Танцующая со зверем: Предсказание

Я разлюбил свои мечты;

Остались мне одни страданья,

Плоды сердечной теплоты...

— Вряд ли Пушкин думал о вампирах, когда это писал, — сказал парень, усмехнувшись, — но эти строки на удивление близки к моему состоянию. Я не говорю, что это имеет место быть сейчас, но раньше... Что толку жалеть о том, чего уже не изменить! Зачем страдать, зачем заниматься самобичеванием? Я живу вечно, понимаешь, и ничто не прервет эту цепь... Если только я не попадусь Искателям, и они не предадут меня огню. — Влад усмехнулся. — Другого окончания своего бесполезного существования я не вижу.

— Вампиров нельзя убить иным способом? — спросила я, чувствуя, как к горлу подкатил ком. Отчего-то его короткая речь меня растрогала, будто я действительно вдруг прочувствовала это. Какая-то странная магия.

— А тебя хочется меня убить? — вдруг весело рассмеялся Влад. — Ладно, я открою эту тайну. Нас может уничтожить огонь, но и то не всегда. Иногда получается сильный ожог, для лечения которого уйдет несколько лет. А если ты решишь вонзить мне в грудь свой любимый осиновый кол, да так, чтобы я не смог его вытащить из своего тела, то мне будет суждено истечь кровью. Буду лежать недвижимый, по всем признакам мертвый, но, все же живой — вот нонсенс, правда?! Но стоит рядом появиться человеку, как жажда заставит меня подняться и убить его, чтобы выжить самому.

Теплое дыхание, подобно шелку, коснулось моей щеки.

— Нет ничего сильнее человеческой крови, — прошептал он. — Она поднимет из любых глубин смерти и придаст силы. Она утолит любую жажду, даже самую, казалось бы неутолимую.

— А на что похожа твоя жажда? — тихо спросила я.

— Ты, видимо, определенно решила добить свою нервную систему? — вновь рассмеялся он. — И хочется спросить, зачем.

— Ну, я, возможно, по возвращению решу написать книгу. Что-то наподобие "Интервью с вампиром".

— Что ж, это будет бестселлер. — Влад на мгновение замолчал, потом продолжил уже серьезнее. — Это что-то вроде лихорадки. Тебя трясет, бросает то в жар, то в холод, и кажется, что внутри одна огромная пустыня, а источник насыщения, словно зеленеющий оазис. Ты видишь сквозь кожу, как быстро бежит по венам его ароматная, такая бодрящая кровь, как сокращается хрупкое сердце... Наверное, это видение, не больше, но терпеть это невыносимо. А запах? — Влад уже явно увлекся объяснением. — Так не пахнет ни один цветок в мире, ни одна самая вкусная еда. Запах крови, словно прекрасное вино, такое терпкое, но оживляющее; он пьянит и дурманит, и уйти от него нет сил. Но так происходит не всегда. Когда я сыт, запах просто приятно щекотит ноздри. Допустим, как духи.

— А твоя семья... они так же воспринимают жажду?

— Ох, Катарина, я начинаю от тебя уставать, — усмехнулся Влад. — Сначала ты интересуешься политикой, теперь образом жизни вампиров. Ты не выносима, честное слово!

Его легкий смех ласкал уши, и я даже улыбнулась в темноту.

— Тебе тоже было бы интересно, — проговорила я, — если бы ты вдруг встретил эльфа какого-нибудь.

— Приятно, что ты ассоциируешь меня с таким мудрым и прекрасным существом, — отозвался он. — Я даже готов тебе за это простить прошлые насмешки.

— Кто еще над кем насмехался, — хмыкнула я. — И вообще, не отходи от темы.

Влад устало вздохнул, хотя я знала, что он просто притворяется.

— Ну, так как твоя семья воспринимает жажду? — напомнила я ему свой вопрос.

— Каждый из нас по-разному относится к этому, — начал тот. — Я повторюсь, что это зависит от того, что ты испытывал при Перерождении. Есть такие, которые и при жизни-то потеряли свой человечий вид, а уж став вампиром, порой ведут себя как звери. Например, Драго. Он был прекрасным воином, бесстрашным, смелым, но жестоким. И что вышло — он готов убивать на людной площади, не боясь, что смертные это увидят и слух дойдет до Смотрителей. Если жажду не контролировать, это может быть смертельно.

Мы снова замолчали. Я обдумывала его слова, а он ... наверное, ждал, когда я продолжу свой допрос. Но ничего умного в голову не приходило.

— А теперь можно спросить тебя? — осторожно поинтересовался Влад.

— Конечно, ты же терпеливо выносил мои расспросы, — ответила я. — Надеюсь, это не слишком личное?

Молчание.

— Неужели танцы значат для тебя так много, что ты готова отдать за них жизнь?

Вопрос поставил меня в ступор, но уже через несколько минут я совладала с собой.

— Не то, чтобы отдать жизнь за них ... — вслух раздумывала я. — Просто эта дурацкая травма лишила меня всего, к чему я шла большую часть своей жизни. Эти выматывающие тренировки, слезы боли, репетиции до кровавого пота и постоянное недоедание... не для этого дня я все это терпела. Я имею в виду, что не ради этого злосчастного дня, когда получила травму.

— Если бы ты знала, что так будет, стала бы терпеть?

Какие странные вопросы. Никогда я не думала, что могло бы быть, а что нет.

— Не знаю, — честно призналась я. — Наверное, стала бы. Танцы — это вся моя жизнь, моя любовь, моя судьба, и все-все-все. Я не знаю, как объяснить это полнее.

Я замолчала, но решила, что отвечу до конца. Влад открыл мне душу, так почему я не могу сделать то же самое?

— Когда я очнулась в больнице, и меня повезли на обследование, — продолжала я, — то думала, что получила растяжение или что-то вроде того. С танцорами часто такое бывает, но чтобы дело дошло до гипса на месяц и сотрясения мозга... Потом еще это дурацкое воспаление мениска... Мне делали две операции, но улучшений не было. Руководство труппы решило отправить меня в Румынию, уверяли, что оттуда я вернусь здоровой и отдохнувшей, будто ничего и не было. Они позволили мне поверить, что ничего страшного нет, когда как доктор Стефан был честен с самого начала. — Я усмехнулась. — Знал бы ты, как я ненавидела его впервые дни своего пребывания здесь! Но потом я все трезво обдумала и поняла, что он самый честный из всех докторов, которые меня лечили. Я вдруг так отчаянно стала ценить честность... Но мне тяжело это пережить, даже сейчас. Конечно, я могу быть хореографом, набрать свою группу и тренировать их, но это не то. Если бы ты знал, какая эйфория накрывает душу, когда выходишь на сцену под слепящие огни софитов. Ради этого хочется жить, понимаешь! Весь мир кажется блеклой вспышкой солнечного света, когда как тот клочок, где ты танцуешь — Вселенной, наполненной самыми восхитительными красками и ароматами.

— Мне кажется, когда мы что-то любим или чем-то дрожим, это у нас всегда отбирают, — тихо проговорил Влад, выдержав паузу. — Не знаю кому и зачем это надо, и очень бы хотелось узнать все это и задать лишь один вопрос — почему он это делает.

Боль потери снова захватила меня, сжав сердце, отравляя душу, и я не нашла что ответить. Было такое чувство, что я погружаюсь в болото, из которого никогда не выбраться.

— А ты не думала, что это судьба? — вдруг спросил Влад.

Меня словно выдернули обратно, наружу, и я резко села, ощутив некий дискомфорт в колене.

— Какая еще судьба? Такого не бывает... — Я осеклась. Вампиров тоже не бывает, но все-таки один из их представителей сейчас со мной.

— Мы не всегда получаем то, что хотим, Катарина, — мягко проговорил Влад, садясь рядом. — Это всего-навсего судьба, и ее не изменить. Нужно только помнить, что не мы выбираем, каким путем нам идти. Это словно биться о стену: ты расшибешь голову в кровь, но стену не сдвинешь.

На мгновение я задумалась, потом медленно произнесла вслух:

— В моей жизни было все. Смею назваться даже удачливым человеком, и, наверное, теперь, если верить тебе, судьба представила мне счет. Обидно, черт возьми. Кто-то больше достоин этой оплеухи, чем я.

Влад неопределенно хмыкнул, но ничего не сказал. Повисла тишина, которая уже казалась каким-то логическим завершением этого дня. Я почувствовала, как Влад сел рядом со мной, поправляя плед. Удивительно, я не могла видеть его, но ощущала так явственно, словно он был частью меня.

Неожиданно Влад обнял меня, прижимая к твердой груди. Он был теплым. Так приятно.

— Спи, — прошептал он, целуя меня в лоб. — Завтра у нас трудный день!

Я кивнула, закрывая глаза и чувствуя, как он, не выпуская меня из объятий, укладывается на каменное ложе. На меня навалилась усталость, глаза слипались, и последнее, что я помнила, это чудесный запах Влада.

Зеркала и пантера явно говорили мне о том, что я сплю. Привычный сон шел по накатанному сценарию, только пантера ходила вокруг меня кругами и тихо рычала, словно я действую ей на нервы. Потом появился огромный паук и стал наскакивать, а дикая кошка отчаянно билась за мою жизнь. Ощутима пробивая его по спине когтистой лапой, она оголила ровные белоснежные зубы, клацая в нескольких сантиметрах от его мерзкой морды. Пауку удавалось увернуться. Наконец, он уловил момент и, прыгнув на меня, вцепился в руку, впиваясь в нее острыми клещами. Я закричала, а пантера одним рывком оторвала его от меня и вмиг разорвала в клочья, забрызгав все омерзительной зеленоватой жидкостью.

— Катарина, проснись! — Это был голос Влада, такой взволнованный, но приятный.

Сон отступал, и я уже слышала свой сдавленный стон. Из закрытых глаз лились слезы, такие горячие, что обжигали щеки. Я понимала, что нужно проснуться, но кошмар упорно не хотел меня отпускать.

С трудом открывая глаза, я увидела над собой обеспокоенное лицо Влада.

— Мне снился кошмар, — выдохнула я, закрыв ладонями лицо. — Снова кошмар! Как мне это надоело.

— Может, вынести тебя на воздух? — предложил тот.

Я кивнула. Не хотелось сидеть здесь.

Влад вынес меня наверх и усадил на землю. Голова немного кружилась, но ужас постепенно отходил.

— Расскажешь свой сон? — спросил он, заглядывая в лицо.

— Нелепость, — помотала головой я. — Ничего стоящего, дурь какая-то. Последнее время я вообще не понимаю свое подсознание, оно выдает сплошной бред.

Парень ласково пригладил мои волосы, убирая пряди с лица. Да, выглядела я, наверное, ужасно. Хотелось почистить зубы, умыться, да и вообще, принять душ. Влад же, видимо, был в великолепном настроении. Его красивое лицо улыбалось, а черные глаза сияли каким-то неподдельным счастьем. На мое же удивление на руинах крепости был накрыт завтрак — специально для меня. На вопрос, когда он успел все сделать, Влад лишь загадочно улыбался. Что ж, желудок уже сходил с ума от упоительного запаха тушеной картошки с мясом в глиняном расписном горшочке, и терпеть это было выше моих сил.

— Опять украл? — укоризненно заметила я, с жадностью поглощая еду.

Влад неоднозначно пожал плечами, засунув руки в карманы брюк и пиная мелкие камушки носком ботинка. На запястье левой руки поблескивала цепочка, которая ту же притянула мое внимание. Как-никак, а именно из-за этой вещицы я оказалась в таком положении. С какой же темной тайной она связана?

Скользнув быстрым взглядом по фигуре Влада, я неожиданно ощутила легкое волнение. Он был таким загадочным и сильным, таким задумчиво-молчаливым. В это мгновение я впервые поймала себя на мысли, что нахожу его сексуальным. Эх, неужели все вампиры такие?! Карие глаза искоса взглянули на меня. В них прыгали озорные искорки, и я поняла, что мысли выдали меня с потрохами. Но вместо того, чтобы смутиться, я вдруг захохотала, и Влад смеялся вместе со мной.

Немногим позже я умывалась прохладной водой убегающей прочь реки, которая, оказывается, носила красивое имя — Арджеш, а Влад пояснял мне, какие места мы посетим сегодня. Видимо, он определенно решил устроить мне экскурсию по своей стране, которую я уже находила привлекательной.

В это солнечное, даже жаркое утро мое отчаяние отступало прочь, медленно, но ощутимо. Нога не болела, я была сыта и все еще жива, разве можно было желать большего?! Несмотря на то, что волчья шкура жутко воняла, тем не менее, она творила чудеса. Мне уже начинало казаться, что привычной боли больше никогда не будет, и, вернувшись домой, я смогу начать все сначала. Наверное, стоило поблагодарить эту саму судьбу за то, что свела меня с Владом. Опытные врачи, лечившие меня, так и не смогли ничего сделать, а он смог, причем с помощью какой-то волчьей шкуры.

Влад молча протянул мне руку, что означало о том, что нам пора на время покинуть эти места. Что ж, я не против, мне нравится осматривать окрестности Бухареста и слушать древние легенды.

Глава 9

Мы снова неслись по небу, обдуваемые приветливым, по-летнему теплым ветром. Зеленеющая долина под нами казалась одним нескончаемым пестреющим ковром, а облака над головами — мягкими кружевными подушками. Впервые за эти два дня я чувствовала себя сказочной героиней. Мой спаситель был самым сильным и прекрасным из всех мужчин на свете, и разве стоило думать о том, что он не человек и ощущает запах не моего тела, а крови? Я хотела хотя бы на это мгновение забыть кошмар, расслабиться. И Влад старался изо всех сил, чтобы это было так.

Примерно к полудню мы опустились на пик самой высокой горы Карпат. Здесь было достаточно холодновато, но вид открывался потрясающий. Влад встал позади меня, обнимая за талию, готовый в любой момент удержать меня, если я сорвусь. Его руки были прохладными. Я привыкла, что они всегда источали искусственное тепло, и странная холодность меня удивила. Зато не бьющееся сердце уже не пугало.

— Валахия, — прошептал он мне в самое ухо. Этот шепот обволакивал подобно шелку. Такой приятный и немного эротичный, он расслаблял, лишал бдительности... Хотя, зачем она мне? Я и так ему доверяла.

— До Дракулы эти земли принадлежали туркам, — продолжал мурлыкать Влад, — но он освободил их от завоевателей и объединил в единое княжество, которое назвал Валахией. Видишь реку? — Вдалеке поблескивала неспешно бегущая глянцевая лента. — Это Олт, она делит Валахию на Мунтению и Олтению. Хотя сейчас мало кто использует эти названия.

— А чей это замок вон там? — Я указала рукой в сторону белобокого готического строения, чьи шпили башен стремились ввысь, словно хотели коснуться солнца.

— Это замок Бран. Его считают резиденцией Влада III, но на самом деле он практически там не жил.

— Почему? — Я взглянула на своего экскурсовода. При свете солнца его глаза напоминали горький шоколад. — На мой взгляд, замок просто потрясающий!

— В те времена замки не были роскошью. Они служили как укрепления или приграничные посты, — ответил тот, — к тому же, с этим местом у Дракулы связаны какие-то не очень хорошие воспоминания. Что-то с убийством его отца и брата... Уже не помню. — Влад усмехнулся. — Оказывается, память вампира тоже имеет границы!

— Его семью убили? — поразилась я. — Кошмар! А я ничего и не знала. Почему ты мне этого не сказал?

— Ты и не спрашивала, — отозвался Влад. — Его отца и брата убили, предали и убили. Влад тогда был в плену. Наверное, именно это, да еще и смерть родных наложили свою печать на его формирование, как правителя. Он всегда хотел мстить, ему везде чудились заговоры и враги. Он готов был посадить на кол свою жену, если бы узнал, что она идет против него! Это тяжелое время. Никто из его подданных уже не мог этого терпеть, и они пошли на подлость: убили его и прокляли. Теперь прах Дракулы хранится в монастыре Снагов, в Бухаресте. Но не рискну утверждать, что это его останки.