Кусторез для терний

— Успокоили, — Гагарин вздохнул, — ну что, полез я.

Королёв на прощание хлопнул Гагарина по плечу и спустился вниз на лифте. У ракеты его ждала его измученная гонками машина. Его пытались перехватить журналисты, но Сергей Павлович прибавил ходу, буркнув "Всё потом". Люди потащились в автобус, а Королёв — вжал полный газ, разгоняясь до приличных полутора сотен.

Никита Сергеевич, увидев как Сергей Павлович лихо заложил вираж и со свистом покрышек подъехал к ЦУПу, подавился крендельком и кашлял не меньше минуты. Что поделать, каждый сходит с ума по-своему. Журналисты, впрочем, засняли этот заезд, сделавший и Сергея Павловича, и мазератти 3500 в одночасье мировыми знаменитостями.

С точки зрения Королёва всё было просто — адреналин прочищал мозги, давал лёгкость телу, позволял ему почувствовать себя молодым и лихим. На адреналине и думалось легко, и волнения отступали, оставляя только задор и желание показать всему миру, кто тут Главный конструктор ракет!

Дальнейшую трансляцию Хрущёв смотрел, залившись валерьянкой — такое необычное поведение Сергея Павловича он счёл вредным для имиджа страны и космоса в целом... как всегда, абсолютно неверно счёл. Ему ещё предстояло немного собрать мозги в кучку, пытаясь понять, почему Королёва так полюбили во всём мире как Лихого Русского Парня. С его старческой точки зрения такое поведение было нехорошим и мочило репутацию, но его точка зрения безнадёжно устарела и погрязла в сухом формализме.

В ЦУПе уже началось главное действо на земле. Трансляцию не прерывали, что было нонсенсом. Произойдёт ошибка — и полетит не только голова Королёва, но и много других, а о космосе можно будет забыть надолго. Однако, Сергей Павлович пошёл Ва-Банк, повысив ставки и тем самым рассчитывая на большие выигрыши.

Сам Королёв сидел в кресле, заложив руки за голову и наблюдал за тем, как техники переговариваются. Юрий Алексеевич в своём корабле-капсуле включил тумблер "ВКЛ КК". И понеслась. Проверка радиосвязи... Ещё бы, все спутники глобалнета работали как ретранслятор, ещё бы не было у Гагарина связи... Связь была чистая. Сергей Павлович, потянулся к микрофону и взяв его в руки, сказал:

— Доложить о готовности.

Понеслись многочисленные отчёты о готовности различных систем. Но в основном, конечно же, обошлись отчётом от системы-чекера, программы, которая проверила все контакты и показатели датчиков, и выдала свой вердикт — к полёту готов. Сергей Павлович, улыбнувшись, когда гомон голосов отчитался о том, что всё идёт нормально, приказал начать обратный отсчёт.

И понеслись. Из этого журналисты сделали настоящее шоу. Большой циферблат в ЦУПе, разделили картинку надвое — на одной половине экрана была ракета, на второй — картинка из ЦУПа. Отсчёт сопровождался невероятным нервным напряжением, чему способствовала смена картинки с одной камеры на другую каждую секунду. Наконец, отсчёт дошёл до нуля, Гагарин крикнул своё знаменитое поехали, ракета была освобождена из стальных тисков стартового комплекса и под ней разгорелось яркое пламя. Клубы белого дыма вырвались в стороны, ракета медленно начала подниматься, ускоряясь и ускоряясь, пока не превратилась в точку на небе.

Королёв только улыбнулся сам себе и слушал отчёты Гагарина о высоте и том, что полёт идёт нормально. Перегрузки растут. Вибрации в норме. Вращение в норме. Отклонений от курса нет...

Военные, присутствовавшие здесь, испытывали куда больше эмоций, чем Королёв — для всех них этот полёт означал медали, ордена, награды... или конец карьеры. Поэтому в ЦУПе царила очень и очень напряжённая атмосфера. Все были на нервах, один Королёв имел вид лихой и интиллигентный. Он положил ногу на ногу, покачивая ботинком с едва различимым лейблом известного итальянского ателье. Камера не могла передать это слишком чётко, но кто надо — заметили. Итальянцы вообще получили с этого полёта очень много, поскольку Королёв был ходячей рекламой Италии. У каждого свои тараканы в голове, у Королёва тоже. Американское и французское он из принципа не носил и не покупал, а вот итальянцев жаловал.

Юрий Алексеевич в это время держался как мог за поручни у плеч и стиснув зубы смотрел на альтиметр. Перед ним была практически прежняя приборная панель — "Глобус", пульт управления ЭВМ, несколько чёрных галетных переключателей, блок слегка светящихся клавиш для управления ЭВМ и несколько индикаторов — цифровой и текстовый на три строки текста. Текстовый показывал "Всё хорошо!". Немного странная жизнеутверждающая надпись, которая означала, что отклонения всех датчиков в пределах нормы. Но самое любимое гагариным — это кнопка "Сделать всё хорошо!", которая красовалась под индикатором и означала проверку всех систем и приведение отклоняющихся к норме. Шпильман отжигал.

Связь с ним не пропадала, поэтому Юрий Алексеевич, едва перегрузки окончились, почувствовал невероятную лёгкость.

— Есть отделение космического аппарата. Показание приборов в норме, — доложил он, — приём?

— Слышим тебя, — чётко и ясно прозвучал голос Королёва, — приборы вижу. Как самочувствие?

— Нормально, — Гагарин снял ремни фиксатора и взмыл в небольшом пространстве капсулы под потолок, — чувствую невесомость.

— И как?

— Легко. Приятно. Только немного голова кружится...

— Это нормально, — прозвучал голос Королёва в наушниках, — как вид из иллюминатора?

Гагарин оттолкнулся от потолка и посмотрел в иллюминатор корабля. Дальнейшее можно даже не описывать, немая сцена, полная удовольствия с обеих сторон. Юрий Алексеевич взял в руки фотоаппарат и сфотографировал землю несколько раз. Не забыл и себя сфотографировать в капсуле.

Тем временем в ЦУПе пили шампанское, угощали гостей из разных стран коллекционным вином, а Сергей Павлович и Хьярти ожесточённо спорили. Шумиха была та ещё, на неё обратили внимание даже иностранные журналисты.

— Нужно что-то сделать! — Королёв ходил из стороны в сторону, — он не выживет так долго!

— Сделаем, Сергей Павлович. Можно что-то придумать.

— Что? — Королёв остановился, — разве что ты изобретёшь волшебную ракету, слетаешь и вернёшь его обратно!

Проблема оказалась существенной. Орбита корабля Гагарина оказалась выше расчётной. Существенно выше. Изначально планировалось, что он в случае ошибки в течении максимум десяти дней остановится и упадёт обратно. Но на этот раз ситуация выходила из под контроля — летать гагарину месяц, если не больше. Слишком поздно отделилась последняя ступень ракеты. Всё-таки вывод такого объекта ещё не осуществлялся и даже при всей неплохой автоматике, никто не мог ничего сделать.

Королёв только хмуро глянул на журналистов, присулушивающихся к их спору.

— Я предлагаю подвести к нему один из наших спутников и столкнуть на землю.

— Да ты в своём уме? Тогда вообще чёрт знает как ситуация повернётся.

— Всё должно быть хорошо, — уверил того Хьярти, — как раз один из спутников идёт по близкой орбите, запас топлива у них большой, надолго рассчитан. Если включим форсаж, то сможем столкнуть его в нужной точке. Плюс-минус пятьсот километров — для большого союза это не существенно.

— А для юры — существенно, — не стал соглашаться Королёв, — у нас тут, знаешь ли, медведи в тайге живут. Будет обидно, если он со своим пистолетиком не сможет от них отбиться!

— Спокэ, — Хьярти закатил глаза, — грохнется где-то в европейской части России. Возьмём Москву как центр сброса, а дальше максимум — несколько вариантов.

— Ох, ладно, поехали, — Сергей Павлович резко развернулся, взял в руки микрофон и включил связь с кораблём.

— Юра, как слышишь?

— Слышу отлично, — отозвался с небольшой задержкой Гагарин, — пролетаю над северной Америкой.

— Юра, у нас тут проблема. Похоже ты взлетел выше расчётного. Придётся тебя обратно сталкивать.

— Ох, — Гагарин шумно вдохнул, — скажите, что это не опасно.

— Нет, это не опасно. Просто попали на миллион долларов. Хорошая новость — приземлишься ты где-то вокруг Москвы, в европейской части. Там людей больше, климат лучше.

— Хорошо, Сергей Павлович, — задорно отозвался Гагарин.

— Так, я отправляюсь в Москву, будем готовить поисковую группу, а дальнейший полёт будет сопровождать Курбатов, — Сергей Павлович посмотрел на названного заместителя, — Саш, продолжай тут...

* * *

Поскольку вылетали мы большим кагалом, плюс нужно было быть на месте срочно, с запасного аэродрома пригнали самолёт. Мало кто мог узнать в нём конструкцию более поздних боингов. Журналистов и всех желающих вылетать в Москву забрали, включая вахтовую команду. Внутри самолёта журналистов ждал ещё один шок — это убранство салона. Боинг или нет, но самолёт был намного более комфортный. Нет, даже шикарный салон. Просторный, два ряда сидений в задней части самолёта и кормфортабельные каюты в передней. У некоторых даже были раскладные спальные места, рядом с иллюминаторами, что особенно добавляло удивления. Обстановка была просто более совершенна с технической точки зрения и вылизана с дизайнерской стороны до совершенства. Это был личный самолёт Космоса, на котором перемещался Королёв и все сотрудники корпорации. Просто один раз пренебрегли им ради полёта вместе с журналистами. На этот раз гости из других стран могли только находиться в глубоком шоке.

Сергей Павлович пошёл к кабине пилотов, прямо за ней находился небольшой кабинет, наполненный радиоаппаратурой, спутниковой связью. Отсюда он мог связаться даже с Гагаринам, летающим на орбите. Хьярти сел в удобное глубокое кресло, а Королёв вовсю настраивал радиоаппаратуру. В их купе постучались — это оказался журналист Глобал ТВ, за которым по пятам шёл оператор. Журналист — молодой парень, чем-то похожий на Гагарина. Он просунул голову:

— Не дадите интервью?

— Позже, — Хьярти вытолкнул его, закрыв дверь каюты.

* * *

*

Интервью всё-таки пришлось давать. На этот раз камеру законнектили через радиоаппаратуру самолёта. Она худо-бедно, но могла передавать данные в прямой эфир, чем и воспользовался журналист, заняв одно из мест, он начал допрос Сергея Павловича.

Тем временем я, великий и ужасный, пошёл в шлюз в хвосте самолёта. Выход из него на ходу был только такой — через задницу. Мусорный шлюз, вообще-то, добавленный после многочисленных терактов и необходимости выбросить что-то с борта. Шлем закрыл лицо, показалось изображение. Я отдался на волю неба и раскинув руки в стороны, наклонился вперёд, упав с трёхкилометровой высоты. Двигатели включились и я медленно начал набирать скорость. Сто. Двести... пятьсот... тысяча... две тысячи... остановился только на скорости в три двести, направившись в сторону Москвы.

Что ж, я предполагал, что всё может выйти так, поэтому подготовился заранее. Сейчас попросил Берси дать связь с нашими людьми в ОКБ-1. Через минуту мне ответили:

— Алло?

— И вам шалом. Это Хьярти, мы летим в Москву. Готовьтесь к поискам. И не расслабляйтесь, может прилететь по шапке в любой момент!

— Понял вас, — ответил голос, — а... что нам делать? И где сейчас главный?

— Вы что, телевизор не смотрите? Интервью даёт.

Вот жеж, радости полные штаны! Благодаря своей скорости я был в Подмосковье раньше, через сорок минут. Сорок! Пол страны пролетел, земля так и стелилась подо мной. Какое же это приятное чувство быстрого полёта! При приземлении пришлось использовать невидимость. Наши люди уже приехали в Жуковский, где на аэродроме находилась наша вертолётная группа. Ох, как нехорошо вышло — ожидали то мы приземление в районе Казахстана, но там степь, если сбросим — придётся не только искать, но и рисковать — Китай рядом. А так — никакого риска. Миньоны и пилоты уже выехали, на аэродром ехала вереница машин из ОКБ и других мест, я приземлился около одной, в которой сидел миньон и забрался в машину. Волгу. На КПП нас проверили, но ничего подозрительного не обнаружили — машина проехала дальше. Тем временем уже начиналась движуха. Вереница вертолётов готовилась к старту. К сожалению, вертолёты отнюдь не поисково-спасательные. Восемь штук — лёгкие МИ-2, ещё пять — многоцелевые МИ-8. Конечно, не бог весть что, но чтобы доставить приземлившегося Королёва и съёмочную команду к месту посадки — хватит. И вывезти Гагарина тоже.

Поисковую команду пришлось собирать и организовывать мне. Пинками, угрозами и начальственным тоном, но удалось собрать из местного контингента людей, мобилизовать их для выполнения задачи. Подчинялись люди неохотно, приходилось пояснять, для чего нужна помощь и ещё убеждать их, что это сущая правда. Вон, даже по радио говорят про полёт Гагарина в космосе. Даже пустили короткое интервью с ним — две минуты, зато каков эффект!

Конечно, военные не сильно старались, зато некоторые мне помогали довольно рьяно. Это объясняется авторитетом и имиджем "Космоса". Пришлось пообещать им золотые горы за успешное выполнение задачи. Когда я закончил работу, самолёт уже приземлялся. Как положено, на военном аэродроме. Хорошо, что здесь заблоговременно был трап к нему. Спустились все без особых проблем. Я их не встречал — незачем. Сергей Павлович быстрым шагом отправился к вертолётам. Дальше гостям пути не было, только журналистам-глобалистам.

Вот кстати странность — советских журналистов... не допустили. Цензура, бюрократия, и так далее — и в итоге это событие освещает Только глобал-тв, а так же иностранные журналисты. Среди них не было ни одного советского! Запугали и зажали бедных так, что... в общем, я этому не мешал, более того, счёл очень показательным. И понадеялся, что Хрущёв сделает правильные выводы о работе бюрократической машины и ущемлении журналистики. Не вы, так мы будем первыми, а вы как хотите. Вот какой посыл.

* * *

*

Юрий Алексеевич Гагарин испытал страх. Немалый страх. Вот к чему он не привык, так это к тому, что какой-то инородный объект контактирует с самолётом. Всегда это заканчивалось плохо. Инстинкт лётчика никуда не делся, поэтому когда по корпусу что-то громыхнуло, он испугался. Ожила гарнитура:

— Юр, как там?

— Что-то дотронулось, — ответил космонавт, — не знаю, это безопасно или нет?

— Сильно ударило?

— Нет, еле чувствуется...

— Тогда всё в норме, — Королёв понадеялся, что жаропрочное покрытие капсулы не повреждено — иначе пламя прорвётся внутрь и сожжёт нахрен и Гагарина и капсулу, — Приехали! — не удержался Королёв от колкости.

Спутник — большая дурында с мощными двигателями для смены орбиты, действительно уткнулся своим главным локатором в корабль. Вогнутый локатор хорошо подошёл по форме к выпуклому боку капсулы Востока, включились двигатели и спутник, выполняя роль пристыковавшегося двигателя, полетел вниз, к земле. Конечно, после такого манёвра ретранслятор уже не сможет вернуться на свою орбиту, но да это и не так важно. Главное — топлива хватило, чтобы долететь до корабля Гагарина и поравняться с ним. Операция по сложности сравнимая со стыковкой, или даже сложнее. Чёрный шарик гагаринской капсулы падал вниз. Юрий Алексеевич посмотрел в иллюминатор и увидел пламя, охватившее капсулу. Отлетался, подумал Гагарин, смахнув пот, он связался с землёй: