Клятва верности 2

— Ага, давай. Ты прости, если что не так. Я же не знала, — тихо прошептала Анита и отключила связь.

А Серафима обиженно насупилась, молча сверлила в бессовестном Сильнейшем дыру. Но, увы, безуспешно.

— Ход, так нельзя, — отринув попытки воззвать к совести бесстыдника, девушка перешла на более действенные способы — разговор по душам. — Ты ещё простынь вывести с девственной кровью, чтобы вообще все знали про наши с тобой отношения.

Глаза атландийца заискрились весельем. А сам Дантэн чарующе улыбнулся, словно мысль ему понравилась, Серафима даже на секунду испугалась, что он повернёт флаер, но вовремя вспомнила, что ту самую простынь благополучно отправила в стирку, и уж точно следов крови на ней больше нет.

— Я изучал вашу историю, — с нескрываемым любопытством заговорил атландиец, — неужели у вас ещё где-то сохранилась эта традиция каменного века?

Под его жарким взглядом девушка почувствовала себя обнажённой. Да, зря она затронула эту тему, так как у неё перед глазами вплыл образ атландийца в душевой, сидящего на корточках и протягивающего ладонь с окровавленными пальцами. Что в тот миг она испытывала, девушка не смогла бы описать словами. И стыд, и гордость, и радость, и благодарность — всё смешалось тогда в ней, а сейчас смущение вновь овладевало Симой.

— Ход, — настойчиво позвала его Сима, — не уходи от ответа.

Сильнейший усмехнулся и перевёл взгляд вперёд, на дорогу.

— Тебе не нужен мой ответ. Ты всё прекрасно сама знаешь. Меня удивляет, что ты родителям ничего не сказала о нас с тобой.

— Пф-ф-ф, — фыркнула Фима, струхнув. Только знакомства с родителями ей для полного счастья не хватало. Она сама ещё не поняла, в каком статусе нужна Дантэну. — Рано ещё, — тихо отозвалась, смотря за окно, за которым мелькали верхушки деревьев. Ход взял напрокат самый скоростной флаер, который был в наличии, и не позволил машине включать автопилот, нарушая очередное правило дорожного движения: за пределами города при скорости свыше двухсот километров в час запрещено ручное управление транспортным средством.

— Страх, Сима. Опять этот страх, — проворчал Дантэн, не смея настаивать.

Дразнить Симу оказалось очень увлекательно, выводить её на чистую воду перед знакомыми, лишь при разговоре с родителями он не лез, внимательно слушая. Девушка нервничала перед матерью, отец для неё был ближе. Это показалось Дантэну странным. В его семье мать всепрощающая и понимающая, а с отцом всегда сложнее установить контакт.

Заречина кивнула, признавая правду. Да, она боялась. В человеке всегда живут сомнения. Если бы их не было, то, наверное, Фима была похожа на... Девушка взглянула на Дантэна и улыбнулась своим выводам. Да, именно так. Она бы была как Ход — самоуверенной, самовлюблённой нагловатой хамкой. У Сильнейшего, казалось бы, отсутствовали все положительные качества. Он намеренно отталкивал от себя всех, кроме неё. За ней он прилетел. И с ней он стремился быть рядом, требуя в ответ того же. Фиме хотелось верить, что она права, что она, наконец, разгадала таинственную душу инопланетянина.

— Итак, пятый пялец, — напомнила ему девушка, желая услышать полюбившийся голос.

Ход практически не дёргал штурвал, флаер нёсся по пустынной скоростной трассе, встречные флаеры были на уровень ниже, не в состоянии развить ту скорость, которой придерживался атландиец.

— Землю терраформировали рептилоиды, — отозвался Ход, прислушиваясь к мыслям девушки.

Она тут же всполошилась. Лёгкий вихрь закрутился, чуть щекоча биополе атландийца. Чувство сродни крепким объятиям. Хотя ничто не могло заменить настоящих касаний, чувственных, страстных. Всего сутки прошли, а Ход хотел поскорее познать все прелести интимной жизни ларнов. Успокоить свой проснувшийся голод, своё любопытство, свою алчность.

— Как рептилоиды? — удивилась Фима, оглядывая пейзажи родной планеты. — Это наша планета, — немного неуверенно отозвалась она.

— Сейчас ваша, а тогда, когда атландийцы потерпели здесь аварию, это была колония рептилоидов. Они полностью обустроили Солнечную систему так, чтобы Земля оказалась в относительной безопасности. Сама же знаешь, что некоторые планеты вашей системы нарушают законы логики. Это всё имперцы. Поэтому мы надолго потеряли связь с исследователями. Лишь немногим позже стала известна их судьба. Они стали рабами.

Фима сглотнула, в ужасе представляя, каково это — потерять свободу, то, что так высоко ценили республиканцы.

— То есть все, кто был на корабле?

— Да, все, кому удалось выжить, попали в рабство. Давай закроем эту тему, — вдруг попросил Дантэн, и Фима кивнула, понимая, как ему тяжело. Но в голове у неё кое-что стало проясняться.

— То есть животных тоже они создали?

— Можно сказать и так, хотя большинство привезено с их родной планеты. Поэтому и пять пальчиков у кошечек и мышек, Сима. А то, что вы похожи на атландийцев, так это спасибо нашим сильным генам. Кровь республиканцев не вода, так просто не разбавить, — с гордостью заявил он и потрепал Симу по волосам. — Атландийцы не сдаются и поднимаются из пепла, как огненные птицы.

— Фениксы? — удивилась Фима тому, что атландиец знает такие древние легенды Земли.

— Дкарансы, — поправил её Дантэн. — Жутко опасная птица, питающаяся живой плотью. Так что будь осторожна в лесах Зудаба. А лучше вообще без меня там не появляйся. Всё же ты землянка, ловкости не хватит убежать от дкаранса.

Фима включила тилинг и с самым серьёзным видом набрала название птицы, чтобы потом с открытым ртом смотреть, как огромная птица, объятая огнём, нападает на стадо парнокопытных полосатых оленей. Одному не удалось спастись, и хищница взмыла ввысь, угасая, превращаясь в чёрного гигантского сокола, унося в своих когтях обгоревший труп животного.

— Что это? — тихо шепнула Фима, все ещё не веря, что увидела настоящего феникса.

— Дкаранс — очень опасный хищник. Он практически неуязвим, только во время проливных дождей охотники выходят на его промысел. Мясо дкаранса очень питательное, но жёсткое. Я вообще не понимаю тех любителей, кто готов выкладывать бешеную сумму, чтобы поесть пережаренный кусок мяса.

— Это феникс? — повторила Фима, указывая на экран.

Ход чуть помолчал, приглядываясь к девушке, затем рассмеялся.

— Нет, это не ваша волшебная птица феникс. Он не возрождается из пепла в прямом смысле. Просто не горит в огне и любит спать в тлеющих углях.

— Но они раньше водились на Земле? — попыталась установить историческую справедливость.

— Думаю да. Кто-то из исследователей мог быть с Зудаба и везти с собой пару экземпляров на том корабле, но упоминаний этого я не видел. Правда, так внимательно и не изучал полный состав экспедиции.

— У птиц четыре когтя! — выпалила Фима, а Ход рассмеялся.

— Ну это не прямое доказательство, что птиц завезли на Землю атландийцы.

— А как иначе объяснить сей факт?

— Сима, я не биолог, ты тоже. Так что давай не будем строить ложных гипотез. Тут нужны более узкие специалисты, а не мы с тобой, — попытался успокоить свой персональный вихрь хаоса Сильнейший, которым только обучался управлять. И у него с каждым разом получалось это всё лучше. Девушка продолжала лучиться радостным возбуждением, но делала это молча, погружаясь в свои раздумья.

— Сима, — позвал её Дантэн. — Это ничего не доказывает, — попытался становить полёт фантазии атландиец, чтобы Серафима нечаянно не наломала дров. — И поверь мне на слово, не стоит об этом с кем-то делиться. Сделаешь только хуже.

Фима моргнула, удивлённо оглядываясь на мужчину, а потом вдруг подумала, что земляне и так не очень-то любят атландийцев, а если во всеуслышание утверждать, что они произошли от порочной связи рептилоида и атландийки, то это ещё больше разозлит землян.

— Да, ты прав, — немного расстроенно шепнула Фима. Такая сенсация, а рассказать о ней никому нельзя.

— Рад, что ты это признаёшь, — мягко отозвался атландиец и вновь потрепал шелковистые волосы цвета жареного каштана. В ответ он услышал лишь тихое фырканье.

Заречину задевало то, как самоуверенно держался Сильнейший. Она не была пока способна чувствовать себя так же, как он, хотя мечтала. Дантэну нравилось, что девушка перенимала его манеру общения и вела себя с другими не так, как с ним, а жёстче, холоднее, более отчуждённо. Понимала, что так проще и ей, и тем, кто пытался с ней общаться. Её хаос был намного сильнее других землян, он подавлял, задавая и темп, и траекторию чужим вихрям. Она становилась центром для остальных, как сейчас Дантэн для вихря Симы. Увы, успокоить её биополе Дантэну пока не удавалось. И приходилось воздвигать щиты между ними, чтобы не тратить силы, не отвлекаться на метания чужих потоков. Но Ход решил, что первым, чем они займутся по прилёту, будет гимнастика. Пора было приручить Симу, чтобы привыкнуть к её неожиданным, ярким, ослепляющим всплескам.

Слово "домик" к тому особняку, который выбрал Дантэн, абсолютно не подходило. Серафима стояла, оглядывала трёхэтажное здание из белого кирпича с балконами, покатой крышей, блестящей на солнце зеркальными панелями автономных батарей. Отдельно гараж для флаеров. Трасса, увитая виноградником. Сколько бы девушка не приглядывалась, она не нашла ни одну гроздь.

— Ноябрь, урожай уже собрали. Вам бы раньше прилететь, наелись бы вдоволь, — заметил любопытство гостьи хозяин особняка, проходя мимо Заречиной. Он показывал Ходу, где что расположено, пока Фима, пребывая в культурном шоке, пыталась переварить впечатления от места, куда её привёз атландиец. Море было, правда, далеко. Сам особняк стоял на склоне горы, подальше от оживлённых улочек небольшого посёлка. Назвать городком Абрау-Дюрсо язык у Фимы не поворачивался. И это с учетом того, что это название сразу двух посёлков. Дюрсо располагался у самого берега моря, а Абрау-Дюрсо, где, собственно, и снял особняк Дантэн, на берегу озера Абрау.

— Я думала, это вообще название вина, — тихо шепнула Фима, когда хозяин покинул их, и девушка уже вместе Дантэном оглядывала апартаменты.

На первом располагалась просторная кухня, крытый бассейн, ванная комната и гостиная с огромной плазмой на всю стену. Второй этаж был отведён для спален, а на третьем этаже спортивный зал, и ещё одна спальня с видом на озеро, которое приветливо искрилось в лучах вечернего солнца. Девушка вышла на балкон, любуясь горным пейзажем и морским простором, видневшимся тонкой лентой вдали.

— Ты плохо переносишь алкоголь, — напомнил ей Ход, а затем, обняв со спины, тихо прошептал: — Но со мной можешь пить сколько влезет. Ты такая забавная, когда выпьешь.

— Эй! — выкрикнула Фима, улыбаясь от шутки атландийца, сама же обиженно стукнула его по плечу, ничуть не желая вырываться, наоборот. Ей хотелось потереться щекой о рубашку Дантэна, утонуть в его аромате, пропитаться им. Ход чувствовал, как плотно оплело его биополе девушки, будто плед, накинутый на плечи. Так тепло стало на душе и невероятно приятно.

Молодые люди стояли, молчаливо любуясь как постепенно, нехотя, желая продлить свой час, гаснут лучи солнца за горами, раскрашивая небосклон сначала оранжевым, потом малиновым цветом. Горы отбрасывали чёрные тени, и они всё росли, удлиняясь, принося с собой прохладу с озера. Первые звёздочки рождались яркими огоньками, робко дрожали на темнеющем небе. Фиолетовая вуаль стремилась поскорее накрыть весь небосклон, чтобы люди, бросая свои дела, спешили по домам, отдыхать, забывая о дневных заботах. Звёзды набирали силу, осыпаясь бриллиантами на чёрную ткань. Ночь наряжалась, как самая настоящая императрица. Короной ей служил появившийся из-за гор молодой месяц.

Фима, откинувшись на грудь Дантэна, с лёгкой улыбкой смотрела, как последние отблески заката утопают за горным гребнем, казавшимся страшным сказочным чудовищем. Мир погружался во тьму, городок включал уличные фонари и зажигался свет в окнах, чтобы ночь смотрела с неба вниз, как в зеркало, и видела отражение звёзд на земле. Сумеречную тишину стали наполнять ритмичные звуки, зовя отдыхающих потанцевать. Это и развеяло чудесный миг полной гармонии единения с природой. Фима почувствовала холодный ветер, ласково погладивший её по голым коленям под подолом красного платья.

— Есть хочу, — жалобно произнёс атландиец, когда услышал урчание живота Симы.

Невероятное небесное представление так захватило его, что он не заметил, как простоял с Фимой в обнимку больше получаса. Ни она, ни он не шевелились, полностью погрузившись в созерцание, напитываясь спокойствием друг друга после утомительного полёта.

Заречина развернулась в руках Хода и подняла на него свои серые глаза с тонким ободком зелени.

— Придётся прогуляться, — нехотя отозвалась она.

Хозяин просил обращаться к нему по любому вопросу, но тревожить порядочного семьянина она стеснялась. Опять же семь часов вечера не так уж и поздно, чтобы прогуляться, пусть и по незнакомому городку.

— Сион Саидов сказал, что тут поблизости есть отличное место, где подают вкусный шашлык, — напомнил девушке Дантэн, так и не выпустив её из своих объятий.

Фима кивнула, продолжая любоваться видом ночного городка, который весёлым хороводом спускался с гор прямо к морю.

— Давай там и поужинаем, — согласилась она, поднимая лицо к Дантэну.

Атландийца два раза приглашать не надо было, он очень сильно проголодался. Серафима прихватила лёгкую кофточку, сумочку, в которую сложила комфон, ключи и банковскую карту.

Прогуливаясь по городку, девушка тренировала своё видение биополей, убедившись, что различает их и ночью. Они обволакивали прохожих, как и днём, только светились не так интенсивно. Вихрей и смерчей, о которых ей рассказывал Ход, она не видела, лишь свечение разной интенсивности. Дантэн объяснял это иным восприятием, возможно из-за разницы строения глаз. Хотя обычно мозг определяет визуальное отображение биополей.

Фиме было приятно слушать Дантэна. Он общался с ней на всеобщем земном. Многие воспринимали Сильнейшего именно землянином, пока рук не видели. Атландийцев местные боялись. Хозяин ресторанчика нервно сглотнул, когда Ход протянул ему карту для оплаты, а стоило ему отойти за барную стойку, девушка стала замечать настороженные взгляды и тихие шепотки.

— Нам тут не рады, — тихо сказала она Дантэну, который пробовал местное вино.

— Сима, ты тут ни при чём. Не рады мне. А тебя тут каждый второй хочет пригласить на танец. Потанцуем? — отставив бокал, предложил кудрявый интриган смущённой девушке.

Атландиец прекрасно понимал местных и отдыхающих. Сима была прекрасна, ласкала взгляд своими изгибами, пленяла своей улыбкой и блеском глаз. И Ход не мог не покрасоваться перед землянами, желая показать им, что Сима его женщина. Вся без остатка. Никто и никогда не привлечёт её внимание настолько, чтобы отобрать её у Дантэна.

Ход мало практиковался в танцах, как в атландических, так и в земных. Но Сима была прекрасной партнёршей, быстро обучила нехитрым движениям и шагам, и они закружились по маленькому пяточку танцпола, арки которого были увиты хмелем и гирляндой с мелкими белыми лампочками в виде звёздочек. Прохладный ветер гулял, принося с собой ароматы цветов и трав, смешанных с привкусом соли. Фима улыбалась, кружась, прижималась к Сильнейшему, звонко смеялась, когда он вращал её, держа за руку, и опрокидывал на своё плечо, припадая на одну ногу, заставляя девушку упасть на спину.