Не кричите в тёмном лесу [в работе]

— А кто говорит, что они обязательно должны поступать разумно с нашей точки зрения? — с тяжёлым вздохом спросила она и слегка отстранилась. — Ты, наверное, голодный? Пойдём.

Подхватив под локоть, она потянула меня в сторону крошечного местного камбуза. Я не стал возражать, более того, с облегчением почувствовал, как напряжение последних часов отступает под напором энергии напарницы, ослабевая от самого её присутствия.

Эта женщина попала в число тех немногих людей, первое моё впечатление о которых оказалось обманчивым.

На "Радужной" я полагал Лу легкомысленной и ветреной. Сложно иначе воспринимать особу, ведущую себя подобным образом и оказывающую такие вот "знаки внимания" совершенно незнакомому человеку. Как это у неё сочеталось с профессионализмом, я на тот момент не задумывался. Главное, работалось с ней легко, дело своё она знала и на человека, недостойного доверия, не походила.

Только потом, в экстремальной ситуации, я сообразил, что подобное поведение — это проявление не легкомысленности, а скорее, искренности. Если угодно — детской непосредственности, живости характера. Она просто делала то, чего ей хотелось в данный момент, руководствуясь при этом другой моралью. Чем дольше я с ней общался, тем большей симпатией проникался. И уважением.

Меня не готовили для контакта с чуждой цивилизацией, но меня готовили к военным действиям. Не думаю, что Земля всерьёз намеревалась на кого-то нападать или ожидала вторжения, но... нас осталось не так много, меньше миллиарда, и население не спешит стремительно расти, несмотря на низкую смертность и высокую продолжительность жизни. Миролюбивым проще быть тогда, когда ты сильнее всех возможных противников.

И то, при всей пройденной психологической подготовке, мне в сложившейся ситуации было... неспокойно, для сохранения присутствия духа приходилось прилагать серьёзные усилия. Требовать же исключительного мужества от гражданского специалиста, причём достаточно эмоциональной и впечатлительной женщины, попросту глупо. А Лунария держалась отлично. Боялась, почти не скрывала этого, но — пыталась бороться со страхом, показывая себя очень сильной личностью.

Ужинали мы вместе, не отвлекаясь на разговор. Похоже, Лу всё это время не покидала рубку и вымоталась не меньше меня. А может, и сильнее: ожидание — работа трудная.

— Что ты думаешь об этих ребятах? — первой заговорила о-Лоо.

— Думаю, говорить, что мы крепко влипли, бессмысленно, да? — усмехнулся я в ответ. — Пока они не проявляют агрессии и ведут себя вежливо, но впечатления альтруистов не производят. Я почти уверен, что домой нас по доброте душевной не доставят, в лучшем случае — помогут в обмен на что-то ценное. Правда, я пока не представляю, что такого ценного можно им предложить, не подставившись ещё сильнее. Что-то из оборудования гавии? Так нет никаких гарантий, что сделка будет честной. Посулить им технологии и помощь руководства? Так они и поверили! По-моему, ситуация становится всё более безвыходной.

— Интересно, куда подевались эти пылеобразные. Как их называли местные, рыши? Мне показалось, что они куда более высокоразвитые существа, нежели эти, белковые. Странно, что они оказались настолько уязвимыми.

— Ну... дикарь с дубиной опасен и для очень цивилизованного человека, — с иронией заметил я. — Так что их выскоорганизованность — не аргумент.

— Ну ладно организованность, но я даже представить не могу, что можно сделать с разумным сгустком пыли, способным усилием воли контролировать субатомные процессы!

— Честно говоря, я тоже, и меня не меньше твоего беспокоит это противоречие, но ничего утверждать наверняка нельзя. Может, наши учёные тоже с лёгкостью нашли бы решение и управу на рышей? А вообще меня посещала мысль, что всё это — их большой эксперимент.

— Н-нет, не думаю, — неуверенно протянула Лунария. — То есть они, конечно, чуждый разум и непонятно, чем руководствуются, но... нет, не верю. Интуиция подсказывает, что всё примерно так, как кажется: псевдолюди сумели устранить рышей и перехватить нас.

— В любом случае, даже если мы оказались втянуты в эксперимент, как-то нарушить его возможности пока нет, остаётся пытаться действовать в предложенных обстоятельствах. Мне не дают покоя ещё две странности. Во-первых, они слишком похожи на нас.

— Ты же сейчас не про внешность, да? — уточнила собеседница.

— Внешне тоже, но я говорю про окружающее пространство, про их технику, про их оружие. Я понимаю, что многие вещи объяснимы именно внешним сходством. Одинаково устроены руки, глаза, уши, поэтому многие инструменты, выполняющие какие-то конкретные функции, просто не могут сильно отличаться. Рано или поздно человек придёт к наиболее удобной форме предмета, который использует, и форма эта вряд ли будет сильно отличаться от знакомой нам. Но здесь... всё слишком похоже.

— Я бы так не сказала, — с сомнением проговорила Лу, бросив задумчивый взгляд на экран. — Всё слишком угловатое, громоздкое, у нас так не делают.

— Проблема в том, что именно так люди представляли будущее в далёком прошлом. Я же говорил, мои родители — историки, так что нахватался я от них всякого. Если всё вокруг — не галлюцинации и не часть исследования рышей, то эти существа когда-то были очень тесно связаны с людьми. Общие корни, общие представления... Причём складывается впечатление, что контакт этот случился во времена не такие уж незапамятные, иначе мы успели бы сильно разойтись в развитии.

— Логично, — кивнула женщина. — А что во-вторых?

— Во-вторых, их технологии. Какой-то очень странный контраст. Они не сумели вскрыть гавию, даже поцарапать обшивку, пользуются ручным оружием вместо каких-то более удобных и эффективных средств защиты. А с другой стороны, столь поразительные достижения в других областях.

— Ты про стычку с рышами?

— И про них тоже, но главное, про этот их космический корабль. У них есть искусственная гравитация! Причём явно проверенная, надёжная, привычная система, в эффективности которой местные обитатели уверены так же, как в неизменности гравитации планеты. Сама посуди, они почти ничего не закрепляют, спокойно оставляют открытые сосуды с жидкостями, то есть совершенно не допускают возможности появления невесомости. А размеры этого корабля? Да он не меньше вашей базы, они даже не пытаются экономить место! Ну и самое главное, как он вообще летает? Люди вышли в космос больше двух тысяч стандартов назад, но мы до сих пор топчемся на околоземной орбите, порой отправляя к другим телам Солнечной системы спутники, не намного превосходящие те, самые первые. Да, технологии улучшаются, но у нас до сих пор нет достаточно совершенных двигателей, позволяющих перемещаться в открытом космическом пространстве: только антигравы гавий, действующие в поле притяжения планеты. Не нашли никакого гиперпространства, не научились превышать скорость света. А у них путь в соседнюю звёздную систему — или даже не соседнюю, а весьма удалённую, — занимает всего несколько дней!

— А почему ты решил, что мы летим в другую звёздную систему? — полюбопытствовала Лунария.

— Потому что до этого мы находились возле белого карлика, — пояснил ей. — Сложная белковая жизнь на планете неспособна пережить сброс звездой оболочки и вряд ли способна развиться из бактерий до разумных существ за время посмертного существования звезды.

— Кхм. Да, я об этом как-то не подумала, — смущённо кашлянула напарница, а потом задумчиво проговорила: — На самом деле этот их парадокс развития выглядит не таким уж парадоксальным. Сам посуди, открытие того способа межпланетного перемещения, которым мы сейчас пользуемся, могло и не состояться, а за возможность подобных путешествий вообще стоит благодарить случайность. Если бы не тот супервулкан — как его, Ёс... Ел... не помню, — водоворот на полюсе не открылся, вода продолжала бы циркулировать через поры в коре, а подземные океаны мы бы и до сих пор не обнаружили.

— Тоже верно, — признал я.

Ещё некоторое время мы пытались придумать запасной план действий и найти выход, но не преуспели. Причём идея угнать какой-нибудь космический корабль аборигенов и попытаться на нём добраться до какой-то из знакомых планет оказалась едва ли не самой разумной из всех предложенных. По крайней мере, она единственная имела хоть какой-то шанс на реализацию.

Размышления и обсуждения не прибавили бодрости и хорошего настроения, поэтому мы единогласно признали день окончившимся и отправились спать. По сложившейся традиции — в одну каюту: ни я, ни Лу не стремились разойтись по комнатам, обоим так было спокойней. А привыкнуть к тесноте оказалось совсем не трудно. Более того, я начал находить в такой компании удовольствие. Не только от осознания, что с напарницей всё в порядке, это было чувство иного плана. Тепло, уют; едва уловимый приятный запах чужого присутствия, звук дыхания...

Только, увы, было совсем не до обдумывания этих ощущений. Выжить бы сначала и выбраться, а там уже можно разбираться с деталями и чувствами.

Назавтра я уже примерно знал, что меня ожидает, поэтому в шлюз входил почти спокойным. Конечно, теперь разговор мог обернуться не так мирно и закончиться чем угодно, но это меня уже не так беспокоило: главное, я вполне сориентировался в обстановке. В первом приближении моих... партнёров по контакту можно было считать людьми, а люди, даже агрессивные и опасные, нервировали совсем не так, как неизвестность и загадочные непонятные существа. Да, я старался напоминать себе, что от этих существ можно ожидать чего угодно, что сходство пока только внешнее. Но ситуация из категории "хрен знает, что происходит" перешла в разряд чётко сформулированных задач, и я испытал огромное облегчение.

Однако никаких неприятных сюрпризов Ашшира не подготовил и остался верен себе, продолжая соответствовать образу увлечённого человека науки. В хорошем смысле, а не учёного-маньяка. Наверное, можно считать, что нам здорово повезло наткнуться именно на такого.

В том же режиме прошло три дня. Аналитическая система гавии, а с ней вместе мой вербул, здорово продвинулась в изучении языка, так что общались мы уже вполне уверенно. С одной стороны, так стало гораздо удобнее, но с другой — уходить от вопросов Ашширы стало гораздо труднее. Впрочем, я довольно быстро нащупал линию поведения, которая позволяла не сболтнуть лишнего: "приложение к машине". Недалёкий и ничего не знающий человек, сидящий внутри гавии просто потому, что так положено. Все решения принимает автоматика, а пилот занимает кресло.

Изобразить такого оказалось несложно: мне доводилось встречать подобных "специалистов" в жизни. Печальное зрелище, когда человек ни к чему не стремится и не желает развиваться, но сейчас такой опыт оказался кстати. Я получил возможность не говорить ничего принципиально важного, ссылаясь на незнание, но зато вспомнил все знакомые мне развлечения, придуманные землянами и уроженцами бывших колоний. Слушал всё это Ашшира одинаково внимательно и, наверное, делал какие-то выводы.

В это время отсутствие связи с командованием меня особенно расстраивало, очень уж хотелось поставить их в известность, потому что...

Пылевым рышам в самом деле нечего было делить с нами, существами органическими и способными существовать только в очень ограниченном диапазоне сред. А вот прямая конкуренция с существами того же типа могла здорово осложнить жизнь.

Все войны в человеческой истории, какими бы красивыми лозунгами они ни прикрывались, велись за ресурсы. Только очень наивные люди могут верить в религиозные причины, бескорыстное освобождение кого бы то ни было и историческую справедливость. Материальные блага в той или иной форме — вот всё, что когда-либо интересовало людей, стоящих у власти и развязывающих войны. Да, солдаты будут сопротивляться агрессору ради родных, ради собственной жизни, они могут вовсе не задумываться о деньгах и идти в бой во имя собственного воинского долга — но войны начинают не солдаты.

Как бы между делом, стараясь чтобы это не выглядело нарочитым, я рассказывал о военной истории человечества. Сообщил, что люди давно не воюют между собой, но на просторах космоса уже сталкивались с враждебно настроенными цивилизациями и неизменно давали отпор. Радовался, что сейчас мне повезло столкнуться с существами не просто похожими на нас, но миролюбивыми и обладающими схожей моралью — спасли же они меня от рышей! Вдохновенно вещал о том, как всю историю человечество надеялось на встречу с настоящими "братьями по разуму" и как я рад, что именно мне выпала возможность стать контактёром. В общем, изо всех сил пытался дать собеседнику понять, что с нами лучше дружить и лично меня лучше вернуть сородичам — как гарант и залог хороших отношений, которые выгодны обеим сторонам.

Не знаю, насколько это удалось. У меня вообще с трудом получалось толковать реакции "профессора". Причём скупость мимики и интонаций явно была его личной особенностью, у остальных окружающих эти эмоциональные проявления, насколько я успел изучить, не отличались от человеческих.

В качестве ответной любезности Ашшира немного рассказывал о своей родине. Насколько я понял, родная звезда этих существ — сами они называли себя "шаты", в переводе "люди", — была частью небольшого достаточно плотного скопления и путь до соседних звёздных систем от них был гораздо ближе, чем от Солнца до ближайших соседей. Впрочем, эти общие слова совсем не объясняли такой высокой скорости перемещения. Не вплотную же друг к другу они висят, эти звёзды!

Однако рассказывать мне о принципах, с помощью которых шаты путешествовали между звёзд, профессор отказался почти в тех же словах, что и я. Сказал, что он учёный, а не технический специалист, и занимается совсем другими вопросами. Только посетовал, что покинуть свой рукав галактики они пока не могут и вообще не очень сильно углубились в космос, и планет, условиями похожих на родную и полностью пригодных для жизни, пока не нашли. Точнее, нашли, но только одну, и в настоящий момент её исследовали.

Я на всякий случай поддержал его сетования и сообщил, что мы столкнулись с той же проблемой, только повезло землянам меньше, и ни одного объекта, похожего на Землю, нам до сих пор не попалось. И корабль мой, собственно, летел по заданной программе, чтобы исследовать перспективный мир, но потом случилось "нечто", в результате которого я оказался на незнакомой планете у непонятной звезды.

Выяснилось также, что биологически мы в самом деле очень близки. Не один вид, понятно, но совпадений было куда больше, чем различий. Когда мы добрались до этой темы, Ашшира весьма оживился и долго пытался объяснить мне, что именно он выяснил в своих исследованиях (помимо анализа крови, он проверил меня примитивным рентгеновским сканером и на третий день даже уговорил на короткое время расстаться с комбинезоном для осмотра), но здесь я уже в самом деле ничего не понял, да и переводчик не сумел справиться с большинством специальных терминов, которыми сыпал шат.