Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Индейская мудрость
Тем временем, подгоняя Лори и пытаясь догнать индейца, Белая не подозревала о душевных муках своего друга. Нагнав Хению, она, сохраняя небольшую дистанцию так, чтобы не терять его из виду, держалась позади него. Хотя он сменил одежду вождя на потертые леггины, а вместо рогатого головного убора в его волосах торчали два жалких пера, ехать рядом с ним все равно было страшновато, да и незачем. Меньше всего думала Белая о щекотливости и недвусмысленности своего положения: одна в прерии с дикарем, у которого бог знает, что на уме и в первую очередь она бы так и подумала в своей прошлой жизни. Тогда таким вещам придавалось не маловажное значение и даже могло, как следует испортить репутацию и будущее девицы на выданье. Но не здесь и не сейчас. Она достаточно узнала об индейцах, чтобы бояться за свою честь. За все то время, что она находилась у них в плену, она не подвергалась насилию со стороны мужчин, если не считать того недоразумения у реки, которое с легкость разрешил Роб Макрой. Индейцы презирали насильников, не считая их за мужчин, достойными быть воинами. Какой ты мужчина, раз не можешь сдержать себя? Но обольщаться не стоило. Вместе с тем, индейцы, относились к женщинам не как к объекту поклонения и восхищения, а как к рабочей силе, призванной создавать им удобства.
Так вот, не это тревожило ее, а то, что вождь может бросить ее сейчас, по среди прерии. Он ведь недвусмысленно высказался на Совете, что не желает, чтобы Белая ехала с ним, что она будет мешать, сковывая его. А если он бросит ее то, имея при себе нож, сумеет ли она, воспользовавшись им защитить себя от кого бы то ни было? Поднимется ли у нее рука, хватит ли решимости не то что убить, а хотя бы ранить человека? Она уже не думала сбегать от вождя в Саха Сапа, где, как она слышала, можно встретить старателей, и где рисковала вновь угодить в руки такого беспринципного негодяя, как Билл Утка. Она уже не мыслила о третьем побеге. И далеко ли она сможет убежать? Ее убьют если не индейцы, то старатели. А значит, оставалось все-таки положиться на слово Бурого Медведя и во что бы то ни стало вернуться с Хенией обратно к сиу. С другой стороны, как не стать для Хении обузой? Как убедить его, что бы он не бросал ее? А вдруг ночью, дождавшись когда она уснет, он тихонько улизнет? Впервые она пожалела, что не знает язык сиу. Тогда, она смогла бы объяснить вождю, что в его интересах после того, как они посетят Саха Сапа, отвезти ее к ближайшему форту. Они ехали уже довольно долго, весь вечер и всю ночь, а привала, похоже, не предвиделось. Она так устала, что не в силах была даже думать. Хотелось, есть, пить, слезть с Лори и, упав на землю, уснуть и уже не знал, чего ей хотелось больше.
Высокое окно, открытое в сад. Полуденное солнце заливает гостиную. Прохладный ветерок раздувает легкую кисею занавеса так, что он выгибаясь тугим парусом, касается вазы тонкого фарфора, а потом плавно опадает. Она подходит к окну и оказывается со всех сторон окутанной прильнувшей к ней кисией.
Одновременно с этим, она понимает, что это не занавес, а молочно-белый туман, через который пробивается далекий рассвет и она движется в нем. Белая очнулась и, выпрямившись в седле, беспокойно огляделась, кажется, она все-таки задремала. Размеренно вышагивала Лори, а впереди все также маячила спина индейца. Что ж, вот она и узнала, что значит спать в седле. Теперь она, наверное, сможет выдержать многое и даже больше чем позволяют ее силы, и точно знала, что ни за что не будет жаловаться, а потом невесело рассмеялась. Можно жаловаться сколько душе угодно, краснокожий все равно не понимает английского — языка белых. Поистине ты милостив, Господи! Индеец остановился и поднял руку. Девушка натянула поводья и Лори послушно встала. Обернувшись, он жестом велел ей оставаться на месте, после чего сразу же ускакал. Белая огляделась. Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулась прерия. Взгляд упирался в едва приметную вдали гряду гор. Ветер шевелил высокую траву, а над нею простиралось бездонное, просыпающееся утреннее небо, становившееся чище и прозрачнее, с гаснущими на нем потускневшими звездами. Она глубоко вдохнула свежий воздух, который был подобно глотку холодной воды. Возникло непреодолимое желание сползти с переступающей и тяжело вздыхающей Лори, улечься в мягкую траву и заснуть. Но хоть ее мозг и был одурманен бессонницей, она ясно осознавала, что если сойдет с лошади, то после нипочем не заберется на нее обратно. На это у нее попросту не будет сил. Кажется она задремала, когда прискакал индеец. За его спиной, свисая с коня, безвольно болталась голова убитой антилопы. Скинув на землю тушу животного, индеец соскочил с коня и вытянув из-за пояса нож, начал свежевать ее, сдирая шкуру и полосами срезая куски нежно розового мяса. Когда же он принялся потрошить антилопу, девушку замутило и она отвернулась, стараясь думать о чем угодно, только не о выпотрошенной туше. Но в воздухе чувствовался густой запах крови и она повернулась, невольно взглянув, как индеец деловито складывал в седельную сумку сочащиеся кровью куски мяса, а неподалеку лежало то, что осталось от животного. Наконец, индеец, не коснувшись повода, вскочил на коня и нагнувшись, достал из седельной сумки сырую, еще дымящуюся от горячей крови, печень. Поднеся ее ко рту, индеец жадно впился в нее зубами и оторвав изрядный кусок этого "деликатеса", принялся с аппетитом шумно жевать. Между его пальцев стекали густые черные капли. Его рот и подбородок окрасились темной кровью. "Сатана будет сопровождать тебя" — вспомнила Белая слова Роба Макроя и в миг ослабела. В ушах нарастал странный гул, небо и земля ушли в сторону и поменялись местами. Закатив глаза, Белая кулем повалилась с лошади в глубоком обмороке.
Очнувшись, она обнаружила себя лежащей на земле. Солнце стояло высоко, припекая и слепя глаза. Рядом потрескивал костерок, перед ним на корточках сидел индеец, переворачивая на углях мясо. Она медленно села, стараясь не смотреть в его сторону. Вид дикаря внушал отвращение, а запах жареного мяса вызвал голодные спазмы. Она ехала всю ночь и нисколько не отдохнула, если не считать урывки минутной дремы, больше похожей на забвение измученного сознания, и обморока, который трудно назвать отдыхом. Однако, если она сию минуту не поест, ее опять ждет обморок, на этот раз голодный. Добредя до Лори, она открыла седельную сумку, обнаружив в ней то, что осталось от продуктов Роба Макроя: кусок сыра, несколько галет, черствый бисквит и кусок залежалого тыквенного пирога, который она тут же проглотила. После чего положив под голову тощую седельную сумку и завернувшись в одеяло, провалилась в сон, который в ту же минуту был безжалостно прерван — индеец ногой толкнул ее в плечо. Девушка вскинулась, рассердившись, — неужели нельзя было дать поспать ей хотя бы пять минут, — и очень удивилась, увидев, что день перевалил за полдень. Индеец уже сидел на коне и с невозмутимым видом ждал ее. Она побрела к Лори остававшуюся все это время под седлом и, как только, взобралась на свою лошадку, тронулись в путь. Впереди опять маячила прямая спина индейца и Белой казалось что так было всегда, и уже никогда не будет иначе и она обречена вечно созерцать эту ненавистную спину. Они все ехали и ехали и конца не было их пути. Предзакатное солнце пригревало прощальным теплом прерию и от трав поднимался пряный аромат, а воздух дрожал от зыбкого марева и в нем неизменно, не удаляясь и не приближаясь, маячила спина краснокожего, словно неотвязное бредовое видение. Девушка едва держалась в седле. Ей, непривычной к таким долгим переходам, знавшей только приятную езду в экипажах, он давался тяжко. Лори шагала себе, укачивая всадницу своим мерным ходом, то и дело вздрагивая всем телом и тряся головой, пока в конце концов не издала тихое жалобное ржание.
Краснокожий обернулся и, развернув коня, подъехал к ним. Взглянув на Лори, он спешился, стянул со своего коня одеяло-попону и кинул на землю седельную сумку. Слава богу, привал! Девушка с трудом сползла с седла, еще полчаса езды и она бы вывалились из него. Упав на теплую землю, она под пение цикад, провалилась в сон-забытье. Сильный толчок в плечо, выдернул ее из этого блаженства. С трудом разлепив глаза, она различила, заслоняющий заходящее солнце, темный силуэт индейца, возвышающегося над ней. Он показал ей на Лори и отошел. Белая со стоном поднялась и посмотрела на солнце. С того времени как она заснула, оно даже не тронулось с места. Господи! Разве она много просит?! Всего лишь полчаса отдыха. Неужели нельзя дать ей даже эту малость?! Она с ненавистью взглянула на свободно пасущегося коня индейца, беспечно отмахивающегося хвостом от мошкары и на понурую Лори и от жалости к своей лошадке обругала себя. Конечно же, прежде чем отдыхать самой, стоило позаботиться о ней.
— Прости, — погладила она ее по теплой морде, когда подошла к Лори.
Та посмотрела на нее кроткими влажными глазами, сморгнув мошку с длинных ресниц, и обиженно мотнула головой. Изредка переступая и пофыркивая, лошадь терпеливо сносила неловкую возню своей хозяйки, пытающейся расстегнуть подпругу, ломающей при этом ногти и сдирая кожу на пальцах. Наконец Белой удалось стащить седло и взвалив его на живот, освободить от него Лори. Конечно, спина лошади была влажной от пота и кое-где натерта. Кинув седло на землю, Белая принялась вытирать лошадь пучками травы, которые обрывала тут же. Она не раз видела, как это делали в лагере индейцы. Лори благодарно ткнулась ей в плечо и принялась щипать траву. Усевшись на седло, девушка развернула одеяло, рассчитывая поспать, — есть конечно тоже хотелось, но спать больше, — когда позади нее послышалось движение. Она обернулась и не поверила своим глазам: индеец уже сидел на коне, готовясь продолжить свой путь. Ну, нет! Она не отстанет от него. Она быстро свернула одеяло, после чего вскинув седло на живот, переложила его на спину Лори и принялась затягивать подпругу. Шумно вздохнув, умница Лори, вновь терпеливо сносила неловкие движения своей хозяйки, которая как могла, подтянула подпругу, перекинула седельную сумку и кое-как взгромоздилась на свою смирную лошадку. Индеец уже отъехал довольно далеко, но она еще видела его удаляющуюся фигуру и пустилась за ним. От всей этой поспешной возни с седлом и быстрой езды, у девушка расплелась коса, волосы рассыпались по плечам и ветер то и дело кидал ей их в лицо. Подняв руки, она попыталась на ходу собрать растрепавшиеся перепутанные волосы, скрутив их жгутом, при этом не упуская из виду, видневшегося вдали индейца. И тут почувствовала, что медленно, но неуклонно съезжает вместе с седлом на бок. Хорошо, что Лори остановилась, почувствовав неладное, потому что Белая, так и не высвободив ногу из стремян, повалилась под ее копыта. Но сокрушаться по поводу неловкости своего положения, как о содранных ладонях и разбитом колене времени не было. Нужно было быстро приладить седло обратно, пока индеец совсем не пропал из вида и она не потеряла его. Остаться одной в прерии и врагу не пожелаешь. Она не знала, что страшило ее больше — кровожадные пауни, или не менее опасные бандиты, чьи шайки рыскали повсюду в поисках легкой поживы. Но чем больше она торопилась затянуть подпругу, тем хуже у нее выходило.
— Да, чтоб тебя разнесло на клочки... где же эта треклятая дырка... что же ты не тянешься, собачий ты хвост! — ругалась она так, как ругался когда-то возница фургона на котором она добиралась до злополучного форта.
Она разнервничалась, поняв, что уже не видит индейца, что он уже так далеко, что ей нипочем его не догнать, потому что она не умеет читать следы, как это делали краснокожие дикари. Справившись наконец с подпругой, девушка поспешно забралась в седло и вздрогнув, увидела, что ее краснокожий спутник стоит рядом застывшим изваянием. Положив ружье перед собой поперек гривы коня, он смотрел вдаль мимо нее, и как только Белая очутилась в седле, сразу же тронулся в путь. Но едва переведя дух и откинув за спину разметавшиеся волосы, девушка почувствовала, как под нею опять съезжает набок треклятое седло. На этот раз, пусть не совсем ловко и чуть не подвернув ногу, ей удалось вовремя спрыгнуть с Лори. Пришлось снова заняться подпругой. Все дело было в одной маленькой дырочке, самой последней, на которую следовало затягивать подпругу. Но если сильный рывок, посадивший дырку на стальной язычок, не составлял для мужчины труда, то для девушки, не державшей ничего тяжелее кофейной чашечки и иголки для шитья, это являлось серьезной проблемой. О краснокожем она даже не подумала. Во-первых, она не унизиться до какой бы то ни было просьбы у индейца, и уж тем более не даст повода думать, что белым не под силу то, с чем с легко справляются дикари. Во-вторых, она знала, что помогать ей вождь не станет, потому что она женщина, а женщина у краснокожих низведена до уровни прислуги и должна уметь выполнять любую работу.
— Подтяни же свой живот Лори, — чуть не плача попросила девушка, в отчаянии рванув ремень подпруги так, что стальной язычок с ходу попал по своему прямому назначению.
Девушка не верила своим глазам. У нее получилось? Получилось!!! Счастливо засмеявшись, она расцеловала Лори. Она сделала невозможное. Ах, как жаль, что Роб и Джеймс не видят этого. Сплюнув коричневую от табачной жвачки слюну, Роб сказал бы что-нибудь заковыристое, смешное и неприличное. А Джеймс гордился бы ею. Но к сожалению свидетелем ее торжества был только дикарь, принимавший это как должное. Она взлетела в седло, не без удовольствия отметив, что и это стало выходить у нее достаточно ловко. На горизонте от солнца оставался один краешек, а индеец не изъявлял желания сделать привал, явно желая наверстать упущенное из-за непредвиденных остановок. Но ни упрямство индейца, ни сосущее чувство голода, ни жажда не могли испортить настроения Белой. К довершению ко всем этим напастям, ее стали донимать мелкие, но досадные неприятности. Тело покрылось липким потом, лицо стянуло от пыли, а после захода солнца напала назойливая мошкара. Зато она научилась седлать лошадь и, боже мой, как сейчас уверена в себе. Пусть два ее побега не удались, зато она сама подтянула подпругу. Неожиданно они вывернули к мелкой речушке строптиво журчащей по гладким камням. Индеец спешился и девушка с облегчением соскочила со своей лошадки. Ноги страшно гудели, руки болели, но это ничего. Разминая ноги и морщась, она присела и погладила щиколотку, где кожаным ремешком был прикреплен нож. Индеец освободил своего коня от веревочной узды и пустил его свободно пастись. Белая тоже расседлала Лори, заботливо вытерла ей спину и бока пучком травы и погладив по теплой бархатной морде, что-то ласково прошептала. Лори ответила ей кротким, всепонимающим взглядом. Вдруг индеец издал неожиданно странный звук, заставив Белую испуганно обернуться к нему. Лори и конь индейца подняли головы и навострили уши. Индеец опять издал звук похожий на лошадиное ржание. Это было бы уморительно, только не здесь в прерии, где на тысячи миль вокруг нет ни одной живой души. Поведение индейца не на шутку встревожило Белую. Дикарь повредился рассудком? И девушка мигом вспомнив о ноже, напряглась. Худо бедно, но она сможет дать отпор безумцу и спастись от него бегством. Она уже положила руку на спину Лори, что бы тут же вскочить на нее, если дикарь двинется к ней, но, к ее удивлению, лошади пошли за индейцем к речушке, довольно всхрапывая и встряхивая гривами. Словно ребенок, впервые попавший на цирковое представление, девушка, раскрыв рот смотрела, как лошади следуют за ним, словно дрессированные собачки. Обернувшись на последок, индеец ткнул на валяющуюся на земле ветку велев ей собирать хворост. Сам же повел лошадей вверх по течению, отыскивая место поглубже. Но прежде чем заняться собиранием хвороста, Белая тоже подошла к воде, умылась и напилась.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |