— Да, пожалуй, что и так. Попасть мы конечно в летящий самолет вряд ли когда-нибудь сможем, разве что чисто случайно, — согласился начнарт, — Но осколков от разрыва нашего снаряда будет не так чтобы и мало, да и скорость с массой у них приличная, да ударная волна не маленькая, а бомберы, говорят, идут довольно плотным строем.... Хммм, может и получиться...

— Это прекрасно, что ты все сразу понял. Так что получай приказ. Первое, подготовить таблицы стрельбы главным калибром по воздушным целям, вот в таких вот воздушных зонах и таблицы установки взрывателей, — я нарисовал их на эскизах, на которых выполнялись расчеты, — Второе, подготовить по дюжине таких вот осколочно-фугасных снарядов со шрапнельными взрывателями на каждое орудие главного калибра. Подготовить отдельный стеллаж или шкаф для их хранения у каждого орудия, чтобы не перепутали с обычными снарядами. В погребе или прямо в башне — это уж решишь сам. Проинструктировать комендоров как этим зенитными снарядами пользоваться. Может заранее трубки сразу выставить на то, чтобы они взрывались именно в высшей точке траектории? Подумай над этим. Срок — неделя. Все ясно?

— Так точно!

— Тогда иди и выполняй.

Испытать эту мою задумку получилось на ближайших стрельбах. Все сработало как и было задумано. Хотя командование наши усилия не поняло и не оценило. Оно и понятно — все было проделано практически чисто теоретически ( сюр не правда ли ?) Было видно и что снаряды разорвались на расчётной высоте, и что в море пролился не маленький дождь осколков. Но как эти осколки подействуют на самолеты ? Этого никто не знал, и оценить не мог. Беспилотников уже еще нет, а рисковать жизнями пилотов ВВС РККА я и сам не буду. 'Уже' — потому что Бекаури, руководителя 'Остехбюро' которое и занималось, в том числе и дистанционным управлением самолетов и ракет, ежовцы-вредители еще в 1937 году расстреляли, а само бюро ликвидировали...

Увы, ну ладно, уже ничего не поделаешь. Главное что наша идея работает. Даже если мы никого не собьём и потратим впустую дюжину снарядов — это пустяки. Тут главное — вовремя выстрелить. Потому как шанс есть только на один-два, максимум три залпа. И все, дальше, то есть наоборот, после приближения самолетов к кораблю ближе рубежа примерно в 65 кабельтовых главный калибр по самолетам уже бесполезен абсолютно. Но маленький дополнительный шанс сбить вражеские бомбардировщики с курса и не дать им прицельно отбомбиться у нас появился.

Проверить эту свою идею на практике удалось на рассвете 22 июня. Я мучительно вспоминал все, что читал когда-либо про этот первый налет на Севастополь. Информация во всех публикациях была, увы, очень противоречивой: от 'вообще никакого налета 22 июня на Севастополь не было', до 'город бомбили тыщщи самолетов, и из-за черных крыльев которых вообще не было видно неба'. Наименее эмоциональные авторы писали, что налет на город и корабли все же был, но не массированный, примерно одна эскадрилья, подошедшая с юго-запада примерно в 3:50 утром.

Мне повезло. Наркомвоенмор Кузнецов все-таки отдал приказ 'Подготовить корабли к отражению вражеского нападения!'. Я сам конечно это приказ не видел — не мой уровень. Я-то получил приказ непосредственно от командира дивизиона. Но суммарный смысл и полученного мною приказа и всех действий Черноморского Флота в Севастополе 19 — 21 июня был именно таков. Корабли рассредоточили по бухте и за ее пределами. Так что мне повезло — мы стояли как раз на юго-западе от входа в бухту. Отбой я устроил в 20:00 21 июня, сразу, как только мы вышли из бухты и стали в указанной нам точке. А в три часа утра 22 июня, я без особого шума, без всего этого шоу с ревом сирен, одеванием впопыхах и панической беготни по трапам не проснувшихся матросов, тихо поднял артиллеристов, дал им нормально одеться, спокойно посетить места общественного пользования, зарядить орудия этими самыми особыми, переделанными нами снарядами, предварительно навести и ждать дальнейших команд.

На 'Совершенном' радара у нас по-прежнему нет. Но на корабле режим тишины, как на подводной лодке, так что есть шанс услышать приближающиеся самолеты. Нам еще раз повезло — начинающийся рассвет позволил не только услышать, но и увидеть вражеские бомберы. Повезло безусловно потому, что я знал примерно где и что выискивать в едва только начавшем светлеть небе. Я даю команду довернуть орудия на приближающуюся цель. Все, вот и кончилась последняя секунда мирной, довоенной жизни. Я начинаю войну. Свою войну против гитлеровского нацизма. Потому как я их сюда в гости не приглашал.

— Огонь!

И рев четырех орудий главного калибра разрывает тишину летного утра.

Через пять секунд рев второго залпа, Все, пожалуй больше стрелять уже бессмысленно.

Едва рев выстрелов затих в ушах, как почти сразу, там, высоко в небе, расцветают яркие бело-оранжевые цветы разрывов. Едва скрывая волнение, я считаю эти цветы:

— Один, два, три, четыре.... Пять, шесть, семь, восемь...

А еще менее чем через секунду еще один, девятый. Причем седьмой и, последний, девятый были в несколько раз больше всех предыдущих. Причем девятый был даже больше всех остальных вместе взятых. А еще через несколько секунд еще один взрыв, десятый, уже на поверхности моря, градусов на 15 вправо и на милю ближе к 'Совершенному'. И что-то горящее падает в море. Но что? Осколки наших снарядов? Сбитые вражеские самолеты? Очень плохо видно, все-таки, еще не достаточно светло, чтобы что-то толком рассмотреть на темной глади моря.

Что это было? Десятый взрыв на воде в особенности? Осколок нашего снаряда попал в бензобак вражеского самолета и тот вспыхнул ? Или взорвался груз его бомб? Или и то и другое? А еще один осколок кого-то завалил, и тот, поврежденный смог еще немного протянуть, прежде чем рухнул в море?

Так или иначе, но налета на город и корабли не было. Как выяснилось позже, когда этот район моря были высланы 'мошки', они на воде нашли пятна бензина, какие-то обломки, пустую, частично пробитую надувную лодку, два трупа в спасательных жилетах и три парашюта.

Для начала я получил выговор за стрельбу без приказа командования. Но буквально через пять минут после того как закончилась по радио полуденная речь Молотова, в которой он сообщал о начавшейся войне, выговор был отменен. И выловленные в море трупы оказались немецкими. Сколько было всего самолетов, сколько мы сбили, и сколько смогло уйти, и смогло ли, осталось неизвестным. Командование решило, что сбили мы двух вражин — первый взорвался в воздухе, а второй взорвался, упав в море. Эти-то взрывы видел весь Севастополь. Как и нашу стрельбу по ним...

Но я отвлекся на эти приятные воспоминания, это было уже очень давно. Всего лишь позавчера.

Следующий день, 23 июня прошло хоть и в шумихе с неразберихой, но в целом спокойно. Для меня спокойно. То, чего я боялся, хотя и ждал с ужасом, хоть и надеялся в глубине души что это не произойдет, случилось точно в тот же самый день...

Так вот, судя по всей совокупности действий ЧФ накануне войны, похоже на то, что легендарный приказ Генштаба и НКО от 18 июня 1941 — 'Занять оборону!' все-таки был. Его только не до всех довели, и соответственно, не все этот приказ выполняли. Но на Черноморском Флоте его выполнили все!

Патронов для ДШК я тогда выдрал из интендантов на десяток ящиков больше чем положено по нормам. Эти патроны даже у меня в каюте разместили. Торпеды мы тоже еще 19 июня приняли. А сейчас принимаем мины. Принимаем потому, что тот самый злополучный приказ Октябрьского о постановке мин получен сегодня, во вторник, 24 июня 1941. Точный текст я еще не знаю — конверт я еще не вскрывал, но судя по его виду, заготовлен этот конверт с приказом еще до войны. И то, что это приказ на постановку мин у меня сомнений нет. Иначе на кой бес брать мины на борт? Хотя я голос сорвал в прошлом году на военных советах и командно-штабных учениях. Остается последняя надежда — может быть, я напрасно так плохо думаю об адмирале Октябрьском? И мины надо будет ставить возле румынских берегов? Ладно, погрузку мин могут закончить и без меня — старпом и командир минно-торпедной БЧ свое дело знают. Расписавшись в журнале курьера о получении пакета с приказом, поднимаюсь на мостик и в присутствии замполита вскрываю пакет.

Увы, мои худшие предположения оправдались. Гражданин Иванов остался верен себе и плану обороны, разработанному еще в году эдак в 1920-м... Мины нам приказано ставить на подходе к Одессе с юго-запада — в приказе заданы координаты минной банки. Едва удержал себя от того чтобы очень громко выругаться, помянув всех предков и родственников этого 'адмирала', Якорный Бабай его задери.

Ладно, черт с ним с Ивановым и его приказом. Мины у Одессы я ставить не буду. Не хрен своих взрывать. Впрочем, это даже хорошо, что мне достался район Одессы, а не Мариуполя, например, или Поти. От Одессы гораздо ближе к Констанце, чем от Мариуполя. Можно будет попробовать 'скосить' на навигационную ошибку. Хорошо организованную 'ошибку'. Но все это будет позже. Если вернемся. Нет, когда вернемся, так оно лучше и точнее будет.

Подхожу к штурманскому столу, беру карты, линейку, листок бумаги и карандаши. Надо бы рассчитать курс и скорость так чтобы выйти к Констанце к рассвету, эдак к четырем часам утра... Насколько я помню, вход в гавань Констанцы с юго-юго-востока, по более-менее глубоководному каналу.... Там с утреца как раз рыбаки обычно шастают. Если увижу, что они входят или выходят — это значит что вход в гавань не перекрыт сетями — и можно будет залезть в самый, так сказать, курятник. Мы ведь слегка на итальянцев похожи. А если еще зачехлить кое-что, в том числе и имя корабля, предварительно написав на брезенте итальянское название и подняв итальянский флаг? Получится запудрить мозги румынам? Или нет? Главное чтобы немцы на 'Тирпице' не просекли подвоха.... По крайней мере пока мы первый залп не дадим. А после него уже не до маскировки будет....Кстати, констанцкий 'Тирпиц' — это не линкор, это береговая батарея ... Почему ее так назвали ? А кто ж его, этот 'сумрачный тевтонский гений' поймет?

Хммм... получается, что если выйти не позже чем через два часа, то вполне получится подойти к Констанце в намеченное время... Причем даже не сжигая излишне много мазута на полном ходу... Пары надо будет поднять до полного только уже рядом с целью. Вот обратно надо будет уходить очень быстро. Я не камикадзе, 'помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела'. Ну а там как Афина с Аресом позволят... Разгромом Констанцы война не закончится, к сожалению...

Спускаюсь на палубу юта. Погрузка мин идет своим чередом, причем даже быстрее чем во время учений прошлым летом. Командую:

— Ускорить работы! Через два часа выходим! Время пошло!

Возвращаюсь к себе в каюту. Еще раз проверяю свои расчеты и вспоминаю все, связанное с Констанцой. Конфигурацию гавани, расположение причалов, цистерн нефтебазы, где в каком углу швартуются рыбаки, купцы и вояки. Уже давно, еще в семидесятые, совершенно случайно от одного старого морского волка я услышал одну морскую историю, или может быть байку. Суть этой байки была проста — их сухогруз ушел из Констанцы уже после начала войны вечером 23 июня. Румыны воевать в большинстве своем особо не рвались, а их деловые люди считали, что на нормальной торговле с СССР они заработают больше чем на войне, причем без всяких рисков. Поэтому они и обеспечили погрузку всего закупленного согласно контракту, бункеровку и 'зеленую улицу' на выход. Вот только об этом всему экипажу капитан приказал молчать, так сказать 'во избежание'. Мол ушли из Констанцы еще 21 июня, про войну знать ничего не знаем, но у нас машина сломалась, мы дрейфовали и чинились и потому задержались... Так что моя идея проста — если получится по максимуму, если Фортуна улыбнется, то тихо, прикинувшись итальянцем зайти в гавань Констанцы, торпедировать в упор румынский флот и танкеры (вот пожалуй это будет единственный раз когда эти чемоданы без ручки пригодятся!), обстрелять цистерны нефтебазы и тикать, на обратном пути высыпая мины на фарватере и его окрестностях. Ну а не получится войти в гавань — все тоже , только без торпедной стрельбы. Ну, а если Фортуна на меня прогневается ( тьфу, тьфу, тьфу три раза через левое плечо) то остается одно — 'Врагу не сдается наш гордый 'Варяг'... Еще раз тьфу, тьфу, тьфу три раза через левое плечо. Хотя даже так будет лучше, чем навернуться на своих же минах на мерной миле...

Еще и еще раз проверяю свои расчеты курса, времени, скорости, расхода топлива. Все сходится...

Приходит старпом и докладывает о завершении погрузки мин и подготовки корабля к бою и походу. Смотрю на часы — до назначенного срока еще пять минут.

— Молодцы! Все вовремя! — хвалю старпома.

Поднимаемся на мостик. Командую по трансляции:

— За отличную подготовку корабля к бою и походу объявляю благодарность экипажу! — надо же подбодрить парней, идущих на смерть. Они ведь не знают о задуманной мной авантюре в стиле книжного капитана Блада. Или совсем не книжного Нахимова в Синопе? Но, как известно Fortes fortuna adiuvat. Храбрым судьба помогает. Так что все у нас получится. Я уверен.

Командую по трансляции:

— Отдать швартовы!

Мои матросы быстро скинули канаты с береговых тумб и, забросив их на борт, лихо запрыгнули на корабль.

-Самый Малый! Лево руля — это уже обычным голосом рулевому.

Эсминец слегка вздрогнул и отвалил от пирса. Черепашьим ходом только через четверть часа мы выбрались из гавани Севастополя и на малом ходу вышли в море. На палубе оставил только расчеты зениток и зенитных пулеметов, ну и обычную вахту в машине, на мостике, и сигнальщиков. Остальных отправил отдыхать. Вызвал Попова — нашего главного радиста.

— Передатчик выключить и не включать до моего особого распоряжения. Не отвечать даже на запросы штаба флота! Эфир слушать на немецких частотах внимательно. Ясно?

— Почему не отвечать? — недоумевает радист.

— Вы хотите, чтобы гитлеровцы нас запеленговали и навели бомбардировщики? — спрашиваю в ответ.

— Никак нет, не хочу! Разрешите идти?

— Идите.

С этой проблемой разобрались. Задаю рулевому курс и скорость. Он выполняет. Эсминец слегка ускоряется и немного рыскнув, ложится на заданный курс.

По выражению лица замполита, знающего о содержании приказа, мне очевидно — он четко понимает, что заданный мною курс и скорость не приведет нас в указанный в приказе район. У замполита с языка готовы сорваться вопросы, ответы на которые озвучивать преждевременно. Передаю командование третьему помощнику и увожу замполита к себе в каюту.

— Петрович, чую ты хочешь что-то спросить?

— Да, хочу. Мы ведь идем в совершенно другой квадрат. Ты почему приказ нарушаешь?

— Петрович, я так делаю, потому что не хочу брать на душу грех гибели наших людей. Это преступный приказ и я его выполнять не буду. Если ты помнишь, я говорил еще два года тому что такая ситуация может сложиться?

— Да, говорил. Ну и что? Это же приказ!

— Я это все уже многократно объяснял, но таки быть, повторю еще раз. И буду повторять это всем, столько раз, сколько потребуется. Октябрьский не хочет думать, он тупо действует по балтийскому шаблону 1914 года, когда перегородили минными полями вход в Финский залив. Но Черное море не Балтика, и сейчас не 14, а 41 год. В 14ом на Балтике против нас был весьма не слабый кайзеровский флот, и самое главное— у нас с началом империалистической войны полностью прекратилось всякое судоходство на Балтике. Там и тогда это было оправданно. Черное море не Маркизова лужа. Размеры и глубины не те. К тому же здесь и сейчас против нас нет вражеского флота, который бы превосходил наш, и от которого надо было бы защищаться, уйдя с моря и отгородившись от него минами. И судоходство наше здесь не будет прекращаться. Более того, может сложиться ситуация, когда Одессу снабжать можно будет только морем. А сейчас что получается? Натыкаем мы мин возле Одессы, карты минных полей будут естественно 'совершенно секретными', штурманам и капитанам Наркомата Морского Флота и Рыбного Хозяйства их естественно не дадут. Вот и будут они гибнуть на этих полях. А румыны будут себе спокойно шастать где хотят. Хотя там всего-то флота пару эсминцев, один старый недокрейсер, ну и немного мелочи. А нам надо лишить их возможности шляться по морю и путаться у нас под ногами. Задача минимум — запереть их минами в их собственных базах, максимум — уничтожить. Далее, турки и болгары. Они сейчас нейтралы. И будут оставаться нейтралами до конца войны. А когда они увидят, что мы побеждаем, то всеми силами постараются примазаться к нам и урвать себе крохи с нашего праздничного стола. Люфтваффе гораздо опаснее и для нас и для судоходства, но от него морскими минами не отобьешься. Так что мы идем к Констанце, чтобы либо уничтожить румынский флот, либо запереть его надолго в этой гавани. Когда румынского флота не станет, вопрос необходимости минных постановок на наших морских путях для нас просто исчезнет. Этим займутся гитлеровцы и незачем врагу помогать. Нам наоборот, придется решать задачи траления мин. А когда вернемся — можешь меня расстрелять за невыполнение приказа командующего флотом.