Госпожа адмирал (Авиатор 4)

"Вот же непруха! Не успела сходить на "ту сторону", а меня уже на этой едва не подстрелили!"

Полежав для приличия еще пару минут на влажной к ночи траве, Лиза сначала села, прикрытая скамейкой со стороны улицы, а чуть позже и встала во весь рост: стрелять перестали, набежала охрана, и стоять стало безопасно. Она осмотрелась, увидела снующих тут и там вооруженных людей и идущую к ней Марию, в руке которой был по-прежнему зажат автоматический пистолет, вздохнула, отметив мысленно, что на этот раз не успела даже достать оружия, и потянула из кармана свой походный кожаный портсигар.

"Это дело стоит перекурить..."

— Ну, ничего себе! — покачала головой Мария, подходя к Лизе. — Просто дикий Запад какой-то, а не, прости Господи, Рейнский Конвент.

Она убрала пистолет в кобуру и тоже закурила.

— Кто это был? — спросила через минуту.

— А черт его знает! — выдохнула дым Лиза.

— И догадок никаких?

— Я на вскидку могу назвать не менее трех заинтересованных сторон, а потом окажется, что это был кто-то четвертый, — пожала плечами Лиза.

И в самом деле, иди знай, кому вдруг так остро потребовалось прекратить Лизино приключение? Заинтересованных лиц было слишком много, хотя и не у всех имелись столь впечатляющие возможности. Это ведь совсем непросто проследить человека, намерений которого ты не знаешь. Однако организовать покушение за полтора десятка часов — и это максимум, — вообще маловероятно. Но, как выяснилось, ничего невозможного в этом нет. Если сильно захотеть, можно и успеть. И проследили, и организовали, хотя вряд ли могли знать заранее, куда направляется Лиза, и в Майнце должны были действовать быстро и слаженно, чтобы успеть подготовить покушение.

"Похоже, они за мной следили! Иначе как они сейчас оказались на набережной?"

Однако настолько плотная слежка требует немалых ресурсов. Одних оперативников сколько потребуется!

"Замыкаешься следить!"

— Слава Богу, вы целы!

Лиза обернулась на голос и обнаружила полковника Штоберля, подходящего к ним со стороны моста.

— А уж я как рада! — невесело усмехнулась Лиза. — Есть предположение, кто это мог быть?

— Нет! Но мы их найдем! — пообещал полковник.

— Да уж, постарайтесь! — Лиза бросила взгляд на мост и снова посмотрела на Штоберля. — На ту сторону мы сегодня не пойдем. Надеюсь, вы понимаете.

— Естественно, — кивнул немец. — Скажу вам больше, Лиза, я буду настаивать, чтобы вы покинули Майнц так скоро, как сможете. А сможете вы, уж я постараюсь, улететь отсюда сегодня же ночью.

— Серьезно? — Лизу, честно сказать, такая заботливость по-хорошему удивила.

— А как же иначе! — прищурился Штоберль. — Я, если предлагаю кому-нибудь дружбу, то не за тем, чтобы затем скоропалительно хоронить!

— Тогда, каковы наши планы?

— Есть у меня тут в городе один знакомец... — полковник задумчиво поднял взгляд к темному небу и неопределенно покрутил в воздухе рукой. — В общем, я думаю, что смогу организовать вам вылет на частной яхте. Если поторопиться, покинете город еще до рассвета. Ну, а там, как знаете. Скажете капитану, куда вам надо, и вперед. А я пока займусь разоблачением инкогнито наших ассасинов. Ну, никак не могли они возникнуть из ниоткуда и исчезнуть в никуда. Найдем сукиных детей и "проясним". Так, кажется, говорят в Себерии? "Проясним"?

— Именно так, — подтвердила Лиза, соображая, между тем, как лучше сбить преследователей со следа. — Прояснить!

"Летим в Кадис, — решила она. — Этого от нас точно никто не ждет. Там возьмем билеты на какой-нибудь лайнер и прямиком через океан. Надо только не забыть выдернуть из отеля друга Василия, и да... Это лучший вариант!"

3. Атлантика, где-то между Иберийским полуостровом и Новой Шотландией, пятое апреля 1933 года

"Пуля — дура, штык — молодец!"

Если подумать, идиотская максима, но пехтуре отчего-то нравится. Типа, что за удаль в оружейной пальбе, не говоря уже о пулеметах?! Ни героизма, ни благородства в них нет, и не может быть по определению. То ли дело, "порвать на груди тельняшку": взять противника в штыки, или саблями порубить! Вот где истинная доблесть!

Но как, тогда, быть с "великим уравнителем"? И куда отнести пилотов штурмовиков?

"Мы-то, кто? — спросила себя Лиза. — К кому нас прировнять, грешных? К кавалерии с шашками на гало или к пехоте, идущей в штыки?"

Мысли двигались медленно, плавно, словно бы во сне. Без нервов и ажитации. Практически без эмоций. Однако вот в чем дело: за этим холодноватым, скованным "первыми заморозками" пейзажем мысленного пространства скрывался иной мир, иные обстоятельства, совсем другой человек. Все это мнимое спокойствие ее "рассуждений" являлось всего лишь привычной формой преодоления экзистенционального ужаса. Умение держать себя в руках и не показывать страха — временами, даже перед самой собой, — являлось всего лишь техническим приемом, необходимым для выживания. И ничем другим. Страха не ведают лишь те, кто не способен увидеть последствия тех или иных событий. А события, произошедшие в Майнце, были, по сути, просты и незатейливы. Любой из выстрелов мог оказаться для Лизы последним. Любой, но, в особенности, тот первый, который ей удалось опередить всего лишь на одно краткое мгновение, уместившееся, кажется, между двумя ударами сердца.

Выстрел... И все, собственно. Закончилась бы жизнь Елизаветы Браге, а ведь Лиза только-только начала входить во вкус. Красиво жить не запретишь, особенно, если возможности позволяют. И в этом смысле, перед Лизой были открыты все пути. Все дороги, все стороны жизни: любовь и война, приключения на любой вкус и излишества везде, где существуют пределы, установленные природой, полом, традицией и даже законом. "Воровать — так миллион, любить — так королеву", не так ли? Именно так, и ровно так Лиза, собственно, и жила здесь и сейчас, в этом мире и в этом теле.

Однако покушение в Майнце могло поставить на всем этом крест. Например, на любви к Рощину, за которого — чем дальше, тем больше, — Лиза хотела выйти замуж. И не понарошку, а по-настоящему: в церкви, со всеми этими "венчается раба божья" и прочими милыми сердцу пережитками домостроя и клерикализма, с белым платьем, — хотя какой уж там флердоранж в ее-то возрасте, да во втором браке? — с тройкой (сани, тройка, бубенцы), с вальсом на паркете и танцами на снегу, — свадьба отчего-то представлялась зимним действом, — застольем и прочими глупостями, вроде медового месяца и поцелуя в губы под крики "горько, горько"!

Было бы несправедливо потерять все это, не прожить и не прочувствовать из-за какой-то дурной пули. А ведь и кроме любви к Рощину, осталось бы в этом случае не исполненным, не реализованным, не свершившимся множество больших и малых дел, желаний и хотений. Покомандовать авиаматкой в бою, поносить адмиральские погоны, изменить Рощину с красивой женщиной, — хотя с женщиной мужчине, по мнению Лизы, изменить невозможно по определению, — сходить в очередной "поход" километров на триста по пересеченной местности, поохотиться на медведя или тигра, поесть тушеной слонятины — в какой-то книге аборигены тушили слоновий хобот в земляной печи, — да мало ли что еще может прийти в голову. Любопытно, например, узнать, каково это быть себерским сенатором или лордом адмиралтейства. Хотелось бы когда-нибудь родить детей, чтобы было кому передать княжеский титул. Хотелось, желалось, мечталось... И все это могло закончится так быстро и так глупо!

Честно говоря, Лизе начинали надоедать все эти покушения на ее собственную жизнь. Слишком часто начали в нее стрелять. Слишком часто и слишком разные люди. И получалось, что вместе со всеми замечательными и прекрасными дарами волшебство преображения привнесло в жизнь Лизы слишком много такого, о чем рядовым людям и задумываться не приходится.

"Наверное, риск и опасность — это компенсация за счастье и довольство, которого мне досталось слишком много и, в сущности, не за что!"

— О чем задумались, госпожа адмирал? — вопрос Марии вырвал Лизу из состояния прострации, в котором она пребывала, и заставил вернуться к реалиям бытия.

— Да, вот даже не знаю, что тебе сказать, — поморщилась она, когда до нее, наконец, дошел смысл вопроса. — Задумалась о роли огнестрельного оружия в мировой истории.

— Серьезно? — удивленно подняла брови Мария. — И каков вердикт?

— Попал бы в меня этот сукин сын, и...

— И что?

— И прости-прощая и княжеская корона, и адмиральский патент.

— Логично, — кивнула Мария. — Но так происходит со всеми договорами. Они заключаются в расчете на лучшее, а о худшем думать — только дурью маяться!

"И то верно! — согласилась с ней Лиза. — Чего это меня вдруг на рефлексии потянуло? Раньше, вроде бы, вполне обходилась без! Стакан коньяка, и вперед!"

— Ты права! — сказала она вслух. — Нечего дурью голову забивать! Давай лучше выпьем...

— И предадимся трибадийским излишествам! — закончила за нее Мария.

— У меня, вообще-то, муж в Себерии остался! — не слишком уверенно и уж точно непоследовательно возразила Лиза, вспомнив, между тем, и то, о чем подумала буквально несколько минут назад.

— Так, я-то не мужчина! — как бы, подтверждая ее давешнюю мысль, уточнила Мария.

— Считаешь, с женщиной это не измена? — Можно было и не спрашивать, все и так было ясно.

— Ну, точно не перед мужчиной! Вот, если бы Рощин был женщиной...

— Если бы у бабушки были яйца, была бы дедушкой! — усмехнулась Лиза, вполне оценив ход мыслей лотарингской крестьянки.

"А к слову, как у них с этим делом было тогда в Лотарингии? И что это говорит обо мне самой? — задалась, было, Лиза одним из важнейших экзистенциональных вопросов. — Может быть, прав был парторг, и я шлюха, а не боевой офицер?"

Но душа с этим не согласилась. Она возразила.

"Господи прости, а что, одно другому помеха?"

Если верить внутренним ощущениям, получалось, что нет. Впрочем, исходя из логики, выходило то же самое. О каких нравственных императивах может идти речь в применении к области половых отношений, где все кодифицировано исключительно из соображений жизненных обстоятельств. Институт брака... принципы морали... уложения уголовного и гражданского права... Что случится, если она позволит себе расслабиться? Неужели, от Рощина убудет или ее офицерскую честь умалит?

"Никак нет! — подвела она черту под своими сомнениями. — Не следует путать божий дар с яичницей! Не про меня сказано, но вполне применимо, учитывая, что я без пяти минут адмирал. Где-то так!"

Лиза посмотрела Марии в глаза, улыбнулась и протянула к ней руки. И хотя все было ясно без слов, все-таки озвучила свою мысль, чтобы окончательно расставить все точки над "и".

— Иди ко мне! — сказала она, и Мария не заставила просить себя дважды. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ Глава ХХ. Рио Гранде, июнь 1933 года Боевые действия начались на рассвете третьего июня ударом мексиканских штурмовиков по форту Хуачука и аэрополю Сьерра-Виста. Могли бы начаться и месяцем раньше или еще полгода назад, сразу после инцидента в Запате, но, судя по всему, император не хотел ограничиваться жалким куском спорной территории, а к большой войне Мексика оказалась не готова. Горячие головы в парламенте Техаса предлагали по такому случаю ударить первыми, но и республика не могла так быстро мобилизовать ресурсы, необходимые для серьезного военного противостояния. В результате, стороны не торопились завершать переговоры в форте Гавриила , начавшиеся по инициативе Тихоокеанского союза, но и к новому соглашению, — наподобие Филадельфийского мирного договора, заключенного в 1907 году при посредничестве САСШ, — так и не пришли. О том, что будет война, знали все по обе стороны границы, но, если Мексиканская империя торопилась завершить приготовления так скоро, как получится, Штаб Центрального Командования Сил Самообороны рекомендовал тянуть время. Время, помноженное на деньги и частную инициативу, обещало в добавок к качественному преимуществу, которое итак было на стороне техасцев, сократить так же и количественное превосходство, принадлежавшее мексиканцам. Так и случилось, что война между Мексикой и Техасом, к которой и те, и другие начали готовиться еще в декабре минувшего года, вспыхнула лишь в июне месяце. Лизу известие о начале войны застало на базе флота в Пайн Форест северо-восточнее Бомонта, где размещались основные силы АУГ -3. Ее разбудил офицер связи, прикомандированный к эскадре разведывательным отделом штаба Центрального Командования. Вернее, он стал причиной столь ранней побудки, а физически разбудил Лизу морской пехотинец, охранявший дверь в ее апартаменты. — Госпожа адмирал, — сообщил сержант охраны по внутреннему телефону, как только Лиза подняла трубку, — к вам первый лейтенант Данэм, мэм! Срочно! Морские пехотинцы такими словами, как "срочно" и "секретно", обычно не бросаются, тем более в пять часов утра, когда "охраняемая особа", наверняка, все еще спит. Лиза все это знала, а потому тянуть "с побудкой" не стала, тем более, что и так предполагала встать по заведенному порядку в половине шестого утра. — Минуту! — ответила она морпеху, рывком стряхивая сон. Вскочила с койки — хотя у нормального человека язык не повернется назвать койкой кровать в адмиральской каюте, — по-быстрому натянула брюки, сунула ноги в ботинки, накинула китель и, уже застегивая пуговицы, нажала на клавишу переговорного устройства. — Пусть войдет! Ну, он и вошел, вернее, вбежал. Было видно, парня буквально распирает от известия, которое он принес, — лично, секретно, — командующей АУГ. — Они начали, мэм! — выдохнул первый лейтенант Бонэм, едва успев отдать честь, и протянул Лизе бланк шифра-телеграммы, который до времени держал в левой руке. "Похоже, что так", — согласилась Лиза, прочитав короткое сообщение об атакованных на данный час военных и гражданских объектах республики Техас. — Почему, вы, мистер Бонэм? — спросила вслух, расставляя точки над "И". — Я подумал... — смутился молодой офицер. — Вы правильно подумали, мистер Бонэм, — успокоила его Лиза. — Но вопрос остается. Когда сообщение достигнет моего штаба? — Думаю, часа через два, — честно признался первый лейтенант. — А вы? — вопросительно подняла бровь Лиза, начинавшая понимать, как на самом деле работает знаменитая "техасская газонокосилка". — У Разведывательного отдела, мэм, существует своя сеть оповещения, мэм... — И? — подбодрила собеседника Лиза. — Моя невеста, мэм... — покраснел Бонэм. — Это не совсем по правилам, мэм, но ее отец служит в Штабе, и он хотел... — Помочь вам наилучшим образом зарекомендовать себя перед командиром, — кивнула Лиза. — Что ж... Он любит свою дочь, а я свою эскадру. Буду рада, мистер Бонэм, если вы и в дальнейшем будете держать меня в курсе дел. Разумеется, неофициально, и без имен. Благодарю вас! Лейтенант просиял и ушел от Лизы, что называется, окрыленным. "Пусть радуется! — решила Лиза. — Другой, может быть, и отругал бы, но не я!". Она переключила телефон и нажала клавишу соединения. — К вашим услугам, мэм! — сразу же откликнулся коммутатор. "Галантен, ничего не скажешь!" — мимолетно отметила Лиза, но сейчас ее занимали совсем другие мысли. — Соедините меня с вахтенным начальником! — приказала она. — Есть, мэм! Послышались щелчки переключения, и через пару секунд ей ответили с Центрального поста. — На проводе лейтенант-коммандер Данциг, мэм! — Говорит адмирал Браге, — представляться было необязательно, но правила, как объяснил ей не так давно адмирал Верников, писаны не дураками, и они требовали, чтобы Лиза назвалась. — Объявляю внезапную проверку готовности! Всей эскадре -учебная тревога! Так и случилось, что к восьми двадцати утра, когда Центральное Командование разослало наконец приказ о переходе к состоянию войны, АУГ-3 уже находилась "в тонусе". Она без промедления "встала на крыло" и в полдень с копейками вышла из базы, держа курс на Сан-Анджело, где располагался назначенный ей планами развертывания пункт передового базирования. — Эскадре курс "вест-тень-норд"! — приказала Лиза, занявшая командирское кресло. — Идем на аэрополе Пот Крик. База передового базирования АУГ-3 располагалась на озере Фишера, — кем бы этот мужик ни был, — неподалеку от Пот Крик. Ее преимущество состояло в том, что глубины позволяли посадить на воду даже такую махину, как авиаматка "Рио Гранде". Большим кораблям ведь тоже нужен отдых с временным — для проверки и профилактического ремонта, — отключением всех или, как минимум, большинства левитаторов. Сделать это, учитывая габариты, массу и конструкцию авианосца — так в Техасе называли авиаматки, — можно только на воде, где огромный корабль начинает вести себя, согласно закону Архимеда, про массу тела, жидкость и прочие глупости. При полной герметизации корпуса ниже условной ватерлинии, совпадавшей у "Рио Гранде" с плоскостью остойчивости, осадка корабля при штатной боевой нагрузке достигает девяти с половиной метров, а Пот Крик — одно из немногих аэрополей в континентальной части Техаса, где глубина основной посадочной зоны достигает пятнадцати метров. — Эскадре построиться в первый ордер-де-марш! Передаю командование капитану де Батцу! — объявила Лиза, и понеслось. — Курс проложен! Расстояние до пункта назначения семьсот миль! — Ветер... Влажность... Видимость... — Движение по готовности... — Машине, крейсерская скорость... В просторной ходовой рубке авиаматки царила хорошо организованная — и потому любезная сердцу Лизы, — суета. Во всяком случае, адмиралу Браге это нравилось, хотя упорядоченный бедлам, воцарявшийся на центральном посту во время боя, нравился ей еще больше. — Расчетное время прибытия... — Летная палуба докладывает готовность... — Скорость... эшелон... радар... "Радар? — споткнулась мысль Лизы о знакомое слово. — Почему радар, а не радиоискатель?" Этот ерундовый, казалось бы, вопрос зацепил ее настолько, что она даже отвлеклась от дел, которыми занималась, оставшись в рубке. Впрочем, отвлек он ее ненадолго. Через мгновение или два она все-таки вспомнила, что так в свое время назвали радио-детектор подлецы англичане, а вслед за ними стали использовать термины "радар" и "РЛС" и все прочие англоязычные — и, увы, не только англоязычные, — страны. — Прогноз погоды... "Да, уж! — покачала она мысленно головой, возвращаясь к делам. — Совсем с ума сбрендила!" Здесь, в рубке, командовал парадом ее первый помощник — капитан Александр де Батц, и Лиза могла, не отвлекаясь на вопросы судовождения, заняться другими насущными делами, которых у нее, как у командира эскадры, было за глаза и больше. Разных и в разной степени неотложных. Интересных и не очень. Но главное, они, эти дела, как неразменный рубль, никогда не переводятся. Их всегда много, и дел этих — увы — за Лизу никто не переделает. Не сказать, чтобы ей это нравилось. Не больше, чем приход месячных, если на то пошло. Она бы лучше полетала на чем-нибудь легком и быстром, на тех же "матадорах" и "бакеро" , которые базировались на ее авиаматку, или крейсером порулила. Тоже неплохо, хотя и хуже, чем полет на штурмовике. На худой конец, можно было бы покомандовать прямо здесь, в рубке "Рио Гранде". Но на худой конец, как говорят в Себерии, надо капать скипидар, а у Лизы за душой не только честь, страсть и фанаберия, но и немереное чувство долга. Ноблес оближ , так сказать, и далее по тексту. А раз так, то сиди и работай, не отвлекаясь на ерунду. Вникай, обдумывай, решай! Адмирал ты, или просто погулять вышла? Вместе с "Рио Гранде" на запад выдвигалась практически вся ОУГ: три линейных крейсера типа "Колорадо" — техасские "Бизоны" третьей серии, вооруженные 180-мм орудиями главного калибра, — пять легких крейсеров завоевания господства в воздухе типа "Эль Пасо", и четыре стареньких фрегата, все еще пригодных для того, чтобы прикрыть авиаматку огнем мощных батарей ПВО. Управление тринадцатью большими кораблями и ста десятью штурмовиками, не считая полутора десятков разведчиков, — это и в мирное время немалая головная боль. Что уж тут говорить о войне! Достаточно вспомнить, что, несмотря на неимоверные усилия Военного Министерства, списочный состав экипажей едва дотягивал до семидесяти четырех процентов, и Лиза, как командир соединения, должна была незамедлительно решать проблемы некомплекта, на ходу перетасовывая экипажи, сокращая штатные расписания и назначая младших командиров на несоответствующие их званиям и опыту должности. И все это чтобы привести дела в соответствие с суровой действительностью, не разрушив при этом ни командных цепочек, ни взаимодействия составлявших ударную группу кораблей. Идеального состояния в таких условиях, разумеется, не добьешься, но Лиза боролась за боеспособность АУГ, а не за "чистоту исполнения обязательной программы". Та еще головная боль, между прочим! Однако Лизины заботы этим не исчерпывались. Не говоря уже о рутинной работе, которой, что характерно, с началом боевых действий меньше не стало, — снабжение, боеготовность, дисциплина и прочее, — Лизе следовало беспрестанно держать руку на пульсе событий. Война все-таки, а на войне, как на войне. Приказы то ли придут, то ли нет, вовремя или с опозданием, но за все, что случится или не случится с эскадрой, отвечает командир, и вот этого Лиза не забывала ни на мгновение. Потому и старалась не упускать из виду того, что и как происходило сейчас во вступившем в войну Техасе. Штаб ОУГ получал сводки Центрального Командования, как здесь говорили, "он лайн", то есть в режиме реального времени и передавал наиболее важные донесения на один из мониторов огромного адмиральского пульта. Спасибо еще рядом с Лизой, — слева и чуть ниже нее, — прямо напротив этого экрана сидела Мария, следившая за тем, чтобы командир не пропустила ненароком ничего важного, пока отдает распоряжения подходящим к ней справа офицерам или "обменивается" с кем-нибудь из командиров по одному из каналов внутренней или внешней связи. Так прошло три часа. В одиннадцать двадцать три в районе озера Самервиль к эскадре присоединились тяжелый крейсер "Даллас", судно обеспечения "Уичита" и два брига: "Первый лейтенант Дэн Блокер" и "Майор Фредди Фергюсон". Теперь вся ОУГ-3 была в сборе. Она перестроилась, несколько изменив походный ордер, и, увеличив скорость, продолжила движение на северо-запад. А между тем, война набирала обороты. За прошедшее с ранних утренних часов время прояснились, наконец, некоторые черты наступательной операции, осуществляемой мексиканской армией. Так, например, стало известно, что 3-й корпус императорской армии, действия которого прикрывала авиация, базирующаяся на аэрополе в Ногалесе, наступает вдоль шоссе номер 19 на Тусон и вдоль 82-й дороги с целью окружить базу сухопутных сил Техаса в Сьера Виста. Туда же из Нако продвигалась 2-я добровольческая бригада "Агустин де Итурбиде". Ожесточенные бои развернулись так же на подступах к Браунсвилю, Эль Пасо, Дель Ридо и Лоредо. Техасцы, впрочем, в долгу не остались и нанесли мощные удары с воздуха по аэрополю "Генерал Эскобедо" и тыловым порядкам 8-армии в Санта Катарине. Заодно досталось и жилым кварталам Монтерея. Однако главные события должны были произойти несколько позже, когда Силы Самообороны Техаса закончат, наконец, первую фазу развертывания и начнут осуществлять планы прикрытия, предусматривающие активную оборону на одних направлениях и проведение немедленных наступательных операций — на других. "Рио Гранде", однако, никаких приказов пока не получил, а потому, выйдя на крейсерскую скорость, продолжал движение к озеру Фишера, выпуская время от времени одиночных разведчиков, да штурмовики парами, чтобы "кони не застоялись".

* * *

Был соблазн самой "встать к штурвалу", но Лиза наступила на горло собственной песне и стоически наблюдала со своего "адмиральского насеста", как капитан де Батц приводняет громадину "Рио Гранде" на озеро Фишера. Сели мягко, что, впрочем, не удивительно: де Батц — который, умереть не встать, ко всему еще и граф д'Артаньян, — пилот толковый и опытный, к тому же не из истребителей, как Елизавета фон дер Браге, а из правильных судоводителей, с самого начала делавших карьеру именно на больших кораблях. — Внимание! Герметизация! — Есть герметизация! — Килевая галерея, что у вас? — Заделываем течь... — Поторопитесь, лейтенант! — Тяга... — Стоп машина! — Сбросить лаг! — Глубина 12.70. — Достаточно! Выравниваем по горизонтали. — Есть касание! — Приседаем! Отключить левитаторы! — Есть! — На плаву! — Сбросить якоря! — Кормовые пошли! — Палубная команда... — Носовые пошли... — Госпожа адмирал, — повернулся к ней де Батц, когда все наконец закончилось, — мы на воде! — Спасибо, капитан! — Лиза встала из кресла и улыбнулась капитану и остальным офицерам: — Благодарю вас, господа! Безукоризненно! Когда-то — и не так чтобы давно, — этим именно словом "наградил" ее адмирал Ксенофонтов, когда Лиза впервые в жизни пилотировала крейсер. "Гогланд" тогда показался ей легким в управлении, хотя и неимоверно огромным. Однако в артиллерийском крейсере 1-го класса было всего сто тридцать пять метров длины, а в "Рио Гранде" — если иметь в виду плоскость остойчивости, — триста семь. Как говорится, почувствуйте разницу! Лиза эту разницу чувствовала. Еще как чувствовала! Даже "Архангельск" — уж на что махина! — а этому левиафану, как говорится, едва до подмышки достает. Так что мастерство де Батца и слаженная работа операторов Центрального поста произвели на нее сильное впечатление. "Хорошая команда! Даст Бог, надерем задницу супостату!" — Пошли, коммандер! — кивнула Лиза Марии и первой направилась к выходу. Вообще-то, Мария не коммандер, а лейтенант-коммандер, что тоже не кот насрал. Была бы настоящей воякой, могла бы получить в командование корвет или эскадрилью. Лиза же получила, хотя и была в то время в одном с Марией звании. Капитан-лейтенант — это ведь тот же лейтенант-коммандер только в Себерии, а не в Техасе. Но и там, и здесь в большинстве случаев пахать за те звезды на погонах и пахать! Впрочем, Марии звание досталось "без боя". За красивые глаза, как говорится. Но и то сказать, Мария адъютант командира АУГ, вот и получила майорские погоны. Тем не менее, Лиза не жалела и не завидовала. Маша женщина умная, ученая и о жизни знает много такого, что не каждый настоящий коммандер может предъявить. И как адъютант хороша. Толковая, внимательная и... спину прикрывает. Так что не зря Лиза старалась, выбивая для подруги офицерский патент. Свой человек на борту, да еще и женщина — дорогого стоит! Они прошли к лифту, спустились на семь пролетов вниз и оказались на три метра ниже бронепалубы, в охраняемой зоне офицерской палубы. Продольный коридор, люк — вернее, распашная дверь — в переборке, высокий камингс, короткий переход до следующей противопожарной переборки, бортовой коридор, и вот она, вот — каюта адмирала: кабинет, спальня и салон. Путь, к слову, неблизкий, учитывая размеры корабля. Нормальная такая прогулка, минут на десять, если бегом не бежать. Ни Лизе, ни Марии этот короткий моцион никак не помешал. Целый день, проведенный в кресле, — на ровной попе, — утомит любого, тем более, двух энергичных женщин, привыкших к активному образу жизни. Так что "поцокать подковками" по стальному настилу коридора — оказалось не в тягость, а совсем даже наоборот. — Пообедаешь со мной? — спросила Лиза, переступая через камингз. Вообще-то, в обычное время это был не актуальный вопрос. Мария проводила с Лизой большую часть времени. Она и спала здесь же, в адмиральских апартаментах. Иногда даже в одной кровати с Лизой, — хотя и без "глупостей", — но чаще на раскладном диване в адмиральском салоне. И вещи ее личные находились здесь же. Так им обеим было проще во всех отношениях, но зато давало пищу для сплетен, опровергать которые не спешили ни Лиза, ни Мария. От них не убудет, зато никто в здравом уме не станет клеиться. Таков был план, но вмешались природа и обстоятельства: пути Марии пересеклись с путями коммандера Уго Устари, и лотарингская крестьянка, как здесь выражаются, впала в любовь. Ну, что сказать, этот высокий широкоплечий басконец, предположительно, мог заворожить любую женщину детородного возраста, стоило ему заглянуть ей в душу своими невероятно выразительными серыми глазами. Притом, командир 2-й штурмовой эскадрильи не был ни ловеласом, ни донжуаном. Нормальный мужчина правильной половой ориентации, никогда не злоупотребляющий своей очевидной харизматичностью того особого рода, которая гарантированно притягивает женское внимание. Отличный пилот, строгий командир, верный друг и веселый собутыльник. В общем, само совершенство, как внешне, так и по содержанию. И вот этот "офицер и джентльмен" встречает лейтенанта-коммандера Марию Бесс, и встреча эта походит на воздушный таран. Влюбился истребитель, — вероятно, впервые в жизни испытав чувство такой интенсивности, — но влюбилась и адъютант командующего АУГ. И всей разницы, что Уго Устари своих чувств не стеснялся и не скрывал, а вот Мария, которой на самом деле было лет под сорок, вела себя с истребителем, как какая-нибудь гребаная снежная королева. Холодна, снисходительно иронична и плохо предсказуема. Раскрывалась Мария только перед Лизой. Так что одна Лиза доподлинно знала, что эмоции, испытываемые подругой — это не результат воздействия на биохимию здорового женского организма вечного, как мир полового инстинкта. Вернее, не только его. Душой Марии овладело большое чувство, границы которого простирались далеко за пределы полового влечения. То есть, понятное дело, без секса тут никак было не обойтись, но Мария была терпелива. Ее выдержке могли позавидовать и видавшие виды фронтовые пилоты. Поэтому — пусть и ненамеренно, то есть, не имея на то никаких оснований, кроме дурного характера, разумеется, — Мария из Уго только что веревки не вила. Впрочем, иногда, если служба не препятствовала, могла и дать. Ну, не железная же она, в самом деле! Самой-то, поди, тоже хочется! — Пообедаешь со мной? — спросила Лиза, но, оглянувшись мимолетно на подругу, поняла, что, спрашивать-то и не о чем. — Извини, — коротко ответила Мария. Она была права, разумеется. Когда в следующий раз им с Уго выпадет случай провести ночь вместе, да еще и не в стальных недрах авиаматки, а в нормальной гостинице на берегу? Должно быть, не скоро. Так что, как говорили латеняне, "карпэ диэм", "лови момент!" А не то пожалеешь потом, но будет поздно. — Иди уж! — улыбнулась Лиза. — Только учти, мы в резерве Ставки. Нас могут двинуть в любой момент. Услышите сирену, зайчиками обратно в нору. Oh, tu sais ce que je veux dire ! — Я тебя понимаю, — кивнула Мария и, развернувшись, пошла по своим делам. А Лиза, которая не хотела созывать большое застолье, пообедала в компании капитана Батца и командира авиакрыла полковника Рипли, написала пару писем, поговорила по телефону — с берега как раз протянули кабель, — с Надей и Рощиным, прочла несколько шифровок, пришедших на ее имя, и решила немного проветриться перед сном. Она поднялась на лифте на самый верх, то есть, почти на самую крышу пятнадцатиметровой башни острова, и вышла на круговую галерею, расположенную всего на пару метров ниже радиодекторного поста. "Да, — констатировала Лиза, повторив чью-то крылатую фразу. — Тут вам не здесь!" "На улице" было жарко. И это еще мягко сказано. "Восемьдесят шесть градусов по Фарингейту это же... — пересчет "фарингейтов" в "цельсии" получался у нее пока не слишком хорошо. — Это... Это... Да, точно! Это тридцать градусов тепла! А дело, между прочим, уже к ночи!" Она вдохнула теплый влажный воздух, ощутила гамму каких-то незнакомых ароматов, и улыбнулась, окинув взглядом темную озерную гладь — кроме "Рио Гранде" на воде находились всего лишь несколько кораблей, — и освещенные заходящим солнцем причальные башни аэрополя в Пот Крик. Различила очертания тяжелого крейсера и попыталась его опознать. Однако не успела, потому что буквально в следующее мгновение, это стало уже неважно. Что-то происходило за ее спиной, что-то неправильное и оттого опасное по определению. "Твою ж мать!" — Лиза стремительно оглянулась и увидела идущего к ней энсина. Все, вроде бы, правильно. Младший офицер нес папку с документами, прижав ее левой рукой к боку. Лиза его не узнала, но на "Рио Гранде" две тысячи триста пятьдесят членов экипажа. Иди познакомься со всеми за те несколько недель, что прошли с того момента, как она поднялась на борт авиаматки. Так что и с этим все было в порядке, как и с тем, что энсин наверняка представился морпеху охраны, который остался в тамбуре около лифта, чтобы не нарушать приватность, в которой нуждалась командир. И все-таки чутье на опасность не ошиблось. Офицер успел сделать всего один шаг к Лизе, а она уже знала, что с ним не так. Его шаг неожиданно стал "громким". Он "зазвучал". Эенсин выдал себя тем, что шел слишком тихо. Так тихо, что за обычным корабельным шумом его было невозможно услышать, однако в тот момент, когда Лиза обернулась, он перестал "скрадывать" шаг. И это было уже более чем подозрительно, не говоря уже о том, что среагировал он на движение Лизы слишком быстро для обычного нетренированного человека и слишком спокойно для молодого младшего офицера, идущего к адмиралу с рапортом, отчетом или с требующими срочной подписи документами. Дальнейшее происходило именно по тому сценарию, который стремительно нарисовало Лизино воображение. Энсин сделал еще несколько шагов вперед, приблизившись к Лизе слишком быстро и слишком близко, если исходить из устава и практики его применения, вскинул руку к козырьку фуражки, отдавая честь, но в то же время занося руку для удара, и ударил. Однако, не зря говорится, предупрежден, значит вооружен. Лиза удар предвидела и парировала предплечьем левой руки. Так что эффект внезапности пропал в туне, и из преимуществ у нападающего остались лишь мышечная масса, которая у мужчин, — тем более, у тренированных мужчин, — заметно превосходит женскую, физическая сила и умение драться. Ну, то есть, так бы все и обстояло, будь на месте Лизы какая-нибудь другая женщина, пусть и одного с ней роста. Но нападавшему не повезло. Вернее, его подвело отсутствие объективной информации о той, кого он должен был убить или покалечить. Поэтому он не знал, что, на самом деле, Лиза женщина не только высокая, но и крепкая, тренированная и неплохо подготовленная к таким вот жизненным неожиданностям, как эта. Лиза парировала первый удар нападавшего и сама, не раскачиваясь, нанесла удар правой. Энсин среагировал практически мгновенно и попытался уклонится, так что кулак Лизы ударил его не в переносицу, а в скулу, да и то по касательной. Тем не менее, противника ощутимо качнуло, а Лиза, которую последние два года кто только не тренировал, включая, разумеется, и самого Рощина, продолжила атаку, не позволяя офицеру — или кто уж он там был — разорвать контакт. Она наседала на него, нанося короткие, без замаха удары, то левой, то правой рукой, а то и коленом. Парировала такие же короткие и резкие выпады энсина, и, стремительно наращивая темп, искала возможность ударить его головой в лицо. Секунду-другую продолжался этот скоротечный, — как все еще надеялась Лиза, — поединок, и тут ударил колокол громкого боя. Разумеется, никакого колокола не было и в помине. Взвыла тревожная серена, и это разом перечеркнуло надежды Лизы на то, что кто-нибудь услышит звуки рукопашного боя на верхней галерее острова и придет ей на помощь. Не услышат и не придут, а сукин сын между тем провел нетривиальную связку — что между прочим указывало на отличную подготовку, — разорвал контакт, отскочил в сторону и назад и выхватил нож. У Лизы оружия не было. Ни ножа, ни пистолета. Она адмирал и находится на борту своего флагмана. Зачем же ей вооружаться? Незачем как будто. Однако теперь выяснялось, что есть зачем, но задним числом проблемы не решаются. Впрочем, нож не револьвер. С огнестрелом на такой дистанции ей было бы не справиться, но вот с холодным оружием можно было попробовать. Жаль только, что противостоял ей не любитель, а крепкий профессионал. Поэтому за следующие пару минут он погонял Лизу в полное свое удовольствие. Ранить не ранил, хотя пару-другую царапин все-таки оставил и мундир адмиральский в нескольких местах распорол. В принципе, Лиза уже поняла, что, если не предпримет сейчас же какого-то решительного шага, дела ее плохи. Долго она в этом спарринге не продержится. Но единственное решение, которое пришло ей в голову, панацеей тоже не было. Прыгнуть через перила ограждения вниз, надеясь на то, что успеет зацепиться за ограждение открытого мостика, не казалось безумием только потому, что безумием являлось сейчас и все остальное. Однако, к счастью, прыгать не пришлось. Лиза продержалась достаточно долго, чтобы серена тревоги из фактора, способствующего нападению, превратилась в причину Лизиного спасения. Как выяснилось позже, морпехи, охранявшие вход на Центральный пост, видели, как Лиза поднимается наверх, и очень удивились, когда адмирал не спустилась вниз, сразу же как только завыла серена колокола громкого боя. Один из них тут же поднялся наверх, обнаружил в тамбуре убитого сержанта и, сообразив, что дело пахнет керосином, достал табельный кольт и выскочил на галерею. Там он стал невольным свидетелем того, как махается госпожа адмирал с каким-то неизвестным энсином, вооруженным к тому же ножом. Морпеха учили в таких ситуациях действовать быстро, решительно, и не рассуждая. Ну, он так и поступил, выстрелив противнику в левое плечо. Оно как раз находилось чуть в стороне от тела Лизы. Впрочем, впопыхах морпех промазал, и вместо плеча влепил энсиму девять грамм свинца прямо в сердце. По идее, этой же пулей он запросто мог уложить в гроб и Лизу, но ей повезло. Пуля вошла вражине под лопатку, встретила на пути ребро, а на выходе грудную кость и стальную бляху дежурного офицера штаба, и потеряла всю свою энергию, лишь несильно, хотя и болезненно толкнув Лизу в правое плечо. В результате, ранка получилась ерундовая, даже кровопотери не произошло. "Отделалась легким испугом," — констатировала Лиза, наскоро осмотрев и ощупав саму себя там, куда дотягивались руки и достигал взгляд. — Молодец! — похвалила она морпеха, который явно находился в состоянии прострации после того, как понял, куда именно он попал. — Ну, будет, будет! — хлопнула она парня по плечу. — Пошли быстренько на центральный пост!

* * *

В рубке царило оживление определенного рода. Лиза еще не успела понять, что тут произошло, — она только что вышла из лифта, — но одно ей стало ясно с первого взгляда: ничего хорошего не случилось. Офицеры, занятые какими-то срочными делами, были настолько поглощены своей невразумительной суетой, что умудрились даже прозевать появление командира. — Коммандер! — повысила голос Лиза, имея в виду второго пилота авиаматки коммандера Биспема. Пилот обернулся на ее голос, за ним повернулись к Лизе еще несколько голов. И, конечно же, все увидели, в каком удручающем состоянии находятся адмирал и ее форма. Поглядеться в зеркало Лиза, разумеется, не успела, — не до того было, — но предполагала, что выглядит более чем "живописно". — Господа, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно, — комплименты я с удовольствием выслушаю как-нибудь в другой раз. Сейчас же я хочу знать, что происходит. Коммандер, прошу вас! — Прошу прошения, госпожа адмирал! — Карл Биспем не только хороший пилот, в чем Лиза успела убедиться за прошедшие дни, но и образцовый флотский офицер, что предполагает среди прочих достоинств быструю реакцию и способность соображать в темпе реального времени и под сильным давлением. — Разрешите доложить, мэм! Взрыв на второй технической палубе. Разбит силовой трансформатор распределительной станции. Обесточены отсеки с седьмого по одиннадцатый, отключился подъемник правого борта. Ремонтная группа собирается на третей палубе. — Причины известны? — у Лизы, учитывая нападение, было плохое предчувствие, но она не хотела высказываться раньше времени. — Нет, мэм! Могу я поинтересоваться?.. — Нет, — покачала она головой. — Не сейчас, позже! Давешний морской пехотинец уже вызывал подмогу. Лиза приказала ему связаться с группами охраны и контрразведки. Так что убитым лазутчиком, — а Лиза не сомневалась, что это был именно засланец, — займутся спецы, и отвлекать на эти глупости офицеров Центрального поста было бы глупой расточительностью. — Я хочу знать все, что делается на авианосце. Буквально все. С этими словами Лиза проследовала к адмиральскому креслу. Подошла, села, включила пульт. Надела на голову гарнитуру с микрофоном и телефонами и только после этого наконец закурила. Информация пока поступала путанная, если не сказать противоречивая, но Центральный пост работал нормально, — хоть и несколько суетливо, — и Лиза не видела причин вмешиваться. Она лишь подозвала кивком какого-то молоденького второго лейтенанта и попросила в полголоса, чтобы он вызвал стюарда и приказал принести ей чашку крепкого кофе. После этого она сидела молча. Курила, просматривала по телеграфному короткие сообщения, появляющиеся на двух из трех мониторов, слушала переговоры постов и думала о том, что ей опять сказочно повезло. Не оглянись она вовремя, получила бы удар ножом, и на этом, пожалуй, ее эпопея и закончилась бы. Это — бесспорно. Вопрос, однако, состоял в том, отчего она вдруг насторожилась? "Почувствовала движение?" Возможно, что и так. Почувствовала движение, но не услышала шагов, вот ее подсознание и встрепенулось. "Так? Но почему вообще кому-то приспичило меня убивать?" Ответ не замедлил прийти вместе с сообщениями аварийных групп. Сомнений не оставалось, взрыв трансформатора — чистой воды диверсия. Но, если на "Рио Гранде" действовали диверсанты, то, во-первых, это были мексиканцы — и тогда понятными становились мотивы "вредителей и шпионов", а во-вторых, получало объяснение покушение на ее жизнь. Судя по всему, мексиканцы боялись ОУГ-3 и, не будучи уверенными, что смогут справиться с авианосцем и эскадрой в открытом бою, попробовали вывести их из игры другим, но не менее эффективным, если разобраться, способом. "Не вышло... Пока!" Один диверсант был мертв, и контрразведка пыталась сейчас выяснить, кто он такой на самом деле и как попал на корабль. Скорее всего, если и узнают, то не сегодня и не завтра. Длинная история, не говоря уже о том, что мутная. Но найдут особисты ответы на эти и другие вопросы, или нет, для авиаматки и ее командира это особого значения не имеет. Во всяком случае, пока. А вот двое — возможно, их было больше, но точнее никто сказать не мог, — так вот двое диверсантов оставались на свободе и найти их будет ой как непросто. Это даже на сравнительно небольшом бриге, каким являлась "Звезда Севера" оказалось той еще головной болью. Что же говорить об огромном авианосце? Лиза приказала ввести на всех кораблях эскадры усиленное патрулирование и охрану и запретила командирам кораблей перемещаться в одиночку. Мера непопулярная, но лучше так, чем потерять лучшие кадры. Сама Лиза тоже зареклась гулять в одиночестве. И не потому, что испугалась, хотя и испугаться в такой ситуации не позор. Слишком велика была ответственность командира АУГ, вот в чем дело. Дурить ей теперь запрещал устав.

* * *

В Себерии говорят, что два занятия одинаково паскудны: ждать и догонять. Справедливое наблюдение. Однако в условиях военного времени ожидание определенно превращается во что-то особенно паршивое. Во всяком случае, по ощущениям Лизы, все обстояло именно так. Но делать нечего: она человек военный и подчиняется приказам. Так что, если высокое начальство велит ждать, сиди на ровной попе и не рыпайся! Только не забудь сначала сказать: "Есть, сэр! Да, сэр! Так точно, сэр!", потому как субординация, дисциплина, командная вертикаль. Лиза все это понимала и делала то, что должно. В том числе, и ждала. Не сказать, чтобы в охотку или хотя бы терпеливо, — куда уж тут при ее-то темпераменте! — но все-таки молча. А приказ пришел только на следующий день, ближе к вечеру. Да и то не сразу. Сначала Полевой Штаб Центрального Командования в Мидланде сообщил о том, что, задействовав торговые и пассажирские суда, даже не сменившие из-за спешки гражданские опознавательные знаки на армейские, противник высадил десант на шоссе номер 10 между Сарагосой и Фортом Стоктон и на дороге 285 севернее Сандерсона, развивая наступление на все тот же злосчастный форт, который — увы — давно уже не крепость. Учитывая рельеф местности, десятое шоссе являлось лучшей рокадой на огромном протяжении границы от Эль Пасо до Сан-Антонио, так что своей диверсией мексиканцам удалось нарушить движение на важном участке этой стратегической дороги, не говоря уже о том, что десант угрожал ударом в тыл по ключевой приграничной позиции в Форт Девис. Разумеется, речь не шла о захвате Форта Стоктон. Такой большой кусок был мексиканцам, оторванным от основных сил и баз снабжения, попросту не по зубам, тем более, что к городу выдвигались резервы с востока от Гирвина и с севера от Монаханс. Тем не менее, обстановка там сложилась тяжелая. Действия десанта поддерживала авиация, оперировавшая с неизвестных техасцам аэрополей, расположенных, по-видимому, где-то восточнее Лас Бандейяс. И кроме того части 2-й мексиканской армии ударом от Эл Парвенир на Форт Хэнкок прорвали линию обороны 3-го корпуса Сил Самообороны и быстро продвигались в направлении все того же злополучного шоссе номер 10. Такая вот оперативка. Ознакомившись с шифровкой, Лиза ожидала получить немедленный приказ на выступление. Логика событий, как будто, подсказывала двинуть АУГ-3 куда-нибудь туда, в район Форта Стоктон, но, как выяснилось, у Центрального Командования имелись свои резоны, делиться которыми с нижестоящими командирами, генерал Рунк не пожелал. Однако ближе к ночи, — точнее, в двадцать два двадцать семь по местному времени, — Лиза получила наконец долгожданный приказ. Впрочем, приказ этот, к ее немалому удивлению, посылал эскадру гораздо восточнее района, в котором развернулось сейчас ожесточенное сражение, а именно к каньону Сан Педро. Выдвинулись ночью и пошли на юго-юго-запад, следуя на минимально возможной высоте вдоль русла Пекан Крик до Баркс Крик и затем над узкой, едва видимой — по словам навигатора — и при свете дня рекой Конхо Кристабаль, затем вдоль Южной Конхо и уже на рассвете по реке Дьявола до ее слияния с Рио Гранде. Ночь была светлая — чистое небо, яркая луна, — но смотреть было практически не на что: внизу лежали низкие, сильно изрезанные скалистые горы и узкие ущелья. Безрадостный пейзаж. Впрочем, как и везде в этих краях. В шесть часов утра эскадра подошла к заполненному водой из реки Рио Гранде каньону Сан Педро, и корабли, включая, разумеется, и авиаматку, стали садиться на воду. В восточной части озера и глубины позволяли, и расстояния между берегами. В воздухе остались только фрегаты охранения, барражировавшие на высотах от пятисот метров и до полутора километров. Места здесь — по обе стороны границы, — были малозаселенные. Пустыня, бездорожье, — хотя кое-где на высоких берегах каньона, превратившегося в озеро, виднелись фермы. Где вода, там и жизнь, не так ли? Лиза стояла на открытой галерее под дальномерным постом, практически на том же самом месте, где вчера ее чуть не прибил мексиканский говнюк. Стояла, облокотившись о поручни, смотрела на то, как садится на воду крейсер "Ред-Ривер", курила и думала о том, что это уже вторая ее война в этом мире и в этом теле. И в самом деле, за неполные три года она умудрилась поучаствовать в двух войнах и двух невероятных по сложности и крайне опасных экспедициях. При этом она столько раз рисковала жизнью, что абсолютному большинству людей такого и в страшном сне не приснится. Однако в "сухом остатке" скорее удовлетворение, чем наоборот. Ей такая жизнь нравилась, вот в чем дело. "Больная на голову баба, вот как это называется!" — подумала она и сама же удивилась отсутствию "накала". Хотела она того или нет, но привычные формулы осуждения звучали в ее случае фальшиво. Во всяком случае, когда их бралась произносить она сама. От "посторонних" мыслей, так похожих на рефлексию, ее отвлек низкий гул идущего на взлет штурмовика. Чуть сплюснутый по вертикали "бакеро-4М" промчался по бронепалубе справа налево, рыкнул, скачком набирая скорость, и, резко оторвавшись от полосы, рванул на запад в сторону реки. Промчался над водой, набирая скорость и высоту, и вскоре исчез, скрытый рельефом местности. А за ним шел уже следующий "бакеро" со сдвоенным килем, обрамляющим четырех-лопастной толкающий винт. Этот совсем неплохой штурмовик был чисто техасской разработкой и, уступая кочам и матадорам в скорости, отличался надежностью, огневой мощью и впечатляющей грузоподъемностью. Шестьсот килограммов бомбовой нагрузки и три пушки, две 23-мм крыльевые и одна 37-мм фюзеляжная. В общем есть, чем поохотиться, но увы, Лиза в этом спорте больше не участвовала. А жаль. На таком монстре она бы "погарцевала" со всем удовольствием, но адмиралы на штурмовиках не летают. Увы. Лиза вздохнула, затушила окурок в стальной, герметически закрывающейся пепельнице, и пошла к себе в каюту. Ночью она не спала, и сейчас — пока не упал на голову очередной приказ, имело смысл отдохнуть. Однако поспать удалось всего-ничего. Два часа сна — разве это отдых?

* * *

Связной скутер из Сан Антонио прибыл в одиннадцать часов утра. Офицер в ранге майора сухопутных войск доставил Лизе приказ Центрального Командования и лично провел брифинг для старших офицеров эскадры, собравшихся в предполетной комнате 1-го эскадрона. Дела на фронте, если судить по словам майора Лорда, складывались неважно. — Начали мы неважнецки! — признал майор, подходя к карте. — Мексиканцы наступают, и нам пока не удается не только повернуть их движение вспять, но хотя бы притормозить. Что ж, такое признание дорого стоит. Лиза это отметила про себя, но комментировать не стала. Это был не ее "танец", если вы понимаете, о чем идет речь. Да и не виноват майор в том, что генералы, как всегда, подготовились совсем не к той войне, которая случилась на этот раз. Между тем, посланец Полевого штаба продолжал говорить, скупо иллюстрируя свои слова движением указки по карте, отображающей техасско-мексиканское пограничье. Говорил он спокойно, ровным тоном, не позволяя эмоциям выйти наружу. Короткие фразы, четкость изложения мыслей. Нормальный "штабной" язык. — Разведывательный отдел штаба, — перешел он, в конце концов, к изложению задач, поставленных перед эскадрой, — полагает, что мексиканская авиация действует с неизвестных нам баз, расположенных к югу от дороги номер 80Д в треугольнике, образованном Колониа Прогрессо, Макловиа Хереро и Тьеро Бланко. Таким образом, задачей АУГ-3 является вскрытие и уничтожение этих баз. Лиза посмотрела на плоский треугольник, двумя сторонами которого являлись дороги номер 80Д и 16, и площадью где-то под сто пятьдесят квадратных километров и мысленно покачала головой. — Почему именно там? — спросила вслух, доставая из портсигара очередную папиросу. — По расчетам направлений и дальности, мэм, — пояснил майор. — Плюс наличие дорог... — Дороги — это хорошо, — кивнула Лиза, продолжая изучать карту. — Какова площадь треугольника? — обернулась она к флагманскому штурману капитану Уоррену. — 100 миль или больше? — Порядка ста двадцати, мэм, — сразу же ответил навигатор. — 120 квадратных миль горной местности, — озвучила Лиза свои сомнения, — изобилующей глубокими каньонами и руслами высохших рек... А что насчет каньона... Как его там? Она встала и подошла к карте. — Эль Гранеро, — прочла Лиза название. — Может быть, проверим заодно каньон Эль Гранеро? — Там сейчас должно быть много воды, — подтвердил ее мысль флагманский штурман, — глубины позволяют держать наплаву даже большие корабли. — Далековато для штурмовиков, — высказал сомнение майор. — Если только у них нет авиаматки, — пожала плечами Лиза. "А ведь хорошая идея! — кивнула она мысленно. — Для штурмовиков дистанция, и в самом деле, предельная. На таком плече особо не развернешься. А вот для тяжелых кораблей 300 км не расстояние. И что, если мы ищем не там и не то? Что если это не аэрополе с взлетной полосой, заточенной под штурмовики, а заполненный водой каньон, превратившийся в горное озеро. Пара старых конвойных авианосцев, несколько кораблей прикрытия, и вот оно вам аэрополе подскока у самой границы или даже уже за ней!" Мысль показалась здравой, попытка — многообещающей, и Лиза решила начать рейд эскадры именно с каньона Эль Гранеро. В худшем случае, она потеряет на этом несколько часов времени и энное количество горючего, а в лучшем — разом сорвет весь джекпот!