С раннего детства Эленандар был для меня примером во всем. Мой отец был его другом, поэтому вся наша семья была частыми гостьями во дворце. Постепенно детское восхищение сменяла юношеская страсть. Но он практически не смотрел в мою сторону. Для него существовал лишь отец. Ему он улыбался, обнимал при встрече, говорил, как рад видеть. А я ревновал. До темных пятен перед глазами.

Я заканчивал военную школу, когда началась война. Несколько лет я не видел ни отца, ни Хранителя. Но время не уменьшило моей страсти. Поэтому я зубами вырывал разрешение принимать участие в боях. Только так я мог бы быть рядом с ними. И меня, как отличника и молодого мастера, отпустили. Я помню, как плакала мать, держа на руках маленькую сестренку. Она не уговаривала остаться, но как будто предчувствовала беду. Меня же переполняла эйфория. Теперь я смогу доказать ему, что стою внимания, что лучше отца.

Мое появление как раз совпало с затишьем в боевых действиях. Обе стороны отдыхали, выжидая, строя новые планы. Отец был искренне рад меня видеть. Засыпал вопросами о доме, но почему-то избегал говорить о матери, хотя раньше ни один разговор не проходил без упоминания о ней. Он всегда ее сильно любил. А потом я начал замечать изменения в его отношении к Эленандару. Вроде бы ничего особенного, только чуть затянувшиеся взгляды, случайные прикосновения; еще я как-то не застал отца ночью в своем шатре. Ревность и подозрения разгорались во мне пожаром. Но я ничего не мог сделать до одного момента.

Я зашел к отцу перед ужином. Но его не оказалось на месте. Решив его дождаться, я бесцельно бродил по шатру. И мой взгляд случайно привлек маленький кусочек бумаги. Рука сама потянулась к нему. Строчки, написанные на нем, перевернули очень многое в моей жизни.

"Сегодня после полуночи у меня. Люблю".

Никаких сомнений, от кого это послание, у меня не возникло. А дальше было помешательство. Иначе я это назвать не в силах. Внешне спокойный, я дождался отца. Мы поужинали, весь вечер я шутил и непринужденно с ним общался. А потом просто усыпил. Я развивал целительскую магию только для себя. Она была настоящим спасением после изматывающих тренировок. Но о моих успехах было известно немногим. И сейчас простенькое заклинание сослужило свою службу. Накинув отцовский плащ, я вышел на улицу. Откуда во мне тогда взялась эта решимость, я так и не понял, даже спустя годы. Дорогу до шатра Хранителя я не помнил. Охраны у входа не было. Я тенью скользнул под тяжелый полог. Никакого освещения внутри. Меня сразу обхватили сильные руки. Необходимо добавить, что мы с отцом были очень схожи внешне. Мать даже шутила, что если бы не возраст — нас можно было бы принять за братьев. Я был лишь немного тоньше и чуть ниже. И волосы были почти белые, тогда как у него они были золотые. Но темнота надежно скрывала эти детали.

Я не заметил, как плащ полетел на пол. От быстрых, жадных поцелуев по телу шла дрожь. Сначала я отвечал несмело и неловко, но остатки здравомыслия ушли вместе со словами:

— Я так ждал тебя. Эти часы тянулись вечностью. — Жаркий шепот жег, плавил, я позволил себе поверить, что ждали именно меня.

Мои движения стали уверенней; это подстегнуло Эленандара еще больше. Он срывал с меня плотную одежду, то целуя, то практически кусая обнажившиеся участки кожи. На нем самом одежды почти не было. Только тонкий халат, снять который оказалось делом мгновения. Даже в самых смелых своих фантазиях я не мог и представить, что его кожа окажется такой сладкой, мягкой. Он отзывался на каждую мою ласку. Но я не смел портить это совершенство следами своей страсти, поэтому был осторожен и ласков. Сходя с ума от его запаха, я медленно опускался по его телу, целуя. Под моим языком сосок превратился в твердую бусину, а тело любимого выгнуло дугой. Обнимая его одной рукой, другой я ласкал его затылок, путаясь в мягких волосах. Повернув голову, он поймал мои пальцы губами и стал их слегка покусывать. В ответ я прикусил кожу у него на боку. Он вздрогнул и потерся о меня всем телом. Я почувствовал его возбуждение. Легкий страх немного отрезвил. Я никогда еще не был не то, что с мужчиной, но и с женщиной. Но решил, что с удовольствием приму все, даже боль. Эленандар рывком поднял меня на ноги. Впился в губы сильным поцелуем. А руки стягивали с меня штаны. Запутавшись в брючинах, мы упали на мягкий мех. Меня прижало тяжелым телом, опять слегка всколыхнулся страх. Но под мягкими поцелуями он очень быстро растворялся. Губы Эленандара уже скользили по моему животу, а он спускался все ниже.

— Что ты сбираешься... — мой шепот потонул в судорожном вздохе. Это были совершенно невозможные ощущения. Твердые губы, скользящие по моему члену, гибкий язык, поглаживающий головку, забирающийся в щелочку. Мягко двигавшихся между ягодицами пальцев я даже не замечал, пока один из них не скользнул в меня. Было непривычно, но следующее движение губами отвлекло меня от этого. Я просто бездумно вскидывал бедра навстречу ласкающему меня рту, не в силах остановиться, растворяясь в удовольствии, отстраненно замечая, что пальцев уже три. А потом они коснулись какой-то точки во мне, и острое, почти болезненное наслаждение прошило все тело. Из груди рвался подавленный звериный хрип. А Эленандар приник ко мне голодным зверем, вылизывая, собирая каждую каплю моего удовольствия. Когда я немного пришел в себя, то обнаружил, что его голова лежит на моем животе, а руки гладят бедренные косточки.

— Ты сегодня удивительно сладкий. Но ты же не думаешь, что на этом все кончится? — Вместе со словами от его пальцев начала расходиться покалывающая охлаждающая волна. Она смывала негу и возвращала возбуждение. Я опять его хотел. Не так безумно, как только что, но до этого был один шаг.

— Вот так. — Он подтянулся и поцеловал меня. У него был вкус зеленых яблок и моего семени. Подхватив мои ноги под коленями, он одним сильным толчком полностью вошел в меня. Мой крик заглушил еще один поцелуй. На секунду замерев, он начал размеренные движения, раздирающие меня на части. Его было слишком много, но одновременно это приносило и наслаждение. Я то подавался ему навстречу, то пытался выскользнуть. Его губы начали спускаться по моей шее к левому плечу, выцеловывая узоры. И там остановились. Даже с затуманенной головой, я вспомнил, что на этом плече у отца был старый шрам. Он никогда не говорил, откуда он. Но рубец был большой, и на ощупь должен был хорошо ощущаться. Я зажмурился, моля богов, чтобы мой обман сейчас не раскрылся. И со следующим движением любовника, надежда почти превратилась в уверенность. Которой было суждено рассыпаться острыми осколками. Эленандар будто превратился в зверя. Ласковые руки когтями впились в волосы, почти выворачивая шею. Ритм стал жесткий и рваный. Он уже не заботился о моем удовольствии. Лишь вбивался в мое тело, болью наказывая за обман. Но даже такие ощущения несли удовольствие. Я понимал, что из-за моей выходки эти первые мгновения близости станут и последними. Поэтому брал все, что дарила мне судьба. С последним мощным толчком тело Хранителя вздрогнуло. Его зубы плотно сомкнулись на роковом плече, оставляя свою отметину. Внутри меня разливалась горячая волна чужого оргазма. Но он практически сразу скатился с меня.

— Я не стану спрашивать, зачем это тебе было нужно, я не стану говорить твоему отцу. Но только из моего к нему уважения. Тебя же я больше не желаю видеть. Никогда. — Голос был холоден и совсем не сбивался. Спорить с ним было бы бессмысленно. Я подхватил свою одежду, накинул на плечи плащ и сбежал в ночную темноту.

Как смывал с себя следы страсти в ручье, как одевался, как возвращал плащ в шатер отца — я толком и не помнил. На сердце было черно и пусто. Я сам все это сделал. И винить больше некого. Я думал, что хуже мне не будет никогда. Но утро показало ошибочность моих суждений.

Лагерь давно проснулся и сейчас над кострами тянулся запах приготовляемой пищи. Но нападение противника все равно явилось неожиданностью.

Несколько отрядов дроу выскочило будто из-под земли. Бойцы, одетые в легкую кожу, не стесняющую движения и не производящую шума. К моменту, когда порядок в наших строях был восстановлен, полегли очень многие. В том числе и мой отец. Узкий метательный нож вошел аккурат между пластинами брони в горло. Я до сих пор помню недоумение и легкое сожаление в его мертвых глазах и храню этот клинок, как символ моей ошибки. Эту атаку мы отбили, но она нам стоила очень много. Погибших отдавали Лесу всех вместе, не разбираясь с именами и званиями. Просто сваливали их в кучи, Эленандар читал заклинание — и их забирали гибкие белесые корни, утягивая под землю.

В смерти отца я винил себя. Если бы он оказался ночью в шатре Хранителя, а не я, то его бы и не было утром на том месте, где его жизнь оборвалась. Глупо? Нелепо? Иррационально? Возможно. Но последующая смерть младшего брата при налете маленького отряда на школу лишь подтвердила мое мнение. Я исполнил желание Хранителя. Я больше не показался на его глаза, проведя оставшиеся годы битв в самых опасных зонах, где больше всего лилось крови, где была самая большая опасность погибнуть. Но я не только остался жив, но еще и практически невредим. О моей удаче шутили и слагали байки у костров. Но именно там, в самых жестоких битвах, я избавился и от ненависти к дроу, и от желания увидеть любимое лицо хотя бы еще один раз. Нет, чувства не ушли. Но я убедил себя, что недостоин.

Война оставила мне сестру, угасающую мать и разбитое сердце. Со временем раны заросли, я перестал винить себя во всех бедах. Я просто начал другую жизнь. А сегодня мое прошлое меня догнало.

Сирил.

Динамичный был вечер, ничего не скажешь. Я думал о вчерашнем знакомом, собираясь на встречу с капитаном, который, возможно, решит нашу проблему. Что-то в том человеке было не так. Он вызывал смутное чувство тревоги, а еще этот запах... Одновременно и сладкий, и соленый. Навевающий мысли о специях и море. Но я никак не мог сложить все факты вместе, чтобы понять, что же мне в нем не нравится. Поэтому все утро хмурился и почти не разговаривал. Шерри же проснулся в хорошем настроении и успел меня порядком утомить за день своей активностью и шутками. В конце концов я выпроводил его в город, оставшись в комнате и по-прежнему пытаясь разобраться в ситуации. То, что обычный мужчина никак не шел из мыслей, настораживало. А я привык доверять своей интуиции.

Шерри вернулся за час до заката. Немного притихший и успокоившийся. Поужинать мы решили в назначенном ресторанчике. Пришли где-то за полчаса и успели и заказать, и получить нашу еду, когда в зал зашел высокий блондин. Чем-то он неуловимо напоминал вчерашнего знакомого. Но, в то же время, между ними не было ничего общего. Этот был гораздо выше, явно более гибкий, длинные золотистые волосы убраны в небрежный хвост. Кожа, привычная к морскому воздуху, была коричневой от загара и слегка обветренной. Ни бороды, ни усов, так любимых человеческими мужчинами, он не носил. Окинув помещение быстрым взглядом, он сразу прошел к нашему столу. Невозмутимо отодвинул свободный стул и уселся сбоку от Шерри.

— Я же не ошибусь, предположив, что вы те, кто ищет корабль для необычного путешествия?

— Не ошибетесь. А мы будем правы, считая, что Вы тот самый капитан, который сможет нам в этом помочь? — Шерри, как всегда, был непробиваем и болтлив.

А я изучал капитана. В нем меня тоже что-то настораживало. Сильнее потянув в себя воздух, я замер, пытаясь не выдать свое удивление. Он пах точно так же, как и вчерашний беглец. А одинакового запаха не могло быть, даже если они братья. Следовательно... Прячась в капюшоне плаща, я перевел зрение на магический уровень. Но тут ничего особенного видно не было, хотя я ожидал увидеть покрывало иллюзии, подобное моему. Но, кроме легкой дымки вокруг фигуры капитана, ничего не было. Разве что ощущение опасности усилилось. Вернув себе обычное зрение, я прислушался к беседе.

— Я помогу вам, только если меня действительно заинтересует ваше предложение.

— Нам надо попасть на Чеграр. — Капитан поперхнулся вином. Я мысленно рассмеялся. Да, Шерри, умеешь ты вести переговоры.

— Простите, куда?

— На Чеграр.

— Боюсь, туда вас не смогут доставить даже боги.

— Боги нам без надобности. Нужен лишь быстрый и крепкий корабль. Остальное мы берем на себя.

— И вы уверены, что магия демонов вас пропустит?

— Уверены.

— А что с этого буду иметь я?

— Наконец, вопросы по делу. Во-первых, вы будете первым человеком, достигшим берегов проклятого материка. Во-вторых, в конце путешествия вы сможете выбрать награду между солидной суммой золотом или ценной бумагой, содержание которой я Вам сейчас раскрыть не смогу. Но будьте уверены, она оправдает даже самые смелые Ваши ожидания.

— Условия меня пока устраивают. Но кто Ваш спутник?

— А это имеет значение?

— Если это женщина, то это добавит трудностей. Для матросов присутствие женщины на корабле будет сильным искушением.

— Не волнуйтесь. Мой спутник мужчина. Си, ты не мог бы скинуть капюшон?

Усмехнувшись тому, как он сократил мой имя, я снял головной убор. Естественно, на мне была иллюзорная личина, но я все равно опасался попасть под взгляд какому-то магу, да и "слезть" иллюзия могла в любой момент. Поэтому все равно предпочитал скрывать свое лицо. Мой облик не произвел на мужчину никакого впечатления. Он повернулся обратно к Шерри.

— Хорошо. Когда бы вы хотели отправиться?

— Чем скорее, тем лучше.

— Тогда завтра я займусь провизией и всем необходимым, а послезавтра мы сможем отплыть.

— Капитан, а как Вас зовут-то? — Я решил включиться в беседу, а то они за важными моментами пропустят такую мелочь, как имена, название корабля и место встречи. Ко мне повернулось две пары одинаково удивленных глаз.

— Да, и правда. Не мешало бы представиться. Вы можете называть меня Акри, а корабль мой "Акрибус". Если вы скажете мне, где остановились, я сам зайду за вами перед отплытием.

Я с интересом смотрел в светло-голубые глаза. Если бы я не был уверен, что передо мной обычный человек, то мог бы подумать, что он способен читать мысли. Шерри же, казалось, не замечал ничего подозрительного. Он рассказал о местоположении нашего постоялого двора. Оказалось, что капитан знает его хозяина. Потом мы все ужинали в относительной тишине, разбавляемой только похвалами повару. Наконец, выбросив из головы фигуру капитана, я задумался о том, что нам завтра надо было сделать перед отплытием.

Шерри.

С самого утра я не знал, как справиться со своей нервозностью. Ожидание выматывало. Наконец, Сирил все же не выдержал и отправил меня в город. Он сегодня вообще был какой-то слишком задумчивый и тихий. Какое-то время я просто слонялся по улицам, но в результате мои ноги сами принесли меня в порт. Я с самого детства любил корабли. Когда отец впервые привез меня к морю, они стали моей страстью. Но на Чеграре морское дело практически не развивается. Кому нужны корабли, когда мы не покидаем пределов материка, а из одного его края в другой удобнее путешествовать по суше. Так что кораблестроение у нас — это увлечение богатых. Здесь же был целый лес мачт. Я поедал глазами паруса, пузатые бока, и завидовал тем, кто проводит в море большую часть жизни. В этом мире нет ничего прекраснее его.