл её Шторм.

Кто она?

Ни то, ни сё.

Поэтому и была недостаточно хороша для Миши.

Поймав мысль за краешек хвоста, Лида рассердилась сама на себя.

Можно подумать, это самое важное!

Можно подумать, нет...

"Нет, так не пойдёт", — отставив в сторону опустевшую кружку, Лида подошла к зеркалу, взглянула на себя. — "У тебя сегодня свидание с Лёшкой. Театр и ресторан. А на улице осень, а вечером холодно, и твое осеннее вечернее платье нуждается в глажке, а ты сама — в ванной с молоком и травами, а то похожа безо всякого полуночного волшебства на натуральную бабу ягу. Марш приводить себя в порядок!"

Бросив взгляд на шкаф, Лида застелила постель, прихватила бутылочку с апельсиновым эфирным маслом, пару ароматических свечей и отправилась в ванную, сделав себе строгое внушение. О могущественном Мельнике сегодня не думать и постараться получить удовольствие от свидания.

Постараться!

Ну, хотя бы приложить к этому, ну, хоть какие-то усилия!

...Положа руку на сердце, к театральным постановкам по классике можно относиться по-разному. Можно считать, что поскольку это бессмертные произведения, то их ничего вообще не испортит. Можно кинуться в другую крайность и высказывать мнение в том смысле, что поскольку — это классика, всемирно известные произведения, а значит, у каждого его читателя есть уже своё мнение и свой устоявшийся стереотип. Соответственно, продолжая эту линию, можно заключить, что любое отклонение от канона — новое прочтение, как модно сейчас говорить, может привести к тому, что произведение будет безвозвратно испорчено.

Можно рассматривать ситуацию с другой стороны и обратить внимание в первую очередь на того, с кем именно это произведение ты смотришь. Так и самая жуткая постановка начинает блистать играть новыми красками. А в компании, в которой человеку ужасно некомфортно, даже самая прекрасная постановка обретёт тысячи плохих моментов — всё, ради того, чтобы появился повод уйти.

Таким образом, отправляясь на свидание, Лида надеялась, что постановка будет достаточно интересной, чтобы в случае, если ситуация пойдёт по самому плохому пути, можно было отвлечься. Хоть немного, хоть чуть-чуть!

Ситуация по самому худшему пути не пошла.

Лёшка появился ровно в шесть двадцать пять, в тёмно-синем костюме с искрой, на чёрном мощном джипе, на котором можно было протаранить, кажется, слона и при этом не пострадать. В руках (и откуда только взял?!) у Гусара был букет красивых розовых роз.

Лида, до последнего сомневающаяся в том, было ли это хорошей идеей, всё-таки растаяла.

Степан Викторович на крыльцо не вышел, Тимофей был на кухне, занимался ужином для мужской половины семейства Скворцовых, поэтому Лида, приняв букет и скользнув губами по щеке Лёшки, понесла букет сама в свою спальню.

Когда она вернулась, Лёшка уже смог взять себя в руки.

Он уезжал от симпатичной молоденькой девчонки. Да, Лида в школьные годы была очень симпатичной. И эти две косы, и задорная улыбка, и совершенно шальные серые глаза. Мальчишеская фигура и манера пинать мяч в дворовый футбол с мальчишками.

Когда он вернулся, ему показалось, что она ничуть не изменилась. На смену неизменным джинсам пришли штаны-хаки, рубашки и водолазки, пиджаки и разгрузочные жилеты.

Он был уверен, что всё так же, она всё та же.

Но к тому, что Гусар увидел, готов он не был. К этому нельзя было подготовиться!

Да, безусловно, Лида присылала фотографии. И в той половине писем, что он открывал, они встречались. Но ни одна фотография на свете не может передать красоты юной женщины, застывшей на пороге своего полного расцвета. Никакая фотобумага не может передать тонкого румянца смущения и ясности улыбки.

Она появилась на пороге не в классическом брючном костюме, от Лиды это можно было ожидать. Не выбрала она и юбку, что-то до колен, к которой она привыкла в своей форме. Девушка была в платье.

Длинном, бархатно-сером. Исчезла полицейская, несущая свой долг.

Исчезла матушка для полуночников, была только красавица, в одеянии из тумана. Волосы были убраны в сложную ракушку, несколько прядей щекотали шею и качались вдоль щеки, и их безумно хотелось сдвинуть в сторону.

Туфли лодочки, белоснежная накидка на плечах, что-то вроде вязаной шали — Гусар в этом не разбирался. В конце концов, когда раздеваешь женщину, не думаешь о том, как называется то, что на ней надето.

Сейчас он об этом немного жалел.

Открыв перед своей прекрасной спутницей дверь машины и предложив ей руку, чтобы Лиде удобнее было сесть, Лёшка с какой-то усталой злостью подумал о том, что не стоило её оставлять одну.

Мысль пришла и ушла, он сел за руль, закрыл дверь, повернул ключ зажигания и бросил взгляд на Лиду.

— Включить печку?

— Нет. Не настолько холодно, чтобы её включать, — Лида, пристегнувшись, мечтательно взглянула в сторону близкого леса. Золотой колер радовал взгляд своим теплом. Бархатные сумерки ещё только-только запутались в ветвях, и багровый шар солнца ещё катился к горизонту, взбивая себе перину из облаков. — Ночью будет дождь.

— Как ты к нему относишься? — спросил Лёшка.

Лида улыбнулась:

— Не люблю. До сих пор не люблю. А ты полюбил?

— Научился находить в нём свою прелесть. Он тихий. Успокаивающий. А ещё его запах...

— Запах?

— Дождь пахнет свежестью. После дождя, помнишь из школьного курса естествознания, пахнет озоном? Один из способов определить рядом большое скопление полуночников — это дождь. Если он прошёл, а озоном не запахло — то, значит, они рядом.

— Страшно? — спросила Лида тихо.

Лёшка пожал плечами:

— Первое время, когда я только узнал, что по распределению попадаю в отряд полуночного спецназа — было жутко. Не страшно, а именно вот эта жуть. Она заглядывала ко мне в кровать, желала мне доброго утра. Смотрела на меня со дна обязательной кружки с кофе. В такие моменты я думал, что ты бы не оценила мою трусость, и брал себя в руки.

— Неужели нельзя было отказаться от этой работы?

— Солнышко, — Лёшка протянул руку и всё-таки сделал то, что хотелось, качнул завитой локон у щеки. — Такая взрослая, а ещё такая наивная. Эту работу тоже должен кто-то делать. И лучше, если это будут делать лучшие из лучших. Или, как в моем случае, те, кто до этих лучших под хорошим началом может дорасти.

— Ты смог?

— Кто знает. И... Скворцова, — вернулся безмятежно-лёгкий тон в разговор, — давай мы поменяем тему? О днях моего боевого прошлого и настоящего, мы поговорим в другой раз.

— Хорошо, давай тогда... о...

— И не о полуночниках.

— Даже не думала! — открестилась Лида.

Гусар хмыкнул.

— А глаза бегают. Врёшь, Скворцова.

— Не вру! Стратегически утаиваю информацию, не ты ли говорил, что это разные вещи?

— Это говорила ты. Перед уроками математики, списывая у Димки контрольную работу.

— Да? — Лида засмеялась. — Ну, это вина математика, что я утаивала от него свои незнания в некоторых темах.

— А не твоя разве?

— Нет! Я была пацанкой, мне в принципе математика не могла быть интересна!

— Как история, литература, музыка, русский язык...

— Это всё были временные эффекты! — ухмыльнулась девушка. — Ну, знаешь, когда эти предметы отвлекали меня от того, что мне действительно было интересно.

— А потом весь преподавательский состав хватался за голову. Скворцова Лида заняла первое место по стрельбе из пневматической винтовки! Скворцова Лида заняла второе место по лыжам. Команда нашей школы заняла первое место в школьных сборах, благодаря Скворцовой Лиде, отлично разбирающейся в спортивном ориентировании.

— Ага, а к этому прилагалось, "разбила окно", "перевернула парту", "поставила Диме из Б-класса фингал под классом", и как венчающий аккорд — "курила за углом клуба!"

— Последнее было неожиданностью для всех, — согласился Лёшка.

— Первый и единственный раз попробовала, — фыркнула девушка, — и по закону подлости, на нём поймали, отругали, лекции читали, папе настучали.

— Чем, кстати, закончилась та история?

— Папа разрешил сесть верхом, чтобы у меня ещё меньше свободного времени оставалось! Он, наивный, считал, что это поможет!

— Не помогло?

— Чтобы лишить меня своеволия? Нисколько!

— Чтобы ты не упрямилась... — Гусар задумался. — Нет, даже не могу себе представить, что надо тебе посулить, или что нужно сделать, чтобы этого добиться.

— Вот и не представляй! — заменила Лида просящиеся на язык слова "быть Мельником".

— Ладно-ладно, упрямая моя, этот ответ я тебе ещё припомню!

— Вот! И тогда также ты говорил. А потом, "Скворцова к директору", "Скворцова к заучу" и начинается: "Лида, ты же девочка! Ты же..." и дальше полчаса воспитательной тирады, заканчивающейся обязательным: "Бери пример с Лёши Гусарова, вот молодой человек — образец отличного школьника". Веришь, если бы я в тебя уже тогда влюблена не была, я бы тебя возненавидела.

— Бррр, — передёрнулся Лёшка, хорошо помнящий какую весёлую жизнь, его невеста устраивала однокласснице, с которой вела холодную войну с периодическим обострением, выливающемся в боевые действия. — Насмотрелся, я на твое "ненавижу", ещё когда ты с Юлькой воевала.

— Мы не понимали друг друга, — развела Лида руками. — Я не понимала, как можно быть такой гламурной кисо, а она — как можно носить джинсы, лазить по деревьям, гонять с пацанами мяч и бить окна.

— Полные противоположности.

— Почти.

— Было что-то, в чём вы сходились? — изумился мужчина.

— Лёшка, не глупи. Мы обе были влюблены в тебя. Это была единственная точка соприкосновения, а заодно это только подкидывало дровишек в костёр нашей ненависти.

— Вот как... Не знал, не знал. О, говоря о точках соприкосновения. Помнится, мне Димка был в тебя влюблён безумно. Где он сейчас?

— В Штатах. Сказал, что в России заниматься наукой невозможно, а она его любимая женщина. И смылся первым же самолётом после того, как ему предложили вакантное местечко.

— Да ты что! — Лёшка, взглянув на часы, перестроился в соседний ряд, как только они выехали на трассу, и увеличил скорость. — Он же был таким правильным парнем.

— Был, — согласилась Лида.

Школьная тематика оказалась благодатной почвой. От некоего напряжения, которое ещё витало в машине в самом начале, не осталось и следа.

Они разговаривали обо всем: школьных друзьях и приятелях, учителях и соревнованиях, играх, учебе и устраиваемых проказах. Настроение того времени, лёгкая ностальгия смешанная с задорной и едва уловимой грустью, сопровождала Алексея и Лиду до самого конца вечера.

Только, не стоило надеяться на то, что начавшийся так хорошо вечер, может закончиться без эксцессов.

Некромант не дремал, и как только Лида оказалась за пределами домашней территории, как только она вышла из поля зрения страшного Мельника, он нанёс свой удар. Видимо, легендарный Гусар из отряда оперативного реагирования его не пугал. А может быть, любое качество, на взгляд некроманта, могло быть разбито количеством.

Машина была оставлена на парковке, почти в квартале от ресторана. Но можно было и сократить путь, пройти по довольно безлюдному парку Звёздный. В такое время прохожих уже не было, мягкий свет "шаров"-фонарей разгонял сумерки с тротуара, заметал листья из кустов, качал ветви и вниз сыпался золотой листопад.

Платье девушки мягко шуршало по сухим листьям. Каблучки едва слышно цоколи. День выдался всё же довольно насыщенным, и Лида, опираясь на локоть Лёшки, почти дремала.

Шум ветра, шелест ткани, запах его одеколона, ночной недосып — всё сложилось воедино, став камнем на шее утопленника.

Когда ветви зашуршали слишком сильно, девушка не успела среагировать, и если бы не Лёшка — то она пала бы жертвой первой же образины, выпрыгнувшей из-за низких парковых кустов.

Это было...

Ну, по крайней мере, Лида могла себя поздравить с тем, что её иллюстрированный "словарик" полуночного мира только что пополнился ещё на одно слово и на один образ, потому что то нечто, что выпрыгнуло на дорожку, ей знакомо не было.

И даже в фэнтези книгах ничего подобного она не встречало.

У этого нечто было много ножек. Четыре, восемь, двенадцать... на шестнадцати Лида сбилась, а начать считать заново уже не успела, потому что развернувшись от Лёшки, четыре шустрые многолапые с усиками и очень впечатляющими клыками, помчались дружно к ней.

— Осторожно!

Возглас запоздал, мощными жвалами ближайшая тварь вцепилась в серую плотную ткань платья и выдрала кусок. На асфальт, разъедая его, падала зелёная кислота.

— Очень весело! — Лида дернулась прочь, остро жалея, что на этих каблуках и в этой юбке легко с асфальта ей не вскочить. Нужно была хоть какая-то опора, а до неё было ползти метров пять, не меньше.

— Ложись! — крикнул Лёшка.

Девушка выполнила приказ, и огромная многолапка — размерами куда больше, чем те, что напали на неё снизу, мелькнула у неё над головой.

Жахнул выстрел, от громкого звука заложило уши, и словно в замедленной съёмке девушка увидела, как медленно-медленно падает та крупная тварь, что до неё не добралась. А Лёшка заплатил за то, что вместо того, чтобы отступать, потратил драгоценные секунды на то, чтобы вытащить табельный пистолет. Ещё две многоножки, притаившихся в засаде, прыгнули одновременно уже на него.

От одной мужчина увернулся, но от второй не успела. Ядовитые жвала вцепились ему в плечо.

Лида, наконец-то добравшись до скамейки, с её помощью резко подскочила на ноги. Предусмотрительно держась подальше от радиуса досягаемости жвал незнакомых тварей, начала двигаться к Лёшке.

А спокойствие ночного парка снова было нарушено. Второй выстрел, третий... пятый.

Когда закончилась обойма, на асфальте остались только трупы.

— Лёш! — участковая, пожалев, что к платью не подходила кобура с табельным револьвером, подскочила к мужчине. — Там что, яд?!

— Помимо кислоты? Да.

— Надо срочно перебинтовать!

— Не поможет. Надо домой. За молоком.

— За чем?! — изумилась Лида, отрывая наспех от окончательно испорченного платья ещё длинный кусок и всё же завязывая мужчине руку.

— Молоко, родная. Молоко. Помнишь, как в сказках? Искупался в кипящем молоке, потом в ключевой ледяной воде — вышел писаным красавцем . Так и здесь, молоко многие проклятья и неприятности после полуночников снимают.

— Надеюсь, тебе в нём купаться не придётся? — спросила девушка тихо, потом обернулась. На аллее, вдалеке, показалась тёмная тень. — Лёш...

— Вижу.

— А кто сказать можешь?

— Обижаешь, милая, я же Гусар! Легенда. К нам идёт лич.

Сердце стукнуло где-то в горле, а потом страх охватил его ледяной удавкой. Затряслись руки. Ноги ослабли, и если бы не спохватившийся Лёшка, Лида просто бы упала.

— Скворцова?! Мать твою! Скворцова, возьми себя в руки!

Лёшка, болезненно поморщившись, попробовал схватить девушку на руки, но правая рука висела плетью, и на попытки заставить её работать отзываться не пожелала.

— Скворцова... Ну, Лида же! Лида!

Уши заложило.

В глазах повисла чёрная пелена.

Рядом кто-то кричал, кажется, звучал знакомый голос. Но страх был куда сильнее.

Вроде бы она должна была что-то вспомнить, но не могла.

Страх был детским, застарелым, жизнеопределяющим. Слишком пограничным, чтобы можно было взять и про него забыть!

А потом прошлое качнулось навстречу.

Исчез парк и золотой листопад, снова вокруг расстелились серые коробки домов, узкий переулок и мчавшийся за ней, маленькой девочкой, лич.

Кажется, там, за спиной лича стояла фигура, какая-то, Лида тогда его не увидела. Она просто бежала, изо всех сил, надрываясь, пока сердце колотилось в горле, пока ужасно болела правая нога, на которой сомкнулись челюсти этой странной твари, которая появилась из огромного люка, когда она просто шла по тротуару.

Нога болела, от неё дергало всё тело, слёзы катились из глаз, но она сердито их смахивала и упрямо бежала дальше!

Ей нельзя было попадаться на зубы вот этому страшному, с гнилым дыханием! Один укус не страшно, молоко, мёд, две части подорожника, одна часть липы и две части льняной толокнянки с границы и всё будет хорошо. Но если он вцепится, как следует, она потеряет свой дар, поэтому надо бежать, бежать ещё быстрее!

Волхвы говорили, она случайно услышала, что её дар нестабилен! И что нельзя такую девочку, как она Мельнику отдавать. Род Мельниковых своё бережёт, а её неплохо было бы исследовать. Значения слова Лида не знала, но поняла, что её дар — это то, что может помешать ей быть с принцем-медведем, поэтому бежала.

И как назло рядом никого не было, кого можно было бы попросить о помощи.

Только... ну, неужели тупик?!

Нет, там кто-то стоит! Кто-то... маленький?

...Щеку обожгло болью.

— Скворцова! — сердитый Лёшка смотрел сверху вниз. — Ты что, таким оригинальным образом убиться решила?!

— У тебя патроны есть?

— Нету! Я знаешь ли, любимую девушку на свидание пригласил, а не на тропу вышел!

— Плохо, — пробормотала Лида, — очень плохо. Лёш, я про личей ничего не знаю. Куда бить надо?

— Из чего стрелять будешь, Скворцова? Я знаешь ли, сомневаюсь, что он испугается наставленного на него пальца и сказанного "бух".

— Лёш, не ёрничай. Я вполне пришла в себя. Куда бить?

— В левый глаз.

— Именно в левый? Правый не пойдёт?

— Да. Почему именно так, а не иначе, я не выяснял. Сказали — делаю.

— Ладно... — Лида нервно облизнула губы. Скользнула пальцами по предплечью и в руку лёг охотничий обрез. За спиной ругнулся Лёшка, но она уже не слышала.

Смотрела на подходящего медленно лича.

"Здравствуй, мой детский кошмар", — подумала она. И мысли отдавали горечью.

Она боялась, она боялась так, что рука тряслась, а Лёшка — был правшой, и даже не мог направить обрез.

Гулкий выстрел, и... мимо.

С губ девушки сорвался истерический смешок.

Что? Снова-здорово, она сейчас промажет ещё пару раз, и лич снова вцепится ей в горло? Только на этот раз всемогущий Мельник может и не успеть спасти её!

Спасти.

Мельник.

У неё же на груди висел амулет! Который лично повесил Миша.

Он ещё сказал, что этот амулет позволит пережить ядерную войну.

Возможно.

Лич оказался слишком близко.

Только секунду назад эта тварь двигалась так медленно, что можно было спокойно от неё убежать, а вот уже зловонное дыхание обожгло лицо Лиды.

— Он быстрый! — ахнула она.

Обрез выстрелил вторично, и снова... мимо.

Половину носа лича разворотило, смотреть на это алое месиво было жутко, кислый комок подкатывал к горлу, но двигаться твари это не мешало.

Страх дошёл до предела, а потом словно выключился.

На его смену пришла чистая, неподдельная ярость.

Внучка потомственной Бабы Яги, дочка Кащея, бывшая невеста Мельника, сама чуть не стала Бабой Ягой, матушка полуночников, участковая для нечисти — по меткому определению младшего брата. А тут какой-то представитель полумёртвых меньшинств на неё свою гнилую пасть раскрывает!

Серые глаза отдали мертвенной зеленью.

— Стоять! — командирским голосом рявкнула Лида.

И случилось чудо. Лич замер.

Видно было, что в алых глазах мёртвой твари появилось искреннее изумление пополам с узнаванием, а потом он начал рваться из невидимых пут.

— Долго не продержится, — хрипло сказал Лёшка за спиной.

Лида кивнул.

"Долго" ей и не надо было. Перезаряжать обрез было некогда, поэтому она просто его заставила исчезнуть и призвала снова. Уже заряженным.

Лич, стронувшийся с места с диким криком, получил очередной выстрел в грудь. Сила выстрела была такова, что лича отшвырнуло прочь, давая девушке ещё несколько мгновений на то, чтобы успокоить дыхание.

Четвёртый выстрел стал контрольным и добивающим.

На землю упали уже разрозненные куски мяса.

Левая рука Лёшки поднялась вверх, закрывая Лиде глаза.

— Не надо на это смотреть, Скворцова, — шепнул он, потом повернул Лиду по направлению к парковке. — Пойдём, нам нечего здесь больше делать. Ты со всем справилась сама. Умница, Скворцова... Умница.

Лида кивнула.

До джипа отключившегося Лёшку она тащила практически на себе.

Сгрузила его на заднее сидение и, набирая по дороге домашний номер, помчалась по пустой трассе.

Лиде даже объяснять ничего не пришлось.

Когда прошло соединение, зазвучал тихий и сейчас самый родной голос Мельника:

— Тшшш, барышня. Всё хорошо, мы знаем. Уже твоя бабушка зелье варит.

Слёзы подкатили к глазам.

Горло сдавило, но Лида с собой справилась. Только аварии не хватало устроить на трассе!

— Миш, кто это был?

— Некромантические каракатицы, подвид кислотно-ядовитых.

— А что, есть подвиды другого типа?

— Сколько угодно, барышня. Некроманты эти порождения особливо любят.

— С чего бы это?

— Послушные, удобные, можно создать какого угодно размера. Чем больше размер — тем больше яда с собой каракатица несёт.

— Миш, а почему каракатица то? Если я правильно помню, это моллюск, в океане живёт, в море. А то, что я увидела, больше напоминало сколопендру!

В голосе Мельника зазвучал смех:

— Видимо, некромант боится многоножек, поэтому классическую сколопендру использовать и не стал. А если серьёзно, название такое из-за внутреннего строения. Каракатицы несут с собой чернила, хранятся они в чернильном мешке. Кислоту те твари, которых ты видела, также хранят в особом мешке, очень схожем на чернильный. Поэтому и назвали так. Барышня...

Лида кивнула.

— Я ... я... Да. Я внимательно смотрю на дорогу. Только не бросай со мной разговаривать.

— Не брошу.

— Потому что ты хороший?

— И это тоже, барышня. Хотя, скорее, я серый страшный волк.

— Ты принц-медведь! — возразила Лида сердито. — Вакантное место волка занято.

— Да-да, занято, так занято. Ну-с, барышня, о чём ещё тебе поведать?

— О чём угодно!

— Ну, хорошо. Пусть будет... — Мельник задумался всего на мгновение, потом кивнул и начал: — Что же собой представляет Граница? На последнем консилиуме, бабок ёжек с кащеями было вынесено общее решение...

Речь Михаила текла плавно, содержание рассказа Лиду интересовало сейчас меньше всего, она цеплялась за интонацию, за мягкость слов, за неспешность ритма. Цеплялась изо всех сил, держалась, потому что надо было доехать. Лёшке нужна была помощь, а ей...

Ей самой...

Чего хотела сама девушка?

Кажется, этого она — не знала. И вряд ли хотела узнать...

...Джип мягко остановился у крыльца.

Вышедший на крыльцо Степан Викторович с двумя ребятами из отряда Гусара, вытащили Лёшку из машины и потащили в дом.

Лида, оставив ключи в зажигании, вышла из машины, сделала по инерции пару шагов и пошатнулась. Тело отказывалось вспоминать, что оно не гуттаперчевое и норовило согнуться в три погибели.

— Внучка.

Окно кухни приоткрылось всего на мгновение. Девушка подняла голову, разглядывая выглянувшую бабушку.

— Да, бабуль?

— Лёшкой я сама займусь. Негоже юной девице такими вещами заниматься. Да и... сама понимаешь.

Лида кивнула.

Была бы она бабой ягой, то помогла бы обязательно. Но сейчас любое зелье в её исполнение приобретало совершенно убойные качества. И слово "убойные" здесь было совсем не для красного словца.

Она не могла помочь, поэтому лучшим вариантом было сесть где-нибудь в уголке и не мешать. А ещё — чтобы её саму никто не увидел.

Потому что схваченное спазмом горло отпускать и не думало. И к глазам близко-близко прилили слёзы.

Ведь снова... эта тварь была так близко. И было так страшно...

Дверь комнаты закрылась за Лидой. И возможно это было сейчас не самое надёжное укрытие, из теней чудились ей оскалы грозных тварей, но всё же это было куда лучше, чем ничего.

Старенький плюшевый чёрный кот был, по словам папы, подарком от бабушки. Лида этого не помнила, зато хорошо знала, что если обнять Котофея, уткнуться носом в его мягкую шёрстку, то все тревоги уходили, словно смытые волной прилива.

Уже очень давно Лида не пользовалась этим волшебством и этой магией. Наверное, зря. Может быть, тогда не было бы так страшно?

В углу было пусто, никого и ничего, а собственная кровать казалась девушке оскалившимся монстром... Поэтому прихватив одеяло, она сжалась в уголке, накрылась с головой и уткнулась лицом в пушистый бок плюшевого кота.

"Я в домике", — так и просилось на язык. — "Я в домике, а значит, здесь меня никто и ничто не тронет!"

Но безуспешно убеждала себя Лида, что в её комнате никого нет. Что домовой Тимофей или ее личный снежный зверь обязательно подняли бы тревогу. Страх не утихал.

Страх сотрясал её тело мелкой дрожью, ядовитыми кольцами вползал под одеяло. Это было совсем не смешно! Но зубы выбивали стаккато, и она никак не могла утихомирить их. То и дело чудилось, что рядом кто-то есть.

Сопротивляться накатывающим ощущениям не получалось, девушка еще сильнее вжалась в угол, накрылась с головой толстым одеялом и затихла.

Как мысль спасение в голову пришло, что можно позвать на помощь, что совсем не обязательно столько терпеть и мучиться. Надо просто позвать... и...

Страх прокатился по телу разрядом молнии.

А кого звать?!

Разве у неё есть человек, кто сможет её защитить?

От чего?

Мысли путались. С мыслями происходило что-то не то, чтобы странное, но... это было ненормально.

Словно мысли были не Лидиными.

— Барышня!

Голос вырвал из забытья, Лида дёрнулась, рванулась прочь, не разбирая дороги и оказалась прижата к груди Мельника.

— Миша...

— Барышня, что с тобой?

— А если бы я знала! — рассердилась девушка. — Тебя вдруг начала забывать! Главное понять ничего не могу! Видимо, я слишком испугалась... лича этого...

— Кого барышня?! — изумился Мельник, вытаскивая словно пушинку девушку из угла и оглядываясь в комнате.

— Лича.

— Какого?! Откуда он взялся? На вас ещё раз напали?

— Почему "ещё раз"? Сразу же. Вначале те, сколо... недокаракатицы, а следом — лич появился.

— Как же так... Этого мы не видели... Так, — Мельник, включив свет, пересадил Лиду на кровать, закутал в одеяло, когда то начало сползать. Кинул взгляд на серую тряпку в углу, которая еще пару часов назад была прекрасным платьем, и снова взглянул на Лиду. — Барышня. По порядку, с самого начала. С того самого момента, как ваш молодой...

— Опять на "вы"? — Лида вскинула голову. — Пытаешься дистанционироваться? Не получится! Не отпущу!

— Барышня.

— В общем, — тряхнув волосами, девушка, взяв себя в руки, высвободила из-под плотной хватки одеяла ладони, завязала высокий хвост. — На "ты" и не забывай этого больше.

— Барышня.

— Да! Иначе, буду величать тебя Мельником и на "вы" и никак иначе. И даже близко не подойду! А... Шторма ещё сманю, — улыбнулась Лида, сводя сказанное к шутке.

Мельник вздохнул:

— А ведь теперь у тебя, барышня, есть все шансы.

— Да? Это хорошая новость! Я взяла себя в руки, — немного покривила она душой. — Как вы меня видели?

— Наливное яблочко, золотое блюдце. Они работают точно так же, как и в сказках.

— Так... Хорошо. И с какого момента вы за мной смотрели?

— Как только ты села в машину, — улыбнулся Мельник. — Раньше бы Влада Сергеевна никого не подпустила.

— А инициатива была бабулина?

— Да. Ей не понравился расклад на сегодня, вот она и велела, что мы сидим и смотрим за происходящим. По очереди.

— И кто со мной смотрел театральную постановку? — засмеялась Лида.

— Влада Сергеевна и смотрела.

— И чего сказала?

— Что за такие посредственные постановки пороть надо. Вот приедешь в Питер, она тебя сводит на действительно стоящие внимания постановки.

— А... Ага. Так, тогда... наоборот. Я теперь говорю, да?

— Да. По порядку, барышня.

— Лёшка приехал в шесть двадцать пять. С букетом розовых роз. Вот те... А?!

На широком подоконнике не было ни вазы, ни цветов.

Впрочем, прежде чем Лида успела перепугаться и задуматься на тему того, не приснился ли ей вообще сегодняшний день, Мельник успел разъяснить возникшее недоразумение.

— Окно было открыто. Тимофей не уследил, и забравшаяся с улицы дворовая кошка разбила вазу. Выбрать мелкие осколки из цветов было невозможно, поэтому стеклянное крошево с розами выкинули. Дальше.

— Мы сели в машину. Болтали о школьных временах только. Перешли вроде бы на полуночную тему... но Лёшка попросил её всё-таки не поднимать. На трассе он увеличил скорость. Пробок в Брянске почти не было, поэтому до театра мы доехали легко. Пробыли там. Потом поехали в ресторан. Около него на парковке мест свободных не было, поэтому оставив меня в ресторане, Лёшка велел делать заказ, а сам ушёл ставить машину на платную парковку. Вернулся через пятнадцать минут. Сказал, что встретил знакомого.

— Кого?

— Не знаю. Лёшка не упомянул.

— Кого он мог встретить?

— Не знаю. Из наших несколько человек там точно есть. Из одноклассников. Хотя... с тем учётом, что мы разговаривали в машине про одноклассников, он обязательно сказал бы о том, что-то вроде "ты представляешь, кого я видел".

— Раз не сказал?

— То видел кого-то, кто связан с полуночниками.

— Хорошо. Дальше?

— Мы посидели в ресторане, — Лида задумалась. — Почти не разговаривали. Я из-за недосыпа то и дело клевала носом и пару раз, к его смеху, чуть не перепутала приборы и куда их нести. Попробовала наколоть на вилку прикольную резиновую фигурку, которая в качестве украшения была на блюде. Одним словом, чудила. Пару раз он меня о чём-то спросил, я не ответила, то ли прослушала, то ли не услышала.

— Демонстрировала полную потерю бдительности, — подытожил Мельник, подтаскивая поближе к себе кресло и усаживаясь в него. Взгляда с Лиды он не сводил, но девушке под этим взглядом было тепло и спокойно. Хотелось ещё разве только, чтобы он взял её за руку. Но... О несбыточном лучше не мешать. — Дальше?

— Мы вышли из ресторана. На часах было десять с копейками. Звёздный парк закрывается в десять часов, но мы прошли по "тайной" тропинке, о которой знают все, мало-мальски связанные с этим парком.

— Дальше?

— Мы были примерно на середине пути, когда ... — голос Лиды дрогнул. — Они появились из кустов. Вначале мелкие многоножки, я споткнулась, потеряла координацию и оказалась на земле. Лёшку оттеснили от меня, а когда я упала... на меня напала каратица покрупнее остальных. Он её пристрелил, и тут же из засады на него напали ещё две. Стряхнув своих противников, он их пристрелил. Патроны закончились, когда мы услышали, что по аллее кто-то идёт.

— Этого мы уже не видели.

— Что вы видели?

— Когда все каракатицы были убиты, ты помогла Лёшке добраться до машины. На этом мы выключили яблочко и занялись тем, что начали готовить зелье на молоке.

— Он не шутил? Правда, молоко используется?

— Правда.

— А! Миш, слушай, — Лида на мгновение сдула пряди с лица. — Я тебе сейчас зелье скажу, от чего оно?

— Называй.

— Молоко, мёд, две части подорожника, одна часть липы и две части льняной толокнянки с границы, оно от чего?

— От яда личей. Только я не слышал, чтобы туда добавлялась липа... — пробормотал Мельник. — Толокнянка граничная, подорожник, мёд и молоко — да. А вот липа... откуда она взялась в этом рецепте?

— Вот уж не знаю... — Лида отвела взгляд. Ей не хотелось вспоминать про лича. Про то, как тряслись руки, как она раз за разом промазывала, не в силах попасть в левый глаз полуночной твари. — Миш.

— Да?

— Я матушка полуночников, так?

— Так, — согласился мужчина.

— Если я прикажу... что-либо своим полуночникам, они меня послушают?

— Да.

— А если чужим?

— Нет. Никогда. Тебя послушают только те, кто находится на твоей территории и под твоей опекой. Никто другой слушать тебя не станет.

— Так... может тогда мне всё это показалось? — пробормотала Лида.

— Барышня?

— Я расскажу. Только... я не знаю, как это объяснить. Может быть, это тоже мне показалось, если вы не видели лича? И был ли он...

— Если был, мы об этом сразу узнаём.

— Как? — изумилась девушка.

Мельник встал, и быстрее, чем Лида сообразила, что делает, она вцепилась в его руку:

— Не уходи!

— Тшшш, барышня. Спокойно. Я только схожу сделаю чашку чая.

— Нет, не надо. Попросим Тимофея, может быть? Только не уходи.

Мужчина плавно опустился обратно в кресло. Сильная девушка снова задрожала. Что именно они не увидели? Кто именно закрыл происходящее от взгляда одной из самых сильных баб ёжек столетия?

— Хорошо, я здесь. Спокойно. Тимофей?

— Да? — тихий голос домового зазвучал в комнате, отдельно от него самого.

— Сделай нам, пожалуйста, чай. А барышне лучше успокоительного отвара завари.

— Сейчас будет сделано.

— Барышня. Что случилось на аллее?

— Он появился... — Лида облизнула мгновенно пересохшие губы. Руки затряслись так сильно, что ей пришлось сжимать их в кулаки, чтобы хоть немного скрыть эту дрожь.

Но, кого она пыталась обмануть?!

Мельник всегда видел всё и немного больше.

Его широкая ладонь легла поверх кулаков Лиды и погладила. Но мужчина не сказал ни слова, не начал сочувствовать, и за это девушка сейчас была ему бесконечно благодарна.

— Он появился с дальнего конца аллеи. Шёл очень медленно. Я даже не поняла, кто это... Никогда ... не видела же их. В тот раз, когда была маленькой... я его и не запомнила толком. А после того, что вы с папой устроили, не узнала бы. Если бы Лёшка не сказал.

— Он сказал?

— Да. Когда я спросила, кто это, может ли он сказать, Лёшка ответил, что это лич. Я когда это услышала... ощутила, что еще несколько мгновений, и я упаду. Прямо тут. И усилия никакого лича не понадобятся. Он... был медленный... лич... только с самого начала. А потом я и опомниться не успела, как он... ускорился. Было очень страшно. Вроде бы... ничего такого. Выглядит как обычный человек, только кожа серая, тонкая... и ...

— Спокойно, барышня. Тихо. Всё хорошо. Ты в безопасности. Здесь тебя никто не тронет.

— Д... да. Я утратила бдительность. Расслабилась... Решила, что я в безопасности. Что раз уж рядом... "легендарный Гусар", а у меня на руке — обрез в браслете, которым может даже безрукий стрелок пристрелить нападающего, то мы справимся с чем угодно. А на деле даже среагировать на движение не смогла. Первым же выстрелом я промазала. Он был близко, но стрелять то надо было в левый глаз... у меня тряслись руки. У Лёшки пострадала правая рука, и он даже не мог мне ничем помочь. Вторым выстрелом я тоже промазала... И знаешь, я словно в прошлое вернулась. Когда убегала от лича. И... я не просто убегала. Он меня загонял. В какой-то проулок, тупик, где меня уже ждали.

— Ждали?

— Я не помню!

— Хорошо. Дальше, что было с личем?

— Мне нужно было время, чтобы перезарядить обрез или чтобы отпустить его и призвать заново. У Лёшки не было патронов. У меня не было... ничего, что можно было бы в него кинуть, чтобы отогнать, откинуть. И тогда... я закричала "стоять". И он остановился. Я видела, как отчаянно лич пытался освободиться от неких невидимых пут, но у него ничего не получалось! И... я... выстрелила. Третьим промазала, четвёртым попала. От лича осталась куча гнилой плоти. И всё... Лёшка отвернул мою голову, когда плоть начала разлагаться, сказав, что это не то, что мне стоит видеть. Я перекинула его руку через плечо, повела к машине. Только по дороге уже он начал заваливаться и мне пришлось практически тащить его на себе. Собственно, это всё. Позвонил ты, и благодаря этому я благополучно доехала до дома.

— Так. Пришла немного в себя, барышня?

— Относительно, — криво усмехнулась Лида.

— Тогда пошли.

— Куда?!

— На Мельницу. Лёшка в себя не придёт ещё дня три, может четыре. Особь, что его покусала, была не просто кислотная, но ещё и ядовитая. Эффект "спящей красавицы" на три-четыре дня ему гарантирован.

Про то, что в сказке заснувшую принцессу будил поцелуй прекрасного принца, Лида и не вспомнила.

— Подожди, но на мельницу то зачем?! Уже вставать... скоро!

— Не настолько скоро, чтобы это повлияло на мое решение, барышня. Здесь ты не останешься. Если охота идёт на тебя, а почему-то так оно и есть, то некромант ни перед чем не остановится. Здесь тебя защитить будет куда сложнее, чем на мельнице. Так что ты не споришь, а одеваешься, берёшь с собой сменную одежду, и мы едем на мельницу.

— Я... спать хочу, — заюлила Лида. — Да и наверняка на сегодня всё закончилось.

— С тем учётом, как ты себя вела, когда я только вошёл — я так не думаю. Собирайся, барышня.

— Но, Миша!

— Набор отговорок прибереги до другого раза. Ты идёшь со мной.

Спорить хотелось. И капризничать хотелось, что было уж совсем неприлично для взрослого человека. И хотелось спросить, зачем Мише это нужно, но Лида проглотила все вопросы и возмущения и послушно кивнула.

Собрала вещи, выпила маленькими глоточками принесенный Тимофеем отвар, и верхом на келпи вместе с Мишей отправилась на мельницу.

Спустя полчаса, уже укладываясь в пушистой пижаме в кровать, под бок тяжело вздохнувшему мужчине, спать снова предстояло по-пионерски, Лида подумала о том, что если бы Михаила не оказалось рядом, она бы сошла с ума.

Плечи дрогнули.

— Барышня? — тут же уловил Михаил неладное.

Сколько угодно и кому угодно Лида могла казаться железной, но она такой не была.

Она могла сегодня умереть.

От руки лича.

Снова, как в кошмарном сне. Как будто вернулась в детство, а оно уже ждало с распахнутой пастью, ощерившейся клыками.

Она могла не вернуться домой, и никогда больше не увидеть принца-медведя. И уж тем более, его расколдовать...

И мало того, что она умерла бы сама, она бы подвела ещё и Лёшку! Человека, от которого зависел целый отряд, который был нужен и важен на своей должности.

— Барышня.

— Я не хочу быть причиной чужой смерти... Я не хочу умирать! — слёзы, которые так долго удавалось сдерживать, хлынули из глаз. И Лида, наконец, расплакалась.

Мужчина не сказал ни слова, привлёк к себе её ближе, как пушистую игрушку, обнял, нашептывая на ухо совершенно бессмысленные, но такие успокоительные глупости.

Так у него на груди девушка и заснула...

...Утро она встретила с немного гудящей головой — хотя вчера в ресторане спиртного она точно не пила.

Мельник спал на противоположном конце кровати, на которой можно было разместить точно половину футбольной команды и ещё для менеджера место бы осталось.

На часах было семь часов с небольшим.

Спать ложиться было уже совершенно бессмысленно и выбравшись из-под тёплого одеяла, Лида посетила вначале ванную комнату, затем двинулась на кухню.

А вот там её ждал сюрприз в лице Влады Сергеевны, с философским выражением лица раскладывающей карты.

— Бабуль?

— Доброе утро, внучка.

— Доброе, — улыбнулась Лида, включая чайник. — А я уж начала думать, то ли ты мне кажешься, то ли действительно ты. Давно ты пришла?

— Да почитай часа два уже. Мне Михаил ключи дал от погреба заветного. Семь трав нужно было взять. Каракатица "жениха" твоего потрепала куда сильнее, чем мне казалось. А может это врождённое заболевание... Ну, в любом случае, я решила отблагодарить его за твое спасением и подлечить парня.

— Ба, а чего в кавычках то?

— Потому что внучка моя была невестой Мельника и никого другого. Впрочем, это уже... сложности из прошлого. Тот волхв, что повелел вас развести, мне так мстил. За отказ. Четыреста лет назад отказала! А он, вишь ты, до сих пор припоминает мне это!

— Любовный треугольник, — прыснула Лида, закрыв рот ладошкой, потом двинулась к полкам. — Слушай, бабуль, раз уж ты так удачно заглянула, а можешь ответить мне на один вопрос? Думаю, ты меня этому учила, но... это всё там же, где и остальная память, за запечатанной дверью...

— Ну, задавай, солнце моё, попробую ответить, если это в силах моих будет.

— Вообще не такой уж он и сложный. Вот смотри, привороты они действительно есть? Или только в сказках существуют?

— Ты что же? На Мельника думаешь?

— Да зачем бы ему это делать?! — опешила Лида. — К тому же, ему и без приворота... ничего делать не надо.

— Внучка?

— Не обращай внимания, ба. Так как насчёт приворотов, раз ты так отреагировала, значит, есть?

— Вот уж внучка на мою седую голову! И в кого ты такая въедливая?

— Все кто знают, дружно утверждают, что в тебя, и мгновенно бледнеют!

Влада Сергеевна рассмеялась, потом кивнула:

— Да. Именно. Ты вся в меня. А значит такая же упрямая умница. Слушай, умница. Привороты действительно есть. И бывают они разные. Есть временные. Знаешь, мальчишки и девчонки баловались ими. Наговорят сами стишок простенький, потом с выбранным человеком ходят за ручку держатся. Если в такой момент жертва приворота уже в кого-то влюблена, то приворот простой не действует. Наговаривается он словами.

— Значит, — вытащив рис и маленькую кастрюльку, Лида поставила кипятиться воду. — Следующий этап, когда нужно что-то... физическое?

— Да, нужна вещь того, на кого приворот накладывается.

— Личная?

— Не поняла тебя, внучка.

— Ну, например, хочу я человека приворожить, знаю о его увлечениях. Покупаю диск или предмет, схожий с тем, чем он интересуется и даю ему его. А потом получаю обратно. Что в этом случае?

— Не сработает. Вещь должна быть личной и пропитаться энергетикой своего владельца. Так что, владельцем он её должен быть не меньше месяца и покупать её или сам, или она должна быть куплена членом семьи, связанным с ним кровными узами.

— Сколько сложностей! А можно как-то убедиться, подходит ли вещь для приворота?

— Конечно. Дальше слушаешь?

— Очень внимательно.

— Это довольно тяжелый приворот. "Плата" за него делится пополам между тем, кто просит приворота и тем, кто его делает. Тут уже даже говорят, не привороженный, а присушенный. Человеку, которого таким способом приворожили, никак от приворота не избавиться. Не видя того, к кому его присушили, жертва очень быстро начнёт сохнуть, умирать.

— Защититься от него можно?

— Опять же, чистая и настоящая любовь. Конечно, жертва пострадает. Во сне будет видеть чужого ей человека, ощущать некоторое желание позвонить ему, поговорить с ним. Но не более того.

— А если любви большой не было, но присушенный поймёт, что его приворожили и захочет от приворота избавиться, это возможно?

— Нет.

— Ладно, — кивнула Лида. — И должен быть третий тип приворота?

— Да. На крови. Кровный приворот. Избавиться невозможно, защититься невозможно. Привороженный навеки будет рабом того, кто его приворожил. Одно ограничение, если у человека кровь была обманом взята, то приворот снять возможно.

— Ясно, — пробормотала девушка.

— А с чего вопрос то такой возник, внучка?

— Да... подумалось почему-то, — отозвалась Лида, — завтракать с нами будешь?

— Нет, девочка моя. Есть отвары, которые на чистый организм варятся. Вечером пирожки делать буду, заглядывайте с Михаилом.

Лида кивнула, так и не поняв доброй иронии в словах Влады Сергеевны...

* * *

По сравнению с еще позавчерашним днём, сегодня в кабинете было очень тихо. Не было Сани, пытающегося ответить одновременно на два звонка. Не было мрачного Марата Ахтырова — заместителя Лёшки, который сидя в кабинете Лиды координировал работу всех своих ребят. Не было мальчишек и девчонок, то и дело прибегающих с записочками от Марины — главы местного клуба культуры или от Макара Никифоровича — местного главы администрации.

Царила тишина такая, что даже немного оторопь брала.

Не трезвонил телефон, мирно стоял в углу на столе и изображал из себя мертвую груду пластика. Не подмигивал алым истеричным глазом автоответчик, буквально крича о своей переполненности.

Ти-ши-на.

У всех этих крупных мероприятий была ещё одна неприятная особенность. После того, как они заканчивались, было совершенно непонятно, что же делать дальше. Водяной и Леший, получившие за праздник леса рекордное количество силы от вспышек веры, лежали в своих "логовах" и были не в силах даже голову поднять от своих лож.

Когда они оба соглашались на авантюру с матушкиной идеей, ни один, ни второй не верили в то, что она может дать такие результаты!

Безусловно, хозяин лесной и хозяин речной в слова матушки поверили, но вот что делать с той прорвой сил, которая на них свалилась одномоментно — они не знали. Давно такого не было!

Так давно, что они уже забыли, каково это — быть могущественными...

Впрочем, благополучно прошёл праздник, а в сухом остатке была ещё и бюрократия, проще говоря — отчёты, именно ими Лиде и предстояло заниматься всю текущую неделю.

Мощный компьютер, выданный по федеральной программе молодому специалисту, басовито загудел, на заставке мелькнули и пропали золотые рыбки.

На рабочем столе помимо папок с отчётностями и фотографиями, появились ещё несколько — скучающие ребята, проводящие в кабинете своё ночное дежурство, резались в компьютерный квест.

Немного позавидовав им, она сама до своей любимой стратегии добраться не могла уже месяца три точно, девушка открыла шаблоны отчётов, подтянула поближе копии смежной документации из сельского совета и клуба, и начала делать то, за что свою работу терпеть не могла. Заполняла бумажки.

Утро тянулось, как резиновое. Хотелось всё порвать и выкинуть в мусорку. А ещё лучше спустить в шредер.

Жаль только, что это желание однозначно выполнимым не было.

Именно поэтому, когда за окном раздался сигнал автомобильного клаксона, Лида была рада тому, что сейчас бумажная работа закончится! Раз кто-то сердито гудит, предупреждая о своем появлении, значит дело важное.

И может быть, только может быть!, удастся сбежать и заняться чем-нибудь более интересным.

Чего, а точнее кого Лида не ждала — так это собственного начальника.

Хлопнула дверь, раздался стук тяжелых армейских сапог, и на пороге появился седовласый тучный мужчина с моржовыми усами.

— Геннадий Аксёнович?! — ахнула девушка, поднимаясь из-за стола. — Доброго дня вам.

— Доброе, доброе, Лидок. Садись. Не в ногах правда, а разговор долгий будет.

— Так, может, я чайник поставлю?

— Ставь, — решил мужчина, ввергнув свою подчинённую в ещё больший ступор.

Геннадий Аксёныч заезжал к Лиде на участок редко, потому что доверял своему "молодому специалисту", да и считал, что неожиданные проверки отношения между начальством и подчинённым никак не улучшат.

Поэтому предупреждал заранее, приезжал ненадолго, от чая отказывался, а для действительно серьёзных разговоров вызывал Лиду в город.

А тут... такие неожиданности.

Щёлкнув чайник, Лида вытащила печенье из ящика, выложила в вазочку, поставила на стол. Заварила две кружки чая, и всё это время начальство молчало!

Не самый хороший признак.

А уж когда гость ещё и съел пару печенюшек, интуиция Лиды во весь голос затрубила тревогу.

— Лидок, — Геннадий Аксёныч откашлялся и заговорил. — Мы оба взрослые люди, хорошо понимаем, что к чему, поэтому я буду сразу говорить прямо.

— Хорошо, — кивнула девушка, пряча дрожь в пальцах за кружкой с чаем.

— Я хочу спросить, напишешь ли ты добровольно заявление на увольнение?

— Нет, — инстинктивный ответ прозвучал быстрее, чем Лида до конца осмыслила вопрос, потом резко затрясла головой. — Добровольно?! Ни за что! Никогда!

— Спокойствие. Это просто был вопрос, — мужчина отвел взгляд за окно, потом снова посмотрел на Лиду. — В любом крупном городе есть экстрасенс, который двадцать четыре часа в сутки мониторит обстановку. Собственно говоря, какие-то из них сильнее, какие-то слабее, но ни один экстрасенс не пропустит появление лича.

— Господи...

— Вчера, в десять вечера и три минуты в районе Звёздного парка был зафиксировано появление лича, а следом — его смерть.

Лида побледнела так сильно, что казалось, ещё мгновение — и она рухнет в обморок.

— Лидок!

— Всё... нормально...

— Значит, я не ошибся. Это была ты.

— Да, Геннадий Аксёнович. В Брянске, в этом парке вчера была я. Но он не должен был напасть!

— Егоза, — пожурил ласково девушку начальник, — видимо, личу об этом не сказали. На место преступления выехал Олесь Русланович. Вместе с ним выехал и я, получилось так, что мы в одной компании отмечали юбилей общего друга. На месте... преступления, скажем так, было только то, что осталось от лича и четыре пустых гильзы, весьма необычной формы. С их помощью прибывший экстрасенс сказал нам, что случилось. На мужчину и молодую женщину напали вначале некромантические каракатицы — с ними справился мужчина, а следом появился лич. С ним справилась после несколько промашек юная женщина.

— Экстрасенс... сказал что-то ещё?

— Да. Это и есть причина того, что я приехал сегодня к тебе. Обойдусь без вежливых фраз. Он не отступится. Он сделает всё, чтобы добраться до тебя. Ты словно кость в горле некроманта.

— Чтоб он мною подавился! — выругалась Лида, отворачиваясь.

— Лидок?

— Что ещё сказал экстрасенс? Почему вы задали вопрос про добровольность увольнения?

— Если ты увольняешься добровольно, у тебя на пару процентов будет больше шансов выжить. Впрочем, экстрасенс предупреждала, что ты не согласишься. Что ты из той постепенно растущей прослойки полицейских, которые не только любят свою работу, но ещё и отлично знают, что должны делать. И, удивительное дело, в большей части у них это отлично получается.

— Вас это удивляет?

— Ничуть, Лидок. Ничуть. Что ты сделала некроманту?

— Вы знаете, что я "матушка" для полуночников?

Звонко звякнула ложка, выроненная из мужской руки.

— Матушка? Полуночников? Да как же ты... как же ты смогла?

— Так... само получилось. Геннадий Аксёныч, есть более удивительная вещь, которой я о себе очень долгое время не знала. И не узнала бы, если бы на нашей территории не появился снежный зверь. Всё началось с него. После всех тех убийств, я начала видеть сны. Скорее, даже кошмары, в которых я ребёнком бежала по улицам какого-то города. А меня преследовал лич.

Только поднятая ложечка дрогнула и покатилась вторично. Гость даже её поднимать не стал, потрясённо глядя на Лиду.

— Я ослышался?

— Мне было семь с небольшим. Я была не самой послушной девочкой, но уж точно... не создавала лича. Я... не знаю до сих пор, почему лич меня преследовал. Память о моем детстве запечатал Мельник по просьбе папы.

— Зачем это понадобилось Степану Викторовичу?!

— Вы тоже не знали, да? Сколько вы знакомы с моим папой?

— Лет семь были знакомы до твоего появления в моем участке, — задумался Геннадий Аксёнович. — Нас как раз Олесь и познакомил.

— Значит, Олесь Русланович должен знать. Мой папа — кащей, если вам о чём-то это скажет. А я, — Лида приложила ладонь к груди, — должна была стать бабой ягой. Может быть, и не самой могущественной в столетии, но я подавала надежды. А потом на меня напал лич. И всё закончилось. Я потеряла свой дар. И папа решил, что память о том, кем я не стала, будет ранить меня. И мне запечатали память.

— Господи, — пробормотал Геннадий Аксёныч. — Лидок, а покрепче ничего нет?

С губ девушки сорвался короткий смешок, подойдя к сейфу, она вытащила бутылку коньяка и плеснула щедро в чай начальства, потом вернулась на своё место.

— Оказалось, что вокруг меня столько людей, связанных с миром полуночников, что очень страшно. А недавно, как раз незадолго до начала праздника леса, немногим позднее ребят из отдела оперативного реагирования прибыла моя бабушка. И знаете, Геннадий Аксёнович, я до этого никогда не видела, чтобы отряд вояк так синхронно бледнел и вытягивался во фрунт.

— Я так понимаю, что ты о ней не помнила?

— Да. А папа почему-то не горел желанием снова нас познакомить. Видимо, считал, что бабушкина сила может подтолкнуть мою память, а это было то, чего ради моего благополучия делать не стоило. Скворцова Влада Сергеевна.

Кружку Геннадий Аксёнович удержал в руке, потом приложился, отдышался и покачал головой:

— Что ты сделала, некроманту, Лидок?!

— Сами гадаем уже который день. Видимо, что-то сделала, уж больно он активно пытается добраться до меня.

— Хорошо. Слушай мою команду. Отряд Гусарова Алексея... Ты знаешь этого человека? Ведь это же с ним ты была в парке.

Вздохнув, Лида продемонстрировала кольцо.

— Я его невеста, Геннадий Аксёнович.

— Тогда, я совсем не понимаю, что здесь происходит! — рассердился начальник. — Короче, Лидок. Гусаров в отпуске, половина его команды возвращается к местам дислокации. Ещё половина — остаётся здесь ещё на месяц. Экстрасенс сказала, что всё разрешится до того, как на землю выпадет первый снег. Понятия не имею, почему так, а не иначе, но эта девушка ещё никогда не ошибалась. Нам просто повезло, что её из златоглавой столицы к нам временно направили для усиления местного отделения.

— Девушка?

— Да, — кивнул Геннадий Аксёнович, потом поднялся. — Спасибо за чай, Лидок. О новостях теперь ты знаешь, что мог я тебе рассказал. Со своей стороны обещаю, если что-то нужно будет — звони сразу же, организуем.

— Спасибо, Геннадий Аксёнович.

Начальник сухо кивнул, двинулся к дверям, остановился на миг и не поворачиваясь сказал:

— Я надеюсь, что ты появишься на новогоднем корпоративе, Лидок, так что... живи. Выживи вопреки этому гаду.

— Я его ещё и поймаю, — засмеялась Лида.

И мужчина вышел в коридор.

Смех стих почти сразу же, девушка встала со стула, подошла к сейфу и открыла дверь. В мутном растворе плавало то нечто.

Память отказывалась возвращаться.

События вокруг происходили одно другого хуже.

И было абсолютно непонятно, что со всем этим делать!

И... надо ли?

Тряхнув головой, Лида выбросила мысли не по уставу и вернулась к отчётности. Шелестели сухие страницы, мощно гудел компьютер, выплёвывая на принтер один за другим распечатанные документы и копии.

Следовало их ещё заверить, а потом отправить уже свои копии Марине в клуб и Макару Никифоровичу в сельсовет.

Обед проскочил незамеченным, Лида позвонила Мельнику, чтобы рассказать то, что передал ей Геннадий Аксёныч и получила вполне ожидаемый ответ, что в таком ракурсе до первого снега она переезжает на постоянное место жительства на мельницу.

Поругавшись немного с своевольным Михаилом, девушка в итоге всё равно сдалась и сообщила, что в таком ракурсе — ей надоел ограниченный запас посуды на мельницы. Так что, да, она согласна (всё равно не отстанет ни сам Мельник, ни папа, ни бабушка) — но в таком случае, они едут в магазин и покупают нормальную посуду!

А ещё пару скатертей, нормальные занавески на кухню и пару комплектов постельного белья. И набор прихваток, потому что обжигаться, а потом просить Мишу, чтобы он залечил ожоги, ей уже надоело!

Потому что это постоянно, постоянно приходится отвлекать его от дел! А ей этого совсем-совсем не надо.

Точнее надо было, и хотелось очень. Только следовало помнить о том, что это всё неправильно и делать так нельзя!

А после обеда в опустевшем участке снова начали появляться гости.

Первым появился Саня, а за ним — уже хорошо знакомый Лиде Марат Ахтыров, заместитель отряда оперативного реагирования Гусара. В тот самый день, когда прибыли спецназовцы, в конце рабочего дня Лида гуляла у мельницы под присмотром Шторма.

Узнав о своей новой роли няньки, келпи ржал долго, смотрел на серьезного Мельника, снова заваливался на луг и начинал кататься, дрыгая в воздухе копытами.

Что не помешало ему потом идти рядом с Лидой вровень, позволяя не то за себя держаться, не то себя обнимать.

В тот же вечер он рассказал Лиде немного о келпи, отрядах оперативного реагирования и о Мельнике в этой связи.

Из всех полуночных малых народцев, известных обывателям по сказкам, легендам и мифам — ирландские келпи были одними из самых умных и в то же время диких народов. Агрессивные и умные — они не только избегали людей, когда это было необходимо, но еще и эффективно устраивали на них засады.

В то время как другие малые народцы нуждались в вере для собственной жизни, келпи вера была особо и не нужна. Есть — хорошо, получится летать и мчаться со скоростью ветра, а может даже разгоняться до скорости звука. Нет — ничего страшного, на Земле много воды, в которой можно от людей спрятаться и куда можно их затащить.

Агрессивных водяных коней боялись совершенно справедливо. С ними невозможно было договориться или поторговаться, в стычке келпи против человека, человека даже не находили.

— Среди всех, кто там стоял, — Шторм фыркнул в волосы Лиды, — не испугался меня только один. Которого назвали по имени. Чернявая пиявка. Такие самые опасные, потому что везде и всегда сохраняют спокойствие, много знают и мало чего боятся. Как только он понял, куда быстрее остальных, на ком вы примчались, он уже продумал до мелочей все. Куда прятаться, как на меня кидаться, какие приказы отдавать своим подчиненным. Но еще больше он испугался, когда догадался, кому я принес присягу.

— Присягу?

— Невозможно приручить келпи, его поймать и сломать. Келпи навсегда остается свободен. Но мы, — Шторм топнул копытом, — гордый народ, мы уважаем тех, кто силен, чей дух крылат и кто так же, как и мы живет на два мира. Когда-то, очень давно, я познакомился с Мельником. И человек спас мне, главе табуна жизнь. Я был настолько восхищен этим, что принес ему присягу, пообещав следовать за ним до конца дней его. Я передал управление в табуне достойному преемнику. Вьюга пошла со мной. Она моя воспитанница и будущая танцующая в волнах, вроде вашего понятия "жена", — мудрый келпи качнул головой. Черная как ночь грива взвихрилась, и завороженная Лида застыла, лаская этот поток шелка пальцами. — Она собиралась взглянуть на человека, который сманил меня и проверить его, доказать мне, что он недостоин моего выбора. Глупая кобыла не понимала, что она унижает этим мой выбор. Но... Мельник доказал ей, что я не ошибся, и Вьюга ушла из табуна вместе со мной. По мнению людей, Мельник, совладавший сразу с двумя келпи, может быть только чудовищем.

— Миша не чудовище! — возмутилась Лида.

Шторм фыркнул ей в волосы и кивнул:

— Нет. Но ты запомни то, что я сказал и постарайся держаться подальше от того чернявого длинного. Он опасен и для тебя.

Уточнять, чем именно он опасен, Лида не стала. Догадывалась, что этот мрачный брюнет только на вид хладнокровен.

За те несколько дней, что прошли в тесном сотрудничестве, девушка успела выяснить ещё пару вещей. Например, что никаких авторитетов, кроме Гусара, у Марата попросту нет. Человек он циничный до невозможности, и наряду с высокой самодисциплинированностью, очень болезненно относится к вопросам дисциплины в отношениях с другими людьми.

Хорошо зная Лёшку, Лида могла предположить, что жених допускает своим ребятам некоторые поблажки, а вот Марату о них даже говорить не стоило — он ненавидел любое отклонение от уставов.

Одним словом, хороший служака, но пофигист и к тактике со стратегией человек в принципе не особо годный.

Самым же смешным во всём этом было то, что за коллегу он Лиду не считал, а похоже относил её в разряд той же самой нечисти, что и лешего, водяного, келпи и Мельника.

И совершенно закономерно в этом перечне был уважительный страх перед Владой Сергеевной — Лидиной бабушки.

— Доброе утро, Лидия Степановна.

— Доброе утро, Марат, — улыбнулась Лида, кивнув благодарно Сане, который опередил сотрудника отряда быстрого реагирования буквально на несколько секунд.

Не сказать, чтобы с Маратом у участковой Скворцовой сложились плохие отношения, но определенным образом напряженность там присутствовала.

Ахтыров так и не простил Лидиного своеволия и отказа пускать отряд на свою территорию без принесения клятвы. А поскольку сам Марат вёл себя очень далеко от добродушия, Лида только убеждалась в своей правоте.

При этом оба оперативника оставались профессионалами, и диалог между собой вели именно с этой позиции. Вежливость, взаимодействие и взаимовыручка.

— Я слышал ваша вчерашняя поездка в город выдалась не из лучших...

"Слабовато он начал для той, которая чуть не угробила его начальство", — Лида, включив чайник, кивнула:

— Да, вечерок вышел жутковатый. Сталкиваться с личем на пустом месте, занятие не из любимых.

— О, а вы его раньше видели?

— Вы удивитесь, Марат, но я не просто с ним встречалась, а даже была им покусана, в бытность свою маленькой девочкой. Поэтому, если вы собирались долго рассказывать мне о том, насколько эти твари опасны — сразу опустите этот блок и переходите к делу.

— К делу?

— Мой начальник передал, что Олесь Русланович разделил вашу группу на две части. Одна остаётся здесь, в Луках, а вторая возвращается к местам несения боевой службы.

— Точно. Знаете уже обо всём, Лидия Степановна?

— Не обо всём. Как я понимаю, Марат, здесь с частью группы остаётесь именно вы?

— Да, — счастья на лице мужчины по этому поводу видно не было.

Если бы мог — наверное, отказался, но что-то ему помешало это сделать.

Лида, остро нуждающаяся в информации, поставила на стол кружки и уточнила между делом:

— Предпочли бы, чтобы здесь остался кто-то другой?

— Нет. Этого некроманта я хочу убить лично. Просто, Лидия Степановна, вот смотрю я на вас, а причину такой активной охоты не вижу!

— Так, может, ошиблись, — предположила Лида более удобный для самолюбия оперативника вариант.

— Если бы там была не Ринго, я бы в это поверил куда скорее, чем в то, что некромант охотится именно за вами.

Имя царапнуло чужеродностью.

— Ринго? — переспросила Лида.

— Московский экстрасенс, — пояснил Саня, пока Марат кривился, оперативник сидел с бумажками и занимался как раз тем, чем ещё недавно Лида — заполнял отчёты. — Пришла в службу в четырнадцать лет, сразу после того, как проснулся дар. Была такой аппетитной девочкой, сидела на яблочной диете. А поскольку её задолбали вопросами, что это ты ешь — яблоко. Она начала отвечать по-японски. Ринго. Ринго и всё тут. К ней и пристало. Сейчас входит в пятёрку сильнейших экстрасенсов страны.

— Для честности надо сказать, что эту пятёрку она замыкает, — сердито добавил Марат. — И уж тем более, она и подавно не ровня первой четвёрке.

— Марат! — Саня покачал головой. — Она ещё совсем молоденькая девчонка, а зубры в первой четвёрке пережили вторую мировую войну, концлагеря и опыты на себе.

— Поэтому и не занимаются постоянным соплежуйствам, как Ринго. Она умная девочка, с этим никто не спорит, но эти её моральные принципы...

Лида только отвернулась. У Марата с принципами moralitas дела обстояли не лучшим образом. То ли особо знаком с ними не был, то ли не считал нужным их соблюдать.

— Итак, — подытожила она более важную часть разговора. — Значит, поскольку это были слова той самой Ринго, вы, Марат, поверили и остаётесь в Луках.

— Да.

— Но это вряд ли было бы поводом для того, чтобы вы сегодня ко мне пришли.

— Да, — кивнул мужчина. — Вот что в вас мне, безусловно, нравится, Лидия Степановна — это то, что вы очень быстро соображаете.

— Вот уж спасибо за такой "вежливый" комплимент.

Пока всё не обернулось крахом, Саня поспешил вставить свои слова:

— Лида. Ночь. Сегодня особенная ночь.

— Особенная? Я всегда считала, что особенная ночь — это только ночь полнолуния.

— Не всегда. Есть такое понятие, как "лунный день", вот сегодня девятнадцатый лунный день.

— Чем он особенный? — уточнила Лида любознательно.

— Тем, что это день ... делающих сильных сильнее, слабых — слабее. Некромант очень силён, а в эти лунные сутки станет ещё сильнее. И он нападёт. Сегодня. На излёте лунных суток. Поэтому... где вы будете, Лидия Степановна?

— На мельнице.

— Хорошо. Мои ребята рассредоточатся вокруг мельницы и по деревне. Мы попробуем его перехватить. Шансы у нас есть. Довольно хорошие, в общем-то. Я приду к мельнице сам. И уже от неё буду координировать действия своих ребят.

Лида пожала плечами.

— Не проблема. С Михаилом... с Мельником я договорюсь. Вы же имели в виду именно это, Марат?

— Да. И хотелось бы попросить вас удалить с территории келпи.

— Нет. Об этом не может идти и речи. Келпи мою жизнь уже спасал, а вот люди куда чаще доставляли сплошные неприятности.

Марат скривился, но возражать не решился. Кивнул, поднялся и со словами:

— Я позвоню, — вышел из кабинета.

Лида перевела дух и обмякла на стуле.

Саня хмыкнул:

— Ты с ним не в ладах. А мужик он хороший.

— Да, я вроде и не спорю, что хороший. Но общаться с ним тяжело.

Саня пожал плечами, уткнулся снова в бумаги, спросив словно невзначай:

— Значит, некромант сегодня ночью снова придёт за тобой?

— Точно-точно, — также мимоходом ответила Лида, потом подняла голову. — Саш, не знаю.

— Чего?

— Чего он ко мне прицепился.

Мужчина ничего на это не сказал, перелистнул пару страниц и спросил:

— Может, всё дело и не в том, что ты матушка полуночников? Может ты ему куда раньше хвост отдавила?

Лида пожала плечами. Это можно было выяснить, но для этого надо было, чтобы заговорил Мельник. На взгляд девушки вот эта возможность стремилась даже не к нулю, а уходила в отрицательную бесконечность.

На что же такое он заговорил её память, что она начала возвращаться сама по себе, и этот факт Мишу вверг в такой ступор?

И Саня верно сказал. Поведение некроманта очень, очень напоминает что-то связанное с личными обстоятельствами. Вопрос в том, что бы это могло быть.

Если рассуждать логически, то Мельник должен был заговаривать девочку по самому максимуму. Так, чтобы она никогда, никогда ничего не вспомнила.

Укус лича привёл к потере дара.

Встреча со снежным зверем в итоге привела к посещению заповедной поляне и приобретению капли первородной магии.

А вот воспоминания... начали возвращаться до этого или после? Если после, то Мельник мог заговорить ребёнка на возвращение дара — абсолютно невозможное событие. А капля первородной магии — могла быть принята блоком, как то самое возвращение. Сходится?

Нет. Не сходится. Первый сон-воспоминание пришёл в кошмаре, ещё даже до того, как Лида смогла выловить Мишу. Нет. Нет... Значит, этот вариант отпадает.

Что ещё? На что ещё можно заговорить ребёнка?

На любовь? Город?

Нет. Не получается понять, что же там такое было и почему.

Не получается.

Что ж, придётся отложить этот вопрос до того момента, как она придумает, как вытянуть информацию из Михаила. А пока...

— Сань, — Лида предвкушающе улыбнулась, опер поёжился от недобрых предчувствий. — А расскажи-ка мне, чего ты и твои коллеги накопали!

— Ты же отстранена!

— Ну, когда такие мелочи останавливало от участия в происходящем безграмотных участковых? — отозвалась задорно Лида.

Саша посмотрел на неё, не веря своим ушам, потом засмеялся и кивнул.

— Хорошо. Значит, слушай...

...На мельнице Лида после ужина бродила неприкаянным привидением из одного угла в другой, прокручивая в голове всё, что стало ей от Сани известно. Многого он ей не сказал, конечно, но информацию для размышления подкинул.

Всё время было ощущение, что на поверхности лежит что-то очень важное и серьёзное, что-то, что обязательно нужно понять и ... И что?! Что дальше то?

— Барышня, — Мельник, разложивший на столе серьёзный арсенал, которым можно было уничтожить пару-тройку монстров размера с дракона, взглянул на Лиду с укоризной. — Ну, успокойся же ты!

— Я не могу! — огрызнулась Лида. — У меня просто не получается!

— Ты нервничаешь даже больше, чем нервничал я, когда твоя бабушка вызвала меня к тебе знакомиться, — Мельник, отложив в сторону пистолет-пулемет, положил рядом несколько рожков с патронами.

Угадал он верно, Лида тут же замерла и повернулась к нему, возбуждённо сверкая серыми глазами. Ну, как же, такая возможность что-то вызнать у самого Мельника!

— А ты нервничал?

— Ещё как, — кивнул Мельник. — Чайник поставь.

— А, ага, сейчас, — девушка повернулась, включила чайник, потом потянулась за кружками, чайником заварочным, за печеньем... закрутилась, замоталась и успокоилась.

Когда она села напротив спокойного Михаила, Лида уже взяла себя в руки и ощущала себя... ну, почти что нормально.

— Я вот думаю, — пробормотала она. — Миш, чего ко мне некромант то так привязался?

Мельник, узнавший о явлении Геннадия Аксёновича и его словах, пожал плечами. Просто движение вышло у него настолько плавным, что Лида даже немного засмотрелась, потом спохватилась, что это — неприлично! И снова расстроилась.

Ну, вот что это такое с ней происходит?

У неё есть жених.

Есть. Лёшкой зовут. Гусаров фамилия. Они ещё со школьной скамьи вместе.

А ощущение такое временами, словно она его не знает вообще.

Подумать головой — это невозможно и неправильно. И поведение её неправильное, и сама она себя ведёт так, что даже уважающая себя нечисть за голову схватится. А она — не хватается.

Лёшка ведь всем хорош: пригожий, умный, сильный, с характером. Тяжёлым. И поступками дурацкими!

Она столько времени от него ответа ждала, весточки, письма ему сочиняла, а, оказывается, он половину даже не читал!

"Наверное, это во мне говорит обида", — потянувшись за печенькой, Лида обнаружила, что на тарелке, где ещё пара минут назад была целая горка рассыпчатого лакомства, печенька осталась одна-единственная.

И она не просто осталась, она была оставлена специально для Лиды, потому из всех — эта единственная была с подгорелыми краешками, в точности как девушка и любила.

На глаза навернулись слёзы.

Что между делом творит этот невозможный мужчина?! Он же даже не понял, что что-то сделал особенное! Для него это было в порядке вещей.

Захотелось сказать что-то сердитое, захотелось ...

Некоторые вещи мужчинам лучше не замечать, но Мельник вскинул голову и тихо спросил:

— Барышня?

Захотелось закричать, громко, отчаянно. Или хотя бы попросить о помощи, потому что Лида окончательно запуталась в том, кого она любит на самом деле.

В проблемах женщины крайними всегда выступают мужчины, но Лида смогла сдержаться, не сказать того, чего хотелось, что накипело. Сдержалась. Взяла печеньку, начала её грызть и заставила себя успокоиться. А потом для рефлексии времени не осталось.

С улицы донёсся тревожное ржание, Шторм подавал знак, что явились незваные гости. А вслед за этим донёсся звук пистолетных выстрелов. Кто-то отстреливался и приближался к мельнице...

— Марат? — пробормотала Лида, поднимаясь с места.

Верный обрез скользнул в руку.

Мельник встал рядом.

И так вдвоём они покинули мельницу. Предстояло взглянуть на ночных гостей.

Выстрелы приближались медленно, и, судя по отзвуку, отстреливался один-единственный человек. Лида, забросив обрез на плечо, погладила по бархатному носу любопытную морду Шторма, которую тот положил ей на плечо:

— Кажется, кого-то застали врасплох, — пробормотала она.

— Главное, чтобы врасплох не застигли нас, — Мельник оглянулся на свои владения, оглядел их, не то что-то рассчитывая, не то что-то решая.

— Миша?

— Не самый лучший день, — пробормотал тот.

— Смотря для чего, — возразила Лида. — Но я что-то вообще не понимаю, о чем идет речь и к чему весь этот разговор.

— К птичкам, барышня.

Склонности к дурным шуткам за Мельником Лида не замечала, поэтому и вскинула голову, чтобы увидеть... Ну, да, наверное это были птички, но только на какой-то очень страшный, нечеловеческий манер.

У них у всех были огромные птичьи лапы, мощные когти с загнутыми когтями. А в какой-то неуловимый момент птичье тело переходило в тело человеческое. Парило все это создание на крыльях, в которые переходили руки.

Человеческие лица были покрыты перьями и искажены болью.

За Лидиным плечом с явным восхищением выдохнул Мельник:

— Какая силища!

— Это сделал некромант? — спросила девушка, повернувшись к нему.

— Да. Гарпии — птицы-предвестники смерти. Падальщики, питающиеся объедками со стола некроманта, и просто сами по себе неприятные порождения.

— Что они могут?

— Многое, например, вот так, — Мельник, не церемонясь, схватил девушку за плечо и дернул к себе, закутывая как в полотно силой границы.

Гарпия, парящая почти над самой мельницей, распахнула пасть и плюнула в Мельника и Лиду комком черного потрескивающего огня.

На земле, куда приземлился снаряд, осталась черная опаленная вмятина.

— Мило, — пробормотала Лида. — Очень! Она же так может все сжечь!

— Может. Например, помнишь, безумному Нерону приписывают, что он сжег Рим? На самом деле сожгли его эти "красавицы", когда охотились на императора.

— Чем он им не понравился?

— Им наверняка понравился его вкус. А вот хозяевам гарпий не понравилось, как много власти удалось получить Нерону.

— Это единичный случай?

— Нет, — Мельник едва уловимо улыбнулся и продекламировал: — Скажи-ка, дядя, ведь недаром, Москва, сожженная пожаром, была французу отдана.

— Все, — Лида вскинула ладонь, помахала ею перед лицом. — Все-все-все! Достаточно. Я оценила, вняла и... Будем считать для ясности, что испугалась. Слабые места у них есть? В том смысле, справиться с ними как?

— Мои предки разбирались с этими красотками очень даже просто. Лассо на лапы и резко вниз, как только внизу окажется — сверху клетку или полотно, а сразу же после этого отрубить голову.

— Однако, — пробормотала Лида. — У тебя нужные приспособления есть?

— У меня, — взглянул Мельник на девушку, — есть Дари.

— Твоя кошка, — понятливо кивнула девушка.

— Назовем это так.

— А потом?

— Просто смотри.

До этого Лида не увлекалась ни средневековыми фильмами, ни такими же книгами.

Поэтому ей и в голову не могло прийти, что любой острый предмет может быть настолько красивым.

Грация Мельника была впечатляющей и запоминающейся. Он двигался... Лида даже не могла подобрать нужные слова.

Все произошло очень быстро, хотя в основном и за счет эффекта неожиданности. Гарпии были слишком высоко, чтобы до них можно было дотянуться с помощью крючьев-кошек. Поэтому глумящиеся твари были уверены, что никуда от них вкусное мясо на двух ногах не денется.

Темно-серый клубок перьев развернулся прямо в их гуще. Лев, самый настоящий лев с крыльями, кинулся на ближайшую гарпию и утащил ее вниз. Пробил своими страшными когтями крылья, мешая взлетать, удерживая у земли. И тут же Мельник шагнул вперед, занося огромный топор. Оружие, которое Лида не подняла бы вообще, он держал в одной руке. Круто повернулся и смахнул гарпии голову.

Лида, завороженная мягкими, текучими движениями, только ахнула, а все уже закончилось!

Еще одна гарпия спикировала вниз с диким криком, целясь в лицо Михаила своими закругленными когтями.

И тут уже не подвела Лида, движущаяся "птичка" для её обреза равносильна была стоячей. Обрез жахнул раз и второй, и голову гарпии сорвало. Хотя в отличие от работы Мельника, такого чистого среза не получилось...

— Валькирия! — заржал келпи, глядя на потрясенного Мельника.

Мужчина взял себя в руки, улыбнулся Лиде, прислушался и кивнул:

— Сейчас появится.

То, что речь шла о Марате, Лида догадалась сразу. А вот вид оперативника, показавшегося из-за редкого подлеска, стал для нее сюрпризом.

Марат был уже потрепан, хотя при этом все равно не растерял своего ледяного хладнокровия.

— Доброй ночи, Лидия Степановна, Михаил.

— Привет, Марат.

— Судя по вашему виду, — Лида поглядывала вверх, где кружила толпа крылатых тварей, — называть ночь доброй не стоит. Где ваши ребята?

— Не придут, Лидия Степановна. Некромант нас переиграл по всем направлениям. Мы собирались его ловить, а он собрался нас всех перебить. И сделал для этого все необходимое. Я видел от леса, что над мельницей появились гарпии, к этому времени деревня была уже наводнена трупами. Если бы не Влада Сергеевна и не Степан Викторович, имеющие запас спецпатронов, нам пришлось бы совсем плохо. Попробовали дотянуться до вас, но... Ни сотовая связь, ни магия не сработала. Влада Сергеевна сказала, что пройти к вам сможет только один человек. Хотел Саня, но все же пошел я. Ваш домовой, Лидия Степановна, позвал хозяина Водяного и Лесного. Они дали мне защиту и проход и добавили, что сюда, к мельнице движется целое войско.

— Кто напал на деревню?

— Скелеты, — Марат, вытащив из кармана запасную обойму, перезарядил пистолет, с яростью глянув наверх, на гарпий. — Вот мерзкие.

— Совершенно согласен, — Мельник, засунув топор в специальную петельку на поясе, к пистолету даже не потянулся. Его калибр здесь был совершенно бесполезен.

— Мертвые воины... — пробормотала Лида, — мёртвые воины... Ну, да! Я же говорила, что во время второй мировой скорее всего здесь пропали много людей. Ведь никто особо не считал потери тогда, многих обвиняли в дезертирстве, но, сколько на самом деле сгинуло бесследно в ритуалах тех же некромантов, никто не скажет. Скорее всего, здесь конкретно погибло немало.

— Так, значит... Болото и не скелеты, а или упыри, или гули, — Мельник вставил в автомат рожок с патронами. — Что первое, что второе последнее, с чем я хотел бы познакомиться. Шторм.

— Помню. Я защищаю Валькирию.

— Если что-то случится, врагов будет слишком много или ситуация выйдет из-под контроля, гонишь Вьюгу к воде.

— Но!

— И это не обсуждается. Лида.

Девушка взглянула на Мельника растерянно, все это время она разглядывала гарпий, чтобы не пропустить момент новой атаки. Но страшные полуженщины-полуптицы только летали с отчаянными криками, а нападать не спешили.

Ждали, может быть, пока подойдет основное войско?

— Я скажу, кто придет к нам в гости. Сейчас запоминай их слабые места. Упыря ты убьешь в любом случае, стреляй, куда стреляться будет. С гулем сложнее, у них очень крепкая кожа, и чтобы ее пробить, нужен крупный калибр или нечеловеческая сила. Точка третьего глаза или в раскрытый рот — стреляй, куда покажется удобнее. Не обязательно из обреза, в гуля можешь стрелять и из табельного. Еще могут пришагать скелеты. Чтобы этих упокоить, нужно стрелять в позвонок, соединяющий голову с туловищем.

— Поняла.

— Марат, — Мельник сверху вниз взглянул на оперативника. — Возьми себе что-то из моего арсенала.

— А патроны?

— Все специальные.

— Хорошо, с благодарностью принимаю ваше предложение.

Мельник что-то пробормотал. Гарантировать точность Лида не могла, но кажется в одном предложении там звучала предусмотрительность и мерзкая казуистика.

Внутри все начало сотрясаться мелкой и очень мерзкой дрожью. Лида подумала о том, что это даже не самое страшное из того, что на ее долю выпало. В конце концов, с личем она уже познакомилась и даже пережила это знакомство, практически без проблем.

Практически. Вся соль в этом слове.

Страх не считается, страх много чего может, например, подтолкнуть, остановить или заставить замечать намного больше мелких деталей.

Взгляд Лиды скользил без остановок, рядом ощущалось спокойное присутствие Михаила. Марат с оружием уже был готов к любому исходу и вообще к чему угодно. Гарпии все так же метались вверху, четко над одной точкой. Если бы все они оттуда сразу же метнулись вниз, то...

Опустив глаза ровно по прямой, вниз от потрепанной немного стаи, Лида подумала, что там может быть что-то интересное или просто полезное. Или...

Внизу был человек. Человек?!

Серебристый зверь сидел у ног этого человека, напружинившись. Потоки вихря разносили по окружающему там месту снежный нанос, высветляя огромный круг и позволяя лучше видеть.

Луна еще не убыла в достаточной мере и давала столько света, что не составляло никаких проблем, разглядеть того, кто там был.

Хозяин снежного зверя. Показывать свое лицо он не собирался и был в темном плаще с глубоким капюшоном.

От фигуры... Нет, страшно не было и внутри ничего не задрожало. Экстрасенсорная чувствительность молчала, словно там, в этом круге вообще никого не было!

— Миша?

— Да, барышня?

— Вот там. В круге. Зверь и его хозяин.

— Зверь — да, его хозяин там не совсем сам. Он прислал свою тень.

— Тень?

Мельник помолчал, потом кивнул и пояснил:

— Некромант умеет отправлять свою тень туда, куда ему нужно, смотреть глазами тени и даже применять часть своей магии. Об этом мало, кто знает, конечно, но ты запоминай. Тень некроманта существует сама по себе. Она как кривляющийся ребенок повторяет движения, но если некромант начинает нервничать и утрачивает контроль над тенью, она начинает действовать сама по себе. Может не успеть сделать шаг за своим хозяином или неправильно отразит его движение.

— Миш, ты...

— Я думаю, что ты была права. Некромант родом из этих мест. И раз уж он просчитал все, что будет делать Марат, он близко. Он очень близко к нам, а значит, барышня, мы можем ждать от него еще неприятных сюрпризов. Хорошо известно, что он очень умный человек, и в вопросах уничтожения себе подобных вряд ли он знает равных. А если его еще и баба яга поддерживает, все совсем плохо. Водяной, леший, наша нечисть — неизвестно могут ли они сопротивляться ее приказу или они уже выдвинутся против нас.

Глаза Лиды сверкнули мертвенной зеленью.

— Нет уж! — с яростью мотнула она головой. — Полуночники мои! И через меня ни одна тварь до них не доберется!

...О чем Лида не знала, так это о том, что в тот самый момент, когда она с жаром кинулась отстаивать принадлежность собственных полуночников, заклинание, которое плела противостоящая им баба яга, разлетелось на осколки. А сама баба яга, жалобно охнув, свалилась на скамью, схватившись за сердце...

Мельник на жаркие слова внимания не обратил, его ладонь легла на макушку девушки и легонько погладила:

— Охолонь, барышня. Никто и не сомневается в том, кто теперь хозяйка этой территории. А теперь тихо, они идут.

Лида кивнув, обратилась вслух, но за мгновение до того, как она смогла бы хоть что-то услышать, ее взгляд, как по ниточке, скользнул к тени некроманта. И тот... Если Лиду не обманывали глаза, он поклонился! Согнулся в насмешливо-угодливом поклоне, не отводя от нее взгляда.

В сердце ударило догадкой.

"Мы знакомы! Мы знакомы, может, даже я его не знаю настолько хорошо, насколько он знает меня!"

— Барышня?

Губы пересохли. Лида, не отводя глаз от снежного круга, кивнула.

Он не нападет. Она помнила его слова, что лично он ничего не сделает. Но продолжит попытки ее уничтожить, пока не добьется положительного результата.

"Не дождешься!" — со злым азартом подумала участковая, вскидывая обрез.

Угодливость тени исчезла. Когда некромант выпрямился, Лида поняла, что ее мысли, ее чувства тайной для него не стали. И это было тоже поводом задуматься и насторожиться.

А потом она услышала это. Шорох, шелест, ворчание, бурчание, пожалуй, даже рык.

Кто бы там ни шел, но кажется, одним перечнем тех, кого назвал ранее Мельник, дело не исчерпывалось.

Их было семь колонн. Первыми шли... воины. В истлевшей форме, с ружьями наперевес. За ними две колонны скелетов.

Следом еще одна колонна тварей, напоминавших костяных собак, с рогами и шипастым воротником. Хвосты тварюшек заканчивались шипастым шаром.

— Гончие, — выплюнул сердито Марат.

А вот пояснять ничего не захотел, и Лиде пришлось просительно смотреть на Мельника.

Добродушно-спокойное выражение его лица изменилось. Он смотрел холодно и зло. Выражение его лица было застывшей маской воина, собирающегося убивать.

— Миша?

— Да. Гончие, у них тонкий и гибкий хвост, который может растягиваться и сжиматься. На конце булава, пробивает деревянный щит, окантованный железом. Закончиться подобная встреча может очень плохо.

— Уязвимые места? — спросила деловито Лида. Ощущение было такое, словно она оказалась внутри сна, а потому и страшно не было.

— Вначале разбей наконечник хвоста. У них там нервный центр, и как только ты уничтожишь эту "кисточку", хвост станет недвижим. После этого стреляй, как в волка. Главное, чтобы сразу насмерть.

— Хорошо, — кивнула Лида. — Воины — гули?

— Да.

— Ясно, — девушка облизнула губы, задумчиво посмотрела на Мельника. — У нас на всех просто не хватит патронов.

— На всех и не надо, — пробормотал Мельник, — нам нужно просто дожить до рассвета. Как только трижды прокричит петух, все закончится.

— Сказки и на этот счет не врали?

— Сказки никогда не врут, милая барышня.

— Это сколько же тогда страшилок правдивы?! — с деланным испугом спросила Лида.

Но Мельник шутливый тон не подхватил, покачал головой:

— Много, барышня, очень много.

А воинство некроманта еще не закончилось.

Вслед за отрядом гончих появились три отряда неповоротливых, но крупных тварей.

— Упыри. Убить легко, но могут задавить количеством.

— Хозяин? — Шторм наклонился к Мельнику. — Мне?

— Скелеты. Просто разноси им череп. Марат, я возьму на себя упырей, постараюсь удерживать их подольше на расстоянии. Барышня...

— Гули. И возможно, гарпии. Вряд ли эти летуны продолжат держаться на расстоянии, куда скорее, что они нападут в самый неподходящий для нас момент.

— Увы, — кивнул Мельник, — скорее всего, так все и случится.

Лида смотрела на него с удивлением и непониманием. Осознание ситуации, в которой они оказались, опаздывало.

Взгляд скользнул к тени некроманта. Зверя уже не было, а тот, словно поджидая Лиду, стоял с поднятой рукой. Снег таял, а вместе с ним исчезала и видимость.

Он таял, пропадал — эта тень не собиралась ждать результатов, словно боясь, что если задержится, то поймают самого уже некроманта...

Поднятая рука опустилась, и вся лавина поднятого войска обрушилась на Мельника, Лиду и Марата. А тень некроманта просто растаяла, возвращаясь туда, где ждал ее хозяин.

— Барышня?

Отложив в сторону свой обрез, а точнее попросту вернув его в браслет с пополненным боезапасом, Лида взглянула на Мельника и взяла из приготовленного им арсенала пистолет и обрез.

— Значит, нам надо всего лишь дотянуть до утра? — спросила она задумчиво.

— Да, — кивнул Мельник, — всего лишь.

Лида хотела что-то сказать, даже губы приоткрыла и не смогла сказать ни слова. Он был рядом, но сейчас казался далеким, но не чужим. Как так может быть?

Шагнув ближе, девушка положила ладонь на плечо Мельника. Спокойный русский богатырь. Принц-медведь.

Хотелось, чтобы он обнял, прижал к себе, хотелось уткнуться лицом в это плечо и чтобы он взъерошил волосы. Не хотелось быть сильной, хотелось спрятаться за этой широкой спиной и забыть обо всех невзгодах, но...

Лида была Скворцовой Лидией Степановной, упрямой участковой, бьющей в десятку. Невзгоды легче переживались, когда их делили на двоих, и прежде чем думать о том, кого именно она любит на самом деле, следовало сначала дожить до первого снега, а там уже со всем разбираться. Что делать, с кем и почему.

— Барышня...

— Миш, — Лида отступила. — А где-то спрятаться у нас от них получится? Там, на крышу если забраться потом?

— Можно будет попробовать, барышня. Но выпускать их отсюда нельзя. Если хоть один ускользнет и останется на твоей территории, хоронить людей будем долго.

— Нет, так, не получится, — Лида вскинула обрез, — так я не хочу, — полыхнула оружейная вспышка, и бегущая первая гончая злобно взвизгнула и свалилась, убитая.

— Отличный выстрел, — пробормотал Марат.

— Не первый, — взглянула на него Лида сердито и улыбнулась, — и не последний.

Кровавой кашей то, что происходило дальше, назвать было нельзя. У напавшей армии не было крови, были только кости и куски сгнившего мяса.

Первую волну было сбить легче всего. Пушечное мясо упырей, прячущееся за спинами неуязвимых гулей, было недостаточно поворотливо, а потому очень легко расстрелялось. Гули теряли куски плоти и продолжали ползти, их даже не имея. Гончих сдерживали на расстоянии два идентичных крылатых льва. Из-за того, что рядом они не появлялись, Мельник был уверен в том, что лев только один. Лида также точно была уверена в том, что львов здесь сейчас два.

Количество гарпий уменьшилось еще на две, одна потеряла голову от рук Мельника, а вот вторая пострадала от удачного выстрела Марата. Последняя оставшаяся кричала горестно, но близко больше не приближалась, наученная горьким опытом.

Самыми опасными противниками оказались как раз таки гули. Келпи и снежные звери легко разобрались со скелетами. В "нежных" руках Лиды кинжальный огонь из автомата не оставил ничего от упырей. А вот гончие в связке с гулями, явно сохранившими некоторую часть мозгов, оказались очень неприятным противником. Они изо всех сил пытались разъединить Мельника, Лиду и Марата. Но если мужчины вполне успешно огрызались, то вот что касалось Лиды, то все было не так гладко. И если бы не келпи, уже дважды девушку могли бы оттереть в сторону.

— Достаточно! — Мельник, отбросив в сторону ружье, к которому закончились патроны, подхватил Лиду под руку. — Шторм, уводи Вьюгу.

Возражать келпи не посмел, махнул копытами, размозжил голову еще парочке гулей и помчался к воде.

Лида, взглянув на Мельника вопросительно, спрашивать ничего не стала, а он уже взглянул на Марата:

— Идем.

— Куда? — уточнил оперативник сердито, отбрасывая бесполезный автомат.

— На крышу. До рассвета несколько минут. Думаю, понимают это и они, сейчас пойдет самая страшная волна. Мы просто не выдержим массированной атаки.

— Мы можем постараться!

— Чтобы нас всех перебили? — Михаил взглянул на Марата тяжело, и оперативник притих, глядя в ответ исподлобья. — У меня еще работа, и свои планы, в которые смерть не входит. Так что, если хочешь красиво умереть, то погибай лучше при исполнении, защищая невинные человеческие души. А не здесь, где твоя смерть обернется только еще большим количеством жертв.

Марат промолчал, Лида едва ощутимо погладила Мельника по плечу и спросила:

— Как мы попадем на крышу?

— Пойдем туда, — отозвался Мельник, — я проведу вас обоих сквозь границу, там я могу манипулировать пространством.

— А какая связь? — непонятливо удивилась Лида.

Марат злобно хохотнул:

— Потому что манипулируя пространством там, Мельники влияют и на то, что находится здесь. Связь зеркала и отражения. Когда Мельник здесь, там не более чем отражение, но ситуация ровно наоборот, когда он там. Уже наш мир становится отражением.

— Поэтому, — добавил Мельник ровно, указав Марату на древко топора, — нас считают чудовищами и или ненавидят, или боятся. Другого не дано. А, нет. Еще можно делать вид, что нас терпят или с нами мирятся, но факта того, что нас боятся или ненавидят — это не меняет.

Лида бросила заполошный взгляд на Марата, в надежде получить опровержение, но мужчина молчал, не говоря ни слова.

Мельник был более чем просто прав. Его уважали, за силу, которую он мог поставить себе на службу. Конкретно Михаила Мельникова многие уважали за его характер и спокойствие.

Его ценили просто как хорошую самодостаточную личность, но никому и в голову бы не пришло называть его человеком. Мельник был нужен и той стороне, и той, но нигде не считали его за своего.

Может быть, это было и не слишком честно, но это было правдой.

Люди не понимали пограничных жителей, потому что они были слишком могущественны или чужды их обычной жизни. При этом для полуночников те, кто живёт на два мира — были слишком правильными и живыми. У них был больше спектр эмоций, они мечтали о том, зачастую о чём полуночники даже не знали. И, главный камень преткновения, могли прожить без людей.

Как бы полуночники не относились к людям, а как успела узнать Лида, когда даже тонкие стёклышки розовых очков потрескались, в большинстве своём людей они ненавидели. Нет, не до смертоубийства, никому и в голову бы не пришло людей убивать, делать с ними что-то, строить какие-то мелкие пакости. Но всё же, полуночники людей ненавидели. И была бы возможность, полуночники с удовольствием прожили бы без людей. Им не нужно было их убивать, они просто хотели иметь возможность жить без них. И больше ничего.

— Барышня?

Лида улыбнулась, пожала плечами:

— А для меня это не имеет никакого значения, — сказала она ровно. — Монстр не монстр, чудовище — не чудовище. Меня это не интересует. Для меня — ты мой принц-медведь, а остальные могут идти лесом.

— Лесом? — опешил Марат.

— Для особо надоедливых и непонимающих, могу предложить болото, — взглянула она на него через плечо.

В уголках губ Михаила задрожала улыбка, и мир вокруг дрогнул. Это была уже граница. Воздух пах гнилью и порохом. Кислотой и вместе с тем чем-то... грязным, какой-то запах, от которого кружилась даже голова.

Вокруг были все те же куски гнили и мяса, разбросанные кости и разводы чего-то сопливого. А ещё в воздухе было очень много чёрных разорванных лент, каждая из которых вела куда-то в одну сторону.

Лида загляделась на них настолько, что когда мир вокруг начал повышать свою высоту и вместо прямо дороги под ногами оказалась ступень чего-то похожего на лестницу, девушка споткнулась.

— Барышня?

— Чёрные... ленты. Что это?

— Ты их видишь? — вместо того, чтобы сразу сказать, о чём речь, Мельник ответил вопросом на вопрос, потом спохватился. — Ну, раз спрашиваешь, значит — видишь. Это след заклинания, которым некромант поднимал своё воинство. Что-то вроде тех нитей, которыми кукловод приводит в движение свои марионетки. Здесь то же самое.

— А... Ага. А по ним можно проследить, кто некромант?

— Нет, — ответил уже Марат, опомнившийся от неожиданности слов девушки, которую он, по правде говоря, считал обычной деревенской курицей, — нельзя. Неопытного некроманта, который не знает, как управлять этими нитями — можно. Но наш некромант опытная тварь, он их рвет, подсаживает паразитами к другим магам, а ещё очень любит делать обманки. Мы гонялись за одним таким фантомом почти четыре месяца. Он спокойно жил обычной жизнью человека, а оказался чем-то вроде поддельного фантома с кусочком тени. Одним словом, наш некромант совсем не дурак, как бы нам не хотелось обратного. И эти ленты... не так уж много людей их видят. Так что... увы.

— Жаль, некоторые вещи могли бы сделать жизнь простых людей куда проще, — посетовала Лида, шагая по невидимой лестнице.

Михаил огляделся, кивнул, повернулся к Марату:

— Отпускай топор и отступай, пока я не скажу стоп. За твоей спиной в реальном мире окажется печная труба.

— Понял.

Марат послушно выполнил сказанное и пропал.

Мельник обнял Лиду, прижал к себе, чтобы переставить в другое место, но она не дала, обхватила его лицо ладонями.

— Миша.

— Что, барышня?

— Кем я была для тебя?

— Зачем ты спрашиваешь, барышня?

— Я хочу знать.

— Многие знания — многие печали, — улыбнулся Михаил, поворачиваясь сам и переставляя Лиду, как маленького ребёнка рядом. — Потерпи, барышня. Ночь почти закончилась.

Лида поджала губы, но граница вокруг уже таяла, расступаясь.

И вот уже они стоят на коньке крыши, а рядом, за печной трубой — сидит Марат с пистолетом и царапиной во всё лицо.

Гули действительно не могли забираться по стенам, как и пара оставшихся гончих, с добрый десяток скелетов и пара трупно-тупого мяса упырей.

О чём не стоило забывать, так это о том, что в небе осталась одна гарпия. А ещё стоило подумать о том, что некромант будет достаточно предусмотрителен для того, чтобы создать резервный летучий отряд. И они ждали того самого момента, когда обороняющиеся заберутся на крышу жилой постройки и посчитают, что находятся сейчас себя в безопасности.

В засаде были ещё одни представители летучих тварей. Некроманту даже ничего и придумывать то не надо было. Все было просто и в какой-то мере даже изящно. Противник не стал городить на ровном месте заборы и воспользовался многообразием земной фауны — использовал стервятников.

Мощные грифы с загнутыми клювами пикировали вниз, на голову Марата, а рядом торжествующе трубила горгона.

— Чем их убить? — крикнул оперативник, бесславно потративший последнюю пару патронов.

Ответить Мельник успел — жахнул раскатистый выстрел, и один из грифонов рухнул вниз обезглавленной тушкой.

— Все просто, — ровно ответила Лида, — стреляй в голову. Не будет головы — не будет проблемы. Конечно, нужен более убойный калибр, но и с твоим тоже можно в принципе справиться.

Марат присвистнул, а у Мельника, Лида ощутила спиной вспышку его недовольства, лопнуло терпение.

Девушка не успела опомниться, когда было нужно, Михаил двигался не только быстро, но еще и бесшумно.

Обняв Лиду за плечи, Мельник повернул её и привлек к себе так, что она уткнулась лицом ему в плечо. Вытянул руку в сторону грифонов.

Рядом охнул Марат, и хоть любопытство подстегивало Лиду повернуться, она осталась на месте, потому что Михаил не хотел, чтобы она что-то видела. Наверное, для него это было важно?

Важно было.

Михаил не хотел пугать девушку, а повод был бы. Ему совсем не нужно было переходить на границу, чтобы манипулировать пространством. Граница всегда была с ним, в нем, а еще он мог растягивать ее власть над другими.

Вытянутая ладонь была всего лишь помощником, упрощающим активацию и манипуляцию. Тупые грифы и горгона, слетевшая слишком низко, ничего не поняли. В этих черепах мозгов не было, откуда они у мертвых то тварей? Воздух вокруг загустел, мешая махать крыльями. А потом Мельник просто смял воздушный шар, в котором висели противники, как комок пластилина. И еще, и еще, и еще.

Одновременно с первым криком петуха все было кончено. А к третьему крику исчезли все следы случившегося здесь побоища, и Лида получила свободу.

— Миш, — вскинула она голову. — Нам надо в Луки, скорее.

— Для начала, барышня, тебе надо умыться и переодеться. А уже потом говорить про посещение других мест. Шторм знает про то, что с третьим криком петуха все некромантическое тает. И прискачет. Мы будем в деревне очень быстро, так что — приведи себя в порядок, барышня, не пугай родных своим закопченным видом. А то еще перепутают, кто есть кто и атакуют, не разобрав после бессонной ночи, что это их родственник не подумал умыться.

— Все-все, — засмеялась Лида, — я поняла.

— Это хорошо, — согласился Мельник, все так же обнимая ее за плечи. Потом взглянул поверх русой макушки на Марата. — Опер, не пугайся.

— Понял, — кивнул тот.

Граница откликнулась на зов, послушно расстелилась под ногами, и крыша исчезла. Спустя мгновение Лида оказалась в ванной, а Мельник с Маратом провалились ниже — в подвал. Царапины опера следовало обработать сразу же. Иначе трупный яд, попавший в его тело, с когтей грифона, мог превратить уже его самого в кусок гниющего мяса.

До умывальника Лида дошла не сразу.

Порывисто шагнула и крепко обняла двух огромных кошек, выросших за мгновение из крошечных мышат у стенки.

— Спасибо! С меня, — отсупив Лида улыбнулась, уже хорошо зная, как справляться с этими снежными зверями. — Крынка молока и сметана.

— Мурррр, — согласились звери, и пропали оба.

Умывшись, Лида посмотрела на себя в зеркало и взвизгнула перепугано.

Из отражения на нее взглянула типичнейшая баба яга после неудачного эксперимента. Волосы дыбом и в мелких барашках, на лице полосы серого праха и копоти (вспышка от горгон не прошла бесследно).

Рубашка порвана, на джинсах прорехи. Пара подобравшихся слишком близко гулей умудрились лишить ее пары весомых кусков материи.

Охнув, Лида схватила мыло и щетку и начала отмываться. Бабушке в таком виде на глаза лучше было не показываться!

* * *

Как выяснилось, ночь в Луках прошла... И это было единственным плюсом, который можно было упомянуть, не боясь показаться безнравственным человеком, насмехающимся над чужим горем. Горя было много.

В Луках осталось из отряда в двадцать человек всего лишь семеро, Саня с коллегой из главного управления, Степан Викторович, Влада Сергеевна и Димка, ничего после своих компьютерных игрушек не боящийся.

Всего двенадцать человек, Марат был бы тринадцатым, но он пошел предупреждать Мельника и Лиду, что помощь не придет.

На деревню некромант натравил упырей и кошмаров. Спящие не просыпались, даже когда в их дома вламывались упыри и начинали свой кровавый разбой.

В Малых Луках жили постоянно почти двести человек, из них десять погибли, когда было прорвано одно из направлений, около сорока были в коматозном состоянии из-за кошмаров. И примерно семеро были покусаны упырями, а значит, если не принять мер, сами к ночи могли стать такими же вечно голодными, жрущими человечину тварями.

В доме у Степана Викторовича помимо хозяина дома, его мамы и детей были сейчас Мельник, Марат и Саня.

Пока осажденные с мельницы добрались до окраины Малых Лук, стало известно, что деревушка по-прежнему накрыта щитом неизвестной бабы яги. И связаться ни с кем не получится.

На этот случай было, конечно, указание. Если больше 24 часов оперативники не выходят на связь, то будет выслана группа быстрого реагирования на самолете, вертолете — что понадобится. Но срок в 24 часа истекал только в 8 часов вечера. А до этого времени справляться предстояло исключительно своими силами.

Влада Сергеевна, качая маятником над топографической картой района, пыталась пробить щит или хотя бы до кого-то достучаться, но увы — ее сил после ночного боя уже не хватало.

К тому же, первое, что сделала Влада Сергеевна, когда наступило утро — погрузила в беспамятный сон всех, кто был жив и не затронут ночной атакой.

— Что будем делать? — спросила она тихо.

— Зелья. Мы можем спасти тех, кто еще жив, от незавидной участи стать упырями, — Мельник взглянул на Лиду, прислонившуюся к стене. — Но варить его, барышня, придется тебе.

— Мне? — изумилась девушка.

— Сущность твоей крови, — Мельник взглянул на Марата, потом покачал головой, — оперативник Ахтыров, принесите клятву о молчания, здесь и сейчас.

— Клятву? — переспросил Марат, скосил взгляд на Лиду, потом на Владу Сергеевну и кивнул. — Я понял. Клянусь никогда никому не говорить ни слова о том, что сейчас и здесь услышу.

— Хорошо, — Мельник обернул ленту границы вокруг шеи оперативника. — Цена молчания — твоя жизнь. Другой цены я не назначаю.

Марат кивнул:

— Я согласен уплатить такую цену.

— Хорошо. Лида, яд лича в твоем теле — тот самый компонент, который нужен для того чтобы сварить зелье. Зелье, выгоняющее упыриную слюну, а вместе с ней и трупный яд, может сварить только лич или некромант. Нужна та сущность, которая течет в жилах лича или некроманта. А еще подобная жидкость течет в твоих жилах, Лида.

— Я поняла, — кивнула девушка.

— Влада Сергеевна, — Мельник взглянул на бабу ягу, — вам надо отдохнуть. Осенью темнеет рано, время некроманта тоже начнется рано. Второй штурм мы не переживем. Нам не хватит патронов, у нас их просто не осталось. Мы не сможем выжить, без вашей силы.

— Я поняла, — баба яга поднялась, оставив кристалл на столе.

— Лида, — Мельник взглянул уже на участковую, — мы с тобой варим зелье. Марат, вы с Саней идете выбирать место, где мы будем строить баррикаду.

— Я поняла.

— Степан Викторович, нам нужно оружие, как можно больше.

— Я пройду по домам, соберу все, что удастся найти.

— Отличная мысль. Дима, — взгляд могущественного человека обратился на мальчишку. — Мне нужно, чтобы ты тоже кое-что сделал.

— Да.

— Я дам тебе радиостанцию старого образца, с такими бегали наши воины во время второй мировой войны. Мы проверяли, она и сейчас добивает до соседнего городка. Там есть точка, которая день и ночь прослушивает все частоты. Но добить до нее можно только с небольшой сопки, в стороне от Маленьких Лук. Тебя провезет келпи, ты мало весишь, и он сможет вырваться с тобой из-под щита. Ты должен отправить на всех частотах просьбу о помощи.

— Я понял.

— Еще, — на виске Степана Викторовича билась жилка. — Я дам тебе координаты места, где спрятаны несколько ящиков со спецпатронами. Ты привезешь их обратно.

— Понял, — Димка, удивленный неожиданным доверием отца, взглянул на сестру. Та уже стояла около окна, вглядываясь во что-то... невидимое? — Сес?

Лида повернулась:

— Поспеши, — попросила она ровно.

— Сес...

— Я верю в тебя. Так что, выше нос, Димка. Ты должен успеть вернуться до полуночи. Потому что патроны всё-таки даже с учётом моего запаса — закончатся быстро.

— Твоего запаса? — переспросил изумлённо Степан Викторович, ни о чём таком не подозревающий.

Лида взглянула на отца с улыбкой:

— Не думал же ты, что я не подумаю защитить себя?

— Когда ты успела?

— А вот места знать надо! — вздёрнула девушка голову, потом шагнула к Мельнику. — Отправляемся?

— Да.

И подготовка к ночному штурму началась. Никто не говорил ни слова о том, что шансы выжить, стремятся к нулю. У противников было слишком много сил и возможностей. О чём Михаил никому не сказал, так это на том, что над его мельницей стояла защита. И основательно потрепать летучий отряд противника он смог только на рассвете, когда сила некроманта ослабла.

И это явно было дело рук бабы яги.

Полуночники попрятались по углам, не в силах помочь Лиде, но в силах не перейти на сторону ее врагов. О том, что попытка враждебной бабы яги перетянуть их на свою сторону все-таки была, сообщил домовой Тимофей.

Шторм, которого озадачили новым заданием, проржал, что для валькирии он в лепёшку разобьётся, но все сделает, мчался по реке, поднимая радужные брызги. Димка, вцепившись в его холку, надеялся, что успеет.

Яд в телах людей медленно разъедал их кожу и кости, стремясь добраться до крови и органов, чтобы поднять к ночи уже голодных тварей...

...В травницкую Лиду Мельник не пустил, посмотрел задумчиво и отправил сразу вниз, с велением разжигать огонь под тремя котлами.

А на вопрос "Зачем так много", Лида получила ответ, что варить они будут одновременно три зелья. И если любопытная девушка очень хочет узнать, какие именно — то нет ничего проще. На конторке почти в центре алхимического зала, лежит рукописный талмуд, вот пусть туда и заглянет.

Лида и заглянула, сразу же после того, как разожгла под тремя котлами огонь.

Рука у Мельника была тяжелой и почерк таким же — тяжеловесным. Кое-где нажим был таким, что бумага немного продавливалась, а проводя пальцами по странице, подушечками можно было ощутить выпуклости от стороны соседней.

Зелья были записаны при этом не только очень аккуратно, но ещё и были систематизированы! Каждое относилось в свой собственный раздел, при этом, что удивило Лиду, хорошо помнящую лекцию о том, чем зелья отличаются от снадобий и настоев, все это по отдельным местам не было расписано.

Скорее структура в разделе была такой: первым разделом были зелья лечебного характера. Видимо, потому что чаще всего обращались к мельникам за помощью именно в отношении здоровья. И на каждой странице был цветной выпуклый значок, что-то вроде детских наклеек. Узкие фиалы с тёмно-фиолетовой жидкостью внутри — означали, что на странице рецепт полуночного зелья.

Толстая колба, в которой переливалась ярко-золотая жидкость, символизировала отвар — сделанный только из чисто-человеческих ингредиентов.

А узкий пузырек зелёным настоем внутри означал сбор — смесь трав с мира человеческого и добавление ингредиентов с границы.

Следом шёл раздел бытовой — различные отвары, настои и сбор, помогающие в делах домашних.

Потом раздел любовный, ветеринарный, боевой, защитный, некромантический.

Вот в последнем разделе зелье, которое варить предстояло именно Лиде и обнаружилось. И даже, к её удивлению, с преамбулой! Для кого писался этот талмудище?!

Ну, видимо для кого-то очень важного.

Зелье, которое предстояло варить, было темным, истинно некромантских и... требовало неаппетитных ингредиентов. Называлось "Кровь старшего". И завершающим элементом этого зелья — была кровь того, кто её варил. По идее варить должен был некромант, и его кровь несла в себе тот самый трупный яд, который успешно отравлял жизнь Лиды уже более десяти лет.

Если бы зелье варил лич, ему пришлось бы добавлять в зелье кусочки своей плоти или прах от них. В тексте преамбулы было указание, что даже низшие лич, поднятые некромантам, не только обладали зачатками разума и моторной памятью, но и могли выполнять заданную последовательность действий. Высшего лича было почти невозможно отличить от человека.

Вариться всё это должно было в пяти литрах воды. Прикинув на глаз, что "ее" пятилитровый котел — это средний, матового цвета, стоящий в дальнем углу, Лида перешла к нему, остановилась, с опаской разглядывая темную на глаз жидкость.

— Мертвая вода, барышня.

— А в большом? — повернулась Лида к вошедшему Мельнику.

— Просто родниковая. В малом же — вода живая. Догадаешься, что еще на чем варить будем?

— Чтобы из комы вывести — на живой воде, — предположила неуверенно Лида. — Соответственно, на родниковой воде надо будет варить что-то из бытовых зелий.

— Например?

— Я бы предположила, что что-то вроде... — девушка задумалась. Действительно, а что могло прийти в голову Мельнику? — Миш, а как нас определяют мертвяки? По запаху?

— Увы. Нет, в таком случае было бы их легко очень обмануть, например, сотрудникам службы оперативного реагирования. Но этого не происходит.

— Тогда почему? Они слышат?

— Да. Дыхание и ток крови в венах.

— Это у них такой слух?! — неприятно изумилась Лида.

— Очень острый. Поэтому бытовое зелье, которое мы будем варить — это зелье заглушающее. Наносится на стены дома или того места, которое надо заглушить, и с внешней стороны ничего не будет слышно.

— Значит, мы будем прятаться?

— Пока не вернётся твой брат. Нам нужны патроны. Я сомневаюсь, что сотрудников... — Мельник вздохнул, — дружинников на старый, привычный мне лад, учат в обязательном порядке холодному бою. Марат хорошо владеет боевым цепом. Твой знакомый Александр, которому отдали твоё дело — и правильно сделали, неплохо умеет обращаться с алебардой. Твой отец мастер в обращении с саблей. Если он взял её в руки, лучше близко не подходить.

— А бабушка?

— Влада Сергеевна? Нет. Она по холодному оружию не знаток и не мастер.

— Как насчёт ребят-оперативников?

— Нам придётся разделиться. С нами им будет опаснее. Я создам особый участок на границе, куда мы закроем всех людей. Но... порождения границы для обычных людей не менее опасны, чем порождения некроманта. Так что, дружинники займутся тем, чем и должны — будут защищать людей, хоть это будет и немного не их профиль.

— А ... зелье пойдёт на тот дом, где спрячемся мы?

— Верно.

— И... что за дом это будет?

— Ваш, барышня. Мельница в этот раз станет ключевой точкой привязки, чтобы ещё больше не пострадали мирные жители. Если ты захочешь...

— Нет, — Лида, подойдя ближе, безошибочно вытащила из рук мужчины те баночки, которые нужны были именно ей, потом повернулась и двинулась обратно к котлу. — Чтобы ты не сказал, я не останусь здесь одна. Буду вместе со всеми, кто... мне дорог. Или, ты тоже остаешься здесь?

— Нет, барышня, — Михаил даже не удивился неожиданному вопросу. — Чтобы поддерживать безопасный полог на мельнице, мне не обязательно самому быть здесь.

— Значит, будем все вместе, — подытожила Лида, вытаскивая из банки сушеные хвосты крыс, а из верхнего ящика стола, за которым устроилась, костяной нож. — Миш.

— Что, барышня?

— Для чего тебе такой огромный талмуд? Да ещё и с такими разделами. Вроде любовных зелий или некромантических. Откуда?

— Некромантический раздел — это ещё и раздел кащеев, барышня. Они тоже имеют некоторую власть над миром мёртвых. Поскольку в полуночном мире мало вариантов для... романтических встреч, немудрено, что в фамильных деревьях встречаются... разные люди. В роде Мельниковых есть и бабы яги, и кащеи, и мельники, и простые люди.

— Простые люди откуда?

— Раз в пять поколений, чтобы кровь не застаивалась, принято вводить в род чистокровного человека. А раз в двенадцать — чистокровного полуночника.

— А такое возможно?! А... Да, — спохватилась Лида. — Саня же говорил, что он — чистокровный человек, станет таким же чистокровным полуночником.

— Верно. Обратное тоже возможно, когда мы, — Мельник помялся, потом всё же сказал прямо, — покупали для своих детей жен и мужей из рода полуночников. Кровь за кровь, жизнь за жизнь. Мы получали полуночника в род, чтобы кровь не застаивалась и могущество не исчезало. А в народе полуночников появлялся чистокровный человек, ставший могущественным полуночником. Там всё довольно сложно, но работает по сей день.

— А твои родители также делали?

— Да, — кивнул Мельник. — Мою мать так вытащили из привычной ей среды обитания. Но, барышня, сейчас не время для таких разговоров.

— Извини... — Лида опустила голову.

— Барышня, я не сказал, что не хочу отвечать на вопросы. Я просто сказал, что сейчас не самое подходящее время для них, — проходя к шкафам в дальней стороне лабораторного зала, Михаил мимолётно скользнул ладонью по макушке девушки.

Взять себя в руки и не сказать лишнего — удалось в самый последний момент, но Лида с этим справилась. Опустила пониже голову, уткнулась в ингредиенты и начала мелко резать хвосты. Отвращение к делу, которым она занималась, где-то запаздывало.

Говорить ни о чем не хотелось. Рядом с этим мужчиной было даже уютно молчать.

Он не стремился подсказывать, лезть под руку, руководствуясь принципом "Не маленький ребёнок, нужна будет помощь — попросит".

Присматривал уже за самой Лидой, чтобы она ненароком не поранила себя, чего-то не зная, и занимался собственными зельями.

К исходу отпущенного времени, к шести часам с небольшим, его работа была почти завершена, да и у Лиды зелье почти закипело. Осталось всего ничего — добавить охлажденное молоко из-под чёрной коровы, три ягоды вороньего глаза и ее собственную кровь.

— Миш... — Лида вскинула голову. — Слушай, а дар бабы яги и яд лича могут существовать вместе?

— Никто не знает. После лича не выживали обычно, барышня. То, что я оказался рядом — просто... случайность.

— Я бы сказала, чудо.

— Упрямая барышня.

— Ты это всегда знал!

— А я и не спорю. Я всегда знал, что ты, барышня, возмутительно упрямая.

— Возмутительно?!

— Именно, — Миша подошёл ближе, сжимая в пальцах тонкий скальпель. — Ягоды добавила?

— Да. И три раза по часовой стрелке помешала. И молоко влила и... его тоже размешала.

— Что ж, тогда последнее, руку давай, барышня.

— Может, я сама? — предложила Лида задумчиво, потом помотала головой, протягивая правую ладонь. — Нет, сама не смогу.

В котле кипело зелье, чёрный дым, поднимающийся от него, скользнул по кольцу, пачкая его, покрывая металл слоем копоти.

Лида, завороженная выглядывалась в тёмно-синий сапфир в кольце на безымянном пальце, и именно поэтому она увидела тот момент, как по камню прошла змеистая трещина.

— Миша!

— Вижу, — отозвался мужчина задумчиво. — Барышня, ты кольцо снимала хоть раз?

— Н... нет... Каждый раз, когда мне приходило это в голову, что-то происходило.

— Плохое?

— Нет. Не всегда... Ну, в большей своей части просто какая-то мелочь.

— Хорошо. Разрешишь, я его сниму?

— Нет! — отчаянный вскрик сорвался быстрее, чем Лида успела обдумать то, о чём её спросили.

Взгляд Мельника немного изменился, в агатовой глубине глаз поселилось что-то тёмное, недоброе, от чего засосало под ложечкой.

Стало страшно, потому что сейчас на Лиду глянул очень могущественный полуночник, которого к числу людей причислить уже было невозможно.

А потом взгляд смягчился, Михаил коснулся протянутой ладони. Скальпель скользнул по коже, не причинив никакой боли. Капли алой крови упали в котел, и от них — Лида не могла оторваться! — в разные стороны покатились алые-алые волны. Зелье, которое ещё мгновение назад, имело отчётливую зернистую структуру, начало меняться. Все катышки, комочки, маленькие кусочки, которые ещё целиком не растворились в зелье — стали исчезать. На глазах за несколько мгновений, зелье стало прозрачным, как самая чистая вода, разве что с едва уловимым оттенком малахита, а потом пропал и он.

— Пять литров зелья?! — спохватилась Лида, поворачиваясь к Михаилу. — Да ещё два твоих огромных. Мы это всё не дотащим!

— Дотянем, — не согласился с ней мужчина. — Взгляни на зелье живой воды.

— Взглянуть? А там есть на что смотреть? — девушка с неохотой вытянула ладонь из руки мужчины, взглянула мимолётно на порез, прикидывая, чем бы его перебинтовать и застыла. Пореза не было. — Как?! — круто повернулась она обратно.

Михаил улыбался.

— Я же всемогущий Мельник, барышня. А, да... Чуть не забыл.

Лида не успела и глазом моргнуть, как мужчина резким рывком прижал её к себе, что-то шепнул и словно обруч на руке лопнул.

— Минус ещё одна оплата, — пояснил Михаил, как ни в чём не бывало, и двинулся к дверям. — Пока будешь смотреть, что с зельем, я схожу за канистрами и будем отправляться.

— Миш!

Мужчина остановился в дверях, но Лида сама не знала, зачем и почему его окликнула, и так и не сказав ни слова, всемогущий Мельник вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

* * *

В доме Скворцовых, где предстояло выжидать вторую атаку, а никто из мужчин не сомневался, что она всё-таки состоится, к тому моменту, как вернулись Мельник и Лида, уже никого из лишних не было.

Влада Сергеевна, устроившись с трубкой на террасе, качалась в кресле-качалке, проглядывая свежую газету.

Саня, сидя на крыльце, точил лезвие топора. Игольчатое копейное острие уже чуть заметно поблескивало.

— Яд, — пояснил Саша безмятежно, поднимая на неё взгляд.

Лида, ошарашенно разглядывающая оружие, только потрясла головой.

— Да я не по тому! Я её на стене видела. И... игрушкой... считала.

— Наивная чукотская девушка, — засмеялся оперативник, потом поднялся, забросив алебарду на плечо. — Впрочем, когда ничего не знаешь о полуночном мире, то такое мнение — даже хорошо. Девушки не должны участвовать в войне.

— Сань, тебя куда потянуло? — поинтересовалась Лида, двинувшись к крыльцу.

— К оптимизму, — отозвался мужчина.

И девушка, со смешком, скрылась за дверями.

Мельник уже стоял с Маратом и появившимся рядом с ними Тимофеем, им втроем предстояло за два часа до захода солнца покрасить территорию дома.

Забросив в комнату свитер, Лида двинулась в комнату к Лёшке. Остановилась в дверях, разглядывая его спокойное лицо, и чуть не закричала от неожиданности, когда он открыл глаза.

— Лёшка!

— Привет, Скворцова, — по губам еще мгновение назад спящего человека скользнула мягкая улыбка. — Ты как?

— Куда уж лучше, чем ты!

— Действительно, во всех смыслах сразу, — согласился Лёшка. — Иди сюда, будешь рассказывать, что тут вообще происходит. И почему даже отсюда я ощущаю, как воняет мертвячиной от тебя.

— Воняет?! — испугалась Лида, завертевшись вокруг своей оси. — Ну, да... Наверное, воняет. Всю ночь промудохались с ними.

— С ними? — нахмурился Лёшка.

— Короче, так, — Лида, выглянув в коридор и никого там не увидев, прошла в комнату и устроилась на стуле рядом с кроватью. — С чего бы начать. Что последнее ты помнишь?

— Что отключился после того, как ты разобралась с личом. Боевой воин-красавица, Скворцова-тян. Ты хоть была бы немного послабее, а то так непонятно, как тебя вообще защищать.

Лида вздохнула и напоминать о том, что если бы она была чуть послабее — трупами в парке остались они оба. Перешла сразу к делу.

— До машины мы дошли вместе, — деликатно опустила она слова о том, что под конец Лёшка уже вис на её плече больше, чем шёл своими ногами. — Там я села за руль. Здесь уже всё знали, тебя на кровать и лечить. А ночью на нас напали.

— Кто? И зачем? И... Скворцова, знаешь, ты безнадежна. Позови мне лучше кого-нибудь из мужчин, кто понимает в происходящем.

— А никто ничего не понимает, — мстительно ответила Лида. — Разве что, может быть, немного понимает Мельник. Он подойдёт?

— Других вариантов нет?

— Есть. Но ты несправедлив, Лёш.

— Я знаю, — мужчина даже не стал отрицать очевидное. — Я несправедливый и нехороший редислух.

— Не смешно.

— Это ты меня так называла.

— Да-да, сборное слово из "редиски", "лука" и "олуха".

— Скворцова, — Лёшка с трудом, но всё же привстал в кровати. — Скажи мне только одно. Я хорошо понимаю, почему олух... Более-менее могу догадаться, почему ты называла меня редиской. Но лук?!

— Да потому что я из-за тебя плакала больше, чем от лука! И это с учётом того, что вся готовка была на мне!

Мужчина не смог сказать ни слова, Лида высунулась из окна по пояс, огляделась по сторонам и крикнула во весь голос:

— Марат!

— Да? — оперативник вынырнул снизу, со стороны угла дома, Лида ткнула пальцем за спину. — Звали, Лидия Степановна?

— Тут твоё начальство в себя пришло, желает пообщаться с человеком, у которого есть хотя бы частично представление о том, что же тут такое у нас происходит. Ты займись просветительской деятельностью, а я ... Мельнику помогу.

И не давая опомниться ни Лёшке, ни Марату, спрыгнула с подоконника на улицу.

До Лёшки донёсся её раздражённо-усталый голос:

— Можешь войти также.

Следом торопливые шаги, и Лида пропала.

Легендарный Гусар в очередной раз попал впросак...

Завернув за угол дома, Лида, ничего не видевшая от душившей её обиды, врезалась в кого-то, дёрнулась прочь и застыла, пойманная в уютные объятия.

— Барышня? — сочувствующий голос Мельника подействовал подобно ушату ледяной воды.

Что это с ней такое? Никогда себе не позволяла расклеиваться и по более серьёзным причинам, а тут её слова посчитали бессмыслицей, а она уже обиделась так, словно небо на голову упало!

Закружилась голова, показалось, что на безымянном пальце кто-то вцепился в кожу, девушка даже дёрнулась, но...

— Барышня, — руки Мельника на плечах были надежным якорем, удержали в мире реальном, прибили к нему.

— Миш, — девушка запрокинула голову. — Слушай, а если у бабы яги недомерка, недоделки, жутко мерзкое ощущение грядущей беды, это что-нибудь значит?

— Кто знает, — Михаил приложил ладонь ко лбу Лиды, проверяя температуру. — Возможно, даже значит куда больше, чем ты думаешь. Кстати, барышня. Ты у меня Марата забрала зачем?

— Начальство его в себя изволило прийти. А я вернулась тебе на помощь.

— Не надо мне помогать, Тимофей сам справится. Кстати, сколько уже в вашем доме обретаюсь, а до сих пор не удосужился спросить, что твой домовой умеет?

— Мой? — Лида хлопнула ресницами и улыбнулась. — Мой домовой умеет всё! Он же мой!

...Кисть, которую Тимофей не мог поднять уже пять минут, стала лёгкой-лёгкой. В руки вернулась былая сила, и домовой, залихватски присвистнув, опрокинул зелье на землю, одним махом нанеся его все тонким кольцом поверх забора.

— Ай да, матушка, — пробормотал он тихо. — Ай, да...

Мельник усмехнулся, отпустил девушку.

— Ну, значит, раз всё умеет, сам справится. Скажи мне, барышня. Что за патроны у тебя? Специальные?

— Да, — кивнула Лида. — Попросила Рима, ещё до праздника Леса мне заказ провести.

— А рассчитывалась с ним как?

— Обменом. У них высоко ценятся обычные товары, причем на их ярмарках у них он стоит куда дороже, чем тот курс, по которому мы совершили обмен.

— Но я не привозил в Брянскую область никаких спецпатронов. Доставка нескольких ящиков была... прямо на Чёрное море... — Миша вздохнул, поняв, в чём его переиграли. — Когда он на пару дней якобы домой метнулся, чтобы уладить дела с учёбой, верно? Даже от Лешего скрыли! Как ты этого добилась?

— А это, — по губам Лиды скользнула мягкая довольная улыбка. — Пусть останется моей собственной тайной!

Мужчина на девушку посмотрел укоризненно, потом обнял за плечи и повлёк к дому, со словами:

— Хватит здесь стоять. Тебе надо что-то съесть и готовиться к ночной атаке.

Лида, идя послушно рядом, смотрела на Мельника искоса и изо всех сил старалась не дать губам разъехаться в улыбке. Ну, кому скажи, что русала удалось подбить на авантюру благодаря детским водостойким краскам? Разве кто поверит?

На кухне дома был только Степан Викторович. Лидин отец сидел за столом, прочищая одно из ружий. Рядом лежала коробка со спецпатронами.

— Вот скажи мне, — взглянул он на дочь, — в кого ты такая предусмотрительная? В меня пошёл Димка — что в голову пришло, то и сделал. А ты предусмотрительная умница-разумница.

— А я в бабушку, — отозвалась Лида, включая конфорку под чайником и усаживаясь на стул рядом, взглянула в глаза отца и чуть не рухнула. В их серой безмятежности скользили ярко-зелёные огни. — Папа?!

— Глаза, — пояснил Мельник, усаживаясь на диванчик в углу. — Сила Кащея возвращается?

— Осталось всего немного, — согласился Степан Викторович. — От силы пара лет, и можно будет начать колдовать. А там подобное к подобному, и сила быстрее начнет возвращаться.

— Колдовать? Сила?! — Лида, рухнув головой на стол на скрещенные руки, только вздохнула. — Господи, ощущаю себя участницей какого-то водевиля!

— Не хватает песен, — сообщил Степан Викторович.

— Сейчас организую, — опасно прищурилась Лида, поднимаясь. — У меня аудиосистема по всему дому раскинута, так что никаких проблем ни с песнями, ни с танцами. Всего полной мерой будет!

— Барышня, — Мельник перехватил девушку на середине движения. — Спокойнее, смотри, сейчас чайник закипит.

— Всё равно его пить не с чем, — вздохнула Лида.

— Думаешь? — Михаил опустил руку в карман своего пиджака, Степан Викторович сейчас не видел их, Лида спиной загораживала от него происходящее в углу. Поэтому и чёрную шоколадку, вытащенную мужчиной отточенным жестом фокусника, он тоже не видел.

— Ой...

— Теперь есть?

— Да...

— Значит, чайник выключай и заваривай чай.

Лида закивала, спрятала шоколадку уже в своем кармане и двинулась торопливо к плите. Мельник проводил её задумчивым взглядом, под усмешкой Степана Викторовича:

— Вот как надо обращаться с этой своевольной упрямицей. Надо взять у тебя пару уроков.

— У вас, Степан Викторович, — Михаил взглянул на отца девушки, — это точно не получится.

— Жаль-жаль.

Чайник закипел. В маленьком заварнике клубился тёмно-янтарный напиток, разнося по кухне дурманный запах смесей чая. На включенной сковородке шипело масло. Лида, мечтательно улыбаясь, сноровисто резала на куски хлеб, ветчину и сыр, собираясь сделать на скорую руку горячие бутерброды.

Нож мелькал в тонкой руке.

Степан Викторович поднялся и двинулся в зал, к чему-то прислушиваясь.

На кухне остались только Мельник и Лида.

Молчали оба.

Накрыв глубокую сковороду крышкой, девушка шагнула было к столу, но перед взглядом вдруг вместо стула, на который она решила сесть, появилось совсем другое место.

Вместо ремонта "под город" — бревенчатые стены террасы и пучки трав у потолка. На кресле-качалке лежит огромная серая кошка, щурящая на маленькую Лиду свои ярко-зелёные глаза. На правой лапке у неё алый бантик. И такой же алый бантик в волосах босоногой девочки. Сарафан белый-белый, так, что смотреть больно на солнце, но в террасе царит прохлада и запах трав.

Девочка может с закрытыми глазами перечислить все травы, что висят здесь в связках.

Правая коленка разбита, но она не плачет. Девочки не плачут по таким пустякам!

Принц-медведь напротив, тяжело вздыхает и опускается на пол. Его большие руки теплые, и совсем не больно, когда он скользит пальцами по правой коленке. И слёзки на глаза наворачиваются сами собой.

Большой принц-медведь вздыхает ещё тяжелее, его рука ныряет в карман светлого пиджака, он делает что-то непонятное, а потом вытаскивает шоколадку.

— Держи, маленькая ведьмочка, — улыбается он. — И больше не плачь. Мы только с тобой вчера поливали огород! Если всё зальёт, придётся сушить, а это — куда сложнее!

...Мир качнулся и вернулся обратно.

Мельник сидел на своём месте, да и Лида стояла ещё там же, где была. Словно всё это заняло несколько мгновений и не больше. Самую малость.

— Миш, на что ты заговорил мою память?! — требовательно спросила Лида.

Мельник не ответил, покачал головой, приложил палец к губам.

— Чайник, барышня. Ты его не выключила.

— Что?! — круто повернувшись, девушка метнулась к газу. А там и момент был упущен, семья, уловившая вкусные запахи с кухни, двигалась на них, как стая оголодавших волков. Момент был упущен.

Не получилось у Лиды поймать Мельника больше до самой ночи.

Он постоянно был где-то рядом, не выпуская её из пределов видимости, но в то же время, находился слишком далеко, чтобы его поймать и выпотрошить на предмет нескольких вопросов.

До ночного штурма мог оставаться и час, и два, и десять — в зависимости от того, как скоро нападающие найдут дом Скворцовых.

Оборонять его предстояло очень маленькой группой. Хотя, какое там оборонять! Выживать.

А выжить по ряду причин хотелось многим.

Саня с огромной винтовкой ещё российского военного образца, залег на чердаке. Ему предстояло побыть в качестве снайпера, а заодно — дозорным за небом.

Вход на территорию был только один, поверх забора была пропущена закольцованная молния, и по словам Тимофея она там была уже очень давно, почти с самого начала его пробуждения, набирая силу. Сила некромантов была противоположена силе электричества, к которой относилась молния, поэтому если это возможно — он сделает всё, чтобы избежать столкновения.

Влада Сергеевна, баба яга северо-западного округа, стояла в брюках и рубашке у ворот. С классической "старухой" из сказок её роднило только одно — метла, старая, с отполированным до блеска древком, и с распушенной метелкой.

Степан Викторович и Марат были у чёрного входа дома.

Мельник и Лида — у парадного.

Лёшка тоже пожелал принять участие, поэтому был в доме, у окна — с двумя самострелами. Каждый из них мог оторвать человеку или не человеку голову.

К доброй встрече были готовы все.

Или это только так казалось...

Ночные гости должны были задержаться. Они не могли быстро найти дом Скворцовых. В конце концов, обманок, по словам Марата, они с Саней оставили больше, чем достаточно.

Но гости пришли куда быстрее, чем их ждали.

Первое, что услышала Лида — был шум, некое поскрябывание чего-то по земле.

— Пауки, — Мельник, стоящий рядом с ней, подавил желание обернуться к Гусару и сказать ему на простом русском, куда тот может идти со своей ревностью и тяжёлым взглядом, раздражающим Михаила. — Некромантические пауки.

— Ага, — пробормотала Лида. В памяти словно пролистывались сухие страницы, оставляя после себя мягкий шелест, тепло большой ладони на макушке и запах чая с мятой. — Крупные особи, как правило, не меньше полутора метра в поперечнике, могут доходить до трех. Ядовиты. Паутина прочна, попав в неё можно не выбраться и стать добычей паука.

— Верно, — Мельнику удалось не выказать своего удивления. — Может быть, сможешь вспомнить, как с ними справляться?

— Головогрудь защищена очень прочным хитином, зато брюшко мягкое и слабое. Бить снизу.

— Чудесно, — вытащив рацию — детские уоки-токи, которые каким-то чудом сохранились в старом ящике с Димкиными игрушками, Михаил нажал на клавишу. — Раз-раз, как слышно?

Помехи в ответе присутствовали, но вместе с тем, голос отца Лида расслышала очень четко:

— Слышим отлично. Что у вас там?

— Слышим пауков. Как вы?

— Слышим тяжелые шаги. Не гуль, не скелеты. Пока непонятно. Саня на чердаке говорит, что никого не видно.

— Может, поднял кого-то из животных? Вроде быка, медведя?

— Нет, никто близко не умирал из них.

— Ясно. Держите нас в курсе.

— Вы тоже.

Убрав рацию в карман, Михаил через плечо взглянул на Лиду:

— Не мнись, барышня, спрашивай.

— Миш! Слушай, для некроманта, я правильно поняла же?, нужен исходный материал. Чтобы поднять гуля, ему нужен труп человека, чтобы поднять скелета — ему надо разорить могилу. Верно?

— Чтобы сделать гуля или лича, некроманту нужен живой человек, барышня. Иначе получившаяся подделка будет тупа, как пробка. Ну, по большей части. Что в голове, то и на языке. Хуже пьяного. Но я понял твой вопрос, может ли создать что-то некромант, если у него нет исходного материала. Да?

— Да! Может?

— Да. Этот некромант — может. Силён мразь. Слишком сильный, чтобы можно было сказать, что это не в его силах. Самым страшным будет... — Мельник замолчал.

— Миша?

— Кажется, барышня твои предчувствия были оправданы, а мы снова недооценили нашего противника...

— Миш?

Мужчина не ответил, включил рацию, но кроме шума в ответ ничего не донеслось. Ни Степан Викторович, ни Марат не ответили.

— Так и знал. Твари с границы. Эта мразь смог поднять тварей с границы!

— Это... плохо?

— Хуже не придумать. Иди в дом, барышня.

— Что? — Лида нахмурилась, тряхнула головой. — Нет уж! Никакого дома. У меня есть оружие, есть патроны, а ты позаботишься о том, чтобы у меня была информация. Если уж умирать, то как и положено! Стоя и...

— Ты не умрёшь, барышня, — Мельник всего на мгновение загородил девушку от взгляда Лёшки, понизил голос, — ты — не умрёшь, даже если всё пойдёт по самому плохому варианту развития событий. На твоей груди мой амулет, а значит, даже если весь мир будет против, ты будешь в безопасности.

Лида нервно облизнула губы:

— А как насчёт тебя?

— А это уже тебя, барышня, не касается.

Ярость затуманила голову и взгляд.

Стукнув кулаком по плечу Михаила, девушка яростно сказала:

— Посмеешь умереть, подниму и убью уже лично!

Посмотрев на отливающие зеленью глаза, мужчина усмехнулся, наклонился к её уху, шепнув:

— А ведь теперь это может у тебя получиться, — и резко рванул в сторону, покатившись по земле, в охапку с Лидой. Кусок ворот, около которого они стояли, ласточкой пролетел у них над головой. Смазанные петли были вырваны с мясом, а по ту сторону проёма...

Пауки. Да.

Но глядя на этих пауков, Лида возблагодарила всех богов разом за то, что не страдает арахнофобией.

Тёмно-фиолетовые и зелёные, с мохнатыми лапками, огромными жвалами.

— Миш... — девушка нервно облизнула губы, потом чуть истерично засмеялась. — А можно я всё же спрячусь в доме?

— Это будет самым лучшим вариантом, — согласился Мельник, поднимая её на ноги. — Но, думаю, такое счастье никому из нас увидеть не получится.

— Увы, — согласилась Лида. Её ещё трясло и стояла она рядом с Михаилом, глядя на воинство пауков. Попыталась посчитать, но каждый раз сбивалась на втором десятки. — Мой обрез против них, что слону дробинка!

— Тшш, барышня. Не надо про слонов. Слоны на границе в нашем районе не водится, но кто знает, насколько упрям этот некромант. С него могло бы статься и приволочь их сюда.

— Ты шутишь?!

— Нет, барышня.

— Тогда я лучше с концами помолчу, — пробормотала Лида.

Мельник промолчал. Он слышал то, чего девушка ещё не могла даже ощутить. Граница колебалась, пропуская кого-то очень весомого и массивного, кого-то тяжелого. Не такого, как слон или мамонт, и к счастью, не динозавр — хотя псевдодинозавры на границе водились. Например, та же Несси из известного шотландского озера, самая что ни на есть настоящая, только живёт на границе, а в мир реальный проскальзывает во время проколов. Ну, и надо же ей чем-то... кем-то питаться. Обитатели границы в большинстве своём или несъедобные, или... несъедобные из-за зашкаливающего количества яда.

— Медведи. Двое, — Лида, подойдя ближе, вслушивалась в тихие шорохи и гулкие отзвуки шагов.

— Барышня?

— Только что услышала. Пауки, медведи, папа и Марат, судя по тому, что не ответили, столкнулись с кем-то очень крупным. Все это гости с границы. Но... как-то мелко, что ли... С пауками справиться легко, если ты можешь оперировать пространством, просто вырасти тонкие ... деревца что ли, из земли... А... Нет, это же вотчина не мельников, а бабы яги. Ба!

— Не кричи, егоза, не кричи, — Влада Сергеевна со своей метлой подошла ближе, глядя на приближающееся воинство. — Я согласна с тобой. Для некроманта это слишком слабо.

— Может, на людей нападение?

— Нет. Никого нет.

— А как насчёт силы? Может блокирована? — предположила Лида.

Из дома подтянулся Лёшка, уже устойчиво стоящий на своих ногах.

— Что случилось? Чего ждём? Как убивать их забыли? — грубовато спросил он.

Лида, недоумевающая, что такое происходит с любимым человеком, взглянула на него недоуменно:

— Лёш? Что с тобой?

— Всё нормально. Чего вы ждёте? Пауков убить...

— Спокойно, парень, — Влада Сергеевна перевернула свою метлу древком вниз. — Не забывайся. Ты здесь больной, тебе с твоим сердцем на операцию надо, вначале на человеческую, а потом к любой бабе-яге, а ты всё туда же — войну ему подавай.

— Ба? — Лида обернулась вопросительно, но её бабушка уже была занята.

Древко ударило вниз, в землю, зарываясь в мягкую податливую почву на добрых два-три десятка сантиметров. Не было слышно слов, не было никаких эффектов. По древку прошла волна, раз, второй, потом задрожали руки Влады Сергеевны, которыми она сжимала метлу.

Потом дрожь от метлы перекинулась на землю. Или это как раз орудие баб-ёжского "производства" дрожало, улавливая вибрацию земной тверди?

Пауки застыли, словно боясь пересечь какую-то черту.

Самые умные попятились, но было уже поздно. Власть бабы яги пробила поверхность земли. Снизу вверх ударили сотни стрел молодых побегов кустарников, пробивания пауков, разрывая их на части.

До Лиды донесся изумленный голос бабушки:

— Они что, живыми были?!

А потом резко стало не до шуток, и не до смеха. Некромант не дурак, некромант умная сволочь подстраховался. Он не собирался давать противникам и тени шанса, но зато хотел сразу же лишить их одного козыря. Например, силы бабы яги. После применения массированной и могущественной атаки за один раз — Влада Сергеевна оказалась очень быстро в числе аутсайдеров, она больше не могла принимать участие в обороне дома.

Лида, вскинувшая пистолет, всадила в морду ближайшего паука две пули, но что в лоб, что по лбу — чугун и то пробить легче.

Метнувшийся мимо Мельник, подрубил передние лапы того чёрного монстра, что тянул свои жвала к Владе Сергеевне, потом поднырнул под него, убивая и вернулся обратно, поддерживая бабу ягу под руку.

— Уходите в дом. На границу не идете. Там... скорее всего, тоже исключительный подарок.

— Я поняла, — женщина, за один миг постаревшая лет на десять, устало кивнула, взглянула на внучку. — Лида...

— Ба, мы справимся. Мы сильные. Не нам боятся некроманта, а ему — нас.

— Твои бы слова... — Влада Сергеевна покачнулась, но появившийся из-под ног Тимофей, придержал за локоток.

— Я провожу, матушка.

— Проводи, — улыбнулась ему обрадованно Лида и повернулась уже к воротам. — Сколько их?

— Тридцать шесть. Было. Стало тридцать пять. И два медведя. Только эти уже мёртвые и застряли на границе, там мяса побольше, которое к тому же не сопротивляется. Но нам и этих с головой хватит.

— Что отличает мёртвых пауков от живых?

— Скорость, сила, ядовитость, крепость паутины — одним словом всё. И место слабое у них то же самое — брюшко, только до него не доберёшься без подручных средств и хорошей команды.

— Разве у нас плохая команда?

— Самая лучшая, барышня. Но нас только трое. Этого мало. Чтобы опрокинуть одного паука... господин Гусар, сколько в вашей предпоследней боевой операции понадобилось людей, чтобы убить одного такого паука?

— Шесть человек, господин Мельник, — ответил Лёшка вежливо.

Только в его голосе Лида очень четко расслышала нешуточную издёвку.

— Ну, поскольку вы это вы — спрашивать про потери личного состава не буду, — Мельник взглянул на пауков. — Но что-то с этими ребятами надо делать.

— Миш, а ... Кашей смог бы с ними что-то сделать?

— Нет. Даже могущественный Кащей не может ничего сделать тем, кто пришёл с другой стороны границы. С теми, кого поднял некромант на нашей стороне, ещё можно попытаться справиться, но на той — уже увы.

— Но что-то с ними можно же сделать! — возмутилась Лида. — Мы просто не перебьём этих! Скорее, они нас перебьют и даже не запыхаются!

— Они не дышат. Так что... — Мельник взглянул на Лёшку. — Господин Гусар, ваши варианты? Гениальный стратег и тактик, может, вы что-то сможете придумать на скорую руку?

— Как насчет тактического разумного отступления? — предложил тот негромко. — Отсидимся до рассвета. К тому же, сутки должны были истечь четыре часа назад. Скорее всего, уже мои ребята исследуют зону, сжимают кольцо и вот-вот появятся с помощью! Да и Дима, мне Марат сказал, что мальчишка отправился за помощью. Так что... У нас есть все шансы обойтись малой кровью.

Предложение звучало соблазнительно. В равной степени разумно-трусливо и обнадеживающе. Ведь действительно, их никто не обучал сражаться против массивных тварей, которые двигались хоть и очень тихо, поскольку самые передние запутались конечностями и никак не могли их распутать, что и дало защитникам некоторую передышку перед "смертью", когда можно надышаться.

Подойдут люди, для которых война — дело жизни. Привычное дело, которое они знают с детства, которое стало не только промыслом, но и ремеслом. Да и у них будет оружие, патроны, а Димка где-то заканчивался, а те патроны, что были — хватит только на первую волну, вот эту. И...

— Нет! — Лида махнула рукой даже. — Нет-нет-нет!

— Барышня?

— Скворцова?!

— Мы не знаем, что ещё придумал некромант! А если мы зайдём домой, а он перенесет с границы, простите меня, кита?! И в доме нас просто расплющит?! Не хочу такого! Вы двое, придумайте что-нибудь более реальное, без сомнительных авантюр, пожалуйста!

Мельник и Лёшка переглянулись.

Леди изволит другой вариант? Да попробуй его тут придумать! К тому же, в доме действительно было бы безопаснее.

— Со Скворцовой спорить бесполезно, — Лёшка только руками развёл. — Она девушка милая, добрая, но упрямее осла или барана. Если что-то решила, переубеждать можно и не пробовать. Это было очевидно, ещё когда мы в школе встречались. Ума не приложу, в кого она такая. Но переделывать её бесполезно.

— В бабушку, Лёш, — сообщила Лида рассерженно. — Я вся в бабушку, и я тебе уже об этом говорила! И раз ты так хорошо меня знаешь, то понимаешь, что переубедить меня не удастся. А поэтому делайте что хотите, но придумайте решение! А я пока... погуляю!

Прогулка в понимании девушки оказалась весьма чудовищной штукой, ибо она, демонстративно фыркнув, подхватила два пистолета и двинулась к паукам.

— Стой, дура! — рявкнул Лёшка. — Пропадёшь!

Но вот такая манера разговора с любимой девушкой, ту только подстегнула.

Лида даже не оглянулась, поднырнув под ближайшего паука.

Выстрелила, раз, второй, и когда противник начал заваливаться, нырнула под следующего.

Но... Она совершенно напрасно посчитала, что эти твари неразумные. Эффект недооценки сыграл на её стороне только первые два раза, на третьему по счёт пауке она просто отлетела в сторону кеглей, сбитой с ног гигантской битой. Не по правилам боулинга, зато очень эффективно.

Лида охнула, и её приземление закончилось у дерева. Девушка осталась там без сознания.

— Серьёзных повреждений, надеюсь, не будет, — пробормотал Мельник. — Ну, господин легенда, есть идеи, что делать с этим тварями?

— Убивать, — пробормотал Гусар, — самым что ни на есть обычным, а от того скучным способом — ручным.

— До барышни дойти сможешь? Я прикрою.

— Боюсь, даже если я до неё не доберусь, помочь не смогу, — Мельник с каким-то скрытым удовлетворением услышал, как его собеседник отчётливо скрипнул зубами от злости.

Услышал и задумался, а с чего это вдруг так его обрадовало?

А следом у него выпал шанс взглянуть, почему же этого человека на полном серьёзе называли легендой. Судя по его личному делу (да, Мельник взглянул на него, беззастенчиво воспользовавшись своими связями) Алексей Гусаров был чистокровным человеком, но то, как он двигался, то, как он убивал — вызывало восхищение.

Сколько лет надо было тренироваться, чтобы стать таким воином? С детства? Но почему Лида никогда об этом не говорила. Ни слова.

И эта ненависть, так ненавидят полуночников только те, у кого они убили кого-то очень важного, дорогого... Слишком важного, чтобы это можно было простить и забыть.

Над ухом Мельника пролетел кинжал, и паук, который подобрался уже очень близко, припал на одну подбитую лапу. Рядом метнулось лезвие сабли, подоспевший Степан Викторович разрезал мягкое брюшко и кинулся дальше. Рядом появился Марат, боевой цеп в его руках вращался со скоростью лопастей корабельного винта. Следом появился Саня с огромной алебардой.

Прибыло подкрепление, на которое уже Михаил и не рассчитывал.

— С кем вы познакомились, Марат? — спросил Лёшка, вставая на мгновение со своим оперативником спина к спине.

— Двое огров, — отозвался оперативник коротко. — Знаете, если бы не то, что мы уже однажды с этими ребятами встречались, мы бы не выжили. Мозг у них маленький, а черепушка тугая. Ужасно. Думал, порвут на части, хорошо Саня подоспел. С его алебардой это было... попроще, чем с нашими "зуботычинами". Разобрались с теми тварями и кинулись сюда, к вам.

— Ну, у нас тут свои прелести.

— Теперь справимся, — кивнул Марат.

И не ошибся.

Подошедшее подкрепление, Гусар и Мельник с лёгкостью сдерживали натиск огромных монстров, вначале мешающихся друг другу, а потом начавших спотыкаться о трупы бывших соратников. К тому же некромантические твари сразу после восстания из трупа были голодны, а под тонкими лапами было мясо, много мяса... которое можно было спокойно рвать на куски и пожирать.

Обороняющиеся ловили момент, и добавляли к горе мяса очередной кусок.

Пока вся эта каша завертелась, Лида из вида пропала.

И когда Мельник добрался до того дерева, около которого она должна была лежать, девушки он там не нашёл ...

Зато был след серьёзного пробоя, уводящего... на границу.

И пока мужчина пытался понять, куда унесло непоседливую участковую, она вернулась — вывалилась ему на руки, в крови, с синяками и ухмылкой во все лицо.

— Два-ноль в мою пользу! — сообщила она, потом потрясла головой и шепнула деликатно, — кровь не моя. Они просто попались... под руку. Я обошлась синяками.

— Барышня, ты меня седым сделаешь.

— Тебе пойдёт, — засмеялась Лида, — будешь таким импозантным, красиииивым. Хотя сейчас тоже красивый. И такой ты мне больше всех нравишься!

Кажется, девушка просто не отдавала себе отчёта в том, что именно говорит. Взгляд её был расфокусированным, по лицу бродила улыбка пьяного или счастливого человека.

А вокруг кроме кусков разлагающегося мяса уже ничего не осталось.

— Уф! — радостно возвестила Лида очевидное. — Победа наша!

Взгляд её скользнул по лицам всех тех, кто был рядом.

Саня сидел у дерева и баюкал правую руку. Перелом? Вывих? Судя по тому, как кривилось от боли его лицо — там было что-то серьёзное.

Папа нашелся левее. С кривой саблей в руках. Лида такие ятаганы видела только в провосточных фильма. А тут вдруг в действительности. Лезвие сабли приобрело выщерблины, а одежда Степана Викторовича пришла в негодность от яда и грозила вот-вот расползтись по швам.

Марат и тут сохранял свое циничное спокойствие. Словно ничего и не случилось, немного размялись, да и все.

Миша был рядом. Славянский богатырь со своим огромным топором, оглядывающийся цепко по сторонам и будто ждущий откуда-то подвоха.

Последним на глаза попался Лешка. Его губы были сжаты в полоску, а в глазах полыхало что-то темное недоброе. Смотреть на него стало неприятно, девушка торопливо отвела взгляд в сторону и прикипела к Лешкиной тени.

С тенью было что-то не так.

Лида подняла глаза. Лёшка стоял, вызывающе скрестив на груди руки. Тень... девушка опустила голову, расползлась по земле от отдаленного уличного фонаря, и видно было, что её удлиненный силуэт скрестил на груди руки.

"И придёт же в голову", — с обидой на себя подумала Лида. — "До чего дошла! Собственного жениха в приступе паранойи подозреваю тьма знает в чём!"

Взгляд Лёшки, когда девушка ему улыбнулась, успокоился. Его губы шевельнулись, и Лида по дурацкой привычке прочитала то, что он беззвучно говорил:

— Скворцова. Ты моя головная боль... Сколько можно быть такой упрямой, а? Уже сил никаких не осталось. Впрочем, твоя бабка меня подлечила, продержусь и без твоего участия, а там всё равно доберусь. Взять её.

— Лида!

Отчаянный крик донёсся сзади. Лида стояла истукан истуканом и смотрела на собственного жениха. Ей показалось. Он не мог такого сказать! Нет-нет-нет! Только не он. Только не Лёшка. Лёшка ведь...

Перед глазами мелькнули картинки.

Острые. Ранящие. Колкие.

Лёшка, толкающий её к стене.

Лёшка, угрожающе нашептывающий что-то на ушко.

Со злым взглядом.

С ножом в руках, с которого капает кровь, и шальная улыбка:

— Ты же будешь хорошей девочкой и никому не скажешь, а, Скворцова?

Лёшка, надевающий на палец кольцо, а в его глазах мертвенно-зелёный цвет.

...Лёшка...

— Не может быть, — вывели разом пересохшие губы.

Уголок губ Гусара дрогнул, поднимаясь в намёке на злую усмешку.

Стало не столько больно, сколько зябко.

А за спиной, обжигая затылок ледяным дыханием, зарычал снежный зверь.

Вообще, в России девушки делятся на две категории. Те, которые испугавшись, бегут прятаться за мужскую спину и те, которые испугавшись сначала стреляют или бьют, а потом выясняют, кому попало.

Попало снежному зверю.

Лида, повернувшись, вскинула обрез, всё это время мирно спящий на её предплечье. Жахнул раскатистый выстрел. Жар от выстрела ударил в лицо и в тело, кровь ударила в голову. Ибо ничем другим нельзя объяснить то, что случилось дальше.

Лида, распахнув ярко-зелёные глаза, резко крикнула мёртвому зверю, поднимающегося из ошмётков мяса:

— Марш к своему хозяину!

Она не была бабой ягой или некроманткой, этот зверь не приносил ей присяги. И то, что Лида хозяйка на территории, тоже на него повлиять не должно было. Но мертвенная зелень глаз имела ещё одно объяснение, и зверь, поджав хвост, кинулся искать защиты у своего хозяина, у некроманта, у ... Гусара.

— Господи, — вырвалось у кого-то позади.

Завыл, как раненный зверь Марат, до которого очень быстро всё дошло.

Лида смотрела на Лёшку, и ей самой хотелось завыть раненой волчицей.

— Скворцова, — почти нежно сказал выпрямляющийся некромант, пока зверь, спрятавшись за его ногами, тихо поскуливал. — Как же ты меня достала. Я всё никак понять не мог, о чём мама говорила, дочь Кащея, дочь Кащея, ты бы поосторожнее, а оно вот как. Ты унаследовала от папочки дар восстанавливать свою силу. Я уж думал, мой лич сделал всё, чтобы заблокировать её в тебе, пропитал её своим ядом, подготовив для меня питательное блюдо. А ты, мелкая паршивка, мало того, что живая осталась, так ещё и так долго сопротивлялась. Мой снежный зверь постоянно был рядом с тобой, в облике твоего пса. Было так смешно смотреть, как ты пытаешься жить в этом мире, не зная, чего лишилась и что тебя ждет. Ну, что ты на меня так смотришь, глазами своими серыми хлопаешь, Скворцова? Не любил я тебя, никогда не любил. Сила мне твоя нужна была. Си-ла. Понятно, дурочка? Жаль, что на этом нашу игру придётся заканчивать. Было очень весело смотреть, как ты пытаешься вычислить некроманта. А потом, когда ты догадалась, хоть и в последний момент, весело не было. А, за зверя спасибо. Мёртвый он для некроманта сподручнее. И, милая, я тебе обещал, что после смерти ты моей будешь, так я тебе повторю. Будешь. Никуда не денешься. И никто, никогда тебе не поможет. Жди, моя ненаглядная. Уже очень скоро увидимся.

Опустив ладонь, Лёшка похлопал по макушке зверя. Тело снежного волка, в образе которого тот был, начало меняться. Куски мяса отрывались и на лету перестраивались, обрастая костяными пластинами. Спустя томительно долгий миг, пока никто не мог вымолвить ни единого словечка, перед Лёшкой застыл огромный конь, верхом на которого он и вскочил.

Лида смотрела на него широко распахнутыми глазами. Мертвенная зелень из них ушла, оставив бездну серого тумана.

Лёшка вскинул ладонь, посмотрел на девушку почти с нежностью:

— А это подарок на прощание, красавица моя, чтобы мы встретились побыстрее.

Серый луч вонзился Лиде прямо в грудь, больно не было, но ноги ослабли, подкосились.

И на безымянном пальце поселилось что-то холодное, мерзкое.

Кажется... змея?!

Подскочивший Мельник что-то метнул в некроманта, но Лёшка, страшно захохотав, дал своему мёртвому коню шенкеля, тот взвился с места, распахнул кожистые крылья и только его и видели.

Слышался отчаянный вой, вой преданного зверя....

Матерился Саня.

Хохотал Степан Викторович, и смех этот был истерический.

Лида падала... Бесконечно медленно и в то же время быстро.

Синие глаза первой школьной "любви" растворялись, темнели, становясь цвета агата, под кустистыми бровями.

Звонкое мальчишеское "Скворцова" исчезало, заменяясь мягким "барышня, туда не стоит".

Её собственное "Лёшка", полное чувств и счастья, сменялось истинным "мой принц-медведь", произнесенным детским голосом, полным уверенности в завтрашнем дне и этой любви, не просто детской или первой, не просто наколдованной или договорной, а единственной.

Мир таял.

С безымянного пальца Мельник сдёрнул холодную чёрную змею, кинул на землю, растаптывая, разрушая и её, и чары некроманта, и приворот на крови, взятой против воли.

Лопнула резинка, выпуская на волю русый каскад волос. Серые глаза закрылись, и всё, что ещё увидела девушка — был Мельник. Был его спокойный взгляд и тихие слова:

— Всё будет хорошо. Я — рядом...

— Мой принц-медведь, — прошептала она, и мир исчез окончательно, отпуская её на волю из плена самого жуткого приворота, который только мог существовать.

Таяла зелень в ауре, замещаясь бушующими цветами разнотравья. Сила бабы яги, подстёгнутая силой кащея и каплей первородной магии, возвращалась в тело Лиды.

Качал головой Тимофей, суетясь по дому.

Влада Сергеевна держалась за сердце, опускаясь на крыльцо.

Смеялись Водяной и Леший, глядя за происходящим в водное зерцало:

— Ай да, матушка, — повторяли они на два голоса. — Ай да, дочь Кащея!

В углу той подводной норы, где они были, лежал мальчишка. И на его бледно-серое лицо мертвеца было не суждено когда-либо вернуться краскам...