Долг жизни. 2 часть. Пёсья верность

Ведьма решилась исследовать дом. Поднялась по ступеням, разулась у двери и робко вошла. Тишина. Только гулкие звуки шагов, сопровождали гостью. Пустота: ни мебели, ни вещей, ни людей. Казалось, в доме редко принимают гостей. Вправо от прихожей уходил длинный коридор, оказавшийся при рассмотрении крытой галереей-верандой, она тянулась вдоль длинной стены дома и загибалась на заднюю часть дома. Слева от входа — небольшая кладовка, в ней: пара матрасов, набитых чем-то мягким, коробка с посудой и межкомнатные перегородки сёдзи — каркасы, обтянутые рисовой бумагой. Вещи "пылились" в закутке, сколько — угадать не получилось — пыль в доме не накапливалась. В обычной квартире, как ни убирайся нет-нет, да и наткнёшься на висящий в углу мохнатый ком, или проведёшь пальцем по полке — поднесёшь его к глазам — найдёшь улику цвета хозяйской лени и особенностей микроклимата жилища.

Чтобы найти вход в комнаты, пришлось "раздвигать стены". Две больших прямоугольника, татами на полу, а вместо нормальной стены всё та же бумажная перегородка, только с цветочными рисунками, — фусума, как помнила Кася из рассказов Кицу. Два низких стола в самой первой комнате и сложенные одна на другую циновки — во второй. Никаких фигурок, картин, даже ламп Кася не увидела. Белые стены, светлое дерево, серо-бежевый пол. Оставаться в олицетворении аскетизма не хотелось, и ведьма сдвинула все сёдзи на веранде, закрывающие сад.

— Красота какая! — визг восторга вырвался сам собой. Кася запрыгала на месте, захлопала в ладоши. За домом обнаружился изумительной красоты цветочный холм. Два человеческих роста в высоту и полсотни шагов в ширину. Полосы глициний, по-разному окрашенных, около полуметра каждая. Чередовались белые, розовые, сиреневые и фиолетовые цветы. Обежав его, ведьма нашла вход. И не холм это, вовсе, а декоративный туннель. Внутри него глицинии свисали с деревянных арок и оплетали каркас так плотно, что закрывали небо. В самом конце под цветочной занавесью Кася нашла дверь: массивную, железную, закрытую на мощный запор, отодвинуть который ведьма не смогла даже на пару сантиметров.

Кася дёрнула засов несколько раз, вытерла выступившую на лбу испарину, перевела дух. За дверью послышался сопровождаемый скрежетом стук. Звук, похожий на просьбу пса, впустить его с прогулки в дом. Лапой по железу, настойчиво, требовательно. Очень большого пса или иного зверя. Кася попятилась. Звук прекратился. Затем к царапанью добавилось завывание. Тонкое, жалобное, мяукающее.

— Никого не впускать, не впускать, — зажав уши, повторяла про себя Кася. Она продолжала отступать к выходу из тоннеля, тело отказывалось поворачиваться спиной к двери. Вопли становились всё громче и истошнее. Они ввинчивались в мозг, стараясь заставить Касю вернуться и открыть это проклятую дверь.

Сердце грозило выскочить из-под рёбер, руки тряслись. Свернувшись калачиком возле пруда, Кася твердила:

— Никого нет дома. Никого нет дома. Никого.

Кошачьи завывания и стук прекратились также неожиданно, как и начались. Больше никто не просился войти в дом. Ведьма почувствовала это. Тревога и ощущение недоброго присутствия исчезли.

Собачья голова раскачивалась на цепочке, как маятник, перед синими глазами колдуньи. Прозрачный пёс спустился по серебристому пути, связавшему Касю с астральным телом, и положил что-то на грудь ведьмы. Аманта поднялась. Висевший на шее медальон потеплел, до этого он болтался бесполезной побрякушкой. Колдунья рассмотрела его со всех сторон, чтобы удостовериться, не нанесёт ли он её вреда.

Оборотень посмел указывать, как ей себя вести.

— Надень обратно, — велел он. Аманта призвала энергию в руки. Перчатки силы ещё действовали, с небольшого посыла энергии в руки засветились родным для колдуньи холодом. Кицу зарычал совсем, как его пёс. — Это маяк для Касиной души. Надень медальон.

Аманта послушалась. Активировав связь со зверем, вынудила его опуститься на колени. Он ворчал, но подчинился. Благодаря сформированным между чакрами каналам появилась возможность обмениваться с Кицу мыслями. Колдунья предпочитала говорить вслух. Слишком давно она была лишена возможности пользоваться голосовыми связками. Да и нравилось ей звучание собственного голоса.

— Не смей приказывать мне, — колдунья чётко произносила каждое слово. Она поймала взгляд зверя и наблюдала за паникой оборотня. Зажав перчатками огненного демона, колола ледяными иглами. Демон, сросшийся с телом человека, оказался беззащитным перед колдовской стужей. Его колотило. Озноб зверя передался Кицу. Лицо его побелело, губы посинели.

— Что это? — выдохнул он облачко пара.

— Это? — переспросила Аманта, обхватывая щеки Кицу ладонями. — Перчатки силы. Позволяют манипулировать демонами на физическом уровне. — Оборотню казалось, что Аманта замораживает его мозг. — Не помнишь, бедный. В самом деле, ничего не помнишь.

Колдунья гладила лицо оборотня. Её способ проникновения в мысли оказался совсем незаметным, малоболезненным, но Кицу затрясло от того, какое внутри него поселилось онемение. Аманта одним прикосновением выморозила, отсекла чувства. Оборотень легче переносил боль, чем холод души.

Кася дарила тепло в воспоминаниях Кицу. Поцелуи, объятия. То, как она откликалась на его нежность. Мысли о подруге разогнали замедлившую ток кровь.

— Я не твой! — Кицу вывернулся из рук колдуньи и откатился к двери. Холод испарялся. Демон отыгрывался за унижение, уничтожая следы чужеродной силы. Кицу видел связь с Касей, не такую прочную, как с Хозяином, но позволяющую ведьме читать верхний слой мыслей и требовать послушания. Аманте требовалось использовать дополнительные артефакты вроде перчаток силы, что, вероятно, злило колдунью. Между её ладоней энергия закрутилась в шар. Перекидывая его из одной руки в другую, Аманта угрожающе нахмурила брови.

— Иди ко мне, — она сделала шаг к Кицу, глаза её зажглись азартом.

— Мы Касю разбудим, — оборотень отпрыгнул, он счёл своим долгом предостеречь фурию от необдуманных действий. Сообразив, что она не может воздействовать на него напрямую, старался держаться на расстоянии.

— Нам бы этого совсем не хотелось, — колдунья опустила руки, шар исчез. Она не собиралась так быстро возвращать тело хозяйке, потому прислушалась к доводам пса. — Пошли гулять, — скомандовала Аманта. Кицу не хотел проходить мимо неё, а колдунья стояла в дверях, не позволяя выйти первому. Он ждал. Аманта расхохоталась и, наконец, оставила оборотня одного.

В вещах сестры рылась долго — не нашлось ничего, что удовлетворило бы её вкус. Отобрав несколько предметов одежды, хотя бы претендующих на звание стильных, Аманта оделась. Кася не часто их надевала, судя по незатасканным биркам. Колдунья бы уже давно обновила гардероб, только тело всё ещё принадлежало сестре.

Оборотень прислонился к стене в прихожей, зыркал недоверчиво. Проблема выбора туалета для него не существовала — по следу пойдёт не человек, а пёс. Определив для себя безопасную дистанцию, он упрямо не подходил ближе.

— Нравлюсь? — подкалывать зверя оказалось забавно. Он так бурно реагировал. Сразу выпрямился, взъерошился. В своё время Аманта неплохо заработала на клыках и ушах оборотней. Кицу вздыбил невидимую шерсть от её оценивающего взгляда. Она, будто уже разделала его тушу, взвесила и прикидывает, кому бы "загнать", чтобы не продешевить.

— Это не Кася, — успокаивал Кицу сам себя. — Определённо, не Кассандра.

Он открыл дверь и, убедившись в отсутствии свидетелей, перекинулся. Колдунья шла следом. Передвигалась Аманта без лишних трат энергии наравне с бегущим псом, даже не потея. Нос Кицу улавливал все запахи — Аманта не потела. Она бежала трусцой, чуть наклонившись вперёд и высоко поднимая колени — шла ровно, неутомимо. Кицу поначалу сдерживал себя. Колдунья не отставала и оборотень увлёкся.

Манера бега Аманты напомнила способ передвижения Веррина. Только догнать Веррина Кицу никогда не мог. Оборотень начал сбавлять скорость.

— Научи сестру так ходить, — мысленно попросил Кицу, коснувшись лопаткой колена Аманты.

— Хорошо, — не стала отказываться она, прекрасно понимая, что данное умение им ещё пригодится: вряд ли Кася согласиться отдать тело под контроль сестры на время длительных переходов.

— У Веррина похожая манера бега, — поделился наблюдением Кицу.

— Неужели? — едко поинтересовалась Аманта. Замечание оборотня чуть не сбило с ритма. — Тебе показалось.

— Не показалось, — настаивал на своём пёс.

— Понятия не имею, почему мы с ним одинаково бегаем. Но мне льстит, подобное сравнение с демоном.

— Он быстрее, — Кицу вырвался вперёд и больше не позволял Аманте сокращать дистанцию между ними.

— Животное, — прошипела она вслед.

Они удалились от парка на приличное расстояние и чужой крови к радости оборотня пока не обнаружили. Никто не скрывал его запах, не путал и не кружил дороги, не сбивал с намеченного пути. Прямой след пролёг по оптимально-короткой траектории. Колдунья всю дорогу переходила с обычного зрения на магическое и обратно. Увидев зелень барьера, видимую только на иных слоях реальности, Аманта приостановилась, а разглядев дыру с почерневшими лохмотьями прорыва, восторженно присвистнула.

— Силён.

Сам оборотень не сомневался, что это сделал он — слишком отчётливый отпечаток личной энергии остался в проломе — надеялся на обман зрения.

Колдунья в благоговейном экстазе изучала силовые линии купола. Подзадоривала Кицу:

— Попробуй, выйди. Или боишься?

Задрав голову, она исследовала энергетический контур теряющейся в небе свода преграды. Это сколько же надо потратить сил и времени, чтобы соорудить подобное, с восторгом думала она. Редкие прохожие на тихой улочке проходили сквозь барьер спокойно, только к месту пробоя не приближались — агрессивная энергия отпугивала. Они не обращали внимания на разговаривающую с собакой девушку.

Опустив хвост и прижав уши, Кицу вытянул шею и подполз на полусогнутых лапах к барьеру. Гром не прозвучал, молнии не сверкнули, никакого воздействия на себя оборотень не почувствовал. Уже смелее сунул нос в дыру. Затем пролез наполовину, вдохнул смесь запахов, напряг слух и только после этих действий развернул тело. Попытался нащупать связь с Хозяином — тщетно. Показалось, что мелькнула вспышка знакомой силы здесь, совсем рядом, и пёс озирался по сторонам, стараясь вычленить место её расположения. Пусто. Померещилось. Воля демона больше не довлела над ним.

Пробежавшись вдоль преграды несколько раз, он вернулся к дыре, гавкнул, подзывая Аманту.

— Сейчас, — колдунья опасливо сунула в проём руку, пошевелила пальцами, прислушалась к ощущениям. Затем пригнула голову, сделала шаг и остановилась.

Мир за зелёной чертой ощущался несколько иначе: концентрация силы вокруг была существенно меньше, зато отсутствовало непонятное давление, дышалось свободнее. Аманта в порыве радости кружилась на одном месте. Обалдевший от такого поведения пёс, не шевелился, ждал, когда колдунья вернётся к обычному поведению. Она перестала веселиться резко, остро глянула по сторонам и, понизив голос, спросила:

— Не пора ли нам покинуть город?

Веррин наблюдал за барьером. Ожидание уже превратило плечи демона в снеговые шапки. Холод не доставлял ему дискомфорта. Раздражала необходимость напрасно тратить своё время — совершенно бесполезное занятие. Ворон сразу сообщил, что пара вышла из дома и двигается к выходу из купола. Увидев высунувшегося из дыры пса, Веррин сфокусировал слух и зрение на пятачке возле прохода и слился с трубой на крыше дома, где занял пост наблюдения. Площадка просматривалась отлично.

Оборотень почти не изменился, лишь притух алый цвет в ауре (оранжевый заполонил её почти целиком), и связи (ума и сердечных привязанностей) замкнулись на ведьму. Воззвав к заключённой в собственной крови силе, Веррин тонко улыбнулся. Человек взрослеет быстрее физическим телом, чем разумом. Мальчик глупый. Никуда не денется. Обрадовался. Демон легко считал с ауры Кицу его настроение. Иллюзия свободы — то, что нужно. Поводок удлинился и истончился, но не исчез. Увидеть все привязки и снять их с сотворённого существа под силу только его хозяину.

Глава 8. Полезная прогулка

Устала. Не так, что "ноги отваливаются", но передохнуть Аманта бы не отказалась. Оборотень махал лапами, как механическое чудовище, и изредка оглядывался назад — проверял, поспевает ли за ним надзирательница. Поспевала. Только через двадцать с лишним километров забега перестала обращать на взгляды пса внимание и полностью сосредоточилась на работе собственного тела. Внутренний резерв магических сил убывал неумолимо. Сейчас невидимая стрелка приближалась к середине. Физическая форма сестры неплоха, однако, преодолевать такую дистанцию в темпе бегущей собаки Кася ещё не готова.

Природа не радовала яркими красками: снег, деревья и снова снег. Это в городе попадалось хоть какое-то разнообразие. Впрочем, и там внутренняя сосредоточенность не позволяла отвлекаться на людей, вывески и машины. Аманта думала о том, что на обратную дорогу ей попросту не хватит сил. "Поменяюсь с сестрой, и пусть она тащится в город пешком", — решила колдунья. Оборотень унёсся далеко, затерялся среди стволов. Аманта ругалась. Бежать быстрее не получалось. Она воздала искреннюю хвалу небесам, когда увидела пса, стоящего на стволе разлапистой поваленной ели.

— Скоро вернусь, — глядя на колдунью с почти трёхметровой высоты, сказал он. Не дожидаясь ответа, соскочил вниз и умчался — только кончик хвоста выписал руну "пути". Осознанно или случайно — Аманта понятия не имела. Пришлось махнуть рукой на проявление своеволия и демонстрацию физического превосходства. Не четыре лапы у неё и не перебегать тварь мохнатую.

Колдунья внимательно осмотрела каждый клочок лесной опушки. От идеи пролезть глубже в лес отказалась — слишком глубоко проваливались ноги в снег. Перейдя на магическое зрение, окончательно убедилась, что они прибыли туда, куда нужно. Здесь всё фонило применением магии леса. Если и были прошлым вечером следы, то кто-то основательно потрудился, подчищая за собой это место. К тому же, оборотень успел заново истоптать всю местность.

— Умён, собака, — Аманта определила примерное место, где он находился, — исходящий от оборотня импульс приближался. Она решила напомнить обнаглевшему зверю, кто в их связке должен подчиняться. Кицу великолепно научился изворачиваться и уничтожать улики, но иногда отсутствие явных улик говорило намного больше, чем их наличие, особенно, если знать, куда следовало смотреть.

Кицу наступал на собственные следы. Их было много — видимых только в ином зрении светящихся огнём отпечатков. Они не пахли оборотнем, но принажали ему. Оборотень не пропускал ни одного — память возвращалась — перетекала из огненного контура в звериную лапу.

Леший навёл порядок на своей территории. Застарелый мох, сухая кора и гарь. Кицу запоминал запахи, с которыми сталкивался раньше. Волосы и кожа лешего, костровище — нет — пепелище. Недавний помощник не мог убрать отпечатки произошедшего из памяти оборотня. Жаль. Жертв оказалось слишком много на одного Кицу. По мужику с ружьём оборотень не сокрушался — помеченный демоном выходил из разряда невинных людей. И обычные охотники серебром карабин не заряжают.