Ошибка была только одна, но она оказалась роковой — зря они весь эффект неожиданности на стражников истратили, дали время монаху опомнится... Поскольку он взял, да и начал стрелы прямо в воздухе отбивать. Поведет эдак вот ручкой — стрела или болт отлетают, как от каменной стены! Однако же и монах, пока вокруг этакие "сувениры" летают, тоже сделать ничего не может — он попробовал пару раз смастрячить что-то вроде файербола и засадить им по бойницам, но чуть не получил стрелу в голову и решил эксперименты отложить. Коротко посовещавшись, погоня решила, что ломить вот таким нахрапом не стоит.

Так они до поворота и пятились — тесной кучкой.

По итогам первого раунда потери осаждающих — трое убитых, один легкораненый (тот самый болт, который монах в последний момент отбил, отлетел очень уж неудачно), потери осажденных — ноль.

Гимли с тем самым Торфинном, что нас тогда встречал, тут же побились об заклад, что для осажденных настал последний час — Торфинн же считал, что у них ещё есть какой-то сюрприз, и ещё очень может быть, что последний час настал как раз для погони. Вообще к этому моменту в зале столпились уже чуть ли не все обитатели замка — те, понятно, кто из, так скажем, простонародья. То есть хозяин замка в своих покоях наверняка такое же зеркало имеет, да и остальные колдуны, что тут обитают, тоже — инструмент это в их деле необходимый. Точно так же, как у нас — компьютер. А для остальных в замке особых развлечений нету, так что на такое вот поглядеть сбежались все, кто только мог — и мартышки чешуйчатые, которые у Сандры-алхимика лаборантами числятся, и лемура, беглого бомогерского чародея фамилиар, и страхолюдный на вид пенек, помесь гуманоида с колодой для дров, что у друида из Летней башни в услужении, и... словом, все. Шум, гам, веселье — ну, понятное дело, художественного кино, равно как и документального, здесь не водится, так что развлекаются ребята, как только могут. Да и я, кинематографом и компьютером приученная, смотря на экран, не людей вижу, а юнитов пополам с персонажами...

Укрывшись за поворотом, погоня провела краткое совещание, после чего монах начал активно шевелить губами, руками и прочими частями тела. Судя по донесшимся с разных сторон комментариям, среди первых в учебе в своей магической семинарии этот Пес не был. Наконец, чернорясник закончил свои шаманские пляски, и в тот же момент изображение в зеркале как-то странно зарябило — но не целиком, а только вокруг действующих лиц. Это, оказывается, проявлял себя заговор на отвод глаз. Мастер Торолд тут же коротко шевельнул пальцами сам, и помехи прекратились. Но это у НАС прекратились — в Зеркале. Ставки на осажденных тут же упали, а на погоню — выросли.

А погоня уже в полный рост к мосту шагает, и бодро так, будто только что не драпали, а осуществляли стратегическое отступление. И рыцарь впереди, на фигуральном белом коне — но шлем все-таки надеть позаботился. В руках секира, за спиной щит, на поясе меч... Одним словом, всегда готов. За ним — оруженосец, монах и стражники дружной чередой со взведенными арбалетами наперевес.

Шлем у рыцаря-осьминога был типа "сфера", замечательный по степени защиты, но несколько ограничивающий видимость. Словом, веревочку он так и не заметил — пока не полетел ласточкой. "И взгремели на павшем доспехи". Тот, который ждал — и дождался! — ещё в полете врезал ему ногой по клюву так, что аж хрустнуло. И дротик монаху в горло — р-раз! И сверху арбалеты залпом хлестнули, два в молоко, только наконечники каленые рикошетами из камня снопы искр выбили, а один кому-то в ногу, значит — неприцельно. Но стражники-то и этого не ожидали! И с перепугу тоже из арбалетов — бац! Дротик монах отбить сумел, а вот арбалетный болт в спину — уже нет.

От арбалета, пусть и стремянного, а не механического, с такой дистанции даже и цельнокованые латы защитить бы не смогли — разве что легендарный мифрил... И то сомнительно. А кольчуга... ну что — кольчуга? Она на такое тем более не рассчитана!

Миг легкого ошеломления прошел быстрее, чем я успела моргнуть — однако же за этот миг рыцарь в кольчуге успел сократить дистанцию и, пав на одно колено, нанести совершенно неожиданный удар — серебристо-серая, покрытая мелким узором сталь сделала свое дело чисто и аккуратно, одним взмахом отрубив мальчишке левую ногу выше колена и вскрыв артерии на внутренней стороне правого бедра. Кровь оставила на полированном металле ярко-красный след. Мастера в один голос принялись обсуждать, какая это альфасталь, сварная или плавленая, и чьей работы полуторник.

На секунду картинка застыла: рыцарь в основной стойке, с которой, по утверждению "сенсея", пытавшегося учить благородному искусству кендо стаю чокнутых, часть которых считала себя эльфами, а остальные — гоблинами, должно начинаться любое движение, напротив — выронивший свой жуткий пернач монах с торчащим из левого плеча острием арбалетного болта, сжимающий побелевшими от напряжения пальцами мелко дрожащий мечелом, за ним шестерка стрелков с разряженными арбалетами. Вот один из них упал на камень, отбросивший его стражник потянулся за мечом, и в следующий момент рыцарь начал двигаться так быстро, что вместо его меча я видела только размазанную серебристую радугу, густо окрашенную алым. Железный мечелом вместе со сжимающей его кистью отлетел в сторону, беззвучно канув в наполненное туманом ущелье... А там, где стоял монах, сверкала стальная радуга и летели брызги крови. Когда рыцарь скользнул к бледному, как простыня, стражнику, чернорясник напоминал добротно разделанную тушу на бойне — но все ещё был жив и даже стоял на своих ногах! Кто-то за моей спиной пораженно охнул, и болезненная тишина взорвалась возгласами — начиная от восхищенного комментария, изощренно смешавшего крепкую подсердечную брань, подробности нанесения тех или иных ударов и мнение мастера о ковке и заточке столь замечательного клинка, и до легкого соболезнования типа "ну нельзя же так с разумными...". На высказавшую последнее лемуру тут же обрушился девятый вал негодования.

Собравшиеся в Замке Некроманта людей не любили. Не за что им было их любить.

А Церковь здесь ненавидели.

Двое стражников, шагнувших с обнаженными мечами навстречу свистящей серебристой радуге, отделались гораздо легче — их всего-навсего убили. Чисто и быстро, по одному удару на каждого. Только тут монах упал. И не просто так, а с моста — канул в туман вслед за своим мечеломом. Пару секунду спустя изображение коротко мигнуло, и из бойниц второго этажа тут же полетели болты — похоже, заклятие спало после смерти мага. Этот Пес действительно был далеко не из первых в своре. Но ещё двое стражников умерли до этого — одному раскололи шлем вместе с черепом, а второму, как раз закончившему взводить арбалет и потянувшемуся за стрелой, вогнали в глаз метательный нож. Двух последних прикончили стрелки.

Именно этот момент хозяин замка выбрал для своего вмешательства — мастер Торолд с отрядом в десяток зомби-девушек, усиленным двумя минотаврами, телепортом отправлялся к Первой башне с целью пригласить загадочного рыцаря в Приют Некро-манта. Отказы и возражения не принимаются. Вместе с отрядом отправится чародей из Бомогера, который сотрет все следы, оставленные как "гостями", так и теми, кто за ними гнался. Десять минут на сборы, время пошло.

СДЕЛКИ ПАТРИОТОВ

Второй образец огнестрела более соответствовал термину "мушкет". Впрочем, возможно, это была пищаль. Кованный из железа восьмигранный ствол имел тот же калибр около двадцати пяти миллиметров, и из фунта свинца можно было отлить четыре или пять пуль этого калибра (правда, Ќ-фунтовую пулю приходилось вгонять в ствол легкими ударами колотушки) — а потому оружие получило классификацию "1/5-фунтовой фитильной ручной пищали". И, в скобках — "простого типа". Потому что фитильный замок — простейший и примитивнейший, состоящий из S-образной железки, насквозь проходящей через ложу, вверху на ней зажимается фитиль, а нижняя часть играет роль спускового рычага. Предохранительный механизм — стальной изогнутый стержень, головка которого выступает справа на ложе. Нажатием на неё стерженек сдвигается так, что выступающая часть сменяется вогнутой, и верхняя часть S-образной фиговины получает возможность поднести к полке тлеющий фитиль. Но есть и другой вариант, в скобочках — "сложного типа". Это был уже настоящий фитильный замок, с пружиной, прикрытым предохранительной скобой спусковым крючком и автоматически откидывающейся крышкой полки. Изготовление такого замка требовало уже некоторого мастерства, доступного далеко не всем. Основную трудность составляли пружины — для того, чтобы ковать необходимую для них сталь или, тем более, альфасталь, требовалось мастерство, выходящее за пределы возможностей 99% кузнецов Заката.

На кончике ствола врезана латунная мушка, в казенной части установлен простой открытый прицел, вдоль ствола приспособлены кожаные петельки для шомпола, а сверху ложи и в прикладе прорезаны отверстия, через них пропущены короткие цепочки или ремешки, играющие роль колец для ремня, на котором пищаль можно нести. В качестве вспомогательного вооружения выступают канонический бердыш с длинным лезвием (есть ещё, оказывается, совершенно не такой бердыш — вот я удивилась! Только он в качестве подставки не подходит, поскольку больше похож на короткое копье с насаженным на металлическое — или, у хилых людишек, обитое металлом — древко топором с узким лезвием, созданным для прорубания латных доспехов, и клювом-крюком на обухе) и пехотная слабоизогнутая сабля, как вариант для Заката — рогатая подпорка, в дальнейшем, возможно, с венчающим один из усов ножевидным клинком, и "кошкодер" или дюсак. Или, для дворян и прочих рыцарей, шпага. Широкий ремень из толстой кожи, к которому крепились ножны, на груди скрещивался с точно таким же ремнем подсумка, дополнительно закрепляясь железными пряжками — это, возможно, уступало по защитным качествам кирасе, но зато было куда функциональнее. Дополнительно ремни можно усилить чешуей или заклепками.

Словом, Гимли Даинсон полностью оправдал все затраты. Равно как и краснолюд Торфинн Гродин, создавший турельную затинную пищаль со сменными каморами. Равно как и карлы, сумевшие коллективными усилиями разработать сразу два кремневых замка — ударный и колесцовый. И Сандра Снежная Птица, магистр-алхимик, обосновавшая и разработавшая зерненный порох и гремучий состав для капсюлей. А также и все прочие, содействовавшие выходу в свет книги "Боевой пыл".

Пока, впрочем, в свет вышел только первый том этой эпохальной работы. В первой части тома, подписанного "Бертольдом Черным (по-немецки "Шварц" — черный. Такая вот шутка юмора...), магистром алхимии, доктором богословия и бакалавром философии", на добротном староимперском разъяснялось, как готовить пороховую мякоть, смешивая шесть частей селитры с двумя частями серы и двумя же угля, все предварительно истолченное, и после смешивания истолченное вновь. Тут же приводились несколько рецептов получения в домашних условиях серы, угля и селитры — на тот случай, если книга попадется в руки совсем уж диким людям, ни разу в жизни не пробовавшим добыть Философский Камень.

Вторая часть была посвящена ручному огнестрельному оружию и включала процесс его изготовления и особенности использования — здесь были перечислены "ручница пехотная" (железная трубка на толстой доске, кладущейся поверх плеча и имеющей для того специальную выемку, точно так же держат РПГ или "Стингер", замка не имеет, фитиль подносится вручную), "самопал кавалерийский простой" (цельнометаллическая дубинка, головная часть которой является стволом, а хвост при стрельбе упирается в специальный выступ на кирасе) и "самопал кавалерийский многоствольный" (тот же принцип, только головная часть собрана из четырех или пяти стволов с единым запальным отверстием). Третья часть посвящалась изготовлению и использованию тяжелого огнестрельного оружия, именуемого Большим Нарядом, в осаде и обороне крепостей — сюда попали только длинноствольные пушки, предназначенные для осады, и короткие "тюфяки", стреляющие исключительно картечью. Пушки осаждающих и осажденных должны были бороться друг с другом, а "тюфяки" — сметать идущую на штурм пехоту снопами картечных выстрелов.

Всего было напечатано двести пятьдесят экземпляров эпохального труда — по здешним меркам, когда на изготовление книги такого объема, даже без учета иллюстраций, которыми в преизрядном количестве была снабжена каждая статья, у переписчиков ушло бы в любом случае не менее года (разделенного на количество писцов в скриптории), это был тираж просто офигительный.

Первые десять экземпляров, к каждому из которых в качестве пояснения были приложены десять "ручниц", тех самых, что типа "стингер", и один "тюфяк"-дробострел (образцом для них послужил мой первый самопал, только диаметр ствола увеличили в три раза, а его длину сократили до пяти калибров), уже отправились к потребителям — главным из которых был туроннский Карл-Август IV. Приключившаяся десять лет назад смерть его отца, к тому времени вот уже пять лет как совершенно спятившего, не приблизила его к трону — ведь ещё до смерти отца его мать, королева Броунвен Белая Грудь, прозванная также Возлюбленной, объявила, что зачинала наследника в некотором удалении от супружеского ложа короля Жан-Поля II, в высшей степени заслуженно прозванного Безумным, с совершенно посторонним мужчиной, который, конечно, не был сумасшедшим — да зато и королем не был. А следовательно, не имеет права на трон и его сын, не являющийся Сыном Туронны. В этом раскладе законным королем королей был Вильям XI, соединивший своей кровью династии Бриллианса и Туронны.

Последняя, как известно, делится на три части: правящие Севером герцоги Фар-Гельба и Дарфланда нынче прочно держали руку Вильяма XI, Юг и фарангьяки, могущественный дом герцогов Фар-Ангья, горой стояли за Карла-Августа... Но самой главной, самой значительной оставалась третья часть — страна развалин и пепелищ, "волчьих пастбищ", где иной раз за целый день пути нельзя было встретить и одной живой души. Десятилетия династических войн не принесли победы ни одной из сторон — и разорение обеим. Бриллианс, вот уже больше восьмидесяти лет непрерывно напрягавший силы, отправляя на континент одну армию за другой, давным-давно привык жить в состоянии непрерывного экономического кризиса — ну, а Туронна, на территории которой эта война шла, был разорен гораздо более обычным способом. Народец либо вымер, либо разбежался, торговля умерла, и на побоищах выли одичавшие псы, сбивающиеся в гигантские стаи, наводящие ужас даже на большие города, обнесенные относительно целыми стенами — а таких городов в Туронне осталось не так и много...