Лепила-2

Я раздумывал обо всем этом, когда, лишний раз подтверждая, что все суеверия рождаются не на пустом месте, в дверь операционной постучали. Поскольку операция бодро двигалась к завершению — Семеныч уже начинал шить кожу, я вышел из операционной. Перед ее дверями стояла взволнованная санитарка из нашего отделения.

-Дмитрий Олегович, там еще одно огнестрельное поступило...

Так, расстрелялся Никита. Ему, что, одного случая мало? Шкуру спустить с него! 8 лет, хоть что-то должен уже понимать. Насмотрятся компьютерных стрелялок и воспринимают жизнь, как продолжение игры. Кипя от злости, я пошел в отделение. Марина уже колдовала над пациентом. Я ожидал увидеть очередного пацана, но с удивлением увидел пожилую женщину .

-Ну, паршивец!— возмутился я.— Куда он ее?.

— Туда же — в живот.

-Ладно, заканчиваем пацана, и везите ее на стол. Анамнез собрала?

— Она не говорит, — озабоченно сказала Маринка.

-Немая?

— Может..., а может из-за этого, — она показала на шею женщины и я впервые обратил внимание на то, что шея у нее резко деформирована ожоговыми рубцами..

— А слышит хоть?

— А, это да.

— Ну тогда давай, опрашивай ее. я к ребенку пошел.

Когда я вернулся в операционную, Семеныч уже закончил шить, и не спеша разоблачался в "предбаннике".

— Не спешите раздеваться, Семеныч. Наш стрелок Никита нам еще работки подкинул — тетку подстрелил.

— Снайпер, ....ь,— зло ругнулся Семеныч.

-Виктория, не размывайся, — крикнул он через стекло операционной медсестре.

— А я вам сразу говорила, — ядовито пробурчала та, — распелся он, Кобзон хренов...

— Куда хоть ранили-то? -устало спросил Семеныч.

-Аналогично — в живот.

— Ну да, выше ему, видать, "пушку" не поднять.

-Ладно, пойду гляну... Может, у нее пуля под кожей сидит? — с надеждой глянул он на меня.

— Семеныч, надежды вьюношей питают, а у вас, сами говорили, яйца уже седые.

-Поговори у меня, молодой.

Через пару минут он вернулся, злее черта.

-Ну, сопля малая, попадись он мне, прибью щенка.

Я не собирался идти на эту операцию, препоручив это дело Марине, а потому уселся за стол в отделении, описывая ход анестезии., а заодно уж решив заполнить лист назначений для мальчишки. Едва я дописал его, как по мобильнику Марина вызвала меня в операционную. В общем-то, нормальная ситуация для анестезиолога, а равно и реаниматолога — периоды безделья периодически сменяются столь бурной деятельностью, что за сутки добрых пару десятков километров накрутишь, мотаясь по отделениям больницы, из приемника в операционную, а оттуда снова в отделения. Причем все эти вызовы, в подавляющем большинстве, сопровождаются нехилым таким выбросом адреналина. Стоит ли удивляться, что болезни сердечно — сосудистой системы — профессиональная напасть моих коллег?

— Не могу заинтубировать, — нервно покусывая губы сказала Марина.— Все спаяно из -за рубцов, ничего не выводится.

— Ну, дай посмотрю. — Я встал к изголовью больной и осторожно вставил клинок ларингоскопа между зубов. — Так...Ага... Надави ей на гортань... У-у-у, как хреноватенько.

Вместо привычной каждому анестезиологу картины расположенных в виде буквы V сероватых голосовых складок, перед глазами маячил только язычок мягкого неба. Старые ожоговые рубцы подтянули мягкие ткани глотки, резко деформировав всю анатомическую картину, тем более, что вдобавок очень мешали длинные передние зубы пациентки.

— Сильней нажми... больше нельзя? Нет... все равно щель не видна. Я мельком глянул на шею больной. Старые келоидные рубцы, намертво спаявшие шею и подбородок тянулись жгутами и ниже, на грудь.

Я попробовал ввести трубку "вслепую", загнув ее кончик вверх, но она каждый раз соскальзывала в пищевод, так, что при попытке делать вдох, желудок мрачно урчал, грозя выплеснуть все свое содержимое и устроить нам все прелести аспирационной пневмонии.

— Может, по пальцу попробовать? — предложила Марина.

-Давай по пальцу, — пожал я плечами. В такие минуты, готов прислушаться к любому совету, лишь бы помогло, тем более, что спина у меня начинала ощутимо мокреть.

Те, кто не в курсе, могут спросить: а чего это они так суетятся? Ну, не получается, сели, покурили, еще раз попробовали. Ответ кроется в коротком слове "релаксант". Релаксант — это препарат, созданный на основе знаменитого яда "кураре", и, как и свой мрачный предок, действует он аналогично — расслабляет скелетную мускулатуру, так, что без оказания медицинской помощи, человек, которому введен подобный препарат , через несколько минут умрет от удушья. Мы этого, конечно не допускаем, вводя в трахею специальную трубку. Ну а уж после введения — изгаляйся, как хочешь, можно аппарат искусственной вентиляции легких подключить, можно специальным резиновым мешком подышать, можно на крайняк и ртом в трубку подышать. Так вот. Релаксанты бывают разной длительности действия — от нескольких минут, до получаса и больше. Будь это "короткий" релаксант — ну, подышали бы мешком пару минут, у больной восстановилось бы спонтанное дыхание, а там бы и приняли , уже в более спокойных условиях, решение о дальнейшей тактике анестезии. Но беда -то была в том, что Марина ввела "длинный" релаксант — тракриум. Теперь, раньше чем через 30-40 минут, дыхание хрен восстановится... Собственно, и в этом не было бы большого страха — подышали бы и полчаса, Марине только на пользу бы пошло — в другой раз бы более тщательно осматривала пациента, через ручки опыт бы дошел (" Ладно, знаток, — обругал я сам себя, — сам же больную видел, чего не подсказал девчонке, что могут быть проблемы при интубации?") Но в нашей ситуации, отсрочка в полчаса могла оказаться роковой — давление у больной начало очень неприятно снижаться — вот только что было 110, а через пару минут, глядишь — уже 100, потом 90. Может так больная реагировала на введение релаксанта, а может и хуже — усилилось внутреннее кровотечение. Мы, конечно, начали вводить растворы струйно, гормоны ввели, но без особого толка, так что , похоже, женщина действительно кровила. Так что надо было ее срочно интубировать, и начинать операцию — Семеныч и так, как старый боевой конь, нетерпеливо постукивал ногой, замотанной в бахил, по полу операционной. Тем не менее, пока он вежливо молчал, но могу представить себе, какие проклятия он обрушит на нас, если мы потеряем больную от неостановленного кровотечения. Гоша, которого тоже вызвали — мальчика Семеныч прооперировал в одиночку— начинал что угрюмо бурчать из-под маски.

Заинтубировать " по пальцу" не получилось ни у меня, ни у Марины — несмотря на то, что ее изящные пальчики были куда как длиннее моих.

Для полноты счастья, из-за наших манипуляций в ротоглотке, у женщины, по-видимому, начинал развиваться отек — проталкивать воздух в легкие становилось ощутимо труднее. Пара минут у нас, от силы..

-Давай подключичный набор, быстро — обратился я к анестезистке. Та удивленно посмотрела на меня — один ведь катетер уже стоял у больной, Марина еще в реанимации поставила, да и другая проблема вроде как была у пациентки, нежели обеспечение оптимального венозного доступа, но, навидавшаяся всякого, беспрекословно моментально подала мне вскрытый одноразовый набор. Я молниеносно протер больной переднюю поверхность шеи спиртом, и вколол в связку между кольцами трахеи толстую иглу, направив ее вверх. Придерживая иглу, чтобы избежать ее смещения левой рукой, првой я схватил пластиковое кольцо с упакованным в нем металлическим проводником, я осторожно ввел кончик проводника в иглу, а затем быстро начал подавать его в трахею большим пальцем.

— Дыши, дыши , — командовал я Марине, выполняя эту манипуляцию , — смотри— проводник изо рта показался? Хватай его зажимом, подтягивай, сколько можно. — А ты — обратился я к анестезистке, обрежь интубационную трубку на одну треть, чтобы можно было ее на проводник надеть — Удаляем иглу, — вытащив иглу из шеи я метко швырнул ее в стоящий рядом со столом таз для отработанного материала.

— Так, теперь еще один зажим — я захватил конец проводника, торчащий из шеи.— А теперь делаем так: я надел на проводник укороченную трубку и начал осторожно вводить ее в рот по натянутому проводнику.

— Ну, что, достаточно вроде? — я с сомнением посмотрел на непривычно короткую трубку, торчащую изо рта, но прикинув длину трубки, скрывшейся за резцами — (блин, как у бобра!), успокоился. -Удаляем проводник. — я вытянул гибкую металлическую нить из шеи.— Давай вдохни ей, как оно там?. Через присоединенный коннектор трубки Марина сделала пару сильных вдохов и обрадованно сказала:—

-Там, там, грудная клетка раздувается.

-Манжетку— раздуть. Ну, теперь послушай, — великодушно предложил я Марине. — Может, надо подтянуть трубку., чтобы в одно легкое не съехала...— Сам я умолчал о том, что из-за колотившейся в ушах крови, вряд ли смог бы правильно оценить, на месте ли стоит с таким трудом введенная трубка.

— Дмитрий Олегович, вы всегда такой спокойный, уверенный, — восхищенно пробормотала Марина,— что значит, старый анестезиолог!

Эх, Марина, Марина... Ладно, будем считать слово "старый" синонимом слова "опытный".

-Видела когда нибудь такую штуку — " ретроградная интубация" называется?

-Нет, в первый раз. А вы уже делали такое?

— Я тоже... в первый раз.

-А если бы не получилось?— Марина посмотрела на меня с суеверным ужасом.

— Пошли бы на трахеотомию.

— А если...

— Марина, мы должны делать, то, что можем. Все наши методы лечения — сама знаешь — очень агрессивны. В большинстве случаев наши действия заканчиваются успешно, иногда — нет. Если ты сделал все, как надо, но все сложилось плохо — тебе остается только развести руками и сказать — "кысмет"

— А что такое "кысмет"?

— "Судьба" по татарски. Давай, веди наркоз, я пойду на пацана гляну.

В отделении меня ждал сотрудник милиции.

— А можно справочку получить о характере повреждений у ребенка и женщины этой, как ее ..., -он порылся в бумагах -... Ковалевой?

— По ребенку дам, а по женщине лейтенант — извините, только после операции.

Я быстро накатал справку, припоминая все то, что Семеныч говорил о повреждениях по ходу операции.

-Стрелка поймали хоть, или он теперь всю округу затерроризирует?

— Нет, дома его нет, спрятался куда-то.

В это время рация на поясе у милиционера зашипела:

— Первый, ответьте третьему.

-Первый слушает, -сказал лейтенант, поднеся рацию ко рту.

— Нашли мы его, у бабушки в доме прятался.

— О! Здорово! — оживился лейтенант.— Пугач при нем?

— Говорит, выбросил в пруд.

-Давайте, по свежей памяти пусть показывает, ищите, потом за мной заедете, я в больнице еще буду, доктора опрашивать.

Я скривился. Однако, ничего не попишешь, со скукой уставившись в потолок, я начал диктовать:

— Андросов Дмитрий Олегович, родился..., образование— высшее, должность — врач-ординатор по специальности анестезиология-реаниматология в отделении реанимации и интенсивной терапии Лесногорской центральной районной больницы..., — ну и так далее, чай за 17 лет выучил, чего там менты в своих протоколах пишут. В данном случае я не стал ссылаться на то, что "...в беседе со мной пациент никаких имен не упоминал, я их у него специально не спрашивал, по причине занятости, о характере ранений высказаться в полной мере не могу, так как профессиональными навыками судебно-медицинского эксперта не владею..." — не тот все же был случай, и максимально подробно рассказал все, что сообщил мне Владик. Снова зашипела рация .

— Ну, мы внизу. Все нашли, спускайтесь. Лейтенант тоже закончил свою писанину. Я расписался на каждой странице опроса, написав на последней: " с моих слов записано верно. Мной прочитано", и еще раз расписался. Вместе с лейтенантом мы спустились вниз — хотелось глянуть на этого стрелка.

Стрелок, как и предсказывал Семеныч, был сопливый донельзя — в самом прямом смысле этого слова. Негромко тоненько скуля, он размазывал по грязному лицу слезы, время от времени вытирая ладошки о б оранжевую майку. Росточка он был пожалуй, даже меньше Владика, заморыш, одним словом.

— Ну, — строго начал лейтенант, — что ж ты наделал? Ты же друга своего чуть не убил! Рыдания переросли в рев.

-Я-а -а не ха-а-те-е-л, я не зна-а-л.

-Не знал он... Ну, ладно, в первый раз ты не знал, а в женщину зачем стрелял? Теперь то ты уже знал, и пистолет ведь перезарядил..

— Я не стрелял в тетю,— завизжал пацан.— Честно, я не стрелял. Я только во Владика выстрелил, а потом испугался и убежал, я не заряжал. Я один раз стрелял только, я думал он игру-у-шечный.

-Он нам тоже говорил, что в женщину не стрелял, — тихо сказал усатый полный сержант. И...товарищ лейтенант. Вы на пистолет гляньте. — с этими словами он достал и брякнул на стол завернутый в полиэтиленовый пакет пистолет. Лейтенант озадаченно замолк.

— Он что, из этого шмальнул, — недоверчиво спросил он сержанта.

-Говорит, что да. — кивнул тот.— Место сразу показал, там неглубоко было, мы сразу и нашли.

По-прежнему недоверчиво ухмыляясь, лейтенант вытащил из пакета ярко-желтый пистолет, место которому было явно на лотке с игрушками из трудолюбивого Китая, до того мирно и нарочито невоенно он выглядел.

— Ого! А вес не как у игрушки, — удивился лейтенант.— Но и не как у боевого. Явно, половина деталей— пластиковые.

Я тоже, вообще-то, ожидал увидеть что-то вроде более или менее примитивно сделанного "самопала" — с деревянным прикладом, затвором из шпингалета, и, ясное дело, однозарядного, здесь же было что-то другое, но явно не самодельное. Лейтенант понюхал ствол:

-Порохом пахнет, — заметил он, затем подцепил пальцем скобу у рукоятки — на ладонь ему выскочила небольшая обойма.

-Патронов на 6-7, — прикинул он ее размер.— В канале ствола, похоже, тоже патрон есть.

-Да-а, задачку ты нам задал, парень. Так, а где же ты взял эту штуку?

-Возле леса, там, где карьер,— всхлипывая отвечал Никита.— Я ее под кустом нашел, мы там играли — я, Владик , Сережка и Ромка. Мы в войну играли, я думал, его потеряли, а я нашел. Владик со мной был, я на курок нажал, а он вы-ыстрелил. Владик упал, я испугался, убежал, а пистолетик выкинул.

-Сразу в пруд?, и больше никому не давал?

-Да...

Мы озадаченно переглянулись с лейтенантом

— А вы говорите, что женщина потом уже поступила, после ребенка?

-Ну да, часа через полтора, мы потому и подумали, что она— вторая.

— Так выходит ее кто-то другой подстрелил, и еще раньше. Может, и не из этого пистолета даже?

-Да вряд ли, рана очень похожая. И слишком уж невероятно, чтобы в один день два разных пистолета одновременно выстрелили.

— Ты точно нас не обманываешь? А, Никита? — спросил усатый сержант у мальчишки.

-Папочка , правда, я не стрелял в тетю.

Папочка... Вот оно как бывает...

-Да, а Ковалева эта вам чего нибудь говорила? — спохватился лейтенант.

-Нет... -тут я вспомнил, — она же немая. То ли по жизни, то ли вследствие перенесенных ожогов.

-А родственники у нее есть?