Солнечный камень

Ну да... А обсидиан? А плановая отгрузка? За каждый день просрочки выставили бы в конторе такой штраф, что даже топливо не окупилось бы. Как тут не завыть от безнадеги?

Вот и выходило, что в любом случае пацана отпустил бы. Работы слишком много было, чтоб буровую оставить.

Сам себя рабом Раян чувствовал с таким же ошейником, какой у Соула был. Только не металлическая полоска — а долги. Долги за оборудование и расходные материалы, долги перед семьей, долг перед самим собой. Даже перед Соулом и то уже долг образовался. Раян и тут умудрился.

Выпить в ожидании новостей и Соула хотелось просто смертельно. Чтоб из головы все эти мысли выкинуть. Раян было под купол к фляжке двинул и тут же выругался, вспомнив как он пил в тот месяц, когда новости о семье узнал и безумное время для Раяна началось. Алкоголь облегчением был. Растворитель всех проблем.

Информация о том, что родные живы свалилась на Раяна совершенно неожиданно. Он то их уже давно в мыслях похоронил. И хоть лично на похоронах не присутствовал, но глядя на похоронные жетоны, которые ему в пересыльном лагере передали поверил. И даже сомнений никаких не закралось. Хоть должен бы сомневаться.

Если б он их действительно любил. Если б не был неблагодарной скотиной и сволочью. Потому что получалось именно так.

Как он мог не проверить данные? Как он мог все на самотек пустить и даже не попытаться узнать ни где родные похоронены, ни как именно все случилось. Почему даже не засомневался?

И как оправдываться Раян тоже не знал. Виновен был.

А ведь это именно Эльза Раяна нашла, это Эльза все сделала для того, чтобы брата в первую очередь на обмен пленными записали. Это она, даже на опасность наплевав, в лагерь для военнопленных приехала. Это она Раяну сказала, что ни капельки не поверила казенной бумажке, в которой говорилось, что сержант Велдис без вести пропал при атаке горгских поселений. Она говорила, смотря на измученного истощенного Раяна (почти такого же, каким был Соул), что даже ни секундочки не сомневалась, что Раян жив. Чувствовала она, что он жив. Сердце ей подсказывало. Поэтому и искала, запросы писала, все архивы перевернула. И нашла.

Смогла сделать так, чтоб Раян из ада лагерей для военнопленных выбрался.

Она приехала на Гомер с племянниками и сидела под комендатурой пока ее не пустили к начальнику лагеря. И ей удалось убедить старого умудренного годами горга дать единственное свидание с Раяном. Эльза отдала за это все семейное золото. Но... Именно благодаря этому визиту Раян попав в первую очередь на обмен военнопленными. И так хотел с семьей увидеться, сестру поблагодарить за веру, которая жизнь спасла. Но не вышло.

О том, что бомбили Вегу узнал уже в пересыльном бараке. И там же в бараке ему вручили три похоронных жетона на Эльзу, Дэни и Раду.

Тогда Раян плакал первый раз за всю войну. Плакал с близкими прощаясь.

И когда значительно позже вернулся на Вегу, когда оформлял дом, когда думал над мирной профессией, он даже и в голову не принимал мысль о том, что жетоны были фальшивыми.

И почти три года так именно и думал. Пока снова домой не разрешили вернуться.

И то, что Эльза и близнецы в коме узнал случайно — именно благодаря оформлению наследства. В нотариальной конторе сказали, что подписи о согласии передачи дома должны быть от всех членов семьи. Раян предъявил свидетельства о смерти. Их проверили по базе данных и не приняли, обвинив Раяна в мошенничестве — гражданка Империи Эльза Вельде и двое ее детей официально числились среди живых.

А вот такому известию, в отличии от смерти, не поверил. Думал — ошибка. Думал, описка. Не мог даже представить, что сам виновен в том, что не искал родственников после войны.

Составил официальный запрос в отдел Статистики, заплатил за него официальную пошлину. Ждал. Просто хотел подтверждения. Не хотел надеяться заранее.

Ответ реально огорошил. Да — его родные были живы. Это радовало.

Но убивало то, что уже третий год они после бомбардировок Веги сонными бомбами находились в коме. Тридцать месяцев. О последствиях сонной болезни знал. О том, что жители трех планет в имперском центре в коме содержаться тоже знал. Даже максимально допустимый срок искусственной комы и то знал. Но как помочь близким — вообще не представлял.

И вот тогда-то Раян чуть с ума не сошел, время высчитывая. Сам виноват был, что не проверил, сам допустил чтобы срок затянулся... Мало того, что ничего не делал все время — так еще и успел разругаться с государством так, что даже на помощь, как бывшему военнослужащему, рассчитывать не смел. И главное, до сих пор понять не мог, как же он поверил дурацким жетонам и даже не пытался перепроверить данные. Вообще. Как он мог предать родных? Сводила с ума мысль о том, что Эльза, не смотря на почти такую же ситуацию, не сдалась — она нашла Раяна, она верила, что он жив, а не распылен на атомы в одной из атак. Она пол-Вселенной перевернула, но отыскала даже на территории неприятеля. Потому, что Эльза верила, что Раян жив и нуждается в помощи. И именно из-за веры Эльзы Раян и выжил. А он... Он даже не удостоверился в правдивости данных. И кто Раян после этого? Имел ли он право жить, предав тех, кто его любил? И вот тогда-то и запил.

И становилось намного легче. Алкоголь растворял горечь в душе, и Раян мог хотя бы ходить, дышать и спать нормально. Но как только действие алкоголя заканчивалось, так становилось в разы хуже. Огромная собственная вина в произошедшем слишком немилосердно давила. Жить было с этой виной невыносимо, потому что понял — ничего сделать не сможет. Потому что — трус и слабак.

И петля на шее была самым лучшим выходом. И даже сейчас Раян иногда жалел, что ничего у него не вышло. Все бы уже давно закончилось. Только как бы он в глаза смотрел на том свете родственникам, он еще для себя, к сожалению, так и не придумал.

А теперь вот, глядя на серое небо, серую пустыню — без малейшего движения и звука, думая о том, что такой его придуманный замечательный план по поиску янтаря, трещит по швам и рушится снова из-за его Раяна дурости, и мыслей, кроме как об остатках спирта во фляге, никаких снова не было. А какие еще должны быть мысли — если человек — дурак и тупица, ничего до конца довести не может?

Знал же, что к рабу надо именно, как к рабу относиться, а не играться в хорошего хозяина. Не то время и не тот случай. С Раяном-то точно никто не церемонился. Так почему он пытался для пацана больше, чем хозяином быть? Почему ему помогать пытался, даже понимая, что эта помощь может делу помещать . Зачем?!

И так обидно было. И так досадно. На судьбу свою дурацкую. На неправильную удачу. Но сделать-то уже ничего не мог.

А Соул не появился ни через час, ни через два после восхода красного солнца. Рация так же хрипела и не отзывалась.

Раян уже сидел на бархатистой дюне нагревающегося песка и ни о чем не думал. Смысла думать не было. Знал наверняка, что Соул не появится. Каждый для себя, как лучше, ищет. А работа в обсидиановом котловане и воздух вперемешку с перлитовой пылью явно не лучшим для Соула были.

И с чем в итоге Раян остался? Без кара, без плайза... И без гермокомплекта — все в каскаде было.

Что натворил Раян? Что на кон поставил? Как мог? Теперь выходило, что и застрелиться нечем. Снова вешаться?

Дурак...

И настолько поверил в придуманное, что когда черную точку бредущего по песку человека увидел — думал, уже галлюцинации на нервной почве начались.

Но чем ближе подходила галлюцинация, тем яснее становилось, что она вполне реальна. Потому что дышала шумно и кашляла все время.

Соул ковылял, собственной персоной.

Раян стрелой с места сорвался. Навстречу побежал, не зная, что делать будет — то ли обнимать и радоваться, то ли морду бить за такую задержку.

И где каскад и почему пешком выяснял уже после того, как полминуты Соула за плечи тряс, решив, что по мордам и после съездить успеет.

— Рация не работает, — первым делом сказал Соул. — Я не виноват, Раян. Честно...

Дальше последовала пауза. Дышал-то он таки тяжело. Без респиратора по перлитовому песку шесть километров протопал...

— В каре переходник полетел. А запасные части только в лагере... — это было второй фразой. Снова дышал.

— Я его в воздух поднять не мог. Двигатель не тянул. В каре полные баки воды. Я за ночь навыжимал... И ... там источник. Воды не много, но чистая, просто из трещины в обсидиане, наверное из подземного резервуара вытекает. Легко добывать было. И там много. Нам хватит... — он закашлялся, сел на песок.

А Раян на Соула, как на чудо смотрел. Ну, не могло такого быть. Только не в жизни Раяна такие вот чудеса.

Поэтому так и не задал вопрос, крутившейся на языке — почему пацан вернулся. Не хотел в ответ услышать, что только вышедшая из строя запчасть виновата. Хотелось думать, что слово, данное однажды, имеет цену и вес. И почему-то казалось, что именно это Соул бы и ответил.

========== Предложение ==========

Песок глушил почти все шумы пустыни. Но рокот транспортника Раян услышал издалека. Поглядел на небо и удивился тому, что сухогруз летел во вне урочное время и не по маршруту. Раян почти полтора месяца не общался с парнями с сухогруза — сам предпочитая отвозить добытое в столицу. Было удобно сразу же и запасы пополнять, прицениваясь, торгуясь за каждую копейку. Слава, правда, о Раяне пошла достаточно своеобразнае, но ему без разницы было кто и что думает. Главное, им вдвоем с Соулом удавалось не только концы с концами сводить, а еще потихоньку копить золотой запас. Все лишние деньги кидал сразу же на карточку — не хранил на базе, зная, что всякое может произойти. Слухи-то ходили самые разнообразные. Да и не только слухи. Слишком часто к базе стали подходить какие-то непонятные бродяги, и приходилось применять оружие. Плайз выручал.

Чтоб хоть как-то обезопасить себя, пришлось по периметру базы расставить маячки, реагирующие на движение, предупреждающие заранее о таких вот гостях.

И Раян услышав сигнал тревоги, стрелял не особо заботясь о последствиях. Нечего шастать без предупреждения. Соул, наблюдая за действиями Раяна, попросил научить стрелять из плайза. На всякий случай, он тоже хотел уметь защищаться. Раян был удивлен. Он-то думал, что Соул после армии умеет более менее толково разбираться с оружием. Но тот только плечами пожал и сказал, что особо не приходилось стрелять из персонального, а после войны, даже если что-то и помнил, то все навыки забыл. Не до оружия было.

И в свободное время ( боже, какое сладкое словосочетание) — когда или пустыня шумела, или установке отдых требовался, — Раян, объяснив принцип работы с плайзом, учил стрелять парня и единичными выстрелами на меткость, и импульсами на общее поражение, и просто использовать как резак для атак с близкого расстояния. Соул слушал, пробовал, но было видно, что в отличие от техники — оружие не совсем его тема.

Изменился Соул за последнее время слишком. Другим стал. И во всем это чувствовалось. Из глаз ушел вечный испуг, действия стали скоординированными, продуманными, точными — без боязни и опасений. Он то ли, действительно, Раяну поверил, то ли принял происходящее без особых вопросов.

Раян долго понять пытался, какой Соул на самом деле. Понимал, что и это подчинение, и вынужденная сдержанность в Соуле наносное, приобретенное из под палки. После рассказов о том, как Соул смог заработать ошейник, Раян на мальчишку по— другому посмотрел. Не мог безвольный, испуганный и слишком переживающий человек принимать такие решения и делать такие поступки. Потому что это действительно поступки были. Соул своим личным участием пытался помочь справедливости, по его, конечно, собственным понятиям. Это самым главным мотивом было в Соуле. И сейчас особенно выпирать стало. Все по справедливости. И приготовленный ужин и воду, и задание на день и выходные. Раян жалея парня, пытался и кормить лучше, и выгонять из-за пресса раньше. Все-таки долг то Раяна был, а совсем не того человека, который безропотно за Раяном в самый ад и приехал.

А Соул не позволял, не выносил поблажек, бесился еще хуже Раяна. И казалось бы, ну, вот зачем ему это надо? Отстранил хозяин от работы — сиди себе в тени тента, жизни радуйся. А он... Ругаясь сквозь зубы — у Раяна между прочим научившись, не бросал работу, пытался быть наравне с Раяном. А как он господина своего вычитывать начал за то что тот к технике бестолково относится, это лучше и не слушать было. Какой к черту, раб себя бы так вел?

И все больше хотелось Раяну пацану намекнуть на то, что если найдут камень, он насчет вольной подумает — золотые-то за обсидиан поступали на счет постоянно и сам Соул, не меньше Раяна, награду заслуживал.

Но молчал пока, сдерживаясь. Надежду дарить не хотел. Надежда— вещь хрупкая. Все что угодно случиться могло и не хотелось бы после отбирать уже подаренную надежду на волю.

Короче — сработались. Характеры у обоих оказались — не сахар, но как-то с уклоном в один вектор. И к концу второго месяца забыли между собой кто хозяин, а кто раб. Соул к Раяну больше как к старшему брату относился. Уважая и, в то же время, достаточно четко пытался гнуть свою собственную линию. И Раян не мешал, охранял, поддерживал, но не мешал. Для него Соул все больше и больше племянника напоминал.

Поэтому слишком страшным для обоих было возвращение в реальность, к тем отношениям какие по закону должны быть между владельцем, собственностью и ... другими вольными.

Сухогруз приземлился в неназначенное время. Но отвлечься пришлось. Не выставишь же гостей обратно в пустыню. Прилетели — значит по делу. Это ж сухогруз официальных транспортных частей Галактики при Эйху, а не бродяжки шмыгающие в песках.

Но посадка транспортника была первой неожиданностью.

Второй неожиданностью был вышедший из корабля господин Даниэль Росс, собственной персоной. Раян его сразу узнал. Соул узнал тоже и с мальчишкой тут же перемены произошли — Раян заметил, как Соул вроде бы и испугался дико, но уже не на колени готов падать, а за плайз хватается.

Даниэль Росс из корабля выбрался не сам, с ним на песок спрыгнули еще пара человек в правительственной форме.

И это дико Раяну не понравилось. Подошел к Соулу ближе, плайз на всякий случай от греха подальше отобрал. Не хватало еще с официальными службами конфликтовать. Выслушать надо было. Узнать причину такого вот визита.

Подходя ближе к тенту, господин Росс рукой махнул Раяну и на офицеров за плечом показал. Пришлось плайз вообще в сторону отложить. И руки свободные продемонстрировать. Соул, увидев это, посерел просто — губу до крови закусил, руки в кулаки сжал. Все-таки до сих пор больше боялся старого хозяина, чем пока мог ему хоть что-то противопоставить.

Протянутую Даниэлем руку пришлось пожать. По-другому вышло бы не вежливо. Формальности следовало соблюдать: рукопожатие — не плайзовый клинок в бок, перетерпел.

Раян под тент гостей не приглашал, не хотел показывать всех масштабов работы. Но визитеры, похоже, не особенно на этом и настаивали.