| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— "Что это?" — насторожился дракон.
— Маскировка — иллюзия, которая скроет тебя от лишних глаз и ненужных проблем. Но помни — самая мощная иллюзия начинается с тебя, когда ты сам веришь в то, что видишь...
Вытянув шею и прикрыв глаза, Тоги чутко принюхался к таинственной жидкости, а потом одним махом опустошил колбу. Содержимое его не пугало — драконы устойчивы к отравам, к тому же после битвы в Гиеньей Гриве Тоги заполучил иммунитет к яду виверна, который раньше нес для молодого дракона существенную опасность. Проглотив зелье Тоги никаких изменений не отметил, по крайнем мере сразу. Кивнув на прощанье матушке Миртэй, он преспокойно отправился в свою клетку.
Он улегся на примятый лежак из старой соломы, решив вздремнуть, но сон никак не шел. Поднявшись на ноги, Тоги покрутился на месте, как пес и вновь попытался улечься, но отчего-то ему стало еще неуютнее и беспокойнее.
Решив не мучиться более, дракон выбрался из клетки и, подчиняясь ставшему привычным уже притяжению, побрел в сторону кибитки Джилл. Подойдя к открытому настежь окошку, принюхался и, убедившись, что девушка мирно спит в своей постели, занял свой пост в ближайших кустах.
Тоги всегда умел застывать, будто каменный, и мог просидеть недвижно несколько часов — необходимый навык для охотника, только теперь сидеть тихо у него никак не выходило. Тело постоянно передергивало: зудело под кожей, а по конечностям проходили неконтролируемые волны мелкой дрожи. Тоги злился на себя, решив, что просто перенервничал и устал. Он пытался совладать с собой и даже не заметил, как к кибитке его подруге бесшумно приблизилась невысокая тень.
Предупреждающее храпение Молодого заставило Тоги отвлечься от безрезультатной борьбы с собой. На откидной подножке кибитки стоял Глобер и настойчиво стучал в дверь.
— Открой, — требовал он, барабаня узловатыми пальцами по натянутой на деревянный каркас коже. — Открывай, Джилл, мне нужно поговорить с тобой.
Обнаружив незваного гостя, Тоги весь напрягся и подобрался, словно перед прыжком. Два хищных алых огня просветили листву импровизированного прикрытия. А карлик, тем временем, не унимался, стучал и требовал все настойчивее, пока ему, наконец, не открыли.
— Уже поздно, Глобер, — прозвучал из глубины кибитки сонный голос. — Я спала уже...
Джилл затянулась сладким зевком, но карлик сердито бросил ей.
— Выходи, живее!
— Ладно...
Спустя миг девушка спрыгнула с подножки на траву. Кутаясь в длинную накидку, взглянула на позднего гостя сверху вниз. Притаившийся рядом Тоги напрягся, чувствуя, как деревенеют от напряжения мышцы, а в кровь начинает кипеть от ярости. Ноздри судорожно двигались, тянули воздух, заставляя дракона звереть от того, что такой желанный, манящий запах Джилл мешался то и дело с неприятным, раздражающим духом чужого мужчины.
— Тянуть я не буду, скажу прямо, — начал было Глобер, и тут же обернулся, чувствуя на себе чей-то недобрый взгляд; дракона он не заметил, поэтому, списав подозрения на волнение, поспешил продолжить. — Я беру тебя в жены, но, свадьбу играть не будем. На днях пригласим священника из Паны и покинем цирк.
— Покинем? — в голосе Джилл отчетливо прозвучало непонимание.
— Безусловно. Фирапонта слишком опасна, чтобы оставаться тут. Я все решил...
— Решил? — Джилл раздраженно тряхнула короткими волосами. — А как же я? Как же мое мнение? Я не хочу покидать цирк, да и согласия тебе пока не давала.
— Согласие? — надменно фыркнул Глобер, приблизившись к девушке ухватил ее за руку и заставил склониться к себе. — Посмотри на себя! Кому ты нужна? Безродная беззубая циркачка! Ты должна благодарить небо за то, что такой обеспеченный человек как я снизошел до тебя!
— Ты мерзкий человек, не зря боги наградили тебя соответствующим обликом, — не став терпеть обиды, язвительно прошипела Джилл.
Глобер тут же побледнел от злобы и дернул свою несостоявшуюся невесту за руку, отчего та чуть не упала наземь... Это стало последней каплей. Тоги со скоростью молнии выпрыгнул из укрытия и, рыча, накинулся на соперника. Встретившись лицом к лицу с разъяренным драконом, тот завопил, но голос сорвался на предательский сиплый писк. Огромные челюсти разомкнулись, скрывая голову Глобера за частоколом зубов, но тут же застыли, так и не сомкнувшись до конца, повинуясь высокому и испуганному окрику Джилл.
— Что ты делаешь! Остановись! Перестань сейчас же...
Не смея ослушаться, Тоги выпустил из пасти голову жертвы. Бездыханное тело карлика рухнуло на траву, окрасив ее алыми каплями, брызнувшими из распоротых острыми клыками висков.
— Ты убил его! — оттолкнув опешившего дракона, девушка кинулась к распростертому телу горе-жениха. — Как ты мог!
"Да жив он, — с уверенностью заявил Тоги, — вырубился просто"
— Вырубился? Он весь в крови и не дышит! Ты жестокое чудовище, Тоги...
"Значит, я чудовище?" — дракон раздраженно хлестнул себя хвостом.
Возможно, он и впрямь поступил с проклятущим карликом слишком сурово. Возможно, он не заслужил похвалы, даже за то, что вступился за честь понравившийся девушки. Все возможно... Только резкие слова Джилл больно кольнули в самое сердце. Ревность тут же сменилась обидой и разочарованием. "За что? Несправедливо!"...
Смерив циркачку похолодевшим взглядом, Тоги угрюмо побрел прочь. Сообразив, что зря обидела дракона, Джилл умоляюще взглянула ему вслед, но тут же склонилась к застонавшему Глоберу. Слава небу карлик не погиб — отделался парой рваных ран на голове.
Вот она, ревность дракона... Подоспевшая на происшествие матушка Миртэй, охнув, присела возле раненного. Прошептав пару заклинаний, махнула рукой паре ждущих в стороне мужчин-циркачей:
— Отнесите его в мой фургон. А ты, — холь строго посмотрела на перепуганную, бледную Джилл, — вертихвостка, смотри у меня! Иди, ищи теперь своего ревнивого поклонника...
* * *
Каждый сам по себе — так звучал их негласный договор, поэтому в Пану Сим отправился один. Юноша собирался отыскать там старых знакомых и дальнюю родню — всех тех, кто милостью небес мог остаться в живых после колдуньиных изуверств.
Фиро появляться в городе не спешил. Рыская по окрестным дорогам он вспоминал все знакомые с детства потайные тропы, укрытия и пути. Иногда память подводила, но утончившееся чутье уверенно вырывало из помутневших воспоминаний запахи прошлого, тянущиеся здесь ото всюду: от дорожной пыли, от лежащих в траве валунов, от старого погоста на севере поселения, от буковой рощи на востоке, даже от людей, которых он старался сторониться, пахло чем-то неуловимо знакомым, почти родным. Запах родины...
Покрутившись вокруг Паны, Фиро направил коня по старой дороге, что вела к его дому. Он не питал иллюзий — Сим рассказал, что от неприступного замка Араганы за прошедшие десять лет не осталось даже камня. Только слова — одно, а реальность — совсем иное. И даже стойкий и хладнокровный Фиро не смог удержаться от острой боли, пронзившей сердце при виде заросшей бурьяном поляны, на краю которой сиротливо торчала одна из построек бывшей псарни. Небольшой сарай с просторным чердаком наверху — раньше там держали старых, израненных на охотах, доживающих свой век животных, а под крышей складывали солому для подстилок. Из-за сарая и теперь тянуло прелой соломой и псиной.
Спешившись, осторожно и бесшумно Фиро приблизился к постройке. Несколько минут он прислушивался и принюхивался — людей поблизости не было, по крайней мере живых. Из открытых ворот псарни отчетливо тянуло мертвячиной. Запах, правда, был старым и трупа, источавшего его, скорее всего уже не имелось в наличии.
Решив проверить догадки Фиро шагнул внутрь. Тихо прошел мимо открытых настежь клетей, чувствуя, как многолетний песий запах окрасился кровавыми нотками. Не удивительно — там и тут на полу виднелись темные пятна въевшейся в дерево крови. "Первым делом она перебила всех собак..." — проплыли в памяти слова из рассказов Сима.
Несколько высушенных временем мумий валялось в дальнем углу: от них не осталось почти ничего — невесомые клочья белой шерсти на пожелтевших костях.
Оторвав взгляд от мумий, Фиро насторожился — людской запах отчетливо выбивался из сонма других. Парень крутанулся на месте, отыскав источник, заглянул в одну из клетей. Там кучей лежали человечьи кости — достаточно свежие, хоть и полностью обглоданные от мяса.
Фиро подошел, протянул руку, вытягивая из-под них алый медальон, с которого на него равнодушно взглянула золотая кроличья морда. Уже собравшись швырнуть вражескую побрякушку обратно, наследник Араганы замер, чувствуя спиной чей-то пристальный взгляд.
Ему позволили развернуться, но когда рука медленно потянулась к рукояти одного из мечей, воздух завибрировал от утробного рычания. За спиной, перегородив выход из сарая, стоял пес — белоснежный и громадный, как снеговая сопка. Он глухо ворчал, скаля кривые, чуть желтоватые клыки, но уши при этом не жал и даже хвостом чуть повиливал.
Фиро спокойно опустил руку — в тот момент меч был ему ни к чему. Он пристально вгляделся в изумрудно-зеленые глаза зверя; внимательный взгляд скользнул по косматой шее и остановился на запутавшемся в шерсти обрывке ожерелья из резных деревянных бусин. Этот нелепый подарок пес получил когда-то от Йоши — так что вариантов не было...
— Трава, это ты? — Фиро вытянул перед собой руку и присел на корточки. — Помнишь меня? Иди сюда. Ко мне.
Зверь перестал рычать и, тихо поскуливая, подошел к человеку. Мелко виляя зажатым под задними ногами хвостом, непонимающе обнюхал воскресшего из мертвых хозяина, чуть не свалив его на пол. Убедившись, что перед ним живой и настоящий Фиро, могучий араги радостно взвизгнул и повалился кверху брюхом на доски заброшенной псарни.
— Прости, Трава, я всегда был плохим хозяином, — Фиро задумчиво похлопал пса по мощной груди. — Буду исправляться...
В памяти вновь проступили воспоминания, потекли потоком, потянулись нескончаемой чередой.... Три щенка, которых подарил ему отец, возятся в траве у ног: Фиро совершенно точно помнил их имена — Весна, Заря и Трава... Безразличие и обида. Надменный, высокомерный взгляд брата Айзе, которому отец отдал лучшего боевого коня, а не каких-то бестолковых щенков... Злоба, обида, зависть — глупые детские реакции на то, что кто-то получил больше, чем ты сам.
Как же глуп он был тогда. Обижался на отца, завидовал старшему брату, не слушал друзей. Ведь все было: и семья, и дом, и друзья, и цели, и мечты. А потом все исчезло, цепью ускользнуло во тьму, сгинуло в беспощадных и жадных пальцах Клодии...
Из глубин небытия четко возник образ Айзе. Старший брат — широкоплечий, темноволосый, высокий, в дорогой сверкающей броне... Так обычно рисовали легендарных героев на книжных гравюрах. "Айзе, дурак, зачем ты связался с Клодией? Чего хотел? Вечной жизни и вечной славы?" — глаза задумавшегося о прошлом Фиро мрачно сверкнули. Он вспомнил, как проклятая колдунья подмяла под себя, приручила Фирапонту, как собрала избранный круг, в который пришли те, кто не смог совладать с собственным тщеславием. Даже невероятно умный и проницательный Шайя не устоял.... Один Фиро не повелся на обещания колдуньи, не поверил, за что поплатился — под страхом смерти друзей взял вину за многочисленные ритуальные убийства на себя. Но все было тщетно — такие, как Клодия, слова не держат. Юта и Йоши погибли, ибо ничто уже не могло их спасти. Смертельная цепь звякнула, потянулась, утаскивая в небытие всех: друзей, брата, родителей, а потом и половину Фирапонты...
Ощутив, как сердце сдавило старой болью, Фиро вновь мысленно напустился на брата: "Безмозглый, Айзе! А Юта, наивная, влюбилась в тебя, за что и пострадала — попалась на глаза Клодии, а ты, братец, даже не смог защитить ее. Ты ведь ее любил...."
Внутренний монолог тут же оборвала злая мысль: нельзя перекладывать вину на других — всегда виноват ты сам. Только ты сам! Сначала свою любовь сохрани, а потом учи и осуждай остальных...
Старший брат тут же исчез из воспоминаний, уступая место образу любимой. Таша... Такая искренняя и верная в своей любви, такая красивая в своей робости и простоте. Он чуть не убил ее там, в лаПлава, но она простила и полюбила его. Она всегда тянулась к нему, обжигая, заставляя все внутри разрываться от желания ответить на ее порывы... Темные глаза Фиро болезненно сощурились. Как же ее не хватает! Но, пока жива Клодия, он никогда, ни под каким предлогом не посмел бы взять ее с собой в Фирапонту...
Решив не давать волю чувствам, Фиро поднялся и, свистнув пса, направился к распахнутым воротам сарая. Заметив, что у дверного проема валяется соломенная шляпа с бахромой, подобрал ее и надел, желая скрыть лицо. Трава возмущенно тряхнул головой, громко фыркнул — прежним владельцем шляпы был тот несчастный, чьи кости валялись теперь на соломе в глубине постройки.
Фиро брезгливость питомца не тронула. Остановившись во входном проеме он внимательно оглядел окрестности. Вот она — родная земля, как на ладони. Земля, защищать которую он должен был от рождения. И он выполнит свой долг. Только чтобы избавить Фирапонту от скверны, придется здорово потрудиться. Придется выманить крыс из норы в Пане и передушить по одной, или даже всех скопом. А чтобы выманить, придется лишить их еды, значит, с этой минуты ни одного ритуального убийства в Фирапонте произойти не должно...
Крысы... Фиро стиснул зубы, ощущая, как звенит в голове пульсирующий ком ярости. Десять лет небытия не прошли даром — теперь терпения и выдержки Фиро хватало с лихвой. Нарождающиеся всполохи лишних эмоций тут же погасила холодная рассудительность. Никаких эмоций! Ошибок совершать нельзя — третьего шанса уже не будет.
Пес подошел, встал рядом и нетерпеливо боднул хозяина головой в бок, тот положил руку на лохматую белую голову, произнес спокойно:
— Не беспокойся, Трава. Нас двое теперь. И начатое тобой дело мы продолжим вместе...
* * *
Джилл было стыдно. Джилл было горько и противно. Она уже сотню раз отругала себя за то, что нагрубила Тоги. Зачем? Зачем она так поступила? Обидела дракона в лучших чувствах, а ведь он заступился за нее, кто бы кроме него так сделал?
Девушка не спала всю ночь. Сначала сидела возле пустой клетки, искренне надеясь, что в скором времени Тоги объявится, но он так и не пришел. Отчаявшись ждать, Джилл уныло побрела вдоль ряда повозок, потом, подумав, что дракон притаился где-нибудь за границами лагеря, решила поискать его.
Утром в лагере было тихо. Спали все, даже чуткие собаки и лошади не подавали голосов, когда мимо них беззвучно кралась ловкая циркачка.
Обходя крайнюю кибитку девушка заметила, что в пыли валяется какой-то предмет. Джилл присела на корточки, осторожно подцепила пальцем гладкий плоский прямоугольник, а потом воровато оглядевшись по сторонам вытянула его из пыли и сунула за пояс бирюзовых шаровар. Прикрыв находку широкой блузой, циркачка продолжила начатые поиски за границами лагеря.
Когда солнце взошло, Джилл обыскала буковую рощу вдоль и поперек. Отчаявшись, что не сможет найти Тоги до всеобщего пробуждения, девушка все же добрела до реки. Там, на песке она обнаружила свежий драконий след и борозду от хвоста. Еще один след виднелся у кромки воды, а от третьего, скрытого под отражающей перламутровое утреннее небо гладью, осталась едва заметная ямка в песке.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
