Эффект синей бабочки

Итого: семь мёртвых охранников, два мёртвых члена семьи Джефферсон, два раненых, нежизнеспособных охранника, один живой глава клана и один живой маг, наверняка сейчас прячущийся в невидимости...

Я отошёл от старика — арбалета у него не было, а в ближний бой ему благоразумие лезть не позволит, — и, прищурившись, огляделся. Сигналка искрилась, реагируя на энергию смерти, мешая восприятию, но не думаю, что жизнь и смерть она должна видеть одинаково.

И точно — в паре метров влево мельтешили другие, голубоватые искорки. Я, не задумываясь, метнул прямо в их центр последнюю«рыбку». Кинжал отскочил со стеклянным звоном.

Раздосадованный колдун скинул невидимость и взмахом руки швырнул меня веер сосулек. Я развернулся боком, втянув живот, и сосульки промчались по бокам от меня, ранив кого-то позади.

Я никогда раньше не сражался с колдунами — не самоубийца, чай, — но сейчас мне некуда было отступать. Да и я вроде как сильф, должен быть в магическом плане сильнее какого-то жалкого колдунишки... Ещё бы я умел этим пользоваться.

Хм... а судя удивлённому лицу противника — очень даже умею. Он никак не ожидал, что я смогу уклониться от сосулек. Удача, значит... Чтоб он подавился? Нет, это слишком медленно, хотя... кажется, моя удача в том, что у меня есть оружие против магов.

Я вскинул руку, направляя Цепь в мага. Кристалл на конце врезался в защитное поле, заставив его заискриться, но соскользнул в бессилии. Колдун в безмерном удивлении оглянулся, а потом его глаза засветились жадностью — узнал и захотел. Купеческий колдун такой купеческий.

Я сделал несколько глубоких вздохов и петлями накинул Цепь на защиту так, чтобы она сдавливала и прожигала спиралью. Поле от соприкосновения искрило и скрипело, как меч во время заточки. Колдун расставил пошире руки и ноги, напрягся, будто пытаясь удержать заклинания физически.

Правая рука, которой я удерживал Цепь, занемела, но я не мог сдвинуться с места, как-то прекратить это безобразие, перенаправить артефакт... Нет, два заклинания столкнулись в прямом противостоянии и ни мне, ни этому колдуну их уже не отменить. Слышал, что в нормальных магических поединках таких ситуаций стараются избегать: в лучшем случае — при значительной разнице в силе, — победитель лишиться трёх четвертей резерва и загремит в лазарет. Но обычно победитель оказывается едва ли живее проигравшего и, зачастую, ему уже нельзя помочь.

Не стоит оно того.

Однако в случае, если схлестнулось заклинание, прикреплённое к магу и артефакт, чьим резервным источником является человек... Тут всё может оказаться гораздо радужнее для мага.

Колдун, наконец-то, это просчитал и разулыбался злорадно. Я глубоко вдохнул ставший невероятно вкусным воздух. Не знаю, как сильфы восстанавливают свой резерв, но... с меня будто кожу содрали. Земля пружинила у меня под ногами, едва заметно вибрировала, подталкивая меня вверх. Ветер ласково обвивался вокруг, поддерживая руку, согревая онемевшую конечность... а само онемение добралось до середины груди, до ключиц — и остановилось, замерло.

Олсон неторопливо взял меч одного из охранников, подошёл ко мне, примерился. Я краем глаза следил за его действиями, но понимал, что двинуться сейчас я не смогу. И если он отрубит мне голову — всё, финита ля комедия. Хотя, возможно, получится с Ашером договориться... если он простит за кольцо.

Сверкнула вспышка света, и послышался звук упавшего на землю тела.

— Морин! — послышался обеспокоенный голос Намара. — Ты почему не... О.

— Всё в порядке, — проговорил я как можно увереннее. Восприятие двоилось, менялось и искажалось, показывая странные вещи. — Обыщите дом. Основная охрана должна была быть здесь, но мало ли. Слугам предложите сдаться. Откажутся — убейте. Если нет — ведите в замок, а там... ты знаешь, что с ними делать.

— Хорошо, — послушно ответил воин и начал зычно командовать.

Громкие звуки резали по нервам, заставляя морщиться и вздрагивать.

На плечи опустились чужие тёплые ладони. Правое плечо занемело, но всё же смогло сообщить, что что-то к нему прикоснулось.

— Я... могу тебе помочь? — тихо спросил Намар.

Я нахмурился, пытаясь понять, о чём он. Как можно вмешаться в эту ситуацию, когда... оу.

— Ценю порыв, но колдунишко уже почти сдулся, — беспечно улыбнулся я. — Думаю, даже помощь в транспортировке не понадобится.

— У него есть накопители, — напомнил Намар.

— У меня тоже. Хоть я один и просрал, да... Загляделся на Шаю. Но ему и этого хватит. Честно. Вон он уже зубами трещит, а я бодро так болтаю.

— Ладно. Хорошо. Но я побуду тут. И, в случае чего, ты же позволишь?

— Конечно, — натянуто улыбнулся я. — Надеюсь, этого не понадобиться.

Очень сильно надеюсь.

Единственный способ вмешаться в поединок конфликтующих заклинаний — это стать его источником. Если источник заклинания — в данном случае, в форме артефакта, — я, значит Намару пришлось бы слиться со мной. Аурой, силой... жизнью. Примерно так формируется связь между Хранителем и Воином. Да, обычно Хранитель — это животное... но кто сказал, что человек — нет? Да и в его теорию это прекрасно вписывается: что может быть большим символом опасности, чем люди?..

Только нас тогда будет четверо в связке: не-совсем-мёртвый Олест, островная кошка, человек и сильф. Шанс сойти с ума будет в разы больше обычного. И потом... когда я стану тем, чем меня хотят сделать... Он просто не понимает, что так он рискнёт не только своим разумом и своей жизнь, но и... своей смертью.

Но всё равно готов подарить мне это.

Смертельный холод высасывал из меня жизнь через руку, но в груди стремительно рос обжигающий восторг. В глазах защипало, а онемение... онемение начало будто растворяться в этом чувстве, теряясь без остатка. Воин все так же стоял рядом, касаясь ладонью моего плеча, и от этой ладони шло тепло, тоже прогонявшее мерзкий паралич. Но ведь мы ещё не в связке? Или дело в том, что у сильфов магия тесно связана с эмоциями?

Намар молчал, напряженно сверля взглядом застывшего колдуна, по лицу которого уже катились капли пота. Да, Морин, похоже, побеждал, но это совсем не значило, что маг не выкинет чего-нибудь этакого, хотя бы и перед смертью. Да и вряд ли для сильфа все так радужно и просто, как он пытается показать. Завихрения энергий вокруг него ощутил бы любой, имеющий хотя бы минимальную чувствительность.

Воин опасался вмешиваться в это противостояние, боясь не нарушить хрупкое равновесие, но и остаться в стороне или отправиться вылавливать недобитков не мог. Как-то незаметно он привязался к барону... или уже графу? Не последнюю очередь в этом сыграло искреннее восхищение Морина Шаей — Намар порой даже шутливо завидовал своей Хранительнице. А людей, отнесенных к кругу «своих» воин привык защищать. И уж точно не стоять в стороне. Поэтому — ладонь на плече, и энергия, тонкими струйками выплескиваемая рядом. Конечно, это не единение, но должным образом подготовленную и обработанную силу гораздо проще использовать. И усиление она может дать очень даже заметное.

Хотя маги всевозможные «двойные плетения» не любят. Слишком уж сильно приходится раскрываться в процессе. Чужие чувства, чужое восприятие... Намар не думал, что его накроет — Морин ведь по большому счёту не маг...

И не человек.

О последнем было легко, даже слишком легко забыть, несмотря на способность лазить по стенам, вгоняя пальцы в камень и вырезать в одиночку охрану целого поместья. Потому что Морин был легким, ярким, словно бы искрящимся — молодостью, энергией, идеями. Открытым. Трудно было всё время помнить что это, может быть, и не маска, но и не то, чем кажется на первый взгляд.

Но любой, кому удалось бы хоть краем зацепить восприятие новоявленного графа Ёль-Ншели, с человеком его бы не спутал ни за что. Ощущения Морина оказались яркими, спутанными, хаотичными. И их было много. Охватить всю эту мешанину сразу было сложно, да и, наверное, не под силу человеку, пусть и Хранителю. Намару показалось, что его распирает изнутри, что собственный череп слишком тесный, чтобы вместить все это.

Попытка сосредоточиться на чем-то одном тоже успехом не увенчалось — восприятие сильфа было цельно-слитным, перетекало друг в друга и выделить там отдельные блоки оказалось просто нереально. Звук переходил в осязание, вкус в температуру, а цвет...

Цветов было много. Нет, не так, цветов было МНОГО. Сотни, тысячи оттенков, от которых рябило в глазах и начинала кружиться голова. Цвета ярче привычных, глуше, насыщенней, слабее, неуловимые тона цветовых переходов, окраски, которым не удавалось подобрать названия — потому что никогда их не видел... Намар прикрыл глаза, стараясь хоть так облегчить сенсорную атаку, но легче не стало — он ловил сейчас восприятие Морина, которое напрочь забивало его собственное. Над этим вопросом стоило подумать — они ведь не замыкали связку, а простая передача энергии такого эффекта дать не должна была. Хотя, это сильф, кто знает, как у них все устроено.

Щит противника лопнул с хрустальным звоном, и тут же Цепь впилась в беззащитное тело, нарезая человеческое мясо с хирургической точностью. Ноги и руки отвалились кусками, а туловище, упав на землю, растянулось в длину спиралью.

— Фу-у-у... — произнёс сильф с отвращением. Намар чуть удивился: насколько он успел узнать Морина, тот не страдает особой брезгливостью. — Как я Цепь теперь отмывать буду?!

А вот зашкаливающая практичность есть, это да.

— Что-то я себя странно чувствую, — пожаловался он. — Тяжело как-то... и солнце будто выключили. И тишина... Слышишь, какая тишина? Эй, Намар, а я случайно не оглох? Намар?

Морин развернулся к нему.

— Ы. Глаза, — только и смог произнести воин. Они были не просто ярко-синими, они переливались сотнями оттенков, что перемещались по радужке искрами и даже, кажется, слегка светились. Но как-то... не тем цветом, который Намар привык видеть.

— Что «глаза»? — не понял сильф. — Что ты?.. Вот чёрт, я же просил этого не делать! Давай, отделяйся, ты же знаешь, что при единении есть риск сойти с ума. А нас тут четверо.

— Ага... — согласился Намар. — Сейчас, минуточку...

Но ничего не сделал.

Воину казалось, что он плывёт в радужном великолепии, на волнах тёплого ветра и упругой земли. Всё что он знал, вдруг стало таким простым и понятным, но это будто подняло его над горизонтом знаний: вокруг оказалось столько странного, запутанного, сложного и непонятного о наличии которого он даже не подозревал.

Морин заковыристо выругался. «В детстве он тайком заучивал матерные баллады», — отстранёно отметил Намар. А затем сильф поднял руку к шее, где у него висел какой-то защитный амулет... или не висел. Это не амулет... это всего лишь цепочка.

— Яй! — синхронно вскрикнули парни.

По нервам резануло ножом. Нет, сначала ножом, а потом, проверив их прочность, прошёлся смычок, высекая высокую и донельзя фальшивую ноту.

Я с возмущением посмотрел на Намара, перебирая обвисшую, бесполезную цепь. Ну я же справлялся! Зачем было вмешиваться? Да ещё так!.. Ладно хотя я вспомнил, что сила смерти для разрывания связей — самое оно. А то воин вообще каким-то странным был. Да и сейчас... выглядит не особо адекватным.

— Ты в порядке? — на всякий случай уточнил я.

— Ага, — ответил Намар и улыбнулся как дебил.

— Может, тогда встанешь с земли?

— Не-а... она такая прикольная...

Пришлось поднять его за грудки и хорошенько встряхнуть. Вибрация вернула его взгляду некую осмысленность.

— Я в норме. Серьёзно. Сейчас меня отпустит... ух, меня так даже с шишек не пёрло!

Я взглянул на воина с новым интересом. Кажется, не только у меня была весёлая молодость. Правда, как раз с шишками я не экспериментировал — не вставляют, сволочи. Хотя я и без них никогда адекватностью не страдал...

— Ваша милость! — из парадного входа выбежал стражник и неуклюже отдал честь. — Дом проверен, слуги захвачены!

— Все помещения проверили? — уточнил я, вспомнив, что их никто не учил обыскивать здания.

— Да, кроме одного, ваша милость, — замялся стражник. — Там заперто, а дверь не удалось выбить.

— В кабинете или в подвале?

— Нет, ваша милость. — Ответ удивил. — На втором этаже. Кажется, это жилое помещение.

Интересно...

Я на секунду прикрыл глаза, уговаривая организм продержаться ещё совсем чуть-чуть, а потом будет много еды, сна и обнимашек с Шаей. От этой мысли я чуть прямо там не упал в обморок. Пришлось бодриться громким мысленным криком «Работать, сука!» Не помогло. Может, ну её, эту империю? Я спатеньки хочу. От позорной капитуляции удержало только осознание, что кроме меня разбираться со всем этим дерьмом просто некому.

Ещё раз вздохнув, я обыскал купца. Тот был жив, только без сознания. Кажется, Намар вырубил его молнией. А вот охрану добили, молодцы, только вот...

Я поднял валяющийся рядом меч и с трудом вонзил его в грудь Олсона.

— Ваша милость!

— Морин! Ты же хотел его допросить!

— Перехотел. — В карманах купца обнаружилась связка ключей. — У меня меняются планы, знаешь ли.

Стражник посмотрел на меня с огромным уважением. Некоторым людям чем непонятнее, тем круче. А вот Намара это объяснение не устроило.

— Гад он, — пояснил я. — И умеет договариваться. Не зря же такой клан создал. Какова вероятность, что он попробует договориться с нашими? А какова, что получится? Вот-вот. Пошли, посмотрим на таинственного пленника. Хотя подожди...

Я прищурился, вглядываясь в сигналку. Та, после смерти мага, слегка потускнела, но всё ещё «видела» нарушителей и авторизированных пользователей. Вон там кучка пленных, там — мои воины, а тут, едва светящееся... ба, да это же тот арбалетчик! Живой ещё? Я же, вроде, ему в сердце попал?..

Нет, определённо, это всё слишком интересно, чтобы бросать!

* * *

Дверь оказалась действительно странной для дома: такая бы больше подошла для тюрьмы. Для особо опасных заключённых. То ли полностью металлическая, то ли обшитая со всех сторон металлом, с окошком на уровне глаз и на уровне пола — для наблюдения и кормёжки соответственно. А, главное, она была в небольшой подсобке.

Я открыл смотровое окошко, заглянул. Мало ли, чего они там боятся, может это что-то реально опасное... Но нет, обычная, уютно обставленная комната, кровать, стол, стопки книг... Скрючившийся на полу парень с арбалетом.

Услышав звук он медленно поднял голову и подтянул к себе оружие. Я посмотрел на лужу крови под ним, уважительно присвистнул и принялся отпирать замки. Меня, конечно, наверняка попытаются пристрелить, но чувак и до потери крови меткостью не отличался.