"Двое сплетников с облегчением и радостью воспринимают известие о переносе аудиенции и вот мы с Сергеем Мироновичем не спеша идём по дорожке (даём кругаля, по выражению Кирова) мимо Спасской башни к его квартире в Кавалерском корпусе. Рассказываю о работе, упоминаю об отсутствии станка для резки пластин".

-Ты, наверное, не знаешь,— живо реагирует Киров.— что я— механик. С отличием закончил механическое училище в Казани. В Ленинграде найти такой станок можно..., знаешь, Алексей, как прийдём домой, позвоню директору "Красного Путиловца" и попрошу помочь.

-Спасибо, Сергей Миронович.

-Не за что,— отмахивается Киров.— ты лучше скажи когда взглянуть можно будет на твой прибор.

-Как раз хотел пригласить на смотр, 14-го июня, здесь, под Москвой.

-А как же, буду, уже чувствую себя причастным.— вместе смеёмся.

-Здрасьте, дядь Серёж,— по лыжне, проложенной вдоль дорожки, мимо нас проносятся двое подростков на лыжах.

-Здоров, Василий. Отец дома?— успевает крикнуть Киров.

-Дома...— энергично отталкивается палками ведущий.— Артём не отставай!

Лыжники, явно демонстрируя перед нами свою лихость, заложив крутой вираж влево, несутся под гору к стене, то исчезая из вида, то появляясь. Вдруг прямо впереди на дорожке появляется рыжая лиса, встаёт и не мигая смотрит на нас.

-Не бойся, герой,— подтрунивает Киров.— она ручная. Помышковать под снегом вышла. У Бухарина живёт. У него в квартире целый зоопарк. Птицы поутру красиво поют.

-Ну что, идём на кухню?— потирает руки Сергей Миронович.— Прихватим чего— нибудь съестного. Жена с сестрой ещё в Ленинграде. Кухарка с ними, так что сегодня без пирогов.

"Заходим в подъезд Кавалерского корпуса. Ба-а, да здесь настоящий комбинат бытовых услуг, на дверях таблички: парикмахерская, швейная мастерская, фабика-кухня, кинозал. Настоящая коммуна! Ну кухню можно найти и без таблички, аромат стоит божественный. При появлении Кирова вся не многочисленная обслуга начинает улыбаться. Шутки сыплются одна за одной. Такой талант, светлый человек. Расплачивается. Квартира на первом этаже, больше похожая на гостиничный номер— даже кухни нет, с видом на Сенатский дворец. Круглый стол, четыре стула, кожаный диван, во второй комнате— две узкие деревянные кровати. Хозяин достаёт тарелки и ложки из застеклённого посудного шкафа. Всё просто, даже аскетично. Из холодного шкафа, оборудованного в наружней стене (ниша в стене с маленькими отверстиями наружу, деревянные дверцы обиты войлоком) Киров достаёт бутылку водки и (в это время раздаётся звонок телефона) огорчённо крякает".

-Киров слушает.— делает мне знак, указывая на рюмки в шкафу.— Да... да...

Вот собрались с Алексеем Чагановым поужинать... Хорошо... Хорошо... Идём.

-Товарищ Сталин приглашает к себе...

Москва, Кремль, Сенатский дворец,

квартира Сталина.

21 февраля 1935 г. 19:00

"Наши судки были деловито оприходованы Каролиной Васильевной, домоправительницей Сталина, а мы направлены в гостинную, в которой был накрыт длинный стол. Почти сразу за нами туда влетели румяные с мороза Василий, Артём Сергеев и Светлана. Заметив меня, мальчики, хотя нет, уже скорее юноши, четырнадцать лет как ни как, подошли, пожали руку, по-взрослому поздравили меня с наградой, поинтересовались что важнее сейчас авиация или артиллерия, на это я ответил, что— связь, так как на поле боя без связи все рода войск будут действовать порознь, чем разочаровал обоих".

-Смотри, Мироныч, о чём думает наша молодёжь,— мы синхронно повернулись на голос вошедшего в гостинную Сталина.

-Не говори, растёт смена...

"Каждый из нас троих, судя по гордому виду ребят, принял похвалу на свой счёт. Хозяин одет по домашнему, в латаном на локтях вязаном коричневом свитере и широких выцветших шароварах, заправленных в мягкой кожи короткие сапоги— ичиги. Доброжелательный взгляд карих глаз поощряет к разговору, но я как то не нахожусь с ответом, взволнованный встречей с вождём".

-Присоединяюсь к поздравлениям моих более расторопных питомцев,— берёт инициативу на себя Сталин.— ну да соловья баснями не кормят...

"Быстро поев ребята понеслись в подвал, где для них там была оборудована слесарная мастерская, а Светлана старалась оттянуть неизбежное— выполнение домашнего задания, но под тяжёлым взглядом "домомучительницы" вынуждена была поторопиться".

"Перемещаемся в кабинет, где отказываюсь от сигареты держась из последних сил. Ну как не закурить, когда все вокруг предлагают"?

-Мы тут с товарищем Кировым— Сталин потянул за замысловатую веревочную конструкцию, открывающую фарточки сразу двух рам, внутренней и внешней.— опробываем наши мысли по поводу новой конституции на разных людях, вот дошла очередь до молодёжи. Что ты, Алексей, слыхал о новой конституции?

-Как и все,— рапортую как ученик.— из материалов февральского пленума ЦК, о том, что возникла необходимость юридически закрепить изменения в экономике, структуре классов и отношениях между народами СССР.

"Немного разочарованы моим рапортом, боятся что придётся говорить с попугаем".

-Понимаешь,— вступает Киров.— ключевым вопросом в новой конституции является изменение порядка выборов, допуск к ним всех граждан, представителей всех классов, отмена сословных ограничений, то есть один человек— один голос. Причём выборы должны быть тайными и альтернативными, когда на одно место в будущем Верховном Совете, законодательном органе, смогут претендовать несколько кандидатов, не обязательно от партии.

"Как не понять, нахлебался демократии по самое не хочу, ну не цитировать же им слова Черчиля, что для того, чтобы разувериться в демократии достаточно пять минут поговорить с простым избирателем. Только, я думаю, они и сами это понимают. Тогда зачем спрашивают? Поспорили? Попробую опровергнуть расхожую истину".

-То есть цель новой конституции— начинаю неуверенно, глядя прямо в глаза Сталину.— привести во власть в СССР новых людей, отобранных народом и отсеять негодных новых и негодных старых. Так?

-Именно. Так.— подтверждают мои собеседники.

-Я восемь лет прожил в коммуне,— приободрился я.— где все должности выборные, но все они, так сказать, из исполнительной власти. По результатам твоего труда видно, чего ты стоишь. А здесь как узнать? Уехал депутат в Москву, позаседал там, приехал обратно. Хороший он или плохой? Не станет ли новый парламент прибежищем и кормушкой для бюрократов. Ответственности никакой, почёт и уважение обеспечены. Я не представляю себе как отбить у них охоту стать депутатом. Может быть опыт успешной работы на производстве или научные достижения поставить условием избрания.

-Вот так, товарищ Киров,— улыбнулся Сталин.— погонят нас с тобой скоро. Но ничего, переквалифицируемся в управдомы.

Он поднимается с кресла и начинает ходить от стены к стене перед нами с Сергеем Мироновичем, сидящими на диване.

-Парламент будет выполнять важную функцию в нашей стране,— Сталин останавливается перед нами.— даже если в него удасться пробраться некоторому количеству бюрократов. Во-первых, это трибуна для всех народов СССР от больших до малых, а во-вторых, для классов и социальных групп: рабочих, крестьян, интеллигентов; женщин, молодёжи, жителей гор, севера и так далее. Верховный Совет станет высшей властью в стране.

-А как же партия?— мой вопрос привёл к длительной паузе в разговоре.

-Маркс и Энгельс не оставили нам никаких рецептов как строить социализм,— продолжил, наконец, Сталин.— вернее, то, что некоторые из нас поняли как теорию построения социализма: отмена товарных отношений и денег, очень быстро привело нас в тупик к 20-му году. Только гений Ильича спас нас от гибели тогда с помощью НЭПа, да вот только это никак нас не приблизило к построению социализма. Весь остальной путь— это движение наощупь: это сработало— оставили, то не вышло— убрали. Партия на этом пути выполняла функции контролёра: за специалистами, за хозяйственниками, за собой самой, оставшись по сути с тем же багажом знаний, что был в 20-х. Сейчас многие коммунисты оказались не в состояния руководить промышленностью, даже и контролируют её уже с трудом. Те же изменения, что предстоят в парламенте, будут и в партии— запрет кооптаций и другое, но главное будет меняться её роль: от руководства и контроля— к созданию теории построения социализма. Так что твои опасения, Алексей, конечно, не беспочвенны, многие не востребованные жизнью ответработники захотят устроить себе в Верховном Совете санаторий, но тут уж пусть избиратели решают.

"Мысль использовать демократические процедуры для отстранения от власти бюрократов и казнокрадов, конечно, здравая. Альтернативой тут может быть только диктатура. Вот только почему он считает, что противная сторона будет сидеть сложа руки? Хотя может и не думает так, просто не считает нужным эту тему со мной обсуждать. Одно понятно, что столкновение неизбежно и Сталин к нему готовится".

-Я, всё-таки, думаю, что ввести ограничение для кандидатов в виде требования на проживание в избирательном округе, скажем, трёх лет из последних десяти, стоит.— Сталин и Киров обмениваются быстрыми взглядам.— Избиратели должны знать своих кандидатов. Да и возможность отзыва депутата, не оправдавшего доверия, была бы не лишней.

"Заинтересовались, кажется... А что, играя этими двумя цифрами можно не допустить к выборам противников или даже столкнуть их лбами. Например, кандидат А, не прожил в своём округе трёх лет, но прожил их в соседнем, где также хочет боллотироваться кандидат Б. И вот уже кандидат А начинает поддерживать альтернативные выборы, надеясь на победу. А таких случаев может быть сколько угодно, аппарат сейчас перетряхивают часто, боясь кумовства".

-Мне нравится мысль об отзыве,— вступает молчавший до этого Киров.— повышается ответственность депутатов.

"Кажется они всё же сейчас думают о первом предложении и уж, конечно, не о себе... В Москве и Ленинграде у них серьёзных соперников нет".

Конец вечера прошёл без деловых разговоров, Сталин угощал вином, присланным ему с Кавказа (какая-то кислятина больше смахивающая на виноградный сок), расспрашивал о моей работе, рассказывал о смешных случаях во время своего путешествия по Европе в 1912-ом году. Прощаясь, как радушный хозяин, сам помогал мне надеть шинель. Похоже смотрины у Сталина прошли не плохо...

Ленинград, улица Мира 17,

КУрсы Командного Состава ПВО,

23 февраля 1935 г. 10:15

"Последние десять метров до двери пролетаю как на крыльях. Соскучился по настоящей работе, по своим: Оле, Павлу, ребятам из лаборатории. Павла и Москвина увидел издалека на плацу, идёт торжественное построение, зачитывают приказ наркома".

Толкаю дверь в особый отдел и она на удивление легко подаётся. Оля, грациозно склонившаяся над стоящим на полу фикусом и поливающая его из заварочного чайника, радостно поворачивается, но вспыхнувшая на её лице улыбка быстро гаснет.

-Не тот,— констатирую я очевидное.— что ж суду всё ясно, ну, давай, облегчи свою душу, дочь моя.

"Дочь криво улыбается. Молчит. В глаза не смотрит. С плаца доносится троекратное ура... Пожалуйста, чистый эксперимент— любовь с сознанием не передаётся. Интересно, что со мной не так? Высокий, красивый, с орденом. Хотя я, ведь, тоже это почувствовал, вернее, перестал чувствовать, так что нечего строить из себя оскорблённую в лучших чувствах невинность".

-И как далеко это у вас зашло?— забрасываю я наживку, и Оля прямо-таки задыхается от возмущения.— Понятно, а то уж я думал у меня кальция в организме не хватает.

Легко уклоняюсь от тряпки с висящей на стене доски, но она находит себе другую жертву в лице (буквально!) вошедшего в комнату Павла.

-У нас это,— он недоумённо растирает мел по щеке.— щас заседание у начальника...

"Уже докладывает о своих передвижениях, ну-ну... подхожу к столу и отворачиваюсь, чтобы не было видно моей реакции на их воркование. Открываю новую толстую книгу, появившуюся на столе за время моего отсутствия. "Научные работники Ленинграда. 1934 г.". Ценная вещь! Адрес, телефон и место работы".

-Паш, тебя начальство не ждёт?— напоминаю не оборачиваясь.

-А... Точно! Бегу!— хлопает дверь.

Маню Олю в коридор, после того как у нас установили телефон, мы все неслужебные разговоры ведём снаружи.

-Ну и как ты собираешься из этой ситуации выбираться?— сажусь на широкий подооконник.— Ехал я тут в одном купе с начальником НТО...

-Это где картотеки?— оживляется Оля.

-Да,— продолжаю приглушённым голосом.— так вот, у них большая реорганизация помноженная на нехватку людей, и похоже, что, по крайней мере, до 36-го года они смогут обслуживать только самые срочные запросы. Времени у нас не так уж и много...

-У меня есть план,... но нужен труп, желательно полуразложившийся...— будничным тоном сообщила моя милая помощница.— женский, где-нибудь подальше, на периферии, но чтоб был не местный. Труп далеко не повезут, похоронят на местном кладбище. По машиному паспорту сделают запрос в Загорск, затем в Ленинград. После этого её карточку отправят в архив. Что скажешь?

"Бр-р-р, представил себе картину".

-Скажи, а вариант мирной жизни с любимым человеком ты даже не рассматриваешь?— Неожиданно мне в голову приходит совсем простая мысль. Оля ошеломлённо смотрела на меня.— Подготовишь до лета себе замену, посетишь если нужно несколько наших клиентов с новой порцией информации когда я уйду, и выходи замуж, учись, учи. По любому проживёшь свою жизнь полезнее, чем эта, приговорённая своими дружками к смерти, уголовница. Всю жизнь, ведь, провела на войне, поживи здесь в нормальной стране, с нормальными людьми, за всех за нас. К тому же, в том мире мы продолжаем воевать...

Неожиданно она всхлипнула и встала рядом справа, глядя вниз в окно.

"Что это она, не замечалось этого за ней раньше... Неужели и правда не думала об этом? Похоже, что так".

-Ты погиб там 25-го ноября, когда мы возвращались домой.— Оля поднимает на меня полные слёз глаза.— Меня спасая.

"Да что ж за напасть за такая, самые героические страницы своей истории я не помню... Хотя, что это, собственно, меняет. Парень-то этот молодой чем виноват, что я его жизни лишаю"?

Привычным движением откидываю назад голову и растопыренными пальцами массажирую голову.

-Стой,— властные нотки опять возвращаются в её голос.— ну и как ты собрался возвращать ему сознание?

Вопросительно смотрю на Олю, которая пытливым взглядом исследует мой шрам.

-У тебя пуля сожгла три тактильные площадки из десяти необходимых,— почти весело сообщает мне она.— видишь даже волосы здесь не растут.

-Ты уверена?

-Конечно уверена,— её тон не оставлял никаких сомнений.— это же я на тебе эксперименты ставила. Помнишь?

Из ступора меня выводит телефонный звонок, донёсшийся из-за закрытой двери кабинета.

-Чаганов слушает.

-С приездом Алексей,— сразу узнаю голос начальника отдела кадров и ясно представляю как он сейчас пытается прикрыть свою явно проступающую лысину длинными височными прядями, глядя в стеклянную дверь книжного шкафа, и невольно улыбаюсь.— ты наверно в курсе наших изменений (скашиваю вопросительный взгляд на стоящую рядом Олю и прикрываю левой рукой микрофон , она делает знак... потом,... не важно)... Товарищ Заковский сегодня подписал приказ о назначении тебя начальником отделения: девятая категория— три шпалы, оклад 450 рублей (толчок в бок). Получаешь также ставку помощника отделения (седьмая категория). Зайди распишись в приказе...