Зимняя сказка Главы 1-5

— Выманивать?.. О да... Мы поднимемся и пойдем в атаку, убьем всех, кто станет у нас на пути, а потом устроим пиршество. Это будет короткая и очень жестокая схватка. Ни один враг не уйдет живым.

Обертка беспомощно зашелестела под натиском женских пальчиков, способных завязать лом. Поедание шоколада вылилось в целое религиозное действо. Сначала Сильвиана на него посмотрела, потом снова понюхала, прикрыв глаза, будто дорогое и старое вино, и только потом откусила небольшой кусочек.

— Понимаешь, Кунсайт... — от шоколадного блаженства голос Сильвы понизился и стал каким-то мурлыкающим, — Был бы ты безнадежным кретином... меня бы здесь не было.

Еще один кусочек шоколада отправился в рот, Сильва машинально слизнула крошку в уголке губ.

— Так что... если идиот, то не круглый, а если кретин, то не полный. И к слову о твоем генеральском звании, — быстрый взгляд из-под ресниц говорил о том, что наслаждение наслаждением, но о деле Сильва не забывала, — Наше предложение как раз и дает тебе возможность... наполнить пустую форму смыслом.

— Какая кровожадность! Ая-яй, Сильвиана! И все из-за каких-то ста пятидесяти грамм гормона счастья, — усмехнулся Норманн.

А потом... Потом ему перестало быть смешно.

"Наверное, я чересчур долго был светлым", — подумал Норманн и опустил глаза, делая вид, что занят исключительно процессом разливания чая по фарфоровым чашкам.

Сильвиана самозабвенно поглощала шоколад, да еще таким образом, что хотелось... хотелось... много чего хотелось, только все это ерунда!

— М-да, в следующий раз буду проверять принадлежность к определенному полу, подсовывая испытуемому шоколад.

Взяв графин, Норманн отмерил в чашку с ароматным "Черным аметистом", пару чайных ложек коньяка.

"Она это специально! Точно намеренно", — думал мужчина, из-под ресниц следя за тем, как девушка слизнула крошку с губ.

— Какая честь, миледи! Премного благодарен за "неполного кретина" и "некруглого идиота". Поверьте на слово, мне очень лестно слышать это от Вас.

— Да, на тесте с шоколадом я бы засыпалась, признаю, — улыбнулась девушка, — Но ты сам подставился под розыгрыш. Я, между прочим, не утверждала, что я — мужчина. И я искренне надеюсь, — она отложила шоколад и взялась за чашку, — что тебе это было слушать так же приятно, как и мне. В любом случае, какой спрос с меня — взбалмошной, истеричной и вспыльчивой особы?

Бутербродов пока не хотелось. Поудобнее устроившись на стуле и вытянув ноги под стол, Сильва хитро взглянула на лорда Льда.

"Спасибо Богам за то, что создали женщину столь нелогичным и не последовательным созданием!" — мысленно вознес хвалу небесам Кунсайт, — "Хоть это режущее по ушам кошачье "фырчание" из голоса исчезло..."

— Сильвиана, скажи честно, ты думаешь, хотя бы один плутонианец встанет по своей воле под командование предателя? — усмехнулся Норманн и отпил душистый напиток.

— Да... твое предательство — это, наверное, самая большая глупость, которую ты совершал до сих пор. Не считая, сегодняшней, разумеется.

Принцесса посерьезнела. Из глаз и губ ушла улыбка, пальцы грелись о горячую чашку.

— Скажи, ты знаешь, почему предателей на Плутоне оставляют в живых? — снова быстрый взгляд из-под ресниц и медленный манерный глоток.

— 1 : 1. продолжаем играть, — резюмировал Норманн и еще раз отпил. Он не любил чрезмерно горячие напитки. В конце концов, какой прок глотать кипяток, если можно подождать, пока он остынет или подуть на чашку. Что мужчина и сделал, вложив в выдох микроскопическую долю Силы.

— Один мой старый добрый знакомый, выходец с Плутона, очень часто любил повторять одну фразу: "Предателям в смерти отказано". Особенно часто мне пришлось ее выслушать на заседании Трибунала Военного Ведомства Альянса. Кажется, он там выступал прокурором.

Рука потянулась к разломанной плитке в смятой обертке и вытянула небольшой кусочек лакомства. Он тоже любил шоколад... молочный.

— Да, отказано. А почему? Вот на этот вопрос я хочу, чтобы ты мне ответил, Норманн. Почему? Или, правильнее сказать, зачем? — Сильва цедила чай медленными глоточками, наслаждаясь каждой толикой тепла, которое проникало в вечно зябнущие пальцы.

— Об этом уже почти все забыли.

— Даже и не подозреваю, — скупо уронил Норманн и отпил из чашки.

Чтобы можно было вернуться?.. Чтобы можно было осознать свою ошибку и вину?.. Покаяться в грехах?..

Странный суд был над их четверкой: Роланд, Джениан, Саймон и он — Норманн Кунсайт. Фарс! Иначе и не назовешь: столько пафосных слов, столько манерных высказываний и трагичных закатываний глаз. И вердикт — ну, совершенно уж смехотворный, на его взгляд! Ссылка и бессрочная опала... Смешно!

Норманн фыркнул в чашку.

Эти идиоты присяжные поставили его на одну доску с Зойсайтом, Нефритом и Джедайтом, считая степень их вины равновеликой. Глупцы! Если бы они знали, как все было на самом деле... Возможно, приговор не был бы столь... мягок.

Сам Норманн на месте судий отправил бы себя на эшафот. Без суда.

Предательства лорд не прощал. Никому. Даже себе...

Сильва сделала медленный, задумчивый глоток.

— Если бы у тебя была возможность выбирать... Между смертью быстрой и медленной, благородной и позорной. Что ты избрал бы? Самая почетная смерть для воина — это смерть в бою, с оружием в руках. Не менее почетна смерть убеленного сединами мужа, вырастившего сыновей, способных сражаться. Смерть от собственной руки, от своего клинка часто избирают люди, чтобы смыть позор со своей семьи. Они умирают преступниками, но род не несет кары. Удар меча возвращает честь, а кровь смывает позор. Пусть частично, но все же.

Сильва будто забыла про чай. Сейчас она смотрела куда-то в прошлое, где звенели клинки, а брызги крови ложились на белый шелк иероглифами.

— Смерть... достойная ли, позорная ли... Это конец пути. Конец мучений, позора... Больше не будет презрительных взглядов, люди не станут шарахаться в стороны, будто от прокаженного... Будет новая жизнь. Перерождение, свободное от памяти прошлого. Смерть — это милосердие. А предатели милосердия не заслуживают.

На секунду принцесса перевела взгляд на собеседника и тут же опустила глаза к чашке. Он не должен заметить, как ей больно об этом говорить. С ним. Когда она не в силах задать один главный вопрос. Одно главное "Почему".

— Трибунал приговорил тебя к жизни. Ни один воин не обнажит при тебе оружия, чтобы его не заподозрили в преступном милосердии к предателю. И каждый воин сочтет своим долгом спасти твою жизнь, потому что и недеяние может быть деянием. Приговор, который вынес тебе трибунал — жизнь. И трибунал был категорически против ссылки. Но Эндимион, как твой король, настоял на этом. И Серенити поддержала его...

Чай медленно остывал, а Сильва продолжала говорить.

— Правосудие есть меч, и меч есть правосудие. Решение трибунала подобно клинку, а ты лежишь в яме. Но ты жив. И ты можешь схватиться за то, что есть под рукой, чтобы подняться. Если не боишься порезаться. Бой вечен, и нет предела совершенству. Никто не мешает тебе снова обрести то, что ты утратил. Это обойдется тебе дороже, чем в первый раз. Путь воина может быть подобен восхождению на высокую гору по крутым склонам. Но ты... ты уже висишь над пропастью. И твой мост — лезвие меча.

Норманн молча слушал то, что говорила Сильвиана. Голубой взгляд сосредоточенно изучал штрихи белой краски на ободке чашки.

— Хорошая традиция, справедливая и достойная... Знаешь, нас судил Трибунал Альянса — сплошь земляне. И прокурор — плутонианец — настаивал как раз таки на смерти. Возможно, потому что мы были друзьями в прошлом.

— Только... — Норманн поставил локоть на стол, держа в ладони теплую чашку, — Как не крути, Принцесса, а в отношении меня приговор был несправедлив.

Рука медленно провернула чашку по часовой стрелки, а острый голубой взгляд с крошечными синеватыми всполохами уперся в лицо девушки.

— А знаешь, как бы я на месте присяжных исправил такую вопиющую оплошность, если бы вскрылись кое-какие факты? Я бы отправил на эшафот, сломал меч над головой и четвертовал. А потом приказал похоронить по старому земному обычаю: на перекрестке дорог, без надгробной плиты, как чумную крысу, чтобы каждый проезжавший развилку, мог плюнуть на могилу предателя. И перерождения не будет, по крайней мере, в человеческом обличии.

Норманн на секунду замолчал и многозначительно посмотрел в вишневые глаза Сильвианы.

— Запомни хорошенько, принцесса, и предай своему отцу мои слова в качестве аргументации моего отказа. Вина Роланда, Саймона и Джениана — ничто в сравнении с моей. А ставить во главе командования крейсера такого человека, как я — если не сущее безумство, то уж наверняка самоубийство.

— Такое же, как идти одному, пешком в центр метели? — с академическим интересом поинтересовалась Сильвиана, — Кажется, именно этот мой поступок ты назвал безумством невыдержанной гордячки. Ну что ж, теперь я с полным правом могу заявить, что ты ничем не лучше меня. Я всего-навсего заблудилась в незнакомой местности, а ты, похоже, заплутал в собственном разуме. В трех соснах, можно сказать...

Остывший чай был уже не таким вкусным, но в горле пересохло. Надо было подкрепить силы, и принцесса потянулась за шоколадом, раскусила и начала медленно смаковать.

— Я, конечно, передам его величеству Дункану Плутонианскому твои слова, но по-прежнему настаиваю на письменном пакете. Понимаешь, в ВКС сейчас такая бюрократия развелась... Лунарцы на боевую службу идти не хотят, вот и придумывают кучу бумажных должностей... Без пайцзы и бумажки шагу сделать нельзя, — пожаловалась Сильва и доела чуть подтаявший шоколад.

Надо же, руки согрелись... даже подтаяло. Ничтоже сумнящеся, Сильва с удовольствием облизала пальцы.

— 2 : 2. Продолжаем играть, — усмехнулся Кунсайт и отпил из чашки, — А с чего ты взяла, что я заблудился в собственном разуме? То было вполне осознанным и просчитанным решением, — еще один глоток, — Не переживай, я не лишил бы тебя возможности плюнуть в лицо предателю... Она бы не позволила мне умереть, — Норманн улыбнулся в чашку при воспоминании о Метели, — ВКС... там и без лунарцев царила бюрократия, а с их приходом так и вовсе стала гипертрофированной... Чай еще будешь? Или коньяк? — поинтересовался Норманн, заметив почти пустую чашку принцессы, — А насчет письменного пакета, завтра ты его получишь с первыми лучами солнца... и не облизывай пальцы в моем присутствии. Я ведь не только предатель, но еще и мужчина. И чересчур долго был рафинированным после обработки серебряным кристаллом.

— Тренируй силу воли. Говорят, холодный душ помогает... — хладнокровно парировала Сильва. Армия отучит смущаться, хотя бы ради того, чтобы не доставлять удовольствие всем этим парням, которые на татами против нее минуты не выстоят, — После сильного притока силы возможны гормональные всплески, тут ничего не поделаешь. Вот потому и требуется глубокая предварительная медитация... наливай, наливай.

В ожидании чая девушка отломила еще кусочек шоколада. Пальцы стремительно остывали, и лакомство не таяло.

Мужчина... Он, может и мужчина, но она не женщина.

— Не позволила бы умереть... Может быть. А может, и нет... Во всяком случае, у меня не было желания смотреть, как ты губишь себя по собственной глупости...

Она не вспылит. Она спокойна и выдержана. Она не истеричка. Левая рука сжалась в кулак. Спокойный голос окрасился багровым, если голос может иметь цвет. Это был очень спокойный голос. Но люди иногда бледнели от него.

— О чем ты думал? Направиться за силой одному, без учителя, без помощника! Сорвать печать, которая удерживала тебя целый год, и сразу ухватиться за силу, с которой не можешь справиться... Ты же был Ловцом, ты же знаешь, чем такое грозит... Чего будет стоить твоя сила, если ты будешь мертв? Говоришь, она не позволила бы тебе умереть? Может быть... — кулак негромко стукнул о тяжелую столешницу, — Ты знаешь, что такое — выжечь себя? И что такое "сгореть"?

— О чем я думал? — равнодушно переспросил Норманн, наполняя чашку девушки и свою собственную дымящимся напитком, — Наверное, о том же, о чем и в 20 лет, когда получал силу Ловца в первый раз. Без учителя и помощника. Буря дает победителю то, о чем он просит... А количество Силы каждый определяет для себя сам. Она давала, я брал. И я хорошо знаю, что такое "сгореть", также хорошо, как и "выжить".

Сильвиана в бешенстве не пугала его нисколько, скорее забавляла. Чайник опустился на стол, а Норманн наполнил две рюмки темным коньяком:

— Выпей, колотишься вся. И не лупи по столу кулаком: ладонь отобьешь — это очень крепкий стол. И знаешь, моя Сила, если бы я был мертв, стоила бы много дороже, нежели моя долгая и счастливая жизнь без нее, "опресненная" стараниями венценосной особы с Луны. Уж кто-кто, а ты должна это понимать, Ловец. А насчет гормональных всплесков можешь не переживать, на моей силе воли держался не только весь Северный легион Элизиума, но и лэр Роланд Нефрит при виде очередной юбки. И потом холодный душ — это мои обычные водные процедуры.

— Отл-и-и-ич-ч-чно... — на минуту ей захотелось разбить этот стол ударом ладони. Просто, чтобы показать, что она это может. Чтобы он не смотрел на нее со снисходительным блеском в глазах. Чтобы дать выход безысходной ярости.

"Это не твое дело. Ты всего лишь посланец. Ты не должна думать о том, сколько еще ошибок он наделает в своей глупой слепой гордости... Он ведь не понимает. Не понимает, что должен был умереть тогда..."

Схватить силу в поединке — это было легендой. Потому что означало почти неминуемое самоубийство или безумие неконтролируемой силы.

— В таком случае, я могу быть совершенно спокойна, — она раздвинула губы в улыбке, вежливой и холодной, как безвоздушное пространство. А затем медленно глотнула чаю и взялась теплыми пальцами за шоколад. Он немедленно начал таять.

— Значит, я все-таки Ловец... Как мило с твоей стороны это признать. И в таком случае, лучше беспокойся за свой стол, а не за мои руки. Говоришь, я должна тебя понять? Но я не понимаю... — Ямабуси назвал этот прием "играть старого дурака". Сильва попробовала сыграть "блондинку", — Чего стоит сила без возможности ее применить? Если бы ты уме-е-ер... — она медленно откусила кусочек шоколада, — То какой смысл в обретении сил? А если ты был уверен, что останешься жи-и-в — медленный глоток чая, — Почему захватил силы столько, что сразу начал сгорать?

Она хлопнула ресницами, и вернула себе нормальное выражение лица.

— Скажи мне, мастер... Как называют того, кто на поле боя смотрит сначала на добычу, а потом на врага?

— Я всегда признавал твое мастерство. И ставил его в пример, когда отчитывал избитую тобой половину гарнизона, равно, как и твою спесь и невыдержанность.

Норманн отставил обжигающий напиток в сторону — пусть остывает.

— За этот стол я не переживаю — он в своей жизни многое повидал, — пожал плечами мужчина, — Если бы я умер, то умер бы так, как сам того хотел. И уж если выбирать для себя исход, то я бы предпочел уйти с Силой, а не влачить и дальше свое жалкое существование. Не, думаю, что в том состоянии, в котором я находился, я был бы полезен для Плутона. Однако нужно отдать тебе должное, ты меня раскусила: я был вовсе не уверен, что останусь в живых, но был готов к любому исходу. Просто в какой-то момент, мне показалось жутко заманчивой перспектива слиться с Ней воедино навсегда. Это как... любовь. Когда нет сил оторваться от любимого человека, — Норманн на секунду умолк и поднял глаза на принцессу, — Так было с Ней и со мной. Я хотел ее, она хотела меня без остатка... Хотя ты меня не поймешь, — с едва уловимым разочарованием, проскользнувшем в голосе, проговорил Норманн, задумчиво помешивая ложкой чай.