Периметр

Когда стало понятным, что телефон не отвечает, а все сроки возвращения домой после занятий вышли, Лена, не выдержав нового нервного потрясения, сорвалась...

Тот минимум информации, что удалось вытянуть, говорил о следующем: для учителей и одноклассников Юрка, в связи с легким недомоганием, оставался дома. Об этом сообщил он сам — через Диму, своего лучшего друга, с которым сидел за одной партой.

Причин, объяснявших произошедшее, было не так уж много. В голове вертелось две версии, так или иначе связанных с ночными приключениями. Первая: Юрку могли каким-то образом выманить из городка и выкрасть. Вопрос — кто и зачем? И вторая, выглядевшая более реально, — он отправился искать меня.

Обнаружилось ещё кое-что. С верхней полочки шкафа в большой комнате пропали рации, предназначенные сыну на день рождения. Я собирался отнести подарок на работу — спрятать что-либо в маленькой двухкомнатной квартире со спартанским минимумом мебели было проблематично — но, закрутившись с проблемами, просто об этом забыл.

Исчез весь купленный комплект: антенны, зарядные устройства, дополнительные батареи. По всей видимости, Юрка забрал всё с собой. Вторая рация, после продолжительных поисков, нигде не обнаружилась, и это наводило на определённые мысли. У Юрки был сообщник.

Разговор с Димой — детальный и серьёзный — немного прояснил ситуацию. Продержавшись в режиме партизана десять минут, тот в итоге вынес из своей комнаты знакомый Baofeng с длинной чёрной антенной и гарнитурой.

Одноклассник и друг сына знал немного. Юрка действительно отправился на мои поиски. Пусть спонтанно, с непонятными перспективами и последствиями своих действий, подстраховаться с радиостанциями он всё-таки сообразил. Настроенные на одну частоту, они были реальным шансом обнаружить сына. Но если бы всё было так просто...

Последний сеанс связи между друзьями состоялся три часа назад, в перерыве между уроками. Во время короткого радиообмена Юрка сообщил, что поиски проходят по плану и он приближается к цели. К какой именно цели, Дима сказать не смог. Других разговоров после этого не было. Все последующие запросы на связь остались без ответа.

Отсутствие компаса и ряда других туристических принадлежностей в квартире говорило о вполне серьёзном подходе к поискам и давало надежду, что с окружающей стихией сын справится и в лесу так быстро не замёрзнет.

Лена молчала и уже не плакала. Просто молчала и смотрела в окно. Тонны валерьянки, растворившейся в пустом желудке, сделали своё дело. Её безмолвие говорило само за себя и было хуже крика. Она винила меня в случившемся. И, в который раз, была права. Сказать было нечего...

Время работало не в мою пользу. Подполковник дал пять минут на размышления и вышел из машины, оставив при этом двери с правой стороны открытыми. В слова о непричастности к минувшим событиям он явно не поверил. Разумного объяснения по GPS-координатам — кроме предположения, что их мог глушить кто-то заинтересованный — не было. Но одно дело глушить, а совсем другое — давать ложные координаты. Это совершенно другой уровень. Уровень защиты стратегических объектов...

Начало знобить. Первоначальные спокойствие и уверенность сменились тревогой. Чем дольше я тут сижу, тем меньше шансы найти сына. Ещё несколько часов, и начнёт темнеть... По всей видимости, я в этой компании задержусь надолго. Что же делать?..

— Ну, что? Подумал? — из оцепенения вывел мордатый, вернувшийся в машину.

— Да, могу предположить, что это связано с подземным объектом...

— Каким ещё объектом? — в голосе прорезался металл недоверия.

Я, дозировано и не уходя в ненужные в тот момент детали, рассказал о событиях прошедшего дня. Умолчал о главном: людях без одежды, своих находках и пропаже двенадцати часов времени. Постарался дать лишь то, что смогут легко проверить. Сказал, что на месте полученных от трекера координат обнаружил следы и вход, ведущий под землю. Туннель и закрытую гермодверь в какой-то бункер.

Что-то говорить нужно было. Так и или иначе — это не моя тайна. Чей это секрет, мне было глубоко фиолетово. Подписки о неразглашении, в данном конкретном случае, я никому не давал. К тому же была ещё одна причина, заставившая меня говорить: сын. Скорее всего, он отправился туда. Позавчера вечером, когда планировал поездку в город, я проверял координаты на его ноутбуке. Скорее всего, он нашел их в истории браузера. И когда я пропал, он вполне логично предположил, что я мог поехать именно туда. Тоже провёл собственное расследование...

— Координаты сохранились? — собеседник, видимо, посчитал изложенное достаточным, чтобы провести хотя бы минимальную проверку.

— Да, есть в телефоне.

Информация, судя по всему, заинтересовала. Представитель конторы снова вышел и оставил меня одного в машине. Через пару минут вернулся со свёртком в руке и сел рядом.

Во время досмотра все личные вещи, включая телефон, забрали и поместили в изолированный пакет, блокирующий электромагнитное излучение. Мордатый раскрыл его и начал там рыться.

— Здесь покрытия сети нет, если что, — на всякий случай мне озвучили уточнение, намекавшее о невозможности связаться с резидентом и сообщить ему о провале. — Где смотреть? Разблокируй!

Снимать наручники никто не собирался, потому пришлось изловчиться и, со второй или третьей попытки, всё же разблокировать экран протянутого мне телефона.

— В галерее. Последние фотографии. Карта Google с отметкой.

Подполковник отодвинулся и начал рыться в телефоне, закрывая при этом рукой от меня свои действия.

— Нет тут ничего, — раздалось недовольное ворчание через пару минут.

— Посмотрите в скриншотах, — без особого энтузиазма посоветовал я.

Очень странно. Вчера перед выездом фотка была на месте. Точно помню.

Дальнейший разговор, мои доводы и аргументы ни к чему не привели. Не успев толком начаться, беседа свалилась в неконструктив. А этого нужно было избежать любой ценой. В итоге я предложил проехать по маршруту и показать всё на месте. К моему удивлению, мордатый согласился.

Дорога заняла около часа. Мешок с головы снова сняли, когда понадобилась моя помощь в обнаружении съезда со знакомой трассы. По каким-то своим причинам, не хотели 'светить' место, откуда мы приехали.

Карман в снегу, где я припарковал Таксон, получилось найти практически сразу. Затем была пауза и недоверие: пришлось объяснять, почему я был вынужден бросить машину и идти пешком. После небольшого совещания меня отцепили от дверной ручки и, в компании четырёх молчаливых товарищей под руководством подполковника, отправили показывать дорогу дальше.

Полянка с ёлками, соснами и бугорками при дневном свете выглядела немного иначе. В первую очередь отсутствовал внедорожник под маскировочной сетью, а во вторую — бугорков стало больше.

На последующее изменение картинки мозг практически не успел отреагировать и — словно при замедленной съемке — просто наблюдал за происходящим...

Вдоль периметра, отсекая нас от леса, бесшумно поднимались футуристического вида фигуры с оружием, экипированные в ещё не запущенный в производство 'Ратник' третьего поколения.

Глава 21

Небольшое квадратное помещение с низким потолком вряд ли предназначалось для проведения допросов. Столы по углам, два шкафа, пять стульев. Металлопластиковое окно с противомоскитной сеткой, решёткой и стенкой из коричневого облицовочного кафеля в трёх метрах за ним. Большая подробная карта области. Выключенные компьютерные мониторы и два лазерных принтера. Чёрные прямоугольники сейфов с опечатывающими устройствами и полное отсутствие каких-либо бумаг.

Тёмно-серый офисный стул возле батареи, на который меня поместили, стоял крайне неустойчиво и грозил развалиться от любого резкого движения. Немногословный товарищ в балаклаве, доставивший сюда, выдал команду: 'ждать здесь', после чего удалился. Уже минут как пять я в полном одиночестве сидел в кабинете и отстранённо созерцал деревянную дверь напротив.

Куча маленьких точек, хаотично разбросанных по верхней части двери, невольно заставила задуматься о причинах их появления. И, пока одна часть мозга в автоматическом режиме, без участия хозяина, решала этот вопрос, другая — просто ждала. Ждала продолжения запутанной истории и ждала ответов. Точнее, был один вопрос, ответ на который волновал меня больше всего...

После недавнего задержания в лесу, второго за последние сутки, и пережитого в бункере удивляться чему-либо уже было сложно. Череда разноплановых событий и происшествий сначала приподняла планку восприятия, а потом напрочь её снесла. Наверно, именно так, устав пропускать эмоции через себя, 'выгорают' люди сложных профессий...

'Ратники' в лесу исчезли так же неожиданно, как и появились. Пока те контролировали полянку и нас, стоявших на коленях с поднятыми руками, из ниоткуда возникла ещё одна группа в 'цифре' и зелёных балаклавах. Быстро всех обшмонали, погрузили в микроавтобус, стоявший под сеткой неподалеку, и повезли в неизвестном направлении.

Скамейки вдоль стен, отсутствие окон и глухая перегородка за спиной водителя — всё говорило о том, что транспорт был явно оборудован под скрытую перевозку людей. То ли, таких, как мы, то ли группы быстрого реагирования. Правда, разместили нас затейливо — пятой точкой на пол, вероятно, чтобы избежать ненужных проблем.

Вопреки ожиданиям, конторские сидели тихо и, после одной неудачной попытки — ещё там, на поляне — качать права больше не пытались. Мне на них было глубоко наплевать. Больше того — было приятно наблюдать первоначальную растерянность и недоумение, когда, предварительно заблокировав руки конторских пластиковыми стяжками, у них отобрали документы, телефоны и оружие. Столько было понтов, а тут бац! И жопой на грязный пол...

В сосредоточенной и напряжённой тишине нас везли минут тридцать. Двое крепышей возле дверей, вооружённых компактными СР-3 'Вихрь', за всю дорогу не проронили ни слова. Везли быстро и явно не по асфальту, машину часто подбрасывало на кочках, и временами приходилось прилагать усилия, чтобы удержаться на месте.

По приезду на объект, местонахождение которого осталось загадкой, в закрытом боксе 'пассажиров' выгрузили и развели по разным помещениям.

Пока я раздумывал над причинами появления точек, дверь распахнулась, и в кабинет зашёл высокий подтянутый мужчина лет пятидесяти в строгом тёмно-синем костюме, с блокнотом в руке. Простое неприметное лицо, обыкновенная стрижка... Без отличительных примет, если говорить протокольным языком. Разве что глаза — глаза явно были уставшими и покрасневшими.

Взглянув на меня, он, не говоря не слова, вышел и через пару минут вернулся с ножницами. Подошёл ближе. Я медленно поднялся и так же медленно протянул вперед стянутые пластиком руки. Пара щелчков, и наручники отправились в корзину для мусора.

— С вашим сыном всё в порядке. Вышел на точку несколько часов назад. Находится здесь. Обогрет и накормлен, — угадав мой первый и главный вопрос, начал разговор собеседник. — Располагайтесь, нам предстоит долгая беседа.

Слава Богу! Очень надеюсь, что всё так и есть. Представляю реакцию Юрки при виде 'космопехоты'. Теперь жену бы успокоить. Страшно подумать, что сейчас происходит дома. Хотя, нет. Рано. Сына я ещё пока не видел...

— Спасибо за информацию, — ответил я сдержанно, размещаясь за столом слева от окна.

— Теперь к делу, — 'костюм' достал из блокнота свёрнутый А4 и шариковую ручку и протянул мне. — Для начала ознакомьтесь и подпишите.

Обязательство о неразглашении государственной тайны. Несколько пустых пробелов под фамилию и должность. Знаю-знаю... Собственноручно дозаполнить и подписать.

— С кем имею честь? — поинтересовался я, завершив работу с бумажкой. Не факт, что представится, но лучше понимать, с кем приходится общаться.

Александр Степанович, Минобороны, полковник, — прочитал я, когда собеседник протянул документ, удостоверяющий личность. Номер части не на слуху, но это ни о чём не говорит. Должность с нейтральным названием. Как я и думал. Без военных тут не обошлось. Где, интересно, они раньше были — когда я по бункеру бродил?.. Или это всё-таки не их объект?

— Раз уж прелюдия окончена, теперь давайте предметно, — перешёл к конкретике полковник, снимая галстук с ворота помятой рубашки. — Опишите детально и в хронологическом порядке последние трое суток. Где были, что видели, с кем общались...

Пока я вспоминал и рассказывал, собеседник внимательно слушал, задавал уточняющие вопросы и, время от времени, делал пометки в блокноте. Полковник однозначно владел информацией по объекту и моим активностям вокруг него. Но, судя по частоте обращений к записям, напрашивался вывод, что среди данных имелись явные пробелы. Несколько раз, заметив удивлённо приподнятую бровь на лице полковника, приходилось возвращаться назад и повторно объяснять тот или иной момент, заинтересовавший собеседника.

Рассказал я практически всё. Детально и подробно. Сделал исключение лишь для вещей, касавшихся непосредственно семьи. Когда спрашивали мнение — давал предположения и объяснял логику поступков.

Когда серия 'вопрос-ответ' закончилась, полковник замолк и переключил внимание на глухую стенку за окном. Минут семь мы сидели в полной тишине. Я смотрел на военного в гражданском костюме, а тот — в свою очередь — смотрел в окно.

— 'Эффект Гетманцева', — после долгой паузы собеседник неожиданно вернулся в разговор. — Система 'Зевс'. Вам это о чём-то говорит?

— Нет. Первый раз слышу. — ответил я абсолютно искренне.

Попахивает физикой... Очень неожиданно. На товарища полковника снизошло откровение, и он решил раскрыть назначение бункера? Как бы мне это боком не вышло...

— Ионосферная связь. Используется для передачи сообщений подводным и подземным объектам. Плюс ряд других возможных применений, — словно на лекции начал рассказывать собеседник.

Приехали... Это, вроде, крайне секретная и узкоспециализированная тема.

— Практически одновременно с размещением 'Зевса' на Кольском полуострове часть научных изысканий по данной тематике проводилась и здесь. Это связано с некоторыми местными геологическими особенностями. Инфраструктуру сохранили и законсервировали.

— Вы хотите сказать, что бункер и есть тот самый объект? — я не удержался и влез в монолог полковника.

— Основная проблема низкочастотной связи — невозможность передать большой объём информации. Несколько символов, и всё. Над этим долго и безрезультатно бились. И мы, и наши коллеги из-за океана. В итоге, подобная связь с подводными лодками осталась практически на уровне середины прошлого века.

Чем дальше я слушал, тем меньше мне нравилось. Несмотря на увлекательность темы.

— Некоторое время назад комплекс частично расконсервировали и продолжили исследования. Фактически на голом энтузиазме, без реальной надежды на результат и, соответственно, без пристального внимания со стороны командования и всего остального, что к этому вниманию обычно прилагается. Не исключено, что важность проекта снизили умышленно.