Триада миров. 2. Средний мир.

Алексин перегораживает ему выход:

-Зачем?

— Чтобы знала, что иногда близкие могут быть гораздо страшнее архитов, — он убирает руку хранителя в сторону и исчезает в коридоре.

Я опять смотрю на чашку, переваривая слова полуморфа. Сознание начинает уплывать и перед тем, как отключиться, успеваю лишь задать вопрос: "За что?"

Утро начинается с головной боли. Сон по принуждению вымотал ещё больше, чем вчерашние откровения полуморфа. Его можно понять, он преследует свои личные цели. Хотя можно ли назвать личным попытку найти Правителя новорожденному миру? Несмотря на то, что уже пришла в себя, лежу с закрытыми глазами, из последних сил хватаясь за призрачную надежду, что мне все приснилось. Боль, ненависть, жалость к себе, горечь предательства разрывают душу в клочья. Сногсшибательный коктейль, который лишает возможности здраво мыслить. А надо. Лишь теперь я понимаю суть закона субъективного невмешательства. Как только пропускаешь через себя происходящее, ты перестаешь быть объективным. А ни Правителю, ни Страннику нельзя позволить победить эмоциям над разумом. Я хватаюсь за последнюю мысль как за спасательную соломинку. И открываю глаза.

В комнате лёгкий полумрак из-за закрытых штор, я в кровати под одеялом. В кресле напротив, не шевелясь, сидит хранитель и смотрит на меня. Спасательная соломинка ломается и эмоции захлестывают с головой, сжимаюсь в клубок.

— Мне уйти?

Как ему удаётся в два коротких слова вложить столько горечи, боли и раскаяния? Делаю усилие и отрицательно кручу головой, боясь произнести хоть слово, чтобы хрупкую плотину выдержки не снесло истерикой. Алексин оценивает моё состояние и подходит к изголовью со стаканом.

— Прежде чем делать выводы, выпей.

Вопросительно смотрю на него.

— Нет, Хельга, говорить придется. Если хочешь узнать — спроси.

С трудом шевеля языком, задаю вопрос:

— Что это? — голос даже не хрипит, он сипит.

— Обыкновенная вода. Чтобы избежать обезвоживания.

Под его пристальным взглядом выпиваю. Он забирает стакан и вновь спрашивает:

— Мне уйти?

— Нет, — слова даются с трудом.

— Спрашивай.

Голос хранителя приказывает, но я не могу найти силы спросить самое главное, что мучает. Он понимает, и отходит к шкафу, где сидят неподаренные игрушки. Он беспорядочно берет их, крутит в руках и возвращает на место, его речь лишена эмоций:

— Я не знал, что ее пытались оживить, используя твою жизненную силу. Я вообще надеялся, что ее не станут спасать. Когда вернулся, то был готов снова убивать. Да, я осознанно лишил жизни подопечную, нашёл способ обойти непреклонное правило. До того, как увидел тебя, был уверен, что отправлен дорабатывать контракт. И вновь искал способы избежать кары. А контракт с ней и был наказанием.

Он резким движением сметает все игрушки на пол:

— Я и сейчас убью её, если Ольга встанет на твоем пути! С удовольствием доведу начатое до конца.

Он замолкает, тяжело дыша. Сказанные слова заставляют говорить, задать вопрос:

— Ты говоришь так, будто...

— Да, Ольга жива.

Его слова не удивляют, не ошеломляют. Нет, они просто размазывают тонким слоем по остаткам рассудка. Мне всегда не хватало матери, а при холодности отца эта потеря казалась вообще чудовищной. Но если все сказанное правда, то я раньше не понимала своего счастья, как бы парадоксально не звучало. Приходит осознание, что все, что было есть и будет — это последствия действий одного эгоистичного энергета, поставивший себя превыше всех, моей матери. А мы совместными усилиями лишь разгребаем в надежде, что все образуется. Слепая любовь отца и Стешина к Ольге ведёт к катастрофе. Мне становится дурно. Уютный дом на глазах превращается в тюрьму.

— Где Зосим?

Алексин, по-прежнему стоявший возле шкафа, вздрагивает:

— Сидит под дверью, сторожит, чтобы никто не вошёл. С него сняты все обвинения.

— Увези меня отсюда. Пока готовишь машину, пусть Зосим со мной посидит, только попроси его ничего не говорить, иначе я сорвусь.

Алексин кивает и в этот момент раздается звонок телефона, на экране отражается номер Джека. Я вздрагиваю, показываю на телефон и качаю головой. Алексин берет трубку и отвечает:

— Да.. Нет... Нет, ты не можешь её услышать... Она не хочет... И даже не вздумай... Нет, Джек, ты ни на йоту не приблизишься к ней, я запрещаю. А ты в курсе, что я могу, если меня рассердить. И не вздумай искать способы поговорить. Не раньше чем получишь моё разрешение.

Он отключает телефон и прячет его в карман.

— Пока останешься без связи. Через пятнадцать минут я вернусь, никуда не выходи. Оденься потеплее, на улице холодно.

Он покидает комнату, я слышу их тихий разговор с Зосимом, и вот жених опускается рядом на кровать и без слов притягивает к себе ближе, пока не утыкаюсь в плечо.

Через четверть часа в сопровождении Зосима и Алексина спускаюсь вниз и выхожу на улицу. Дом и двор пустынны, хранитель позаботился, чтобы нам никто не встретился. Уже выезжая со двора, замечаю Стешина, стоящего на крыльце. Он неуверенно вскидывает руку в прощании.

— Куда именно, Хельга?

— В Москву.

Дальнейшая дорога прошла в полном молчании.

По приезду в квартиру банально отрубаюсь. Организм включает защитные функции, помогая справиться с избытком негативной информации и следующие двое суток пребывает в состоянии сна, прерываясь на еду. За сорок восемь часом с момента сенсационных откровений мы не произносим и сорока слов на троих. Зосим и Алексин ни на секунду не оставляют меня одну, при этом умудряясь быть незаметными. Однако всему приходит конец и в одно пасмурное утро я с мрачным видом устраиваюсь за столом. Передо мной материализуется тарелка с едой и чай, сам Алексин отходит к окну. Морщусь, отодвигая посуду и тихо прошу:

— Телефон верни.

— Хельга, не стоит...

— Хранитель, верни телефон!

Алексин нехотя возвращает трубку. Быстро пробегая по журналу вызовов, среди множества неотвеченных звонков нахожу нужный номер. Через мгновения мне отвечают:

— Да, Ваше высочество?

— Это правда?

Алексин морщится и присаживается рядом. После короткого замешательства собеседник отвечает:

— Да, Ваше высочество, правда.

— И то, что Ольга жива?

— Да.

— И где же она?

— В шунгитовой долине. Ей потребовалось больше времени на восстановление.

— А почему?

— Я не убийца, Ваше высочество.

Простая фраза прорывает плотину равнодушия, под которой скрывалась боль:

— Конечно, Евгений Аркадьевич, вы не убийца, вы палач! Вот только кто судьи, что вынесли мне приговор тогда?!

— Эмоции, Хельга, губительны для Странника. Быстро сгорите дотла, сожжете душу. В медицинской практике вы первая, кто не просто выжил после выкидыша на столь раннем сроке, но и не стал инвалидом. То, что произошло, не вписывается ни в какие нормы логики и здравого смысла. Простите, но тогда спасали жизнь человека.

— А я тогда кто?

После небольшой заминки он отвечает:

— Человек. С нелёгкой судьбой. Хельга, мы все люди, пусть могущественные, сильные, но люди. Нам свойственно ошибаться. Произошедшее тогда ошибка, которую удалось исправить. Осознание и раскаяние пришло слишком поздно.

— Значит, я ошибка для вас? — мне уже не больно, лишь горчит осознание правды.

— Для меня? Нет. Если бы не Алексин, я бы никому вас не отдал.

В трубке раздаются короткие гудки. Хранитель напряженно следит за моей реакцией.

— Я хочу спать. Не буди меня.

Он кивает и хочет отнять телефон, однако забираю трубку с собой.

Уже лёжа в одиночестве в комнате, предпринимаю попытку отключить эмоции и посмотреть со стороны. Только надо забыть, что они родственники и близкие люди.

Итак, Алексин уверен в чёрных делах Ольги. Но остановить легально не может из-за того, что она подопечная. Вопрос, почему к ней поставили хранителя? Ведь ненаемный хранитель защищает, чтобы охраняемый мог выполнить предназначение. Бережет на пути к цели. На пути... Конечно, Ольга сильный энергет, могла стать Правителем, и если верить Шитаку, при появлении Правителя в Среднем мире, разрешился бы конфликт между нами и архитами. Значит, цель Алексина как хранителя, не охранять, а направить Ольгу к осознанию предназначения. Вот только Ольга жаждала власти, преследуя свои личные цели, а не из высших побуждений.

Я вскакиваю, закрываю дверь,чтобы никто не мог войти и устраиваюсь за столом. Пальцы рисуют странные схемы, а мысли скачут, связывая разрозненные факты.

Когда Алексину стало понятно, что Ольгу не исправить, он пробует рассказать друзьям, однако они не верят. Не это ли причина драки с Краусом? Ведь Ольга присутствовала, значит, могла стравить их.

Шитак просил Ольгу не говорить. Он знал, что та не в восторге и нет дал ей альтернативы, как мне. Почему? Почему не пришёл к друзьям? Значит, чего то опасался? И опасается сейчас? Чего? А опасался он именно негативной реакции со стороны Крауса и Стешина. Ведь он по тем меркам был предателем. Хорошо, это тогда, а сейчас? Нет, дело не в высокопарных понятиях, дело в Ольге. Пока она жива, он чего-то боится. Ладно, спросим у него напрямую.

Итак, Алексин и Шитак независимо друг от друга понимают, что Ольга не собирается выполнять предназначенную роль в мироздании, а готовит демарш. Какой? Потом выясню. Сейчас цепь событий, главное, не включить эмоции.

Все уверены, что она боится поединка, а Ольга ищет способ избежать правления в среднем мире, но при этом решается сменить первоначальную сущность Странника на Правителя. Переворот? Захват власти? И кого она планировала сместить — отца или жениха?

"Обоих, — звучит голос в голове, — дальше, не отвлекайтесь".

"Подслушивать нехорошо," — бурчу в ответ, но мысли летят сами по себе. Хорошо, у Ольги мания всемирного господства, а людям с подобной манией свойственно честолюбие, алчность и лень. Именно поэтому Средний мир был не интересен — там нельзя удовлетворить свои потребности.

Меня осеняет, а не была ли внезапная беременность прям такой уж внезапной. Особенно, если ребёнок был нужен для смены ипостаси. И не просто ребёнок, а с огромным запасом жизненной силы. Вскакиваю и подлетаю к окну, распахивая створки настежь. Мне не хватает воздуха, так сильно сдавливает грудь осознание, что и меня и отца просто использовали. Не было любви, лишь поиск выгоды.

"Тише, маленькая принцесса, тише. Истерики потом, дальше думайте."

"Если все равно подслушивайте, поделитесь информацией, просто при лишении сил обязательно убивать плод?"

"Нет. Выживают оба без последствий, просто и мать и ребёнок становятся проводниками, не больше." — он скупо формулирует суть ритуала.

Значит, поэтому они согласились на лишение, когда Ольга пригрозила смертью ребёнка. Они были уверены, что никто не пострадает. Только Ольга знала, что мне не жить.

Хранитель. Алексин. У него не было выбора, когда провоцировал выкидыш. Только уничтожив источник жизненных сил, можно было остановить Ольгу. Ценой жизни ребёнка и своей.

Закрываю окно и возвращаюсь за стол. Сейчас самое сложное, от того, как правильно я расшифрую знаки прошлого, зависит приговор близким.

Прибывает Стешин и Михална. Алексин мёртв, Джек и Краус в прострации, Ольга при смерти, поскольку связь разорвалась. Вспоминаю учебники анатомии и биологии и соглашаюсь с горькой правдой — на таком сроке не выживают. Уже к моменту отделения от матери плод мёртв. А я жива и даже при помощи Джека делюсь жизненной силой с ней. Что происходит? Почему прерывают спасение? Эмоции? Или...

На лбу выступает холодный пот.

" Евгений!" — тихо зову Странника.

"Да?"

"Что вы увидели, когда восстановили нашу с ней связь?"

Он молчит.

"Евгений."

"Она успела запустить механизм смены сущности на Правителя. Я понял, что нас обманули."

Да, теперь понятно, почему он уносит меня, почему выхаживает и планирует забрать с собой. Но почему оставляют жить Ольгу? Разве смерть — это не наказание?

"Иногда смерть — это уход от наказания. А в случае с Ольгой мне надо узнать, что та успела наворотить."

"Евгений.

"Да, Ваше высочество."

"Я была не права?"

"Нет, Ваше высочество, мы были неправы с самого начала. Но у нашей роковой ошибки есть один плюс."

"Какой?"

"Вы."

Мысли крутятся усиленно. Получается, ей вернули жизнь, чтобы судить? Тогда почему отец не хотел меня забирать? Из чувства вины или я была ему неприятна? Так, стоп, это лучше спросить напрямую. Однако почему ей потребовалось больше времени, чем мне. Судя по всему, в неё также убивали жизненную силу. Чью же? Или Джек больше отдавал мне? "Только ваша."

Подпрыгиваю на месте. Если требовалась моя, значит, Джек не только вливал в меня свою, но и забирал мою, чтобы воскресить Ольгу. А после рождения как же? Или...

Срываюсь с места и лечу в сторону кухни. Сидящий за столом Алексин удивлён моим внезапным появлением, но еще больше шокирует его произошедшее потом. Я практически разрывают застёжку рубашки. На шее висит цепочка с чёрным камнем, спрятанным в серебряную оплетку. Шунгит!

— Девочка моя, ты меня пугаешь.

— Это же шунгит?

— Да, — подозрительно тянет хранитель.

— То есть после возвращения уже ты переносил жизненную силу от меня к Ольге? — я намеренно избегают называть её матерью.

Алексин озадаченно взъерошивает волосы:

— Девочка моя, понимаешь...

— Просто скажи — да или нет.

— Да.

Начинаю метаться по кухне. Значит процесс ещё не завершен, а что если его ускорить?

"Не получится. Сейчас мы стабилизируем её состояние, искусственно поддерживая в коме, — Странник осторожен в выражениях, — ваша жизненная сила больше не нужна."

— Я. Убью. Его, — тихо говорит Алексин.

— Нет, Алексин, нельзя, ещё пригодится, — отмахиваюсь от угроз в сторону Джека. Пазл сошелся! Я смогла!

"Как мило знать, что ещё на что-то годен. Вы позволила дать пару советов?"— ирония плещет фонтаном, но не может скрыть облегчение.

" Слушаю."

"Вы умница, Хельга, но двое суток эмоциональной депрессии— непростительная роскошь для Странника, даже с учётом вашего пола и возраста. Начните тренировки с Шитаком, он вас научит абстрагироваться от лишнего. И поговорите с отцом и дедом. Эти двое суток были для них страшнее тех тридцати лет."

"Хорошо. А можете тогда ответить на вопрос?"

" Попытаюсь."

"При лишении сил высвобождается колоссальное количество энергии. Куда она девается?"

"Конкретно в нашем случае ушла на сторону и теперь бродит где то, играя злую шутку с новым хозяином. Я ищу, но пока безрезультатно."

"А чем она грозит новоиспеченному владельцу?"

"Он не может ей воспользоваться, но с ним происходят невероятные вещи, он видит то, чего не видят другие, ощущает то, что не замечают остальные. Если ему не помочь, может закончиться плохо."

Невольно ежусь, а Евгений продолжает: "Думаю, что когда сила начнёт выходить из под контроля, найти будет легче, не волнуйтесь. Лучше отдохните. И простите за все."

Он исчезает, и все попытки докричаться терпят крах. Хранитель стоит возле окна с мрачным видом.