Александр. Великий поход - 3

— Счастлив был фараон Аменемхет, если имел столь искусных строителей, которые действительно создали подлинное чудо — мечтательно констатировал Александр жрецам Лабиринта учтиво ведущих царя и его свиту из зала в зал. — Я приложу все усилия, что бы быть достойным наследником этих людей и прикажу соорудить у себя в Александрии нечто подобное.

Осмотр многочисленных залов лабиринта заметно утомил спутников царя. Поэтому они дружно отказался от предложения жрецов спуститься в подземные ярусы здания, что бы посмотреть гробницы покоившихся там фараонов, а также мумии священных крокодилов из Крокодилополя. Брезгливо морщась, македонцы стали настойчиво просить Александра закончить осмотр Лабиринта, и монарх внял их словам.

С радостью победители Дария покинули стены Лабиринта и выйдя на свежий воздух ощутили прилив аппетита. Все сразу захотели, есть и, не желая терпеть чувство голода, македонцы разбили свой лагерь прямо под сенью пальм, растущих вблизи стен Лабиринта.

Пока свита хлопотала, готовя проголодавшемуся царю и его товарищам, Александр приказал отправить лодку в Мемфис к Кратеру с требованием выслать к Лабиринту речные судна. На них македонский царь намеривался совершить плавание вверх по Нилу и посетить древние Фивы. Там, в главном храме египтян, он намеривался совершить акт повторного коронования, подражая прежним правителям Египта.

К подобному шагу Александра подтолкнула не только красота и величие храмов египтян, под чье величественное влияние было трудно не попасть. Получив власть над такой страной как Египет, Александру нужно было крепко привязать её к себе, но прежние приемы здесь не годились. Здесь нельзя было стать освободителем родственного народа, как это было в Ионии и других земель Анатолии. Не годился и титул "большого брата", который царь использовал для покорения Леванта. В Египте нужно было быть своим правителем — фараоном и для полноценности и полноправности принятого на себя титула, Александру нужно было плыть в Фивы.

Пока потрясатель Вселенной и его товарищи отдыхали и купались в мутных водах Нила, отойдя в сторонку, Эвмен и Нефтех тихо беседовали между собой, подводя краткие итоги совершенного путешествия.

— Чем ты недоволен Нефтех, ведь все идет просто хорошо? — спросил грек бритоголового жреца. — Александр коронован в Мемфисе, признан живым богом в оазисе Амона. Теперь осталось лишь повторно короноваться в Фивах, и Египет обретет храброго и благородного правителя.

— Вот как раз то, что все идет слишком хорошо — меня и пугает. Старые жрецы не предприняли никакой серьезной попытки противостоять Александру и та легкость, с которой он короновался в Мемфисе и посетил оазис Амона, сильно настораживает меня.

— Пустые страхи мой друг. Просто твои жрецы поняли всю силу и мощь нашего царя и поспешили склонить свои головы перед ним. Тот прием, который оказали ваши жрецы Александру в Мемфисе и оазисе наглядно это подтверждает.

— Ты не знаешь жрецов, господин, — усмехнулся египтянин. — Они хорошо умеют говорить красивые и правильные слова, но вместе с этим легко могут нанести удар в спину, когда его никто не ждет, посчитав дело сделанным. Не думаю, что коронация царя в Фивах пройдет гладко. Этот город — главный оплот старого жречества и они просто так, в нем свою власть никому не уступят.

— В Фивах нет крупных военных сил, оперевшись на которые местные жрецы могли бы противостоять Александру. Весь местный гарнизон не имеет и пятисот человек, большинство из которых не имеет военного опыта, — выдвигал свои аргументы Эвмен, — это ничто по сравнению со щитоносцами нашего царя поверь мне.

— Я охотно верю, в это ибо сам видел их храбрость в деле, — криво усмехнулся в ответ египтянин. — Ну а если в самый последний момент жрецы выведут на площади города народ, для защиты от посягательств чужестранцев на фиванские храмы. Для жрецов, пользующихся большим влиянием среди жителей Фив и их окрестности — это не составит большого труда.

— Прости меня Нефтех, но я прекрасно знаю столичный сброд, именуемый народом. Все они питаются подаяниями жрецов и царей и давно забыли как драться. Наши щитоносцы разгонят толпу.

— Ты уверен?

— Да, ты не знаешь харизмы царя, в бою он неистов подобно пожару, пожирающему сухую траву и деревья в жаркую погоду. Но если эти слова для тебя только слова, я запрошу подкрепления от Кратера и уговорю Александра взять с собой в Фивы легкую кавалерию.

— Все, что ты говоришь, конечно, хорошо. Свою силу и храбрость ваши солдаты и конница доказала под Иссой, но может быть бесполезным против одного удара кинжалом.

От этих слов лицо кардийца предательски дрогнуло, так как он вспомнил беспомощное падение македонского царя Филиппа убитого буквально у него на глазах.

— Ты считаешь это возможным?

— От наших жрецов можно ждать чего угодно мой господин — повторил грустно Нефтех.

— Но при персах ведь они вели себя тихо, и никто не пытался напасть не только на персидского царя, но не было попыток убийства и вельмож.

— Увы, мой дорогой Эвмен, никто из персидских царей не короновался в Фивах, а многие даже не были в Египте, поручив его управление своим сатрапам и полководцам.

— Можно заставить царя надеть панцирь и полностью перекрыть все двери храма, где будет коронация — неуверенно предположил кариец.

— А поваров заставить попробовать все их кушанье и испить вино из чаш на пиру по поводу коронации — ехидно произнес жрец, но тут же его тон стал серьезным. — Да, это можно сделать, но боюсь, у тебя не хватит солдат на каждый проход и поворот Луксорского храма, где должна пройти коронаций. И при всем своем желании ты не сможешь проверить всю воду, с которой будет иметь дело Александр, просто пожелает попить ее или обмыть свои руки.

— Что же делать, Нефтех? — с тревогой спросил начальник канцелярии, в полной мере осознавший опасность грозившею его царю.

— Не знаю, — честно признался жрец, — пока мы ничего не ведаем о планах противника, нам остается только ждать их первого хода, чтобы по нему сориентировать свои дальнейшие действия.

— А может они не рискнут выступить против Александра?

— Пойми, господин, дело не в Александре, а в той борьбе, которая издавна шла между жрецами и царской властью. И для старой партии это последний шанс устранить волевого царя и посадить на трон свою марионетку. И должны они сделать это в Фивах иначе их время уйдет окончательно.

— Может, следует предупредить царя?

— А что ты ему скажешь кроме моих слов. Он, как и его товарищи находится в эйфории по поводу обретения ранга сына бога и будет жестоко разочарован в моем народе. Я просто не хочу менять его мнение о своей стране и его народе.

— Скажи, а кто может быть кандидатом на трон у жрецов?

— Да кто угодно, — безапелляционно ответил жрец, — достаточно найти любого молодого человека подпадающего под двадцатипяти — двадцатисемилетний возраст и объявить его

тайным потомком последнего фараона Нектанеба, чудом спасшегося от персов. Слов и поддержки жрецов будет вполне достаточно, что бы египтяне приняли в фараоны своего выходца, а не чужестранца, даже являющегося потомком бога.

— Послушай Нефтех, а почему ты помогаешь нам? Ведь для тебя мы тоже чужаки и по идеи ты должен стоять за представителей своего сословия — задал вопрос Эвмен, который давно вертелся у него на языке.

— Жрецы Ра не есть весь народ Египта и не все то, что хорошо для них хорошо для остальных. Надеюсь, это просто понять мой господин, а в отношении меня, то здесь лежит моя личная выгода. Благодаря своим знаниям жреца Тота я могу принести большую пользу твоему царю, чем все вместе взятые жрецы и ученые сопровождающие его в этом походе. Своим посредником с Александром я выбрал тебя и ничуть об этом не жалею.

— Я тоже не жалею встречи с тобой мой друг и рад нашему союзничеству, — признался Эвмен и вернулся к заинтриговавшему его вопросу о претенденте на верховную власть над Египтом.

— Значит, ставленником жрецов может быть, кто угодно? — уточнил грек.

— Кто угодно. Ты, Пердикка, Гефестион или даже Филота. Вычислить его крайне трудно, жрецы держат это в строжайшем секрете.

— Да, ты прав, но если имя претендента сокрыто тайной, то я догадываюсь, кто может претендовать на место его жены.

И кто эта счастливица? — Нефтех слегка прищурил свои миндалевидные глаза, на дне которых затаилась неизменная ирония.

— Анхенсенамон.

— Да, ты прав. Лучше кандидатуру на роль царицы трудно отыскать — согласился Нефтех и замолчал. Старя рана на сердце, больно кольнула при воспоминании о былой любви.

А та о ком говорили два собеседника, между тем уже находилась в первопрестольном граде египтян — Фивах, где местные жрецы решали вопрос о том, как взаимодействовать с новым правителем Египта. В одном из потайных залов Луксорского храма происходила встреча жрецов Ра и Сета. Они обсуждали самые последние вести об успешном возвращении Александра из оазиса Амона.

— Амонийцы в очередной раз предали нас, — гневно сотрясал воздух жрец бога Анубиса, чей храм был избран местом совещания. — Как и много лет назад поддержав Нектанеба, они забыли важность единства нашего сословия и тем самым вонзают нож нам в спину своим соглашательством.

— Ты излишне пылок и горяч брат Сенуэр, — успокоил жреца Манефон, — возможно им некуда было деваться. Ведь Александр прибыл не как простой паломник с дарами, а прихватив с собой отличное воинство.

— Зря ты их оправдываешь отец — вмешалась в разговор Анхенсенамон, присутствующая здесь на правах главной жрицы богине Мут. На эту должность ее легко смог продавить отец, и теперь дочь была равноправным членом жреческой среды. — Почему Херкорн открыто признал македонца сыном бога и тем самым подтвердил его права на высокий престол в Мемфисе? Такого предательства нельзя прощать!

— О молодость, — с прискорбием вздохнул Манефон. — Всегда ищет самый короткий путь, который не всегда бывает самым верным. Я не покрываю амонийцев с их оракулом, но просто хочу напомнить, что их голос мало, что решает в нынешней ситуации. Главное слово за нами.

Верховный жрец откинулся в своем кресле и строго посмотрел на своих собеседников.

— Менфтуэр, что мы имеем под рукой на этот день — спросил он жреца Сета, молодого и очень энергичного человека. Он с готовностью вскинул голову, радуясь возможности отличиться в глазах Манефона и его дочери.

— Я полностью переправил сюда отряд греческих наемников во главе с Фимондом. Сейчас они находятся в мертвом городе на западном берегу и ждут сигнала к выступлению. Грекам обещано сто талантов за их работу, если они уничтожат Александра и корабль для возвращения домой.

— Не слишком ли много для простых наемников — произнесла Анхен, внимательно глядя в глаза жрецу. От её взгляда он расцвел еще больше и поспешил разъяснить.

— Не беспокойся госпожа, никто из наемников не покинет Фив. Те, кто уцелеет в схватке с македонцами, будут уничтожены нами, когда все успокоиться. Они слишком любят пить неразбавленное вино, в котором заключаются все беды для смертной души.

— Прекрасно, — бросил Манефон — но, а если придется вмешаться нам самим, что у нас есть?

— Народ Фив полностью подконтролен нам — заверил верховного жреца наставник Луксорского храма.

— Я говорю не об этой толпе обжор и оборванцев, — недовольно поморщился Манефон, — а о тех, кто с оружием руках сможет убить македонца.

— Такие люди есть мой господин, — вновь вмешался Менфтуэр. — Мною собранно тридцать человек молодых жрецов, готовых с оружием в руках выступить во имя богов Египта по вашему приказанию.

— Тебе слово Ипувер — обратился к своему помощнику жрец Ра, немногословном жрецу, чья голова была покрыта бронзовым загаром. Он всегда сидел по правую руку от Манефона и пользовался его полным доверием.

— Думаю, что не следует полностью полагаться на греков — произнес Ипувер, сверля своим взглядом собравшихся. В течение многих лет он отвечал за безопасность Манефона и был склонен подозревать против своего патрона всех и каждого в отдельности.

— Это пушечное мясо можно использовать для ночного нападения на Александра во время его сна. Думаю, что стоит поместить его во дворце Сети и сначала показать ему мертвый город. Эллины очень чувствительны к нашим древностям и македонец из их числа. Он любопытен и жаждет познаний всего неизвестного и дивного.

Усталые осмотром западного берега, расположившись в неизвестном им месте, македонцы будут не столь готовы к сопротивлению, и Фимонда имеет определенные шансы на успех. Пусть Александр расположиться в доме для гостей, который стоит особняком от основного комплекса дворца, и к нему легче подойти незамеченным. В случаи неудачи мы легко сможем объяснить этот налет самостоятельным действием Фимонда.

— А если так и будет? — с подозрением спросила Анхен.

— Тогда мы спокойно коронуем Александра в наших храмах двойной короной Верхнего и Нижнего Египта и провозглашаем его новым фараоном — с расстановкой произнес Ипувер и замолчал, выдерживая долгую паузу. Первым не выдержала молодежь в лице Анхенсенамон и Менфтуэра, что вызвало снисходительные усмешки на лице остальных жрецов.

— Фараоном!? — гневно воскликнули оба в один голос.

— Да, фараоном Египта — подтвердил Ипувер, сверля своим взглядом нетерпеливых сообщников.

— Мы не поднимем народ против македонца, и будем сидеть спокойно во все время коронации, — властно бросил он, опережая их негативные эмоции и заставляя слушать себя до конца. — По моим сведениям Александр ведет с собой большое число солдат, которые легко перебьют наш столичный люд. Прибавьте к этому корабли сопровождения и легкую конницу, что движется вниз по реке вместе с судами.

— Мои люди — нетерпеливо заговорил Менфтуэр и осекся под тяжелым взглядом Ипувера.

— А твои люди будут выполнять мои приказания мальчик, и если понадобиться будут целовать руки и ноги великого фараона Александра.

Жрец нервно сглотнул разом, пересохшим горлом и с испугом уставился на Ипувера. Тот не отрывал своего взгляда от Менфтуэра, от которого молодого человека буквально начало коробить и трясти мелкой дрожью.

— Ты отвлекся дорогой Ипувер, — разрядил обстановку Манефон, — что ты предлагаешь делать дальше?

Ипувер мгновенно отвернул свою голову от жертвы и принялся излагать свой план дальнейших действий:

— Если акция Фимонда провалиться, то македонцы будут настороже все оставшееся до коронации время, и предпринимать против них что-либо будет непоправимой глупостью.

Пусть царь спокойно коронуется, мы признаем принародно его власть и дадим провести праздничный пир. Все это полностью расслабит иноземцев, пусть они поверят, что мы трусливые и слабые.

Ипувер еще раз замолчал, снисходительно глянув на притихшую молодежь, ожидая их реплик, но проученные они только сопели и почтительно молчали. Не дождавшись их выступлений, жрец продолжил свою речь.

— Я не зря говорил о любопытстве эллинов, эти молодые дети хотят знать все, и на этом мы поймаем новоявленного фараона. Думаю, во время торжества коронации следует упомянуть о книге таинств расположенной в заупокойном храме Осириса вблизи Карнака. Александр, несомненно, заинтересуется ее подобно древнему фараону Джедефре, и явиться в этот храм. Там он будет полностью в наших руках, и вот тогда мне понадобятся твои горячие головы Менфтуэр.