Низвергнут или окрылён

— А мы будем заниматься? — слегка оживился Змей.

— Обязательно. Как только метель утихнет и при условии что мы остаёмся, вместо занятий будем патрулировать, хотя я пока смутно это представляю. Сейчас я договорюсь, чтобы вас накормили, и показали где можно помыться, и до утра устраивайтесь.

Сложно было сказать, как Мастер на самом деле относится к замку и его обитателям, втолковывая мужчине, который здесь был главным над слугами, чего от него хочет, Мастер кривил губы в ухмылке, но и только. Однако на него самого смотрели... с определённой долей недоверия, сказала бы Опал. И довольно большой долей.

— Интересно как много они знают о Городе.

— Что?

— Нет, это так...

Пока Мастер и Змей занимались организацией — первый действительно занимался, а вот ученик просто таскался следом 'знакомясь' с местными обитателями — Опал и Альд отмыли комнату насколько могли, на что Альд отжалел собственную старую рубашку, побрезговав и прикоснуться к тому, что здесь служило тряпкой. Судя по слою пыли и грязи, мытьём этой части замка особо не заморачивались, а до идеи пустить в это дело мыльную пасту пока не дошли вовсе. Опал не выдержала и вытряхнула из заветного мешочка самый сморщенный плод и при очередной смене воды пустила в ход и его.

— Думаешь, поможет? — сморщился Альмандин.

— Мне — поможет.

На полу им проводить не одну ночь, а дышать пылью вредно. Вдобавок по пути побережья, они достаточно насмотрелись, чтобы понимать как устроены у людей дома. Была бы возможность, Опал бы предпочла жить вовсе на улице, но мороз не позволял даже думать об этом.

— Мастер наверняка в кровати будет спать, — подумала вслух.

Дома жили иначе. Высокие полы утепляли всеми возможными способами и рьяно следили, чтобы ни единой пылинки не появилось, ведь иной мебели кроме низких столиков для еды и письма не предусматривалось. Расстилали на полу плетеные циновки и спали прямо на них, в холодные ночи, укрываясь тонкими одеялами — впрочем, холодных ночей случалось немного.

Пол и стены теперь слабо пахли лимоном, но общее впечатление это едва ли исправило. А им тут жить минимум несколько дней...

Вернулся Змей с охапкой одеял в руках, кивнул, оценив усилия друзей.

— Это вот на постели. С едой пока сложно, вечернюю трапезу давно съели, а готовить на троих никто не станет. Мастер сказал, чтобы насобирали чего есть и принесли сюда, и завтра так же.

— У нас еще два лимона есть, — напомнила Опал. — Да и мне есть не хочется уже, только спать.

— Надо сначала одежду перетряхнуть сапоги почистить, да и самим.

— Кстати что тут с помывкой?

— Куда вёдра с водой носили, вот там можно. Где-то во дворе есть баня, но для слуг её топят каждые три-четыре дня. В верхних комнатах есть ванные, но нам туда нельзя, увы. Сейчас идём?

Альмандин поворошил одеяла отвратительно колючие даже на вид, но с них хоть никто по чисто вымытому полу не побежал — и со вздохом встал:

— Если еду всё равно сюда принесут, то лучше пока помоемся, иначе это всё до утра затянется точно.

— Принесут, Мастер распорядился.

— Сидите по норам и хвост подожмите, а?

— Вроде того.

Третий ученик махнул им, пригибая голову на пороге — двери традиционно оказались ему низковаты. К счастью в столь позднее время коридоры опустели, хоть гул человеческих голосов то и дело откуда-то да доносился и весьма отчётливо. Прислушиваясь, Опал обнаружила, что вполне сносно понимает речь прислуги — на побережье рыбаки говорили почти так же. Надо было просто привыкнуть, вслушаться.

Помимо общей бани в замке было помещение для стирки — господа не желали ждать пока зима кончится и реки оттают. Бедные девушки вынужденные руками и ногами мять простыни в гигантских лоханях — в свете принесённого с собой канделябра у Опал изо рта вырывался пар.

Мастер, издевательски ухмыляясь, заверил слуг что ученикам и холодная вода сойдёт, и вообще сами управятся. Альмандин то и дело нервно оглядывающийся, спешно закрыл дверь и подпёр её палкой для белья. Вряд ли сюда кто-то зайдёт в такой час — а время за всеми делами вплотную подобралось к полуночи, к тому же эта выстывшая пустыня находилась в самом конце флигеля.

— Мы здесь замёрзнем насмерть, — простучал зубами Альмандин.

Вода в больших деревянных бочках, сгрудившихся у входа, имелась, холодная, подёрнувшаяся сверху ломким ледком, её полагалось черпать деревянными ведрами. Опал гадала как сюда носят тёплую — греют на кухне и таскают руками? Потом посчитала бочки — шесть штук.

— Есть у меня нехорошее предчувствие, что стирают здесь в ледяной воде, — мрачно изрекла последнюю мысль, с силой толкая бочку в бок здоровой рукой. Та даже не подумала сдвинуться с места.

— Здесь есть желоб для воды.

Желоб вправду был, каменный, как и весь пол, он уходил куда-то в стену, видимо вёл прямо сквозь неё во двор.

Пока Альмандин и Опал угрюмо созерцали чудо ирригационной мысли, Змей соорудил по ходу стока нечто вроде ширмы из палок и натянутых на них собственных плащей.

— Подойдёт?

Девушка вздохнула: полгода назад они мылись в горных ручьях, но даже там ей было комфортнее. Скорее бы закончилась метель. И холод. И этот Грот, будь он неладен...

— Да. Спасибо.

Оставив друзей сортировать одежду, Опал подошла к одной из бочек и сосредоточилась, едва касаясь кончиками пальцев водной поверхности, приказала ей нагреться. Дерево протестующе трещало, но выдержало — к счастью. Пришлось однако помучиться пока от воды не начал подниматься пар и Опал поспешно не отняла руку. Пожалуй, хватит. Девушка отступила на шаг назад и чуть не потеряла равновесия — так резко закружилась голова.

Отмахнулась от Змея:

— Да всё хорошо... Устала просто.

Помимо одежды они принесли с собой и маленькие кусочки ароматного сандалового мыла, отбитые от цельного куска, что хранился в специальной шкатулке с плотно прилегающей крышкой. Это сокровище они таскали уже почти два года, благо использовалось то весьма экономно. Но и стоило как лошадиная сбруя, конечно.

Опал ушла за ширму, и сперва выстирала отложенную одежду, а потом уже с удовольствием и с заслуживающим лучшего применения рвением, принялась растирать тело. Горячая вода и холодный воздух отнюдь не идеальное сочетание, но куда деваться. Краем уха слушала, как переговариваются парни, но ни о чём даже думать не могла — настолько устала.

От мыла и холода неприятно стянуло старый шрам. Она потрогала пальцем воспаленную шелушащуюся кожу и с отвращением приказала себе не думать и об этом. Жаль, зима на улице, не собрать подходящих трав... Впрочем, стой на улице знойное лето, вряд ли Опал удалось найти нужное — известные ей лечебные растения, по эту сторону стен могут и не расти. Или иметь совершенно другие свойства.

Самое противное — отполаскивать в ведре волосы от мыльной пены. Шевелюра, конечно, не радовала Опал особенной длиной или густотой, но причиняла достаточно хлопот, чтобы заставлять завидовать Альмандину с его лысиной — протер и пошёл, ни мыть, ни расчесывать, ни сушить не надо. Хорошо...

— Опал, хватит мечтать, быстрее!..

Наскоро закончила, натянула чистую одежду на влажное тело — Длинная рубашка поверх свободных штанов, все то же серое невзрачное полотно, какое положено носить ученикам. Когда пройдут испытания, им позволят носить 'взрослую' — цветную, и даже украшения, вроде традиционной вышивки. Такие как Змей обычно придумывают что-то сами, или выбирают орнамент клана, к которому принадлежат... Но куда больше Опал жаждала другого — Права носить собственное имя, а не придуманное учителем прозвище. А потом и собственное оружие...

Ох, уж эти славные мечты! Кто не хочет быстрее защитить все Права, тот плохой ученик. Лучшим возможно удастся заслужить место в Полуденной Страже одного из трёх великих кланов. Способные могут попытаться войти в Стражу Академии. О судьбе остальных лучше не раздумывать — не к ночи, по крайней мере.

Мокрые волосы намочили ткань на плечах и спине, и Опал засобиралась быстрее, подгоняемая холодом. Друзья закончили раньше и уже одетые ждали. В руках у Альмандина она заметила чистые сапоги — все три пары — и благодарно улыбнулась.

— Идём скорее, — Змей забрал у нее мешок и выстиранную одежду. — Есть ощущение, что стоит поторопиться.

На пороге комнаты их ждали три неглубокие деревянные миски с холодным и вязким чем-то и три деревянные же ложки.

Отложив временно трапезу Змей кое-как дрожащими от усилий пальцами протянул от стены до стены тонкую стальную струну, вытянутую из одной из своих заготовок как раз на такой случай. Будь Опал не такой уставшей, могла бы постепенно вытянуть из вещей всю воду, как обычно поступала. Сейчас же её сил хватило только на то, чтобы помочь Альмандину устроить постели и медленно опуститься на собственный лежак, а не рухнуть под весом кажущегося неподъемным тела.

Одеяла оказались тонкими, пропахшими едой и сквозь них явно обулись твёрдость и холод пола. Отлично.

Еда оказалась кашей — холодной, сбившейся в комья, пригоревшей с одной стороны, будто её соскребали со дна какого-то котла, а вероятно так оно и было. Порций не хватило бы даже ребёнку.

Кое-как осилив миску и отставив её в сторону Опал тут же сгорбилась, устав держать спину идеально ровно. Змей и вовсе рухнул на спину, блаженно раскинув руки в стороны. Длина этих рук была таковой, что левая попала как раз на подушку Альмандина, а правая — на подушку Опал. Да уж, невелика комнатка. А вымахавший непонятно в кого Змей вечно занимает всё место.

— Неужто этот день, наконец, завершился? — тихо и неверяще спросила Опал, бездумно глядя в стену.

— Похоже на то, — вяло откликнулся Змей.

— Рано радуетесь. — Альмандин аккуратно доедал, почти даже не морща нос.

— Ты как всегда.

— Говорю, завтра хуже будет. Видели как эти, — он особенно выделил голосом последнее слово, — на нас смотрели?

— Ты о ком? — повернула голову девушка. Она-то, слишком занятая своей усталостью, ничего такого не заметила. Или не обратила внимания.

Тащить миски на кухню наверняка плохая идея и воспользовавшись поздним часом как предлогом, ученики просто отставили их в угол. Дверь никак не запиралась, свечи в канделябре прогорели, а лампу что была с ними в самом начале надо было чем-то зажигать. В кромешной тьме усталые глаза перестало резать, все трое вздохнули с облегчением. Для взрослых полуденников ночная тьма прозрачна; юные только и способны не расшибить лбы о стены. Впрочем этого хватило чтобы разделить последние лимоны.

Фрукты по зимнему времени горчили и почти не давали сока, так что девушка даже рук не замарала. По правде говоря, есть так и не хотелось, но требовалось избавиться от противного привкуса каши. Змей завозился в темноте, спихивая ногами одеяло — ему часто было слишком жарко даже зимой, и спать он предпочитал без него. Опал осторожно забралась под своё и со вздохом положила голову на подушку — твердую и горячую, горько пахнущую лимонным соком.

— Подбери конечность.

— Прости.

Опал прикрыла глаза. Даже сейчас замок был каким угодно, но не тихим, и девушка постаралась уснуть пока старшие ученики перебрасывались ленивыми короткими репликами и даже почти без намерения уколоть больнее.

Пусть мне приснится дом. Тёплый, светлый и чистый дом...

3

Предсказуемо, спала она отвратительно, как и бывает когда слишком устанешь: с частыми побудками, прибирающим до костей ознобом и судорогами, схватившими ноги. В короткие мгновения сна, девушке виделась какая-то чушь про незапертые двери, в которые внезапно врывается свора охранников, а то и проста — свора. Сквозь тошнотворные видения она приказывала себе проснуться, и потом долго ещё смотрела в потолок, вернее пыталась разглядеть в темноте собственные вещи. В итоге тускло-зелёное озеро сна затягивало её снова, и снова — ненадолго. Вдобавок, едва ли не через несколько часов после того как ученики наконец уснули, пробудился замок, по крайней мере, нижняя его часть. Забродили по коридорам люди, тоже отнюдь не молча, потянуло какой-то едой и куда более заметно — гарью и дымом.

Опал перевернулась на бок, тщетно надеясь доспать хоть немного, когда дверь бесцеремонно распахнулась что вначале показалось ей очередным кошмаром, но подскочивший Змей быстро доказал удручающую реальность происходящего. Лик Мастера был сумрачен, он кутался в старый волчий плащ, позаимствованный из запасов заставы взамен павшего.

— Одевайтесь и бегом во двор, — рыкнул на расслабленных со сна, трущих глаза ребят. Те успели только подумать, что вчерашние надежды на перерыв совсем не спешили сбываться.

Стража, кругом обходившая внутренний двор, должно быть изрядно позабавилась при виде горохом высыпавшихся на свежий снег молодых людей, одетых лишь только в серые полотняные штаны, да рубахи. Ветер утих, крупные хлопья бесшумно падали почти в полной темноте: до рассвета оставалась пара часов, но сквозь плотные облака свет проглянет дай Хранитель к полудню.

Пушистые сугробы идеальный повод отработать безоружный бой.

— Попробуем? — собирая волосы в косу, Змей указал ей взглядом на Мастера.

Опал прикусила губу, повторяя его движения: той косы три витка и потрёпанная полотняная полоска вместо ленты. Первый ученик понимал её и здесь: не слишком полагаясь на собственное тело, он думал о противнике. Победить силой — худший способ победить.

Альмандина интересовали только мечи и собственная Сила, в то время как Опал со Змеем уже некоторое время, словно речной орех, расковыривали секрет способностей Мастера. И не без определённого успеха.

Сегодня хорошее время. Мастер тоже не успел отдохнуть как следует, вдобавок его ум занят сотней вещей более важных чем прозрачные интриги учеников. Этот бой наполовину предназначен глазам лорда и его людей. Если бы Опал не так устала... Девушка подобрала снежную горсть, сжала, глядя как неспешно истаивает узорный мороз. Полуденнику не так страшен холод, он несёт боль, но не смерть. Может у них и будут ещё шансы, но нельзя упускать ни один.

— Давай, — кивнула. — Ты нападаешь, я слежу.

— Смотри внимательно.

Мастер никогда не кидал их в бой сразу, сперва гонял до седьмого пота кругами, заставлял отрабатывать стойки, удары и уклонения, пока они не станут инстинктивными, пока не позволят телу действовать быстрее разума. Потом парный бой. Потом — самое сложное — трое на одного. Задача учеников проста на первый взгляд — и крайне трудноисполнима на все последующие, — сбить Мастера с ног.

В лучшие дни им это удавалось единожды. В худшие из круга приходилось уползать.

Час рассвета остался позади, через двор наполненный сумерками и снегом то и дело шмыгали тени из плоти. Мастер не показывал вида, но движения стали чётче, суше — словно на открытых академических спаррингах.

Если их видит хоть один из обитателей замка, к вечеру будут осведомлены все остальные. Отчасти Опал даже сочувствовала Мастеру, сама не представляя как можно удержать тонкую грань между демонстрацией силы, коей без сомнения обладают полуденники ранга Мастера, и лояльности союзников.