Лишь одна Звезда

— Не забудьте подбрасывать косточки в его миску.

— Вы так великодушны, миледи! Приятно видеть вас в отменном настроении.

Леди Сибил подарила ему новую улыбку. Марк шепнул:

— Не откажите в любезности, передайте мое почтение леди Глории.

— Дочь в монастыре, — голос стал суше, — и вы об этом знаете.

— Знаю, миледи. Потому и прошу передать. Ведь ей будет приятно услышать, что свет помнит и ценит ее.

— Конечно.

Графиня двинулась с места, и Марк сказал ей вслед:

— Это из-за меня, верно?

— Вы о чем?

— Из-за меня вы сослали ее в обитель? Вам не понравилось, что дочь обменивается секретами с тайной стражей?

Леди Сибил расхохоталась:

— Вы так самонадеянны! Какая прелесть...

Она ушла. Марк подумал ей вслед: вы не умеете имитировать смех, миледи.

* * *

Хорошо думается в беседе с умным человеком. Иногда собеседник видит больше твоего. Бывает, он даже согласен поделиться.

— Я пришел за помощью, — говорит Ворон Короны.

Его собеседница — смуглая худая западница. Острый взгляд, тонкие губы; за плавностью движений скрыта хищная сила. Некоторые восторженные кавалеры сравнивают ее с рысью. Марк, хорошо знакомый с этой дамой, держит на уме другое сравнение: гадюка.

— Как мило, — отвечает Катрин Катрин. — Я знаю что-то, чего ты не знаешь?

— Надеюсь.

— Я люблю конфеты. У тебя найдется для меня?

— Какую конфету ты хочешь?

— Зависит от того, чего хочешь ты. Задавай свой вопрос.

Марк спрашивает:

— Твое мнение о браке владыки с Минервой Стагфорт?

Катрин Катрин отвечает без запинки, с интонацией светской мурлычущей вежливости:

— Ее высочество — достойнейшая леди. Она всецело заслуживает доверия владыки Адриана.

Марк качает головой:

— Видишь ли, существуют разные ступени искренности. Первая ступень — то, что ты скажешь за обеденным столом на большом празднике. Вторую шепнешь спутнику на прогулке, желая показаться откровенной. Третья — деловой разговор с человеком, в ком ты очень заинтересована. Четвертая — то, что предназначается ушам твоего альтера, принца Шиммери. Пятая — только для его императорского величества. Так вот, Катрин, я хочу услышать шестую ступень.

Глаза женщины сужаются, губы уродует ухмылка:

— Такое будет стоить очень дорого. Я не уверена, что услуга тебе по карману.

— Ты же понимаешь, это — не моя прихоть. Я действую ради безопасности Короны.

— Дорогой мой, любая собака при дворе может пролаять эту фразу.

— У тебя, Катрин, лучший нюх изо всех придворных собак. Такой интуиции нет больше ни у кого, потому я и пришел...

Катрин кривится:

— Ах, милый Марк, как давно прошли времена, когда я реагировала на комплименты. Хочешь искренности — заинтересуй меня. Почему мне стоит откровенничать с тобой, а не с самим владыкой?

— Потому, любезная Катрин, что тебе нечего сказать владыке. Ни одного факта, ни одной конкретной улики — лишь интуиция. Ты не смеешь тревожить императорский слух такой ерундой... но и успокоиться не можешь. Ты бы посоветовалась с кем-нибудь, поделилась тревогой, если бы умела доверять хоть кому-то. Ну вот, сейчас — редкая возможность. Поделись со мной.

— Я тревожусь? — брови Катрин Катрин весьма натурально ползут на лоб. — С чего ты взял?

— Милая моя, я охотно с тобой поиграю в любые игры... в другой раз. А сейчас давай обойдемся без детских забавок. Если я ошибся, то нет смысла тратить время друг друга. Но если прав, и ты подозреваешь в чем-то ее высочество Минерву Стагфорт...

Катрин Катрин складывает ладони перед грудью, сжимает. Костяшки издают хруст.

— Сперва ты сам выложишь все карты на стол.

— Идет.

— И останешься должен конфету. Любую по моему вкусу.

— Идет.

— Начинай.

Марк откидывается на спинку кресла, прочищает горло.

— Я не нашел ничего против ее высочества. Хотя, видят боги, старался. Еще во время игр по заданию владыки выкопал все, что можно было. Минерва чиста. Единственное пятнышко — отец служил в алой гвардии во время Шутовского заговора, водился с Джоном Корвисом. Однако суд императора Телуриана его оправдал, а это о многом говорит. Тот суд рубил головы безо всякой пощады, и если даже он не нашел зацепки... Словом, Минерва Стагфорт чиста, ее родители чисты, любимая кошка ее горничной — тоже чиста.

— Тогда зачем ты пришел ко мне?

— Из-за леди Сибил. Я не понимаю кое-чего. Не связывается.

— А именно?

— Что получает графиня от брака Минервы с Адрианом? Со времени игр Медведица сияет, как новая агатка, прямо лучится гордостью. Это можно бы списать на ее успех и лестное внимание владыки. Как никак, графиня теперь частый гость в малой чайной, ей обещана почетная роль опекуньи невесты во время свадебных торжеств... Вроде, все так. Но ведь Медведица — прагматичная дама. Тщеславная — да, но прагматичная — прежде всего. Она потратила массу усилий, чтобы защитить Минерву, привлечь к ней внимание, добиться поддержки у Великих Домов и, в итоге, выдать замуж за императора. Зачем? Ради одних лишь формальных почестей?.. Минерва ей никто — не родственница, даже не вассал. Графиня ничего не просила у владыки, напротив, сама обещала ему поддержку в Палате. В чем же ее выгода?

— Угу. Что еще?

— Сюзерен Минервы — Виттор Шейланд. Он не участвовал в чудесном спасении девушки — это еще ладно. Куда более странно, что сейчас он уехал на Север, предоставив свою подопечную заботам Медведицы. Все, кто так или иначе близок к ее высочеству, готовятся пожинать плоды... а ее сюзерен ни с того, ни с сего покидает столицу. Надо полагать, графиня чем-то отплатила ему за это "равнодушие". Может быть, именно она сумела устроить его сказочный брак с дочкой Ориджинов... не суть. Важно другое: зачем Медведице единоличная опека над Минервой? Ведь, повторюсь, она ничего не имеет от взлета девчонки.

Катрин Катрин подается вперед. Марку удалось вызвать ее интерес.

— А еще?

— Есть и еще. Герцог Айден Альмера — человек серьезный. Когда понадобилось убить кузена императора, Айден прикончил его прямо в столице, не возбудив подозрений. Тогда почему сорвалось покушение на Минерву? Люди герцога не справились с горсткой охранников северянки?.. Я все чаще думаю, что нападение на девчонку, с которого началась вся канитель, — дело Медведицы, а не Айдена. Чтобы заполучить Минерву в свои руки, графине следовало убить ее отца. Допустим, она это и сделала... Что возвращает нас к вопросу: зачем? Убийство, опека, покровительство, договор с Шейландом — все ради чего?

— Хочу еще, — говорит Катрин.

— Последнее лакомство на сегодня. Глория Нортвуд, дочь графини, ныне послушница неведомого монастыря, — умница, каких мало. Проницательна, словно Светлая Агата. Забавы ради Глория расследовала убийства наследников престола. И вот, с тех пор, как Минерва прибыла в столицу, Глория ни разу не увиделась с нею. Не странно ли? Минерва — единственный свидетель, оставшийся в живых, но Глория ею не заинтересовалась.

Катрин пожимает плечами:

— Ну, если Глория знала, что ее мать замешана...

— Тогда бы она вовсе не расследовала ту историю! Допускаю, в самом конце Глория таки узнала о преступлении графини. Возможно, именно поэтому графиня спровадила ее в монастырь. Но это не дает ответов, которых я хочу. Почему Глория не повидалась с Минервой? И главное — зачем графине нужна Минерва на троне?

Похожая на рысь Катрин Катрин улыбается краем рта:

— Хорошо. Вкусно.

— Теперь — твоя очередь.

— Я думаю, владыка совершает ошибку. Ему не стоит жениться на Минерве.

— А подробнее?

— Чутье. Как ты говоришь, нюх. Ты... ты знаешь многих янмэйцев?

— Доводилось...

— Минерва на них не похожа.

— Ну и что? Родовые черты заметны далеко не у всех. Это скорей удача, чем закономерность.

— Я не о внешности. Минерва... воспитание, манеры — на уровне. Знает, о чем говорить и когда молчать. Умеет пошутить, если нужно. Когда время улыбнуться — улыбается, если время кланяться — делает реверанс. Правильная такая леди...

— И что же?

— Не торопи! — бросает Катрин. — Скажу, никуда не денусь. У дворян рода Янмэй подо всеми манерами есть второй слой, а ниже — третий, а там еще четвертый. Эту глубину почти не видно и не слышно, ее прячут изо всех сил... Для янмэйцев дело чести — скрыть тот факт, что у них имеется душа.

Марк усмехается: отлично сказано, чего уж. Катрин добавляет после паузы:

— Ну, а ее высочество... Мне кажется, там нечего скрывать. Под ее манерами — пусто.

— Почему это тревожит тебя?

— Этот брак — неясная сделка. Владыка мог вытерпеть агатовскую суку и получить в награду влияние Альмеры. Мог взять дуру Грейсенд с торговыми богатствами Лабелина в придачу... Но сейчас непонятно, кого он берет в жены. Неизвестно, в чем подвох. Но он есть.

— Ты говорила с его величеством?

— Нет.

— Побоялась?

— Побоялась. Как и ты.

Марк не отводит взгляда.

— Одному из нас придется с ним поговорить.

— Да, Марк. Тебе.

— Мне?..

— Ты обещал конфету. Это она и есть.

— Больше похоже на пригоршню красного перца.

Катрин Катрин касается ладони Марка, лежащей на столе. Ее слова звучат, как утешение:

— Ты рискуешь меньше меня. У тебя — твоя агентура, которой не сможет управлять никто другой. К тому же, раскрытый заговор Айдена за плечами. А у меня никакой страховки. День, когда я расстрою владыку, станет последним.

— Твоя нежность наводит на скверные мысли. Это настолько рискованно?

— Адриан принес жертву. Сделал непростой выбор: связал себя с девушкой, которую вовсе не знает. Теперь он хочет слышать подтверждения: вы поступили правильно, владыка. Империя расцветет, история пойдет новым путем, потомки прославят вас в легендах... Да, Марк, я не хочу быть тем, кто скажет ему, что он ошибся.

— И почему возникает чувство, что ты мною манипулируешь?

— Возможно, потому, что я смотрела на Минерву тогда, на празднике. Ты видел, какими глазами я смотрю. А я знала, что ты видишь.

Ворон Короны невесело усмехается:

— Ладно. Кто-то из нас должен. Это буду я. Договорились.

— Удачи тебе, — говорит Катрин Катрин, поднимаясь.

Прежде, чем уйти, добавляет:

— Да, есть еще одна странность о Медведице. Ты проглядел. Умница Глория Нортвуд пробыла три года в пансионе Елены-у-Озера, потом мать забрала ее оттуда и привезла в Фаунтерру. Любопытно, зачем она это сделала, если обучение в пансионе длится четыре года? Зачем терять один год?

— Подумаю на досуге... если думалка останется на плечах. Благодарю, милейшая Катрин.

— Всегда к твоим услугам, дорогой.

* * *

Хорошо думается в беседе с умным человеком. Хочешь разобраться в чем-то — поговори с тем, кто не уступает тебе интеллектом. Беда в том, что умных людей мало. В особенности мало таких, кому можно доверять. Гибкий ум ищет себе применения: строит планы, лелеет амбиции, плетет интриги. Если не видишь человека насквозь, то не знаешь до конца, чего от него ожидать. А это всегда опасно.

Ворону Короны подчиняется более тысячи человек различных сословий: слуги, воины, секретари, торговцы, мещане, дворяне. Многие из них даже не знают Марка в лицо. Все они вместе служат славной цели — оберегают покой Короны. Ирония в том, что каждый в отдельности — ненадежен: малодушен, продажен, труслив. Благородные и смелые идут в гвардию. В тайной страже служат те, кто любит деньги, или те, кто замарался в какой-нибудь дряни. Секретарь Итан — один из очень немногих подданных Марка, кто служит за идею, по велению души.

Есть при дворе и еще один человек, кому Ворон доверяет безоговорочно и полностью — Адриан Ингрид Элизабет, правящий император Полари. Марк имеет удовольствие беседовать с ним раз в неделю: в четверг после полудня, за чаем. Три года назад, придя к власти, Адриан потребовал, чтобы глава протекции отчитывался перед ним регулярно, лично и устно, чем тут же заслужил уважение Марка. Действительно важные слова нельзя доверять ни посредникам, ни бумаге — в этом Ворон был глубоко убежден.

В этот четверг Адриан сидел спиной к окну — признак скверного расположения духа. Будучи в хорошем настроении, владыка любуется садом за окнами; в плохом — садится спиной к стеклу.

Лакеи внесли чай и сладости, быстро удалились, оставив Марка наедине с императором. Адриан кивнул, Марк наполнил его чашку. Повисло молчание: первое слово, как и последнее, принадлежит владыке, а владыка не спешил нарушить тишину. Он выглядел угрюмо сосредоточенным, погруженным в какой-то мысленный омут. Под вторым слоем всегда есть третий, а ниже — четвертый... Адриан пребывал на самом нижнем слое, и там, в глубине, было темно.

Марк подумал: хорошо бы сказать что-то ободряющее. Он понятия не имел, какими словами можно подбодрить императора — этикет не предполагал подобных действий. "Расслабьтесь, владыка, плюньте на всех и отдохните" — вряд ли подойдет. "А невеста у вас ничего, я вам по-доброму завидую" — звучит как-то сомнительно. Хлопнуть дружески по плечу, мол, выше нос, приятель... Тоже идея так себе, средненькая. Орджа бы ему налить... Но орджа на столе не было, только чай.

— Что скажете, Марк? — прервал, наконец, молчание император.

— Рад служить вашему величеству, — согласно этикету ответил Ворон. Губы Адриана отчего-то дернулись.

— Надеюсь, что рады... — со странным презрением обронил владыка. — Ладно, не будем терять времени. Слушаю ваш отчет.

Марк подобрался. Отодвинул чашку, прочистил горло. Отчет состоял из двух пунктов: неприятного и очень неприятного. Потому Марк начал с третьего — того, который мог хоть как-то порадовать Адриана. Дело герцога Альмера готово к передаче в суд. С полной уверенностью можно утверждать, что все шпионы и пособники изменника, состоявшие при дворе, найдены и выловлены. Сорок два человека в темнице ожидают суда. Пятьдесят восемь освобождены за малостью их участия в делах изменника, однако тщательно учтены. По первому слову вашего величества они будут изгнаны из дворца. Тридцать девять раскаялись и теперь служат безопасности Короны в качестве агентов протекции...

Адриан перебил его:

— Скажите мне, Марк: чем ваша паутина лучше Айденовой?

— Моя защищает Династию, ваше величество.

— Айден говорил то же самое.

— Герцог Альмера тайно вербовал своих шпионов. У меня же нет секретов от вашего величества. В любой момент я готов предоставить...

— Ладно, — махнул рукой Адриан, — это был риторический вопрос. Продолжайте отчет.

Марк помедлил в замешательстве. Возникло неприятное ощущение: император не просто мрачен, он мрачен именно из-за Марка. Гневается за что-то. Но все, что должно вызвать гнев Адриана, еще только предстоит сказать!..

— Ну, — поторопил владыка.

— Произошли скверные события в типографии, а также в имперском архиве, — Марк начал с меньшего зла. — Из архива похищена грамота о пожаловании ленных владений...

Он рассказал о грамоте и "Голосе Короны". Владыка слушал без внимания, рассеянно ковырял штрудель десертной вилкой.

— Не трудитесь, Марк. Эта история мне уже известна.