Живая кукла

И он чмокнул в губы и ушёл.

Глава 10

Когда Михаил ушёл, я включила глушилку и сжалась в комочек на диване. Он всё равно считает меня своей игрушкой. И я ничего не могу с этим сделать. Хоть и говорит, что я не кукла, но положения дел это не меняет. И единственная надежда — забеременеть. Вот только, жизнь здесь, под куполом, мне не нравилась. Но если Михаил прав, то я не смогу выжить за куполом. Тогда какой смысл вообще жить? Детей нет. Какую пользу я могу приносить обществу? Они и без меня "прекрасно" живут. Быть куклой Михаила или пойти по рукам? В этом не может быть высшего предназначения. В то, что я — всего лишь творение рук человека, не верилось. Будь это так, была б полноценная кукла, а не я. В случайность тоже не верилось. А значит, какой-то смысл во всей моей жизни есть. Надо только остановиться и понять, разобраться в себе. Благо, заниматься добычей пропитания не нужно.

Не знаю, сколько просидела на диване, размышляя о смысле бытия, пока звонок в дверь не согнал с места. Я подошла к двери и собралась открыть, но вспомнила, что Михаил не велел никого впускать. А сказки некоторые я помнила. Не те с кучей непонятных слов, а те, в которых "сказка — ложь, да в ней намёк"...

Мыслями о сказках я чуть приободрилась. Раз доступ теперь у меня есть, пожалуй, воспользуюсь им.

Но в дверь вновь позвонили.

Меня здесь нет!

Надо, хотя бы, глянуть, кто это пришёл. Но глазка на двери не имелось. Зато оказался экран с кнопочкой. Включить?

Я уже собиралась, но передумала.

Выбрала из контактов Михаила. И принялась звонить.

"Что стряслось, Ась?"

"Звонят в дверь".

"Не подходи и всё".

"Настойчиво! Может посмотреть, кто там?"

"Нет! И свет не включай".

"Почему? Зачем такая секретность?"

"А затем... Многим из совета не нравится, что я имею на тебя все права, высказывают своё недовольство прямо сейчас. И хоть украсть тебя незаконно, но ты по документам — всего лишь дорогая кукла".

"Но разве мне не дали полгода?"

"Официально — да. А неофициально — тебя надо оплодотворить любой ценой. Вот и прикинь, хотя бы приблизительно, где больше шансов, если у тебя один любовник или тебя имеют все, кто ни попадя..."

"Я поняла".

"Будь умницей!"

Дверь стукнули. Сильно так.

"Они дверь не вскроют? Такое ощущение, что сейчас сломают".

"Тогда тихонько осмотрись. Я сейчас за тобой пришлю Макса. Но не уверен, что он тебя не сдаст, особенно своему начальнику".

"Не сдаст!" — я не сомневалась в доверии к брату.

"Хорошо! Сможешь пройтись по карнизу?"

"Мы ведь на пятом этаже!" — возмутилась я.

Стук повторился. Тарабанили весьма внушительно. Но дверь пока держалась. Пятый этаж? Зачем надо было так высоко забираться, если всё равно элитой здесь и не пахнет?

"Вылезай в крайнее правое окно. Медленно и осторожно. Там узкий балкончик".

Я распахнула окно командой, выглянула наружу, удостоверившись в балкончике. Узкий, но уходит за угол. Сантиметров двадцать шириной. Зачем он вообще нужен?

"Выше — надстройка дома. Пятый этаж — это последний этаж четырёхсотлетнего дома. Всё остальное — пристройка".

"И? Разве нельзя было первый взять?" — огрызалась я, осторожно перешагивая наружу. Отдала команду закрыть окно. Вниз старалась не смотреть.

"Внизу нет запасного выхода".

"Хочешь сказать, что ты учитывал возможность побега?"

"Я просчитываю все возможные и невозможные варианты развития событий".

"А доступ к книгам остался в квартире," — посетовала я мысленно. Вот только забываю, что не отделяю мысли и мысленный разговор.

"Нет. Доступ лишь у тебя".

"И как он определяется? По сетчатке глаза?"

"Нет. По твоему уникальному чипу".

"Откуда ты знаешь о его уникальности?"

"Я влез в секретные данные Макса. И видел старый снимок".

И что сказать? Не имел права? Точно ли не имел? Да, тайно влез, но шумиха мне не нужна. Да, это личная жизнь... Но, не забываем, в какое время живём, элита контролирует каждый твой шаг, в том числе следя за твоими перемещениями, твоими словами, может и мысли отслеживают.

Карниз закончился стеной. Класс!

"Слушай, что за выражения? Тот снимок не соответствует эпохе, в которой жила Настя".

"Миш, ты лучше скажи, как мне быть? Тут глухая стена".

Надави носком обоих туфель на второй и четвёртый кирпич".

"Второй откуда считать?"

"От угла".

Давлю. Толку-то. Послышался звон стекла, будто что-то разбили. Неужто в квартиру проникли? Я постаралась вжаться в стену. И...Сработало! Стена подалась вперёд.

Оказавшись внутри помещения и не успев толком оглядеться, очутилась в темноте. А сзади уже вновь была стена.

"Вот тут и пересиди. Кстати, доступ ко всей базе здесь тоже есть. Макса тогда присылать не стану, да и тут он нужнее".

"Мог бы и сам приехать..." — обиделась я.

"Нет. Ты хоть и важна для эксперимента, я не имею права показывать чувства. Официально я не против спать с тобой. Оплодотворять и всё остальное... Но ты не рассчитывай на проявление эмоций. В нашем обществе лишь похоть на первом месте. Остальные чувства притуплены. Редко кто искренне любит и часто не взаимно".

Вспомнился Вад и Элена. Любила ли она его когда-нибудь? Стало за Вада обидно.

"Тут темно и страшно!" — пожаловалась я.

"Здесь уютно. Ложись на кровать".

"Не хочу!"

"Ладно, тогда не ложись!"

Я как раз её нащупала. Легла. До сих пор без нижнего белья! И выскочила из дому в одной мужской сорочке! Благо, целой!

Закрыла глаза, стараясь отрешиться от того чувства обиды, что жгло внутри. На себя, на Михаила. Но в первую очередь я совершила дурь, поддалась похоти, которая здесь на первом месте. Может, они что-то распыляют в воздухе? Отчего я наплевала на голос разума? Да и молчал он.

А когда открыла глаза, увидела звёзды. Такие правдоподобные, будто я находилась в планетарии. Как красиво!

"Миш, а мы в космос полетели? Ну, то есть, осваиваем другие планеты?"

"Кто ты?"

"Ася... Может, Настя?"

"Неправда. Настя жила уже после катастрофы".

Не стала уточнять, какой катастрофы. Вряд ли созданной природой, скорее человеком. Потому что глобальную помойку мог создать лишь он. Со своим не растворяющимся пластиком.

Кто я?

Я пыталась понять, глядя на приближающиеся звёзды, галактики. И ни одной мысли не было. Так и уснула.

Проснулась от поцелуя. Нежного. Отстранился кто-то. И хоть знала, что здесь не может быть посторонний, запаниковала.

— Асёнок... — прошептал Михаил. — Я переживал. Ты не отвечала на мои звонки. Прилетел, как только смог.

Поцеловал. Нежно-нежно, перешёл на ушко, шейку. А я вдруг так ощутила потребность в нём, слиться с ним, будто иначе не могла вдохнуть.

— Возьми меня... Прямо сейчас... — прошептала, прерывисто дыша.

— Соблазнительница моя... — он чуть отстранился, нависая надо мною.

— Пожалуйста... — унижалась я, желая быть с ним единым целым.

Но он просто лёг рядом, положив мою голову себе на грудь.

— Извини, Асёнок. Я не хочу. Не сейчас.

— Почему? Я тебе больше не интересна? — обида вновь залила всю мою душу. А она у меня есть?

— Просто я очень устал. Сегодня был тяжёлый день.

— Что-то случилось...

— Да. Мне предъявили обвинения, что я тебя присвоил.

— Чем это грозит? — перешла я к делу.

— Меня могут лишить статуса элитарности.

— Так серьёзно?

Он провёл нежно по моей спине рукой.

— Прости, это из-за меня всё... — я наконец-то осознала, что этот мужчина для меня сделал.

— Не бери в голову.

— Миш... — приподняла голову, а потом просто поцеловала, едва касаясь, его закрытые глаза, губы и легла на грудь.

— Асёнок... — он зарыл руку в мои волосы, нежно массируя кожу головы. Как приятно. И мурашки по всему телу. — Ты — лучшее, что у меня есть. И я буду за тебя бороться.

— А если ничего не выйдет?

— Макс принял предложение стать частью элиты и войти в совет. У нас есть два голоса.

Макс? Зачем? Тоже ради меня? Но теперь он больше не сможет быть учёным...

— Против скольки? — решила уточнить какое соотношение сил.

— Против семнадцати.

— Но... это так мало...

— Учитывая, что мнение совета должно быть единодушным — это много.

— А что, если мы проиграем?

А он вдруг перевернулся со мною, оказываясь сверху.

— Пожалуй, я передумал. Нельзя мыслить о плохом, ведь мысль материальна. Всё будет замечательно! Тебе только надо зачать наших детей.

— Миш... — я стала помогать ему с брюками. Желание вновь возникло ещё сильнее, чем было. В кромешной темноте осязание обострилось, и каждое прикосновение к его голому телу отзывалось маленьким электрическим разрядом, вызывающим непередаваемые приятные ощущения. Мой мужчина не торопился, позволяя мне дарить ласку одновременно обоим. — Давай сбежим? — шёпотом предложила я, увернувшись и выползая из-под него.

Михаил откинулся вновь на спину, решив не настаивать. А я стала стаскивать его брюки, затем расстегнула рубашку.

— В другой город? Там мы не будем обладать никакими правами. Можно совершить гостевой визит или получить разрешение на переселение или обмен, свободно перемещаются лишь купцы. Но вряд ли получим элитарность.

— Что ещё за купцы? Разве сейчас есть купечество?

— Да, мы его восстановили, решив, что торговля между городами тоже нужна.

— Так может нам купцами сделаться?

— Боюсь, это невозможно. Там лишь родственные связи.

— И что, никак не пробиться?

— Разве что войти в их семью на правах мужа или жены.

Я остановилась. Такая новость напугала. Но могу ли я решать наравне с ним? Как мне надо отреагировать, чтобы он даже не допускал такого развития событий?

— Может, мне выйти за кого-то из них замуж? Но я не могу этого сделать, пока не забеременею...

А он уже притянул меня к себе.

— Я тебя никому не отдам.

— Даже если я буду любить другого?

— Ты сама сделала свой выбор. А я — собственник. И, как бы ни звучало грубо, но считаю тебя — своим сокровищем и ни с кем не собираюсь тебя делить.

— Пока я тебе не надоем...

— Только попробуй надоесть...

— И что же меня тогда ждёт? — забавлялась я. А он медленно надевал меня на себя, заставив замолчать и сосредоточиться на необыкновенных ощущениях.

— Пояс верности, — глубоко выдохнув, прошептал он.

— Какие игрушки у вас в ходу... — отшутилась я.

— О, ты ещё не знаешь, какие бывают... Но... среди... них... нет... пояса... верности...

Он приподнимал меня за ягодицы и опускал, а потом я и сама поймала ритм и взяла инициативу, представляя себя наездницей.

Больше мы не разговаривали, лишь шептали друг другу нежности и предавались страсти.

А когда я среди ночи проснулась от голода, Михаил сидел за планшетом.

— Я тебя разбудил?

— Нет, не ты...

— Кто-то звонил? — не так понял он.

— Да, живот, — и будто в ответ он призывно заурчал.

— Нам придётся вернуться в квартиру. Там безопасно, я проверил. Её, кстати, не взломали. Кто-то помешал.

— Я слышала звон разбитого окна...

— Это соседняя квартира. Они пытались проникнуть разными способами, но я квартиру укрепил, и стёкла не разбить. Правда, можно доступ взломать. Поэтому тебя и вывел оттуда.

— А почему ты не живёшь в небоскрёбе? Я так поняла, что под облаками живут самые богатые...

— Не люблю высоту, — признался он.

— Не любишь или боишься? — поддела я.

— Можем заняться любовью на самом шпиле, если хочешь...

— А это разрешено законодательно?

— Это стоит больших денег. Площадка огорожена и не просматривается со всех сторон. Но вид оттуда пугающий.

— Ты уже занимался с кем-то? — насторожилась я. Ревную? Пока не поняла.

— Я был там на открытии.

— И что же?

— Не люблю высоту, но с тобой сделаю исключение.

— Значит, всё же боишься... — сделала я вывод.

— Почему боюсь? Я могу нормально там находиться, но жить предпочитаю пониже. У меня много квартир по всему городу, есть и в небоскрёбе на самом высоком этаже.

Я решила переменить тему разговора.

— Так что совет решил?

— Ничего пока не менять. Полгода у нас есть. А вот потом, исходя из ситуации, будут решать, что делать.

— Но за полгода я точно не рожу.

— Это и не нужно. Достаточно зачать.

— А если выносить не смогу?

— Сможешь! И не смей думать о другом!

— Но нас оставят в покое?

— Пойдём...

— Будем выбираться через балкончик?

— Нет. Через дверь.

И он подошёл к стене, надавил что-то и дверь отъехала в сторону. За нею было относительно светло. Михаил отдал команду включения света.

— Думаю, придётся переселиться в мою квартиру в небоскрёбе. Там всё записывается на видео и чужой не пройдёт без соответствующего разрешения. Даже хранители правопорядка.

Эта каморка находилась на высоте. А поскольку потолки были очень высокими в квартире — метра четыре или пять, то она располагалась выше человеческого роста. Бывшая кладовая? Михаил спрыгнул и подал мне руку.

Прикоснулась к его руке, вновь ощутив, как бежит слабенький электрический разряд.

— Ты это тоже ощущаешь?

— Да. Завораживает, правда?

— Что это? Я мутант какой-то?

— Когда-то давно, ещё до моего рождения, до купола, проводили научный эксперимент, исследовали ауру человека. И как-то обратили внимание, что некоторые пары при прикосновении друг к другу начинают светиться больше.

— И что это значит? Что они влюблены? Но мы-то не влюблены, — я бы не назвала то чувство, которое испытывала к Михаилу, любовью. Желания тела, вот эти особенные прикосновения... И всё. Да, я ему была благодарна за всё. Но... Мне он нравился, как человек, да и как парень. Но что-то большее... Вряд ли... Мы слишком мало знакомы.

Я спрыгнула. Он меня удержал и аккуратно поставил на пол.

Михаил молчал.

— Что скажешь?

— Ничего.

— Не стыкуется ведь...

— Не стыкуется, — согласился он.

Повисла гнетущая тишина. За окном уже занимался рассвет. Утро... Вот и поспали, называется..

Надо завтракать. И я пошла к синтезатору, компоновать рецепты блюд. Потом умываться и собираться. Когда сели за стол, спросила

про балконы в небоскрёбе. Неужели они тоже обладают защитой?

— Я параноик, Ась, поэтому мой небоскрёб обладает повышенной безопасностью.

— Хочешь сказать, что небоскрёбы строите сами?

— Нет, конечно, с помощью строителей и инженеров. Просто я — хозяин и заказчик. К слову, он сделан, из мусора.

— Как это?

— Но это не значит, что он не прочен. Там вместо арматуры используются волосы. Это очень надёжная конструкция.

— Неразлагающаяся... — вставила шпильку.

— При определённых условиях разлагается.

— И каких условиях?

— Которые так просто не возникнут.

Я вздохнула.

— А волосы где ты взял? Сколько ж там волос надо было...

— В парикмахерских.

— И часто строят такие дома?

— Мой был единственным. Но собирал на него волосы много лет.

— А сейчас собираешь? — вспомнилось, что мы собирали относительно длинные волосы.